Хокулеа Путь до Таити. Гл. 22. Подношения морскому

22
ПОДНОШЕНИЯ МОРСКОМУ БОГУ

9 мая – Восемь дней в пути.

Этим утром на рассвете Кавика прошёл в начало палубы, неся в руках белый пластиковый кувшин, обвязанный верёвочной сеткой. Он вышел на узкую планку, идущую от палубы к балке, соединяющей носовые части обоих корпусов. Там он открутил крышку, полил немного воды на свою руку, а затем, говоря что-то по-гавайски, разбрызгал воду в бегущее между корпусами море.

Я видел, как Кавика совершал эту процедуру несколько последних дней. Сегодня утром я наконец спросил его, что это значит.

- Каждое утро я делаю подношения богу моря Каналоа – в благодарность за хорошую погоду и благополучное плавание, за заботу о команде – и прошу его продолжить благословение.

Как объяснил Кавика, «святую воду» дал ему личный кахуна и наказал каждое утро брызнуть немного в море с молитвой богу Каналоа.

Когда на востоке забрезжило, Кавика попросил меня помочь ему погасить строб-лампу на корме. Мы повесили её вчера, чтобы «Меотаи» было легче следить за нами. Первоначальный план был держать кеч далеко позади нас, чтобы днём они нас видели простым глазом, а ночью следили бы с помощью радара. Но последние несколько дней радар на «Меотаи» не работал и они вынуждены были приблизиться к каноэ, чтобы следовать за нами по тусклому свету работающего на батарейках строба. Опасаясь, что может потерять нас, капитан «Меотаи» попросил меня установить строб в качестве маячка. Поэтому вчера мы с Кавикой взяли сигнальную лампу (небольшой спасательный прибор, производящий яркие вспышки бело-голубого света, видные на мили), встроили её в половину скорлупы кокоса, прикрепили наше творение к одной из бамбуковых удочек Родо, а саму удочку  привязали к кормовому ограждению так, чтобы свет находился на высоте 12 футов от палубы и направлен в сторону кормы.   

- Отлично! – известил капитан «Меотаи» по Си-Би, когда наступила ночь и он увидел появляющиеся каждые десять секунд яркие вспышки света.

После вахты, погасив сигнальную лампу, поев сухих продуктов из наших запасов и крекеров с «Меотаи», мы с Кавикой и остальными вахтенными нашей смены отправились спать, уступив место группе Лаймана. Проснувшись в полдень, мы увидели, что строб, рефлектор, удочка – всё исчезло. У Родо раньше всё было привязано вдоль палубнoго ограждения, но сейчас ничего там не было. Когда мы спросили вахтенных, что случилось, они от всего отнекивались в подозрительно преувеличенной манере. Затем Родо обнаружил, что и другие его удочки, которые он прочно прикрепил к одному из спальных отсеков, тоже отсутствуют. Кто-то очень постарался, чтобы избавиться от всех приспособлений, сбросив их за борт. Но никто не взял вину на себя и не донёс на виновников.

- Может, они не поняли, в чём дело, - намекнул я Кавике, когда мы стали делать другой строб из запасной сигнальной лампы и бамбуковой палки, стянутой с крыши одного из спальных укрытий.

Кавика намёк понял и начал громко говорить, не обращаясь ни к кому конкретно, как трудно «Меотаи» следовать за нами ночью и как нам будет не хватать их риса, солонины и других продуктов, если кеч потеряет нас до самого прибытия на Таити. Кажется, уловка сработала, потому что, когда пришло время привязывать устройство к поручню, несколько волонтёров из команды вызвались помочь Кавике.

Мы имели ясное представление, почему строб и остальные удочки Родо были выброшены в море: это были остаточные проявления самопровозглашённого спиритуализма и позёрства, которые процветали вокруг «Хокуле'а» во время кампании, рекламировавшей каноэ как космический корабль предков. 

Две фигуры, прикреплённые к кормовым частям, лежат в основе этого любопытного происшествия. Сэм Ка'аи, гавайский скульптор с Мауи, сейчас больной гепатитом, сделал обе эти ки'и (ki’i), или тики (tiki), если использовать маркизскую форму слова, которую европейцы распространили на все полинезийские антропоморфические скульптурные изображения. Вырезанные из тёмной твёрдой древесины в характерном древне-гавайском стиле (с согнутыми ногами), эти две непревзойдённые фигуры – теперь наши постоянные спутники, обозревающие широко раскрытыми глазами палубу каноэ и море впереди него. Мощная мужская фигура, прикреплённая к корме правого корпуса, изображает навигатора, смотрящего на звезду Хокуле'а, представленную большим перламутровым диском в поднятых вверх руках. Ка'аи вырезал этот тики как символ того, что все, кто планировал проект, собирал на него деньги, строил каноэ и имел честь вести его на Таити, достигают чего-то большего, чем они сами. Под полногрудой женской фигурой левой кормы Ка'аи подразумевал доисторического матриарха острова Мауи – любящую, но и строгую мать, которая представляет все прошлые поколения гавайцев и является свидетельницей всего, что происходит во время плавания.

Ка'аи настаивал на том, чтобы к скульптурам всегда относились с уважением и не использовали их для пиара. Тем не менее там, на Гавайях, Кимо с несколькими своими последователями не раз использовал фигуры для достижения драматического эффекта. Например, они являлись на собрания Общества полинезийских плаваний, демонстративно неся в руках скульптуры и играя роль первосвященников, отвечающих за племенных богов.

Прошлой ночью свет от строба попал на тики. Несмотря на то, что рефлектор из кокосовой скорлупы заслонял палубу, скульптурные изображения оказались в зоне света, особенно женская фигура, попадавшая в прямой луч.  Её широко раскрытые глаза из жемчужной раковины улавливали каждую вспышку, светясь сине-белым светом каждый раз, когда одновременно со слышимым щелчком электроники поток электричества на миг раскалял ксеноновый газ в лампе. Эффект получался жутковатый, особенно на фоне ревущего за бортом моря и чёрного ночного неба. Два члена команды, ученики отсутствующего Кимо, были особенно впечатлены. Дольше всех они стояли, уставившись на периодически высвечиваемые изображения, восхищённые, но и очевидно встревоженные игрой электроники. Это, должно быть, один из них (или оба) швырнул строб за борт, вообразив, что защищает святость тики.