Скользят беззвучно стрелки на часах, публикуется в

В один солнечный весенний день я решительно отложил в сторону велосипед, футбольный мяч, скакалку, санки и стал взрослым, и пыль времени скрыла под собой яркие сочные краски моего счастливого детства, и мой привычный мир внезапно исчез, растворился почти без следа, словно кто-то невидимый прокрутил кинопленку в обратную сторону. Детство простилось со мной тихой грустью и я очень быстро забыл, как это быть подростком. Все привычное, звонкое, яркое, кричащее и подпрыгивающее растаяло, выцвело, ушло в ничто, в никуда, без единого звука, крика и выстрела, и ветер неотвратимости стер все дорожные знаки, столбцы, разметки, светофоры и указатели, нарисованные детскими руками на песке вневременности.
Хромоногие дни бегут, бегут, бегут унылой вереницей и исчезают без следа за линией горизонта необратимости, юность утекает между пальцами и испаряется с каждым выдохом и вдохом. Я взрослый, я уверен, что все продумал, все просчитал, все предусмотрел, все спланировал и отчетливо знаю в какую сторону мне идти.
Время, время, время, скользят беззвучно стрелки на часах непоправимости, жизнь подобна медленно текущей реке, исчезает красота, исчезает молодость, исчезает любовь, исчезает наше мармеладное лето, исчезают сладкие кусочки радости, которые мы уверенно держали в своих руках, все исчезает как прерывистое дыхание на зеркале бессрочности, как утренний туман под ласковыми лучами солнца, как сон в котором мы живем, радуемся, смеемся, надеемся, разочаровываемся.
Почему все блекнет, угасает, размывается и исчезает? Почему время с годами только ускоряет свой бег?
Я люблю тебя, ты любишь меня, мы вместе, мы единое неразрывное целое и однажды мы исчезаем с шахматной доски немыслимости, как подтаявшие кусочки льда исчезают под ласковыми лучами весеннего солнца. Нет, мы не умираем, мы исчезаем как единое гармоничное целое, разбиваемся на две индивидуальные, независимые друг от друга единичности.
Осень, как и старость, неминуема и беспощадна, и вновь я стою на обочине дороги своей жизни, и не знаю куда мне идти, и догорела свеча, и рассыпался серой пылью жемчуг, и засох цветок в вазе, и умерла любовь, а я уже забыл, как это быть счастливым!

«Шримад Бхагаватам», книга 10, часть 2, глава 51
Так происходит всегда, человек имеет виды на будущее, грезит о земных радостях, меж тем ядовитая кобра смерти уже раскрыла над ним свой клобук.
Как змея, что бесшумно подползает к беспечной мыши, облизывая свои ядовитые зубы, так и Ты в ,облике смерти, незаметно крадёшься за каждой живой тварью.
Тело, что нынче в царственных одеждах восседает на золочённой колеснице в окружении боевых слонов, скоро превратится в еду и испражнения червей.
Тот, кого некогда величали великим государем, становится придорожной пылью без имени и звания.
Несчастна душа, вознесшаяся к вершинам власти, ибо ноша её отягощена многими долгами и обязанностями.
Не усидит на престоле властитель беспечный, невоздержанный в желаниях, а тот, кто блюдёт своё царство никогда не познает покоя.
Господи безупречный, лишь встретив на жизненном пути верного раба Твоего душа может положить конец своим скитаниям в бренном мире.
Подле стоп Твоего слуги душа стяжает преданность Тебе.
Быть верным рабом Тебе жаждет душа, освободившаяся от всех уз, потому не прошу я Тебя о тленном, подобно тому, как узник не просит своего избавителя о оковах!
Господи, нет у меня пристанища в в суетном мире, ни на земле, ни в недрах её, ни на небесах, к Тебе Вездесущему и свободному от уз тлена я взываю о спасении.
В томлении, скорби и тревоге текла моя жизнь, шестеро ненасытных врагов истощали мою душу, лишив меня сна и покоя, нынче, щедрый мой Спаситель, я молю Тебя даровать мне убежище, чтобы подле милостивых стоп Твоих я обрёл долгожданный покой и вкусил сладкий плод бесстрашия!

Я еще как-то живу, как-то дышу, как-то намереваюсь, как-то цепляюсь за череду нежелательных обстоятельств, а немилостивая судьба нещадно швыряет меня из крайности в крайность, словно картонный кораблик в бушующем океане, где стрелки до полуночи не добегут,
где на перегоне встреч и расставаний, так и не успев родиться, растерялись все мои мечты,
где жизни перетекают в смерти, словно подвешенные качели, опрокидывающиеся на волокнах мироздания,
где связь между переслащенными снами и судорожной явью зыбка и неустойчива, словно утренний туман,
где то вспыхивая, то содрогаясь, то замирая перешептываются между собой звезды,
где с каждым ударом моего сердца утекает сквозь пальцы неудержимое время, 
где счастье всего лишь слово из нескольких букв,
где я превращаюсь в ничто, в пустоту, в бегущую по циферблату стрелку, растворяюсь в небытии, перестаю что-либо значить и исчезаю с этой сцены, не оставляя после себя ничего, кроме длинного списка сожалений.
Да, моя жизнь это мимолетный сон, который после пробуждения не умеет оборачиваться назад, а у моего счастье нет ни рук, ни ног, ни глаз, ни губ, ни запаха, ни постоянного места жительства. Надеяться на него, это все равно, что надеяться на проплывающие в бездонной синеве облака, я их вижу, я ими любуюсь, я за ними наблюдаю несколько минут, а они, не обращая внимание на мое восхищение, окончательно уплывают от меня и исчезают за неуверенной линией холмов, и уже ничего не вернуть назад, не поймать удаляющуюся тень.

«Шримад Бхагаватам» книга 7, глава 6
Прахлада: Человек праздный, не умеющий смирять свои чувства, тратит на сон половину из ста отпущенных ему лет.
Половину века он проводит во тьме забытья, в оставшийся ему срок он даже не задаётся вопросом о цели своего существования.
Первые десять лет разум человека спит, следующие десять лет уходят на игрища и забавы, так двадцать лет пролетают впустую, как одно мгновение.
В старости же немощь и болезни лишают человека способности заниматься делами и последние годы жизни уходят на бессмысленную борьбу со смертью.
Вожделение, неутолимая жажда удовольствий делает человека рабом семейных уз, так попавший в сети обмана он проводит в безумии даже сознательные годы жизни.
Полагая, что связал себя узами нежных чувств человек оказывается скован путами рабства.
Стяжая удовольствия мы получаем взамен лишь тревоги, давший свободу чувствам становится сам их невольником.
До последнего вздоха, бедолага семьянин, хранит в своём сердце образы жены, детей и прочих попутчиков жизни.
Семейный человек, словно шелкопряд, что вьёт кокон, из которого потом не способен выбраться, семейные удовольствия, это удовольствия приговорённого к смерти, которому палач предлагает вкусные яства за час до казни!
Запутавшийся в семейных узах не понимает, что в каждодневной суете, час за часом, день за днём он губит драгоценную человеческую жизнь, что дарована ему для иной цели — безусловной свободы у стоп безусловного счастья!

Растрепанные одеяла облаков проплыли над моей головой и исчезли в бездонном океане запредельности, а счастье выпало из моих рук и я проснулся,  открыл глаза, вокруг все черное-белое-серое, а моего счастья нет, осталась только оторопь желтой листвы за окном и рутинная жизнь повседневности! Неужели это был всего лишь мечтательный сон, длинною в мою скоротечную жизнь?
Мои легкие вдыхают вязкий туман одиночества, я ноябрь месяц, я первые ночные заморозки, я часы, тикающие в пустоте, я всего лишь лишь треть моего уверенного прошлого, бездомный ветер напевает унылую дождливую песню за моим окном. Солнце, небо, лето, любовь, сияющие звезды, бессонные ночи это та, имеющая первостепенное значение, часть меня, которой уже нет, не помню, чтобы карамельное лето успело со мной попрощаться.  В израненном сердце не осталось ничего, кроме опустошенноси и я исчезаю из поля зрения, как несбывшаяся мечта, разбившаяся о неизбежность!
И уверенно бегут по циферблату вражеские стрелки, и желтые листья падают на мокрый асфальт, и песочные часы неотвратимости отсчитывают мое время, и усталый механизм моего тела дает сбой, и все стонет, кричит, выскакивает, выпрыгивает и вылетает из меня, и мои следы теряются на песке нескончаемости, и обратный отсчет неизбежности пошел, и безусловность стирает мое тело в прах, и последние кусочки радости растворяются в осени, и незаметно промелькнула жизнь!

«Шримад Бхагаватам», книга 5 глава 13
Душа. покинув родной дом отправляется на охоту в лес чувственных удовольствий, где найти можно все что угодно, кроме счастья.

На перекрестках солнечных дорог вечности, между точкой А, точкой прибытия души к месту непосредственной дислокации и точкой Б, точкой отправления души в последующее рождение, притаилась  моя сегодняшняя жизнь. До точки А расположилось мое прошлое, за точкой Б притаилось мое еще непроявленное будущее. Эти фундаментальные позиции, или стержневые точки разделены настоящей фазой, в которой я, вечная частичка сознания, сейчас пребываю.
И о чем-то шепчут часы за несколько секунд до рассвета, и нетерпеливая стрелка смещается еще на один нерешительный шаг, и лица, и маски, и голоса, и размытые силуэты, и исчезающие на рассвете тени, и не целованные губы, и отыгранные спектакли, где я был главным героем, и необузданные эмоции тянутся из одной жизни в другую бесконечным шлейфом, и бесследно исчезают за неуверенной линией горизонта, и сейчас я на темной стороне монеты, в департаменте смерти, сражаюсь с болезнями моего стареющего тела и неудержимой рекой времени, сносящей меня с платформы реальности в океан вечного забвения, и вот я здесь, на краю света, и бесконый поток жизней, падающих в пустоту.
Бегут за днями дни, как волны в океане, цепочками шагов бредут мои несбывшиеся мечты, я испаряюсь и исчезаю в безнадежности, а все вокруг продолжает жить своей привычной размеренной жизнью, дышать, смеяться, влюбляться, двигаться вперед, видоизменяться, терять и находить, исчезать и появляться вновь, но меня на этом празднике нет!
Последний вдох, последний удар моего сердца, меня больше нет на поверхности земли. Нарядный гроб, украшенный цветами, с моим телом медленно опускается в яму. Вокруг только мрак, холод и тишина. Она, та, которую я не долюбил, стоит у моей могилы с опухшими от слез глазами и не верит, что меня уже нет. Я ей обещал, я ее обнадеживал и я не сдержал свое слово.
Смерть: «Поздравляю тебя, ты стал выигрышным лотерейным билетом. Подожди немного, я уже иду за тобой.»
Только надгробия хранят верность и преданность своим хозяевам, хотя бы в этом мне повезло!

«Шримад-Бхагаватам», книга 6, глава 9
Есть Высшее Существо, Предвечный, сущий до начала времен, коего боится сама смерть.
Ему мы воздадим молитву, Его будем просить уберечь нас от беды.
Безмятежный, невозмутимый, сущий за пределами разума, Он самодостаточен и черпает радость в Самом Себе.
Умиротворенный и неподвластный обстоятельствам Он прибежище всем и каждому, у Него мы будем искать спасение, те же кто уповает на смертного покровителя, уподобляются глупцу, уверовавшему, что может переплыть море, ухватившись за хвост собаки!
 
То, что несомненно принадлежит мне, то, чем я владею в полной мере, то, что уверенно держу в своих руках постепенно угасает, растворяется и исчезает вместе со мной, и размытые  тении поглощают землю, и парчовая ночь понемногу добавляет темно-фиолетовые краски в полупрозрачные акварельные сумерки, и спешащие стрелки застыли в прежних днях, и пронзительный крик в пустоту, и мое усталое изношенное тело падает на землю, и прерывается дыхание, и сердце не гоняет более густую кровь по черным венам, и я, вечная частичка сознания, отрываюсь от земли, и поднимаюсь к небесам, и растворяюсь в проплывающих по серебристо-голубой неизмеримости облаках.
Я вырываюсь за ограниченные пределы департамента смерти и отправляюсь в иное изменение бытия, за невидимую грань непостижимой конкретности, за горизонт неопознанного, отделяющий реальностью от иллюзией, свет от тени, жизнью вечную от обители ненасытной смерти. И находится она между чередой несчетных перерождений и безусловной преданностью Господу!

«Шримад Бхагаватам», книга 10, часть 1, глава 2
Каждый, кто устремил свой взор на Твои милостивые стопы восходит на корабль, что под водительством святых преодолевает бескрайнее море страха и суеты, словно это не море вовсе, но лужица от телячьего копытца.
Великие души, что однажды нашли убежище у Твоих милостивых стоп, вновь возвращаются в бренный мир, дабы на судне милосердия спасать гибнущих посреди океана мирской суеты и вести спасённых в обитель вечности, край не мысленного очарования.