Таёжные тропы. Рысь Глава. 9 Повесть

Глава. 9             Воспоминания охотника Кузьмы.


Жизнь – это зоопарк посреди джунглей.

Петер Р. де Врис - нидерландский журналист - расследователь и публицист, который, в первую очередь, посвятил себя освещению преступлений.

Он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, голова валилась на грудь. Из - под седого пепла на него сиротливо смотрели красные бусинки дотлевающих угольков.

Расшевелил в костре угли, подбросил на тлеющие угли стружки, мелких веток сушняка, и снова огонь ожил. Весело затрещали ветки валежника. Лайка открыла глаза и начала следить за причудливыми играми огня.

Зверобой тоже смотрел на танцующий огонь и жёлтые языки завораживающего пламени. Перед глазами зверобоя проплывали картины весёлого, беззаботного детства и горячей, бесшабашной юности.

В проёме шалаша стояла непроглядная темнота, лишь потрескивающий в костре огонь освещал скромное жилище – шалаш, покрытый сосновыми ветками, а сверху надёжно укутанный снегом.

Снежная буря умерила свой гнев и мятежность и совсем стихла, а ветви хвойных деревьев замерли. Кругом тишина, белое безмолвие и бесконечность !…

В руках таёжник сжимал надёжную двустволку – переломку. Что значит доброе ружьё для охотника ?

Это верный друг во всякое время дня и ночи, всегда послушный тому, кто им владеет, доставляющий ему пищу и посылающий смерть его врагам.

Это верный сторожевой пёс, который никогда не предаст. Это прилежный хранитель спящего. Таким было ружьё и для Кузьмы.

Он ласкал его своей рукавицей, как друга, от ствола до приклада, и хотя решил провести всю ночь без сна, но под конец всё - таки заснул, прижимая его к своей груди.

Он, то вскакивал, точно просыпаясь, то вновь успокаивался, но всё время судорожно сжимал в руках надёжного ИЖака.

В костре весело потрескивал горящий сухой валежник, а языки огня жадно лизали их плотные тела, выплёскивая вокруг сочные порции живительного тепла и света. Охотник стал снова отогревать руки и грудь.

Мокрые дрова горели вяло, а усталое тело билось в колючем ознобе. Костёр разгорался всё сильнее. Пылавшие дрова в костре, снова быстро наполнили шалаш живительным теплом.

Теперь можно опять раздеться и размять онемевшие за ночь конечности. Карай, свернувшись клубочком и прикрыв хвостом нос, безмятежно дремал у ног охотника.

Тепло ободряло их обоих. Таёжник чувствовал, как организм набирает силы, как возвращается к нему бодрость, но слабость ещё прочно держалась в мышцах.

Огонь ! Что человек делал бы без него в дикой тайге ! У костра тепло. Отогрелись. Зверобой снова попил чай с сухарями.

Рядом крепко спала лайка, пригретая теплом костра, но во сне, видимо, гоняла зверя: нервно визжала, дергая лапами, изредка открывала глаза, но не пробуждалась.

Лишь только коснулось тела тепло костра, как неодолимый сон снова навалился на охотника и он с истинным наслаждением уснул, погрузившись в сладкие объятия бога - Морфея.

ИЖак лежал у него на сгибе локтя. Природа тоже продолжала отдыхать в тяжёлом забытьи, а в небе дерзко заискрились звезды. Луна, пересечённая белым рубцом, повисла холодным шаром в потемневшей синеве неба.

В шалаше душно. Запах отогретой одежды, портянок, свежей хвои смешался с запахом разопревшего человеческого тела. Не дождавшись утра, забарабанил голодный дятел.

«Угораздило же его начать день у нашего жилья – всех разбудил !» – тревожно подумал охотник после беспокойной ночи.

«Наголодавшиеся за долгую ночь обитатели тайги чуть свет на кормёжке. Каким чудовищным испытаниям подвергается их жизнь в этом холодном и неприветливом, суровом крае !» – продолжал свои невесёлые думы Кузьма.

Ночь под утро стояла спокойной. Настолько тихой, как бывает тихой тьма перед рассветом. Что - то тяжёлое и давящее было в этом спокойствии. Медленно расползалась тьма.

Продолжение следует …