Гулянка пела и плясала...

Учась заочно в институте, мы с сокурсниками снимали квартиру у Фёклы Егоровны. Квартира была двухкомнатной, на втором этаже, чистая, тёплая и уютная. Находилась в 10 минутах ходьбы от института. В одной комнате на широкой кровати располагалась хозяйка, а во второй стояли три кровати для нас. Фёкла Егоровна была довольно внушительных размеров, ростом под два метра, с огромными ручищами. Ходячий шкаф с руками и ногами. Курила «Беломор», сильно материлась и говорила басом. В спорах и разговорах с мужчинами вела себя властно. Суждения свои высказывала резко, конкретно и не терпящим возражений тоном. Если её благотворные слова не доходили до оппонента, то она брала этого мужичонка за шкирку и, приподняв на четверть от пола, начинала трясти. В крайнем случае, культурно матерясь, ставила его на пол и била кулаком в лоб. Одного удара хватало для подтверждения своей правоты.
 -  Заруби себе на носу: прав тот, у кого есть весомый и солидный аргумент, - показывая свой огромный кулак,  говорила она непонятливому собеседнику. С женщинами она обращалась мягче, по крайней мере, до мордобоя не доходило.
    Однажды в субботу к хозяйке пришли гости. Дочь Анжелика и её новый муж Стасик. Анжелика – не первой свежести красотка с хорошим прицепом – по словам матери. Стасик – бывалый бродяга, прошедший огни, воды и медные трубы. Вся верхняя часть туловища синяя от наколок, живого свободного места нет. За плечами три ходки, и, по словам тёщи, тюрьма до сих пор по нему горько плачет и надеется на долгожданную встречу.   Накрыли в зале круглый стол и уселись праздновать смотрины. После второй стопки Стасик начал
пальцы гнуть.
- Сморчок, закрой хлебало, - предупредила его тёща.
А ему всё нипочём, будто вовсе оглох.
- Закрой вяколку, - грозно зарычала Егоровна.
Но Стасик вошёл в раж и себя не контролировал.
Тёща молча встала, расправила плечи, поскрипела для убедительности зубами, подошла к зятю и, взяв за шиворот, молча вывела  его на балкон.
Следом послышалось «шмяк...» - этот глухой звук мог исходить только от падения чего-то ёмкого и тяжёлого. По звуку падения можно было предположить, что с балкона второго этажа выкинули мешок с гнилой картошкой.
Минут через пять Стасик вновь появился в квартире, войдя через дверь, и, как ни в чём не бывало, уселся за стол. Праздник продолжался своим чередом, с песнями, воплями, слезами и плясками. Тёща не любила противоречий, поэтому ещё раза два выкидывала Стасика с балкона.
…К середине июня все зачёты и экзамены были успешно сданы. Сессия закончилась. Перед отъездом по своим домам, решили с ребятами отметить сдачу сессии. Взяли пива, пару бутылок водки, закуски. Егоровна накрыла на стол. Вечер удался. Хорошо и душевно посидели, расслабились.
    Фёкла Егоровна начала рассказывать о себе. Работала она бригадиром штукатуров-маляров. В бригаде у неё было 12 женщин. Все работницы отменные, профессионалы высшего класса. Была среди них  Раиса, весёлая, разухабистая певунья-плясунья. В обед на большом стеллаже они выставляли всё, что принесли с собой. Обедали из общего котла, не разделяя на моё и твоё. Во время обеда делились своими бедами и радостями. Жили и трудились как одна большая семья, ничего не скрывая от своих товарок-подружек. Раиса жила в частном секторе в большом кругу родни. У них было принято  все праздники и дни рождения отмечать на широкую ногу, не скупясь, от всей души и чистого сердца. В понедельник, во время обеда она всегда рассказывала во всех подробностях, о прошедшей гулянке.
     Как обычно,  уселись за хорошо накрытый стол. Выпивки было море. В магазине водку, называемую казёнкой, никогда не брали. Дорого, да и голова после неё сильно болит. Всегда обходились своей самогонкой, которую ставили всегда на пшенице. Несколько мужиков из родни работали на элеваторе, где и выписывали её по дешёвке  для домашних кур, гусей и уток. Только к ним она попадала уже после того, как отгуляет свои ценные качества во фляге с брагой. Отбродившую пшеницу вываливали курам, уткам, гусям, Наклевавшись отбродившего зерна, птицы начинали вести себя не совсем адекватно. Наблюдать за ними - одна умора. Петух не может догнать ни одной курицы, а если и догонит,  то не может на неё забраться – падает, барахтается, не может встать. Вся птица ходит, выписывая кругаля. Вместе с ними валяются, дрыгая ножками и крылышками, прилетевшие поклевать на халяву местные воробьи, вороны, сороки.
       Гулянка заладилась знатная. Выпили по третьей, запели песни. После двух песен Гришка решил сплясать цыганочку. Яшка- гармонист растянул меха, полилась залихватская музыка. Гришка, распушив усы и выпятив впалую грудь, пошёл по кругу, выплясывая коленца. Два притопа – три прихлопа - характерная особенность танца цыганочки в постоянном нарастании темпа.
Начало медленное, широкое, а окончание быстрое, страстное, стремительное. На третьем и четвёртом круге Гришка отбивал чечётку по-  молодецки лихо, с задором, с коленцами профессионального танцора. Время от времени выкрикивая Яшке не то просьбу, не то приказ:
- Не гони… не загоняй…придержи коней…
Но Яков вошёл в азарт и на Гришку не обращал внимания.
После чечётки Гришка пошёл круг в присядку.
- Не загоняй… не загоняй, - громче прежнего закричал Гришка.
Потом сорвался и, подскочив к Якову, у которого меха на гармони были растянуты, со всей силы кулаком ударил по меху. От такого сильного удара мех гармошки провалился внутрь. Инструмент начал шипеть и свистеть.
- Ты что натворил, танцор хренов? Ты же инструмент сломал, изуродовал.
- А я тебя предупреждал, чтоб ты не загонял. Сам виноват, - оправдывался Гришка.
Они сцепились вроде драться, но их тут же разняли.
- Ладно, чего обижаться. Не в первый раз. Гармошку отремонтируем. Нашли о чём горевать, - загудели бабы.
Гулянка пела и плясала, но уже под тра-ля-ля.
Однажды в понедельник бригада села обедать. Долгое время сидели молча, обедали.
- Раиса, а ты что молчишь, не рассказываешь, как погуляли?  - спросила Егоровна.
- А что рассказывать, погуляли плохо, даже вспомнить не о чём.
- А что так?
- Да вот так. Напились да разошлись…