Ухтуйский бой - самый важный бой Гражданской войны

Я живу в Зиме и, после выхода на пенсию, заинтересовался историей города Зимы, где с раннего детства проживаю. Несомненно, поводом назвать деревню Зиминской было название реки Зима, в устье которой эта деревня и была основана. Впервые, документально, существование этой деревни в указанном месте зафиксировал руководитель Сибирской научной экспедиции Миллер. Из Нижнеудинского острога, в 1735 году, он писал в своём отчёте об экспедиции, о том, что мужики деревни Зиминской платят ясак по одному соболю в год. И место поселения было выбрано русскими крестьянами не случайно – по реке Зиме пролегал «отросток» Чайного пути из Китая, через Монголию, к Московскому тракту, и обратно. До сих пор это, косвенно, подтверждалось князем Кропоткиным в отчёте о водопадной экспедиции 1865 года, под названием «Поездка в Окинский караул», с прохождением через горные перевалы в село Зиминское,  да рассказами старожила села Сарам - Леоновой Лидии Дмитриевны, о том, что с 1935 года, на открывшийся в Зиме мясокомбинат из Монголии, через Саяны, гнали стада крупнорогатого скота. А так же, я писал много текстов, посвящая их единственному широкомасштабному сражению в предместье города Зимы – деревне Ухтуй. В этом жестоком сражении сошлись - около тысячи красных иркутских мятежников, поддержанных партизанами Иркутской губернии и местным кавалерийским полком Новокшонова, противником которых стала армия Каппеля, идущая на Иркутск освобождать Колчака. Командовал красными капитан Нестеров, а его адъютант Варгин описал сражение в своём очерке «Последние месяцы колчаковщины», опубликованном в сборнике воспоминаний красноармейцев участников Гражданской войны -  «Бойцы революции. Иркутск, 1980». Этого сборника в свободном доступе нет, но мне его скопировал и скинул на почту иркутский историк Геннадий Хипхенов. На основании цитат из очерка Варгина,  я,  29.04.2020, в 15:42, опубликовал текст «Наш последний и решительный бой». И оказалось, что мои тексты читают публицисты интересующиеся историей страны не меньше меня. В «Живом журнале», под авторством публициста с ником voencomuezd, 13 февраля 2022, в 15:30, появилась статья  «Бой у ст. Зима в изложении Н.Ф. Варгина».   Автор этой публикации не стал рвать текст очерка на цитаты, а просто воспроизвёл  текст дословно. И это не плагиат – авторство осталось за Варгиным, а с содержанием его очерка, не выложенного в свободный доступ, теперь может ознакомиться любой желающий. Ценность текста, опубликованного в «ЖЖ» состоит в том, что книжка была передана в партинйные библиотеки и на обложке стоит штамп «На дом не выдаётся». А это значит, что сейчас, этот раритет «не найти днём с огнём». А почему? А потому, что и с 1980 года доступ к этой книжке был строго ограничен, так как история Гражданской войны в ней, отличалась от текстов в школьных учебниках истории. И по причине того, что красные, в решающем сражении, потерпели сокрушительное поражение, коммунисты об этом молчали «изо всех сил». Казалось бы – сражение выиграли каппелевцы. Больше, ведь, некому! Но, к позору нашему – битву выиграл почти настоящий «Иностранный легион» Франции. Это он стоял у истоков Гражданской войны и тогда этот легион был простыми чехословацкими солдатами, воевавшими в 1-й Мировой войне за русского царя. Русский царь обещал им 1-ю Мировую выиграть, и провозгласить независимую от Австро-Венгерской империи, Чехословакию. Ленин с немцами замирился и сказал чехам, что он им ничего не обещал, поэтому предложил им «катиться на все четыре стороны». И они покатились по Трансибу во Владивосток, чтобы отплыть во Францию и принять участие в победе над Германией. Потому что, уже французы обещали им независимость от австрийского императора.  По ходу встречи, французы и страны Антанты, решили, что на европейском театре боевых действий, чехи им будут только мешать, а «тормознувшись» на Трансибе, они обеспечат безопасный грабёж Сибири Францией, Англией США и Японией. А почему нет! Русский царь под стражей, а русская беднота поклялась, что и без богатых проживёт припеваючи, и предложила царским элитам и всяким там буржуям пойти… Ну, в общем им было предложено пожить так же богато, но уже заграницей. Да, хоть бы, и в Чехословакии. Что!!!!? Вчерашние хозяева положения в русских землях, должны всё «нажитое непосильным трудом» бросить голытьбе, и позорно скрыться за рубежом!!!? Но, ленивые богачи, как-то вяло реагировали на экспроприацию и были совершенно не организованы, чтобы наподдать «как следует» бунтарям. Зато, чехи, были сконцентрированы в эшелонах от Урала, до Иркутска, хорошо вооружены (вплоть до артиллерии и кавалерии), имели героический боевой опыт Мировой войны. И им ничего не мешало – семьи их не отвлекали, так как проживали за тысячи вёрст, личное и государственное  имущество чехословаков, от боевых действий, пострадать не могло. Плевать им было и на белых, и на красных, лишь бы была возможность безнаказно пограбить и вернуться домой с войны «при деньгах». И все условия для реализации европейской мечты и у чехов, и у французов, были идеальными. Французы, могли спокойно воевать с Германией и Австро-Венгрией, при этом признать чехов своими легионерами, и их руками «загребать жар» в России. Просто надо было поднять чехословацкий мятеж, руками русских офицеров, которые, в этих эшелонах находились на командных должностях и, тогда, в эпицентре восстания можно концентрировать всех противников Советской власти и профессионально направлять их деятельность. Так получится не чехословацкая интервенция, а Гражданская война, в России. И всё пошло почти, «как по маслу». Даже, царский золотой запас державы, захватили в Казани. Правда, из этого получился эсэро-демократический бардак, но, вовремя подвезли Колчака, разместили в Иркутске зарубежных военных инструкторов стран Антанты, назвав их Высокими комиссарами, и чехи, прикрываясь Колчаком, начали наступление на Москву. Кто же знал, что Троцкий, возьмёт и создаст непобедимую и легендарную Красную Армию? От этой непобедимой и легендарной, «по соплям» получили все - и белые колчаковцы, и чехи, опоздавшие уехать в уже независимую Чехословакию, и поляки, и сербы, и проч. и проч. Тут, чехи сказали, что захватить Москву, не очень-то и хотели. И, по русской железной дороге, в русских эшелонах, паровозы которых управлялись русскими бригадами машинистов, поехали домой. Колчаковцы, кинулись следом, пожелав, тоже, поехать в плацкарте, но им сказали, что они и так дома, а интервентам пора возвращаться на родину (желательно не в гробу), и они спешат. По ходу эвакуации выяснилось, что пешие и конные колчаковцы, подгоняемые  3-й и 5-й Армией войска Троцкого, догнали возле Красноярска эшелоны интервентов и стали их обгонять, прикрываясь чехами и прочими пассажирами восточно-европейских держав. Но для этого пришлось пойти на большие жертвы и, из 150-ти тысячного белого войска, только в плен попало 60-т тысяч (минимум) бойцов и командиров. Сколько погибло омских беглецов, нарвавшихся на тридцатитысячную партизанскую армию полного Георгиевского кавалера капитана Щетинкина, и преградившего путь отступленцам, можно просто посчитать исходя из того, что в Читу пришло 35 тысяч каппелевцев. Сторонники белого воинства, яростно отрицают десятки тысяч пленных, сдавшихся под Красноярском. Но я это могу доказать документально и не из большевистских источников. Для этого, я опять обращу взор к автору статьи, опирающегося на Варгина, чтобы доказать количество жертв со стороны красных в Ухтуйском бою. За день до ссылки на очерк Варгина, этот же автор опубликовал свою статью в «ЖЖ», подвергнув жесткому сарказму книгу, изданную на основании дневников генерала Щепихина. Свою статью, он подкрепил ссылкой на раскритикованную им книгу, и эту книгу можно прочитать от начала, до конца по ссылке ВКонтакте. Но этот товарищ не стал мелочиться и указал ещё два белогвардейских литературных источника, уточняющих колличество жертв Ухтуйского боя. Правда, никто, в отличии от красного Варгина, в этом грандиозном сражении, участия не принял. Я и до этого находил белогвардейский источник – полковник Ефимов описал жестокую схватку в своей книге «Ижевцы и Воткинцы», изданной в Сан-Франциско в 1975 году. Но, даже Ефимов, не принимал участия в этой схватке. Зато, он указал надёжный источник, владеющий проверенной информацией: «Для описания боя под Зимой послужили 1) Статья Антоновича «Бой у г. Зимы» (Крёстный путь №4). 2) показания участников боя – Воткинцев. Уважаемые читатели, нет ли у вас лишней газетки «Крёстный путь» за номером 4, предположительно за 1920-й год и февраль месяц? А то рупор колчаковской пропаганды Иванов, начальник штаба генерал Щепихин и «русский» полковник Де Липпе-Липский, не являясь очевидцами, всё-таки написали книги, упоминая битву под Зимой. Правда, польза от белогвардейской писанины, всё-таки, есть. Вот, полковник Ефимов и генерал Щепихин пишут, что в январе 1920 года, наша Зима была городом. А современная Зиминская городская администрация желает отметить столетие города в 2025 году на основании «Декрета Совнаркома» за 1925-й год. Никто из «компетентных» структур не стал читать даже название декрета – «Об утверждении городов Сибири». То есть – в 1925 году, этим декретом за Зимой был ПОДТВЕРЖДЁН статус города, приданный ему Временным правительством 3 июля 1917 года. Правительство Керенского, на основании решения комиссии служившего ещё царю Иркутского Губернатора, постановило присвоить железнодорожному посёлку Зиминскому и селу Черемхово, Иркутской губернии, статус безуездных городов. Зиминские «партийцы» решили, что Времнное правительство не имеет права принимать такие ответственные решения, а то, что Иркутский губернатор подал документы, о присвоении городского статуса Зиме, ещё до начала 1-й Мировой, в местном горкоме просто не знали. Хотя, за год до столетнего юбилея, был в Иркутске выпущен «Календарь знаменательных дат», и там официально было заявлено, что 3 июля 2017 года, Зиме исполняется сто лет. Спасибо генералу и полковнику, что зафиксировали в 1920 году статус нашего города. А вот Де Липпе, после белогвардейского штурма нашего города, расположился на постой с селе Зиминском - сейчас это городской район Старая Зима. Неожиданно, стала полезной книга редактора колчаковской газеты в Омске - В.Н. Иванова, он смог подтвердить наличие древнего пути из Зимы в Монголию (или наоборот?). Информация отсюда «« Вс. Иванов. «В Гражданской войне». Харбин, 1921»».  Да кто он такой, чтобы ему верить? Интернет за него знает всё! «Всеволод Никанорович Иванов (1888-1971), русский писатель, историк, культуролог. Как журналист начинал свою деятельность в дореволюционный период в Костроме и Перми. Во время Гражданской войны был журналистом в Омске, работал в Русском бюро печати – пропагандистском органе правительства Колчака, был редактором «Нашей газеты», редакционные филиалы которой открыл в Томске, Новониколаевске (Новосибирске). С наступлением Красной армии писатель, вместе с тысячами беженцев, находился в отступлении с запада на восток, участвовал в Великом Ледяном походе, был свидетелем трагического завершения борьбы белой армии на Восточном фронте». Ну, так что, он там сказал за Великий русско-монгольский участок Шелкового (или Чайного) пути? «В Нижнеудинске у нас был поставлен на очередь вопрос о Монголии, который всё время висел неотступно в воздухе. Дело в том, что, по полученным нами сведениям, наиболее удобные дороги на юг были с Нижнеудинска и со станции Зима, по рекам Уде и Зиме. С другой стороны, остановка складывалась так, что идущая армия вполне могла расчитывать на свою силу. И когда, поэтому, мы отложили наш сворот в Монголию, бой у ст. Зима так воодушевил всех, что армия, не рассуждая бросилась дальше к Иркутску». Вот, такие дела! А теперь, я ознакомлю вас с обнаруженными благодаря ЖЖ книгами, точнее выберу интересные мне цитаты и покажу вам, а затем прокомментирую их и внесу свои правки. Эти книги могут дополнить то, чего не мог описать Варгин, ведь он был «по другую сторону баррикад» и не знал ни планов врага, ни их страхов, ни реакции на события. Итак, товарища Иванова я уже представил – с него и начнём: «Глава девятая. Бой под Зимой. Красная информация. К Иркутску». Стр. 102.
Меридиан Канска – река Кан к югу от города был, наконец, пройден, при вышеописанных обстоятельствах; мы стали подходить к Нижнеудинску, этому маленькому жалкому свидетелю ужасной драмы, разыгравшейся вокруг Верховного. За несколько недель стояния там огромный эшелон Верховного буквально вмёрз в лёд, в грязь, в снег и так и остался стоять, разграбленный. Верховный, как известно, со 100 приближёнными, был вывезен чехами в одном вагоне, прицепленном к хвосту, обычно по-хозяйски устроенного чешского эшелона с изуродованными теплушками, окнами, вставленными из классных вагонов и т.д. Его вывезли, конечно, ввиду нашего скорого приближения, как и расстреляли в Иркутске по тем же самым мотивам.
Между тем, у двигавшейся армии появилось то уверенное настроение, которое, превратило в сущности, отступление до Красноярска в наступление с Красноярска. Красные не наседали, да остающиеся чехи со своими эшелонами в тылу создавали выгодную для нас обстановку, отрезая нас от непосредственного соприкосновения с красными. Перед нами была область всяких восстаний, организаций, или, более того, слухов об этом. Стр. 105-106.
Грустную картину являли наши станции. Чехи не позволяли нам показываться на них вооружёнными. Чешский флаг трепетал на флагштоке, везде сидели телеграфисты и коменданты – чехи, и было непонятно почему по ж.д. движутся с таким комфортом эти сытые, здоровые чужие люди, а мы, хозяева, должны ухабиться где-то в снегах, изредка вылезая на станцию, чтобы посмотреть, послушать, купить уже втридорого свои же казённые товары, захваченные более удачливыми союзниками.
На Нижнеудинск красными было сделано нападение. Дело в том , что, по установленному чехами соглашению, красные должны были занимать оставленную чехами станции на расстоянии не менее установленного для оборотного паровозного депо, т.е. за 80 вёрст. Пока у них с чехами не было серьёзных столкновений, красными всё время систематически производились нарушения этого договора. У Нижнеудинска же была ими сделана попытка отрезать хвост чешских эшелонов, для чего ими был взорван небольшой мост восточнее указанной станции. Захваченным врасплох чехам пришлось убегать чуть ли нее в белье и бросить несколько эшелонов. Но, в ответ на это,  чехи взорвали самым пунктуальным образом все мосты, стрелки, водокачки и т. п. на расстоянии 80 вёрст от Нижнеудинска, делая этим вполне невозможным приблизиться к ним ближе, чем на уговоренную дистанцию. После этих попыток договор со стороны красных уже не нарушался. стр. 107
На ст. Зиму от Черемхово было выдвинуто ок. 2000, 2500, главным образом рабочих с копей, чтобы положить конец продвижению главной колонны. Несчастные эти выступили под командованием шт.-кап. Нестерова. Бой для них был неудачен, да к тому же их резервы, подходившие к месту боя, были арестованы чехами, придравшимися к каким-то нарушениям. В результате все красные дравшиеся части были захвачены нами в плен и перебиты. Интернированный чехами тов. Нестеров по телеграфу доносил в Иркутск о том, что «проходившие каппелевцы натворили ужасов». На льду реки Зимы были наложены целые штабеля трупов несчастных, погибших от собственного неразумия и ослепленности пославших».
Что тут можно сказать? Когда ехавшие верхом и в лошадных санях, колчаковцы, перегнали пробки железнодорожных эшелонов, то догонявшие белогвардейцев войска Красной армии «разнесли в хлам» арьергарды оккупантов, а колчаковцы, ставшие после красноярского разгрома каппелевцами, оказались для красных недосягаемы, и те «опЕрились». Теперь, им противостояли партизаны – противник несравненно слабый, разрозненный и плохо вооруженный. И, после Красноярска, ещё не пришедшие в себя от разгрома основной армии, каппелевцы, планировали скрыться в Монголии, а не идти к Иркутску, освобождать Колчака. В Нижнеудинске, им стало понятно, что и Колчак, и чехи ждали результатов сражения, Если армия Колчака прорывалась бы с малыми потерями, то Колчак оставался прежним союзником оккупантов и образовывал буферное государство в Иркутской губернии от реки Оки в Зиме, до Байкала. Но, с прорвавшимися на восток 35-ю тысячами бойцов, из которых 25-ть шли вдоль Трансиба, а остальные отбились на Лену и Ангару, Колчак не мог противостоять армии Троцкого, но, мог прикрываясь ими от войск интервентов, уйти за Байкал к Семёнову с Золотым эшелоном. Исходя из того, что Колчак слишком много знает об истории провокации иноземцами Гражданской войны в Сибири, и золото Российской империи «по добру» не отдаст, Колчака надо было физически устранять. Но, сделать это открыто, интервенты не посмели. Они не стали дожидаться прихода тысяч каппелевцев в Нижнеудинск и увезли, под конвоем, беззащитного адмирала в Иркутск, где уже установили «демократическую» власть Политцентра, которому и передали Колчака. У Иванова красочно отображено, как после ареста Колчака, изменилось отношение чехов к русским белогвардейцам – они просто глумятся над пораженцами в русской Гражданской войне. И тут, внезапно, снобы-чехи, мешают красным иркутянам и местным партизанам сокрушить каппелевцев. А, ведь, эти чехи, несколько дней назад, предоставили эшелонам Нестерова однопутный Трансиб, для доставки частей Иркутского гарнизона в Зиму. То есть – остановили свои бегущие на восток эшелоны, подвергая их смертельному риску, и пропустили на запад эшелоны красноармейцев, однополчане которых под Нижнеудинском так вломили их землякам, что те догоняли впереди идущие чешские поезда в одних подштаниках. И всё равно Иванов козыряет – это не они висели на волоске от смерти, а обманутые своими вождями неразумные красноармейцы, погибли «не за грош». После такой «лёгкой» победы, грех было не ринуться на Иркутск освобождать арестованного адмирала. Каппелевцы решили, что чехи вновь стали надёжными союзниками, но те «были себе на уме». Теперь познакомимся с фоном-бароном Де Липпе и цитатой из его книги:
 «Война и революция. Воспоминания полковника л.гв. 2-го стрелкового Царскосельского полка Н.И.Де-Липпе-Липского // Памятные дни. Из воспоминаний гвардейских стрелков. Таллин, 1939. С.93, 106.
Де Липпе-Липский Николай Иванович. Даты жизни: - 30.07.1896 г. - 15.01.1944 г. Биография:
Родился в г. Великие Луки, Псковской губернии - скончался 15.01.1944 г., в Харбине. Вероисповедания православного, русский(!). Окончил Ярославский кадетский корпус в 1913 г. и Александровское военное училище (01.10.1914 г.) Службу проходил в составе лейб-гвардии 2-го стрелкового царскосельского полка. В конце 1917 г. – начале 1918 гг. – начальник хоз. части гвардии 2-го стрелкового Царскосельского резервного полка. После демобилизации весной 1918 г. уехал из Петрограда в Сибирь, в г. Бийск. С августа 1918 г. в Сибирской армии. Начальник административного отдела Управления начальника Бийского военного района. В начале 1919 г. откомандирован в распоряжение Ставки, затем в распоряжении начальника военных сообщений Сибирской армии. 14.06.1919 г. переведен в Министерство внутренних дел в чине подполковника с зачислением по армейской пехоте и назначен начальником отряда особого назначения Алтайской губернии (с января 1920 г. - отдельный Алтайский конный дивизион).На июль 1917г. - гвардии капитан. С июля 1918- по март 1920 - начальник отряда особого назначения Алтайской губернии. Март 1920 - ноябрь 1920г.г. - полковник (присвоено за Сибирский ледяной поход), штатный офицер для поручений при штабе армии.
«В селении Зима мы простояли два дня на отдыхе. За это время наша контрразведка произвела среди пленных отбор около 600-700 более сознательных товарищей и в ночь перед нашим отходом из селения Зима расстреляла их за околицей. Жуткая картина сохранилась в моей памяти в связи с нашим выступлением из Зимы на Черемхово. Раннее морозное утро; вправо от дороги, по которой мы уходили, простиралось поле, сплошь усеянное трупами расстрелянных красных. Среди этих трупов копошились человеческие фигуры, разыскивавшие среди них близких им людей и, найдя их, укладывали на маленькие детские санки и медленно возвращались в село».
Такое же количество убитых красноармейцев подтверждает и адъютант Нестерова Варгин, сообщая в своём очерке о том, что после освобождения из плена, штаб иркутских красноармейцев посетил, для отдания последних почестей, местное кладбище, на котором хаотично лежали около 600 трупов красных бойцов и местных большевиков. Но причина их смерти Варгину была неизвестна. Зато, теперь мы знаем, что противники каппелевцев не погибли в бою, а были попросту казнены. И это были партизаны. Они считались бандитами, а не комбатантами. А солдатам мятежного Иркутского гарнизона, чехи вернули оружие и погрузили в их же эшелоны, отправив в Иркутск, после ухода каппелевцев из Зимы.
Полковник Ефимов, тоже, может кое-что добавиить: «Около 1000 человек, вместе с Нестеровым, которые бежали к своим вагонам, были разоружены, но, как выше указано, были отправлены в Иркутск, с возвращением оружия, по приказу покровительствовавшего им генерала Сырового. Большая часть отряда Нестерова, бросая винтовки, пулемёты и патроны, бежала спасаться из деревни Ухтуй на восток к Балаганску. На месте боя, красные оставили около 800 убитых и раненных». Из этого следует, что двести раненных выходили местные жители и они остались живы.
Ну, что же, колчаковский пропагандист и два боевых полковника армии Колчака, уже высказались, предоставляю слово генералу Щепихину. Вот свежие интернет-новости: 16 МАЯ 2024 «В Москве готовится полное научное издание уникальных воспоминаний начальника штаба Восточного фронта белых - генерала Сергея Арефьевича Щепихина об истории Белого движения на Востоке России. Воспоминания были написаны Щепихиным в эмиграции в Чехословакии». То есть – русский генерал, после поражения армии Колчака в Гражданской войне, встал на довольствие в Чехословакии, и начал писать книжки о том, как они героически отступали, были разбиты наголову под Красноярском, потом легко и непринуждённо, почти парадным маршем, прошли через Зиму, не встретив никакого сопротивления и не понеся никаких потерь, очень расстроились, что Колчака казнили опасаясь прибытия каппелевцев под Иркутск и, не особо напрягаясь, пересекли по льду Байкал, где, на противоположном берегу их встретили посланники атамана Семёнова, посадили в эшелоны и увезли в Читу. И ещё: «В интернете оказалась очередная книга Ганина. Это - публикация рукописи С.А. Щепихина. Он в 1908 году, в чине капитана окончил Николаевскую Академию Генерального штаба, в годы гражданской - начштаба Уральского казачьего войска, Западной и 2-й армий, а потом остатков каппелевцев в Чите. У него оказалось богатое эмигрантское наследие, из-за чего его многочисленные воспоминания лежат аж в двух архивах - Гувера и Пражском РСЗИА. Конкретно данная книга основана на его рукописях из архива Гувера. Там описаны Сибирский Ледяной поход (якобы дневник), жизнь в Чите, а также очень "умные" размышления автора о жизни и будущем белой эмиграции». Да что я всё вам рассказываю, даром, что-ли, генерал предавался воспоминаниям давно минувших дней?
Итак: ««С. А. Щепихин. «Сибирский Ледяной поход». Воспоминания. Под редакцией доктора исторических наук А. В. Ганина. Издательский центр ЭПОХ «Воевода». Москва. 2020».
«Воспоминания начальника штаба Восточного фронта белых - генерала Сергея Арефьевича Щепихина, об истории Белого движения на Востоке России:
В результате боев 4-7 января 1920 г. красные закрепились в районе Красноярска, где в плен сдалось около 60000 колчаковцев. Красным достались в качестве трофеев более 200 орудий.
Все наши разведки, посылаемые на станцию Зима и в ГОРОД того же названия, приносили нам определенные сведения о солидности всех подготовлений у противника. Прежде всего, противник не желает нас ожидать, а выдвинулся вперед, на наш берег реки Оки, и возле селения Ухтуй организовал хорошо укрепленный узел-щит, прикрываясь которым противник, по-видимому, стремится маневрировать. В передовых частях находятся партизаны, но резерв главный из регулярных частей гарнизона Иркутска составляет тот маневренный, подвижной кулак, которым противник предполагает решить столкновение... Генералу Сахарову была послана ориентировка и приказание торопиться к выходу в долину реки Ока на мельничную переправу, где быстро сбить заставу противника и марш-маршем идти прямо на город Зима и далее на станцию... Таким маневром противник отрезывался от своего тыла, а большая часть его фронта от вагонов, в которых они прибыли из Иркутска... А при удаче, если не успеет вовремя удрать, в руки наши мог бы попасть и весь руководящий состав из иркутских комиссаров... Вот была бы добыча и кстати заложники для обмена наших плененных из омского правительства!!
29.1. Станция и город Зима. (стр. 283)
Действительно, рано утром нас разбудило донесение от генерала Вержбицкого, что противник при нашей разведке быстро отошел к городу и станции. Мы преследуем. Пленных нет, убитых значительное число... У нас потерь нет, если не считать несколько человек помороженных... Сам генерал Вержбицкий со Смолиным быстро также двигаются к станции Зима... Генерала Вержбицкого сильно изумила нестойкость противника и его глубокий отход. Селение Ухтуй было занято с налета и не было сил удержать добровольцев: все бросились по следам отходящего противника и, по-видимому, остановятся только по занятии города. Выжидать при таких условиях выхода генерала Сахарова было просто бесцельно, и мы около полудня покинули гостеприимную Листвянку. На станцию Зима для руководства боем прибыли из Иркутска во главе с самим Калашниковым и комиссаром Нестеровым целый ряд лиц командного состава. При них была артиллерия и один аэроплан. Артиллерия и аэроплан немедленно были выгружены здесь же на перроне станции Зима, на глазах всех чешских эшелонов... Командный штаб оставался в поезде, но его чины, конечно, разгуливали по станции и хвастались, что наконец-то каппелевцам будет конец, «только через наши трупы они пройдут дальше» — такое хвастливое заверение дал Калашников по телеграфу своему единомышленнику товарищу Грязнову, в Красноярск... Из Иркутска же прибыло около трех с половиной тысяч бойцов, прекрасно снабженных и вооруженных...
Чехи, из тех, что всегда питали к нам симпатии, а таких было большинство, прямо-таки скрежетали зубами при виде, как нагло попираются все условия нейтралитета... и, конечно, достаточно было небольшой искры, чтобы вспыхнул пожар... Такой искрой явился командир конного чешского эскадрона, находившийся совершенно случайно на станции в эшелоне, поручик Червинка. Червинка русского воспитания (его отец всю жизнь прослужил в русской армии и, очевидно, воспитал своих детей в духе преданности и любви ко всему русскому) и русской службы офицер, конечно, особенно болезненно и нервно реагировал на все приготовления большевиков по организации нам голгофы под станцией Зима... Как раз накануне большевики-партизаны устроили нападение на тыловые, плохо защищенные чешские эшелоны и принудили часть имущества бросить в лапы партизан, а люди должны были уплотняться... Кроме того, во время этого нападения чехи должны были бросить паровозы... Теперь ввиду недостатка таковых приходилось производить перегруппировку эшелонов на станции Зима и некоторые части пустить походным порядком. К ним принадлежал и эскадрон Червинка. А потому стоило последнему бросить лишь маленькую искорку в недовольную предстоящей переменой их движения толпу легионеров, как он, Червинка, нашел в этой массе полное себе сочувствие... А план его был не особенно рискованный, но, принимая во внимание заигрывание высшего командования чехов с большевиками, все же для него лично достаточно смелый... Червинка решил в момент наступления нашего, когда с фронта передовые части потребуют себе подкрепление из стоящего на станции калашниковского резерва, то, не медля ни минуты, запереть этот резерв в его временном, при станции, помещении и предложить сдать на время боя оружие... Очевидно, своими планами Червинка поделился со своим на станции ближайшим начальником Прхалой и приступил к подготовительным по его частной операции маневрам: эскадрон был выгружен, сосредоточен возле огромных станционных казарм, где беспечно ожидали боя красноармейцы. К кавалеристам начали присоединяться и легионеры из прочих, сочувствующих планам Червинка, эшелонов... После некоторых предварительных совещаний решено было несколько расширить круг операции, включив в него и стоящую близ своих позиций большевицкую артиллерию...
И вот грянул бой, т. е. бой-то даже и не успел как следует развернуться, как получено было известие, что резервы на станции арестованы чехами, а командному составу предложено было немедленно покинуть станцию и отправиться в Иркутск... Вот чем и объяснялась, с одной стороны, малая устойчивость передовых красноармейских отрядов, а с другой, та свобода, с которой Вержбицкий маршировал до самой станции и города Зима!... Не удался весь маневр товарищу Калашникову, но не вполне он удался и нам: сдавшиеся и запертые в казармах, частично разоруженные красноармейцы все же оружие потом получили обратно по категорическому требованию генерала Сырового. Этот чешский верховный начальник решил выдержать до конца ставку на большевика, а потому находил всякое выступление чехов против советских войск не только бесполезным, но и вредным: ведь все туннели на Кругобайкальской дороге были в руках большевиков. Кроме того, надо было как-то протаскивать чешские эшелоны и через город Иркутск...
Прхала получил от своего высшего начальства нагоняй за допущенное враждебное выступление против Советов, и ему приказано было ни в какие с нами, каппелевцами, стыки не входить, все оружие вернуть большевикам, а что нельзя вернуть, то хранить при чешских эшелонах, отнюдь не выдавая нам... А мы-то на это сильно рассчитывали, и частично некоторые наши части уже начали получать патроны и винтовки... Но когда от нас последовала просьба передать нам и орудия, то из чешских эшелонов получился ответ далеко не дружественный: нам вновь подтверждалось не появляться на станции и вообще в полосе отчуждения во избежание неприятных столкновений...
Вот теперь самое время сделать выводы – генерал Щепихин, как нельзя лучше дополнил имеющуюся у меня информацию со стороны адъютанта Нестерова Варгина и полковника колчаковской армии – Ефимова. Оба они утверждают, что тяжелейший бой длился пять часов. И лишь только Варгин принял в нём непосредственное участие. А источником информации у Ефимова был некий Антонович, который, почему-то прокомментировал сражение в религиозном печатном издании. А на что «пролил свет» Щепихин? Он - колчаковский офицер высшего ком состава, заявляет о 60 000 тысячах каппелевцев попавших в плен в ходе битвы под Красноярском. И это уже не большевистская пропаганда, а факт. Значит, потери погибшими достигают 55 000, исходя из того, что миновало Красноярск 35 000 каппелевцев. Атакующие армию Колчака 3-я и 5-я армии, неожиданно сталкиваются с тем, что эти 60 000 пленных надо где-то разместить и устроить их быт, питание и охрану. На неделю наступление парализовано. Ещё, надо принимать на баланс брошенные польские эшелоны и бронепоезда, которые замыкали железнодорожные составы интервентов. Необходимо было собрать горы трофейного оружия и заскладировать их, так как дети и местные жители растащили бы это вооружение, и неосторожное обращение с оружием принесло бы большие жертвы. Только брошенных артиллерийских орудий Щепихин насчитал 200 единиц. А ещё - нужно было хоронить погибших с обеих сторон бойцов и мирного населения, попавшего под перекрёстный огонь. Это не менее 80 000 человек. Не забывайте, что это был январь месяц, и могилы нужно было долбить ломом, и жечь костры для оттаивания почвы. В это время каппелевцы почувствовали, что их отступление прекратилось и началось наступление – красные не могут ударить им в тыл, так как колонны и эшелоны отступающих интервенов замыкают ряды беглецов. Поэтому, всю тяжесть удара пустившейся в погоню 5-й армии товарища Эйхе, принимают на себя, крайние поляки, затем сербы, словецы, хорваты, словаки и спрятавшиеся за арьергард - чехи. Вспомним, что легендарный Эйхе, штабс-капитан 1-й Мировой, смог остановить наступающих чехов и колчаковцев, весной 1919 года, стремящихся массово переправиться на тот берег Волги по ледовой переправе. Он нарушил приказ вышестоящего начальства и, заняв выгодные позиции, сгруппировал вокруг себя разрозненные группы отступающих красноармейцев. Успешно наступающий враг, натолкнулся, как на скалу, на Оперативную группу Эйхе и бодался с ней, пока на Волге не тронулся лёд. Паника в рядах Красной Армии прекратилась и фронт «попятился» на восток. Против 5-й армии Эйхе достойно не выглядел никто – ни интервенты всех мастей, ни колчаковцы, ни прорвавшиеся через Красноярск каппелевцы. Но, из-за «путавшихся под ногами» восточно-европейских наёмников, Эйхе не мог разгромить каппелевцев, которые перемешались с колоннами и эшелонами интервентов, заявлявших, что они вышли из войны с большевиками и следуют во Владивосток с целью покинуть Россию. Тогда партизаны стали совершать диверсии и «поторапливать» чехов. В результате – под Нижнеудинском, они захватили несколько чешских эшелонов, и земляки бравого солдата Швейка ломились, выпучив глаза, в одних подштанниках, при этом демонстрируя невероятную прыть и догоняя впереди идущие эшелоны. Но заметьте - это были солдаты Иностранного легиона Франции! В Иркутске, в это время сидел настоящий французский генерал Жанен – командующий армией восточно-европейских наёмников. Это что же получается!? Какие-то дикари «надрали задницу» воинам благородной Франции!? За такое обращение с благородными европейцами Жанен должен был отомстить! Но как? Все иноземные войска стягиваются к Байкалу и концентрируются в Иркутске. Высокие комиссары стран Антанты, привели здесь к власти эсэро-меньшевистский Политцентр, который отменил распоряжение Колчака шмонать всех интервентов на таможне Владивостока и пропускать на корабли только с личными вещами (полотенце, мыло, одеколон, смена белья, сигареты, простенькие подарки членам семьи). Штабс-капитан Калашников, который был назначен представителями запада за главного в Политцентре, отменил распоряжение Колчака и, по морю, из Сибири и Дальнего Востока, иноземные капиталисты стали спешно вывозить огромные материальные ценности – оборудование и сырьё с заводов, меха, золото, алмазы, коровьи и бараньи шкуры, сливочное масло, яхты русских дворян и капиталистов, захваченные на Волге, автомобили, дорогую мебель, посуду, ковры, железнодорожные цистерны с бензином, дорогую обувь, одежду и другие товары из ограбленных магазинов. Грабёж принял гигантские масштабы… И тут… 23 января 1920 года, в Иркутск вошли тысячи партизан Иркутской губернии, под началом полного георгиевского кавалера Даниила Зверева. А «подтянул» их в город, тайно вступивший в РКП(б) капитан Нестеров - заместитель командующего войсками Политцентра. Теперь, объединёнными вооружёнными силами Иркутского гарнизона и партизан командовал Зверев, политическим комиссаром стал Калашников, а заместителем командующего объединённых вооруженных сил остался Нестеров. Чем это кончилось – грабить Сибирь и тащить награбленное во Владивосток, опять нельзя. Красный латыш Эйхе наступает на Иркутск с запада, а в Иркутске власть захватили те же красные, только местные. А кто помог иркутянам? Генерал Жанен! Это он старался свергнуть Колчаковскую власть в Иркутске, это он приказал чехам арестовать Колчака, это он приказал чехам разгромить экспедиционный корпус генерала Скипетрова, посланный атаманом Семёновым для подавления восстания Политцентра в Иркутске. То есть – он решил за большевиков все их проблемы! Им только осталось отстранить от власти Политцентр и объявить себя Военно-революционным комитетом. Незадолго до этого, Верховные комиссары, Жанен и доктор Благож (представитель новоиспечённой Чехословакии), собрали чемоданы и отправились во Владивосток, чтобы не ограничивать себя в багаже при погрузке на корабль. Но в Иркутске остался генерал Сыровый (суровый, а не сырный) и вся его армия. Сколько же интервентов тогда находилось под его командованием? Из моих источников я знаю, что их было около 80 000. Но, Геннадий Хипхенов, полистал списки покинувших Россию, через порт Владивосток, чехов и столкнулся с цифрой под пятьдесят тысяч военнослужащих. Не думаю, что их много осталось в России, как Ярослав Гашек. А причина резкого сокращения их численности заключается в том, что здесь нет ничего личного – только бизнес. Они прятали в эшелонах, за приличные деньги, отбившихся от частей белогвардейцев, провозили через территории контроля белых красногвардейцев и партизан, потерпевших поражение от каппелевцев. Эти русские военные им были нужны на крайний случай – вдруг, придётся прорываться с боем за Байкал? Тогда тридцать тысяч русских решат исход противостояния! А теперь разберём конкретный случай с Зимой. Варгин пишет о том, что пленённый чехами штаб не знал о том, что в это время, через Зиму, проследовала объединённая группа переговорщиков – чехи и представители командования ВРК ехали навстречу 5-й армии, для переговоров о правилах эвакуации чехов из Иркутска. Ситуация сложилась критическая – партизаны поклялись, что ни один чех живым за Байкал не уйдёт, а не то чтобы укатить с собой Золотой эшелон Колчака. И такая возможность у них была. На Кругобайкальской железной дороге, протяжённостью 84 км., пробито 38 тоннелей через горы, упирающиеся в берег Байкала. Над железной дорогой нависают отвесные скалы, обвалы с которых и так не редки. Тоннели можно охранять, но 84 километра скал, поросших маскировочной тайгой, круглосуточно не углядишь. Даже небольшого количества взрывчатки хватит, чтобы устроить обвал перед въездом в тоннель, да хоть и вдали от него. Это на один обвал, чтобы его разобрать, понадобится потратить часы, а если их будут десятки? Это значит, что чехи в мышеловке. Они прижаты к стенке, но у чехов – хитрый, умный, коварный и жестокий командный состав. Да! Они боятся разгрома! Но партизанам спуску давать нельзя, иначе они «сядут на голову». Эйхе, беспощаден и непобедим. Что делать? Убегая, взрывать всю инфраструктуру станций! А чего её жалеть? Она чужая! Да, чехи быстро и с комфортом едут по ней к Иркутску, но они не планируют возвращаться, и «гори она огнём!». Теперь Эйхе может их догнать только верхом на лошадях. А у чехов, замыкают колонну бронепоезда. Но это не выход. Надо вынудить и командование красных иркутян, и командование 5-й армии, заключить с Сыровым договор о беспрепятственном отъезде чехов за Байкал и, желательно, с награбленным. Как это сделать? И тут, Зверев собирается отправить к станции Зима воинский контингент из частей Иркутского гарнизона. Он торопиться – каппелевцы уже в Тулуне. Если, они придут к Зиме раньше, то «раздвоятся» - одной колонной пойдут на уездный город Балаганск, другой колонной отдохнут в Зиме, пополнят запасы продовольствия и двинутся вдоль Трансиба. Может быть и третья колонна – по реке Зиме в Монголию, а оттуда в Забайкалье (либо по Тункинской долине в тыл Иркутска). Внезапно, Сыровый, предлагает Звереву свои услуги. Можно войску прибыть в Зиму не спеша, Сыровый прикажет своим парням предоставить красным иркутянам эшелоны, они туда погрузятся сами, погрузят пушки и боеприпасы, даже есть платформы для погрузки двух аэропланов, которые имеются на балансе ВРК. Ну, здорово! Никто и не задумался над тем, что этот Сыровый подвергает опасности свои эшелоны спасающиеся бегством на восток. Ну, может быть, он так усердствует, чтобы устранить угрозу взрыва тоннелей?   И вот – бой! Авангард красных – это партизаны. Их действия контролирует отряд особого назначения – это красные, попавшие в плен к колчаковцам из которых колчаковцы сформировали отряд для борьбы с красными партизанами. А в этом бою – они снова красные. Они имеют опыт боёв с колчаковцами, они временно были частью колчаковской армии, и знают их стратегию и тактику ведения боя. Уже пять часов – с десяти утра, каппелевцы штурмуют Ухтуйскую горку, на которой обосновалось село Ухтуй. Все склоны облиты водой и превращены в лёд. От правого берега реки Оки, через реку, а дальше – перед Ухтуйской горкой и, почти до железной дороги, сработан «снежный окоп». Это деревянный каркас из старых брёвен, ломаных саней и телег, дровяных поленниц, поваленных деревьев, старой мебели и разного хлама, выложенный в линию протяженностью километров пять. Сверху, каркас, был засыпан снегом на высоту среднего человеческого роста и полит водой. Так что - это окоп скорее ледяной, чем снежный. В районе современного старого кладбища, что в конце улицы Краснопартизанской, окоп изгибался на восток параллельно железной дороге, метрах в трёхста от неё. Так пожелали чехи – дескать, вы там себе воюйте, но движению наших эшелонов не мешайте! Три часа дня…  Каппелевцы утомлены до крайности. Десятки раз они шли в атаку – сначала по пояс в снегу, но теперь уже снег притоптан. Нестеров, прислал вестового к командиру зиминского партизанского отряда Новокшонову, свой кавалерийский отряд в двести сабель он называет полком имени Гершевича. Пришло время для кавалерийской атаки и вот приказ получен. Сам Нестеров и его штаб разместились в доме купца Бутовича. Это двухэтажный особняк с гостиницей, кинотеатром и кондитерским магазином. Ни один из авторов книг не удосужился написать о том, что пристанционный город Зима разделён железной дорогой пополам. Ухтуйский бой происходил за три версты северо-западнее станции - в Ухтуйском предместье. А дом Бутовича, отделяляся от сражения железной дорогой. То есть - и штаб красных иркутян, и подразделения Иркутского гарнизона были защищены от глаз противника, а так же – от снарядов и пуль. В переломный момент боя, планировалось не измотанному боем резерву, из регулярных частей с боевым опытом, составляющему половину войска, внезапно ударить по врагу. А для начала, противника должен был отвлечь фланговый удар кавалеристов Новокшонова. Новокшонов выхватыват саблю и с криком: «Вперёд!», срывается с места со своим «полком». За ним, комиссар Балтахинов, увлекает за собой бурятскую конную полусотню. Над всадниками и лошадьми взмывает блестящая стальная щетина! Но тут, со стороны станции ударили пушки чешского бронепоезда, а в тылу партизан появились чешские гусары с красными лампасами. Вместо лихой кавалерийской атаки, Новокшонову приходится прикрывать отход партизан за реку Оку.  Одновременно, гусары атакуют штаб на той стороне железной дороги, а пешие легионеры прижимают штыками к вагонам эшелона иркутские регулярные части. Иркутяне вынуждены сдаться. А партизаны отступили на Балаганск, все кроме кавалеристов Новокшонова. Они местные – лихо промчались под железнодорожным мостом, и устремились в сторону верховий, чтобы взорвать лёд на шивёрах, преградив каппелевцам путь в Бурятию и Монголию.   На Муринском острове, образующем дельту реки Зима, точнее на крутом его берегу, со стороны села Зиминского, заместитель Новокшонова, Давид Пятигорский, выставляет засаду. Здесь торный путь на правобережное село Покровку, занятое партизанами. Два пулемёта Максим, и с десяток метких охотников, открывают разящий огонь. Лёд покрывается десятками трупов каппелевцев. Такая огненная преграда, для пехоты непреодолима. Несколько часов штурма только увеличивает потери. Натупают сумерки. Тогда, к берегу при окончании улицы Центральной (Калинина) выкатывают две пушки, которые, в упор, прямой наводкой расстреливают засаду. Всё, бой окончен! А чехи-то тут при чём? Генерал Щепихин, комментирует вмешательство чехов в боевые действия между россиянами так – какой-то нервный чешский гусар по фамилии Червинка, спровоцировал земляков на то, чтобы в момент выдвижения иркутского резерва на боевые позиции, обезоружить их и запереть в пристанционных казармах. Перед своим поступком невероятной дерзости, Червинка вступает в преступный сговор с комендантом станции Зима полковником Прхала, который, как бы, не при чём. В Иркутск, генералу Сыровому, Прхала, о намерениях нахального Червинки, не докладывает. А, вот этого, не может быть! Когда, Новокшонов, со своим адъютантом, и командиром эскадрона, а так же местными партийными лидерами, 13 января 1920г., прибыл на станцию для переговоров с этим чешским комендантом станции, полковник Прхала заявил, что без приказа от своего Верховного командования, он не имеет права передать Новокшонову  адмирала Колчака. А это значит, что и для разоружения нестеровцев, он не взял бы ответственность на себя. Он что - не знал, что каппелевцы пойдут по домам и найдут среди местных жителей участников сражения, коммунистов и сочувствующих им, которые будут прятать последних. Он что – не знал, что жертв будут сотни? Вы подумайте, что произошло? Согласно статистике, в 1917 году, в пристанционном посёлке Зима проживало  5738 человек, учитывая женщин, стариков и детей. То есть - был расстрелян каждый десятый зиминец! А это значит - каппелевцами были убиты практически все местные мужчины! И не в бою убиты, а "благородными" белогвардейцами, были истреблены безоружные люди! И это русские герои Колчака, лучшие воины Каппеля!? Опозорившись в бою, они выместили свою злость на беззащитных зиминских мужиках! А вам не кажется странным, что Каппель вызвавший на дуэль Сырового, как-то вовремя умер? Перед штурмом Зимы, старшим у каппедевцев, стал Войцеховский. Это он возглавил чешский мятеж в Челябинске и спровоцировал Гражданскую войну. Помочь Войцеховскому победить Нестерова желал каждый чех, а вот Каппелю никто из них помогать бы не стал. Подозрение усиливает и очерк большевика Сурнова, находящегося в составе переговорной иркутско-чехословацкой группы, ехавшей навстречу 5-й армии. Он общался в Зиме, в день поражения нестеровцев, с полковником Прхала и тот сообщил, что Каппель был ранен в бедро, и замёрз в своих санях. Об этом Сурнов пишет в сборнике Бойцы революции, в котором был опубликован очерк Варгина.   Но ведь вы поняли, что если бы Ухтиуйский бой закончился победой красных, то на этом и закончилась бы Гражданская война в Сибири. А договор, о плане эвакуации чехов за Байкал между штабом Эйхе и штабом Сыровы ещё не был подписан – переговорщики только-только достигли Зимы. А вы представляете, на каких условиях был бы подписан этот договор, победи Нестеров? Война кончилась, а интервенты растянулись по железной дороге от Тулуна, до Иркутска (400 км.), с набитыми эшелонами русских материальных ценностей. Это значит, что ценности у них были бы конфискованы, а сами они поехали бы домой с вывернутыми карманами. А может быть и тюрьма бы по ним плакала бы, не говоря о высшей мере наказания, для наиболее провинившихся. Поэтому, под Зимой победили каппелевцы. Война продолжается, они идут на Иркутск, переговорщики едут в штаб 5-й армии, но у чехов в заложниках штаб вооружённых сил красных иркутян. Если, командование 5-й армии предложит чехам невыгодные условия, то чехи вступают в союз с каппелевцами, их вооружённые силы возрастают на 35 000 штыков, они освобождают Колчака, совместно с которым вступают в бой с Эйхе. Как вам такой вариант? Конечно, напоказ, Сыровый негодует, топает ногами, отчитал Прхала, приказал вернуть иркутянам оружие и отправить домой в их же эшелонах. Но, никто не наказан, ни «шалун» Червинка, ни самовольник Прхала. Да и  Нестеров со штабом томятся в местах лишения свободы.   И никого не волнуют 600 убитых сибирских партизан. Это, ведь, не чехи их убили. Что дальше? Большой и опытный в боях черемховский партизанский отряд покидает полосу железной дороги и уходит на Балаганск. Коммунисты и активисты прячутся в тайге на реке Белой. Договора нет, значит зиминский разгром, с участием чехов, может повториться. Раздухарившиеся каппелевцы одной колонной устремились к Балаганску. Но тут обозлённых красных, как килек в банке, а чехов поблизости нет. Тогда, «победители» идут штурмовать Александровский централ, чтобы освободить своих сторонников. Опять облом.. Победить без чехов, каппелевцы, никого не могут. Разрозненные части медленно стекаются к Иркутску и совещаются - стоит ли штурмовать Иркутск, если Колчак уже расстрелян. На дворе 7 февраля, договор иркутян и чехов с 5-й армией подписан, при условии – чехи беспрепятственно уедут домой с награбленным, авангард 5-й армии не будет входить на станции до полного ухода оттуда последнего вагона с чешскими солдатами. Золотой эшелон, чехи вернут столичным советским финансистам по описи, отпустят штаб Нестерова по прибытии в Зиму авангарда 5-й армии, больше не будут после себя портить инфраструктуру Росийской железной дороги, по прибытии во Владивосток вернут весь подвижной состав и имущество ж.д. А тут, каппелевцы интересуются, не поддержат ли их чехи при штурме Иркутска?  Ответ таков – чехи не только не поддержат тех, кому помогли в Зиме, но требуют от них даже не думать о штурме предместья Глазково, где живут железнодорожники, готовые вывезти чехов за Байкал. И, если, хоть один волос упадет с головы машиниста, или его помошника, то каппелевцы пожалеют, что родились. Чехи, опять всё просчитали – если бы был жив Каппель, то он всё испортил бы. А Войцеховский – свой человек. Он сказал: «Ну что, ребята? Пошли в гости к атаману Семёнову!? Тут осталось только через Байкал перемахнуть!».
Посткриптум.
В 90-х, утверждение того, что правящий класс в стране – это рабочие и крестьяне, стало не актуальным - наступила эра обогащения «крутых» россиян. Они «приватизировали» все материальные ценности, созданные пролетариатом, объявив «лохами» всех тех, кто эти ценности создал своими руками. При таких обстоятельствах нужно было менять национальных героев, которые служили бы примером для подражания. Новый национальный герой – это не голодранец стремящийся построить коммунизм. Он должен был быть потомком благородных кровей, человеком состоятельным, и от него должно было веять романтикой. Лучшего, героя для характеристики идеала нового российского общества, чем Колчак было не найти. Он дворянин, он романтик - полярный исследователь, пылкий любовник, закрутивший роман с Анной Тимирёвой, он пошёл войной на голытьбу, свергнувшую в России власть богатых. То есть он бился за возвращение власти тех, кто вернул её себе в эпоху правления Ельцина. Кто эксплуатировал народ, и продавал результаты его труда, наживая при этом солидный капитал. Наличие бешенных денег, давало возможность капиталистам окружить себя роскошью и демонстрировать окружающим своё превосходство над ними. А, значит, богатство давало право «казнить и миловать», определять внутреннюю и внешнюю политику государства, при этом оставаясь над законом. Но смею заметить – героя они выбрали неудачно. Начнём с пылкой любви: И Колчак, и Тимирёва «закрутили роман» нарушив одну из главных христианских заповедей – не прелюбодействуй! На тот момент оба они были в браке – муж Тимирёвой служил в армии Колчака, а жена адмирала, с которой он венчался в иркутском храме, ожидала его победы в Париже. Не смотря на это, Колчак публично демонстрировал свою похоть и, даже, пытаясь уйти от поражения, ехал в Иркутск в одном купе с любовницей, с которой проследовал и в тюрьму. Теперь о героизме – если Колчак герой, то в чем его подвиг? Да, он планировал стать Верховным правителем России вместо царя, и контролируя только Сибирь, и то – один год, сразу объявил себя правителем всей империи, так никогда им и не став. Да, он пытался победить русскую голытьбу, опираясь на поддержку иноземных войск и их военных советников, но победы так и не одержал. Мало того – он погиб сам, при том в результате унизительной казни. Труп был сброшен в прорубь маленькой реки Ушаковки, впадающей в Ангару. А эта раздутая, до вселенских масштабов, эпопея Сибирского Ледяного похода!? В чём её суть? Это же воспетое российской «демократической» пропагандой сокрушительное поражение! Разгром под Красноярском – это что - блистательная победа кочаковского оружия? Более трети войска погибло, более трети попало в плен, и только пятая часть спаслась бегством, скрывшись за Байкал. А, если бы, в сражении под Зимой, в победе каппелевцев, кровно не были бы заинтересованы чехи, то и за Байкал никто из них не ушёл бы. То есть – откровенные пораженцы стали национальными героями России? И как с такими национальными героями, навязываемыми россиянам, в качестве примера для подражания, можно победить в войне? Кроме Путина, это, кто ни будь, понимает? Вот поэтому, на Донбассе бойцы идут в бой с красным знаменем Победы! Вот поэтому, к 80-ти летию Победы Советской Армии, в Москве состоится парад на Красной площади. Потому что – настоящий герой это тот, кто победил, а не тот, кто хвастался, что победит.