Закон бумеранга

В деревню, в отпуск приехал Лёха Бычок – так его кликали. Фамилия у него была Бычков. Огромного роста, морда красная, как будто только что вышел из парилки, глаза белёсые навыкат. До этого он здесь работал участковым, но потом у него что-то не заладилось на службе, со всеми поругался, послал всех подальше, уволился и уехал на Сахалин ловить рыбу. У него там шуряк работал капитаном рыболовецкого сейнера.
    Отметить свой приезд он решил со своими друзьями детства – Сашкой Казбеком и Толей Лаптем. Они пошли в конец улицы на своё излюбленное место. За Федькиным забором была небольшая полянка, закуток, обросший лопухами, где они и устраивали свои пьяные посиделки. По дороге к ним навязался Гена Блукал.
- Ребята, можно я с вами посижу? Пить не буду. Одному просто скучно. Душа скрежёт, чего-то просит, а чего, понять пока не могу.
- Щас, гранёный стакан накатишь,  голова и прояснится, и душе твоей облегчение будет, - сказал Лёха, перекидывая рюкзак, наполненный водкой и закуской, с одного плеча на другое.
- Слушай, Гена, вот подсолнух тянется к солнышку, а банный лист нет. Полагаю, что ты явно не подсолнух.
- Ладно умничать, - оборвал Казбека Толя Лапоть.
- Не жадничайте, всем хватит с избытком, - прервал перепалку Лёха.
Рядом с этой поляной лежала огромная куча берёзовых чурок,  ещё не колотых на поленья. Вот с этой кучи они и взяли по чурке, чтоб было удобнее сидеть.
    Выпили за встречу. Лёха начал рассказывать свои байки. Что-что, а соврать и приукрасить он всегда был горазд ещё со школы. Только успевай слушать и запоминать. Он  и сейчас начал рассказывал, как служил на подводной лодке мичманом. Их лодка прошла подо льдами Северного полюса. По завершении этого секретного плавания их встречал сам Л. И. Брежнев и лично ему крепко жал руку. Но здесь  Казбек  развенчал все его фантазии:
- Ты что мелешь, Лёха?  Мы же вместе с тобой в стройбате служили. За самоволку нас ещё чуть в дисбат не отправили. Хорошо, что была весна и праздновали 100 летие В. И. Ленина. Партийное руководство части не пошло на то, чтобы портить статистику. Нам определили 30 суток гарнизонной гауптвахты. Оттуда мы и на дембель отправились.
- Казбек, ну что ты за человек? Вечно со своим языком лезешь куда ни попадя. Ведь так всё хорошо получилось, а из-за тебя, ни хрена не получилось.
- Я за правду,- настаивал Казбек.
 - Кому она нужна, твоя правда? – зло спросил Лёха.
- Врать нужно меньше, а лучше вообще не врать,- стоял на своём Казбек.
После второй стопки Гена Блукал, свернувшись калачиком, заснул. Время от времени с его стороны доносилось невнятное бормотание.
- С душой своей разговаривает, видно, нашёл недосягаемый консенсус, - заметил Толя Лапоть.
Они ещё посидели минут сорок, не забывая опрокидывать стопки. У Казбека в голове заголосили гуси. Он начал вести себя немного странно. Нервно перебирал руками, вертел головой в разные стороны, присматривался к чему-то неведомому. Видно, гуси в его голове требовали смену деятельности. Что-то стало скучновато, подавай веселье…
- Пойду отолью, - сказал Лёха, вставая с берёзовой чурки. Он отошёл к забору шагов на десять.
- А ты сможешь с одного удара вырубить?- спросил Казбек у Лаптя.
- Кого, Лёху? – переспросил Лапоть. Здесь же, без доли сомнения утвердительно ответил:
- Раз плюнуть.
Это прозвучало так убедительно, будто он работал штатным вышибалой в одном занюханном борделе, из которого постоянно выкидывал пьяных, разбушевавшихся бродяг.
- Спорим?
- Спорим!
Вопрос на что спорим, являлся наивным и неуместным, поэтому отсутствовал.
Подошёл Лёха. Довольный и улыбающийся. Окинул взглядом своих друзей. Лапоть встал, плюнул в ладони, растёр и сжав кулаки направился к Лёхе, который стоял улыбаясь и не понимая происходящего. Он, думая, что это какая-то шутка, смотрел на Лаптя таким взглядом, каким смотрит взрослый человек на малое, несуразное дитя детсадовского возраста. Лёха был на голову выше Лаптя, да и в плечах, в полтора раза шире. Ни о каком подвохе со стороны друзей ему и в голову не могло прийти. Толя подошёл поближе к Лёхе, перебирая в голове варианты, в какое место ударить, чтобы с одного удара сбить его с ног. «Если в челюсть – может увернуться. В грудь – тоже не вариант, устоит.». И, здесь его осенило, есть один беспроигрышный вариант. Резким движением снизу вверх, со всей своей мощью, он ударил его между ног по его драгоценным колокольчикам. То, что началось потом, очень трудно описать словами.
Схватившись обеими руками за свои бубенчики, Лёха заревел, как раненый медведь. Рёв был таким мощным, неиссякающим и всё поглощающим, что вороны, сороки и воробьи, сидевшие на проводах, мигом улетели, как ветром сдуло. Собака, пробегавшая мимо, поджав хвост, метнулась в другую сторону. Куры, копошившиеся в придорожной пыли, наперегонки побежали к своим калиткам, лишь молодой петух, взлетев на плетень, начал кукарекать, извещая народ о наступающем конце Света.
      С чувством непревзойденного победителя Лапоть вальяжно уселся на своё место.
- Ну что, удостоверился? Любого одной левой уделаю,- сказал он, повернувшись к Казбеку, но тот ответить не успел.
От нестерпимой боли Лёха, скорчившись, присел на корточки. Глядя из подлобья на Лаптя  глазами, наливающимися злобой и ненавистью, жаждой справедливого возмездия за свою поруганную щедрость и доброту, в мгновение ока, со скоростью пули,  выпущенной из дробовика,  Лёха сорвался с места и подскочил к Лаптю. Схватив одной рукой за шиворот, а другой за ремень со стороны спины, он с лёгкостью поднял его вверх и начал трясти, как соломенное чучело, приготовленное к уничтожению   
-Лёха, друг, отпусти, я не виноват, я хотел просто пошутить, думал, что тебе это понравится, и мы вместе посмеёмся, - истошно кричал Лапоть, дрыгая в воздухе руками и ногами.
- Убью…- ревел Лёха направляясь к луже, которая находилась метрах в десяти от того места, где они сидели. Эта лужа не замерзала даже зимой в лютые морозы. Сколько раз её пытались засыпать. Возили и землю, и песок, и гравий, но всё куда-то исчезало, а лужа как была, так и осталась. Бросив Лаптя в эту лужу, он начал его топтать, не давая ему ни малейшего шанса выбраться наружу. Казбек, наблюдая за происходящим, понял,  что если он не вмешается – быть беде. Он его просто затопчет, утопит в этой луже. Мысленно рассчитав траекторию, Казбек с разбега бьёт головой в пузо Лёхи. Оба падают в разные стороны. Не дав Лёхе подняться, Казбек набрасывается на него. Некоторое время они барахтаются в этой грязи. Улучив момент, Лапоть выбирается из лужи и, быстро перебирая руками и ногами, на четвереньках спешит к рядом стоящей тракторной тележке, пытаясь спрятаться за колесом. Казбек с Лёхой выбрались на сушу, продолжая бороться с переменным успехом. Без смеха на них нельзя было смотреть. С головы до ног  были в грязи, но сдаваться никто не собирался. Оба устали, да и водка давала о себе знать. Лёха кое-как поднялся, тяжело дыша, в это время Казбек ещё раз бьёт его головой в живот. Оба падают на Федькины ворота. Подгнившие столбы, на которых держались ворота, вместе с ними заваливаются в ограду. Не выдержав такой наглости, огромный Федькин пёс начинает рваться с цепи, оглашая округу злобным лаем. Хорошо, что Феди не было дома, он был в отъезде. Иначе эта катавасия не закончилась бы до утра.
       Солнце давно село за горизонт. Начинало темнеть. Мелкими перебежками вдоль забора на полусогнутых ногах,  Лапоть начал пробираться к своему дому, который находился через три дома от Федькиной усадьбы. Калитка была закрыта на щеколду изнутри. Потихоньку постучав, он начал звать свою жену:
- Лена…Лена…открой, - дрожащим, негромким голосом он начал звать свою жену
- Кто там царапается? Толи нет дома, он на работе.
- Лена…дура, открой, это же я, твой муж Толя…
- Я же сказала, что Толи нет дома, он на работе. Сейчас возьму дрын да отхайдокаю, мало не покажется. Открыв калитку, она окинула взглядом стучавшегося.
- Лена, ты что, мужа не признаёшь?
- Нет, его нет дома.
- Да это же я…Толя…муж твой…
Она с ужасом и удивлением смотрела на него. Её здравый мозг отказывался признавать в увиденном грязном чучеле своего мужа-красавца.
- Боже мой, ты где это так извозился?
- Ходил за грибами, да в топь попал, еле выбрался, - ответил он.
Хорошо, что вода в бане была ещё тёплая. Чуть ли не до утра она его отшкрябывала и приводила в порядок.
Услышав неистовый лай собаки, грохот от упавших ворот, вышла Федькина жена Ирина.
- Вот удальцы, вот молодцы. Новые ворота сломали. Хозяину некогда  их в порядок привести, а здесь и работнички нашлись.
- Э, погодь, - возмутился Казбек, - Какие новые? Столбы-то здесь давно сгнили.
- Но они же стояли и вас не трогали. Если завтра не поставите на место, пишу на вас заяву, а урядник определит вас на 15 суток. Лады?
- Лады, лады, - заверил её Лёха. Завтра с утра всё исправим, будут как новые.
- Даже лучше, - добавил Казбек.
- Слушай, а что мы с тобой кулаками джигитуем? Видно, хорошо я треснулся об эти ворота. Сразу вспомнил одну историю. Пошли выпьем, да я тебе расскажу… Я в то время был совсем молодой, только после армии, кровь горячая, ноги не давали покоя голове. Определил меня Степан, директор совхоза, механиком по доильным аппаратам на летнем стане в Лужках. Сам знаешь, скотины было много, около пяти тысяч голов. Совхоз был передовым. Славился по всей области. Вокруг совхоза летних станов было пять или шесть. Да что я тебе рассказываю, ты и сам всё прекрасно помнишь.
В первый день я приехал с доярками на стан. Доярки доили, я следил за аппаратами. Они были новыми, работали хорошо, без сбоев. После дойки доярки поехали в деревню, а я решил остаться, осмотреться, сходить на озерцо, подёргать карасиков. Пригоны все были пусты. Коров пастухи угнали на пастбища. Несколько в стороне к огромному вкопанному столбу был привязан бык с кольцом в носу. Увесистая цепь тянулась от кольца к столбу. К  нему же был прибит небольшой щиток из тонких дощечек, на котором масляной краской было написано:
                БЫК БЫНЯ
                КОРОВИЙ ЛЮБОВНИК
                БЛИЗКО НЕ ПОДХОДИТЬ
                ОПРИХОДУЕТ
             Это послание меня заинтересовало. Видно кто-то из молодых пастухов-юмористов сочинил эту надпись. Быня был невероятно огромных размеров. Он спокойно лежал, мерно работая челюстями, пережёвывая свою жвачку. На небольшом расстоянии я оглядел его со всех сторон. Он был великолепен. Просто красавец. Более всего меня заинтересовали его яйца, которые лежали у него между ног. Представляешь, сантиметров 50 в длину и в ширину – руками не обхватишь, как два здоровенных баклажана. Я взял прутик и легонько похлестал по одному. В ответ – никакой реакции, он даже ухом не повёл.
        - Да ты чо, - подумал я и немного попинал по второму яйцу. В ответ -  опять тишина.  Во, даёт…Осмелев и обнаглев, я взял здоровенную палку и со всей силы ударил по яйцам…Что потом началось…Не дай Бог, если кому во сне приснится. Он мгновенно вскочил. Глаза налились кровью. Раздался оглушительный рёв, сравнимый по мощности с пароходным гудком, с той лишь разницей, что в гудке не чувствуется ощущение той нестерпимой физической боли, от которой невозможно ни укрыться, ни спрятаться, она раздирает тебя изнутри. Со всей своей мощью и ненавистью он кинулся в мою сторону, ревя и разбрызгивая пену, клочьями спадающую с его губ. Если бы не цепь и не кольцо в носу, которые сдерживали его, он бы меня разорвал и растоптал, как Тузик надутую грелку. Да там и бежать-то особо было некуда. Метрах в ста стояла ветхая сараюшка, которую он раскидал бы в одно мгновение. Чтоб не испытывать судьбу, я пошёл на озеро ловить карасиков. На второй день мне захотелось посмотреть на быка. Интересно, как он себя чувствует? Быня лежал на прежнем месте. Я медленно начал приближаться к нему. Увидев меня, он резво вскочил на ноги. Начал громко реветь, мотать головой с попыткой освободиться от кольца, а передними копытами копать землю с такой силой, что большие ошмётки земли разлетались в разные стороны.
- Смотри-ка, сразу узнал, - подумал я и быстро удалился.
- В таких случаях у животных память феноменальная, он тебя запомнил на всю жизнь. Если где-либо встретит, то вряд ли у тебя будет шанс остаться живым, - высказал своё мнение Казбек. Они выпили по стопке, потом ещё…
- Когда ты меня боднул в живот и мы вместе завалились на ворота, я, видно, здорово ударился о них. В моей голове что-то перемкнуло, она стала ясная, как чистое, безоблачное небо. Всё. Эврика. Пазл сложился. Меня осенило воспоминание о быке, которому я ударил дрыном по яйцам. В это мгновение я физически ощутил, что стал во сто крат мудрее. Сработал один из законов мироздания. Закон бумеранга, который гласит о том, что зло, порождённое тобой, к тебе вернётся непременно. Оно ко мне и вернулось, а ты с Лаптем вообще ни при чём. Вы не виновны. В природе всё гениально и просто. Что посеешь - то и пожнёшь. Сотворишь зло – оно к тебе же и вернётся. Сотворишь добро – добро и получишь. Напрасно надеяться на то, что зло, сотворённое тобой, к тебе не вернётся, где-
нибудь заблукает, заблудится. Нет. Не заблукает и не заблудится. К тебе же и вернётся. В природе сбоев и ошибок не случается. Если по каким-либо причинам человек не успевает ответить за свои гадости, то эта ответственность переходит на детей. О чём и говорит пословица: «Родители едят виноград, а у детей оскомина». Вот такие, брат, дела…
- Нужно срочно обмыть этот закон бумеранга,- предложил Казбек. - Если честно сказать, я о нём впервые слышу.
- Это не важно, - уверенно сказал Лёха, - знаешь ты об этом законе или вообще никогда не слышал. Он работает сам по себе, хочешь ты этого или нет.  Так же, как закон всемирного тяготения. Если подбросить камень, то он не полетит в облака, а упадёт на землю, потому что она, как магнит, всё к себе притягивает.
Они выпили по стопке. Крякнули. Зажевали хлебом и свежим огурцом, посыпанным солью.
- Значит, прежде, чем делать гадость, нужно её испытать на себе, - выразил умную мысль Казбек.
- Конечно, - согласился Лёха. - Вот сейчас разве я стал бы трогать быка? Да ни в коем разе.
- Сытый голодного не разумеет, - задумчиво произнёс Казбек, - а для того чтобы разуметь, нужно самому испытать, это чувство голода.
- Ну что, давай допиваем да по домам. Нам ещё Гену тащить. Не бросать же его, а вдруг дождь пойдёт.
       Они допили бутылку, занюхали краюхой хлеба. Подняли Гену, который был вообще никакой и, чертыхаясь, потащили. С горем пополам доволоклись-таки до хаты. Зашли в прихожую, жена с дочерью Леной находились на кухне. Увидев отца, Лена выскочила на встречу.
- Ура…папа…папа пришёл, - радостно закричала она.
Гена, как ни в чём ни бывало, взял её на руки, поцеловал и два раза подкинул вверх. Казбек и Леха опешили от удивления.
 - Дык ты что, трезвый что ли? - с удивлением спросил Лёха
- Конечно, трезвый, просто хотел удостовериться – уважаете меня или нет.
- Удостоверился?
- Да.
- Вот если бы не дочка, я бы тебе хорошую печать поставил на ухо, чтоб ты знал, что мы своих не бросаем, - треся сжатую печать в виде огромного кулака,  проговорил Лёха.