4. Нюансы чувств. Страницы из дневника. 1979 год

27 апреля 1979.

    Я суеверный человек, но мы, кажется, все-таки идем на вылазку, на праздники: Оля с Павлом и я с Германом. У нас великолепные ребята: они все приготовили, закупили, сложили рюкзаки. А мы с Олей работаем.
    Только одно плохо - мама заболела. Простуда. Нехорошо это. Я буду неспокойна. Мне их так жалко, моих родителей. Я дотянула до последнего дня, чтобы сказать им о вылазке. Для них это катастрофа - дочь уходит на 4 дня, неизвестно куда, неизвестно с кем, спать в палатке на земле и т.д. Они здесь без меня спать не будут. А папа боится и за другое: чтобы я не вышла там "замуж". Милые мои! Мне уже не шестнадцать лет.  И потом - нам так мало дано жить, мы не знаем, сколько нам отпущено времени, что пройти мимо Германа мне нельзя! Вот где будет моя ошибка, которую я себе не смогу простить.

     Мне очень жалко оставлять их одних. Я буду все время волноваться. Чувствую себя виноватой, но мне не хочется оправдываться. А им страшно за меня. Но мы все равно идем. Молодость бесстрашна.
     Господи, боже! Дай моим родным сил, здоровья, долгих хороших дней! Унеси их тревоги, заботы, боли! Береги их друг для друга и для меня!  Спаси, сохрани и помилуй! Ах, я не умею молиться. Нас не учили.

3 мая 1979.

    Май пришел! Май прекрасный, как я тебе рада! Сколько волнений, сколько жажды жить и любить! Вот теперь я чувствую настоящую весну. Она обворожительна!
    Я уже в городе. Как ощутима весна во всем! Здесь женщины уже ходят в летних платьях и на босу ногу - непривычно видеть это. Им самим непривычно, даже неловко. Они чувствуют себя совершенно раздетыми и смотрят вопросительно на других. Сегодня очень тепло, как летом. Уже забытое нами тепло. Еще так недавно лежал снег. На Пасху я была в зимнем пальто, а через неделю я уже бегаю босиком и загораю. Вообще, люди консервативны в смене одежды, когда идет смена сезонов. Я сама в этом консерватор. Но сейчас, видя, как много женщин ходит в шелковых платьях с короткими рукавами, как легко люди сбрасывают с себя теплую одежду, я перестаю быть консерватором.

    Да, я опять в городе, дома. Всё хорошее быстро кончается. Господи, дай мне силы жить дальше привычной, обычной жизнью, хотя бы без тоски! Тоска началась с того момента, когда мы складывали палатки, рюкзаки, убирали за собой, пели отходную, которая не пелась.
    Как все-таки интересно: вот мы шли на вылазку, впереди у нас было четыре неизвестных дня, незаполненных, пустых, как чистый лист бумаги. Постепенно выписывались строчки, ставились запятые и восклицательные знаки, открывались абзацы, заполнялся каждый день, и получался рассказ о жизни. А теперь это уже всё БЫЛО...
    Очень надеюсь на фотографии. Это память! Ведь мы там с Германом! Когда Павел фотографировал нас за трапезой, я неизменно произносила:"День первый. День второй. День третий. День последний." Трапеза у нас была отменная! Наши мальчики своими спинами обеспечили всем нам сытное житье. Мы жарили шашлыки, запекали картошку, делали овощные салаты, пили сладкий чай из котелка. Всё было здорово! Днем мы гуляли, загорали, если было жарко. Герман играл на гитаре. Мы слушали, пели, пили, курили, говорили "за жизнь".

    Самое главное и интересное мероприятие - это ужин, вечерний костер. Мы готовились к нему тщательно, как будто делали великое дело. И начиналась жизнь необыкновенная. Как красив костер! Огонь обхватывает дрова, словно обнимая их, ласкаясь. Глаз нельзя оторвать от этого зрелища. Греется чай в котелке. Мы сидим на бревне. На газете - наш стол, скатерть-самобранка. Всё вкусно! Голос и гитара. Мы ладно пели с Германом. А кругом ночь, тишина и ни души! Вверху слегка качаются сосны, и звезды смотрят на нас. И поет-заливается соловей, радуясь себе, ночи, жизни и нам. Может, это и есть то, что зовется счастьем?

    Удивительно, что мы обжились здесь в один день. Место сразу стало нашим. Палатки стоят хорошо,как будто они всегда здесь стояли. Палатка - наш дом! На веревке - полотенца, на сучках деревьев - наши куртки. Около палаток обувь, сумки с продуктами, посуда, гитара и никаких лесных зверей. Всё было хорошо и удобно.
    Да, была тяжела дорога. Мы прошли 10 километров. Обувь меня подвела(я туристка неопытная), растерла ноги через полчаса. Держалась на терпении и нервах, на взглядах и поцелуях Германа, на надежде на скорый привал. Но мозоли пройдут, и усталость пройдет, но останутся в памяти три счастливых весенних дня в лесу. Я буду помнить высокие старые сосны и милые сиреневые цветы под ними - самсончики. Я запомню пруд, переходящий в полуболото, в котором красуются, хороводят ослепительно белые березы. Я запомню крутой спуск к реке и водоросли в воде. И тот зеленый островок-лужок со свежей первой травой, с крохотными желтыми лютиками. Мы на этом лужке фотографировались.

    Какие же мы счастливые, что у нас есть глаза! Я вижу, я живу! Я запомню молоденькие березки, нежно сияющие на солнце своими белыми стволами и мелкими листиками, похожими на пух. Не могу налюбоваться. Как мне легко и естественно быть в единении с природой! Я, конечно, запомню ночные костры и темные, свежие, безветренные ночи, в объятиях моего любимого...
    У меня сегодня целый день шумят сосны в голове...

   "Главное - не надо утрачивать поэзии жизни..." Это написал Иван Пущин, на 14-м году каторги.


Продолжение следует