Клуб стереофонистов. Часть 4

В четверг, прихватив коньяк, мы явились по нужному адресу и позвонили в дверь. Было без четверти восемь, немного раньше назначенного времени, но мы, приехав к дому почти за час, уже устали прогуливаться во дворе и решили подняться на второй этаж, где была квартира Семена Ароновича.

Открыла нам миловидная девушка в белом халатике и белой шапочке, очевидно, медсестра.

- Вы к Семену Ароновичу? У вас приглашение? Дело в том, что на сегодня прием закончен.

- Маша, кто там? – послышался голос Семена Ароновича, и вскоре он показался и сам, в белоснежном халате и в очках. – А, это вы, ребята, проходите!

- Я обычно веду прием до семи вечера, но если что-то срочное, то, бывает, и ночью меня достают. – Семен Аронович улыбнулся.

Мы сняли верхнюю одежду и прошли в прихожую. По обеим сторонам коридора стояли два длинных дивана, видимо, для посетителей. Семен Аронович, увидев у нас коньяк оживился:

- О, вот это по-нашему, я, знаете ли, не люблю длинных церемоний, если человек пришел ко мне и так, от души, принес бутылочку, я всегда открыт и рад.

Семен Аронович осмотрел этикетку и, довольный, заметил:

- Грузинские марочные коньяки дадут фору и французским, уж поверьте мне! И как медик я еще скажу вам – коньяк очень полезен для здоровья. В меру, конечно.

Семен Аронович проводил нас мимо кабинета, из которого пахнуло зубоврачебными ароматами, в большую комнату-зал, где на почетном месте стояла SONY TC-9040 с колонками. Серьезный аппарат! Мы видели такой в Москве в "Березке" на Сиреневом, когда ездили за аппаратурой, он стоил весьма дорого. На колонках сверху стояли микрофоны, также фирмы SONY, на подставках. Это было необычно, как будто напоказ.

Пока мы осматривались, появился хозяин с подносом, на котором стояла открытая бутылка "Енисели", рюмки в виде тюльпанов, широкие снизу и поуже к горлышку, блюдечко с нарезанными ломтиками лимона, посыпанными сахаром и мелким, видимо, растворимым, кофе.

- Вот, прошу, угощайтесь. – Семен Аронович налил понемногу в "тюльпаны" коньяку. – А это закуска, называется "Николашка", лимончик с сахаром и кофе – по рецепту последнего императора России.

Мы выпили коньяку, который не обжег горло, а мягко так растворился, и мне показалось, что и закусывать его не надо. Взяв по ломтику лимона, мы признали, что вкус их весьма подходил к напитку.

- Да, жили же люди в старое время... – заметил Семен Аронович, – не то, что мы сейчас! Где это все, куда подевались обычаи, русское застолье, хлебосольство, а какая была музыка! Как зажигали цыгане! Вам нравятся цыганские романсы?

- Ну, мы не так хорошо их знаем, ну разве "Очи черные"…

- Вот, молодые люди, это показатель! Никто не знает настоящей цыганской музыки, кроме самых известных песен и романсов. А "Моя Бессарабия", "Чубчик", "Рюмка водки", эх, да что там говорить. Я сейчас вам поставлю записи, послушаете настоящую русскую музыку.

- Скажите, – спросил Игорь, – а почему у вас микрофоны стоят на колонках? Они подключены?

- О, это целая история. Я вам расскажу. В этом аппарате четыре дорожки и все четыре могут одновременно использоваться, две на воспроизведение и две на запись. Так вот я иногда разыгрываю гостей, ставлю микрофоны на запись, и пока воспроизводится музыка, на других дорожках идет запись, и я записываю все застольные разговоры. Вы знаете, многие за столом откровенничают, особенно, под коньячок, так сказать, а я им потом прокручиваю записи, и это фурор!

В это время в прихожей раздался звонок, и Семен Аронович заторопился:

- Я отпустил Машу, пойду, открою, наверное, гости уже собираются.

Мы с Игорем переглянулись:

- А он не так прост, этот Семен Аронович, – сказал я, – а с виду не похож на шпиона.

- А что он потом может сделать, не понесет же он записи в КГБ? – возразил Игорь.

- Ну, нервишки гостям встряхнет, как пить дать. Может у него и еще какие сюрпризы имеются? – я заглянул под стол. Там было пусто.

В комнату стали заходить люди. По всему было видно, что они здесь не впервые. Всего пришло человек семь. На нас глядели с любопытством, но ничего не спрашивали. Семен Аронович появился в дверях, улыбающийся:

- Вот, дорогие партнеры, позвольте вам представить наших новых знакомых. Это студенты, но у них уже есть кое-что за душой, какая вы говорили у вас Сонька? – он обратился к Игорю.

- Сони ТК 252, – сказал Игорь, – и еще проигрыватель, Дюаль 1219.

Мужчины одобрительно закивали.

- А еще, молодые люди принесли, так сказать, вступительный взнос. – Семен Аронович показал на стоящий на столе поднос с коньяком.

Это вызвало оживление.

- Я уже тут пообещал поставить цыганские романсы, – Семен Аронович открыл шкаф, доверху уставленный катушками с фирменной лентой, – вот, например, это.

Он вставил катушку со значком BASF в магнитофон и включил воспроизведение.

Гости уже расселись вокруг стола и на диване, приготовившись слушать. Из колонок полились гитарные аккорды и зычный мужской голос затянул: "Ох, запил, загулял, парнишка, парень молодой…"

Качество записи было отменным. Казалось, что и солист и хор и гитара находились вот тут, рядом. Стереоэффект был потрясающим. И, главное, ни скрипов, ни шумов, все так чисто и пронзительно. Мы сидели как зачарованные. Запись, по всей видимости, сделана была с концерта, потому что прослушивались аплодисменты, но это не мешало, а как-то даже оттеняло голос солиста и звон гитарных струн. Минут двадцать все сидели как зачарованные, пока проигрывалась одна сторона катушки. Потом наступила пауза, надо было сменить ленту.

- Жаль, что так быстро кончается лента. Можно, конечно, записывать на 9-й скорости, но это моветон, друзья! Я считаю, что качеством жертвовать нельзя ни при каких условиях! – Семен Аронович стал менять катушку.

- А вот я слышал, что сейчас выпускают пластинки с микрозаписью, там одна сторона идет около часа.

- А как насчет звукового диапазона, он тоже в "микро" исполнении? Нет, я не согласен с таким подходом. Может, когда-то изобретут долгоиграющие аппараты, но сейчас все ориентировано на среднюю длину одной стороны пластинки, двадцать пять минут максимум. И на ленте это как раз 270 метров на 19 скорости. Все стандартно.

- Семен Аронович, давай, ставь продолжение концерта. А вы, господа, лучше послушайте, а потом будем дискутировать.

Слово "господа" резануло по ушам. Это было непривычно. Мы уже с Игорем немного пообвыклись в этом обществе стереофонистов, но тут пошло что-то на грани фола. После нашей бутылки коньяка в дело пошла еще одна, это был армянский трехзвездочный, мне показалось, что по вкусу он не уступал "Енисели". Я еще подумал, что мы зря растратились на дорогой грузинский коньяк, лучше бы взяли армянский, почти вдвое дешевле. Музыка между тем, сменяясь, все больше состояла из эмигрантских застольных песен и цыганских романсов. Многих исполнителей мы вообще слышали впервые. Семен Аронович предпочитал записи с концертов, он считал, что в студии убивается естественное звучание, что там производят, как он выражался "музыкальные консервы", а настоящий живой звук возможен только при концертном исполнении.

После коньяка пошла "беленькая". Гости стали откровенничать на политические темы, и мы с Игорем забеспокоились, что нас могут каким-то образом причислить к инакомыслящим или диссидентам, которыми весьма интересовались органы. Мы вышли в коридор под предлогом, что нам нужно посетить туалет, и я сказал Игорю:

- Надо сваливать отсюда, пока эти "господа" не доболтались до антисоветчины.

- Да, пожалуй, ты прав, но ведь такое звучание! Нам нужно обязательно прикупить хорошие колонки к Соньке, и мы еще им всем покажем!

Мы знаками вызвали Семена Ароновича в коридор и объявили, что уходим.

- Вы совсем зря так рано удаляетесь, все только начинается.

- Извините, но нам завтра рано вставать, на занятия… – мы всеми силами старались поскорее уйти.

- Ну что ж, держать не буду, спасибо за проведенное время.

- Вам спасибо!

- А музыка и аппаратура у вас – высший класс! – Игорь не мог сдержать эмоций.

Заглянув в зал, чтобы попрощаться с гостями, я обратил внимание, что на магнитофоне горят маленькие красные индикаторы. "Значит, идет запись! Хозяин все пишет!"

- Вот будет потеха потом, – сказал Игорь, когда мы вышли на улицу, и я ему сообщил новость о записи разговоров.

- Да, и не факт, что это все не будет достоянием кого следует. Надо же, такая интересная прослушка на дому! Не отходя от кассы.