Одуванчиковый блицкриг

Иван Иваныч, потомственный интеллигент, по совместительству уездный врач с усиками, тростью и неизменной манишкой, вышел в сад, дабы, так сказать, проникнуться весенним духом. Ах, весна! Пора любви, надежд и… чихания. Ибо аллергия у Ивана Иваныча была такая, что впору было ставить памятник.
Солнце, нагло заглядывающее прямо в глаза, словно специально решило подразнить страдальца. Иван Иваныч, прищурившись, достал из кармана клетчатого пиджака платок, размером с небольшую скатерть, и шумно высморкался. Звук был такой, будто в трубе прорвало. Птицы в испуге замолчали
Он, как истинный эстет,воспитанный на Пушкине и Тютчеве, Никанорове, попытался возвыситься над мерзким насморком и узреть прекрасное в набухающих почках. Но вместо этого узрел кота Ваську, нахально развалившегося на самой живописной клумбе, предназначенной для будущих георгинов. "Васька! Негодяй!" - воскликнул Иван Иваныч, но Васька лишь лениво приоткрыл один глаз и продолжил греться на солнышке, словно он и есть главное украшение сада.
Далее взгляд Ивана Иваныча упал на скворечник, который он с таким энтузиазмом смастерил прошлой осенью. Скворечник, конечно, был кривоват, одна стенка чуть перекошена, крыша слегка съехала набок, зато с душой. И вот, его гордость, его произведение искусства, болталось на ветру, абсолютно пустующее. "Не оценили!" - горестно вздохнул Иван Иваныч, представив себе, как скворцы, презрительно фыркая (хотя, надо признать, скворцы физически не способны фыркать), выбирают себе более фешенебельные апартаменты в соседнем саду, с колоннами, лепниной и видом на пруд.
В довершение всего, налетел порыв ветра, сорвав с головы Ивана Иваныча соломенную шляпу и унеся её прямиком в лужу. "Ну вот, теперь еще и шляпа!" - обреченно пробормотал он, глядя на плавающую в грязной воде шляпу, словно на символ всех своих весенних разочарований. И, чихнув в последний раз, на сей раз не громогласно, а как;то устало, по;стариковски, — Иван Иваныч решил, что весна, конечно, дело хорошее, но лучше ее наблюдать из окна, попивая горячий чай с лимоном. Так оно, знаете ли, и безопаснее, и поэтичнее. Можно будет любоваться пробуждающейся природой сквозь стекло, как зритель в театре, не рискуя стать жертвой её буйного темперамента.
Иван Иваныч, превозмогая вселенскую печаль, решительно двинулся к дому. Но тут, словно сама судьба решила подкинуть дровишек в костер его весенней хандры, он заметил… одуванчики! Нет, не трогательные желтые солнышки, а наглую, расползающуюся по всему газону армию захватчиков. "Вот чего еще не хватало!" - прошипел он, представляя себя генералом, ведущим неравный бой с этими желтомордыми диверсантами.
В голове Ивана Иваныча созрел коварный план. Раз уж весна так недружелюбна, он объявит ей войну! Вернется в дом, вооружится садовым инвентарем (лопатой как мечом, а лейкой как щитом) и даст бой этой аллергенной, скворечно-игнорирующей и шляпо-уносящей вакханалии! И пусть дрожит этот Васька на клумбе, пусть трепещут одуванчики, а скворцы пусть потом локти кусают, увидев, какой дворец он для них отгрохает!
С этой мыслью в глазах Ивана Иваныча зажегся огонь. Он, потомственный интеллигент, сейчас покажет этой весне, кто в доме хозяин! Забыв про чихание и мокрую шляпу, он, словно юный богатырь, ринулся к дверям, предвкушая эпическую битву за свой сад. Весна, трепещи! Иван Иваныч идет!
И, кто знает, возможно, именно в этот момент, где-то в соседнем саду, скворцы, до этого момента не проявлявшие ни малейшего интереса к строительству жилья, почувствовали внезапную тягу к прекрасному и начали подыскивать себе архитектора с безумным огоньком в глазах. А Васька, почувствовав неладное, покинул насиженную клумбу и отправился на поиски более безопасного места для принятия солнечных ванн. Ведь, как известно, против потомственных интеллигентов, воодушевленных идеей, даже коты бессильны.
Дверь распахнулась, словно врата ада, выпуская на волю не дьявола, а разъяренного Ивана Иваныча. В руках его красовалась лопата, блестящая в лучах заходящего солнца, словно меч Экскалибур в руках короля Артура. Лейка повисла на плече, как верный щит, готовый отразить любые весенние капризы.
Первый удар был нанесен по самому центру одуванчиковой армии! Земля взметнулась в воздух, обнажая корни врага. Иван Иваныч, словно берсерк, крушил и выкорчевывал, приговаривая под нос про аллергенную сущность и скворечную неблагодарность. Одуванчики трепетали, их желтые головы склонялись в мольбе о пощаде, но Иван Иваныч был неумолим.
Тем временем, в соседнем саду, скворцы, вдохновленные невиданной доселе решимостью, сбились в стайку и принялись обсуждать проекты будущих дворцов. Архитектор с безумным огоньком в глазах им был просто необходим! А Васька, уже добравшийся до безопасного места под кустом роз, с ужасом наблюдал за битвой, развернувшейся на соседнем участке.
Весна явно недооценила противника. Она думала, что справится с обычным интеллигентом, но столкнулась с настоящим воином, готовым сражаться за свой сад до последней травинки. Лейка пришла в ход следом, обрушивая потоки воды на особо злостные очаги сопротивления. Иван Иваныч, кряхтя и отдуваясь, чувствовал себя не просто садовником, а настоящим полководцем, усмиряющим бунт природы. Его манишка давно промокла, усики растрепались, а соломенная шляпа, кое-как водруженная обратно на голову, грозила снова улететь в лужу, но это уже не имело значения. Он был в бою! Он был непобедим!
Лейка пришла в ход следом, обрушивая потоки воды на особо злостные очаги сопротивления. Иван Иваныч, кряхтя и отдуваясь, чувствовал себя не просто садовником, а настоящим полководцем, усмиряющим бунт природы. Его манишка давно промокла, усики растрепались, а соломенная шляпа, кое-как водруженная обратно на голову, грозила снова улететь в лужу, но это уже не имело значения. Он был в бою! Он был непобедим!
Битва продолжалась до самой темноты. Когда последние лучи солнца скрылись за горизонтом, Иван Иваныч, пошатываясь от усталости, окинул взглядом поле брани. Газон, конечно, выглядел потрепанным, но ни одного одуванчика не осталось! Победа! С тяжелым вздохом он воткнул лопату в землю и, волоча лейку за собой, направился к дому.
Утром его ждал сюрприз. Прямо перед крыльцом, на специально расчищенном месте, стоял… скворечник! Да, тот самый, кривоватый, но с душой. А вокруг него, щебеча и перекликаясь, кружила целая стая скворцов, явно оценивающих обновленное жилье. Иван Иваныч не верил своим глазам. Весна сдалась! Весна признала его власть!
И, знаете что? Аллергия как рукой сняло. Наверное, испугалась. Иван Иваныч улыбнулся, поправил манишку и, как истинный победитель, отправился пить чай с лимоном, наблюдая за своими новыми жильцами. Ведь весна, она такая – если ей показать, кто в доме хозяин, она еще и союзником стать может!
И вот, когда Иван Иваныч, слегка прихрамывая от вчерашних ратных трудов, вышел на крыльцо с чашкой благоухающего чая, перед ним развернулась картина, достойная кисти самого взыскательного художника.
Скворечник, вчера ещё казавшийся кривоватым и нелепым, в лучах утреннего солнца предстал вдруг как образец садовой архитектуры — пусть не по строгим канонам, но с душой, с темпераментом, с тем самым *русским размахом*, который иной раз превосходит академическую выверенность. Скворцы, словно нанятые по случаю торжественного открытия, устраивали в воздухе настоящий балет: то взмывали вверх, то падали вниз, то кружились вокруг нового жилища, будто проверяя его на прочность и удобство.
Иван Иваныч пригубил чай, и в этот миг ему показалось, что даже одуванчики, вчерашние враги, сегодня смотрят на него с немым уважением. «Ах, если бы вы знали, — мысленно обратился он к ним, — сколь велика сила человеческого упорства! Один день — и от вашего войска ни следа. Один взгляд — и скворцы уже танцуют. Одна решимость — и весна склоняет голову».
Тут из;за куста роз осторожно высунулся Васька. Глаза его были круглы, как две монетки, а хвост подрагивал в нерешительности. «Ну что, кошачье величество? — усмехнулся Иван Иваныч. — Видал, как надо отстаивать свои владения? Не то что валяться на клумбах да греться на солнышке…» Васька, будто поняв упрёк, сделал два шага вперёд, потом остановился, потом всё же подошёл и, мурлыкнув что;то невнятное, улегся у крыльца, явно давая понять: «Я с тобой. Но без фанатизма».
А весна… О, весна теперь вела себя как провинившаяся гимназистка: притихла, посветлела, разве что не краснела от смущения. Солнце светило мягко, без вчерашней наглости; ветерок ласкал лицо, а не срывал шляпу; даже воздух, казалось, стал чище и слаще, будто извинялся за вчерашние проказы.
«Вот так;то, — подумал Иван Иваныч, допивая чай. — Не в силе Бог, а в правде. И не в лопате, а в решимости». Он поправил манишку, пригладил усики и, глядя на скворцов, уже вовсю обживающих скворечник, произнёс вслух:
— Ну что ж, господа пернатые, добро пожаловать. Только прошу: без капризов. А не то… — он многозначительно покосился на лопату, прислонённую к крыльцу, — …у меня ещё лейка в запасе. Скворцы зачирикали в ответ, будто смеясь, а Васька зажмурился и потянулся — видимо, решил, что раз хозяин в хорошем настроении, то и ему можно расслабиться.
И стало вдруг ясно: весна не сдалась — она переродилась. Из капризной, насмешливой, чуть ли не враждебной она превратилась в ласковую, благодарную, почти родственную. Ведь когда человек берёт дело в свои руки, даже природа склоняет голову и говорит: «Ну что ж, ты победил. Будем дружить».
А Иван Иваныч, довольный, вернулся в дом — не как побеждённый, не как страдальц от аллергии, а как полководец, завершивший славную кампанию. И пусть завтра снова появятся одуванчики, пусть ветер опять сорвёт шляпу, пусть Васька вновь оккупирует клумбу — теперь он знал: стоит лишь взять в руки лопату (или чашку чая), и всё встанет на свои места. Ведь весна — она как жизнь: если не бояться чихать, не пасовать перед трудностями и не терять чувства юмора, то и она ответит тебе улыбкой. А иногда — даже скворечником. Васька, будто услышав эту мысль, приоткрыл один глаз, зевнул во всю кошачью пасть и снова погрузился в блаженную дрёму. «Нет уж, — решил Иван Иваныч, — пусть пока отдыхает. В конце концов, даже полководцу нужен адъютант, который не слишком усердствует». Он поднялся, потянулся, вдохнул полной грудью свежий воздух — и вдруг понял: всё это, вся эта весна, этот сад, эти птицы и даже этот ленивый кот — всё это и есть счастье. Не громкое, не показное, а тихое, домашнее, с запахом свежескошенной травы и ароматом чая с лимоном.
«Что ж, — сказал он вслух, обращаясь то ли к небу, то ли к скворечнику, то ли к самому себе, — будем жить. И воевать, если надо. И дружить, если можно. А главное — не забывать про чай». С этим лёгким, почти философским настроением он отправился в дом — не как победитель, а как человек, нашедший гармонию с весной, с садом и с самим собой. Ведь, как известно, истинная победа — это не разгром врага, а умение превратить его в друга. А уж если удалось подружиться с весной — значит, жизнь удалась!
Прошло три дня — и сад Ивана Иваныча преобразился. Скворечник, словно признанный мэтр среди птичьих хором, возвышался в центре владений, а вокруг него кипела жизнь: скворцы то и дело сновали туда;сюда, то ли репетируя хоровое пение, то ли устраивая архитектурные инспекции. Васька, окончательно смирившись с новой реальностью, занял пост у крыльца — не столько сторож, сколько почётный наблюдатель.
А одуванчики… О, одуванчики не сдались без боя! Из скрытых резервных позиций они начали выдвигать авангардные отряды — робкие жёлтые головки проклевывались то тут, то там, будто разведчики, проверяющие бдительность противника.
— Ага! — воскликнул Иван Иваныч, заметив первого нарушителя. — Думаете, я не вижу ваших манёвров? Не на того напали!
Он вооружился не лопатой — нет, это было бы слишком прямолинейно, — а маленькой садовой лопаткой, которую торжественно назвал «шпагой для точечных ударов». С этим изящным инструментом в руках он приступил к операции «Антиодуванчик;2».Каждое обнаруженное растение подвергалось тщательному допросу с пристрастием:
— Ну что, герой, решил бросить мне вызов? Знаешь, кто я? Я — Иван Иваныч, победитель скворечной пустоты и укротитель весеннего ветра! Одуванчики молчали. Они всегда молчали. В этом была их коварная сила. Тем временем Васька, наблюдая за этим спектаклем, изрёк протяжное «мя;а;ау», которое можно было перевести как: «Если тебе так нравится копаться в земле, мог бы заодно и мышиную нору найти. Для разнообразия».
— Не отвлекай! — отмахнулся Иван Иваныч. — Это не копание, это — стратегическая операция!
К полудню он одержал семь малых побед и уже готовился провозгласить себя «Маршалом газонных рубежей», как вдруг…Из;за забора донёсся знакомый голос:
— Иван Иваныч! Вы что, опять воюете?
Это была Марья Петровна, соседка, с корзиной свежих огурцов.
— Воюю? — удивился Иван Иваныч. — Нет, что вы! Я… провожу профилактические мероприятия.
— Профилактические? — Марья Петровна подняла бровь. — А почему тогда у вас на шляпе лист одуванчика? Иван Иваныч коснулся головы и обнаружил, что действительно украсил себя вражеским знаменем.
— Это… тактический манёвр! — нашёлся он. — Демонстрация силы.
Марья Петровна рассмеялась:
— Знаете, Иван Иваныч, я вот подумала: а может, не воевать с ними, а… договориться?
— Договориться?! С одуванчиками?! — он чуть не выронил шпагу;лопатку. — Это же враги! Аллергены! Захватчики!
— А может, они просто хотят жить? — мягко заметила Марья Петровна. — Вот я огурцы выращиваю — и никому не мешаю. А одуванчики… они ведь и лекарствами бывают, и мёдом для пчёл. Иван Иваныч задумался. Одуванчики смотрели на него с невинной улыбкой. Васька зевнул, явно поддерживая идею перемирия. Даже скворцы притихли, ожидая его решения.
— Ладно, — наконец произнёс он. — Пусть будет перемирие. Но с условиями!
Он торжественно объявил:одуванчики обязуются расти только в отведённых местах (у забора, за кустами, в дальнем углу); не распространяться на клумбы с георгинами; Не провоцировать аллергию (последнее условие было самым туманным, но звучал внушительно).
Марья Петровна одобрительно кивнула:
— Вот это по;человечески.
Вечером Иван Иваныч сидел на крыльце с чашкой чая, наблюдая, как солнце золотит верхушки деревьев. Скворцы пели, Васька дремал, а одуванчики, словно приняв условия, скромно цвели у забора — не как захватчики, а как мирные соседи.«Может, и в жизни так? — подумал он. — Не всегда надо воевать. Иногда достаточно сказать: „Давайте жить дружно“. Хотя, конечно, шпага;лопатка пусть пока останется под рукой. На всякий случай». И, допив чай, он отправился спать с чувством, что сегодняшний день — это не поражение и не победа, а что;то гораздо лучше: мудрый компромисс.