Предисловие

Однажды  после ужина, когда все были в добром расположении духа Вован Востры сказал Фельдмаршалу, вот ты самый умный в камере, чем зря языком молоть, лучше бы составил сборник писем заочницам.
 Вован объяснил, что есть люди, которые сидят по десять и больше лет, пользовать опущенных брезгуют, не все это могут, мужика ... Дрочут по тихоньку, дрочить не западло. Но чтобы просто так в пустоту десять лет дрочить. Для поддержки чувства нужен образ какой-нибудь женщины. Откуда берут образ. Самое простое - вырезают из газет фотографию какой-нибудь знаменитой доярки. Зеку даже и ножницы не нужны, он так по краем аккуратно бумагу общиплет, что даже лучше ножниц будет. Все изображения и фотографии молодых женщин в газетах,  от работниц птицефабрики им. Крупской  до женщины-космонатвта Николаевой-Терешковой, проходили немедленную обработку и архивизацию.   Если попадал в зону журнал Огонек, то Анжела Девис уходила сразу на верх в зековской иерархии.  Но самое крутое были позитивы с пленки, которые вырезали и продавали зекам по одному кадру киномеханники вольняшки. Что было на этих кадрах - молодые красивые женщины, киноактрисы.  Бывало  резали цветные французские фильмы. Воровали самый лучший, самый красивый, самый эротичный кадр.  Для зрителей изображение просто вздрагивало.   Это была  валюта. Но самое крутое, если где-то в газетах оказывался адрес этой доярки. Можно было рискнуть и написать ей письмо, получить ответ и затеять переписку. В зоне было много зеков, которые свое право переписки - письмо в полгода не использовали никак. Некому было писать. Через эти каналы завязывались эпистолярные романы с вольными женщинами. Если заочницу удавалось раскрутить,  та присылала свои фотографии иногда цветные.
Мало кто из зеков писал письма сам, большинство пользовалось ходившим по зонам  сборником писем заочницам. Там уже все было литературным языком написано, оставалось только вставить свою фамилию, статью и дату освобождения. В последний раз на Глубоком я видел такой сборник. Школьная тетрадка вклеточку.  Сейчас сборники пропали, их перестали переписывать. Время сильно менялось и эти старые сочинения какого-то одинокого зека из 1961 года уже не канали,  как письма реальным бабам. На них не отвечали.   Вот ты, хорошо хорошо ведь знаешь сегодняшнюю столичную жизнь, сел бы написал...