О деревенских праздниках Петров день

Роман в рассказах «Размышляя о жизни, похожей на романную». Том 1, часть первая

Незаметно закончился июнь месяц. В деревне одни работали на стройке скотного двора, другие начинали сенокос. Все понимали, что сена теперь потребуется значительно больше, чем в единоличном хозяйстве. Надо было накосить и запасти сена на пять лошадей, да еще и на жеребят, которые останутся на зиму. Нужно было запастись сеном пока что для одной колхозной коровы и на несколько телок, которых колхоз собирался выменять в других колхозах в обмен на жеребят. Сенокошением занимались в основном молодые бабы вместе с Гавриилом и Михаилом. Остальные мужики занимались постройкой скотного двора и амбара. Здесь старшим был Степан Мельников. В первую очередь напилили тес для крыши двора и разложили его на крышах своих оград и изб, чтобы быстрее просох, потому что крыть крыши сырым тесом, все понимали, нельзя. Что же касается лесоматериалов на строительство, то хотя они еще и не просохли, но решили их ошкурить и пустить на кладку двора. Ждать их полной просушки было некогда. Этого требовали обстоятельства, связанные с образованием колхоза. Рассуждали примерно так. Что мол, фундамент соберем на камнях из сухих Васькиных бревен, а верх двора за лето быстро просохнет. 
У Степана возникла неожиданная проблема, связанная с Васькиной коровой. К тому же, в мае месяце у нее появился симпатичный бычок.
- Куды же девать молоко-то? – сразу после растёла коровы спросил у Ивана Степан.
- Я пока не знаю. Спрошу в сельсовете. А пока расходуй на свои нужды, а там будет видно. Можешь поделиться с Гаврилкой Мельниковым. У них ведь тоже коровы пока нет?

А между тем наступил уже июль месяц, а там 12-го числа Петров день. Снова большой церковный праздник с центром в селе Пантыл. Опять придется освобождать на два дня колхозников, еще не осознавших, что теперь они работают не столько на себя, сколько на страну в целом. К празднику двор был практически готов, оставалось только поставить стропила и закрыть крышу тесом. Мужики думали, думали и решили все-таки закрыть крышу еще не высохшим до конца тесом.
- Если не закрыть крышу теперь и ждать высыхания теса, то в Петров день или сразу после него случится гроза, возможно, с сильным ливнем, прольет двор, и потом попробуй его высушить? – рассуждали мужики. Поэтому накануне праздника закрыли крышу тесом, и на другой день объявили праздник. Но, понятно, не для всех, а только для тех, кто пойдет в село Пантыл на могилы родственников или в гости в деревни по линии Елькинцы, Лукинцы, Пантыл, Черменята, Вершины, Бабайловцы и молодежь на праздничные гулянья в село Пантыл. Остальные, как сложилось по традиции, должны заняться колхозным и домашним скотом, а также птицей.
 
И вот настал солнечный жаркий день двенадцатого июля. Молодые люди, нарядившись, отправились в Пантыл через деревню Черменята. К полудню в лесу стало жарко, спины парням и девчатам облепили пауты (так называли в деревне крупных и средних насекомых из семейства оводов)  и прочие насекомые. Шли с гармошкой, поэтому у всех было приподнятое настроение, некоторые пели частушки, пацаны баловались, подталкивая друг друга. Так что расстояние примерно в шесть километров было пройдено достаточно быстро. В деревне зашли к родственникам Николая Суханова, где жила его родная сестра замужем за Михаилом Чермениным. Здесь попили холодного квасу, стряхнули пыль с сапог и ботинок, передохнули и вместе с сыном и дочерью Михаила отправились в Пантыл. Там, как обычно по традиции, собиралась молодежь, чтобы отпраздновать Петров день. Здесь так же, как в селе Ильинское и деревне Морозы, в этот день была развернута торговля в районе площади перед церковью, здесь же собиралась молодежь для того, чтобы «зарядиться» спиртным и дальше собираться в колонны, ходить по селу, петь и плясать. Село было не такое большое, всего где-то в пределах ста домов не больше. В нем была одна центральная улица, которая возле церкви расходилась перпендикулярно еще на две небольшие улочки. Одна из них выходила к устью речки Пантылки, которая дальше впадала в реку Сома. Так что, названия Пантыл и Пантылка как раз были обязаны одноименной речке. Здесь же находился мост через речку, и дорога, соединяющая Пантыл с деревнями Елькинцы, Лукинцы и Березняк. Поэтому молодежь из деревни Пантылка, закупив все необходимое для встречи праздника, отправлялась, сначала на берег речки, где было приятно расположиться и угощаться, пить водку, красное вино и ситро. Дальше к пантыльским ребятам и девчатам подошли сверстники от Елькинцев, Лукинцев, Больших Касьянов и Жуйковцев. Отправили гонцов для пополнения закусок и вина в магазины, и где-то около полутора часов посидели, на угощались, выработали стратегию прохождения в колонне, тактику драк, если они возникнут, и отправились в село.
 
Сразу определили, что на сегодня собирается очень большая колонна молодежи со стороны деревень Гуренки и Быданово. А именно они были всегда противниками закаринцев, ивакинцев, черменят, ильинцев, елькинцев и деревенских пантыльчан. Что касается молодежи села Пантыл, то она была на стороне молодежи из деревень Гуренки и Быданово. Они назывались в народе запантыльскими деревнями, что означало за селом Пантыл на севере и востоке от Пантыла. Поэтому, увидев такую большую колонну «противников» с севера и востока, западники решили, что драк, видимо, сегодня не избежать. Но и среди южан не было мира и согласия между ивакинскими и закаринскими парнями. Таким образом, драк между колоннами сегодня было не избежать.

И действительно, где-то, через час, полтора, когда первые две колонны, попетушившись и разъярившись, встретились друг с другом, началась и первая на сегодня драка. В ней участвовали, с одной стороны, гуренковцы и быдановцы, и с другой – закаринцы. Но драка не была слишком ожесточенной, закаринцы, видя, что силы не равны, быстро отступили.

Оставшиеся две группы, видя поражение закаринцев, решили объединиться и выступить общим «фронтом» против гуренковцев и быдановцев. Образовав единую большую колонну, не уступавшую по численности гуренковцам и быдановцам, двинулись им навстречу. «Встреча с дракой» ильинцев вместе с парнями от Елькинцев, Лукинцев, Мерзляков, Жуйковцев, Больших Касьянов и деревенских пантыльчан произошла в самом центре села. Сразу в ход пошли кулаки, ремни, гайки от телег и прочие подручные предметы. Затем, когда драка достигла эпопея, противники начали вытаскивать колья из домашних изгородей и били друга не только кулаками и ногами, но и кольями. Кому-то «расквасили» нос, разбили голову, кому-то разорвали рубашку, оторвали рукав от пиджака, поэтому пострадавших тут же вытаскивали из колонн в сторону и начинали останавливать кровь и прикладывать что-либо медное к синякам на лице и на теле. Местные жители охотно помогали «раненым», таща кто полотенце, кто вату, кто простыни. Драка продолжалась примерно полчаса. Гурьяновцы и быдановцы начали отступать в сторону речки Пантылка. А колонна победителей продолжала петь и плясать, остервенело, на глазах жителей села. Закаринцы, видя, что они уступают сегодня по численности другим колоннам, и понеся некоторые потери от гурьяновцев и быдановцев, спокойно отошли на край села, откуда потихоньку отправились всей колонной в Закаринье.

Остальные три колонны, видя жестокость, проявленную при первой драке, продолжали ходить с плясками по селу, но до драки не опускались. Часам к пяти-шести вечера перепившая и усталая молодежь из других сел и деревень начала покидать Пантыл, считая, что на сегодня программа праздника выполнена. Деревенские пантыльчане примкнули кто к парням из деревни Черменята, кто из Елькинцев, и все отправились по гостям.

Вечером Васька и Верка Сухановы были в гостях у своих родственников в деревне Елькинцы. Там уже находились Андрей, Алевтина с Егоркой и Аграфена. Где-то после небольшого отдыха, Вася вышел в огород, посмотрел, что там растет, срывая стрелку с лука, сося ее и думая, что ему делать дальше. Решил выйти на улицу, прошелся по ней до танцевальной площадки, от которой тянулась еще одна улица вправо. Сам рисунок деревни представлял собой как бы букву «Г» с центром в районе танцевальной площадки. Влево от деревни на возвышении виднелись деревня Мерзляки, вправо – Лукинцы. Васька бывал там и там, когда отмечалась Девятая неделя и Петров день. Вася Суханов прислушивался к праздничной суете, которая царила почти в каждом доме. Затем вернулся домой к родственникам. Здесь уже все было готово к праздничному ужину. На столе красовались тарелки, на которых лежали разные пряники домашней выпечки, в отдельном блюде стоял мед, пустые чайные чашки, граненые стаканы для самогонки и для браги, в конце стола красовался вскипяченный самовар.

Все празднества в то время начинались в русских деревнях с чая с молоком . Такой был обычай, нарушать который никто не спешил. Дальше гости расселись по своим местам возле накрытого праздничного стола. Для начала хозяйка Ираида Елькина, сестра Василия Ивановича - отца Андрея и Васьки, налила всем гостям браги, мальчикам – деревенского пива. Тостов особых не было тогда. Все говорили:
- Выпьем за Петров день. Пусть господь порадует нас хорошей сенокосной погодой, тогда все будем с сеном, а значит и со скотом, с живностью, без которой нам не выжить.
Тосты нарушал иногда рев Егорки. Но тут же Алевтина вставала из-за стола и быстро успокаивала сына. Затем приступили к чаю. Чай можно было пить с медом, с топленым молоком с пенками и закусывать пряниками. Все пили, кто с чем. Васе и Вере очень нравился деревенский чай с молоком, медом и с заваркой из очень приятной блошницы.
 
Дальше после чая состоялся ужин. Он начинался с овощного винегрета из разных овощей. Обычно к празднику на мясо резали барана. Поэтому подавали щи с бараниной. У тети Иры они получались на загляденье. Понятно, что вместе со щами гости пили самогонку и брагу. Васе, Вере и их сверстнику Саше наливали деревенское пиво.
Компания родственников состояла из хозяев – из отца семейства Николая, его жены Ираиды, их трех сыновей Николая, Гриши и Саши, дочери Вали. Самогонкой увлекались лишь Андрей, Николай, два его сына – Николай и Гриша. Женщины пили брагу. Затем, когда все стали уже навеселе, Гришка взял гармошку, начал играть и женщины пошли в пляс, танцевали барабушку, пели частушки. Их компанию поддержал и Андрей. Затем собрались на улицу и всей компанией, за исключением Ираиды и Вали, отправились на улицу. Там уже во всю «гудели» обе улицы Елькинцев. Направились прямо к центру деревни (к танцплощадке). Там полно собралось к тому времени молодежи, подростков, мальчишек, девчонок, которые веселились, кто как мог. Понятно, что взрослые танцевали одну за другой кадриль, а тем, кому на площадке места не хватало, те приплясывали за ее пределами. Васька с Сашкой тоже попытались как-то вписаться в это веселье. Саша быстро нашел свою «симпатию» в лице деревенской девочки, а Васе подойти к чужим, не знакомым девчонкам было страшновато. Поэтому он плясал в основном с Валей и Натальей (Наталья - одна из сестрениц Васьки по линии Павлы и Алексана, ну а Валя дочь Ираиды Елькиной), т.е. со своими родственницами и ровесницами. Гости Николая и Ираиды, видя, что места им на танцплощадке нет, решили сходить в гости к родственникам Аграфены, где в другом доме проживала в замужестве ее сестра Павла. Там снова было небольшое угощение. Так как гости были уже навеселе, то в основном угощались самогонкой и брагой, а больше разговаривали и судили, что ждет их в будущем, будет ли война с германцами.  Васька, Верка с Сашкой, Валька и младшие дети Павлы Герка, Мишка и Наталка оставались на танцплощадке. Старшие дети Павлы и Алексана Дмитрий, Василий и Михаил веселились где-то вместе со взрослыми молодыми людьми.

Когда из гостей и во сколько вернулись к Ираиде гости, неизвестно. Но она решила почти всех из них уложить спать на сеновале вповалку. Правда, Аграфена осталась ночевать у своей сестры Павлы. Остальные гости вернулись от Павлы и Алексана где-то ближе к двенадцати ночи. Еще позже появились все остальные. Сашка быстро провел Ваську на сеновал. И так как на сеновале было не видно ни зги (электричества в деревнях в то время не было), то легли где-то посередине сеновала. Утром всех пригласили на блины. После завтрака молодежь вновь пожелала выйти на уличную прогулку.

Погода стояла отличная и солнечная с температурой около плюс 25 градусов. Поэтому Васька с Сашкой выскочили из дома налегке: в ситцевых безрукавках, в брюках и в легких ботинках. Сначала кинулись к центру деревни. На танцплощадке бывшие деревенские, а теперь уже почти городские парни показывали вместе с партнершами вальс и медленный танец. Ребята посмотрели на эти танцы примерно с час времени, и дальше Сашка предложил Ваське сбегать в другую деревню Лукинцы, находящуюся примерно в километре от Елькинцев. Они повернули на другую улицу, находящуюся под прямым углом к улице, на которой был расположен дом тети Ираиды. Быстро почти бегом пробежали эту улицу, вышли за ворота деревни, и кинулись в деревню Лукинцы. Сашка знал, где примерно собирается молодежь на танцы, поэтому при входе в деревню сразу повернули влево по единственной улице Лукинцев. Издалека заметили, что и здесь молодежь танцует в основном кадриль. Но кадриль, какую-то совсем другую и не ту, которую они танцевали на вечерках в деревне Пантылка. Поэтому Васе было очень интересно смотреть на относительно новый танец под мелодию все той же кадрили. Но здесь она состояла примерно из двадцати переходов. Некоторых из них Васька запомнил, и уже предвкушал, как он покажет им у себя в деревне. Пока он раздумывал, подростки засуетились и быстро, как по команде ринулись куда-то вверх по деревне. Васька успел заметить, что один из подростков был с гармонью. Поэтому он предложил Сашке пойти вслед за ними. Пока шли, увидели, что они остановились возле одного из домов и начали танцевать кадриль, по образцу взрослых. Саша увидел знакомую по школе девчонку, пригласил ее, и они вошли в круг. Вася пригласил свою родственницу Наталью Елькину, которая тоже оказалась здесь же у Лукинцев. Наталья была моложе Васьки, но отличалась неописуемой красотой, но к сожалению, она была полунемая. Вот так распорядилась природа. Все сыновья Павлы и Алексана были один другого краше, а их сестра, хотя и тоже красавица, но полунемая и плохо слышащая. Понять, о чем она говорила, было можно, но многие слова она не выговаривала и к тому же, произносила их слишком громко. Так как у нее были проблемы и со слухом. Но Ваське она казалась самой красивой. И когда очередь после переходов доходила до него с Натальей, ему приятно было держать ее правую руку, легонько обнимать и даже иногда и прижимать ее после неожиданного столкновения с другой парой. Дальше они менялись партнершами и танцевали с Сашей до самого обеда.

Затем состоялся прощальный обед, после которого пантыльские гости стали собираться домой. Ираида отговаривала молодежь остаться еще ночи на две-три, так как, мол, в тарантасе будет вам тесно. Ваське хотелось остаться, поскольку здесь ему всё нравилось, особенно дружба с Сашкой и вечерние танцы. Но Аграфена была против оставления Васьки в гостях, а он, конечно, не признался в том, почему ему хочется здесь остаться. Ближе к вечеру Андрей запряг Стрелку в тарантас и, распрощавшись, они двинулись в Пантылку. На этом предпоследний духовный праздник закончился. Следующим будет Ильин день, и гости придут теперь уже в Пантылку.
 
Михаил Суханов вместе со своим семейством гостил у своей сестры Елькиной Павлы. Таисия, жена Михаила, была очень дружна с Павлой. Они даже внешне походили чем-то друг на друга. Но их роднило и то, что мужья оказались картежниками. Поэтому они часто думали о том, как отучить мужей от этого пагубного занятия. Павле это как-то удалось сделать, а Таисии не удавалось. Поэтому при каждой встрече Павла поучала Таисию, как можно повлиять на мужа, чтобы он бросил это разлагающее его занятие. Та слушала, поддакивала Павле, но из этого дальше ничего не получалось. Вместе с Михаилом и Таисией в гостях были два сына Сухановых – это старший одиннадцати годовалый Толька и семилетний сын Витька. Сама Таисия была родом из этой же деревни Елькинцы. Здесь проживали ее родители Семен и Надежда Елькины. Поэтому на другой день Сухановы гостили в доме Семена и Надежды. Сам Семен тоже любил выпить и поиграть в карты. В этом они были очень похожи с Михаилом. Общая беда матери и дочери теперь их объединяла и заставляла как-то защищаться от нее. Но как, это было сделать не понятно им обеим.          

Николай, Виталий Сухановы, их жены Санька и Машка вместе с маленькими детьми и с подростками гостили в деревне Черменята. Деревня была примерно в два раза больше, чем Пантылка. Дом у Черменина Михаила был, пожалуй, самый большой в деревне. Сам Михаил был красавцем, высокого роста, крепкого телосложения, черноглазый и очень веселого нрава. Любил выпить, попеть, сыграть на гармошке, поплясать, рассказать анекдот, в общем, покуролесить. Таких мужиков в деревнях очень уважали и любили.  Его жена Анфиса была роста малого, не красавица и не очень разговорчивая. То есть Михаил и Анфиса были как бы антиподами. Но чем-то Анфиса понравилась в свое время Михаилу, чем-то взяла его, в результате чего образовалась семья, в которой в 1938 году были уже десятилетний сын Герка и девятилетняя дочка Нина. Александра и Мария влюбленными глазами смотрели на Михаила, поскольку, в отличие от своих мужиков, он им явно нравился. 

Вечер Петрова дня прошел здесь как обычно. Программа праздника была такой же, как у Елькинцев и в Пантылке. После ужина праздник переместился на единственную улицу Черменят. Молодежь и подростки отправились на вечерку кто в Ивакино, а кто в село Пантыл. На другой день после нового веселья во второй половине дня оба семейства Сухановых отправились домой. На этот раз председатель колхоза не дал им лошадей на поездку в гости, объясняя это тем, что лошади нужны в деревне на сельскохозяйственные работы. Хотя сам председатель гостил в деревне Вершины у своей родственницы Ариадны Елькиной. Он был там на самом красивом жеребце, конфискованном у Стрижева, по кличке Мальчик.


На третий день после праздника все члены колхоза были уже готовы приступить к работе. С утра начальство собралось возле дома Ивана, обговорили план текущих дел, решили назначить бригадиром Виталия Суханова, в обязанности которого входило распределение работ между членами колхоза на каждый день и измерение выполненных заданий. На основе этих данных счетовод Андрей должен был начислять и записывать всем трудодни. Причем, всё начальство не освобождалось от выполнения сельскохозяйственных и строительных работ, они выполняли возложенные на них управленческие обязанности как бы по совместительству за определенное количество трудодней в месяц. На сегодня было поручено Андрею привезти несколько возов соломы на колхозный двор, часть от гумна, и если не хватит, то и от дома Васьки Стрижева. Сам Иван вместе со Степаном решили сооружать во дворе стойла для лошадей и других животных. Все остальные мужики и бабы, а также подростки направлялись на сенокос. Среди подростков можно выделить Ваську, Володьку, Верку Сухановых, Кольку, Вальку и Фаинку Мельниковых. Васькино поле, свободное от полоски озимой ржи, решили в этом году пустить под траву, ближе к концу лета скосить ее на сено для колхоза.

Примерно через неделю скотный двор оказался почти полностью готов к приему колхозного скота. Амуницию, назовем так сбрую для лошадей, пока решили хранить здесь же во дворе, вплоть до постройки специальной будки возле двора с печкой буржуйкой для сторожа, для разлива молока, для хранения сбруи и для других хозяйственных целей. Затем мужики решили достраивать колхозный амбар, чуть подальше скотного двора, но с таким расчетом, чтобы было его видно из специальной будки для сторожа.
Июль пролетел быстро. Уже отошла земляника, которой было видимо невидимо в Пантылке по берегам речек, и на полянах начала поспевать черника, чернеть черемуха, наливаться малина. Накосили и поставили пятнадцать стогов сена по берегам трех речек, на опушках леса, на полянах и на «Берегу». Так называлось небольшое поле на другом берегу речки Пантылка. Часть травы оставили для личного использования колхозниками для заготовки сена.

От председателя сельсовет потребовал сдачи по определенным нормам молока от каждой колхозной коровы. От коров индивидуальных хозяйств нормы действовали еще до кооперирования крестьян. Правда, сдачу молока можно было заменить в определенных пропорциях топленым маслом. Поэтому многие колхозники, вместо носки молока в ведрах в деревню Ивакино, а это было не близко, сдавали государству масло. Колхозницы требовали от председателя наладить доставку молока в Ивакино на лошадях. Но не было бидонов (фляг) пока что для перевозки молока, да и лошадей для этих целей председателю выделять не хотелось. Поэтому он, как мог, убеждал женщин, что в этом году лошадей для перевозки молока не будет.