Гримасы игрищ со временем

 Гримасы игрищ со временем

"Риголетто", опера Верди,  гастроли Большого театра России на новой сцене Мариинского театра, 27 апреля 2025 года

"Риголетто" с Владиславом  Сулимским в заглавной роли - это всегда событие, которое пропустить нельзя.  Он лучший Риголетто, который неизменно заставляет страдать и плакать вместе со своим героем, независимо от режиссуры и сценографии. Артист своим вокальным и драматическим талантом может затмить любую (или почти любую), даже самую несуразную постановку и сделать ее логичной и волнующей. А мне довелось видеть Владислава Сулимского почти в десятке различных сценических версий этой популярнейшей оперы Верди и в России, и за рубежом. Создаваемые певцом образы всегда впечатляли.
Это и стало главным побудительным мотивом познакомиться и с новой постановкой Большого театра России в режиссуре Джанкарло дель Монако. Хотя переносы романтических сюжетов прошлого (а в "Риголетто" это 16 век) в современность и превращение их в бытовые драмы я не люблю,  поскольку без потерь и нарушения логики событий, психологической картины происходящего, смысловых связей истории и образов героев это никогда не обходится. Такие постановки скорее рождают уйму вопросов,  на которые невозможно найти ответы, чем что-то по-новому высвечивают в сюжете. А я знала из рецензий на премьеру спектакля Большого театра России,  что  Джанкарло дель Монако именно так и сделал, перенес действие в современную Италию. Но было интересно посмотреть, как с этой сценографией обойдется Владислав Сулимский, и удастся ли ему создать волнующий и вызывающий сочувствие образ шута герцога Мантуанского (хотя откуда шут и герцог в нынешней Италии?).
Скажу сразу, что ему это превосходно удалось, несмотря на то, что было совершенно непонятно,  кто все эти люди, которые действуют на сцене. Ну, ладно, развратники и сластолюбцы, не останавливающиеся ни перед какими подлостями и пакостями, лишь бы утолить свои низменные  инстинкты. Но раз это современность, то где закон, полиция? Почему оскорбленные отцы не пишут заявлений об изнасилованиях и похищениях в полицейском участке,  а пытаются самостоятельно сводить счеты с обидчиком-герцогом (или не герцогом)? И как им это сходит с рук? Допустим, что и в Италии богатые устроители секс-вечеринок со всех участниц и участников таких оргий берут подписку о неразглашении,  как в диких дубайских вечеринках шейхов, но отцы-то девушек вряд ли давали такие подписки. И как их можно отправить в тюрьму и даже на казнь без суда и следствия? И что это за тюрьма? Частные застенки? И никакие слухи в гражданское общество не просачиваются? Никакое "Me too" не срабатывает? И кто такой Риголетто, который может безнаказанно издеваться над целой толпой мафиозных развратников, оскорблять их, насмехаться над ними и ни разу не схлопотать по физиономии?
Да и разврат в спектакле какой-то неубедительный,  откровенно скучный, словно физкультура а-ля секс. Даже у герцога (Алексей Татаринцев),  главного вдохновителя порока, это просто движения. И сценография первого действия до боли напоминает начальную сцену  "Травиаты" берлинской Комише-опер. Но там сексуальная развязность показана с большим энтузиазмом и выдумкой. Уж, если замахнулся, то надо ударять!
Вторая картина первого действия тоже вызывает массу вопросов. Кем же все-таки работает Риголетто,  который так бестолково прячет свою дочь? И как это возможно при современном развитии ювенальной юстиции и невероятной строптивости подростков? Хотя сцена отца с дочерью выстраивается уже логичнее благодаря искренней теплоте и эмоциональной достоверности и в голосе Владислава Сулимского,  и в звонком сопрано Гузель Шариповой, исполняющей роль Джильды. Здесь на время забываешь о несуразностях режиссерских трансформаций сюжета. Хуже с похищением Джильды. Что за развеселая банда разбойников ухитряется при электрическом освещении на улице остаться никем не замеченной кроме Риголетто? И как он ухитряется не увидеть, что все происходит у его дома? Кромешной темноты при освещенных окнах там точно быть не может.
Сценография этого эпизода и гигантские декорации улочки с громадной лестницей напрочь убивают красивейший хор похитителей "Тише, тише". Он тонет в них, задвинутый куда-то в верхний угол лестницы. Кроме того,  эта лестница полностью закрывает дом Риголетто, расположенный справа под ней, от сидящих слева, даже в первых рядах партера. А ведь половина второй  картины первого действия происходит именно там .
Самой волнующей оказывается сцена второго действия во дворце герцога (или не герцога) после похищения Джильды. Песенку шута, последующую арию и дуэт с Джильдой Владислав Сулимский превращает в кульминационную часть оперы и логично выстраивает образ Риголетто в противоречивой сценографии Джанкарло дель Монако. Когда его герой (неизвестно кто, но точно не шут, какой шут в наше время?), умоляет дружков (не придворных) главного развратника (какой герцог в сегодняшней Италии?), режиссер сажает его в огромное кресло а-ля трон. Эта мизансцена таит опасность полностью разрушить замысел и суть арии. Какие мольбы, когда проситель расселся чуть ли не на троне? Но Владислав Сулимский  точно обыграл ситуацию: его герой сел на край кресла, обессилев от отчаяния, когда у него схватило сердце от горя, и ноги уже не держат, и слезы кончились. И он весь теперь - мольба  и мука. В этот момент уже не важно, что вокруг, кто эти люди, кого он умоляет, "Какое, милые, у нас
Тысячелетье на дворе?", говоря словами Пастернака. Слушаешь и слышишь только то, что поет Риголетто,  видишь и вопринимаешь только его, всем сердцем ему сочувствуешь. И дальше - взволнованный дуэт Риголетто и Джильды в ритме бешено бьющегося сердца не дает замечать ничего вокруг - только прекрасные голоса - яростный, призывающий к мести баритон Риголетто и уговаривающее, умоляющее сопрано Джильды.
Трагизм финала для  меня поглотили гигантские декорации третьего действия - рыбацкая хижина на сваях, то ли заброшенная, то ли разрушающаяся, с бесконечным количеством  торчащих из нее и подпирающих ее досок, под которые режиссер зачем-то загнал Риголетто с Джильдой, заставляя их  петь,  согнувшись в три погибели. Даже от песенки герцога, главного хита оперы , у меня осталось странное впечатление - я не испытала привычного восторга. Не проняла и завершающая оперу сцена смерти Джильды и душераздирающего финального возгласа Риголетто. А уж набрасываемая им себе на шею веревка при опускающемся занавесе и вовсе отдает дурным тоном.
Но самое обидное, что история о жертвенной любви, тщетности мести и ее убийственой цене у режиссера прекращена в хронику  разврата,  жестокости, вседозволенности и безнаказанности. Не только за счет переноса действия в современность, но и благодаря массе деталей повседневности, элементов домашнего и не только домашнего насилия, сцен избиения, пощечины, которую отвешивает дочери Риголетто, завершая сцену утешения похищенной и обесчещенной Джильды. Это смещение акцентов особенно досадно, ибо оставляет неприятный осадок в душе и не позволяет в полной  мере реализовать мощный эмоциональный потенциал оперы, испытать катарсис в ее финале, как было задумано ее великими создателями  - Гюго и Верди.

Риголетто – Владислав  Сулимский.
Джильда – Гузель Шарипова.
Герцог – Алексей Татаринцев.
Спарафучиле – Юрий Власов.
Маддалена – Алина Черташ.
Граф Монтероне – Владислав Попов.
Оркестр Большого театра.
Дирижер – Антон Гришанин.