Георгий Вайнер. Очерк личности с помощью цитат

Георгий Вайнер

"Из всех командиров, которых мне довелось увидеть на фронте, настоящими были только те, кто ощущал свою власть как бремя ответственности, а не как право распоряжаться…" -  много раз слышал такое... Но ведь с "бременем " много не навоюешь, надо быть быстрым и дерзким... Очень шаблонная фраза

"Если есть на земле дьявол, то он не козлоногий рогач, а трехголовый дракон, и башки эти его – трусость, жадность и предательство. Если одна прикусит человека, то уж остальные его доедят дотла" - да гораздо больше у него голов! (Привлёк внимание к этим, чтобы отвлечь от всех остальных?) И опять всё звучит, как будто  взято из шаблонного военного фильма

"второе правило Жеглова: умей внимательно слушать человека и старайся подвинуть его к разговору о нем самом" - о себе любимом многие могут говорить бесконечно - и подвигать не надо (отодвинуть бы). И опять перед нами  шаблон...

"Первое правило – это как «Отче наш»: когда разговариваешь с людьми, чаще улыбайся. Первейшее это условие, чтобы нравиться людям, а оперативник, который свидетелю влезть в душу не умеет, зря рабочую карточку получает" - улыбайся, обманывай, влезай в душу - новый трехголовый дракон...

"Ты думаешь, почему мировая юстиция признает сроки давности? Вина, что ли, стареет, или наказания ждать надоедает, или боль потерпевших смягчается? Не-ет, друг ситный! Высокая мудрость закона: в течение долгих лет сроков давности меняются оценки поведения. Нельзя сегодняшними критериями мерять наши поступки тридцать лет назад…" - "убийство уже не убийство, воровство не воровство"?! Хороша "высокая мудрость"...
А почему за убийство дают не казнь, а срок? "Срок давности " - это некая снисходительность к преступлениям, понимание греховности и преступности едва ли не любого человека, боязнь всех засадить, в конце концов...

"Понимаешь, Володя, неслыханных преступлений не бывает: каждый раз что-то подобное где-то когда-то с кем-то уже было. На том наш брат сыщик и стоит – на сходности обстоятельств, на одинаковых мотивах, на уловках одного покроя…" - Жора, знаток преступлений -  смакует их, сравнивает, коллекционирует...

"четвертое правило: с первого мига проявляй к человеку искренний интерес – понимаешь, не показывай ему интерес, а старайся изо всех сил проникнуть в него, понять его, узнать, чем живет, что собой представляет; и тут, конечно, надо напрячься до предела. Но, коли сможешь, он тебе все расскажет…" - вроде уже было подобное?! Во втором  правиле?! Проявить интерес, чтобы человек всё о себе  выложил. Тупо он составлял свои правила, халтурил, лапшу вешал...

"третье правило: как можно скорее найди в разговоре тему, которая ему близка и интересна" - опять одно и то же? Да что же это деется, братцы?! Зачем лапшу печатают?

"Ух и разжиреет на нашей беде мировой империализм! Нам кровь и страдания в войне, а им барыши в карман! – Это как водится, – кивнул я, с наслаждением глотая очень вкусные консервы. – Мы им в июле в городке Обермергау передавали «студебеккеры», что по ленд-лизу за нами числились. Так они их требовали в полном порядке и комплекте, без гайки одной не примут. А потом они их на наших глазах прессом давили. Свинство!" - разжиреет он, так налегая на консервы... (Знает, что абсурд и бред - это норма, поэтому надо не удивляться и возмущаться, а поддакивать и под шумок  поглощать всё, что подвернётся наперегонки с мировым империализмом)

"вроде вступления в какое-то труднодоступное общество и, чтобы вступить в этот «Клуб опытных людей», надо много и дорого платить – годами жизни, огромными разочарованиями, иногда болью и кровью. За это получаешь опыт, или, как говорили раньше, житейскую мудрость" - а вне клуба нет опытных людей?! Этот его "клуб" - явно какая-то мафия; снюхались "опытные люди"...

"Но жизнь мало заботится об удовлетворении нашего копеечного тщеславия. Медленно, но неустанно трясет она нас в своем жестком сите, и постепенно опадает всякая труха, забываются глупости и мелочи, исчезают вздорные иллюзии, пока не остается одно лишь человеческое ядро" - если потрясти Жору в жёстком сите, чтобы спала вся труха и лапша, то, боюсь, останется одна только еврейская залупа...

"Потому как я еще не академик архитектуры, а просто сыщик. Он ведь и ошибется – научный просчет, а мне шею намылят" - прикидывается "просто сыщиком" и что ему даже шею мылят. Ошибки еврейского сыщика прощаются не сложнее, чем ошибки еврейского академика хоть архитектуры, хоть литературы...

" Вот только щербатый я слегка – это ничего? – Ничего, даже лучше, от этого возникает ощущение простоватости" - а плевать через щербатину умеешь? Нет? - вот тебя и раскусили. Посильнее надо было быть щербатым, а "слегка " даже не считается...

"– Уж наверное не из парной говядины, – мотнул головой Жеглов. – Они говядинку сами жрать здоровы. Ух и разжиреет на нашей беде мировой империализм! Нам кровь и страдания в войне, а им барыши в карман!" - консервы сожрал, теперь точно таким же  манером к говядинке примеряется... За говядинку в пух и прах разнесёт мировой империализм...

"Мила покачала головой: – Они умерли задолго до того, как я родилась. А узнала я о них, когда уже пришла работать в архив. Честно говоря, работу свою ненавидела, казалась она мне кротовой, унылой, никому не нужной. Но однажды я услышала радиопередачу о подвиге Николая Гастелло: «…и тогда командир бомбардировщика направил свою машину в середину вражеской колонны…» Я слышала и читала об этом много раз, но в тот день что-то остановило мое внимание, хотя я и не могла никак сообразить – что именно? И вдруг поняла – бомбардировщик! Ведь бомбардировщик – многоместная машина, ее экипаж состоит из нескольких человек. Но я всегда слышала только про Гастелло. Я строила всевозможные догадки и предположения: может быть, экипаж выпрыгнул на парашютах или, возможно, они уже погибли к тому времени, когда Гастелло принял свое решение? Или они тоже приняли решение погибнуть вместе с командиром? Тогда почему о них нигде и ничего я никогда не слышала? И эти мысли не давали мне покоя, мучили как наваждение. Я стала наводить справки и вскоре получила ответ: решение пикировать на танковую колонну было принято всем экипажем – Гастелло, Калининым, Бурдзенюком и Скоробогатовым. И весь экипаж погиб. А я поняла, что кто-то должен стоять на карауле памяти тех, к кому слава не пришла даже после смерти. Люди ведь должны помнить и о них тоже…" - "решение пикировать на танковую колонну было принято всем экипажем" – откуда известно, если все  погибли?! (Специально  пробил эту тему в инете: вроде  как неизвестно вообще ничего, даже сам таран неизвестно до конца был или не был, погибали тогда, в первые дни  войны и лётчики и корреспонденты, о них писавшие или сочинявшие, огромными массами...)

"любому искусству противно злодейство? – сказал я негромко, возвращая разговор к не понятому мной началу. – Конечно, – легко согласилась Мила. – Только новое искусство острее чувствует неравновесие добра и мудрости. Поэтому оно тяготеет к разрушению" - "неравновесие добра и мудрости"?! - я крякнул. Пока ничего не понял

"С развитием мудрости все обстоит прекрасно. Вот с добром сильные перебои. А мудрость без добра обязательно вырастает в злодейство" - ага, мудрость преобладает, добра так не хватает, что даже искусство, хоть и не злодейское, но тяготеет к разрушению... По мне, в городах нет ни того, ни другого - и нельзя быть мудрым и злым, добрым, но глупым - тебе только кажется, что добрый глуп, а кто-то хоть и злой, но всё-таки мудрый (я не злой, хоть и всех критикую!)

"Долго, долго – в один миг – промчалось четверть века, не так уж много осталось в живых и людей, которые судили злодеев, изжелтели бумаги, протерлись на сгибах, обтрепались на краях, поблекли чернила, выцвел машинописный текст. А вечность хранения? Что же вечно? Может быть, установленный десятилетиями протокол правосудия вовсе не это имел в виду? Может быть, он вовсе взывал к вечности нашей памяти, которой человеку отпущено на один короткий век, а всем вместе – на всю человеческую историю? Может быть, вечной-то должна быть наша память, а не стареющие, выцветшие бумаги?" - на пафосе что-то бормочет (но четверть века действительно промчатся так, что моргнуть не успеешь)

"И воспитанный десятилетиями образ мышления предписывает мне то отношение к людям, что я получил от отца и деда. Если человек глуп – его надо обмануть. Если он некультурен – над ним надо смеяться. Если он доверчив – его надо обворовать. Если он мстителен – надо ему первым такую гадость учинить, чтобы ему не до тебя было. Если он подл, то будь его подлее вдвое – и он захлебнется подлостью. Уроков пакостной сообразительности я получил в детстве на всю жизнь" - такая исповедь  пахнет антисемитизмом

"у нас в семействе, о ком бы ни говорили, подвязывали сразу человеку обидную кликуху, а сравнения носили исключительно оскорбительный характер" - склочное семейство, настоящий гадюшник

"И первая заповедь, которой родственнички меня обучили, была формула их собственной жизни: всяк человек – дерьмо" - но прежде всего гои имеются в виду

"Вы слышали про знаменитых убийц: извозчика Комарова и Ионесяна по кличке Мосгаз?" - походу, никакой он не знаток  преступлений - знает только двоих, оба из телевизора

"Их охватило истерическое неистовство, свойственное плохим людям, когда случится им встретиться с гадким поступком, который они и сами с охотой бы совершили, но вот почему-то замешкались, не успели, и какой-то шустрик их сумел опередить, и тогда досада от упущенной возможности кажется им самым праведным гневом незаслуженно обиженных людей" - наблюдение из того же гадюшника

"Он сажал меня рядом с собой у подоконника, открывал чистый лист в тетради и начинал мне диктовать, а я писал. Я писал ему доносы. Доносы были на всех. На соседей, на сослуживцев, просто на каких-то малознакомых людей. Я спрашивал его: «А зачем?» А он говорил мне добро и задумчиво: «Так надо. Справедливость во всем нужна»." - что-то я даже начинаю сомневаться - наверное, он всё же чужую семью разоблачает, не свою, на них пишет донос про доносы... Хотя запашок-то от семейки специфический, богоизбранный, истинно дьявольский...

"дед говорил: «Бог забыл нас, умерла справедливость, и погрязли мы в скверне…» Полагаю, что второго такого разбойника на ростовских хлебных ссыпках, как родненький мой дедуля, было не сыскать. Мать смотрела на меня с ненавистью, и красные мятые пятна проступали на ее пористой коже: «По справедливости говоря, лучше было бы мне сделать аборт, чем вырастить такое чудовище…» Но больше всего любил это словечко папа" - из биографии узнал только, что его папаша не умел ни читать, ни писать и работал слесарем под Одессой... Поэтому и сам он не сказать, что с большими претензиями или с голубым оттенком

Заглянул ещё в его интервью - всё-таки верил в бога. И на том спасибо. Производил "бормотуху" для народа