Добрынины. Часть 7. Глава 21

 - Помирилась? - грозно поинтересовалась старая дама.

     - Угу... - ответила госпожа Виноградова. - Хотя это было совсем непросто...

     - Почему?

     - Он заявил, что детей иметь не желает...

     - А Лиза?

     - Поддержала его... Толстого мне цитировала...

     - "Анну Каренину"? - улыбнулась Ляля.

     - Да... И пыталась мне доказать, что Котенька мой ждет появления ребенка не с радостью, а с ужасом...

     - Получилось?

     - Нет.

     - Жаль...

     - Ты согласна с Лизой? - изумилась Нина Константиновна.

     - Отчасти... - ответила ей Елена Гурамовна.

     - Что значит - отчасти?

     - В свое время я была под большим впечатлением от прочитанного у Толстого подробного описания эмоционального состояния Левина и его трудный путь от гадливости к любви... - вздохнула Ляля.

     - И что? - нервно поинтересовалась Нина  Константиновна.

     - И, откровенно говоря, побаивалась, что Вадимушка научится любить наших детей только тогда, когда они начнут матерные частушки из школы приносить и папе за пивом бегать...

     - И как?

     - Вам хочется узнать мое мнение? - догадалась Ляля.

     - Да... Конечно...

     - Нина Константиновна, может быть, не во всех 100%, но в довольно значительной части случаев граф Толстой прав... - ответила Елена Гурамовна.

     - Чтооо??? - попробовала возмутиться Нина Константиновна.

     - Нина! Ты не у Берсеневых! - резко одернула ее старая дама. - Изволь дослушать независимо от того, нравится тебе это, или нет!

     Шапокляк обиженно замолчала...

     - Мужчина не может любить ребенка так, как любит его мать... - продолжила Елена Гурамовна. - Более того - он далеко не всегда сразу начинает любить своего первого ребенка.

     - Граф Толстой объяснил? - съязвила Нина Константиновна. - Или Лиза просветила?

     - Нина! Заткнись по-хорошему! - одернула ее старая дама. - Нравится тебе или нет, но ты обязана дослушать все, что скажет Лялечка независимо от того, согласна ты с ее мнением, или нет.

     - Почему? - взъерошилась Шапокляк.

     - Потому что вопрос Лялечке задала ты!

     И, обращаясь к Елене, ласково улыбнулась:

     - Продолжай, солнышко...

     - Мужчина сначала понимает только одно, - спокойно продолжила Елена Гурамовна, - его прежняя вольготная жизнь закончилась навсегда, и виной всему сначала огромный живот жены и связанная с ним неповоротливость, слабость, медлительность, неуклюжесть и частые недомогания, а потом виновником становится крохотное орущее существо, из-за которого жена, раньше принадлежавшая только ему одному, не спит ночей, сходит с ума от переживаний и так далее... А ему, несчастному, достаются только крохи ее внимания, если вообще хоть что-нибудь перепадает... Особенно в первые годы жизни ребенка...

     - Ты хочешь сказать, что ты с Вадимом все это прошла? - ужаснулась Нина Константиновна.

     - Нет. - ответила Елена Гурамовна, не собиравшаяся посвящать гостью в такие сокровенные подробности своей жизни.

     - Тогда почему ты позволяешь себе рассуждать о том, чего не знаешь?

     - Потому что, когда я носила старшеньких, мне уже было тридцать, и я уже прочла ВСЮ "Анну Каренину" и, осмыслив ситуацию достаточно трезво, постаралась не докучать Вадимушке своими недомоганиями... - ответила Ляля. - А к моему увеличивающемуся животу его приучала мама Лида...

     - Повезло тебе?

     - Можно и так сказать... - ответила Елена Гурамовна. - Можете мне поверить... Я не устаю благодарить Бога за то, что наших старших детей с первого дня растит мама Лида, что девочек сначала растили мама с папой, а теперь, после рождения младшеньких, шестерых старших детей мамы воспитывают вместе, и что Анзорчика с Гурамчиком растят мама Зина с папой. Мы с Вадимушкой занимаемся детьми эпизодически... В этом смысле ему намного легче, чем другим мужчинкам...

     - Почему?

     - Меня у него никто не отбирал... - пояснила Ляля. - Я все время остаюсь, в первую очередь, его собственностью, а потом уже мы с ним вместе - родители наших детей. Наша мама Лида ради того, чтобы сохранить нашу с Вадимушкой любовь, вновь и вновь ложится на амбразуру материнства, но позволяет нам, имея восьмерых детей, жить почти так же вольготно, как и до их рождения, не вымучиваясь, не падая вечером от усталости и не прислушиваясь к звукам в детской в моменты интимной близости... И при этом она привила нашим деточкам такую любовь к нам, о которой в очень и очень многих семьях даже мечтать не смеют...

     - Ну, это понятно... - отмахнулась Нина Константиновна. - Но ничем не доказывает твою точку зрения на то, как мальчики воспринимают свое отцовство.

     - Вы так думаете?

     - Да, Леночка, я так думаю...

     - Тогда попробуйте представить, что было бы, если бы я, как почти все женщины страны, растила детей сама... Подумайте о том, что было бы...

     - Ничего особенного... - ответила Шапокляк.

     - Не могу с Вами согласиться, Нина Константиновна.

     - Почему? Гонор мешает?

     - Нет... Потому что знаю, что если бы мне пришлось растить детей самой, то я обязательно столкнулась бы со всеми проблемами на свете... И не факт, что нас с Вадимушкой можно было бы назвать счастливой семьей.

     - С чего ты взяла?

     - Потому что Вадимушке, даже с учетом того, что стараниями мамы Лиды дети не стали для него врагами, безнадежно и навсегда отобравшими у него меня, для того, чтобы понять, как сильно он любит наших детей, потребовались немалое время и экстремальная ситуация.

     - Какая?

     - Наш переезд сюда...

     - Ах, да... Я и забыла...


Продолжение следует...