11. Расстрел в лесу

На этот раз Иринка все-таки не успела.

Такого еще в ее жизни не случалось ни разу. Будучи жуткой перфекционисткой, как в силу характера, так и в силу воспитания, она всегда и все делала только на “отлично”, всегда и везде успевала. Иначе бы “на отлично” не получилось. И вот впервые - не получилось. Не подала Иринка документы в институт. Просто не успела. Впрочем, как и многие в то лето.

Правда, маме с папой она про это пока не сказала. Знала, что они расстроятся: папа скажет, что “не оправдала надежды”, а мама - что “теперь из-за переживаний не сможет хорошо исполнить свою партию в оркестре”. Нет, Иринка не хотела услышать ни то, ни другое. Но сама она никак не понимала: как можно сейчас думать о каком-то институте, когда нужно идти бить врага!

На фронт! Эта мысль неудержимо тянула Иринку в райвоенкомат на мобилизационный пункт. Но ей еще не исполнилось восемнадцати. Не возьмут! Потому говорила папе и маме, что идет в библиотеку, а сама шла в больницу, где были организованы курсы санинструкторов. Иринке к окончанию их как раз исполнится восемнадцать лет. И тогда можно уже будет на фронт! Тогда никто не остановит!

В начале августа на курсах на время приостановили занятия. Враг рвался к городу. Нужны были руки для рытья окопов и строительства баррикад. Мужчины ушли на фронт или в ополчение. А на оборонные работы набирали в основном женщин. Много и девушек среди них было, юных, еще только закончивших или так и не успевших закончить школу.

Иринка и ее новые подруги по курсам - Маша и Тамара записались среди первых. Выдвигаться нужно было на следующий день рано утром - не до сборов! На улице еще лето! Жарко! Потому взяла с собой только самое необходимое. Натянула летний спортивный костюм, новенький еще, тот, который выдали перед несостоявшемся выступлением на Дворцовой - белые трусы, красная майка и белые парусиновые тапки. Родителям сказала, что едут с одноклассницами Мариной и Таней на неделю-две на дачу к Марининой бабушке под Петродворец. Вряд ли же окопные работы - это надолго.

Только с самого начала все оказалось совсем не так, как виделось.

Привезли не в Петродворец, а в Копорье. Выгрузили в лесу. Там и жить должны были. Поскольку приехали поздно вечером, спать устроились прямо под открытым небом - на земле, на мху или на стволе поваленного дерева. Да и поспать-то толком не удалось. Через пару часов пришел офицер, видимо из тех, кто руководил работами, отвел на место, разъяснил задачу, выдали инструмент. Офицер сообщил, что работать придется под прикрытием своей авиации, а потому бояться не надо - “своих в обиду не дадим!”.

Надо сказать, что к этому времени страх в душе Иринки уже поселился и даже довольно прочно, найдя там свою нишу. После обещания офицера вроде отпустило. Иринка, как и прочие, взялась за лопату, но поработать почти не успели.

Рассвет разнес по небу звук летящих самолетов. Все задрали к небу головы. “Самолеты! Наши самолеты!” - послышался откуда-то радостный крик. Кто-то сорвал с себя панамки, кто-то платки. Многие начали махать ими в знак приветствия. И вдруг…

Самолеты, натужно гудя моторами, точно жуки с поклажей, спустились ниже и прошли почти касаясь пузом макушек деревьев. Потом еще раз. Оказавшись над поляной, в центре которой собрались радостно размахивающие платками люди, они вдруг открыли огонь! По своим?!!!

Все смешалось! Не ожидавшие такого поворота событий люди оказались хорошей мишенью. В панике они метались, не понимая, в какую сторону бежать, где прятаться. Многие падали, так и не успев ни отбежать, ни добежать. Иринка шарахалась из стороны в сторону, но первоначально натыкалась на таких же мечущихся беспорядочно товарищей. Потом вдруг поняла, что рядом пустота. И прицельная стрельба ведется уже по ней. Каким то чудом она сумела добежать до ближайшей ямы за кочкой возле мохнатой елки, а может и просто случайно свалилась в нее, потому что яма под хвойной лапой была незаметна. Наверное, это ее и спасло. Иринка замерла и долго не шевелилась.

Самолеты некоторое время еще покружили над лесом, но не найдя для себя новых жертв, улетели.

После Хаоса внезапного расстрела в лесу наступила мёртвая тишина. Сколько прошло времени в таком молчании, Иринка определить не смогла. Она рискнула выбраться из своего убежища только, когда из лесу на поляну, боязливо и почти крадучись, стали выбираться люди. Они бродили среди тел в поисках тех, кто еще подавал признаки жизни. Пытались хоть как-то помочь. Многим помощь уже не требовалась…

Иринка отмерла в своем убежище, слегка пошевелилась - больно, но руки-ноги-голова на месте и даже слушаются. Попробовала вылезти, подтягиваясь еще дрожащими от пережитого руками за низкие еловые лапы. Хвоя нещадно колола лицо. Иринка пролезла сквозь стенку хвойной палатки, выползла на свет. Зажмурилась. Приоткрыла глаза.

Еще, стоя на четвереньках, заметила до боли знакомый силуэт в синем в горошек платьице, лежащий на взрытой осколками  земле. Поверить не могла! Да, и не хотела! С трудом поднялась на слабые затекшие ноги и направилась неверной походкой в ту сторону.

Да, это действительно была Тамара. Только теперь уже и вправду “была”. Она была убита прицельным огнем вражеского самолета тогда, когда лес превратился в Ад. Это была первая смерть в жизни Иринки. Страшная и несправедливая! Стоя над телом подруги, Иринка вдруг живо вспомнила весь ужас. Она никак не могла понять, почему же самолет вел прицельную охоту именно на нее. И вдруг поняла: красная футболка! Она резко контрастировала с окружающим пейзажем и была отличной мишенью, как вишенка на белой тарелке…

Сзади кто-то подошел и тихо встал рядом. Иринка оглянулась. Машка! Жива! Ну, хоть тут радость. Подруги молча обнялись.

Лес будто оживал. Неподалеку слышались негромкие, казавшиеся резкими, голоса взрослых женщин и немногих мужчин. Трупы убитых оттаскивали в сторону и закапывали прямо тут, в начатый и недорытый окоп. Раненых относили под охрану деревьев. О них обещали позаботиться подошедшие немногочисленные военные.

Через некоторое время всех, кто остался в живых, стали строить в колонны. Они возвращались. Обратно. В Ленинград.