Не хотел быть стёртым

   Мне совсем не хотелось, чтобы всё, что я накопил за свою мелкую жизнь по её окончанию просто так взяли и стёрли, освободив место для других жизней. Просто так взяли и выбросили на помойку неизвестной истории. Просто так взяли и уничтожили всё, что я с таким трудом вынашивал в себе, растил. Все мои набитые шишки, все мои страдания, все мои воспоминания, представления, концепции, всю мою с таким трудом построенную личность и закалённый в рутине жизни характер – всё должны были стереть. Нет, сказал я, такому не бывать. И решил поставить защиту от стирания.
   Хорошо, что у нас в соседнем дворе открылась гадальная контора, в которой предлагалась такая услуга. Да, она дорого стоила. Но оно того стоило, как мне казалось тогда. Миловидная гадалка с перебором в макияже установила в моей душе что-то вроде защёлки от стирания, какие можно было раньше встретить на старых видео и аудио кассетах или дискетах. Больше мне не грозило форматирование, и я мог спокойно умереть, не опасаясь, что всё пережитое исчезнет, как это случилось со всеми теми, кто жил в моей душе до меня. Представляете, как им всем обидно: они старались, жили, а теперь об этом никто не знает. Их просто стёрли, как надписи на школьной доске.
   Есть, конечно хитрецы типа Пушкина, которые залезли в души к миллионам, расплодились там, как сорняки, и попробуй их теперь все выдерни. В миллионе душ его сотрёшь, а в миллионе первой что-нибудь от этого проказника случайно сохранится. Я, конечно, не был таким ушлым парнем, и в души к людям не лез. Но всё равно мне было жалко, что всё моё внутреннее имущество вот так просто возьмут и выбросят.
   Итак, поставив защиту от стирания, я спокойно дожил остаток своей жизни. Тихонько скрёбся, как говорила моя тёща, и, наконец, отошёл в мир иной.
   Только он не был иным: я остался тут, но превратился в тривиального призрака. Вот оказывается, откуда они берутся, а я и не знал таких простых вещей. Тут все такие же, как я: либо поставившие защиты от стирания в гадальных конторах, либо забаррикадировавшиеся при удалении самостоятельно. Объединяет нас всех одно – мы не хотели расставаться с нажитым душевным скарбом, иными словами, мы  отказались отказаться от своего драгоценного Я.
   И многие теперь об этом жалеют. Потому что, ну, что это за жизнь такая? Ни поесть нормально, ни поспать, ни побегать, ни потрогать кого-нибудь или что-нибудь, ни поиграть, ни фильм посмотреть, ни книжку почитать. Ничего нельзя!
   В плоть не пускают, её-то уже отняли, она уже сгнила или превратилась в прах. А душа, ну, раз уж ты так хотел её сохранить, пожалуйста, летай теперь на ней любимой по тому же миру бесприютно и тоскливо.
   И многие просят – сотрите уже эти наши дурацкие души, мы больше не хотим с ними таскаться в бесплотном междумире! Но пока до них дойдёт очередь…