Перевоз дома из починка в деревню Пантылка

Роман в рассказах «Размышляя о жизни, похожей на романную». Том 1, часть первая

Где-то после десятого мая 1938 года Андрей объявил, с согласия председателя колхоза, что  ему нужна помочь (таково было название помощи сельчан друг другу при строительстве и переносе личных домов, скотных дворов и других строений) при переносе своего дома в деревню.
Накануне приехали родственники мужского пола из деревень Елькинцы и Касьяны. Вечером хорошо отметили тот период единоличной жизни, по которой больше всего страдала Аграфена. Андрей тоже, конечно, жалел вольную единоличную жизнь, но вида не подавал. Правда, при каждом тосте, связанном с жизнью в починке, приговаривал: «Так нужно, так надо, да здравствует новая коллективная жизнь» и выпивал стакан самогонки. Из женщин в доме была только Аграфена Суханова – мать Андрея. Все остальные члены семейства были отвезены уже к брату Аграфены Михаилу.

Рано утром, позавтракав и слегка опохмелившись, начали с крыши разбирать дом. Вскоре приехали все мужики из деревни. Работа, что называется, закипела. Аграфена со слезами погнала свой скот в деревню. Разборкой дома командовали Андрей, Степан Касьянов и Иван. До обеда дом вместе с сараем разобрали. Пока одни разбирали и размечали бревна, другие разбирали печь и печку голландку.
Обед был приготовлен в доме Михаила. Но так как всех разместить там было нельзя, то перед помочью Андрей соорудил перед избой дяди Миши стол из досок и сиденья в виде лавок. Наварить на такую «ораву» мужиков щей с мясом было трудно в доме Михаила, поэтому чугунок, другой варила Анна, дочь Аграфены и жена Ивана.

И вот, наконец, появилась первая волокуша с бревнами, за ней вторая, третья, четвертая и так далее, повернули к выделенному месту для дома Андрея. Аграфена молилась, как бы дом перевезли без происшествий и собрали на новом месте быстро. Сбросив и сложив бревна, мужики сходили за сеном, принесли его и бросили лошадям. Дальше появились возле дома Михаила. Пришли разгоряченные работой, сходили по нужде, помыли руки по очереди в доме и сели за обед. За обедом потребовали по стакану самогонки, обещали Аграфене, что к вечеру дом будет готов, кроме печки. Это, мол, уже завтра и займутся кладкой печки сведущие в таком деле люди.

Обед закончили довольно быстро, так как все понимали, что время не ждет и свои обещания перед Аграфеной надо выполнять. После обеда они разделились на две группы. Андрей с тестем Степаном вместе с сыновьями Степана остались в деревне для того, чтобы сделать основание дома, так как фундамент дома был заложен Андреем заранее, поэтому начали собирать дом. Остальные должны были подвозить пока бревна со старого места и аккуратно их складывать на новом месте. Затем, когда перевозки закончились, все присоединились к сборке бревен дома и сарая. Сухого мха, заготовленного еще летом, хватило для прокладки его между бревнами. Дом был не так большой, всего с пятью окнами. Сарай был «подлиннее». Где-то часам к девяти вечера дом был сложен и закрыт крышей. Дальше уже в темноте вставляли рамы в окна. Договорились с мужиками, что завтра будут устранены все недоделки. Печника приглашать стало не нужно, потому что тесть Андрея и сват Аграфены Степан Касьянов был отличным печником.

Вечером в темноте поужинали на улице, попили горячего самоварного чая, снова наливали по желанию самогонки, поэтому мужики сидели долго, обсуждали, что делается в стране и в мире. Всех волновал вопрос, как там идет суд над Васькой Стрижевым, но известий из города Слободского все еще никаких не поступало. Жена Василия и сноха с детьми продолжали жить в доме в своем починке.

Утром следующего дня Степан, посоветовавшись с Андреем, выбрали место в доме для печки. Андрею больше нравилось ее расположение, как у соседа напротив – Николая Суханова. Правда, он не учел, что его изба значительно меньше по сравнению с избой Николая. То есть он отказался от срединного расположения печи и полатей, идущих от печи через весь проем над входной дверью до северной стороны стены. Дело в том, что дверь в избу при переносе дома оказалась ближе как раз к северной стороне. Поэтому Андрей предложил Степану печь разместить вплотную к северной стороне избы. Ему казалось, что за счет этого будет больше места для зала и для горницы. Так как под полом уже Андреем вместе с Иваном был выкопан заблаговременно котлован под подполье и сложена клеть для поддержания печи, то сделав разметку, Степан был готов к сбойке печи. Пока размечали место для печи, два его сына затаскивали кирпичи, а два брательника из деревни Елькинцы, под руководством Николая Елькина, размешивали белую глину во дворе. Дальше началась кладка печи. Этим занимались Степан и Андрей. До обеда успели выложить половину печи, сделали свод для входа в печь и шесток.

Дальше, когда после обеда к ним подошла Аграфена, она осталась очень недовольной таким расположением печи, которое предложил ее сын Андрей.
- Сватья! Возмущайся, не возмущайся, а половина печи уже сложена – отвечал ей Степан. Она с оскорбительными словами в адрес сына покинула дом.
Разметив на потолке место для дымохода, Андрей отправился на подволоку для разделки потолка под дымоход. В этом ему помогали Колька и Гришка Елькины. После обеда подошел и Алексан, муж Павлы Елькиной. Он также покритиковал Андрея за «таковское», неправильное, на его взгляд, расположение печи, но быстро успокоился и начал помогать выкладывать дымоход над печкой вместе со Степаном. После разделки потолка под дымоход к кладке дымохода над подволокой приступил Андрей вместе с Колькой. Гришка с Павлом Касьяновым начали делать проход в тесовой крыше для вывода трубы над крышей.
Все родственники были работящие, поэтому к вечеру печь была готова. Решили ее растопить, чтобы убедиться будет ли хорошей тяга, пойдет или не пойдет дым из печи. Андрей, как будущий хозяин дома, сложил горку дров, поджег их, и все поняли и оценили мастерство Степана. Тяга из печи была отличной.

Вечером снова собрались за импровизированным столом под окнами Михаила, пригласили и вчерашних работников, решили отметить по-настоящему окончание перевозки и сбора на новом месте дома. Назавтра осталось приладить скамейки, занести кое-какую самодельную мебель, побелить печку, настелить во дворе соломы для скота, перевести и установить амбар, баню и ограду. Андрей всех поблагодарил за отличную работу, и не забыл сказать, что теперь он настоящий колхозник. Завтра, послезавтра дом можно было уже начинать обживать. Для этого необходимо было перевести сено и солому для скота, ульи, и всем членам семьи заселиться в дом. Дома в Пантылке выглядели почти у всех крестьян одинаково. Фотографий тех времен по домам не сохранилось. Поэтому за основу взят более или менее современный деревенский дом в Кировской области. Внешне он напоминает пантыльские дома времен 30-50-х годов ХХ века. От улицы огород отделялся от деревенской улицы тыном. Три окна смотрели на улицу, одно или два окна - в огород, еще одно окно выходило в ограду или на улицу. Лестницы на виду не держали. Они находились обычно в ограде. Некоторые дома, например, у Александры и Марии Сухановых были шире и повыше, с четырьмя или пяти окнами на улицу. Дело в том, что у Сухановых Николая и Виталия до войны были самые большие семьи. 

Дом Сухановых Аграфены и Андрея не выделялся от домов других домохозяйств, то есть на улицу выходило три фасадных окна и одно сбоку, через которое была видна вся деревня. Через три-четыре дня семья окончательно переселилась в старый и в какой-то степени, новый дом. Сначала многое не нравилось в доме, особенно, женщинам. Но постепенно этот дом становился все роднее и роднее и для них. Андрею пришлось достроить небольшие полати над входной дверью между печкой и западной стороной стены. Аграфена его ругала и за это:
- Ну что это за такие узкие полати? На них может спать лишь один человек, вместо шести-восьми, как на настоящих деревенских полатях.
- Ничего, поспят и на полу. Зато не видно от стола, кто входит в дверь, - парировал Андрей.
- Но ведь нас женщин будет постоянно у печи видно из-за стола, - продолжала высказывать мать недовольство сыну.
- Но вы ведь у меня не страшилища, какие... все красивые, ладные, на вас и приятно будет посмотреть.
В тот же день Андрей подвесил под потолок люльку для маленького Егорки. Расположил ее ближе к своей деревянной кровати, чтобы отец или мать качали Егорку, не вставая с кровати. Для Егора все было непривычно в доме, поэтому он начал часто плакать, пока не привык к новой избе.
Место на полатях облюбовала Верка. Для Аграфены больше всего подходила печка. Васька, пока было не жарко, спал также на печке, вместе с матерью. 
После переноса дома Аграфены и Андрея деревня окончательно сформировалась и выглядела на плане примерно следующим образом. С левой стороны было четыре дома, с правой – три дома. В результате крайними домами с левой стороны были дома Суханова Андрея и Суханова Ивана. С правой стороны ряд начинался с большого дома Суханова Николая и заканчивался домом Мельникова Гавриила.