Таёжные тропы. Рысь. Глава. 5 Повесть

Глава. 5                Выживает сильнейший.


Поразительна мудрость природы, которая при таком бесконечном разнообразии сумела всех уравнять!

Дезидерий Эразм Роттердамский — философ Северного Возрождения, которого все называли «князь гуманистов»


Хотелось прижаться лицом в одежду и забыться в долгом - долгом сне. Это была минута полной физической расслабленности… Неимоверным усилием воли, он заставил себя подняться.

Не хватало ещё замерзнуть в двух шагах от спасительной хвойной рощи. Ветер, как в трубе, гудел и метался. Он не знал, чем бы кончился этот переход, если бы сама природа не сжалилась над ними.

Совершенно неожиданно буран оборвался, передохнул и резко перегруппировавшись ударил с тыла.

В воздухе произошло странное замешательство. Словно табун диких коней, застигнутых врасплох, тучи вздыбились, падая вниз густой снежной крошкой.

Пурга удирала на запад и оттуда грозилась расправой, ветер метался по Татарской поляне, не зная, куда деться. Судьба свела охотника в неравном поединке с беспощадной природой. Предстояла затяжная и сложная борьба за жизнь. Он мог рассчитывать только на свои силы и опыт.

«Хватит ли их у меня, чтобы выжить в жутких условиях тайги и погоды ?» – вяло подумал охотник. Никогда ещё силы и воля охотника так не подвергались такому жестокому и беспощадному экзамену на выживание и испытанию прочности характера !

Ему вдруг почудилось, что ноги сверху донизу налиты свинцом, и, не в силах устоять на месте, он свалился в снег. У Кузьмы создалось представление, что они убежали и продолжают убегать от него…

Словно вокруг него образовалась громадная, бездонная пропасть, в которую он падал с головокружительной быстротой.

Однако какие - то неведомые подсознательные силы продолжали бороться в нём и старались вернуть ему сознание. И в одну из минут полного просветления он понял, что в его распоряжении остался лишь один шанс на спасение.

Карай по - прежнему стоял над ним, тяжело дышал и лизал его лицо и руки. Сделав невероятное усилие над собой, он открыл глаза, приподнялся на локте и, нащупывая всё вокруг себя, точно слепой нашёл деревянную лопатку, оперевшись на неё крехтя поднялся на ноги.
 
Надо было заставить себя двигаться, чтобы снова не рухнуть в снег и не заснуть вечным сном под покрывалом мороза. Лыжи заскользили дальше, огибая пушистую ель.

Охотник со своей надёжной лайкой были уже в таком состоянии, что дальше не в силах продолжать борьбу. Только огонь мог вернуть им жизнь. Но как его добыть, если пальцы окончательно застыли, не шевелятся и не держат спичку ?

Постепенно он стал превращаться в живой механизм, передвигавшийся без малейшего участия разума. Кругом завывающая мгла, и от этого становилось невыносимо тяжело.

В таких условиях можно было легко заплутать и охотник решил заночевать в тайге. В независимой жизни охотника есть одна бесспорная прелесть: в любое время он может оборвать свой путь и сказать себе: «Здесь ночуем !».

Так было и на этот раз. Место для стоянки оказалось весьма удобным. Здесь было всё, что создаёт комфорт путнику: лес мог надёжно защитить их с верным другом Караем от холодного ночного ветра, сухие дрова – валежник, а вместо воды снег. Большего Кузьма с Караем и не желали.

Попался выворотень огромной сосны, и зверобой решил «табориться». До места привала, охотник с лайкой, доползли уставшие и вымокшие до нитки.

Нужно было запастись дровами и хвойными ветками, чтобы не замёрзнуть в тайге, да и защитить себя от непрошеных хищных таёжных гостей.

Охотник смог из последних сил натаскать сушняка, но долго не мог запалить костёр, потом нарубил лапника, искусно соорудив уютный балаган. После получаса работы шалаш уже принял определённую форму.

На подстилку в шалаше он набросал толстый слой сосновых и еловых веток, испускающие смолистый запах, которые должны были служить импровизированной постелью.

Временная «квартира» охотника к наступлению ночи приняла очень комфортабельный вид. Кузьма с трудом запустил руку в карман, пытаясь омертвевшими пальцами захватить спичечную коробку, но не мог.

Продолжение следует …