Это всё джаз!

После того, как мы отрепетировали оплаченное вперёд время и уступили сцену следующим, ко мне вдруг подошёл Рик Эстрин из Little Charlie & the Nightcats и, деликатно отведя в сторонку, чтобы не услышали остальные, в предельно вежливых, но не допускающих возражения выражениях попросил задержаться. Стоит ли говорить, что я и думать не посмел отказать сооснователю одной из влиятельнейших групп современного блюза, которому как раз и принадлежал тот клуб, где мы и ещё с полдесятка местных бэндов по выходным развлекали себя и немногочисленную, не отличающуюся разборчивостью и высоким вкусом публику произведениями собственного и несобственного сочинения. Кивнув одногруппникам, мол, идите без меня, я торопливо зачехлил инструмент и послушно уселся в пустом зале, ёрзая как оладья на горячей сковороде и, как мне казалось, незаметно постреливая глазами на сто восемьдесят градусов. Наконец, последний ансамбль домучил свою нескончаемую балладу о вечно опаздывающем поезде и «свернул провода», техник принялся выключать оборудование, и тут из прокуренной тьмы неслышно выплыл… сам Чарльз Бати, Литтл Чарли, признанный король свинга и блюза по эту сторону от Миссисипи. Оказавшийся на деле совсем не маленьким, изрядно смахивающий на пересидевшего под феном мультяшного кота Гарфилда, Чарли неспешно приблизился, скорчил свою знаменитую хитрющую гримасу, ущипнул подбородок, драматично изобразил задумчивость, поманил меня пальцем и вразвалочку двинулся к погружённой во мрак сцене. Телепортировавшись к обесточенному микрофону, он облапил стойку словно харпер любимую губную гармонику и подмигнул мне сквозь фиолетовые очки. Я опустился на новое место, умостил на коленях футляр и спрятал под ним слегка подрагивающие руки.

– Ты Стив, да? – задушевно проворковал блюзмен, по-южному растягивая окончания. – Я Чарли… Литтл. Вы там про нас песню делаете… типа шаржа… на мотив нашей «Пери Мэри»…

Моё сердце упало в желудок, и в голове горячо запульсировало: «Доигрались, доигрались, доигрались…» Я сомнамбулически кивнул.

– Yep! – Чарльз с довольным видом щёлкнул пальцами. – Так вот, Стиви… в припеве у вас «Но-о-овое у-у-утро вы-и-ийдет из те-е-ени»…

Сердце перевернулось на другой бок.

– … лучше будет спеть по-другому, синкопированно, скороговоркой в начале слов – «Нвоеутро-о-о вйдетизтени-и-и»… мне кажется, так лучше ляжет в ритм припева… могу ошибаться…

Он снова спел немудрящие строчки в выключенный микрофон – и я вновь поразился, насколько мощен его, казалось бы, негромкий и мягкий голос. Тут в выкрученный на полную мик надрываешься, и всё равно добрая половина уходит под бас, а этот чуть ли не шепчет – и всё разборчиво! Вот что значит профессионал! «Может, и не выгонят», – робко пискнуло сердечко и поползло на своё законное место.

Бати терпеливо ждал, пока я переварю его рекомендацию. Я опомнился и быстро-быстро закивал, по-прежнему не решаясь ничего сказать вслух. Блюзмен растянул в улыбке жёсткие усишки и выставил оба больших пальца.

– Наше вам! Всё лабаете? Ну! Припозднились вы чо-та…

Грубоватые царапающие интонации, такие неуместные в нашей с Чарльзом музыкальной темноте, с хрустом разодрали тишину и властно развернули нас к их источнику.

По проходу в сопровождении двух рельефных силуэтов к нам вальяжно подходил худой, замотанный в шарф блондин. Мы с Бати переглянулись – даже в скудном ночном освещении не узнать Винсента Борда, Бешеного Пса Винса, было невозможно.

– А где «здравствуйте, мистер Борд», лабухи? – не меняя тона, осведомился гангстер, облокачиваясь о край сцены. – Я их вроде поприветствовал, а, парни?

Его спутники синхронно кивнули.

– А чо они тогда не отвечают? – неподдельно удивился Винс. – Мож, оглохли? А на хрена нам музыканты без музыкального слуха?

Свита и на сей раз не имела возражений. Бандит огорчённо развёл руками, крутанулся на каблуке, ссутулился и бросил через плечо:

– Сышь, ты… котяра! И ты, дудец, тоже! Пошли-ка, побазарим чутка! Погодка нынче чудо!

– Обойдёшься, белобрысый, – вполголоса произнёс Чарли, распахивая полу пиджака. – Я только что нажал тревожную кнопку. Через пять, много шесть минут здесь будет твой отец. А ему, думаю, не очень понравится, что сынок мешает работе ЕГО клуба.

Винс, держа руки в карманах, медленно обернулся. Телохранители заметно напряглись и вопросительно косились на шефа.

Бати учтиво склонил модный набриолиненный кок:

– И да, мистер Борд – доброй вам ночи!

С треском распахнулась дверь, и в зал вкатился пухленький одышливый коротышка: Борд-старший уложился в неполные две минуты. Приветливо кивнув нам с Чарльзом, он молча указал отпрыску на выход, после чего, долго и натужно пыхтя, упихивал себя в кресло почему-то непременно второго ряда. Покончив с этой непростой задачей, директор протяжно вздохнул в сторону отлипшего от микрофона Бати, пригласительно хлопнул по сиденью справа от себя и, смерив меня снисходительным взглядом, недвусмысленно фыркнул.

Да ладно, подумалось мне с лёгкой обидой, мы не гордые. Перехватив кофр с саксофоном, я побрёл к двери.

– Не дрейфь! – шлёпнул меня по затылку дружеский шёпоток Чарли. – Мы играем и поём, а в нас стреляют! Это всё джаз, салага! Давай топай!

Под зашумевшее неразборчивое двухголосое бурчание я вышел из клуба. Погода и в самом деле стояла отличная. Вот-вот зарядят дожди, запахнет моклой соломой и железнодорожным мазутом, загалдят вечно недовольные вороны. Не зная, куда деть себя и ставшее таким чрезмерным время, народ валом повалит в клуб, где среди прочих со свежей отрепетированной программой будет выступать и наш джаз-бэнд. Нвоеутро-о-о вйдетизтени-и-и…

Винсент лениво поднялся с корточек. Бодигарды, одинаково сложив руки на причинных местах и расставив ноги, отрезали оба фланга. Братья?

– Сышь, дудец! – протянул блондин. – На чём исполняешь? Чо за дудка-то у тебя?

– Альт-саксофон, – ответил я, останавливаясь в шаге от Борда.

– Альт-саксофон! – вкусно причмокнул тот губами и закашлялся тихим простуженным смехом. – А он чо больше: альт или саксофон?

– Сышь, Винс, – сказал я, подходя вплотную и глядя поверх аккуратного белёсого проборчика. – Вот мы играем и поём… а вы в нас стреляете. А мы опять поём… а вы опять… это всё джаз, салага. Так что… доброй ночи тебе… мистер Борд. Новое утро выйдет из тени, новое утро…

Винсент поднял ладонь, останавливая двинувшихся было наперерез громил, а затем неожиданно чисто и без фальши подсвистел незатейливому куплету, заливисто украсив концовку задорной завитушкой.

– Яйца у тебя, дудец, железные! – хрипло крикнул гангстер в сгорбленную спину уходящего в сереющий рассвет музыканта. – Прямо бычачьи!

Вскоре в глупой разборке с какой-то залётной шайкой Бешеный Винс был убит, и на его торжественных, достойных самого губернатора похоронах собрался едва ли не весь городок, и многие из музыкантов клуба, стараясь на смотреть на покойника, совершенно искренне выражали соболезнования мистеру и миссис Борд, и набранный с бору по сосенке оркестр, надувая щёки, играл и играл траурный марш, и обычно крикливые вороны, сбитые с толку непонятными звуками, носились над огромной толпой практически беззвучно, и мало-помалу всё возвратилось обратно на круги своя, и неизменно полный клуб, как и раньше, продолжал на разные лады петь жёсткий чикагский блюз и техасский свинг, джаз и джампинг-джайв, бибоп и рокабилли, и ещё многое-многое другое.

Будете проездом или по делу – заходите, не пожалеете. И не бойтесь – больше у нас не стреляют.

Почти.

=========

В качестве обложки использована фотография уважаемой Pemika Chedpiroon, взятая из открытого источника https://www.vecteezy.com/members/chedpemika240403.