Абсурд во имя богоборчества

Храм, пропахший ладаном и страхом, еще хранил отголоски молитв. Лица прихожан, бледные, как зимний снег, хранили печать смирения и надежды. Но вдруг, словно гром среди ясного неба, распахнулись двери, и в святилище ворвались чекисты, словно черные вороны, предвещающие беду. На веревке, как символ попрания веры, они вели козла, жалкого и испуганного.

"Ну что, поп, договорился с богом?" - прогремел голос одного из чекистов, словно удар хлыста. "Все еще дуришь народ своими сказками? А ну, крести животное, или встретишься со своим богом лично!" Батюшка, старый и изможденный, но с огнем веры в глазах, не дрогнул. Он видел и не такое. "Позвольте, товарищи, - произнес он, - я с козлом сначала переговорю".

Чекисты, удивленные такой наглостью, переглянулись, но согласились. Батюшка наклонился к козлу, шептал ему что-то на ухо, гладил его шерсть. Козел, казалось, понимал всю серьезность момента, блеял в ответ с тревогой. Минуты тянулись, как вечность.

Наконец, чекист не выдержал: "Ну что, поп, что тебе козел сказал?". Батюшка выпрямился, взгляд его был полон твердости. "Посоветовался, товарищи. Козел сказал, что креститься не будет. Боится, что тогда его в комсомол не примут!". В храме повисла тишина, в которой отчетливо слышалось лишь блеяние козла, ставшего невольным символом абсурда эпохи.


Чекисты опешили. Один, помоложе, смущенно откашлялся: «Это еще почему его в комсомол не возьмут?»

Батюшка вздохнул, поправил на голове поношенную скуфью и с видом человека, измученного бестолковостью собеседников, пояснил: «А потому, товарищи, что комсомол – организация передовая, борется с мракобесием и суевериями. Как же козлу, принявшему крещение, в рядах строителей светлого будущего состоять? Он же сразу запятнает себя религиозным дурманом, станет объектом насмешек и, чего доброго, исключат из рядов. Нельзя же так подставлять животное, у него вся жизнь впереди!»

В храме повисла тишина, лишь козел продолжал невозмутимо жевать обрывок газеты, найденный, видимо, на паперти. Чекисты переглянулись. Видно было, что логика батюшки их озадачила. Главный, с квадратным лицом и маузером на боку, пробурчал: «Ну, знаешь… Ты тут нам голову не морочь! Мы тебе задание дали, выполняй!»

Батюшка развел руками: «Да я бы рад, товарищи, рад! Но ведь козел же против! Как я могу его волю нарушить? У нас, знаете ли, свобода совести! Даже у козлов!» Он обвел взглядом притихших прихожан и добавил с тонкой усмешкой: «И вообще, товарищи, а не провокация ли это? Может, вы специально козла подсылаете, чтобы меня скомпрометировать? Я человек маленький, но богобоязненный. Не поддаюсь на провокации!»

Чекисты, почесав затылки, перекинулись несколькими фразами. Лицо главного стало багровым. «Ладно, поп, – рявкнул он, – живи пока! Но смотри у меня! Козла мы забираем. Нам самим он в хозяйстве пригодится, а то вдруг этот поп нас обманывает и это никакой не козел, а замаскированный кулак!» С этими словами они вывели козла из храма, оставив прихожан в недоумении и тихом восторге. Батюшка же, отер со лба пот и, обратившись к пастве, прошептал: «Вот видите, братия и сестры, а вы боялись! Главное – с умом подходить к делу! И козла, конечно, жалко… Но что поделать, времена такие».