3. Поэт

Евгений. Собственный жанр

Цилиндр снял…
Лёгкое июньское небо не предвещало грозы.
Но испуганно метались птицы…
Тростью водил из стороны в сторону, угадывая направление звука…
Словно бы где-то… рвался сам воздух как грубая материя!..
Не шум…
Не гром…
Не коляска, в конце концов, которую он поджидал.
Ближе…
Ближе!..
Трава перестала расти…
Стеклянным! стеклянным становилось вокруг всё… расколото, разбрызгано стекло-пространство!..
Лес… поляна… ничуть не укромны…
Треск! Треск!
Верх! Низ!
Бог! Сам Бог!
Небо забыло, что оно небо…
Страх стал плетью… и плотью…
Он спиной к берёзе… которая жёстко ему: сейчас жди!..
Поляна закачалась палубой…
Он вскинул голову… там, вверху… и вообще, вообще… ни от чего не утаиться!
Там… свод… ломается! ломается!..
Булыжник мостовой… с неба! с неба!..
Не грохот…
А нет ничего, что есть!
Нет ничего, что есть…
…Из-за чёрных крон выполз чудо-грохот.
Ярким зелёным солнцем.
Громада… Остров…
Гаркнув: небо моё!
Сияя… зеленью… лат-щитов...
Поволоклось.
Горланя: ушей внизу ни у кого нет!
Крылья непобедимой стрекозы.
Тяжёлое… тяжкое…
Каркая: воздух и земля где-то в грёзах!
На морде квадратные глаза.
Треск! Треск!
Всё живое растаяло… в горниле зелёного солнца!
Чудо-птица… чудо-рыба утекла в чёрные кроны…
И на хвосте неуловимым крылья помельче…
…Он лежал.
Баюкала ровная поляна.
Голубизна была голубизной…
Травинки, как всегда, качались…
Бабочки порхали над самым лицом…
Неужели они… ничего сейчас не видели, не слышали?..
Да… и птицы пели… пора нам опять петь!..
Зелень… вверху колыхалась… она была, как была, солнечной тёплой зеленью…
Он очнулся?..
Вполне?..
Приподнялся. Сел.
Звон лета и… то небо… были всё ещё рядом…
И вместе!
Тронул ухо.
Голова кружилась.
Жутко было представить… что где-то и как-то есть… способность думать…
Теперь в нём текла словно бы не кровь… а то отравленное небо…
Он поднял ресницы: ни облачка!..
Неужели опять… ждать…
Да… лепет поляны… и те булыжники… всё ещё одновременно…
Перед глазами: невидимые крылья крутятся сверху зелёной птицы-рыбы… на зелёном боку звезда красная о пяти концах…
Как?..
Хотя бы: что?..
Не дай бог сошёл с ума!
Нет. Нет. Всё вокруг в разуме.
И он сам в разуме, в ясном разуме.
Но, кстати, что такое… это самое «сейчас»?..
Сию минуту это «сейчас»… означает «теперь»…
Он попытался встать, опираясь руками.
Его перчатки… все тёмные от травы…
Снял их.
И понял, что перчатки… некуда бросить!
Почему?!..
Но явное было состояние… с этой минуты… просто так… ничего нельзя бросать…
Потому что: здесь…
Как понять?
Потому что… теперь!
Не жизнь.
Не он сам.
А то самое «теперь».
Стиснул перчатки в кулаке.
Виновато оглядываясь под ногами…
Вот цилиндр. Вот и трость.
Они тоже здесь… как бы небрежно…
Потому что… теперь.
Поднял трость, поднял цилиндр…
И не знал… что с ними делать…
Для чего они нужны?
Вообще: для чего… эти предметы?
Потому что они тоже… теперь!
Опять потемнела лазурь…
…Очнулся от холода в затылке.
Поднял голову.
Всё тело болело… от падения навзничь.
Пошёл к берёзе, сел спиной на ствол.
Стоять невозможно.
Потому что… надо думать.
Вот ноги… чтобы идти.
А куда?!..
Ведь теперь… сейчас… сию минуту… в сей настоящий миг…
Да. Да!..
Он… в другом времени!
Он в каком-то в другом времени.
Мир, он тот же…
Вон. И вон.
Роща… трава…
А время… не время… не его время…
Время другое.
Настоящее, но другое.
Настоящее в смысле: будничное… увы, обыкновенное и будничное…
Но… не его!
Не прошлое. Иначе бы он знал… о таком небе… и о такой птице… или рыбе… знал бы из истории.
А здесь… в этом сегодня…
Птица та, она суть будни и обыкновения этого… теперешнего… в каком он сейчас… времени.
Где хотя бы тоска?..
Где хотя бы отчаянье?..
Нет ничего… что есть он.
…А люди!
Он встал.
Идти!
Куда попало…
Вот же дорога. Две колеи.
Как всегда на свете!
Однако.
На каком… свете?..
Идти.
Сейчас же встретит кого-нибудь.
Сейчас его увидят… эти самые… люди…
Чего бояться!
Ну, хоть крестьяне.
Они пусть незнакомые.
Спросить, чьи они.
Где поместье ближайшее…
Что… они… скажут?..
…Замер на месте.
Ведь в будущем!
Он.
Там… тут… кто?..
Какие?..
Что они ему скажут?..
А главное… что он скажет им?
Спрашивать унизительно… оскорбительно…
Как он к ним попал… даже неважно…
А важно, что… нечего ему будет им сказать!
Ни крестьянину, ни благородному, ни хоть кому…
…Птица-рыба тяжкая грохочущая!
Что она?..
Как она… там?.. Как туда… попала?..
Откуда она… себя стремила?.. И куда?..
Да!
Под брюхом птицы… да… висела верёвка… вернее, верёвочная вроде бы лестница, лесенка…
На ней… человек?..
В сажени от зелёной скалы…
В боку птицы-скалы… зияла дыра…
Тот человек… еле держался?..
Или он намеренно так расположился?..
Ведь он… махал рукой.
К кому-то явно обращаясь!
А к тому, кто был там… в дыре…
Притом махал рукой… пожалуй… весело! радостно!..
Ничуть не боясь свалиться… с такой высоты…
И он был в ярко-оранжевых каких-то одеяниях…
На голове у того был… шлем… как бы рыцарский!..
Блестящий красный шлем…
Да! из-под шлема волосы…
Это… женщина?!..
Там!
Зачем?
Зачем ей?..
…Он словно уснул.
Итак…
Он в самом деле… как-то очутился… в будущем…
Тут… здесь… запросто летают на этих… чудищах…
Притом женщины…
Она, та, была вся в оранжевом… в просторной рубахе и в просторных штанах…
Или её на веревке держали в наказание?..
Почему тогда её радость?..
Или такая казнь и смерть в радость?..
Им… которые…
Там… Сейчас… Теперь…
И правда.
Умереть… оказывается… не самое страшное…
Вот же.
Лес вокруг… словно стал иначе пахнуть…
Он и сам стал другим…
Хорошо, что нет из друзей никого рядом: никто не заметит его смятения!
Он с любопытством, стыдясь своего любопытства, оглянул рощу…
Любознательно и дико осмотрел берёзу… от корня, меж ветвей, до самой до макушки…
Потрогал с опаской ладонью… гладкий белый ствол… качается!..
Внезапно сорвал с себя фрак!
Куда бы его?!..
Что за инстинкт?..
Почему стыд от этого одеяния?..
Признаки чего?..
Века и сословия.
Ну-с… В рубашке в одной и панталонах.
Запредельное сумасшествие!
Или как?
Почему стыдно… самого себя?..
За свои вопросы?.. За свой наряд?..
Ведь он не виноват… что попал в будущее…
Повинуясь тому инстинкту, поспешил в лес.
Нашёл яму… под корнем упавшей ели…
Сложил туда фрак, цилиндр, трость, перчатки…
Постоял над ними… нет, не в скорби… в некоем заповедном ужасе!
Огляделся.
Не посмел трогать живых ветвей.
Ветками с этой старой упавшей ели завалил, укрыл свои… признаки?.. приметы?..
Надолго?..
Неужели навсегда?!
…Опять на поляне.
В одной рубашке… как тот разбойник романтический…
Что такое «разбойник»?..
Что такое «романтика»?..
Осмотрел себя…
Засучил на рубашке рукава.
Почему-то так… соответствовало… чему?..
Той радостной девице?..
Тому… крокодилу?..
Да… небесное чудовище… Более всего похоже на крокодила…
В том… в этом мире… есть люди.
Наверно, и внутри того… чудища…
Есть же вот девицы…
Она махала рукой радостно…
Есть, стало быть, радость!
Какова, впрочем… её осанка?.. её манеры… её, наконец, страсть…
И каково само по себе… это поколение? Это, прямо сказать, племя?..
Речь… Одежда… Нравы…
Потомки, стало быть, ладят этаких летающих горынычей!.. и владеют ими!..
Зачем им этот грохот?..
Ради этой высоты?..
Зачем такая высота?..
Разве там пища?.. разве там утеха?..
И наконец.
Это будущее… достигнутая мечта?!
Что ж.
Пусть бы так!
Но…
Если даже его примут за здравого.
Если наконец он пребудет меж них по-свойски.
Он не сможет… быть собой!
Самим собственно собой.
Не найдётся. Не сумеет.
Воздух и аромат, да, родной…
Но он, воздух-аромат, истрёпан чуждым грохотом и чуждыми дерзаниями…
Мечтал и он летать… но душою! душою!..
И там… тут… теперь… есть, стало быть, если коляски, то какие-нибудь чудовищные!..
Если корабли… жилища… то…
Не нужно и пытаться воображать!
Потому что… некому воображать.
О, этот металлический крокодил!
Не услышал бы, впрочем, кто… из нынешних… сие шельмование…
…Небо.
Как оно терпит?.. Как оно смирилось?.. Как осталось собой, небом?..
Гром и металл!..
Вопреки лету и тишине.
Это же не благолепно…
Это не благодушно…
Чёрт возьми!
Как та птица устроена?
Он… не сможет её воспеть!..
И как устроено… само по себе и само из себя… это время?
Он не сумеет это время воспевать…
И далее.
А если… он известен нынешнему племени как поэт!..
Того хуже.
Его станут принимать не как поэта, а как известность.
Его будут разглядывать как куклу.
Дразнить его придут…
Требовательно изумляться: вдруг он без восторга взирает… на невесомый металл…
Дескать, хоть ты и Поэт, а мы вон куда махнули!
Не поэзия же породила этот грохот…
От которого шарахаются даже облака и птицы!..

Ярославль. 30-31 декабря 2020

(С) Кузнецов Евгений Владимирович