Как солдат нарушил приказ и спас Кронштадт

                80-летию Дня победы посвящается
Прошло уже восемьдесят лет со Дня победы в Великой Отечественной Войне. Эта война «породила» много героев. Я имею в виду не обязательно тех, кто был награждён Золотой звездой, а многих людей совершивших геройские поступки, и оставшихся малоизвестными или совсем неизвестными широким массам народа.
Я ни в коем случае не хочу умалить героев, ставших широко известными, и даже «хрестоматийными», потому что вряд ли кто-нибудь из людей, совершающих геройские поступки, возможно связанные с потерей жизни, думали о том – прославят ли их за это.

Дело в том, что прославление того или иного человека во многом зависит от разных обстоятельств: от желания «начальства», от авторитета и таланта журналистов и писателей, описывающих подвиг, и некоторых других причин. Например, подвиг людей, закрывших собой амбразуру, широко известен, как подвиг Матросова. В тоже время воинов Советской армии, совершивших подобный подвиг, было более четырехсот. Причём начали совершаться эти подвиги ещё за год до подвига Матросова. А знают имена этих героев только единицы.
 
Подобных примеров можно привести множество, но я не буду этого делать, т.к. это может отрицательно сказаться на памяти некоторых широко известных людей, а я этого не хочу. Я просто хочу, чтобы как можно больше людей узнало о советских воинах, совершивших в период ВОВ героические поступки, без приказов начальства, а иногда – вопреки им. Об одном таком я и хочу рассказать в этой статье.

Я один из ещё живущих ленинградских блокадников, и поэтому большинство моих рассказов связано именно с этим событием. Хочу отметить, что незаслуженно мало пишется о значении Балтийского флота в защите Ленинграда. А именно, береговая дальнобойная артиллерия и зенитные орудия морской крепости Кронштадта и стоящих в её порту кораблей, защищали Ленинград. А также, Кронштадт преграждал вражескому флоту подход к Ленинграду со стороны Финского залива. А ещё, моряки, со стоящих в кронштадтском порту кораблей, образовали отряды морских пехотинцев, стойко защищавших Ленинград на суше.
 
Недалеко от Ленинграда, на южном берегу Финского залива, на так называемом «Ораниенбаумском пятачке» располагалась советская секретная, недавно разработанная, радиолокационная станция. Она позволяла на сравнительно значительном расстоянии (порядка 200 км) засечь подлетающие вражеские самолёты, и предупредить об этом соответствующие службы ПВО Ленинграда, Кронштадта и командования Балтийского флота.
 
Немного схематично о технике обнаружения летящих самолётов и сообщения о них. Шум от работающих моторов самолётов создавал звуковые электромагнитные волны, распространяющиеся на значительные расстояния, которые улавливались радиолокатором. На экране локатора появлялись частотные колебания, позволяющие определять летящие самолёты.
 
На радиолокационной станции круглосуточно дежурили сменяемые команды. Каждая команда состояла из двух человек: оператора и его помощника. Оператор наблюдал на экране появление изображений колебаний, отображающих летящие самолёты, и определял необходимые параметры. Эти параметры он сообщал помощнику, который наносил их на карту и в строго зашифрованной форме передавал их в вышеуказанные службы.
 
Применяемый на станции локатор обеспечивал точное определение до трёх отдельных единиц самолётов. При большем их количестве они определялись, как группа. Обычно бомбить Ленинград летела сравнительно небольшая группа самолётов, и такое качество их определения было удовлетворительным. Но так продолжалось до 21 сентября 1941 года.

Утром указанной даты на очередное дежурство вступила группа, состоящая из старшего оператора Григория Гельфенштейна и его помощника. Григорию было всего 19 лет, в прошлом 1940 году он только окончил школу 10-летку и был призван в армию. Ещё, будучи школьником, он интересовался радиоделом и приобрёл в этом достаточный опыт. Как видно, это обстоятельство и послужило причиной попадания его в радиолокационную службу.
 
Благодаря хорошим теоретическим знаниям и приобретённому опыту, Григорий разработал методику, с помощью которой  он мог по полученным на экране изображениям определять любое количество самолётов в группе. Большого практического значения это не имело, т.к. немцы обычно летали на бомбёжку Ленинграда сравнительно  небольшой и почти одинаковой по количеству группой.
 
Но в этот раз было не так, летела огромная армада самолётов. Григорий заметил их ещё на расстоянии немного большим, чем 200 км, и лихорадочно стал считать их. И насчитал 230 самолётов. Затем он увидел, что большая часть этой армады отклонилась от привычного направления на Ленинград, и направилась в сторону Кронштадта. Он понял, что на этот раз основной целью немцев было уничтожение береговой крепости Кронштадта и кораблей Балтийского флота, защищавших Ленинград.
 
Григорий приказал помощнику, как можно быстрее зашифровать эти сведения и передать службам ПВО. Но чувствуя, что дежурный офицер в Кронштадте не придал их сообщению особого внимания, а счёт шёл на минуты и секунды, Григорий вырвал телефонную трубку у помощника и открытым текстом заорал: - «На вас летят 250 бомбардировщиков! Через 12-15 минут они уже будут над Кронштадтом! Срочно объявляйте тревогу!»

 И только тогда это подействовало. Была объявлена тревога, и зенитная артиллерия города и кораблей успела соответствующим образом подготовиться к встрече подлетевшей армады вражеских самолётов. Состоялся бой, тяжёлый бой, названный впоследствии «Кранштадтским сражением». Были, конечно, потери, но значительно меньшие, чем могли быть при внезапном нападении. В конечном счёте, воздушная атака была отбита при большом количестве сбитых самолётов противника.
 
Но, главное, не состоялось задуманное врагом уничтожение дальнобойной береговой и корабельной артиллерии Кронштадта, принявшей вскоре активное участие в отбитии штурма Ленинграда. И значительный вклад в защиту Ленинграда и Кронштадта внёс простой солдат Красной армии Григорий Гельфенштейн.

Теперь я хочу для более полного понимания поведения дежурного офицера в Кронштадте, принимавшего информацию, и дежурного оператора радиолокационной станции, передающего информацию, разъяснить обстоятельства, в которых они находились.
 
О наличии у Красной армии настолько передовой радиолокационной станции (разработки ЛФТИ- Ленинградского физико-техничнского  НИИ, руководимого академиком Иоффе А.Ф.) знало только высшее военное командование. Служащие ПВО не имели представления о том, откуда они получают информацию. Поэтому к сведениям о летящих самолётах и, тем более, к их количеству, когда эти самолёты находились вне видимости лучших оптических приборов, они относились с недоверием.
 
Все служащие на радиолокационной станции, тем более операторы, были предупреждены о нераспространении каких-либо сведений о своём месте службы. Информацию операторы должны были передавать только в зашифрованном виде, и не при каких обстоятельствах открытым текстом. За какое-либо нарушение секретности предусматривалось жёсткое наказание – вплоть до расстрела.

Теперь попробуйте представить себе состояние 19-летнего солдата, почти мальчишки, накаченного «особистами» о возможном суровом наказании, решившим всё же за какие-то секунды о необходимости передачи информации открытым текстом. Как видно, только распоряжение командования Балтийским флотом спасло его.

А через несколько дней на станцию прибыл сам командующий Балтийским флотом адмирал Трибуц Владимир Филиппович, и потребовал представить ему этого оператора. И когда перед ним явился, отдав честь, не особенно видный паренёк, адмирал почти прокричал ему: - «Знаешь, что ты сделал? Нет, ты слишком молодой и сам не понимаешь, что ты сделал. Ну, да поймёшь потом. Звезду Героя получишь и поймёшь. Это подвиг! Ты спас и Кронштадт, и Ленинград!» Затем обнял его и трижды расцеловал.

Звезду Героя Советского Союза, обещанную адмиралом, да и какой-либо другой правительственной награды Григорий Гельфенштейн за этот подвиг не получил. Он продолжал службу на радиолокационной станции в течение всей блокады, и ещё много раз предупреждал службы ПВО о летящих вражеских самолётах. После окончания блокады станция перемещалась вместе с наступающими советскими войсками, обязанности оператора расширялись, и он уже наводил истребители на вражеские самолёты и выполнял другие необходимые действия.
 
После окончания войны он демобилизовался, окончил Ленинградский политехнический институт, остался жить в Лнинграде, работал инженером, стал успешным изобретателем, получил 20 авторских свидетельств.

Через десятилетия после окончания ВОВ, когда многие события, в т.ч. «Кронштадтское сражение», происшедшее 21.09.41, были рассекречены, в некоторых местных газетах и других печатных материалах был упомянут и наш герой. В необъятных просторах Интернета я нашёл одно его интервью, в котором его спросили не знает ли он причину неполучения им обещанного звания Героя. И намекнули – не в его ли фамилии всё дело.
 
Он ответил, что не считает, что была какая-либо злонамеренность против него. Может быть, адмирал был настолько загружен, что не проконтролировал своё обещание, или из-за большой секретности трудно было надлежащим образом оформить необходимые документы, или ещё по какой-либо оплошности. Хлопотать в дальнейшем было некому, и постепенно всё это забылось.

Вообще, сказал он, ему даже повезло – его за нарушение приказа не расстреляли и даже не наказали, а после рассекречивания о том событии и конкретно о нём написали. К сожалению, многие люди, совершившие  и более геройские поступки, остались неизвестными. А награда у него есть, и он показал грамоту о присвоении ему звания Почётного гражданина Большой Ижоры (посёлка в котором располагалась во время блокады его станция).