Записки читателя

Друг друга отражают зеркала,
Взаимно искажая отраженья.
Георгий Иванов

Хорошо жилось первобытному человеку! Не надо было переживать за исход войны между евро и долларом, платить налоги за чужие удовольствия, залезать в долги, чтобы обучить детей тому, что они тут же забывали, и нервничать оттого, что по телеку все время показывают то, чего у нас нет и никогда не будет. Конечно, разница в интеллектуальном развитии и животных наклонностях ощущалась и тогда, но сейчас, когда за нашими плечами многовековой опыт предыдущих цивилизаций, с горечью приходится констатировать, что духовный мир человека отнюдь не стал благороднее и возвышенней, а условия жизни безопаснее.
Разве может именоваться прогрессивной цивилизация, которая лучших своих сынов гноила в тюрьмах, уничтожала физически. Достаточно вспомнить судьбы Пушкина, Лермонтова, Достоевского или позднее Есенина, Гумилева, Маяковского, Цветаевой, Мандельштама и др.
Ю. Анненков вспоминает, что, когда Максима Горького спросили о том, как он оценивает советский период жизни, он коротко ответил: «Максимально горьким». Этот трагический симптом касается не только нас. Достаточно привести примеры Махатмы Ганди, Индиры Ганди и Раджива Ганди.
От рук наемных убийц погиб также и Илья Чавчавадзе, признанный отцом грузинской нации.
Представители разных поколений, вероисповеданий, социального статуса, мировоззрений или политических убеждений, а порою и вовсе без них, едут сейчас в одном составе, называемом ХХ век (зачастую и в одном вагоне, а изредка даже и в одном купе), который, не замедляя скорости, с ходу врывается на станцию ХХI век с огромным грузом нерешенных проблем и реальной опасностью глобальной экологической катастрофы. Парадоксально то, что не все в этом составе представляют цивилизацию именно ХХ века. Интеллектуал может оказаться в одном купе с прилично одетым питекантропом, нравственное кредо которого не претерпело каких-либо изменений со времен доисторической эпохи. Особенно тяжело приходится людям, обогнавшим свой век, но их слишком мало и их голоса не слышны, перекрываемые гвалтом биржевых маклеров, как рыбы в воде легко ориентирующихся в хаосе броуновского движения мирового капитала.
А глобальная катастрофа уже на носу, но мы в упор не замечаем ее и продолжаем победный марш цивилизации к тотальному самоубийству.
Выдающиеся ученые разных стран (Вайцзеккер в Германии, Кусто во Франции, Медоуз из Римского клуба, Браун в США, Моисеев в России и др.) независимо друг от друга пришли к однозначному выводу, что, если человечество не примет срочных и кардинальных мер, то к 2020-2030 годам негативные биосферные процессы примут необратимый характер и homo sapiens, как вид, навсегда исчезнет с лица земли, как и тысячи видов растений и животных, уже истребленных нами.
Испокон веков 99% первичной биологической продукции участвовало в круговороте веществ, гарантируя стабильность климата, что способствовало бурному развитию нашей цивилизации. Однако неуправляемая антропогенная деятельность в ХХ веке изъяла у биосферы до 75% первичной биоты, что в значительной степени нарушило механизм ее равновесия и вызвало бифуркационные, лавинообразные процессы перехода биосферы в новую фазу, не оставляя человечеству ни одного шанса на адаптацию к новым климатическим условиям.
Трагизм нашего положения заключается в том, что мы, понимая реальность опасности, никак не можем остановить процесс разрушения окружающей среды и развернуть наш менталитет лицом к глобальной проблеме.
Вырубив 2/3 лесов земли, мы продолжаем вырубать их беспощадно. Площади жизненного пространства ежегодно сокращаются, но мы продолжаем увеличивать численность населения на 100 миллионов человек в год. Строим АЭС и захламляем планету токсичными и радиоактивными отходами, хищнически уничтожаем природные ресурсы. Во всем мире правительственными органами и силами «зеленых» принимаются меры по охране среды и природных ресурсов, но они носят слишком локальный и разрозненный характер и не приносят ощутимого эффекта на фоне бесконтрольной деятельности тех, которые за деревьями не видят леса и фактически рубят сук, на котором сидят сами и их дети. Экология должна стать, наконец-то, приоритетной сферой человеческой деятельности. Отдельные государства и международные организации пытаются в научных центрах смоделировать биосферные процессы и прогнозировать их, но это архисложный процесс и невозможно составить всю мозаику, имея на руках всего несколько фрагментов. Глобальная система наблюдений за изменениями климата должна быть трансформирована в систему регулирования и корректировки биосферных процессов.
Планета условно подразделена на 200 регионов, и в каждом из них должен функционировать научный центр, включенный в общую сеть под эгидой Международного научного центра биосферных проблем. Вот тогда, на основе всеобъемлющего экомониторинга, который из метеорологического должен преобразоваться в экологический, мы сможем реально прогнозировать наше будущее и выдавать конкретные рекомендации. Международный центр должен координировать экологическую деятельность во всем мире, ибо только силами Коллективного Разума можно будет выработать стратегию и тактику экологической политики земного шара. Речь идет не об устойчивом развитии, поскольку любое развитие подразумевает дополнительную нагрузку на природу, а о спасении человечества, которое немыслимо без возвращения в биосферу положенных ей 99% первичной биологической продукции. Но все рекомендации ученых останутся лишь «гласом, вопиющего в пустыне», если они не будут претворены в жизнь. Уже очевидно то, что идея «золотого миллиарда», или надежда отдельных государств на выживание, безнадежна, ибо Ноева ковчега вообще не будет ни для кого. Выход видится лишь в реформе ООН и создании Международного Парламента и Международного правительства для решения глобальных проблем. Это отнюдь не означает посягательств на суверенитет отдельных государств. Объективная реальность и острейшая необходимость вынуждает международное сообщество объединиться для решения общих проблем. Оппоненты могут возразить, что реформа обойдется слишком дорого. Но мировая практика давно убедила нас, что не принятые вовремя меры по предупреждению стихийных или антропогенных катастроф впоследствии требуют расходов на их ликвидацию в десятикратном размере. Мы до сих пор лечим следствия, а не причины возникновения проблем.
Еще в 1987 году на 42-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН министр иностранных дел бывшего СССР Эдуард Шеварднадзе говорил о том, что с глобальной угрозой надо бороться глобальными средствами. Мировое сообщество затрачивает на решение экологических проблем колоссальные средства, но они не приносят должного эффекта, ибо не направлены на решение главной проблемы. Во избежание распыления средств и научного потенциала необходима консолидация всех сил в Единую мобильную систему экологических структур, тесно связанных с общемировыми глобальными проблемами. В этой связи наиболее целесообразной нам представляется нижеследующая схема международного правительства:
1. Министерство экологической безопасности:
а) международный научный Центр биосферных проблем; Международный научный Центр биосферных проблем;
б) международная служба экологического мониторинга с компьютерным банком данных;
в) международное бюро экспертизы крупных проектов;
г) центр связи с экономикой и контроля за соблюдением экологических норм, демографических квот, эмиссии парниковых газов и т.д.
Научный центр создает краткосрочные (до 2020 года), средние (до 2025 года) и долгосрочные программы (до 2030 года), а остальные службы осуществляют стратегию и тактику экологической безопасности по всей планете.
2. Министерство обороны и конверсии:
а) центр космической безопасности;
б) международные вооруженные силы;
в) центр разоружения и конверсии;
г) управление по чрезвычайным ситуациям (стихийные и антропогенные катастрофы) и Интерпол.
Министерство скоординирует все усилия по устранению опасности из Космоса (астероиды, метеориты, остатки спутников и т.д.), а также форсирует работы по тотальному разоружению. Мы живем в состоянии постоянного психологического стресса, в столь экстремальных условиях, когда достаточно взрыва одной или двух ядерных боеголовок, чтобы вызвать детонацию всего ядерного потенциала планеты, после чего планета превратиться в Луну-сироту. Суверенные государства должны располагать только пограничными войсками, а силы Международного министерства обороны обеспечат соблюдение порядка на планете.
3. Министерство мирного космоса:
а) международный научный центр с филиалами на всех континентах;
б) научный центр солнечной альтернативы;
в) управление космических ресурсов;
г) управление космических полетов.
Нашей цивилизации необходимо объединить усилия по поискам альтернативных планет и источников энергии. Ресурсы солнца, рассчитанные на 5 млрд. лет, по мнению многих ученых, чреваты сюрпризами, в связи с резкими изменениями в процессах горения (где гелий и водород уже поменялись местами – 70% и 30%). Глобальная задача выхода из Солнечной системы не под силу одному, даже самому развитому государству и требует мобилизации Коллективного Разума.
4. Министерство антропогенной деятельности:
а) стратегия потребления и обработки природных ресурсов во всех сферах человеческой деятельности. Ее планирование. Прогнозирование общих тенденций политики устойчивого развития;
б) экономика, финансы, торговля, денежная реформа, Всемирный банк, Валютный фонд; единая денежная система и т. д. Регулирование рождаемости за счет повышения качества жизни стран третьего мира. Парадоксально, но экономический рост приводит к нищете.
в) сельское хозяйство, проблемы голода и гуманитарной помощи;
г) управление альтернативной энергетики и транспорта.
5. Министерство гуманитарной деятельности (на базе ЮНЕСКО):
а) здравоохранение и экология человека;
б) просвещение, культура, наука, искусство;
в) спорт, туризм и политика досуга;
г) управление информации.
Возможно, эти проекты выглядят как утопия или фантастика, но я более чем уверен, что они – единственный путь к выживанию.
Трагизм нашего положения усугубляется тем, что с каждым днем наше призрачное благополучие стоит нам все больших жертв.
Для осуществления глобальных мер необходимы сильные личности с глобальным мышлением. Мир ждет своего лидера, и в выполнении этой исторической миссии по спасению человечества состоит цель жизни каждого из нас.
Мы должны убедить всех в том, что сегодняшний путь ведет нас к глобальной катастрофе. Так неужели мир должен погибнуть только потому, что у нас не хватило сил вовремя перевести поезд истории на мирные рельсы. Каждый день может оказаться последним днем Помпеи – ибо «промедление смерти подобно». Биосфера дала нам последний шанс, и мы не должны упустить его!
Парадоксально, что материальное обнищание большей части человечества не повлекло за собой обеднения его духовного мира, даже, наоборот, во многих случаях огонь в очаге духовной жизни не гаснет, он согревает души людей, помогает им выстоять и т.д. (я не продолжаю, чтоб не впасть в патетику).
В историческом ракурсе Грузию можно рассматривать как образцово-показательную модель мира, геополитическое и географическое положение которой обусловило смешение разных культур и политических интересов. На стыке Европы и Азии, оказавшись в сфере влияния христианской России и мусульманского Востока, испытывая на себе активный магнетизм американского менталитета, грузинская культура, переварив все иностранные специи в котле самобытного, национального колорита, не теряя достоинства и художественной ценности, входит в ХХI век не налегке, а с бесценным багажом шедевров во всех сферах культуры.
Что привнесли грузины в русскую литературу и наоборот, тема их взаимовлияния и взаимообогащения необъятна и непосильна для одного человека, но бесспорно то, что в Грузии русская культура пустила глубокие корни и входила в ежедневный рацион духовной пищи каждого поколения от детских книжек до научных трактатов.
Политические события, вызванные неадекватными традиционно дружеским отношениям военными действиями, создали некоторый вакуум, разорвав привычные связи, что ощущалось у нас особенно болезненно.
Братоубийственная война на границах СНГ, в первую очередь, разрушила нравственные устои общества.
Выдающийся философ ХХ века Мераб Мамардашвили в статье «Третье состояние» писал: «Народ, который выскочил из истории и жизни (я имею в виду все народы, населяющие российское пространство), не мог не оказаться в итоге больным.
...сознание такого рода очень напоминает комнату, в которой вместо окон сплошные зеркала, и вы видите не внешний мир, а собственное изображение.
...человек в принципе не может жить в мире, который ему непонятен.
...Если мы хотим участвовать в спасении цивилизации на Земле, если мы хотим вернуться в свой европейский дом и иметь право говорить о нем в роли защитников, нам нужно самим стать сначала цивилизованными людьми, то есть перейти на другие, новые пути».
Но на новые пути невозможно перейти, используя старые методы. Грош цена духовной культуре, если она не облагораживает человека, если она мирно уживается с жестокостью и другими пороками в душе человека. Чем отличается в таком случае наша цивилизация от первобытного общества, если, отправив в газовые камеры тысячи, сотни тысяч людей, можно потом наслаждаться игрой на скрипке.
Иосиф Бродский в Нобелевской лекции писал: «...выбирай мы наших властителей на основании их политических программ, на земле было бы меньше горя: ...Ленин был грамотен, Сталин был грамотен, Гитлер тоже; Мао-Цзедун, так тот даже стихи писал (Сталин тоже в юности писал неплохие стихи. – Прим. авт.); список их жертв, тем не менее, далеко превышает список ими прочитанного».
Грош цена литературе, если она не становится, не является религией человека. Может быть, я слишком категоричен и требую от действительности невозможного, ибо нет гениев, достигших полной гармонии и совершенства. Ведь создаются же шедевры иногда такими великими грешниками, которых, не называя фамилий, можно с избытком найти, если поинтересоваться закулисной, а подчас и явной жизнью наших кумиров.
Но представить мир без этой красоты было бы страшно. И поэтому мне тяжело видеть на улицах родного города целое поколение, которому было не до школы и книг, привыкшему играть в войну и мафию, нищих, бездомных бродяг, никогда не наслаждавшихся музыкой в концертных залах или дома, так и не полюбивших и не узнавших того великого наследия, которым мы вправе гордиться, балдеющих от какофонии звуков или наркотического дурмана, заблудившихся в собственном примитивизме, ограничивших свой лексикон лишь междометиями, признающих только культ насилия и вседозволенности. В зеркале конца эпохи мы видим разочарованных молодых людей, переставших доверять старшему поколению. Только слепой не видит хорошего, но возмущает нас именно плохое, ибо ложкой меда бочку дегтя не подсластишь. И тут у нас, к великому горю, много общего с нашими соседями.
Леонид Махлис, один из пионеров первой волны эмиграции, приехав в Москву двадцать лет спустя, делился своими впечатлениями с Феликсом Медведевым:
«...Писатели боятся, что скоро не на чем будет печатать их книги. Кооператоры сбривают усы и, выходя на улицу, напяливают женские парики, чтобы обмануть бдительность рекетиров.
Московские армяне боятся, что в час «икс» их примут за евреев, бакинские евреи опасаются разделить участь армян. И те, и другие боятся, что американское посольство откажет им в получении статуса беженцев.
Единственные, кто никого не боится, – это неухоженные дамы в «Гайд-парке» у «Московских новостей», проповедующие о скором конце света и требующие отдать под суд Горбачева, Ельцина и Кашпировского.
...поразило несметное полчище милиции на улицах. Словно военное положение. Но основной объект их внимания – автомобилисты.
Раскидай по Нью-Йорку такую уйму полицейских – преступники нос бы не высунули на улицу».
Роберт Рождественский, написавший:
Все меньше окружающей природы,
Все больше окружающей среды, –
на вопрос «Кто же мы?» отвечал: «Мы, боящиеся озоновой дыры, СПИДа и кооператоров, нашпигованные с детства лекарствами, слухами и нитратами, молящиеся, матерящиеся, работающие и бастующие, следователи и подследственные, стареющие и растущие, спорящие, с чего начинать, с фундамента или с кровли... мы, обитающие в общежитиях, хоромах, подвалах, квартирах, требующие вместо «Хлеба и зрелищ!» «Хлеба и презервативов!»
По Ортега-и-Гассету: «Сущностный анахронизм истории» заключается в сосуществовании различных поколений во времени и пространстве, не всегда являющихся сверстниками, ибо «три различных витальных времени сосуществуют внутри хронологического». Нино Пирцхалава в №15 газеты «Кавказский акцент» писала: «Как-то Ортега-и-Гассет сравнил поколение с «караваном», внутри которого каждый индивидуум добровольно движется вперед и каждый стремится быть «верным поэтом» своей эпохи. Три различных каравана движутся то навстречу, то мимо друг друга. В нынешней реальной исторической ситуации Грузии каравану среднего поколения, т.е. отцов, с болью и чувством безысходности приходится наблюдать за тем, как день за днем удаляются от него два остальных каравана. Один из них – караван стариков, покидая этот грешный мир, движется в мир иной, в небытие; караван же молодых без угрызений совести и чувства вины и ответственности за нынешнее положение страны стремительно направляется на Запад, в другой культурный мир, обходя Москву, воспринимавшуюся в свое время поколением отцов как центр Вселенной. Это поколение неожиданно для себя очутилось в трагическом одиночестве в опустошенной и разоренной стране. Оказавшись в растерянности и замешательстве, оно принялось с настойчивостью и упрямством усердного Сизифа бороться за возрождение угасающей духовности».
Человек пытается осмыслить реальность и масштабы трагедии, найти пути ее преодоления, чтобы наконец-то хоть ненадолго вернуть душе ощущение безмятежности, поэтому, вполне естественно стремление к бессмертным идеалам Добра и Справедливости, Красоты и Любви. Они с каждым столетием, с каждым годом, днем или минутой становятся все значимее и дороже нам. Аривара Нарихита давным-давно писал:
Я красотой цветов пленяться не устал,
И слишком грустно потерять их сразу...
Всегда жалею их,
Но так их жаль,
Как этой ночью, – не было ни разу!
Дети – символ человечества, и, разрушая мир, мы в первую очередь жертвуем ими. Жаль, потому что человечество не может или не решается повернуться лицом к насущным проблемам.
Жаль, потому что, как писал великий Исса в начале XIX века:
«Дерево – на сруб...
А птицы беззаботно
Гнездышко там вьют».
Деградирует природа – деградируют люди.
Немецкий писатель Г. Лэнс писал: «Красота природы – мост между искусством, религией, философией и наукой».
Война разрушила эти мосты. Немецкий эколог Э. Рудольф писал: «Так же точно, как буки и дубы не растут в цветочных горшках, так же точно поэзия никогда не возникнет на почве уничтоженной и ослабленной природы», ибо, как писал Лев Шилов, «чем богаче, красивее природа, тем добрее, гостеприимнее население». И подводя черту, я приведу слова немецкого этнографа XIX века Вильгельма Риеля о том, что «деревья без лесов подобны городу, без исторических зданий, без памятников, без художественных музеев, без театра и музыки, без социального и художественного стимулирования».
Возвращаясь к теме взаимодействия грузинской и русской культуры, следует подчеркнуть, что поэзия серебряного века оказалась живительным родником для поколения, потерявшего ориентиры, которое, заблудившись, решило по следам вернуться назад, чтобы обрести сначала свои эталоны высокой «моды», свою станцию отправления, к которой возвращаешься всегда, как к родному дому, как бы далеко ты ни путешествовал. Перифраз этой культуры в новом поколении – это мост, по которому мы перейдем в XXI век, не страшась того, что он разрушится под тяжестью наших грехов. Как хорошо подметил Александр Мелихов в своей статье «Высокое опьянение», опубликованной в ЛГ: «В результате, если в былые времена культура могла считаться глазировкой на булке, то сегодня она превратилась в черный хлеб выживания». Он близок и необходим нам, этот серебряный век, и мужеством цветка на асфальте, и благородным стремлением к всепрощению и любви, когда вокруг царят горе и насилие. В самые трагические минуты жизни душа человека остается возвышенной, не давая ему озлобиться и быть порабощенной дьяволом.
Поразительно то, как в такие минуты рождались шедевры.
Помните у Ахматовой:
...Я улыбаться перестала,
Морозный ветер губы студит, ... Я улыбаться перестала,
Одной надеждой меньше стало, Морозный ветер губы студит,
Одною песней больше будет. Одной надеждой меньше стало,
Ушли в мир иной несчастливыми авторы шедевров, но неподвластна времени счастливая судьба их детищ – стихов творений, живописных полотен, скульптур, музыкальных произведений, архитектурных памятников и т.д.
Франсуаза Саган в своем эссе об Аве Гарднер писала: «Ава Гарднер была из тех людей, которые иногда превращают нашу жизнь в пейзаж, наполненный поэтическим очарованием, но чувствуется, что для них самих жизнь – горькая пустыня».
Может быть, поэтому, когда, переступив порог шестого десятка жизни, я стал писать, это было похоже на то, как во время гипнотического сеанса человек начинает говорить на ранее совершенно незнакомом ему языке, возвращаясь к истокам своей реинкарнации.
Наше поколение выросло на поэзии серебряного века, оно было закодировано в нас, и поэтому неудивительно, что, заговорив на языке предков, мы вдруг оживили полузабытые интонации или обороты речи, может быть, неумело, «непрофессионально», как сказали бы знатоки, но на родном и понятном языке. Может быть, во мне взыграли русские гены – ведь моя бабушка по материнской линии Марья Львовна была представительницей династии Ушаковых. На ее могильной плите изображен герб с фамильным девизом: «Верность и постоянство».
В области литературы за мной всего лишь читательский стаж, впрочем, весьма солидный. По-моему, это все-таки лучше, чем сразу начать писать, еще не успев стать читателем.
Бродский в вышеупомянутой Нобелевской лекции отмечал: «...Я далек от поголовного обучения стихосложению и композиции, тем не менее, подразделение общества на интеллигенцию и всех остальных представляется мне неприемлемым».
С приобретением профессиональных навыков зачастую теряется девственность восприятия. Меломан и человек, впервые услышавший «Токкату» Баха, разумеется, воспринимают ее по разному, но степень эмоционального переживания у них может оказаться одинаковой.
Пианисту без автоматизма движений не сыграть Листа, но иногда стихотворение без следов обработки дышит непосредственностью и сохраняет свой магнетизм в мистическом проникновении в биополе читателя.
Большинство закончивших Литературный институт так и не стали писателями по большому счету (гораздо большее их число так и не стало ими, даже не поступив в него, и я в том числе), растеряв в процессе учебы весь запас творческой энергии.
Галактион Табидзе в восемнадцать лет уже создавал шедевры грузинской поэзии. Я привожу эти примеры не в свое оправдание, так как отнюдь не отрицаю необходимости профессионального образования. Но я специалист в совершенно другой области, хотя поэзия и является любимой дочерью матушки природы.
Парадоксально порой воздействие песни на душу человека, когда, не понимая слов, проникаешься настроением автора и незнакомая мелодия вливается в душу, как родная.
Применительно к поэзии, в этом плане великим композитором был Галактион, который преподносил музыку стиха с такой чудодейственной силой, что иногда слова теряли свое значение, и мелодия непроизвольно исполняла сольную партию.
Белла Ахмадулина в одном из своих выступлений говорила: «...Когда я хожу по ночам в Тбилиси, мне кажется, что хожу вместе с тенью Галактиона. Я знаю его стихотворение, я знаю, в чем его смысл, оно не чуждо логике, но оно все держится на музыке, которую я не могу точно воспроизвести, – не просите у меня невозможного. Я могу только сказать русскому читателю, что это звучит на грузинском языке божественно. Я хочу, чтобы русский читатель поверил мне на слово, что Галактион – великий поэт. Если бы для этого мне нужно было бы танцевать, я бы танцевала».
Меня всегда удивляло соседство явно слабых вещей с прекрасными образцами высокой поэзии (по аналогии с высокой модой) в сборниках даже великих поэтов. Но, по-видимому, этот инстинкт самосохранения проявляется и у простых смертных.
Я понял это, когда мне самому пришлось столкнуться с аналогичной проблемой. Недоросшие, неотшлифованные, стихи все равно родные дети и рука как-то не поворачивается их вычеркнуть, ибо они неотъемлемая часть общей мозаики.
В записках читателя кого-то может удивить обилие компилятивных источников, но это всего лишь малая толика того, чем бы я хотел поделиться с вами. Поэзия, она ведь, как женщина, как Муза, которая всегда непредсказуема и всегда желанна.
Вспомним Роберта Рождественского:
Это женское уменье, словно тыщу лет назад,
Странно и одновременно ждать, молить и ускользать.
Быть собой, не повторяясь. Верить клятвам, не шутя.
Приближаться, отдаляясь. Оставаться, уходя.
По мнению Иосифа Бродского, стихотворение есть продукт взаимного одиночества писателя и читателя. Так что, перефразируя великую Ахматову, выпьем за одиночество вдвоем, невстреченный, незнакомый, но уже близкий мне друг, выпьем за нашу случайную встречу в виртуальном мире и пожелаем, чтобы она не была последней.
Гениально выражено прощальное настроение у Роберта Фроста в стихотворении «Последнее»:
На последнем пороге,
Не прощаясь, стою,
Я на этой дороге
Башмаков не собью.

Что ушел – не грустите,
Не моя тут вина,
Мне грехи отпустите
За стаканом вина.

Не от Божьего гнева
Я спасаюсь, друзья,
Как Адам или Ева,
Сам себе я судья.

Не из райского сада
Ухожу я во тьму.
Возвращать мне не надо
Ничего – никому.

Если ныне я вышел,
Не дождавшись утра,
Значит, песню я слышал:
«Мне в дорогу пора!»

Но вернусь я, поверьте,
Если что не по мне,
После жизни и смерти
Умудренный вдвойне.

Грустно, конечно, когда приходишь в этот мир хозяином, а уходишь гостем, но ведь каждый гость сам себе хозяин. Учитывая то обстоятельство, что своим вещам я отвел и так слишком много места для заключительного аккорда, я выбрал одно из стихотворений молодого и бесспорно талантливого поэта и актера Нико Гомелаури:

Меня покинул друг
И к небесам понесся.
Не опуская рук,
Себе твержу: прорвемся.

Меня покинул брат,
Взгляд, бросив злобно, косо.
Но я сильней стократ
И говорю: прорвемся.

Меня покинул дух,
Кровь хлынула из носа.
Но повторяю вслух:
Все ерунда – прорвемся.

Меня покинул сон –
Бессонница несносна.
Печаль гоню я вон,
Кричу во тьму – прорвемся.

Меня покинул сын,
И дочь за ним, без спроса.
Хмельной сижу один,
Но все ж хриплю – прорвемся.

А главное – она
Ушла, сказав: не бойся,
Не вспоминай меня
И повторяй: прорвемся.

Но мне ведь вместе с ней
Хотелось с жизнью драться.
Теперь хоть пой, хоть пей,
Куда там прорываться.

Вот они, современные эдельвейсы, выживающие под колесами роботов истории. В них наше спасение, поскольку в нас они его не нашли. Вместе мы обязательно прорвемся!