Валенки Рассказ

        Народ размещался по сидениям  в вагоне электрички, в дверях появлялись новые пассажиры и, оглядывая  незанятые места, подходили  к ним, садились. Я выбрал место у окна, скинул с плеч рюкзак и прислонился к спинке скамейки. Через несколько минут электричка дёрнулась и плавно  отошла от вокзала.  Лето в разгаре, но духоты не ощущалось. В открытые форточки врывался воздух раннего утра и ещё не знойного солнца. За окном медленно  удалялись люди в шляпах и шляпках, с сумками и корзинками. Одним словом, дачники. Садоводы и огородники выделялись среди них  отдельной категорией: одеждой попроще,  с вёдрами в руках, даже с подсобными  инструментами попадались. Это я от нечего делать  отметил и усмехнулся: сам-то ты кто? Сам-то я три в одном получался. Ехал на дачу и вёз в рюкзаке продукты жене Анне и нашему внуку Антону.


          Через  два прохода от меня свободные места заселили молодые люди. Студенты, наверное. Сидели тесно, не хотели переходить в другой ряд, но переговаривались дружно, смеялись, шутили. Отметил  одного парня: он  стоял, упёршись спиной  в стекло окна и был самым оживлённым. Чем-то на Есенина похож: волнистый светлый волос, круглолицый и с голубыми глазами. Рядом с собой пристроил гитару, она при толчках заваливалась на него, он ставил её в прежнее положение и продолжал говорить, энергично жестикулируя. Его слушали внимательно, не перебивали. Вот и хорошо, пусть себе разговаривают, только бы бренчать на гитаре не стали: подремать захотелось.



Закрыл глаза и сразу же вздрогнул: включился динамик в вагоне,  зазвенела песня:
Валенки да валенки,
Ой, да не подшиты стареньки.
Нельзя валенки носить,
Не в чем к милому ходить.
Надо же, тридцать с лишним лет прошли, как связала одно событие моей жизни эта песня, а сейчас в вагоне электрички звучит.
Парень-Есенин залихватски подцепил в руки гитару, заиграл и запел одновременно:
Опять от меня сбежала
Последняя электричка.
Ему друзья зааплодировали и подхватили песню.
И я по шпалам, опять по шпалам
Иду домой по привычке.
А из динамика доносилось:
Валенки, валенки,
Эх, не подшиты стареньки.
Парни и девчата прибавили силу голосам, гитарист не жалел струн:
Как всегда, мы до ночи стояли с тобой,
Как всегда, было этого мало…
Валенки да валенки,
Эх, не подшиты стареньки.
Как всегда, позвала тебя мама домой,
Я метнулся к вокзалу.
На них стали оглядываться пассажиры. Мужчина в спортивном костюме с кепкой в руке соскочил с сидения и подбежал к компании молодёжи.
- Перестаньте орать! – старался перекричать дружное пение. Я не сразу решил, что мне делать: и песню про валенки хотелось дослушать, и остановить поющих про электричку, но скандалить не хотелось.
Гитарист перестал играть.
Ой, ты, Коля, Коля, Николай,
Сиди дома не гуляй!
Не ходи на тот конец!
Ох, не носи девкам колец!



- Вам наша песня не нравится? – без вызова, даже с некоторым любопытством, задал вопрос черноволосый парень, обнажив в улыбке белизну зубов.
- Им нравится про валенки слушать! – задорным голосом выкрикнула миловидная девушка. От её энергичного телодвижения в такт словам качнулись причудливые длинные серьги.
Суди, люди, суди, Бог,
Как же я любила.
По морозу босиком
К милому ходила.
Парни захлопали в ладоши.
- Будешь ко мне босиком по морозу ходить? – черноволосый парень обнял рядом  сидевшую девушку, которая одна из всех не смеялась, опустив длинные ресницы на лицо, будто ими прикрывала яркий румянец, разбежавшийся почти по детским щекам.
Валенки да валенки,
Эх, не подшиты стареньки, - закончилась песня, в динамике что-то прохрипело, щёлкнуло, и в вагоне наступила тишина.
- Вы бы хоть, ребята, в паузу пели, а не перебивали динамик. Ваша песня тоже хорошая, современная, - мужчина в спортивном костюме миролюбиво закончил  речь и направился к своему месту.


Наконец, я решил всё-таки подойти к студентам.
- Красавица, можно я присяду с вами? – развернулся к девчушке с качающимися в такт хода электрички серьгами.
Она поспешно привстала.
- Пожалуйста, дедушка, садитесь.
Я вздрогнул при слове «дедушка» и опустился на сидение. Без предисловий задал вопрос.
- Вы верите в то, что песня может заменить анестезию при ампутации ноги, например?
Ребята опустили взгляд на мои ноги.
- Правильно смотрите, - я поднял штанину брюк, – это протез.
- Вы хотите сказать, - гитарист-Есенин дёрнулся от окна и задел гитару. Та выдала нестройные звуки и привалилась к своему хозяину. Парень поднял гитару и плавно задвинул на полку.


            Я понял, что именно сейчас нужно рассказать военную историю: ребята смотрели с ожиданием и интересом. Не знал только, одобрят ли мой порыв, не засмеются ли, как смеялись над словами песни.
- Зимой сорок первого я был ранен и отправлен в эвакогоспиталь Буйнакса. Это Дагестан. Ещё летом там открыли шестнадцать  госпиталей для раненых. Рука и плечо заживали ходко, а вот нога – никак. Потом посинела снизу и перестала чувствовать даже прикосновения и постукивания. Доктор, красивый молодой кавказец с чёрными усами и наполовину седыми волосами, принял решение ампутировать  её. Я как услышал, скрипнул зубами, наверное, так, что все в палате, кто мог двигаться,  повернули головы в мою сторону.
- Мне же двадцать всего, как я буду жить с одной ногой-то, - только и прошептал.
- Главное, жить, - раздалось с соседней койки.
Это был Анатолий Папанов.
- Тот самый? – девушка с длинными ресницами широко раскрыла глаза и прижала руки к груди.
- Не был он тогда ещё тем самым, но мы знали, что он снялся в картине «Ленин в Октябре» и звали его «артист».
- Он тоже был ранен? – парень в футболке с изображением Дина Рида впервые подключился к беседе.
Я понимал, что молодым людям интересен мой рассказ и уже не сомневался, продолжать его или нет.
- В блиндаже он оказался с товарищами: зашли погреться. В это время фашисты начали бомбить. Все погибли, Папанов получил контузию и три ранения, но  ногу спасли, только три  пальца ампутировали. Ему  двадцать один исполнилось в то время. Всё спрашивал, сможет ли воевать дальше. Списали его, инвалидом оказался на тот момент.
- А вы встречались с ним после войны? – миловидная задорная девушка перебила мой рассказ.
- Нет, но очень полюбил нашего артиста. Фильмы и мультики, которые он озвучивал, с внуком и женой смотрим с удовольствием. Любим его. Все, я думаю, его любят. И вы тоже.
- Да, - нестройными голосами отреагировали ребята. - Смотрели фильм «Живые и мёртвые».



- Самое страшное,  когда доктор сказал, что анестезии не будет при моей операции, - я невольно опустил руку на «колено» своего протеза и погладил его.
- Я читал, - черноволосый парень провёл  ладонью по волосам, - спирт на войне давали вместо наркоза. И в кино видел.
- Дали бы, не сомневаюсь, да не было  его в госпитале в таком количестве, чтобы всем пить давать, только для инструментов и обработки ран. Когда вложили между зубов деревяшку, понял: чтобы не кричать и не пугать раненых. Ждать, когда подвезут спирт, было опасно: нога чернела на глазах.
- Страшно было? – бойкая девушка прошептала, еле шевеля губами, но все услышали и вопросительно смотрели на меня. В их взглядах я прочитал: советский солдат не должен ничего бояться и показывать страх. Не сразу ответил я на их вопрос. Молчал, не хотел разочаровывать молодёжь. Потом резко выпрямился и выдохнул:
- Страшно, ребятки, всем страшно. Вы не верьте, кто говорит, что на войне не страшно, пилить ногу рамочной пилой не страшно. Загнать надо страх поглубже и терпеть. Вот так.
Тишина внезапно прервала наш разговор. Все вопросительно смотрели на меня.
- А песня про валенки здесь при чём? – гитарист-Есенин напомнил всем о начале разговора.
- Она меня от страха и спасла. Я попросил поставить пластинку с моей любимой  песней  «Валенки» в исполнении Лидии Руслановой.
- Поставили?
- Поставили. Как запела артистка, зажал я зубами деревяшку и зажмурил глаза. Все. Так и отпилили. Русланова поёт, а мне пилят. Несколько раз пластинку ставили, пока ампутировали  ногу. Нашатырь подносили нюхать, чтобы в бессознанку не ушёл. Так спасла меня песня «Валенки». Русланова уже в июле сорок первого выступала на передовой. Ни бомб, ни пулемётов, ни взрывов не боялась. Страх свой загоняла поглубже и пела для солдат. Больше тысячи концертов  провела в военное время. Понимала: песни её дух бойцов поднимают, веру в победу вселяют. Вы хоть слышали о ней, ребята?


- Не только слышали, но и по телевизору видели, - бойкая девушка ответила за всех. – Фотографии даже показывали, где она с солдатами на сцене стоит в русском народном одеянии, улыбается. Красивая.
- Большая сцена для неё  - это не подарок за участие в «Огоньках», это награда за огромный труд.
- Она ещё жива? – кто-то высунулся с крайнего места.
- Нет, два года назад её не стало, семьдесят два года ей было.
- И вы часто слушаете эту песню?
- Патефон сохранился у меня на даче,  и пластинка есть, конечно. Сразу купил, как война закончилась. Слушаю иногда. Внуку ставлю, выучил слова и поёт вместе с моей женой Анной. Я подпеваю.


     Не заметил, как  к нам подходили люди и слушали мой рассказ, мужчины и женщины, парни и девушки. Заняли весь проход между рядами сидений, молчали. Мужчина в спортивном костюме подвёл итог моему рассказу:
- Правильную историю вы им рассказали, отец, - при этом кепкой,  которую держал в руке, энергично накрыл голову. – Жаль, выходить пора, а то бы ещё  поговорили.
- Так вся история-то моя, кончилась, не выдержал, когда свою любимую песню услышал. Она мне жизнь спасла.
Когда рассказывал,  видел, как менялись лица у ребят: исчезали ироничные улыбки, наглый прищур глаз при выкрикивании слов песни под гитару, звонкое подхихикивание  девчат.
- Вы простите нас, - привстала со своего места напротив девушка с детским выражением лица, - мы же не знали;  парни, конечно, перестарались немного. Она прикрыла глаза длинными ресницами. Румянец, казалось, окрасил всё лицо.  Черноволосый хлопнул в ладоши, будто хотел, чтобы его сейчас послушали,  все   обернулись на его хлопок.


-  Мы же просто веселились, без обид, а историю вашу не забудем, уж точно. Правильно я говорю? – развернулся к своей компании.
          Гитарист с голубыми глазами подхватил свой инструмент, сиротливо стоявший у окна, и взял первые аккорды. Все замерли, но уже через несколько секунд заулыбались, потому что поняли, что это мелодия песни «Валенки».
- Батя, начинай, а мы подхватим, - азартно выкрикнули из толпы.
Я засмущался.
- Не певун я,- привстал с сидения, - все  помогайте мне,- неожиданно для себя поклонился в сторону стоящим людям.
Валенки да валенки,
Ой, да не подшиты стареньки.
Уже с третьей строчки многие подхватили песню.
Нельзя валенки носить,
Не в чем к милому ходить.
Второй куплет пели в вагоне уже почти все.
Ой, ты, Коля, Коля, Николай,
Сиди дома не гуляй!
Не ходи на тот конец!
Ох, не носи девкам колец!
Студенты особенно старались, когда подпевали известные всем слова.
Валенки да валенки,
Ой, да не подшиты стареньки.
Так  нестройным хором и завершили пение.


- Спасибо, ребята, теперь моя нога, точнее сказать, то, что от неё осталось,  даже на непогоду не будет болеть и ныть, напоминать о том страшном дне. Спасибо!
Я подхватил рюкзак и двинулся к выходу.
- Батя, как звать вас, скажите на прощание, - парень в футболке с изображением Майн Рида вышел в проход.
- Боец я, так звали меня в госпитале врач и сестрёнки.
       Электричка плавно остановилась. Я спустился на платформу, привычно помогая одной ногой, переставляя протез со ступеньки на ступеньку. Солнце ослепило меня, и я не сразу заметил жену Анну и внука Антона. Они улыбались и махали руками. Ветерок ласково погладил моё лицо и будто приклеил приветственную и, как мне показалось,  мальчишескую улыбку.