О родных к Дню Победы

Мое  поколение  пятидесятых у  многих «бездедушкиное», растили нас бабушки. Сгинули – погибли деды  наши в  страшной  войне. А   бабушки и детей, и  внуков  поднимали одни. Я дедов родных  не знала.
 Сказок  мне  бабушка  не сказывала, неграмотной  жизнь прожила, да  в  трудах простых. Вместо них  раз за  разом, год за  годом рассказывала  о жизни своей внучке,  кому  ж еще.   И все мои предки - родня живут в  памяти и душе, как  живые и близкие.
Родилась бабуля, она же  Бочарова  Александра  Петровна, 5 мая 1900 г.,  в деревне  Шепилово Серпуховского  уезда Московской губернии. Эта  деревня  и сейчас на месте, в  Серпуховском районе Московской  области, входит в  состав  Липицкого сельского поселения.
Она была  старшая  в  многодетной  семье. Так  что с  детства  помогала  растить   младших.  Мать умерла  рано, была  мачеха, и новые  детишки. Вот и сестры  и  единственный  оставшийся  в живых брат   звали ее  всю жизнь «няня».
В двадцатые годы в бывшем барском поместье  расположились красноармейцы. Что они там делали, я теперь думаю иногда.... загадка. «Стояли»- как  говорила  она. Вот  красноармеец Миша  Савельев и приглядел Шуру, ухаживать стал. Был он на год моложе, 1901 г.р.   Встречались, замуж стал звать. Но мачеха  не отдавала помощницу  главную. Потом все  ж согласилась. И видимо, служба  его закончилась. Была ли свадьба, венчались ли - не рассказывала  бабушка, а я, малая, и не спрашивала.  Но выходит, в 1922  стали они семьей.
И  повез он жену к себе на родину. В деревню Вески  Юрьев - Польского района Владимирской  области.
Там у него отец жил, а мать уже  умерла.
И в 1923 году  родилась у них дочка, Машенька.
А погодком и сынок Алеша, 1924 г.р.
И стали они жить поживать, и добра  наживать, хозяйство крепить.
Михаил и по бабушкиным рассказам, и по маминым был человек очень достойный, работящий, грамотный. Табак не курил, выпивал - «если рюмочку по праздникам». Не ругался, не дрался. Детей  любил, всегда  хотел их выучить.
Работали в крестьянстве.   А детки с дедом Иваном сидели.
Там и в школу  пошли.
Дальше  30-е годы,  началась коллективизация. Корову отдали в общее стадо. Ночка  звали. Мама помнит, как  вечером  стадо ведет, а коровки норовят в свои дворы, а их гонят, они мычат, хозяйки жалеют и плачут.
Были в хозяйстве и козы-овечки. Сказали и их сдать.  В общем, Михаилу  не понравилась колхозная  жизнь, он решил уехать.
Из Весок через   Симы   перебрались в Лучки, к  родне..
Местечко Лучки было интересное. . Говорят, что в 1862 году купец Иван Андреевич Первушин выиграл дачу Лучково у владельца этих мест  князя Александра Борисовича Голицына в карты. Князю, четвертому владельцу симского поместья – не в убыток, а купцу приобретение пошло на пользу.
«Сметлив был Первушин, на то он и купец. В первую очередь он обустроил пристань на берегу реки Нерль, и весь картофель в округе стал свозить в Лучково. А что такое картофель? Это – спирт, не считая крахмала, патоки, глюкозы! Уже через несколько лет местечко было не узнать – появился дрожже-винокуренный завод, хранилища, конюшни, лабазы и прочее, прочее. Одновременно построили для хозяина дом с парком и фонтанами, коих насчитывалось до пяти, рядом с домом была оранжерея. У завода, как и положено, был дом управляющего, строились дома для работников и членов их семей, и таких домов было до тридцати. Вскоре появилась больница и школа. Так Лучково превратилось в завод-усадьбу, красивейший ансамбль на берегу реки, через который был перекинут красавиц мост. Со временем все изменилось, да и Лучково превратилось в Лучки».
Там предприятия-заводы  и при советской  власти все  те же  были, бабушка и дед Миша  устроились работать на саговый  завод.
Им предоставили комнату  в длинном доме- бараке.
Оттуда  через несколько лет перебрались  в  город Юрьев-Польской.  Дети пошли учиться  в  школу  номер 1, бывшее    реальное училище, мать их устроилась техничкой в школе, и дали им комнату  в общежитии, там же, на территории школы, там и детки жили, которые из далеких деревень.  А Михаил устроился в хлебную лавку, магазин, ближе к центру города. Так и жили. 
А когда  учеба  детей  уже  к  концу  двигалась,  бабушка  стала уговаривать мужа уехать жить в Серпухов, там у нее сестры жили. Уговорила.
Жили сначала    у сестры  бабушкиной, Дуни, в своем доме  комнатку  выделили им, четверым.    У Дуни с Федором  тоже было две  дочки.
Бабуля и дед устроились работать в больницу - он  в хозяйственную часть, а бабуля  - нянечкой  в роддом.И от больницы  дали им комнатку в домах, где  жил персонал. Соседи  были врачи. 
В 1940 дочка  Маша  закончила  школу с золотой  медалью, учиться  после Юрьева  здесь было очень легко, там знания давали очень хорошие.  И поступила   в институт МИИГАИК – геодезии, картографии и аэрофотосъемки, в Москву, конечно. Дали   место в общежитии, уехала.  Вспоминала, что к ней приезжал папа, с ним в магазин ходили, в ГУМ,  обновки покупать, папа же  грамотный  был- говорила
 1941 год.
 Когда началась война, сын Леша как раз закончил школу.
Дочка Маша  до осени оставалась в Москве, и училась, и на крышах дежурила, и кровь сдавала.. Но когда началась эвакуация  всего и всех из Москвы, и институт  тоже  куда  то совсем далеко - вернулась домой, на попутках, электрички в Серпухов уже не ходили.
Мужчин забрали. Мужа   сначала в Подольское  пехотное  училище, потом на фронт.   Писал ободряющие письма до конца 42 года, потом сгинул. И никаких извещений они не получили.
 Маша  устроилась на заводе  оборонном в столовую, в бухгалтерию, рассчитывала  блюда, бухгалтер-калькулятор называется. И домой  можно было принести что-то.  Бабуля ж продолжала  в больнице работать, там тоже  подкормиться  можно. Так что особо не голодали. Все было – немцы ж почти до города  добрались, за Окой.. Бомбили, вокзал разбомбили, рядом совсем с их домом.  И в  поля  ездили за  картошкой  мерзлой. Но все  обошлось, отогнали врага. И стали жить, писем ждать.  Муж писал, по его письмам все  было неплохо, да ведь плохо-то бы  цензура не пропустила. То, что ручкой  писал – хорошо сохранились, почерк  красивый, легкий,  некрупный.. Всё расспрашивал – как вы там, что дети, Маша, Леша, что на работе, есть ли дрова  на зиму..   Фото так и не прислал с фронта, хотя  хотел… А с начала  43  года  писем не было. Так и не было. И война закончилась - не было. Как бабуля  переживала, как ждала - не говорила… Сына Лешу  тоже  забрали, но быстро ранили в ногу, тяжелое ранение, и после  госпиталя комиссовали. Вернулся домой, и служил еще при военкомате  Серпуховском. А потом на завод устроился, там и проработал всю жизнь, до пенсии. 
А у Маши в 43 году  вернулся  институт, прислали письмо, и поехала она учиться, а летом все по практикам дальним.. Ялуторовск, Кольский полуостров..
Ну и закончилась война.
Маше надо было что-то там  узнать, где  отец, то ли для института, или при устройстве на работу. Посылала запрос - так уж в 46 году  прислали - пропал без вести в марте  43.   Было время – и я искала  дела, писала  запросы в архив  центральный  в  Подольске. Но сначала  года три подряд ездила  на 9 мая в Парк Горького, с фото довоенным и  данными частей, находила примерных однополчан, ничего не узнала, и они спорили меж собой - когда и какие номера присваивались 65 стрелковой дивизии, время  смутное, сливали- разливали части.. Они и подсказали про архив. Один  ветеран  там работал, я потом с ним общалась.. Ничего. Даже в списках пехотного училища, Подольского, куда  вначале  забрали, и письма оттуда, и ездили разок они туда на свидание – и то написано « не значится».. Вот с тех пор   и во всех теперь поисковых системах Интернета  - приходим только к одной  бумажке из Лефортовского военкомата,  куда Маша запрос после  войны  писала.
Кончилась война.
Выросшие  дети работали,  сын женился, появился  у  бабушки первый  внук.  А потом, уже  в  1955  году, и дочка  нашла  себе  мужа- коллегу. И вскоре   родилась  внучка, я… Бабушка уволилась и сидела  со мной. А через год  дочери дали  жилье   в  деревянном доме без удобств, на краю  поселка  Быково.  И забрали они мать   из любезного Серпухова, и поехала  с ними бабушка, а  куда ж деваться…  Яслей   садиков там и не было, а  дочери  с  зятем работать да  в  экспедиции ездить.
Но Серпухов  свой  не забывала, и меня  с собой  возила  на двух долгих электричках в  гости  к  родне.  Так жизнь и потекла.
Бабушка  прожила  восемьдесят лет, оставив    добрую память  и о себе, и о роде  своем.
А я, внучка  ее,     сочла  своим  долгом описать жизнь рода, и оставить эти мемуалы  для  своих детей  и внуков.
Письмо  сыну с  фронта.
«Добрый  день. Шлю свой  горячий родительский фронтовой  привет и  желаю наилучших пожеланий в твоей  молодой  жизни.
Спешу  сообщить, что я жив здоров, всё на этом фронте.
Письмо я  твое  получил, за которое  сердечно тебя  благодарю.
Дорогой  сыночек, хотя  мне тебя и жаль, но что делать, значит так  надо для нашей родины.
Д.сынок, учись, будь курсантом дисциплинированным и тебе  будет всегда  легко, и будь как можно посмелее. Письмо я получил  8.9.42 вечером, ночь прошла, день  устраивал  себе  землянку,  а под вечер после окончания пишу тебе  весточку, мой  дорогой  сын.
Погода  стоит днем очень тепло ведра, а ночи стали очень холодноваты. Я получил письмо от дяди Васи Бочарова и ему  послал ответ. Он живет  хорошо за 10 км. от фронта. Я же, как ты знаешь, нахожусь  очень близко, доставляю на передовую б-е припасы и стараюсь снабдить  бесперебойно каждого бойца,  чтобы  они били не жалея  патрон проклятых стервятников, так они и делают бьют, сынок, днем и ночью этого немчуру. Письмо еще получил из дома, в котором они сообщают,  что тебя  взяли в армию, но адреса  твоего пока  нет. Они тебя  очень жалеют и мать в особенности,  много плачет. Но что делать, наша с тобой  такая  доля. Но ничего, может скоро расправимся  с  этой гадиной и вернемся  домой к своей  семье.  Очень жаль, что я тебя давно не видел, может больше не увижу. Обо мне, Леша,  пока  не беспокойся, заботься только о себе. Деньги, которые тебе  дали из дома если  есть что покупать у вас  то покупай,  ешь. Если нет - отошли домой, а то могут украсть и вообще  все вещи домашние  пошли домой, они нам с тобой пока  больше ненужные. Писать больше пока нечего. До свидания, мой д. сыночек, выбери время и  коротенько отпиши о себе. Твой  родной  папа М.Савельев 10.9.42 утро с  восходом солнца  и  музыкой нашей  катюши» 
Вот   такое  письмо хранится  в семейных архивах.  От сгинувшего в  дебрях  войны  деда  осталось несколько писем  и открыток с  фронта, хранились они в  старой  маминой сумочке, в шкафу. И,   повзрослев, я  их  пыталась прочитать, осмыслить, почувствовать и прочувствовать.   Держала  в руках эти, уже  ветшающие листки, и думала, что их тоже держал в  руках  не встреченный мне, но дорогой  сердцу  дедушка.
И немного в  стихах.
Моей бабушке, Александре Петровне.


В войну мужей теряли. Жили
Еще так долго – и одни.
Детей растили. Рвали жилы,
И не до жиру – быть бы живу...
И всё-же выжили они.
Детей подняли, после - внуков,
И кто помог им крест нести?
Трудами притупляли муку,
Ко лбу подняв худую руку,
Шептали «Господи, прости...»
Платки носили, телогрейки,
Ходили в валенках зимой,
Потом и летом, на скамейке,
Сидели в теплой душегрейке,
И в валенках. И «Боже мой,
Прости, прости, Господь, нас, грешных...»
И вспоминали без конца
О днях печальных, днях потешных,
Сестер и братьев, мать, отца,
Свою деревню, двор, корову,
Красноармейцев, и колхоз,
Жизнь при царе, при власти новой,
И о войне, такой суровой,
Что жизнь катилась под откос...
И пироги пекли с капустой,
Варить умели холодец,
Кисель, молочный сахар – вкусно!
И просто плюшки, наконец.
С утра Прощеным Воскресеньем,
Перед иконой окрестясь,
У зятя с дочерью прощенье
Просили, низко поклоняясь.
Всё пили чай, и мало ели,
Пол мокрым веником мели,
Подолгу у окна сидели
И потихонечку ушли.
Не философствуя лукаво,
Не говоря «я без греха»,
Они просить имели право.
За эту веру Божьей славы
Их ждут мужья на облаках.
***
Мой дед, Савельев Михаил,
Рожден в деревне Вёски,
Сто двадцать тому назад.
Простую жизнь прожил.
Работал, дом, семью хранил.
Спокойный был, неброский.
Жил на земле, не был богат.
Детей двух породил.
Любил жену. Не пил вина.
Учил сынка и дочку.
Свою коровку сдал в колхоз
Хоть жалко – но куда ж –
Такие были времена,
Нелегкие годочки,
Везешь, везешь крестьянской воз –
Да всё вот и отдашь.
Погодки - дети подросли,
Ему всего лишь сорок,
Завхозом при больнице стал,
И нянечкой – жена.
Дела неплохо вроде шли,
И мир родной был дорог,
Всяк Михаила уважал ...
...........
Случилася война.

Мой дед Савельев Михаил,
И сын его Алеша –
Ушли на фронт - как мужики,
И мальчики почти,
С Мобилизацией всех сил,
Под зимнюю порошу,
Оставив женщин от тоски
Рыдать в глухой   ночи.
И ждать… Как ждали всей страной
Победы… Возвращенья
Мужей, детей и женихов,
Друзей и земляков,
И на четыре года бой,
Летели извещенья –
Кому могила, кому – ров...
Кому нет даже слов.
А письма, что карандашом,
Писал мой дед, истерлись,
И еле можно разобрать
Обычные слова:
«Да у меня все хорошо,
Прошу, не беспокойтесь,
Как вы? Сумели ль получить
Вы на зиму дрова?
Как Леша? Что он, вам писал?
Мать береги ты, дочка.
Проси Иваныча помочь,
Коли проруха в дом...»
А в сорок третьем он пропал.
Почти истерлись строчки.
Добилась извещенья дочь
Году в сорок седьмом.
Мой дед, Савельев Михаил...
Сегодня день Победы.
Его уже пережила
Я, внучка, по летам...
Меня не видел, не растил,.
Но вспоминаю деда.
Куда его война взяла?
И как без нас он там?.