Константин. Шестая часть

Константин, наконец, нашёл выход из леса. Правда, отходить далеко не спешил: боялся. Он пошёл вдоль высоких деревьев, решив, что идти с совой – настоящей!! – в руках по деревне будет... мягко говоря: странновато. Народ в этих краях суеверный. А птицы… их ни то, что не любят – боятся. Откуда это поверье пошло Константин не знал. Кажется, так просто… принято? Давным-давно – возможно, даже не на этих землях – кто-то решил, что птица – нечистая сила. Но ведь так думали и про кошек, собак и, в принципе, любой другой скот! Так почему сейчас почти в каждом доме по скотине, а к птицам до сих пор такое отношение? И, раз уж на то пошло, отчего никого не смущают курицы да петухи? Между прочим, тоже птицы! Константин это знал точно: часто листал справочники. Так почему бы народу не отбросить в сторону глупые суеверия? Потому что они идиоты… - ответил сам себе. Он продолжил держать путь в сторону церкви то и дело оборачиваясь – встретить кого-то совершенно не хотелось. И хотя если такое случится, Константин бы обязательно отстоял честь больной совы, но всё-таки, вступать в споры сегодня было бы не лучшим решением. Тем более, после того, как он лишил народ службы. Размышления об этом натолкнули на следующую мысль: а что, если в лес его отправил сам Бог? Это звучало… логично. Логично и, что немало важно, правильно. Именно так и было! Бог выбрал Костю – он решил, что именно этот человек станет тем, кто положит конец глупым суевериям! Именно на Константина легла важная для всего сущего миссия: объяснить глупцам, что птица – не враг! Бог наслал на него морок, отправил в лес, и его руками – руками священника – спас сову от неминуемой гибели. Это настоящее чудо! А не чудо ли то, как Косте было хорошо в лесу? Когда мысли его очистились, а тело словно парило в воздухе? Без доли сомнений – на такое способен лишь господь Бог! На лице его появилась улыбка, сердце трепетало от осознания собственной важности. Константин в последнее время был сам не свой… и вот, нашлось логичное тому объяснение: его подготавливали! Купаясь в собственных идеях, как купаются в пруду летней жаркой ночью, он не заметил, как прижал сову к груди близко-близко. Она была такой тёплой, мягкой… это ощущалось даже через куртку. Он вдруг остановился, чтобы опять осмотреть новую подругу. Или друга?

- Какая красавица… - вздохнул он, - А ты… какого пола?

Он вытянул сову вперёд, и попробовал разглядеть.

- У…

Сова не шевелилась, но внимательно следила за спасителем. Константин долго всматривался в нижнюю часть совы, но так и не выяснил половую принадлежность существа. До чего же интересная!

- Но ты ведь… сова? То есть… женский род…

- У-у…

- Пока я тебя выхаживаю, я буду звать тебя…

Придумать имя он не успел. Услышал знакомые голоса откуда-то со стороны деревни. Сердце его сжалось от страха, виски от волнения запылали адским - или божьим? - пламенем. Он прижал сову к себе, и, не вдумываясь, расстегнул куртку, чтобы попробовать её спрятать.

- У-у-у!! У!!

- Прости, милая… Наверное, я задел крыло. Потерпи. Это ненадолго! Надеюсь, мы их минуем...

Он двинулся вперёд, но прошёл немного. Замер, чтобы прислушаться.

- Я… дети… не… кто ещё… де… ОН это! это ОН! Я… в лесу!

Голос бывшей учительницы он узнал бы из тысячи. Выбросив мысли о миссии, он рванул в сторону церкви со скоростью дикого оленя. Какие бы планы не были у Бога на Константина, в данный момент миссия его была мелкой: добежать до дома до того, как там объявятся они!
...Сова под курткой сидела спокойно. Тело её было мягче любой подушки, тепло согревало. Константин не был уверен, что – если не успеет – Тамара не заметит странную выпуклость в районе груди, потому шёл так быстро, как только мог. Может, стоило перейти на бег, но… было ощущение, что бег куда заметнее торопливой ходьбы. Наконец, он увидел родную церковь.
 - Здесь мы будем жить! – он запнулся, - То есть… тут я живу, а тебя буду выхаживать. А потом ты полетишь домой. Или… - он махнул рукой, и ускорил шаг.
Константин поднялся на холм  и зашёл на территорию церкви. Дом был так близко! Однако в тот момент, когда он почти коснулся двери, услышал:
 - Батюшка! Батюшка!! Где же ты был?!
Чёрт бы тебя побрал, старая ты маразматичка… - подумал он, услышав Тамарин зов. На секунду остановился, не зная, что делать дальше. Следом услышал и второй голос:
 - Константин, постойте! Мы вас искали всё утро!
 И эта здесь… Костя почти обернулся к ним, и даже попробовал нацепить беззаботную улыбку, но…
 - У…
Кажется, сове не было дела до проблем священника. Он не сможет обмануть этих дур, если сова будет подавать голос! Он почувствовал, как сердце забилось быстрее, и сделал то, чего от себя никогда не ожидал. Он… убежал.
 - Батюшка!! – от удивления Тамара споткнулась, и чуть не упала, - Что… Что вы.. Эй!
Марья успела поймать спутницу, хотя и сама была не в меньшем шоке. Может, она бы даже подумала, что это ей чудится. Всегда спокойный собранный и, главное, дружелюбный священник дёрнулся, и вихрем побежал в сторону церкви, словно какой-то воришка! Бежал он так быстро, как люди его возраста не бегают. Снег из-под ботинок рассыпался пылью, одна рука неестественно крутилась, а вторая была прижата к груди. Марья и Тамара побежали за ним. Зачем? И сами не понимали – это было схоже с инстинктом. Если от вас убегают, значит… нужно догнать. Запыхавшись, Марья прокричала:
 - Постойте! Мы хотим просто спросить!
К удивлению лекаря бойкая старуха вырвалась вперёд. Она без умолка кричала Константину в след, и очевидно собиралась его не только поймать, но и наказать за непослушание. Дверь церкви хлопнула раньше, чем Тамара успела его схватить. Хлопок тот стал отрезвляющим – Марья выдохнула, на секунду ускорилась, и схватила Тамару за плечо.
 - Стойте!
 - А? – Тома остановилась, тяжело дыша, - Он… это он…
 - Подождите. Отдышитесь…
Слушаясь, Тамара опёрлась руками о колени, глядя себе под ноги. Марья поправила шапку, и сказала:
 - Это… было странно. Что с ним?
 - Его… зама… заманили… - она никак не могла отдышаться, - Но… душа его не так черна… не смог убить… мы… можем… его можно спасти! Он же… свя…
 - Не продолжайте… я поняла. Значит, демон его заманил, но душу забрать не смог, и-и? Отпустил?
 - Д-да… но… ненадолго.
 - И что вы предлагаете делать?
 - Брать церковь штурмом. – она разогнула спину, - Идём.
 - Но, Тамара! – Марья опять схватила старуху за руку, - Очевидно, что видеть нас он не хочет… давайте вернёмся позже. Или… может, он сам захочет поговорить.
 - Ага. Как же! Не захочет. А что, если когда мы вернёмся, уже поздно будет?
 - Да ну… куда он опять денется? Думаю, он просто занят был… Может, в деревне нашей умер кто, а он отпевал?
На удивление, но этот вариант Тамара понравился, - Ну… такое возможно…
 - Ну вот! Только вернулся, службу пропустил из-за этого, а тут мы… негоже!
 - «Негоже» вести себя так! Как бы то ни было, но проверить надо. Так что… идём.
Они пошли.
Тамара и Марья не успели дойти до порога – дверь распахнулась. На улицу вышел Константин внимательно осматривая прихожанок.
 - Здравствуйте. Тамара, Марья… - он скользнул по обеим взглядом и вздёрнул подбородок, - Вы… что-то хотели?
 - Вы, батюшка, смеётесь над нами, верно?! – возмутилась Тома.
 - Константин, вы… простите, но вы сегодня ведёте себя странно. – объяснила Марья, - Утром не было службы… где вы были?
 - Марья! – он всплеснул руками, - Я ведь всех предупредил!
 - Ч-что?
  - А?
Женщины переглянулись. Константин показательно покачал головой, и сказал:
 - Ох, боже… Неужто Гелечка не передала?
 - Что она должна была передать?
 - Как же? Она даже не сказала, что была у меня до рассвета?!
 - Сказала! – буркнула Тамара.
 - Она не совсем… м-м… «сказала»… Мы сами её спросили. После того, как поняли, что службы не будет, мы с Тамарой заметили, что и Ангелины не было. А как же? Ангелина служб не пропускает! В общем… мы предположили, что, возможно, вы у неё пропадаете. Пошли в дом Ангелины, и… она сказала, что была у вас утром, а вы… были грубы.
 - Ох, дитя… - Константин покачал головой, - Не стоило её отпускать… но я не смог удержать девочку!
Тамара прищурилась, - О чём это вы говорите?
 - В общем, как дело было… - он посмотрел на Марью, и обратился к ней:
 - Думаю, вы уже знаете, где мы ночью с Томой пропадали?
 - Да-да. Крест искали…
 - Верно. Я когда домой  вернулся, дела свои закончил, так и почувствовал, что там – в лесу – простыл… думал пересплю, и лучше станет, но… утром совсем плохим был. Решил записку оставить, да, на дверь её присобачить. Мол, «служба переносится», «я заболел». Я планировал утром ранним в лес сходить, да можжевельник собрать. Вы же, Марья, как лекарь знаете, что можжевельник-то от хвори?
 - Антибактериальный. Да… - подтвердила она.
 - Ну, вот… Плохо мне утром было… не хотел я народ наш заразить своими соплями. Решил собрать можжевельника, да отвар себе сделать. Хотел перенести службу на пару часов. Как записку писать сел, так и стук в дверь услышал. Вышел, а там Ангелинушка. Глазки бегали, руками косу всё теребила. Я спросил её, мол, что случилось? А она что-то неясное пробормотала… То на крик срывалась, то шептала. Так мы с ней долгие минуты стояли. А потом…
 - Что?! – Тамара подалась вперёд.
 - Ангелина сорвалась, да убежала! А я… я весь больной, на нервах… в общем, так записку написать вам не успел. Побежал за ней, да, из вида упустил. В итоге, решил времени не терять, и сразу можжевельника набрать. В лес пошёл. Набрал, и вот, только вернулся.
Тамара сузила глаза, - Вот оно что! А я-то… ох! – она порывисто обняла Константина, - Я уже себе надумала. Думала, вас спасать надо! А ОН на Гелю нашу… но, как же? Чистая девочка! За мамой ухаживает, дитя своё любит! Вот уж точно: чужая душа – потёмки!
 - Подождите… - голос Марьи стал холоднее, - Вы же сказали, что Ангелина должна была нам передать, что службы не будет? Как бы она передала?
Константин слегка покраснел, - Но я ведь ей об этом сказал… сообщил, что перенесу службу. Я ей сказал, что мне нужно дописать записку, а она в ответ мне: «Не надо! Я сама народу передам!».
 - Но потом она, как вы сказали, «убежала». Как бы передала?
Он вздохнул, - Хотя она и мать, но… всё-таки, ещё сама ребёнок. А дети что? Они такие… как сказать? Эмоциональные! Набегалась бы, да успокоилась. Я в этом уверен был. Никогда меня раньше не подставляла.
 - И вы… всё это время можжевельник собирали?
 - Ну, да… говорю же: дурно мне.
Тамара и Марья переглянулись. Лекарь спросила:
 - Отчего вы, батюшка, ко мне не пришли? Знаете же, что у меня лекарства имеются! Из можжевельника и масла есть, и отвары, и сбор целый от простуд! Я бы вам подобрала, и не пришлось бы так долго в лесу мёрзнуть.
 - Стал бы я тебя отвлекать? У тебя и своих дел хватает…
 - Но раньше отвлекали…
Тамара слегка склонила голову, - И раньше вы, батюшка, в любом состоянии службы вели!
 - Раньше я моложе был. Теперь тяжелее мне подобное при болезни… - он раскашлялся.
 - Почему вы убежали от нас? – спросила Марья.
 - Как же? Заразить не хотел…
 - А теперь?
 - А я уж можжевельник принял! – объяснил он.
 - Так быстро? И сварить успели? – Марья глянула ему за спину, - Кажется, вы печь не топили… как сварили?
 - А я его варить не стал – так принял! И… помогло. Я принял, мне лучше стало, и вот, к вам вышел.
Марья поджала губы, - Ясно… простите за беспокойство. – она посмотрела на Тамару.
 - Том? Нам, думаю, пора?
Но Тома уходить не спешила, - Значит, можжевельника набрали? А мне дадите? А-то после нашей ночной вылазки мне тоже нехорошо…
 - Мм… да. Но попозже.
 - Почему не сейчас? Мне сейчас надо.
 - Сейчас мне… мне стоит полежать ещё немного. Вы вечером приходите – на вечернюю службу – я вам и дам немного…
 - Так давайте я зайду, и сама возьму?
 - Не надо! Там… вы можете заболеть только сильнее. У Марьи спросите! Я там заразой надышал.
 - Но как же вы службу планировали перенести? Кстати, когда она начнётся?
 - Я же вам объяснил… Я утром совсем дурной был – соображал плохо! Оттого и Ангелину упустил, о записке забыл, не подумал, что Геля может и не передать моё послание! И совершенно забыл, что зараза теперь в церкви моей. Не получится устроить дневную службу. А вечером… я проветрю, натоплю посильней, отосплюсь, и думаю, всё у нас получится. Вы… вы идите, ладно? А-то мне опять дурно…
 - Но…
Марья положила руку на плечо Тамаре, не давая договорить. Сказала:
 - Хорошо, Константин, поправляйтесь.
Он вымученно улыбнулся, и скрылся за дверью. Марья и Тамара отошли в сторону, и заговорили только тогда, когда территорию церкви покинули.
 - Что скажете, Тамар? Вы ему… верите?
 - Дурить не буду… Поначалу поверила! Решила, что и правда, не за того мы переживаем! А потом… потом ты когда вопросы начала задавать, я и засомневалась.
 - И что думаете?
 - Думаю, что на Ангелину тоже стоит обратить внимание. Но и с него глаз не спускать! А ты что скажешь?
Марья цокнула языком, - Не знаю. Мне нужно подумать…
Тамара махнула рукой, - Ладно. Думай, а потом с тобою встретимся. Я тоже устала. Отдохнуть мне надо…
 - Хорошо. Тогда… я пойду.
…Тамара дошла до дома, когда вспомнила о чём-то невероятно важном. А именно: о кресте, который она – в силу обилия событий – забыла забрать. Как только дверь её избы хлопнула, она повторила звук – хлопнула себя же по лбу.
 - Какая дура! Непутёвая старая дура!
В никуда ругалась Тома. Осмотрела жилище, цепкий глаз заметил паутину в углу, но она знала – не время для уборки. Вышла из дома, намереваясь забрать свой крест как можно скорее, однако в спине что-то хрустнуло. Глаза полезли на лоб, сердце забилось. Медленно, напоминая паука, она поползла обратно, чтобы как можно скорее лечь на кровать. В тот момент вся жизнь пронеслась перед глазами. И нет, дело совсем не в том, что заболела спина. Просто Тома знала: не к добру это! Не просто так спину прихватило именно в этот самый момент. А чего удивляться? Следит ОН. Следит лукавый… и беды на несчастную отправляет. Конечно! Ему ведь выгодно, чтобы креста на ней не было! Она аккуратно села на узкую кровать, руками затащила ноги, и легла на спину. Тамаре было страшно. Если бы она только знала, что её ждёт впереди…
…Константин стоял у окна наверху. Внимательно смотрел соседкам в спины, внутри зарождалась радость. Как лихо он их обманул! Обвёл вокруг пальца двух надоедливых мошек! Придумал себе алиби буквально за три с половиной секунды! А как же иначе? Константин богом помечен. Теперь разум его свеж, а мозг огромный – как у дельфина. Или кита? Константин уверен не был – не особенно увлекался изучением этих странных существ. Так, читал в некоторых справочниках… Но не запоминал – смысла не видел. Всё равно они где-то там – далеко…
Как только эти наглые мерзкие женщины покинули его территорию, Константин с облегчением выдохнул. Тут же рванул к сундуку, что прятал под кроватью. Открыл его, и заворожённый проговорил: 
 - Прости, что вот так с тобой… - он прикусил губу до боли, - Извини, что пришлось тебя прятать. Как твоё крыло? Не задела его?
Из сундука на него смотрели два красных ярких глаза. Сова, конечно, была удивительной… Словно совсем не «сова»  - с десяток кило чистого безграничного счастья! Она послушно сидела в сундуке, и даже совсем не возмутилась, когда Костя её туда запрятал. Прелесть, каких только поискать! Когда Константина окликнули эти мымры, он, ведомый некой силой – Божьей, разумеется! – рванул так быстро, что в ушах звенел ветер. Захлопнул за собой дверь, и поднялся на второй этаж. Некая сила – БОЖЬЯ – вложила в его голову идею: сову нужно спрятать, и побыстрее! А-то кто знает бабьё это никудышное? Они носы свои совать любят – им только повод дай! Предполагая, что Тамара и Марья могли бы внаглую не только зайти в церковь, но и наверх подняться, он спрятал сову в сундук. В нём он хранил одежду и некоторые важные для сердца вещи – пометки, записки, папин крест… Почему именно сундук? Константин ни то, что не понял – даже не думал об этом. Опять же: вложенная кем-то мысль. Одним резким движением он вытащил содержимое сундука, запрятал под кровать, и посадил туда птицу. Сказал пару ласковых, что-то вроде: «Прости, милая, но так надо», и засунул сундук туда же. А потом спустился… Ложь его лилась из уст так складно, что он сам себе удивлялся. Пока спускался по лестнице, придумал, что, якобы, просил передать Ангелину важное послание, а про записку выдумал уже на ходу! А как лихо про можжевельник вставил? А болезнь как придумал? Гений современности – умнейший из людей живущих на планете! Мозг его стал таким большим, что вот-вот выплеснется наружу! Огромный, как горы вдалеке! Костя, конечно, не был уверен, что размер мозга влияет на интеллект. Но в целом… какая разница? Главное, что он это сделал. Он  не выдал свою совушку! Ну а о том, как именно отрубить голову глупому  поверью о птицах-дьяволах, Константин решил придумать позже. Так сразу нельзя – опасно! Припёрлись бы потом к нему с факелами и косами. А оно кому надо? Никому! Он невольно улыбнулся, глядя в глаза сове.
 - Ну что? – спросил он, доставая птицу из временной «клетки», - Займёмся крылом?
Сова молчала.
 - Но сначала… Давай назовём тебя… - он отвернулся к окну, - Как бы-как бы… Какие имена тебе нравятся?
По-прежнему тишина – кажется, во взгляде совы мелькнула насмешка.
 - Знаешь… а ведь мы, выходит, как-то связаны. Может, и имя нам нужно одно на двоих?
 И вот опять – сова молчала, а глаза её хихикали.
 - Но… ты же «сова». Мы решили, что ты… женского рода, верно? Я не могу назвать тебя Константин…
 - У…
 - КонстантинА? Может, просто: Костя? А может… О! Констанция? Хотя… так оно и будет, правильно? Костя… или Конста?
Сова молчала.
  - Будем с тобой Костей! Одно имя на двоих! – радостно решил он.
Достав сову из сундука, он положил её на кровать – даже не заметил, что кое-кто её бережно заправил. Сделал пару шагов назад, и придирчиво осмотрел птицу. М-м… да. Крыло сломано.
 - Подожди!
Константин вытянул руку вперёд, и двинулся к рабочему столу. Начал рыться в книгах, которые лежали на поверхности, но тот самый справочник о северных птицах не сумел обнаружить. Задумался. А нужен ли он – этот самый справочник? В целом, что крыло, что рука или нога – метод один: вправить. Правда, стоило обработать открытую рану, но вряд ли о ранах на крыльях больших сов нашлась бы информация. Он вернулся к кровати, сел, и небрежно оторвал от простыни кусок.
 - Сначала вправлю, а потом завяжу твою рану. А после… можно и за можжевельником сходить! Во-первых, тебе не повредит. А во-вторых Тамара наверняка вечером пристанет! Но для начала…
Словно стесняясь, он протянул к ней руки. Сова позволила в очередной раз себя коснуться, и Костя принялся ощупывать крыло.
 - У-у-у! УУУ!!
 - Понял-понял. Нашёл… - задумчиво протянул он.
Константин зажмурился, и всей силой дёрнул крыло в сторону. Раздался хруст, руки окрасились кровью птицы, а от внезапного крика заложило уши. Сова кричала от боли. Константин боялся раскрыть глаза, и принялся извиняться:
 - Прости-прости-прости!! Но так нужно! Иначе тебя не вылечить!
Спустя несколько минут он-таки нашёл в себе силы, чтобы осмотреть Костю. К тому моменту сова уже успокоилась, и даже села на кровать, чтобы рассмотреть крыло. Она расправила крылья. Они оказались настолько большими, что Константину банально не хватило места на кровати – пришлось встать и отойти в сторону.
 - Вот это да!
Алая капля крови упала на подушку. Заметив это, он сделал неуверенный шаг ближе.
 - Мы его вправили! Но забыли перевязать. П-позволишь?
Он улыбнулся сове, и подошёл ближе, держа в руках кусок ткани. Она позволила. Константин осмотрел рану – та оказалась неглубокой – и перевязал крыло примерно в середине. Отошёл в сторону, чтобы осмотреть ещё раз.
 - Ну, вот… готово! Только боюсь, что летать ты пока не сможешь. Ну, то есть… наверное, сможешь, но, думаю, не стоит…
 - У…
 - Эх… Жаль, что Марья связалась с Тамарой. Она, вообще, разумный человек! Может, осмотрела бы тебя.
 - У.
Он опять улыбнулся, - Нужно тебе придумать домик. Ты же… любишь… ну, сидеть, да? Значит, нужна тебе сидушка. Не стул конечно, но… Что-то, что будет походить на ветку дерева, да?
Сова не ответила. Константин кивнул собственным мыслям, попросил сову никуда не уходить, и спустился вниз. В голове начал зарождаться план.