Воскресный обед на четыре персоны. Глава 13. Заклю

Спустя полтора года, в одно из   августовских воскресений я лепила в кухне пельмени.
Это давно стало традицией выходного дня - готовить большой воскресный обед с блюдом, которое любят все.
На плите стоял накрытый бумагой лимонный бисквит только что вынутый из духовки.
Окно было настежь распахнуто - я чутко прислушивалась к звукам со двора, безошибочно различая в какофонии дворового гама голоса своих мальчишек.
Внезапно на пороге кухни возник Можаев.
Наверное, если б в мою кухню зашел папа римский, я бы удивилась меньше.
-Здорово, лапа! - пробасил Мишка, опуская на пол  пакет из супермаркета, в котором традиционно звякнула бутылка. - Картина Репина «Не ждали!» Так я расцениваю твой растерянный взгляд? Ну, встречай, подруга!
Его физиономия расплылась в широчайшей улыбке.
- Здравствуй, Миша! Я и правда, удивилась очень…Ты так давно не появлялся тут…Какими судьбами?
-Какими, какими… Да все не складывалось заехать, уж извиняй! Давненько не бывал, это правда! Зато теперь весь ваш! Вот, выбрался, нагрянул, по обыкновению…Ты не рада мне, что ли?
-Я рада, Миш, - честно сказала я. - Правда, рада! Но вот, обнять тебя не могу - руки в тесте…Ты садись.
-Да, вижу! Опять пирог со смородиной?
-Нет, Миш. Пельмени к обеду.
-Пельмени к обеду? - Мишка блаженно потянулся и плюхнулся на табурет  напротив меня. - Ммм… какие изыски! Обед званый, что ли, судя по количеству? Или на год вперед запасаешь? Кстати, чего у тебя входная дверь открыта?
-Так надо.
-Странно… Надо, чтобы дверь была открыта? Да ты кого-то ждешь, что ли?
-Жду, Миш.
-Кого это? - неприятно удивился Мишка, оглянувшись в сторону входной двери.
- Детей с улицы. Они гуляют, а дверь всегда приоткрыта, чтоб ключи им с собой не давать. Потерять могут.
-Каких детей, Лапина? Ты о чем?
-Моих, Миш, моих детей.
-Бред какой-то! - сказал Мишка и отъехал вместе с табуреткой от стола, чтоб внимательней на меня взглянуть. - Откуда ты их надыбала?
-Почему надыбала? Бог дал.
-Ты шутишь, что ли? Не пойму! Ты замуж вышла?
-Ммм, нет.
-Что - нет?  Нет - не шутишь? Или нет - не вышла?
-Это долго объяснять, Миш…
-Та-ак… Когда ж ты успела?
- Да вот, успела. Ты как - то слишком надолго пропадаешь.
-Ничего не понимаю! Загадками говоришь! - вконец раздражился Мишка. - Ты толком объясни! Я  - не Шерлок Холмс, загадки разгадывать не умею!
-Разве я обязана что-то объяснять человеку, которого вижу раз в несколько лет? Даже, если он мне не чужой!
Мишка пристально прищурился на меня, что-то напряженно соображая: - И сколько ж у тебя детей?
- Пока двое.
-Пока? Значит, и третий намечается?
-Намечается, Миш.
-И кто ж это - девочки, мальчики?
-Мальчики.
-А сколько старшему? - подозрительно спросил Мишка.
- В сентябре во второй класс пойдет. Выдохни. Ты ни при чем. А младшему седьмой год.
Мишка покрутил головой и поерзал на табуретке, потом вскинул на меня колючие, словно лезвия бритвы, глаза: -А может ты врешь, Лапина, а? Чтоб меня подразнить? Больно мне сделать?
-Зачем мне врать? Говорю, как есть. И больно делать я не хочу ни тебе, ни кому-то другому. И без того в жизни много боли.
- Другой, значит…Ну, ведь дети-то не твои! Чьи дети?! Откуда они взялись, говори! В прошлую нашу встречу и речи про детей не было!
-Чужих детей не бывает, Миш. Они мои. Так жизнь распорядилась.
- Смотрю я на тебя, Лапина и думаю - ты малахольная или, напротив, во много раз хитрей всех прочих баб, вместе взятых?
- Думай обо мне, как хочешь. Я тебя ни в чем не обманывала и ты мне по-прежнему, близок. Я тебе это при прошлой нашей встрече сказала.
- Вот я и думаю над теми твоими словами, что ты мне тогда сказала - то есть, полжизни верность хранила, а потом вдруг - раз! Ой, ну бабы!
- Не вдруг.
-Значит, с глаз долой -  и поминай, как звали?
- Я ведь тебе сказала, что, если ты вернешься - мой дом для тебя всегда открыт. Ты друг детства и навсегда близкий мне человек. Ничего не изменилось.
В эту секунду в дверях возникли мои сорванцы и стали с порога кричать: -Надя! Водички!
Я с трудом вылезла из-за стола и потянулась за чашками. Мишка с изумлением уставился на мой живот.
Я налила детям воды и вышла в коридор, Мишка съежился на табуретке и поджал под себя ноги, враз растеряв свою уверенность и громогласность.
Напоив жаждущих и прикрыв за ними дверь, я с чашками в руках вернулась в кухню.
Мишка все еще рассматривал меня с изумлением.
-Да-а, -протянул он, продолжая оборванный разговор и скользя по мне взглядом, - это не моих рук дело…Впрочем, руки-то тут особо не причем.
-Ты голодный? - спросила я у Мишки, чтобы сменить тему. - Могу накормить тебя, пока народ не пришел с улицы. Потом будет некогда, буду их кормить.
-Не надо. Ты меня уже накормила досыта. Курить у тебя можно?
- Не стоит. Дети в доме.
- Ладно, это подождет. А он кто? Этот твой?
- Он - отец моей дочери. И мальчишек моих тоже.
- Дочь, значит, ждете?
Я улыбнулась и снова втиснулась к недолепленным пельменям напротив Мишки: -Да, уже известно, что девочка. Мы дочку хотели.
В кухне повисла тишина.
В этой тишине я ясно услышала, как Равиль требует у брата вернуть гироскутер, который они вечно не могут поделить и улыбнулась своим мыслям.
-А он молодец, твой мужик! - напомнил о себе Мишка. - Нашел дурочку и взял в оборот вместе со своим выводком, а она и рада стараться - пирогами да пельменями!
- Обидеть меня хочешь? Не стоило ради этого приезжать. Поверь, не стоило.
- Ну, ладно! Я все понял. Сейчас уйду.
- Можешь оставаться с нами обедать. Места хватит всем. Я, как всегда, рада тебя видеть!
- Не надо мне твоих милостей. Время сиротства прошло! Не пропаду.
- Ты один сейчас, что ли?
- Тебе теперь какая разница - один я или нет?
- Мне этого не хотелось бы.
- Не хотелось бы? Да неужто? Тебя, что ж,  устраивали встречи раз в год?
- В полгода. Раз в полгода. Впрочем, невелика разница.
- Так... Ну, и как же вы все тут умещаетесь? На одном диване! Четверо, я так понял? И еще прибавление будет!
- Соседняя квартира тоже наша.
-Ишь ты-ы! Во-он, какие дела! Пожалуй, не дура ты, ой, не дура…Я-то тебя недооценил!
- Что теперь говорить об этом? Дура я или хитрее всех, другом я быть тебе не перестану. Вот и весь сказ. Хочешь - правда, оставайся! С семьей тебя познакомлю. Хочешь, уезжай. Захочешь заглянуть - милости прошу. Только позвони вначале, чем ехать зазря. Все ж, дети в доме - нет уже прежней свободы.
- Не к этому ли ты так стремилась?
- Любая женщина к этому рано или поздно стремится. У меня, как видишь, получился отложенный старт.
- Зато сразу все гамузом - муж, жилплощадь, детей куча… Рада, небось? А мамаша  их  где?
- Умерла. Пожалуйста, не будем  об этом. В таком тоне тем более.
Мишка шумно, как паровоз вздохнул и поднялся с табуретки: -Ну, не будем, так не будем! Как дочку назвать решила?
- Как бабушку  - Верой.
- Хорошее имя! Только косы ей не отращивай, чтоб мужики не велись.
-Это мне в качестве пожелания?
- В качестве напутствия. Я ж тебе, как-никак, друг детства.
- И взрослости тоже.
- Ага. Только я, вишь, опять опоздал! Словно всю жизнь гнался за поездом - и даже в последний вагон не попал. Мне остается только пойти и удавиться на твоей косе!
-С ума сошел? Что ты такое говоришь?
- А что? Это у меня наследственное!
-Ты бы хоть память матери пожалел…Разве о такой доле для тебя она мечтала?
Мишка повернулся ко мне спиной, оглянулся на знакомую ему по прошлым встречам кухоньку: - Ладно, Лапина! Не читай мне морали! Обниматься не будем. Пока! Поехал я.
И зашагал в прихожую без оглядки.
-Ты сумку забыл! - крикнула я из-за стола.
Мишка не ответил и не возвратился за сумкой.

Продолжая сидеть в кухне, я слышала, как взвыл за стенкой лифт, опускавший Мишку вниз.
Я поднялась из-за стола и подошла к клетке с попугаем, поменяла ему воду в поилке и подсыпала зерен.
Гоша радостно запрыгал на жердочке и мелодично засвистел.
Лифт, сделав короткую остановку внизу, снова заработал, загудел, поднимая кабину и остановился  на нашем же этаже.
Я подумала - не Мишка ли вернулся забрать сумку?

Незапертая дверь отворилась и в кухню вошел Раис.
-Привет, - поздоровался он. - Ну, как ты тут? Стряпаешь? Устала, небось?
- Да нет, с чего бы? Пельмени, вот, леплю! Дело привычное. Привет.
Раис подошел поближе и прижался к моей спине: -Мальчишки домой идти не хотят! Говорят - еще гулять будем… Ты ж не против? А я сейчас руки вымою и помогу тебе!
-Пусть гуляют, погода - то хорошая…
-Ну, да. Ты как себя чувствуешь? Сама-то не хочешь выйти, пройтись? А то пошли! Подышим.
- Не хочу. Нормально я себя чувствую, хорошо.
-А плачешь чего тогда?
-Потому, что люблю тебя. Очень.
-Вон оно, что... А  я тебя. Очень! Только давай не будем плакать.  Зачем же слезы, если все в порядке?
Раис легонько повернул меня лицом к себе и ладонью коснулся моей щеки, стирая влагу.
-Просто тебе, наверно, до этих пор не приходилось видеть женщин, что плачут от счастья.
-Это верно, не приходилось… Ладно, тогда другое дело! Тогда я согласен на слезы! У нас с тобой на это счастье еще очень много лет впереди, правда?
-Конечно. Тебе виднее. Ты мужчина. Счастье и благополучие женщины всегда в руках мужчины.
Мы еще немного постояли у окна и вдвоем вернулись к столу лепить пельмени: чувства чувствами, а воскресный обед никто не отменял.