12. Страх

Ну и натерпелся страху Мишка - на сто жизней вперед хватит-перехватит! Сначала - оторвали! От самых его корней оторвали! От мамки, от Варьки! А от папки - и того раньше. Засунули с другими в автобус, потом в теплушку - так тетеньки-воспитатели вагончик деревянный назвали. Набили их туда уйму, как телят или кроликов - сплошь дети такие же, и тоже без родителей. Плачут. Крик стоит такой, что голова гудит, как кипяток в самоваре. Все непривычно. Тетеньки с ними хоть не чужие, дак ведь и не свои же!

Долго, казалось, ехали, да медленно очень. На каждом тыке-перестыке затыркивались и вставали. То встречный эшелон пропускали. Надо. На фронт солдатиков везут. Как папу. То пути впереди снарядами разворотило - чинили. Долго чинили. С перерывами. А потому что бомбили или обстреливали. И приходилось прятаться - от взрывов уворачиваться.

Но самое страшное оказалось впереди.

Казалось, уже привык Мишка, чуть что, хватать свои пожитки и тикать от теплушки до канавы, оврага, а лучше - вообще в лес. И все рядом хватали… бежали… падали… А потом медленно поднимали головы от землицы и поднимались на трясущиеся ноги. Кто-то уж и вовсе не поднимался. Тащились обратно к теплушке. Ехали…

И на этот раз все было похоже. Успел, правда, Мишка заметить место, где началась бомбежка - станция со смешным названием “Дно”. Прямо, как в чашке или в тарелке. Смешно, да не смешно вовсе. Страшно! Схватил мешок и побежал. Краем глаза видел взрыв там, где было станционное здание. Машину, прямо с людьми, подбросило и перекинуло через домик. Только некогда было Мишке пока пугаться. Все гремело вокруг, огонь полыхал вспышками, то тут, то там. Петлял Мишка, как заяц, несясь на своих тоненьких детских ножках в сторону леса. К цели - укрыться-упрятаться-схорониться.

Бах-бах! Бух-бух! Летят снаряды! Свистят снаряды! Взрывают землю. Справа. Слева. Сзади. Впереди. Свист… Удар!

Что-то тяжелое давит на тщедушное Мишкино тельце. Мешает дышать. Нос уткнулся в грубое и шершавое. Темно…

Прислушался Мишка. К себе. Ко всему. К миру. Вроде тихо. Вроде он еще тут? Попробовал пошевелиться - не выходит. Больно. Да, и это тяжелое нечто не пускает-не дает. Тут только почувствовал Мишка: страааашно!!! И тихонько заскулил. Как щенок. Потом заскулилось погромче. Потом - еще погромче…

И вдруг в Мишкины глаза хлынул свет! Пусть серый. Пусть без солнца. Но свет жизни! И тяжесть шершавая камнем с него свалилась. Чьи-то руки подняли бережно, понесли куда-то. Призатих Мишка. Опять прислушался: к миру, к несущим его рукам, к себе. Живой!

А страх… до времени отполз в один из окопов детской мишкиной души и затаился. До времени…