Синее платье

Галине Шишкиной посвящается.

Эпизод 1. Тайный талант.

Кутюровский талант пробудился во мне отнюдь не из любви к искусству дизайнера, а из-за банального советского дефицита. Молодость и подспудное желание выглядеть эффектно-непревзойдённой — и ах!

Я влёт освоила мамину Подольскую белошвейку. Она, правда, оказалась девушкой с характером. В хорошем настроении ровненько выводила стежок за стежком. Но чуть что не по ней, начинала куролесить. То абы какую строчку выдаст, а иной раз какую-нибудь кудельку намотает и спрячет её в своих шпульках. Сиди потом разбирай эти клубочки. Приходилось как-то договариваться. Но это всё цветочки.

Средство производства может отдыхать, пока нет сырьевого ресурса. Попросту подходящего куска ткани. А вот это вопрос интересный. В магазинах тогда хоть шаром, хоть кубом, хоть пирамидой ничего не накатаешь. Подвезут — значит твоё. Мама не скупилась и всячески поощряла моё стремление самостоятельно обновить гардероб.

В школьном возрасте на урок труда покупала мне хорошую ткань, чтобы я могла сострочить неповторимый наряд. Чем я успешно и занималась. Минуя этапы предварительной отчётности, через неделю приносила на урок готовое изделие. На удивление учителю и одноклассницам на зависть. Мне удавались и плиссированные юбки, и даже эксклюзивное форменное платье. Чёрный фартучек, положенный школьными правилами, я превратила в балетную пачку, исполненную из рулончика капроновой ленты для косичек. С этим добором дефицита почему-то не было.

По окончании школы я сразу попала в заводскую многотиражку. В качестве корреспондента. Эта профессия грела меня всё же больше. Магазинные прилавки и к тому времени по-прежнему пребывали в сладкой дремоте. И так же наперекор товарному вакууму я продолжала творить чудеса портняжьей невозможности. Как-то по случаю мне удалось отовариться приличным лоскутом ультрамодного по тем временам тёмно-синего микровельвета. Блаженство разливалось по жилам от одного названия этой ткани. И уж, конечно, тривиальные брючки-юбочки не смогли бы ублажить мою творческую натуру. Тут зрел шедевр.

 Не испытывая ни малейшего желания подражать законодателям тогдашней моды, взрастила его силой своей фантазии. Вышло занятно. Фасад был лаконичным. Тоненькую шейку плотно облегала фигурная «стойка». Рукава — актуальным в ту пору «грибочком». Длина чуть ниже колен. Элементом красивости служил лишь скромный галстучек, отдалённо напоминающий пионерский, собранный из остатков дефицитной материи. В общем, сплошная тоска. Но нет. Не того я добивалась. Внегендерная шокотерапия открывалась сзади. От скромной «стоечки» верхнюю часть спины открывал дерзкий вырез, а шагательную функцию обеспечивал смелый разрез.

 Первым обновку оценил мой шеф — редактор газеты. Его учтивость умножилась как минимум вдвое, стоило нам коллективно выдвинуться на деловую прогулку. Он крайне любезно уступал мне место первопроходца. Подъездные кумушки на скамейке у дома при виде синего платья даже не пытались скрыть свои стоматологические изъяны. А с моей мамой потом делились запоздавшей досадой. Впрочем, довольно безуспешно. Поскольку она всё это отдавала на откуп моему благразумию и чувству меры. За что я ей была крайне благодарна.
 
 Эпизод 2. Звезда в шоке.
В городок наш тогда нередко заезжали знаменитости российского значения. Выступали с концертами, творческими вечерами и с удовольствием шли на интервью с местными журналистами. И вот как-то наведался к нам звезда первого советского блокбастера «Пираты 20 века» Николай Ерёменко. Мы не могли устоять перед соблазном и решились на интервью с секс-символом эпохи. «Мы» — это я и моя любимая Наташа. Лучшая подруга и крёстная.

Актёр любезно согласился встретиться с нами. Облачившись в свой феерический наряд, я отправилась пытать счастья или актёра (сама не знаю). Действо происходило в центральном кинотеатре города. Завершив регламентную полуторачасовую встречу со зрителями, Ерёменко повёл нас «куда-нибудь». Специальных мест для журналистов храм важнейшего из искусств для нас как-то не предусмотрел. Поэтому решено было провести беседу в будке киномеханика. Подальше от посторонних глаз.

 «Аппаратная» отдельной пристроечкой размещалась где-то в надкрышном пространстве. Поэтому взобраться туда предстояло по узкой винтовой лесничке. И то бочком. Мы двинулись к ней дружным гуськом. Акробатический этюд мне, как известно, предстояло совершить в диннополом платье. Но зато с разрезом. Николай Николаевич, скорее всего, уже успел отразить данный нюанс, поэтому по-джентльменски пропустил даму вперёд. Я попыталась преодолеть хитрый подъём с кошачьей грацией. Наташа, следовавшая за нами, наблюдала это с улыбкой. От её умных глаз не ускользнул заинтересованный взор звезды, прикованный к нижней части моей фигуры. Секс-символ всё-таки...

Эффектный наряд я носила довольно долго. И в пир, и в мир, что называется.