Транзит Хаба-Влад-Лапт

Я вышел из поезда и поежился – порывистый ветер сразу принялся трепать полы моей легонькой летней куртки. Я тут же ее застегнул, но это мало помогло. Ну и что, что конец мая, ветру с залива Петра Великого на это плевать. У него свои представления о временах года. И Владивосток с ним заодно. Все они тут спелись, и сумасшедшие сопки с неведомо как взобравшимися на них разнокалиберными домами, и небо, полное яркого, почти южного солнца, низких дождевых туч и шумных чаек. И все это безобразие там и сям приправлено взбитыми сливками свежего тумана. Ничего себе коктейль? Впрочем, он тут очень популярен.
Да, а чего я, собственно, приперся сюда с утра пораньше? – честно могу задать себе вопрос. И также честно на него ответить, – а фиг его знает. Ну мало ли, что поругались, в первый раз что ли. Так что, надо сразу бежать сломя голову на вокзал, покупать билет на первый подвернувшийся поезд? (До Владивостока, а куда еще). А потом мстительно выключить телефон, предварительно отправив: «Счастливо оставаться! Не скучай». М-да… И мстя его была ужасной… Надо бы позвонить… А что сказать-то? «Здравствуй, дорогая, я во Владивостоке! У нас традиция. Мы 31-го с друзьями ходим в баню…». Ага. Нет. Не буду никуда звонить, и телефон не буду пока включать. Могу я позволить себе день полной свободы?! К тому же на работу только послезавтра. Мне и раньше приходила мысль – сбежать куда-нибудь, закатиться в какой-нибудь пыльный угол Вселенной, и пусть все меня потеряют. Оборвать всякую связь с коллегами и друзьями. Не надолго – на пару дней. Эта соблазнительная мысль, как правило, посещает меня либо в разгар особенно суровых трудовых буден либо когда у нас с женой очередной виток эскалации напряженности. Но, конечно, никуда, никогда, как и все. Потому что все как у всех, а ведь никто же никуда не едет, не сбегает. А ты-то чем лучше. Да и действительно – а как, а куда, а зачем? Резонные вопросы. Положим, «куда?» – не так уж много вариантов, если хочешь сбежать из Хабаровска на день или два, не чувствовать себя при этом последним идиотом (если это вообще возможно) и не тратить много денег и усилий (тогда «как?» – только поездом). Если на природу, то все равно нужна минимальная подготовка, другие города или далеко или не вдохновляют по причине совершенной своей непримечательности, по крайней мере, для меня. Остается Владивосток. Всего лишь ночь, и вот тебе солнечные блики на башенках игрушечного вокзала, соль в воздухе и белоснежный «Иртыш», словно навечно пришвартованный к пирсу за железнодорожным терминалом. Действительно, как ни приеду, он всегда тут как тут. По делам-то я во Владивостоке бываю – примерно раз в год. Ну ладно, уже довольно намерзся у парапета за Морским вокзалом, насмотрелся на изумрудно-аквамариновую гладь – всю в чередовании длинных теней и солнечных островков, между которых лавирует парочка маленьких парусников. Можно уже идти в кафе – греться, утолять жажду, голод и прочие потребности.
Я шагал по Светланской улице в надежде обрести на ней искомые маленькие радости жизни, придирчиво осматривал соответствующие заведения (почти все были закрыты по причине раннего времени) и бился над последним вопросом – «зачем?». И, по правде говоря, ничего не добился. «С женой запутались в причинах и следствиях потери интереса друг к другу? Но друзьями-то ведь остались. Где-то глубоко, очень глубоко в душе. Работу свою считаешь бесполезной тратой времени? А ты хотел, чтоб как у агента 007? Радуйся, что хоть такая есть. И позволяет относительно безбедно существовать. Чувствуешь, что устал, что все вокруг серо и однообразно. Коллеги уже десять лет с одними и теми же анекдотами. «Водка не радует, бабы не греют»? Или наоборот? А сам ты кого-нибудь радуешь? Хоть кому-нибудь нужен? А тебе? Кроме престарелых родителей и почти взрослой дочери, с которой никогда не жил вместе. То-то. Плохо тебе, друг мой? Ой как… да как всем. Нормально. Ну и чего ты тогда…». В общем, вместо ответа получился всегдашний любительский сеанс психоанализа в походных условиях. Бессмысленный и беспощадный. Я запузырил свой дурацкий вопрос – «зачем» подальше, куда-то на чердак недовольно заворочавшегося в черепе (извини, что потревожили) сознания. А потом набрел на новую кафешку – еще год назад ее тут не было. Уже на пешеходной зоне – на уютном отрезке улицы, примыкавшем к центральной городской набережной. Это – старый Владивосток. Старый, конечно, по нашим дальневосточным меркам. Впритык стоящие по обеим сторонам улицы разноцветные трехэтажные дома еще в прошлом веке отметили столетний юбилей. А значит, они уже седая старина. До них тут ничего не было, кроме скал, приморских сосен и амурских тигров. Мне этот район Владивостока всегда нравился. Не могу сказать, что объездил весь мир, но все-таки был кое-где. Видел разные города – большие и маленькие, древние и юные – в России и Китае, в Западной Европе и Средней Азии. Не все из них запомнились. И дело не в численности жителей, веках и вехах истории или количестве достопримечательностей на квадратный метр. Просто одни города западают в душу, ты чувствуешь себя на их улицах своим и потом возвращаешься в этот город, словно в гости к старому другу. А в других тебе не холодно и не жарко. То есть, холод или жару ты чувствуешь – но только шкурой, а не тем, что внутри. И красиво там, и вроде бы надо восхищаться величественной архитектурой или развитой инфраструктурой, но не хочется. Не трогает. Владивосток – из первых. Кусочек его всегда со мной, всегда во мне. Может, именно то место, где я сейчас стою и растерянно улыбаюсь. Уж очень забавная вывеска. На толстом деревянном диске с окаменевшими остатками коры по краям, с густой сетью радиальных трещинок и с не одной сотней годовых колец нарисован небритый, одноногий пират. Рисунок, выполненный чем-то напоминающим синюю гуашь, походил на татуировку на широкой моряцкой груди. Пират был одет в долгополый камзол, обут в высоченные ботфорты, точнее оставшаяся нога обута, а на голове его красовалась шапка-ушанка с эмблемой, если не ошибаюсь, железных дорог России. Что бы это значило? Пират улыбался во все свои четыре зуба, в одной руке он держал две пивных кружки, а в другой свернутую карту с очертаниями неведомых земель. Вместо обычного протеза к обрубку его ноги была прикреплена перевернутая вниз горлышком бутыль с подписью «Rum». Под диском с пиратом располагалась простая металлическая табличка: «Лаптуанские о-ва. 100°100':100°100'». Ух-ты. Какие красивые номера, то есть координаты! Похоже, это следовало воспринимать в качестве названия сего пиратского притона. Готов поспорить, что нет никаких Лаптуанских островов, ни по указанному в виде параллелей и меридианов адресу, ни где-либо еще. Выдумают же! «О-ва». Так сокращают названия архипелагов на мелких географических картах. Чтобы попасть в кафе я свернул в узкий проход между домами и спустился в полуподвал одного из них. Я ожидал увидеть полутемную таверну с массивными деревянными столами и уймой тематической дребедени – макеты каравелл, гигантские лакированные раковины, веревочные сети вместо занавесей и все в том же духе. В портовых городах владельцы точек общепита очень неоригинальны в выборе антуража своих заведений. И Владивосток этим не отличается, скажем, от Сеула или Одессы. В целом, я не ошибся. И каравеллы, и раковины, и даже здоровенный ржавый якорь в углу. Только помещение было не полутемным, а залитым ярким электрическим светом. И еще оно было совсем маленьким – четыре квадратных стола (из темного мореного дерева – тут все в порядке) в квадратном зальчике и крошечный бар у входа в служебные помещения. В зале никого не было. Ни за барной стойкой, ни за столами. Я огляделся – на стенках обнаружились фотографии с тропическими лесами и морскими побережьями. Никак с пресловутых Лаптуанских островов.
– Доброе утро!
Я обернулся. В проходе, ведущем на кухню, стояла женщина. Смуглая, с шапкой непокорных темных кудрей. На загорелом лице сразу привлекают к себе внимание яркие серые глаза. Они самую капельку отличаются от среднестатистических красивых, может, чуть более удлиненные или шире посажены, не знаю. Но смотришь в них, и дух захватывает. Чем-то напоминает актрису Вертинскую из "Человека-амфибии", если кто видел. В первый момент она мне показалась очень молодой, почти девчонкой, но уже в следующее мгновение я понял, что ошибся. Ей, пожалуй, немногим меньше моего, а стало быть, за тридцать. Одета она была в черный кожаный жилет и такие же брюки. Под жилетом – салатового цвета рубашка с отложным воротом. Женщина смотрела на меня, чуть улыбаясь, и очень внимательно – не сводя глаз, словно изучала или запоминала.
– Здравствуйте, – наконец сказал я. Почему-то ее появление выбило меня из колеи. А кого я хотел увидеть? Или решил, что один здесь?
– Присаживайтесь. – Женщина повела рукой, приглашая меня занять место за любым из четырех столиков. –  Я сейчас дам меню.
– Не надо меню. Вы делаете эспрессо. – Я не спрашивал, а констатировал факт.
Женщина, понимающе улыбнувшись, кивнула. Я только сейчас ощутил, что одновременно и роднит это заведение с другими портовыми забегаловками и в то же время разительно отличает от них. Это запахи. Наверное, я так продрог под утренним бризом, что у меня начисто отшибло обоняние. А теперь словно кто-то включил некий генератор запахов. И не дешевых ароматизаторов и типовых специй, а чего-то такого… даже трудно объяснить. Настоящего, что ли, и в то же время экзотического. Кружащего голову, дразнящего своей настоящестью и полной невозможностью. Как одноногий пират в ушанке с Лаптуанских о-вов. И в эту симфонию запахов ничуть не портя ее, не диссонируя с ней, чистой нотой вплетался аромат свежесваренного кофе.
Через пять минут я наслаждался его терпким вкусом. Причем наслаждался уже второй чашкой. Я заказывал вообще-то без добавок, но в этом эспрессо явно что-то было еще. Не могла обычная кофемашина такое сотворить. Я кусал теплую, мягкую булочку, делал маленький глоток и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Булочки предложила хозяйка (не знаю, как ее называть – не бармен же и не официантка, так что пусть будет «хозяйка»). Она сказала, что испекла их сама, и я согласился на парочку. И не пожалел. И заказал третью чашку кофе и еще булочек. Я так увлекся поглощением этих маленьких кулинарных шедевров, что вздрогнул, когда услышал голос хозяйки рядом с собой. Опять она вогнала меня в оторопь.
– Вы издалека к нам?
Я смущенно прожевал кусок и пожал плечами.
– Так заметно, что я приезжий? Я из Хабаровска.
Женщина опять легко улыбнулась своей загадочной всепонимающей улыбкой и присела за столик напротив меня.
– Вам понравились булочки?
Совершенно обычные, простые вопросы, но почему мне кажется, что в них кроется какой-то тайный смысл, какие-то намеки. Словно пытаются определить, свой ли, знаю ли секретный пароль. Я даже потряс головой, отгоняя наваждение.
– Да! – я энергично кивнул, – очень понравились.
– Я добавляю несколько капель рома в тесто…
Женщина явно хотела еще о чем-то меня спросить, но не решалась. К своему удивлению, я понял, что хочу поддержать беседу.
– У вас такое странное название, – сказал я, – Лаптуанские острова. Таких на карте не найдешь. И пират замечательный.
Женщина словно бы не слышала меня. Она смотрела куда-то мне за спину, о чем-то задумавшись, закусив губу. Я проследил за ее взглядом – она смотрела на одну из настенных фотографий. Там была запечатлена тоненькая, загорелая дочерна девочка-подросток в закрытом купальнике. Она стояла на склоненном к земле стволе пальмы. Девочка изогнулась, ловя равновесие, рукой касаясь коричневого ствола. Мокрые спутанные волосы падали ей на лоб, лезли в глаза, такие же, как и у моей собеседницы – улыбающиеся, светло-серые, неуловимо нездешнего разреза. Точнее, у девочки с фото в глазах плясали откровенные смешинки, а у женщины, сидящей напротив меня, во взгляде пряталась мудрая, чуть грустная улыбка. Она (женщина) не дала мне задать закономерный вопрос.
– Все мы от чего-то бежим, – неожиданно сказала она, – уходим от реальной жизни. Кто-то в фильмы и книги, кто-то в спиртное и наркотики. Один выбирает себе хобби и тратит на него все свободное время. Другого накрывает с головой страсть. А кто-то просто бежит в другой город. Как в «Иронии судьбы», помните? И пусть ему кажется, что случайно сел в самолет или поезд. Это не случайность. Это сила, подобная центробежной. Ее, можно сказать, нет, но она действует. Действует на всех. А на некоторых особенно сильно. Но надо помнить, что есть риск зайти так далеко, что назад дороги не будет. Ты не сможешь вернуться. Или не захочешь. Все что связывало тебя с твоей, такой привычной реальностью, однажды исчезнет, и ты окажешься один на один с чем-то совершенно тебе неизвестным…Ты станешь словно бы невидимым для своего мира. Связи с прежним не будет, понимаете? Связь оборвется…
Женщина осеклась, вновь замолчала.
У меня мурашки бежали по спине, пока она говорила. Я начал чувствовать, что и на меня подействовала эта загадочная сила, причем без моего на то согласия. Что прямо сейчас кто-то берет меня за шиворот и вытаскивает из моей такой привычной реальности. Да нет же, глупости какие! Просто стало женщине скучно. Субботнее утро, посетителей, кроме меня не ожидается, вот и решила побеседовать на общие темы. Я попросил счет, расплатился. Когда хозяйка у стойки давала сдачу, то положила мне на ладонь вместе с купюрами прямоугольник из цветного картона. Визитка заведения, надо полагать. Хозяйка задержала свою ладонь над моей и мягко сказала:
– Не берите в голову, что всякие тетки болтают от нечего делать. С утра тут не бывает посетителей. Не с кем словом перекинуться.
Стоя рядом с ней, почти держа ее за руку, глядя в ее светлые, внимательные глаза, я подумал, что она, скорее, моя ровесница или даже чуть-чуть постарше. То есть ей уже сорок или немного больше. Хотя это ощущение было связано вовсе не с внешним видом этой странной и красивой (а точнее, странно красивой) женщины.
Уже когда я выходил, хозяйка вновь обратилась ко мне. И я задержался, упершись рукой в раскрытую дверь.
– У вас из кармана железнодорожный билет торчит, – сказала она, – сразу понятно, что вы только что приехали. Отсюда же до обеда нет поездов. А на фотографии моя дочь. Но снимок старый. Ей сейчас уже как вам, наверное. Ну, может, чуть меньше. 
– А…, – я раскрыл рот и тут же его закрыл. И, замявшись, спросил не то, что вертелось на языке, – Лап… Лапутианские острова, это откуда? Из какой-то книги?
– Лаптуанские, – поправила она. – Из книги? Пожалуй, можно и так сказать. Точнее, из атласа. Географического. – И рассмеялась. Звонко, легко. Сразу превратившись в юную девчонку, не старше той – с фотографии. Я покачал головой и вышел.
 И не понял, куда я попал. Такое ощущение, что прямо в облако. Густой туман стянуло ветром с бухты на побережье, и он бережно укутал город, словно вата елочные игрушки после Нового года. Здания лишь угадывались в белесом мареве. Я брел наугад. Какая разница, куда идти, если, во-первых, тебе все равно куда, а, во-вторых, не видно где ты в данную минуту. Получается «все равно» в квадрате. Хорошо, что пешеходов было немного, иначе поминутно бы сталкивались. Туман все преобразил. Люди превратились в бесплотные тени, фасады близкорасположенных домов в декорации самих себя – за ними ровным счетом ничего не было. Машины оказались допотопными чудищами, глухо рыкающими с проезжей части и угрожающе помигивающими глазами-фарами. Я чувствовал, что постепенно куда-то спускаюсь, потом, держась бордюра пешеходной дорожки, поворачиваю, потом снова спускаюсь. И вот передо мной темнеет стена. А у стены темнеет… Это не человек, не скамья и не авто. Это зверь! Тигр. А тигр это кинотеатр «Океан», рассудил я, поглаживая металлический загривок. Я тыщу лет не был в кино. А что еще делать днем в чужом городе, где у тебя ни родственников, ни друзей. А даже если б и были. Ты же решил, никакого сообщения с внешним миром. Туман, кстати, стал рассеиваться, открывая отдельные пазлы мозаики под названием «город Владивосток». Заискрилось вдали море, справа проявилось чертово колесо, блеснул синевой округлый бок «Океана». 
…
Город неторопливо, словно неуклюжий сухогруз в док, забирался все глубже в сумерки, зажигая огоньки по всем своим сопкам и по периметру Золотого Рога. До сеанса я пообедал, после вдоволь нагулялся. Само кино не впечатлило, но не фильмы же ты сюда приехал смотреть. А зач… Но я тут же заставил заткнуться этот занудливый голос внутри себя, мучивший меня проклятыми вопросами с утра. Я был сегодня в Океанариуме и в Крепости, и на смотровой площадке у арки влюбленных. И все ножками, ножками. По всем бесчисленным местным ступенькам – подъемам и спускам. И ножки теперь справедливо требовали отдыха. А желудок столь же резонно намекал на то, что не мешало бы подкрепиться. Пришло, мол, время. Да, сейчас я поужинаю, а потом пойду на вокзал, куплю билет на ближайший поезд до Хабаровска, благо, сейчас не сезон и места будут. А потом завалюсь на узкую купейную койку, вытяну, насколько получится, гудящие ноги и спокойно просплю до самого дома. Дом, дом. Х-м. Я достал телефон, несколько секунд разглядывал его, словно не зная, с какой стороны к нему подступиться. Затем подступился, оживил и увидел штук десять вызовов и столько же смс. Почти все от жены. Нажал на кнопку вызова.
– Алло! Ты где? – голос звучал устало. В нем не было ни обиды, ни привычного раздражения. Мне вдруг стало очень жалко ее.
– Оля, я сейчас все объясню…Черт! Что за!..
Телефон сдох. И  мог быть реанимирован только с помощью зарядного устройства, которое я, разумеется, не захватил. Проклятье! И сразу вспомнилась утренняя женщина из кафе. Как его…Лапта…, Лапла… Неважно. В памяти всплыли ее слова, что связи не будет. И что уеду, в смысле уже уехал в другой город. А еще… Ведь она сказала, что я буду невидимым. А в тумане я таким и был! А она ведь не знала про туман. В кафе нет окон. И это кафе где-то рядом. Я же сейчас на Светланской, напротив краевой администрации. Значит, надо идти в сторону набережной. Мной овладело какое-то странное лихорадочное чувство, что надо спешить. Что надо обязательно разыскать ту женщину. А зачем (ну вот опять этот вопрос вылез), я бы не смог сформулировать. Быть может, мной просто двигало неосознанное желание поужинать в уютном местечке, где так обалденно пахнет и такие вкусные булочки.
Я проскочил подземный переход, пробежал дальше и растерянно остановился. Кафе должно было находиться тут. Между вот этих зданий. Розового и коричневого. Или коричневого и зеленого? А какая разница. Ни там, ни там нет. Может, на другой стороне улицы? Но я же точно помню, что направо… А-а! Я, наверное, проскочил его. Оно чуть раньше. Прямо у перехода. Или сразу за ним. Нет. Я опять вернулся к розовому и коричневому домам. Место было очень похожим. Но тут не имелось ни намека на вывеску с пиратом, и – хоть ты тресни, не находился просвет между фасадами. И все же я мог что-то напутать. С моей-то наблюдательностью и способностью ориентироваться в пространстве. Точнее с отсутствием и того и другого. О-о! Меня осенило. Я, наверное, на другой улице был. Не на Светланской, а на Фокина. Улицы идут параллельно, спускаясь к морю. И на Фокина тоже есть небольшой симпатичный участок, где пешеходная зона. Точнее, пешеходная зона как раз на Фокина, здесь же – в конце Светланской, машинам просто толком негде ездить. Надо же так промахнуться. Ну правильно, я когда туда шел, очень задумчив был после поезда, а потом туман все накрыл. Мысленно издеваясь над собственным пространственным кретинизмом и мысленно же оправдываясь (хорошо еще, что не вслух), я быстро шагал по Алеутской, пересекающей и Фокина и Светланскую. Я шагал быстро еще и потому, что снова подул холодный ветер, и на улице стало очень неуютно. Зато, оказавшись на Фокина, я сразу забыл про холод и ноющие ноги. Так тут было хорошо. Фонарики светили, фонтанчики журчали, скамейки зазывно белели в сумерках. Но не время рассиживаться на скамейках, когда можно с комфортом расположиться в кафе. Если там, конечно, свободно. Н-да. Нет пирата. Нет этих островов. Как их там… И только сейчас я вспомнил про визитку. Ну как можно быть таким болваном?! Я даже рассмеялся от облегчения и хлопнул себя по лбу. Визитка легко нашлась во внутреннем кармане куртки. Я покрутил ее в пальцах. Потом подошел к фонарю, поднес картонку к самим глазам, потом отвел подальше. Что за шутки?! Это больше всего походило на билет. С одной стороны на нем была вся необходимая информация – число (сегодняшнее), время отправления – 24:00 местного, маршрут: порт отправл. – Владивосток Полночный (так и написано!); порт приб. – Лаптуан Главный (ага! Лаптуанские острова). Тип каюты: одноместная, второго класса. Ну чего это, второго-то… Э-э… это, наверное, флаер. На какую-нибудь вечеринку. Так оригинально оформили. И адрес должен быть. А вот, мелким шрифтом. Так. Спортивная набережная…р-н Яхтклуба. Но, позвольте, это не адрес моего кафе! Спортивная набережная… это же, наверное, черт знает где! Я перевернул билет. Там по синему фону, перечеркнутому тонкими черными линиями, бежала цепочка коричнево-зеленых пятнышек. И подпись под ними: «Лаптуанские о-ва. 100°100':100°100'». М-да. Тщательно работают ребята. Все мелочи учитывают. Теперь без этого никак. Нужно бороться за своего клиента. Только вот адреса кафе не указали. Я вновь повернул билет лицевой стороной и почувствовал, что земля уходит из-под ног. А может там уже не земля? А палуба бригантины, увозящей меня на Лаптуанские о-ва? Я присел на скамейку и перечитал строчку, вклинившуюся между маршрутом и типом каюты: «П-жир Северов И.Г. транзит Хаба-Влад-Лапт». Это ж я – Северов И.Г. Это у меня, выходит, транзит Хаба-Влад-Лапт. Я почувствовал, что начинаю медленно, нет, немедленно сходить с ума. Некоторый последующий отрезок времени я помню смутно. Но я вел себя прилично и действовал вполне рационально. Я стал подходить с адресом на карточке ко всем прохожим подряд, большинство пожимали плечами и смущенно улыбались. Двое уверенно показали в противоположных направлениях. Я, кстати, давно уже понял, что жители Владивостока очень любят, но совершенно не знают свой город. Но я не сдавался. Я пошел к таксистам. Первый же сказал, что это совсем близко, но надо будет ехать в объезд, потом стоять на путях, а дальше там ремонт и обрыв, и поэтому заломил какую-то астрономическую сумму.  Тогда я спросил и его, а как пройти, раз это близко. Таксист долго и путано объяснял. Мне, наконец, показалось, что я приблизительно понял в каком направлении надо идти и отстал от него. И я пошел. Путь мой пролегал в основном по центру города. Но как он изменился ночью, в свете жемчужных, золотистых, фиолетовых фонарей! Как блестели стекляшки мостовой под ногами, как весело трепетали флаги над шпилями островерхих крыш! И мне кажется, я догадался, почему во Владивостоке почти бесполезно спрашивать где что находится. Не только я, а практически все тут приезжие. Вот, например, я поравнялся с группой подростков в черных облегающих костюмах. И, назвав адрес, спросил, правильно ли я иду. Ребята пожали плечами и честно признались, что не местные, что всего лишь двадцать минут назад прилетели и скоро отправятся дальше. У каждого на широком поясе болтался длинный кортик. Потом я осведомлялся у забавной парочки. Он – в белых рейтузах, коротком синем камзоле и в криво нахлобученном пышном парике. Лицо и пальцы измазаны чем-то черным. Она – моложе его раза в три и выше, даже с париком, на полголовы. С короткими огненно-рыжими волосами, в огромном бесформенном свитере, некогда, вероятно, белом, а теперь перепачканном всеми цветами радуги и их оттенками. Когда я спросил, они принялись спорить. После пяти минут препирательств и взаимных обвинений вежливо мне сказали (а я терпеливо дожидался, когда же они закончат – так интересно было на них смотреть), что не уверены, но вероятность того, что я иду верным путем, существует. Потом девушка добавила, что с удовольствием помогла бы мне в моих поисках, но жутко спешит и поэтому просит извинить. Тут они вновь начали выяснять отношения, остановившись посреди тротуара. А я зашагал дальше. Немного погодя, я обернулся. Голоса спорщиков слышались отчетливо, но их самих почему-то не было видно, хотя там, где я их оставил, не было отворотов, и ярко светили фонари. Несколько вполне обычного вида молодых людей с таким интересом глазели на строящийся мост, что я понял, их спрашивать бессмысленно – тоже неместные.  Трех полуобнаженных девиц двухметрового роста, с зелеными волосами и подведенными чем-то светящимся глазами я беспокоить постеснялся. Они, перегнувшись с парапета на Морской улице, махали руками кому-то, находившемуся на берегу или в море. Я бы так и не добрался до места назначения, если б не еще одна странная троица. Все в каких-то развевающихся на ветру одеяниях. На головах что-то похожее на восточные тюрбаны, на ногах трико и сапожки с загнутыми носами. Один из них был во всем черном, другой, непомерно худой и высокий, наоборот носил только белое. А на руках здоровенные рукавицы. Это в мае! Странный и жутковатый тип с пронзительным взглядом. Третий предпочитал настоящее буйство красок – малиновый балахон, желтый тюрбан и зеленые трико. Я объяснил им свою проблему, они о чем-то пошептались, тот, который в черном, подошел ко мне и щелкнул пальцами. Что было дальше, я затрудняюсь сказать. Проще всего определить это так, что ничего не было. И я не могу сказать, сколько это «ничего» продолжалось по времени. Просто я неожиданно пришел в соприкосновение с холодными каменными плитами и ушиб бедро и плечо. Когда я с горем пополам поднялся, то увидел только удаляющиеся спины – черную, белую и малиновую. Я отряхнулся, огляделся и понял, что нахожусь где-то недалеко от центра. Отсюда хорошо просматривались огни на мосту и светящаяся надпись «Океан». Эти молодцы перенесли меня на морской берег. Я вдруг понял, что меня отпустило. Тихое, (но ужасно симпатичное) сумасшествие последних часов прошло. Что же это было? Все эти флаги, стеклянные мостовые, странные персонажи чьих-то сказок. От голода и усталости привиделось? Или на обед что-то съел? А может, на завтрак? Булочки светлоглазой хозяйки кафе с невообразимым названием. Приглушенно шумел город, со стороны «Океана» слышалась музыка, горели огоньки в окнах отдаленных спальных районов. Я растерянно взглянул на смятую карточку в руке… Все закончилось, устало сказал я себе. Что это было, ты обдумаешь позже. А сейчас – на вокзал, он недалеко. И… или не… не закончилось? В нескольких шагах от меня, прямо на песке стояла маленькая будка наподобие тех, в которых продают билеты на всякие экскурсии. Город услужливо отодвинулся в сторону, сместился на далекую периферию моих органов чувств. Рядом с будкой был пристроен легкий турникет. Причем никакой ограды не наблюдалось. За турникетом тянулся к морю дощатый мостик. Где он кончался, неизвестно, поскольку пространство за будочкой непроглядно темнело. На берегу не было ни души.
– Ваш билет!
Я вздрогнул, заглянул в окошечко будки и увидел свою давешнюю знакомую из кафе. Сейчас она выглядела на все семьдесят, не потеряв нисколько в обаянии и благородстве черт. Чуть удлиненные серые глаза смотрели насмешливо и в то же время печально. Я вновь огляделся. Над морем повисла роскошная ночь. Небо было чистым и прекрасным как в день сотворения. Низко над горизонтом серебрился лунный серп. Звезды торжествующе сверкали с черной подкладки мира. Ветерок освежал лицо и нес запахи водорослей и соли. Совсем близко плескались волны. Как же хорошо… Вот это ты обязательно возьми с собой… Куда?! – кто-то загнанно крикнул во мне. – Неужели ты всерьез…
– Кто вы? – я резко придвинулся к окошку.
– Я выдаю билеты, – уклончиво ответила женщина, – на самое захватывающее дух бегство на свете. А некоторых еще кормлю булочками. С ромом из личных запасов Его Величества Перевозчика. Иногда они вызывают необычные эффекты, очень необычные… – она заговорщицки улыбнулась.
Ну, значит, виноваты именно булочки…
– Что там? – я показал на черноту за будкой.
– Там? Корабль, а на корабле Его Величество Перевозчик. На вывеске перед кафе, между прочим, его автопортрет...
– Нет, – я помотал головой, – на Лаптуанских островах. Там что?
– Ничего. Их нет, и не может быть, при таких-то координатах. Так, страна небывалия. Их выдумала моя дочь. Давно. В детстве. – Билетерша опять улыбнулась – пожалуй, самой светлой и самой печальной из всех своих сегодняшних улыбок.
– Ага… – я помолчал немного, – а где ваша дочь?
– Я не знаю. Ушла с Перевозчиком, как только он разрешил… А ей было всего шестнадцать!.. Но довольно об этом. Тебе нужно спешить, корабль скоро отчалит. 
– Если островов нет, то куда ж я в таком случае попаду? Ведь в билете же написано…
– Билет, разумеется, фальшивый, с несуществующим пунктом прибытия. И достался тебе бесплатно. Только такой и может являться пропуском. Ты попадешь туда, куда больше всего желаешь попасть. А что это будет – мир из твоих снов или любимых книг или воспоминаний, я не знаю, это ведь зависит только от тебя. Вполне может быть, что он целиком повторит твой нынешний мир с однообразными буднями, наскучившими друзьями и опостылевшей женой. Вдруг, это для тебя самое желанное место во Вселенной. А почему именно ты, и главное, зачем – даже и не думай спрашивать. Пустое. Ну же! Время на исходе. Билет!
Я попаду, куда желаю попасть! А куда я желаю? Скудный купейный свет, узкая койка, проплывающие сонные пригороды, «Такси берем! Нет, спасибо», «Оля, я все объясню…». Книги, фильмы, сны, мечты, книги, фи… Моя рука с зажатым картонным прямоугольником потянулась к окошечку и замерла. Не понимаю, зачем (и даже не думаю спрашивать!), но я набрал побольше воздуха в грудь и выкрикнул в звездное небо всего два слова. И четырежды одно число.
Женщина недоуменно вскинула брови. А может, недоумение мне только показалось. Потому что в следующий момент я увидел, как вспыхнули веселые огоньки в ее помолодевших глазах.