Вселенская битва, Шахматная партия Света и Тьмы

Вселенская битва, или Шахматная партия Света и Тьмы

Синопсис романа "Шахматный дуэт" 
http://proza.ru/2014/09/12/1290

Вселенская битва, или Шахматная партия Света и Тьмы

Совсем недавно я беседовала с поэтом Виталием Бабичем из Минска. И могла только догадываться о том, что проза его великолепна, но утверждать этого не могла, потому что романа «Шахматный дуэт» ещё не прочитала, а только слышала о нём. В том интервью я обещала рассказать вам о романе века, выдав автору своеобразный аванс и рада, что не ошиблась.
После прочтения могу сегодня смело утверждать, что роман превзошёл мои ожидания.
В наше смутное время, когда пишут все или почти все, можно с уверенностью сказать, что в мире слишком много книг, но писателей от этого больше не стало, а может быть их ещё меньше, чем прежде. Виталий Бабич один из немногих, кто достойно может носить это высокое звание. Чтобы это утверждать, у меня есть все основания.
Роман читала медленно, подчёркивая и выделяя те места, которые надо запомнить в тексте. Книга сложная, многослойная, многогранная, вовсе не для лёгкого чтения в отпуске или в транспорте. На это сразу следует настроиться читателям – тем, кто ещё способен воспринимать серьёзную литературу.
Не могу с уверенностью сказать, Виталий Бабич – поэт ли, обратившийся к прозе, или прозаик, пишущий стихи (очень хорошие стихи). В такие привычные рамки наш автор как-то не очень вписывается. Хотя мы и привыкли к тому, что чаще всего так и бывает с литераторами.
Перед нами поэт Виталий Бабич, один из лучших в современном поэтическом мире, и глубокий, ну и очень интересный писатель. Романов такого уровня в обозримом прошлом я не читала, если говорить о современной прозе.
Сегодня, когда всё чаще читатели обращаются к сборникам рассказов, быть романистам тяжело и не модно. Вот и возникает особое уважение к тем авторам, кто не гонится за модой, а занимается своим любимым делом.
Скажу сразу, вопросов у меня оказалось много, очень много именно по роману «Шахматный дуэт». Не помню, чтобы какое-то интервью было таким объёмным, как это. Ответы автора порождали новые и новые вопросы, к тому же я тревожилась: что-то могла упустить, понять неправильно, что-то окажется не так, как может показаться читателю, пристрастному читателю.
Говорят, что в беседах о творчестве молчал Александр Блок, когда его спрашивали о стихах, где всё было пропитано символизмом и мало что понятно, объяснять стихи – дело неблагодарное, но здесь дело всё-таки в другом, в том многообразии смыслов, которое есть в романе «Шахматный дуэт». Ведь порой автор и сам не совсем понимает, куда ведёт его цепь событий в сюжете повествования, и логика его может оказаться совсем иной, неожиданной для читателя. Хорошо, что писатель с нами, и с ним можно поговорить.

Л.С.: Виталий, у меня в руках ваш роман «Шахматный дуэт». Мне показался невероятно интересным его синопсис, хотя было опасение, что ожидания не оправдаются. Но всё оказалось даже лучше, чем то, о чём вы говорите во вступительном слове к своему творению. Расскажите, как возник замысел романа, как он писался, были ли трудности в создании книги и какого рода это были трудности?
В.Б.: Всё получилось неожиданно. И благодаря поэзии и музыки. В 2011 году, когда я учился на курсах по переподготовке на педагогическую специальность, в моей группе была Татьяна Виноградова – в то время режиссёр одного из минских студенческих театров. Узнав, что я пишу стихи, она попросила меня сочинить слова к песням для спектакля «Белоснежка и семь гномов», работу над которым нужно было срочно ускорять. Я всё сделал быстро и спектакль состоялся с успехом. Затем Татьяна заинтересовалась продолжением сотрудничества и предложила мне придумать эффектную историю с мистической завязкой. Я ответил, что попробую, но когда идея с Шахматным Турниром, ставшего основой будущего романа, стала воплощаться мною, мы уже закончили курсы и Татьяна уехала работать в Москву. Да, увы, заказ на мистическую историю оказался ненужным. Но меня это не сильно расстроило, ведь я понимал, что получается не обычная пьеса, а полноценный роман, причём формата не театрального, а киношного… В общем, в течение следующих пяти лет я в режиме «никуда не спешу» дописывал, редактировал эту историю, причём на финальных стадиях для редактирования использовал активно смартфон, в котором было установлено приложение Office, поэтому дорабатывал роман часто на ходу, по дороге дом – работа – дом… Мне даже повезло с художником для обложки и иллюстраций: им стала Виктория Борик – в то время, в начале 2016 года, ещё абитуриентка, приехавшая в Санкт-Петербург из Нижнего Новгорода. В Питере она хотела учиться в вузе, а я там был со своей семьёй: сын-пианист участвовал в международном конкурсе и мы его сопровождали. В хостеле так и познакомились с Викторией, и она согласилась сотрудничать для будущей книги… А сложности? В создании романа их не было. Была кропотливая работа в течении этих 6 лет. И ещё была одна неудача в первой попытке издания «Шахматного дуэта», когда в том же 2016 году я решился – впервые – выпустить в свет свою книгу через краудфандинговую платформу. Подготовить проект для презентации романа труда не составило: были иллюстрации Валерии, был буктрейлер, сделанный Сергеем Сургучёвым – моим бывшим учеником по журналистике и литературному творчеству. А вот для продвижения проекта в интернете нужна была, как я понял позже, сплочённая и опытная команда, чтобы за установленный срок собрать необходимую сумму для народного финансирования. Я же продвижением занимался один и в этом была моя ошибка. В итоге, вместо сенсационного издания уникального романа я скромно опубликовал его на сервисе Ridero. Вот такая история получилась с неожиданными поворотами сюжета.

Л.С.: И все-таки Булгаков?.. Не спрашиваю, почему герои из «Мастера и Маргариты»? У всех нас слишком много связано с романом века. У каждого свой Булгаков, а каков ваш? Что кажется в нём самым ярким и знаковым для писателя Виталия Бабича?
В.Б.: О, какой вопрос интересный!.. В романе века меня привлекла прежде всего взаимосвязь событий, происходящих в разных временных и пространственных слоях многоуровневой Вселенной, и живущих там героев. Булгаков не употреблял слова «слои», «Вселенная», «многоуровневая» – это лексикон Даниила Андреева в его «Розе Мира». Таким образом в процессе написания «Шахматного дуэта» я соединил ценностные ориентиры Булгакова и Андреева. Но изначально такой цели не было, как и не было задумки добавить в одну из глав эпизод с Понтием Пилатом – всё пришло, образно говоря, по ходу пьесы. Причём, мне было интересно не повторять даже косвенно сюжетные линии Булгакова (это был бы плагиат), а вести параллельные линии, то есть описать то, чего не было в романе «Мастер и Маргарита»: так я описал предполагаемую ситуацию, когда Понтий вернулся домой после казни Иешуа плюс ввёл персонажа, которого не было у Булгакова – это Клавдия, жена Понтия, и она не вымышленная героиня, а известная в истории личность. Такой же приём корректного заимствования героев я использовал для эпизода с Великим Инквизитором из романа Достоевского «Братья Карамазовы»: ввёл новых персонажей из известных исторических персон, королевскую пару – Фердинанда Арагонского и Изабеллу Кастильскую, на которых оказывал большое влияние Томас де Торквемада – первый глава испанской инквизиции. Кстати, Булгаков – не единственный, кто писал о Понтии Пилате, как и не только один Достоевский обращал писательский интерес к личности Торквемада. Изучив всё это, я понял, что мой приём оправдан и не пахнет плагиатом, а наоборот – расширяет литературные рамки, открывает перекрёстки героев из числа исторических личностей. В общем, мой Булгаков связан со всем этим. Ну и ещё важно для меня то, что Михаил Афанасьевич мастерски показал в эпизодах, связанных с Воландом и его свитой, что мировое зло исходит прежде всего не от тёмных сил, а от самих же людей. Плюс дьявол в образе Воланда тоже, как и Бог, вершит правосудие, ибо свет и тьма – два проявления истины, две стороны одной медали и задачи их могут быть вовсе не противоречивыми. Даже в названии «Шахматного дуэта» скрыт реверанс в строну Булгакова, ведь «Мастер и Маргарита» – это тоже дуэт. Дуэт влюбленных и соратников.

Л.С.: Знаю по себе, что надо обладать определённым мужеством, чтобы всё-таки решиться на такой шаг, ведь все самые мистические истории связаны именно с романом и его автором. Не было страшно от предчувствий, что это может погубить творение, если что-то пойдёт не так? Но коли мы с вами говорим сегодня, то вероятно, всё было хорошо. И всё же, каково это, когда автор и герои его романа всё время где-то рядом, ведь у вас есть персонажи и покруче демонов из свиты Воланда?
В.Б.: Даже не задумывался об этом в последнее время… Герои моего романа «всё время где-то рядом» – именно так я не ощущаю… Даже Некто, самый активный отрицательный персонаж из «Шахматного дуэта», он оживает и действует только в рамках сюжетных линий этого романа. В жизни вне произведений, то есть в нашей третьей мерности земного бытия, сюжеты другие, на иных вибрациях ума, душевных сил. Скажу даже так: по моему мнению, герои всех художественных творений обитают в том эфирном мире – возможно, это один из уровеней четвёртого измерения, – куда их «поселил» автор, и оживают они лишь тогда, когда эти книги с их участием читают люди. И оживают именно так, как их воспринимают читатели. Причём героев своих произведения я тоже чаще всего, даже в процессе написания, воспринимаю глазами читателя. И ещё такой момент: не исключено, что если автору вдруг приходит на ум цельный образ героя, то этот образ уже был сформирован в том тонком пространстве иного измерения, откуда авторы черпают идеи. Эта сфера уж очень мало изучена, хоть и касается каждого писателя и вообще любого творческого человека.

Л.С.: Действия в романе разворачивается в разных мирах, на разных уровнях: и в сновидениях, и Нейтральном пространстве, где временно обитают ведущие Шахматного Турнира, и в Тёмном Братстве как подобии ада, и в метро как Пространстве Х, созданном всемогущим Некто, а на земле, где центром вселенной становится Минск, ваш родной город как один из героев романа, подобно тому, как Петербург у Достоевского и Москва у Булгакова. Именно из этих двух городов ваши главные герои и пребывают в Минск – это случайность? Или все-таки такой треугольник образуется: Москва – Санкт-Петербург – Минск?
В.Б.: Да, и такой треугольник стал не случайным для этого романа, ведь в Минске я родился и живу, а в Москве и Питере бывал чаще всего в числе других городов России. Но вот сейчас впервые осознал, благодаря этому вашему вопросу, что город в романе может становиться одним из героев. Герой-эгрегор, герой – собирательный образ, коллективный разум… Причем даже у любого места в городе может возникнуть свой двойник на тонком плане: таким мистическим местом для Виктора и Каролины стал в «Шахматном дуэте» Остров слез, на котором они встречались в своих снах.

Л.С.: А какой он, ваш мистический Минск? Я уже знаю, но несколько слов для тех, кто только собирается заглянуть в роман «Шахматный дуэт».
В.Б.: Минск вне романа и на его страницах я называю скорее метафизическим нежели мистическим. Отличие в том, что метафизика может объяснить причину, взаимосвязь и следствия явлений, процессов, а мистика основывается на необъяснимости потусторонних явлений. Хороший пример – книга на иностранном языке: один человек знает этот язык и читает книгу, а для другого недоступно её содержание. Мой метафизико-мистический Минск вне «Шахматного дуэта» – это места силы, находясь в которых я духовно обновляюсь, вдохновляюсь – эффект ощущается даже на физическом уровне, эти места индивидуальны и они могут меняться. А в романе метафизика и мистика Минска связана с его героями, ведь даже Христоний и Люциан как ведущие Шахматного Турнира, находясь, в ином измерении – в Нейтральном пространстве, – имеют возможность лицезреть оттуда благодаря Зеркалу Мира всё то, что происходит в Минске с людьми, ставшими участниками этого состязания, исход которого жизненно важен для будущего Земли.

Л.С.: Расскажите о том самом Острове слез, который должен стать в финале Островом счастья, что это за место такое? И почему оно стало той самой горячей точкой повествования?
В.Б.: Этот Остров – не вымышленное место в Минске, и благодаря событиям романа оно расширило для меня свои пространственные возможности. Эту достопримечательность называют официально Островом Мужества и Скорби и лично для меня оно изначально было дорого по таким личным мотивам: здесь рядом есть Троицкое предместье, где в 1940-50-годах жила моя мама, будучи ребёнком. В ту пору, после войны, там были бараки, теперь – одно из красивейших мест старой части Минска, на реке Свислочь. Именно на этом Острове встречались в своих сновидениях целую неделю два совершенно незнакомых между собой человека – главные герои «Шахматного дуэта», а когда они узнали, что это место реальное и оно находится с Минске, то каждый из них решил приехать сюда из своих городов – Виктор из Питера и Каролина из Москвы – да ещё перед Новым годом, в надежде встретить здесь друг друга – такой стала одна из основных завязок сюжетных линий романа. Причём в Минске сновидения главных героев продолжились. А вот смогли они встретиться вне сновидений – об этом рассказывать не буду, сохраню интригу для тех, кто не читал роман.

Л.С.: С местом действия немного разобрались, что касается времени, в романе описан довольно короткий отрезок – предновогодние дни, и апокалипсис намечен вами на новогоднюю ночь – на самый пик праздника, когда мы загадываем желания и верим, что они сбудутся. Почему и случайно ли выбрано именно это время? В романе века, как мы помним, события разворачиваются весной, перед Пасхой, вы пошли другим путём, для этого были какие-то веские причины?
В.Б.: Уже точно не вспомню, почему я решил дать отсчёт событиям с католического Рождества, то есть за неделю до Нового года. Возможно, как раз в те дни начал писать роман или же просто решил, что эта история должна быть новогодней, но однозначно не выстраивал противоположность предпасхальной весне в романе «Мастер и Маргарита». Надежда встретить свой идеал в предновогодние дни, да ещё в незнакомом городе – это особая романтика. Причём у Виктора было меньше оснований полагать, что девушка из его сновидений существует в обычной реальности, ведь она, в отличие от него, известного художника с мировым именем, не публичная персона. Но Виктор уже начал рисовать портрет этой Незнакомки, и она стала для него по-своему осязаемой, и он рискнул приехать в Минск инкогнито, дабы сохранить свою тайну. Будь это всё не перед Новым годом, он возможно бы и не ощутил так сильно всю эту романтику и не решился бы на такое турне... А апокалипсис – это в изначальном смысле не конец света как всеобщая катастрофа, а обновление энергий, зарождение новой эпохи и в новогоднюю ночь такое обновление вполне логично. Помните, в романе апокалипсис проявился на земном плане в виде урагана, а на тонком (в групповом сновидении) – гораздо опаснее: в виде хаоса, катастрофы в метро. Это тоже совмещение реальностей, которое смогло произойти именно в новогоднюю ночь. Кстати, по некоторым источникам известно, что апокалипсис на Земле все-таки был в 2012 году, как его предсказывали, то есть обновление энергий планеты произошло, и жители разных регионов это почувствовали не сразу и по-разному. И как раз в 2012 году была самая активная и сложная стадия написания мною «Шахматного дуэта».

Л.С.: В романе много символических образов. Но самый главный из них – Шахматный Турнир между силами света и тьмы. Вероятно, появятся два типа читателей: те, кто прекрасно знаком с правилами игры, довольно сложными для непосвящённых, и те, кто не в теме шахмат. У Владимира Набокова в «Защите Лужина» наше погружение в игру вовсе не является обязательным условием. Должен ли читатель «Шахматного дуэта» хорошо разбираться в игре, чтобы понять, о чём там идет речь? Интересно также ваше отношение к шахматам и насколько хорошо вам известна эта тема?
В.Б.: Я играю в шахматы нечасто и на обычном любительском уровне. В процессе создания романа изучил получше нюансы этой увлекательной игры, но сохранил основной акцент на том, что самое главное в восприятии читателями Турнира – не разбираться во всех нюансов комбинаций на шахматном поле, а оценивать последствия этих ходов, которые мгновенно отражаются на разных уровнях Мироздания, в том числе в земном пространстве. И о том, что проходит такой Турнир, никто не знает из его участников среди людей, только один из них начинает догадываться. Символичность Турнира укрепляет крылатое выражение, прозвучавшее в конце романа: «Каждый прожитый день – это шахматная партия».

Л.С.: У Булгакова появляются в мистических сценах живые фигуры, которыми играют Воланд и его свита. Но там всё значительно проще и символичнее, здесь же это целая система ходов чёрных и белых, и жизнь героев связана с ходами тех, кто в Нейтральном пространстве, руководя игрой, выбирает ту или иную комбинацию. Как вам удалось так плотно вписать реальность в игру, а игру в реальность от первой до последней страницы романа? Изначально ли это было в сюжетной линии или появилось позднее по ходу написания романа?
В.Б.: Изначально была лишь такая главная идея романа, на первый взгляд, простая: герои совершают поступки в соответствии со своими каждодневными побуждениями, но всё это оказывается ходами фигур на шахматном поле Вселенского масштаба. И всё это недалеко от истинного смысла человеческой жизни. Вписывать аккуратно игру в реальность, совмещая их, для меня не составило большого труда в ходе написания романа, ведь сам процесс совмещения оказался более увлекательным, чем я предполагал в начале этой работы. Уже написав роман, я заметил, что шахматных дуэтов получилось несколько: Христоний и Люциан как Ведущие Турнира (оппоненты), Виктор и его друг, продюсер Олег (две белые фигуры), Каролина и её опекун Николай Петрович (две белые фигуры), Алик и Аллочка (две чёрные фигуры), а вот всемогущий Некто (самая сильная чёрная фигура) оказался без пары. Интересно, что читая роман мы думаем, что шахматный дуэт – это только Виктор и Каролина, но, оказывается, всё многогранее… Кстати, параллельно с финальным редактированием «Шахматного дуэта» я разработал и презентовал белорусским литературоведам новый творческий метод – оптимализм, приёмы которого, кроме акцентирования на счастливые состояния героев, направлены на отражение единства процессов в различных реальностях, на их совмещение – и именно такой приём я назвал политрансом. И эта находка позволила мне считать «Мастера и Маргариту» Булгакова романом с элементами политранса. Но ещё многограннее показать процесс совмещения реальностей я старался в «Шахматном дуэте», поэтому смело назвал это своё сотворение романом-политрансом.

Л.С.: Ещё один вопрос, связанный с шахматами и с главными героями. Виктор Алмазов – художник, понимает ли он, в какой шахматной комбинации оказался или ему всё это не ведомо и его используют вслепую силы света и тьмы?
В.Б.: Виктор в силу своего молодого возраста и сугубо личных целей в Минске – встретить Незнакомку из сновидений – не догадывался, что на него свыше возложена миссия Белого Короля в Шахматной партии Вселенского масштаба, хотя незадолго до этого он стал известным в мире художником благодаря серии картин «Боги и люди», на одной из которых был изображён ангел и демон за шахматной партией. Это был намёк свыше для Виктора о его будущей миссии, но он не догадывался об этом. Однако в финале романа, то есть после коллективного апокалиптического сновидения, Виктор как и другие герои романа, ставшие участниками того же апокалипсиса в метро, возможно переосмыслили всё, что произошло с ними и ощутили энергетику уже прошедшего Шахматного Турнира. Возможно – потому что конец романа в этом смысле остался открытым. Мне было важно в финальной части сделать акцент на то, встретились ли наконец-то главные герои друг с другом здесь, в обычной реальности, вне сновидений… А по поводу использования вслепую силами света и тьмы…. Так ведь и тьма, и тем более свет, не в силах запретить человеку жить не вслепую. Способен узреть большее – твоя заслуга, не можешь – пользуйся тем, что имеешь. К тому же событие Вселенского масштаба, будь то не только Шахматный Турнир, не сможет пройти в стороне от человечества, поэтому Христоний и Люциан выбирали (это ключевое слово) – выбирали по пять человеческих душ со стороны белых и чёрных для участия в Турнире. И игра проходила без манипуляций людьми: они продолжали жить на своё усмотрение, только теперь их и мысли, и эмоции, и слова, и поступки стали ходами на Шахматном поле.

Л.С.: Мистическими предметами становятся в романе не только шахматы. Тут же, как главный атрибут, возникает и таинственный портрет Незнакомки, мы догадываемся, что это не просто произведение искусства, что и у него будет своя очень важная роль в сюжете. Откуда пришла тема портрета и почему так важна его роль в повествовании?  Насколько она важна, читатель убедится ближе к финалу, но всё-таки. Что есть в том самом портрете для автора?
В.Б.: Всё, что было связано в романе с портретом, появлялось в сюжете в процессе написания. Влюблённый художник обязательно должен нарисовать портрет своей Прекрасной дамы, иначе это выглядело бы в романе как несоответствие внетекстовой реальности. Ну а раз уж портрет был сотворён – пусть даже не до конца – то в таком мистическом повествовании мне захотелось наделить его сверхестественной силой. И сила эта не один раз помогала главным героям… Позже, через три года после публикации «Шахматного дуэта», я написал цикл прозаических миниатюр «Портрет Незнакомки», где повествование шло уже от первого лица, – эта тема художника и его Прекрасной дамы не покидала меня и, возможно, ещё каким-нибудь образом проявит себя в моём литературном творчестве.

Л.С.: Начиная от главных героев и заканчивая всеми действующими лицами, мы понимаем, что герои немного не те, за кого они себя выдают, у них есть по меньшей мере одна, а то и несколько масок – воплощений (напоминаю, что в небесной, земной и подземной ипостасях герои меняются, у них другие имена и функционалы). Трудно ли было работать автору вот в таких условиях, как удавалось следить за их перемещениями и сюжетной линией?
В.Б.: Не соглашусь с тем, что герои скрываются за масками. Изменение имён у Виктора и Каролины (на Яросвета и Светлину) во время их общего сновидения – это акцент на их общность: она проявилась и в именах (общий корень «свет») и в целях (спасать человеческие дущи), и всё это произошло под кураторством Высших Сил. А мгновенное и многообразное изменение имён и соответствующих им образов героев, оказавшихся в более масштабном общем сновидении (в разрушающемся метро) по причине мощнейшей магии Некто, уже не было связано с кураторством свыше, ведь Некто, будучи Чёрной Ладьёй на Шахматном поле, после шаха чёрным задумал и реализовал свою рискованную комбинацию в надежде на эффектный ответный шах и быстрый мат. Он насильственно завлёк души героев (белых фигур) в подземное Пространство Х. Там, в метро, происходило всё очень динамично и смена имён и образов осуществлялась благодаря ходам героев. Там всё менялось, преображалось или искажалось гораздо быстрее, даже чем в обычном сновидении… Такая новая динамика в контрастной смене локаций открыла во мне второе дыхание и эта предпоследняя глава была написана мною относительно быстро, было совершенно не сложно, я не путался, не терял все нити сюжетных линий, даже наоборот: нашёл несколько новых.

Л.С.: Не могу не обратить внимания на женские образы, которые вам очень хорошо удаются. Как удалось «оживить» именно героинь, и конечно, Каролина – главная из них, далека ли она от Маргариты? Каролина, Белая Королева, Ангел-хранитель Белого Короля в подземном мире – это всё о ней. Мне показалось, что вы написали предысторию любимой героини 20 века. А какова позиция самого автора?
В.Б.: Если смотреть с позиции хронологии, то предыстории любимой героини 20 века не может быть, ведь события в романе происходят в 2012 году. Образ Каролины – собирательный. Возможно, подсознательно я придал ей некоторые черты Маргариты, но в процессе создания романа эта героиня романа Булгакова не стояла у меня перед глазами, я о ней даже не вспоминал, работая над образом Каролины… У всех положительных и отрицательных героев есть что-то общее. Различия между ними ощутит внимательный, увлечённый читатель. Когда в 2016 году я пробовал издать «Шахматный дуэт» через краудфандинговую платформу, то придумал такую фишку: «На кого из звёзд современной эстрады похожи герои этого романа?». Для образа Каролины я выбрал певицу Наталью Подольскую. То есть я ориентировался прежде всего на женские образы из современного мира. И героинь мне описывать, чаще всего интереснее, чем героев-мужчин – я об этом раньше особо не задумывался, просто писал так, как чувствую.

Л.С.: Забегая вперед, могу сказать, что преображение Каролины уникально, только ради этого стоит дочитать роман до конца. Ещё немного про эту героиню: расскажите, не выдавая всех секретов, как она появилась в повествовании, ведь не только художник пишет её портрет, и устремляется за ней, это и путь автора тоже.
В.Б.: Аллочка – Чёрная Королева – тоже ведь преобразилась ближе к концу романа, да так, что чёрным был поставлен шах. Сейчас подумал о том, что этот мой роман можно было бы назвать известной фразой «Ищите женщину!», но это было бы неоригинально. Каролина появилась в романе, как говорят, сходу – с её и началось повествование. Просто так вышло у меня. И если в отличие от Николая Петровича, ставшего для этой девушки главным помощником в Минске, был прототип из моего окружения, то для Каролины и других героев романа не было среди реальных людей такого конкретного образца для написания.

Л.С.: Кроме магических предметов и мест в романе огромная роль отводится сновидениям героев. Главные герои и вовсе взаимодействуют во сне – так они встретились, влюбились, а в реальности только пытаются найти друг друга. Откуда такой поворот, у вас есть, вероятно, своя теория жизни во сне? Я бы и вовсе назвала роман «Тайны сновидений». А как считает сам автор, какова роль снов, знаков в нашей жизни? Можно ли влюбиться в человеке, которого никогда не видел в реальности?
В.Б.: Сон, состояние мечтаний – это тоже реальности, только другие, сугубо индивидуальные, и поэтому они могут оказывать влияние на человека даже сильнее, чем реальность окружающего мира – обычная. И влюбиться в человека из своего сна или из своей мечты вполне возможно. Теории жизни во сне у меня нет, ведь многие мои сны, в том числе те, которые становятся вещими, так и остаются для меня неожиданными и частично таинственными явлениями. Конечно же, мне было очень интересно описывать не единичные, сны, а целый сериал сновидений главных героев «Шахматного дуэта» и до этого романа я подобное в литературе не практиковал. Мне также интересно было бы достигнуть уровня осознанного сновидения, то есть когда понимаешь, что это сейчас сон и пробуешь управлять собой в таком состоянии… Некоторые образы моих снов повторяются в разных вариациях и поэтому уже сложилась система символов, знаков, смысл которых мне чётко понятен. А вот какой сон будет этой ночью или следующей, предугадать трудно. В последнее время я уяснил два нюанса по сновидениям: образы давно умерших родственников– это их фантомы, а сны мы видим после фаз глубокого сна – ближе к утреннему времени. Но это я стал понимать уже после «Шахматного дуэта» и если бы писал этот роман в настоящее время, то и описание сновидений было бы, возможно, уже другим.

Л.С.: Героиня романа Каролина оказывается в чужом городе, и у неё появляется очень симпатичный помощник, не случайно появляется, расскажите о Николае Петровиче, чувствуется, что это вовсе не Булгаковский Азазелло, хотя всё может быть. Вы уже сказали о том, что у этого героя есть прототип в реальной жизни, уж больно он живым кажется и очень интересным.
В.Б.: Прототипа этого героя тоже зовут Николаем Петровичем – это мой бывший коллега, и он тоже пенсионер, он тоже бывший физик, тоже отлично разбирается в эзотерических знаниях, даже разработал уникальную систему мониторинга энергетики Земли, но вот только никогда не работал таксистом. Я специально оставил так много совпадений с реальным и близким мне человеком. Причём Николай Петрович перед публикацией романа прочитал его по моей просьбе – был консультантом «Шахматного дуэта» по всем аспектам относительно совмещения реальностей, потусторонних и сверхестественных явлений, включая сведения из «Розы Мира» Даниила Андреева. А та деталь, что у Каролины так быстро появился в незнакомом городе такой ангел-хранитель среди людей – этого, во-первых, требовала растущая динамика повествования, а во вторых, это был ей намёк на то, что у неё есть поддержка свыше в её отчаянном поступке встретить в Минске героя из своих сновидений.

Л.С.: Небеса, земля (Минск) – с этим мы разобрались. Но для подземного мира вы выбрали метро. Если вспомнить цикл романов современных писателей, где действия после конца света происходит именно в метро, то ничего удивительного нет, но и метро у вас особенное, там все чётче ощущается финал происходящего. Что такое адище города, как сказал бы Маяковский? Трудно было создавать современный ад?
В.Б.: Прежде чем ответить, упомяну ещё про такую деталь: в лексике «Шахматного дуэта» я умышленно старался не использовать общеупотребительные слова «ад» и «рай», «небеса» и «подземный мир», «ангел» и «демон», «бог» и «дьявол», подобрав им синонимы, нестандартные, конечно, – попытался расширить представления читателей об этих смысловых категориях. Современный городской ад формируется сперва на тонком плане – в мыслях, эмоциях, установках его жителей, и на это влияют по-своему также энергетические потоки всей страны, соседних государств и, в целом, всей планеты. В последних десятилетиях прошлого века российский учёный, доктор технических наук Виктор Плыкин описал интересные наблюдения, факты по теме «Информационно-энергетическая сущность Вселенной», и в 2007 году я в издании «Аналитическая газета “Секретные исследования”» публиковал ответную статью на его книгу. Благодаря этому ещё лучше осознал, как сильно связаны между собой информация и энергия и как на их основе сформировано всё на разных уровнях Вселенной, а город – её маленькая часть. Информация энергетична, а энергия информационна. Представьте, какая сила – созидательная или же разрушительная – скрыта в мыслях и эмоциях человека. И в главе «Шахматного дуэта» про катастрофу в метро я не преследовал цель создать, описать ад. Я показывал, как негативные мысли людей, их паника мгновенно влияют на всё, что происходит вокруг.

Л.С.: Метро – это то место в романе, где реальность наиболее близко соприкасается со сном. По-моему, это самые жуткие сцены. Но помня, про то, что вы, может быть, самый позитивный автор из всех, кого я лично читала и изучала, и осмысливая ваш ответ на предыдущий вопрос и ваши слова про второе дыхание, я делаю вывод о том, что эту часть романа вам удалось написать легко и быстро. Верно?
В.Б.: Да. Я не помню, чтобы на этих эпизодах у меня был застой или же я вносил множество правок. Всё получилось, как в интересной, насыщенной необычными ходами шахматной партии: начало немного растянуто, к середине ускоряемся, а финал проходит словно на одном дыхании.

Л.С.: Не типично для романов мистического направления то, что силы света здесь на самом деле очень сильны, на всем протяжении романа они только несколько раз уступали силам тьмы. Вы верите в свет и добро, в то что нет людей злых, есть только несчастные?
В.Б.: У меня не было цели показать, говоря лексикой «Шахматного дуэта», что светоносцы (ангелы) гораздо сильнее темноликих (демонов). Важнее было показать разность процессов, энергий, последствий, связанных с этими противоположностями. По особому показательным в этом плане был эпизод встречи Владык Светоносного Энрофа и Тёмного братства, когда Шахматный Турнир был приостановлен. Пусть читатель сам делает выводы о том, кто, когда и как сильнее или слабее. А когда я ввёл в сюжет всемогущего Некто и позволил чёрным благодаря его находчивости, дерзости и магическим навыкам взять значительное преимущество над белыми, то испытывал симпатию к такому сильному герою. Вот бы его энергию Мастера да в созидательное русло направить! И да, я верю не просто в свет и добро, а в то, что тьма и зло в действительности тоже служат свету и добру, испытывая людей на прочность, воздавая им по заслугам – эту же идею хорошо показал Булгаков в эпизодах, связанных с деяниями свиты Воланда в Москве. Ну и говоря «верю», я подразумеваю «верю, потому что понимаю суть процессов».

Л.С.: Я уже проанализировала вашу поэтическую лирику, когда при чтении «Шахматного дуэта» у меня возникал в памяти образ Иешуа, и, как выясняется, не случайно. Это поймут все читатели в финале романа, а мы сейчас не будем раскрывать интригу. Но как вы восприняли Иешуа в те дни, когда читали роман века, во всём ли были согласны с трактовой Мастера? Не захотелось ли вам этого персонажа вывести из тени в вашем повествовании?
В.Б.: Мне при написании «Шахматного дуэта» захотелось в одной из глав показать беседу Понтия Пилата и Иешуа в частично ином, обновлённом ракурсе, сохраняя главные черты атмосферы булгаковского романа. И не больше этого, ведь мой роман – это уже другая история, совершенно непохожий сюжет на «Мастера и Маргариту». И когда в романе века я читал эпизоды с Иешуа, воспринимал этого персонажа, наверное, так, как и большинство читателей. А вот противоречивый образ Понтия Пилата был даже интереснее для изучения, ведь тьма и свет в нём вели свою шахматную партию.

Л.С.: Не случайно я не касаюсь развития сюжета и функционала главных героев, это должен постичь сам читатель. Надеюсь, мы его достаточно заинтриговали. Но вот о «Розе Мира» и влиянии этого популярного в пору нашей юности труда Даниила Андреева всё-таки спрошу: как вы пришли не только к прочтению этого сложнейшего произведения, но вероятно, прочитали так хорошо, что включили некоторые знания оттуда в свой роман?
В.Б.: «Розой Мира» меня увлёк тот самый мой бывший коллега Николай Петрович. Он рассказывал некоторые места из этой книги, так их интерпретируя, приводя примеры из повседневной жизни, что слушать его было часто интереснее и легче, чем читать это творение Андреева. Признаюсь, мне не хватило усилий и времени прочитать «Розу Мира» полностью. Делая перерывы в несколько лет, я перечитывал отдельные страницы. И аудиокнигу немного послушал. Мне очень приятно, что знания из «Розы Мира» благодаря Николаю Петровичу – и прототипу, и герою – так плавно влились в контекст «Шахматного дуэта».

Л.С.: Сразу предупреждаю читателя, что перед нами художественное произведения вот с таким многослойным и очень интересным контекстом, который не должен вас пугать. На самом деле все не так уж сложно, как могло показаться из нашей беседы, но то, что такая книга стоит нашего внимания, это несомненно.
И ещё одно замечание – для тех, кто роман «Шахматный дуэт» ещё не прочитал. Процесс чтения и размышлений, а значит и послевкусия, очень интересен, что и заставляет говорить о силе и важности этого творения Виталия Бабича, оно не должно пройти незамеченным. Это произведение, которое автор называет не просто мистическим романом, а романом-политрансом, весьма самобытное, оригинальное явление в нашей современной литературе. Убедитесь в этом сами.