Распределение

   
            Марина-  врач-педиатр, молодой специалист, приехала в небольшой северный городок по распределению. В советское время всех выпускников ВУЗов «распределяли» по рабочим местам, где они должны были отработать три года.

            Выпускники медицинских институтов тоже направлялись на отработку, туда, где требовались врачи. В больших городских больницах врачей хватало, а вот деревни и захолустные городки постоянно испытывали кадровый голод.  Место распределения зависело и от оценок в дипломе, и от везения, и ещё много от чего, в итоге называемое судьбой.

          «Кто в Алжир, кто в Индигирку, ну а кто и прямо в дырку, всё равно мы стали докторами», -так пелось в студенческой песне про распределение.
 Не поехать по месту назначения было нельзя- разыскивали с милицией и водворяли «на место», как говорится - «нравится-не нравится - три года отрабатывай». Зато не надо было заботиться о своём трудоустройстве, мало того, молодых специалистов руководство предприятий обязано было обеспечить не только рабочим местом, но и жильём. А также выдать «подъёмные» - деньги, на которые вполне можно было дотянуть до первой зарплаты.

         Марина приехала весной, когда яблони и груши отцветали, туманы над рекой плыли, а сирень и черемуха благоухали так, что перехватывало дыхание.
         Широкими и прямыми улицами городок был расчерчен вдоль и поперёк, как шахматная доска. «Прям как в Алма-Ате», - подумалось тогда Марине. В детстве она побывала в этом городе, а, как известно, детские впечатления оставляют в памяти яркий след, вот и Алма-Ата стала для Марины эталоном - образцом. Правда, местные дома были, в основном, одно- и двухэтажными. Но улицы - на удивление - широкими, просторными, «алма-атинскими».

     Улицы утопали в зелени - для затерянного посреди тайги городка это было вполне логично. Кроме тополей, пренепременных соучастников озеленения времён коммунистических субботников, немало встречалось на улицах и более благородных представителей местной флоры – берёз, лип, сосен и лиственниц, много было рябины и калины.

           Когда по весне этот «зелёный наряд отчизны» начинал дружно цвести и пахнуть, городок превращался в райский уголок. Грязи не наблюдалось даже после проливных дождей, вся влага мгновенно впитывалась песчаной почвой, так что улицы после дождя становились только чище.

        В общем, Марина была очарована местом своего назначения. Правда, вид самой линейной больнички водников, где ей предстояло отрабатывать свои три года, несколько обескуражил. Одноэтажный деревянный дом барачного типа. Ни сверкающих стерильных операционных, ни современных лабораторий. Даже горячей воды – и то нет!
- Что здесь можно лечить, кроме ОРЗ?! –  недоумевала тогда Марина.
Как выяснилось позже- много чего, а, вернее, всё, чем болеют люди.
   
          Это были последние годы «развитОго социализма». Полки магазинов — продуктовых и промтоварных – были тогда совершенно пустыми, царил дефицит всего. Крупа и макароны, масло сливочное и масло растительное, сахар, «мясопродукты», водка, сигареты продавались только по талонам. На один талон полагалось определенное количество чего-либо (в граммах, литрах, штуках). Талоны эти выдавались трудящимся по месту работы. Но даже и по талонам товары в магазинах можно было купить не всегда, а только, если укараулишь, когда их «выбросят» (так почему-то назывался завоз товаров).

– В магазине выбросили растительное масло, – разносился слух среди трудящихся масс, и люди, срываясь с мест, моментально выстраивались в бесконечные очереди. Но не факт, что всем в очереди удавалось стать обладателем «выброшенного» товара.

– Товар заканчивается, очередь не занимайте, - кричит продавец жаждущей толпе. Наступал кульминационный момент, ведь неизвестно, когда именно закончится этот вожделенный товар. И горе тому, перед чьим носом это всё-таки случалось, ведь счастье (в виде двух пачек сливочного или одного литра разливного подсолнечного масла, или бутылки водки «горбачевки» или...да что там, счастье могло принять самые неожиданные формы) было так близко!

        По месту работы можно было записаться и на промтовары (одежду, мебель, бытовую технику, транспортные средства), но только при условии членства в профсоюзе. Марину быстро «вступили» в профсоюз и записали в очередь на зимнюю норковую шапку-формовку, на зимние сапоги, на кроссовки, а также на письменный стол, мягкую мебель, «стенку», телевизор, пылесос, магнитофон, мотоцикл и автомобиль.

         В очереди стояли все сотрудники больницы, и в первых рядах, соответственно, были те, у кого больше стаж. Товары откуда-то «появлялись» несколько раз в год, обычно перед советскими праздниками, в очень ограниченных количествах. Поэтому, чтобы купить машину или мотоцикл, стенку или телевизор, ждать приходилось не годами – десятилетиями. Так как Марина не планировала оставаться в этой богом забытой глубинке дольше положенного «срока», то и ничего из вышеперечисленных благ ей не светило.

– Ты всё равно записывайся, – убеждала её коллега, Наталья Анатольевна, терапевт, тоже прибывшая по распределению, но на год раньше, и уже успевшая выскочить замуж за местного капитана, – чем черт не шутит, вдруг повезет, из старух кто - нить от чего-нить откажется, и на тебе – сапоги или мафон! Или, наоборот, не повезёт – застрянешь тут на всю жизнь. Так хоть с музыкой будешь!
– Типун тебе на язык, – думала Марина, но в очередь записалась. И на календарном листочке за восьмое августа тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года написала список всех ожидаемых благ: зимняя норковая шапка-формовка, зимние сапоги, кроссовки, письменный стол, мягкая мебель, «стенка», телевизор, пылесос, магнитофон, мотоцикл, автомобиль.
- Для чего пишу? Для смеха! - сама себя спросила и сама же себе ответила Марина. Потом глянула на дату – 08.08.88. Ну да, одни восьмерки, бесконечность какая-то! Точно ведь-  курам на смех написала. Жди теперь. До бесконечности.

          Пациентов летом в больнице резко убывало. Речники, составляющие основную массу обслуживаемого населения, отправлялись в навигацию («В дальние плавания», - шутила Наталья Анатольевна). «Некогда нам по больницам шлындать», – сетовали местные бабульки Марине.

Других забот хватало у людей в это время- огороды, заготовка всего подряд на зиму: сена для скота, веников для бани, и, конечно, даров леса- грибов, ягод, кедровых шишек.

         Марина удивлялась малочисленности амбулаторных приёмов и полупустым больничным палатам. Она ведь приехала за «бесценным опытом», который ей был необходим для дальнейшего обучения в ординатуре. После ординатуры Марина мечтала работать на кафедре пропедевтики внутренних болезней.
      - Поезжай, поработай практическим врачом, будешь потом студентам вещать: «Когда я работала в маленькой больничке на Севере, был у меня такой случай…». Студенты такое ценят. Без практики- то какой из тебя преподаватель? – так напутствовал Марину её научный руководитель перед отъездом «по распределению».
  А какой тут опыт, если на приём приходят полтора землекопа и стационар полупустой?

         – Ничо-ничо, погоди, как выкопают бабуси-дедуси картоху, насолят грибов, капусты наквасят, и дружными рядами, прям строем пойдут на приём, лечить свои хондрозы, бронхиты, гипертонии. А зимой у них это вообще чуть ли не единственное культурное мероприятие будет, вот посмотришь! Некоторые пенсионеры прям как на работу будут к нам ходить всю зиму. Ещё речники вернутся по окончании навигации, весело будет так, что на дом карты стационарные придётся забирать и дописывать - успокаивала Марину «бывалая» Наталья.

          Лето пролетело, как и положено лету-  мгновенно. За осенью, которая в тот первый год показалась Марине до неприличия золотой и роскошной, как всегда внезапно наступила зима. Закончилась навигация, вернулись в поселок речники. Как и обещала Наталья Анатольевна, работы стало невпроворот. Марина допоздна пропадала в больнице, домой уходила затемно.

          В один из вечеров вызвался её проводить, давно заприметивший нового молодого специалиста молодой капитан «дальнего плавания», да так хорошо проводил, что через пять лет бегало у них по дому трое хорошеньких пацанчиков.

         И понеслась жизнь Марины стремглав. Развалился Советский Союз, развалился речной флот страны, спился, потеряв работу, её капитан. А Марина лечила людей. И ничего-то из списка на листе календаря от 08.08.1988 года Марине профком так и не выделил, потому что тоже развалился.

       «Когда я работала в маленькой больничке на Севере, был у меня такой случай…», - так начинала свои лекции Марина Ивановна, профессор кафедры пропедевтики внутренних болезней.  Студенты слушали её, затаив дыхание. Очень уж много интересного рассказывала им Марина Ивановна, щедро делясь своим бесценным богатым опытом-  не только профессиональным, но и жизненным. Студенты такое ценят.