Нар Дос - Смерть - перевод с армянского-33

Нар Дос - Смерть - перевод с армянского языка -33

               Когда Базенян ушел, Шахян долгое время лежал в том же положении. Он глубоко задумался. Затем он медленно встал, сел за стол и написал письмо. Написав, он прочитал его, но оно ему не понравилось, он разорвал его и написал еще раз. Это ему тоже не понравилось. Написав таким образом несколько писем, он, наконец, отредактировал написанное следующим образом:

«Дорогой друг, конечно, ты понял, почему я сегодня оказался вдруг таким раздражённым... И, может быть, именно потому, что ты пожалел меня, ты не спросил о причине. Но все же я должен честно признаться тебе в этой причине, и я не собираюсь ее скрывать. Я люблю Еву, люблю ее безнадежной, невыразимой мукой, потому что чувствую и верю, что она никогда не сможет полюбить такое жалкое существо, как я...
Видишь, я говорю откровенно. Ну же, не скрывай от меня ничего, скажи мне прямо, что ты уже любишь ее. Я уверен, что она к тебе неравнодушна, потому что с первой минуты вашего знакомства я увидел, что ты произвёл на нее сильное впечатление. Иначе было бы невозможно. Она такая чувствительная девушка... Наверное, никто не понимает ее душу так хорошо, как я. Не удивляйся, чем мертвее я кажусь внешне, тем тоньше понимание моей души.
Слушай, Базенян! С тех пор, как я это осознал, я всегда чувствовал себя несчастным. Но теперь мои страдания достигли апогея. Я страдаю, невыразимо страдаю. Я больше не могу выносить эти страдания. Что поделаешь? Природа лишила меня этой смелости. Чтобы положить конец этим страданиям, осталось два выхода: либо покончить жизнь самоубийством, либо положить конец дружбе между нами. Я предоставляю тебе возможность выбрать, что ты хочешь... Я не буду на этом останавливаться. Надеюсь, ты меня понимаешь... О, дай мне спокойствие, только спокойствие, а остальное — Бог с тобой, остальное в твоих руках, я смирюсь со своим положением...
До свидания, счастливый друг, еще раз до свидания.
Твой несчастный Левон Шахян».

Шахяну очень понравилось его письмо, настолько, что он не колеблясь переписал его начисто и прочитал несколько раз. Письмо получилось лучше, чем он ожидал, хотя оно имело совершенно иной характер, чем он изначально задумывал. Он заметил что-то трогательное в том, что написал, и именно это трогательное ему понравилось.
Запечатав письмо в конверт, он передал его слуге, чтобы тот отнес его Базеняну в отель «Лондон».

Слуга вернулся и сообщил, что Базеняна нет в отеле, поэтому он отдал письмо швейцару, чтобы тот передал его ему. Шахян был уверен, что если не в этот день, то хотя бы на следующий день он обязательно получит ответ. Однако ни в тот, ни на следующий день Базенян не получил ответа и не явился к нему. Шахян впал в жуткую тревогу. Он прочитал черновик письма, хотя знал его наизусть слово в слово, и на этот раз остался очень недоволен написанным. Он увидел, что многое фальсифицировал и многое преувеличил. Главное, что ему совсем не понравилось на этот раз, это то, что письмо от начала до конца имело какой-то смехотворный сентиментальный романтический характер, то есть то, что ему очень нравилось, когда он писал письмо. И он очень пожалел, что написал такое письмо Базеняну. В этом письме он представил себя как жалкое существо, лишенное чувства собственного достоинства, сентиментальное в своей любви, трусливое в своей ненависти.
Но письмо уже было написано и отправлено, и на этот раз он ждал ответа почти с ужасом. Ответ пришел на третий день по городской почте. Базенян писал: «Мой драгоценный Левон. Ты, вероятно удивлен, почему я так поздно отвечаю на твоё письмо. Твоё удивление рассеется, если ты представишь себе мое положение, как друга. Твоё письмо настолько потрясло меня, что даже сейчас я чувствую себя так, словно сошёл с ума. Ты можешь поверить? Я не спал ни прошлой ночью, ни сегодняшней ночью, вернее, не мог заснуть, потому что все время думал, что тебе ответить? Действительно, что ответить?...
Но я попробую ответить. Возможно, мой ответ тебя не слишком разочарует. Ты признаешься мне во всем честно. Для меня это очень ценно. И ты хочешь, чтобы я ничего от тебя не скрывал. Позволь мне обратить твоё внимание, мой дорогой, что ты напрасно думаешь, будто я могу быть нечестным в чем-либо. И кому мне лгать? Тебе? Почему? И какой смысл лгать в этом случае?
Если ты не так скептичен, Левон, и мои слова что-то для тебя значат, то я могу тебя заверить, что я никогда не любил никого из своих друзей, да, никого из них, так сильно, как я люблю тебя... Но я сокращу это, потому что кто знает, какие объяснения вы можете дать моим словам...
Давайте перейдем сразу к делу.
Как ты видишь, дорогой, я стараюсь писать, как можно спокойнее. Своим письмом, Левон, ты действительно оказал мне большую услугу — неоценимую услугу, за которую я никогда не перестану вспоминать твое имя с благодарностью, пока я дышу. Позволь мне объяснить почему. Ты не ошибаешься в том, что я неравнодушен к дочке Марутяна. Думаю, я уже говорил об этом тебе в первый вечер моего визита к ним, что эта девушка мне очень понравилась. Видишь, я был честен с тобой и без твоих слов? Действительно, я должен признаться, что впечатление, которое произвела на меня Ева, если не любовь, то, по крайней мере, очень скоро может перейти в любовь. Я более чем это чувствую. Я знаю, что такое чувство, называемое «любовью». Я уже рассказывал тебе историю из своей жизни на эту тему. Теперь я могу добавить следующее. Если я и любил тогда эту эльзасскую девушку так, как только способен любить человек, то я все же чувствовал, что эта девушка мне чужая, такая чужая, как могут быть чужды два любящих сердца, хотя и объединенные одной идеей, но принадлежащие к разным национальностям и каждое из которых думает о несчастье своей родины. Но теперь я чувствую, что, если бы мне встретились тысячи таких незнакомок, я бы не променял их всех на одну, — да, одну, — армянку Еву. Одна родная душа дороже тысячи иных, вместе взятых. Это естественный закон.
Итак, мой драгоценный и честный друг, с этого дня все решено. Я собираю все мужество моего сердца, всю мудрость моего разума и прощаюсь с тобой, а вместе с тобой — и с Евой. Если бы у меня не были кое какие важные дела, которое, однако, я надеюсь скоро закончить, — я бы уехал сегодня же. Но это не важно, с этого дня я больше никогда не увижу Еву и постараюсь изгнать ее образ из своего ума и сердца.
Наконец, я считаю своим долгом выразить тебе особую благодарность за то, что ты в вовремя вытащил меня из этого самозабвения и, хотя и косвенно, напомнил мне о благородной цели, которому я обязан служить. Итак, прощай, мой драгоценный друг. И прощай, Ева. Я иду туда, куда должен идти... Хотя у меня нет никакой надежды выжить там, а смерть будет для меня еще слаще после этого неожиданного события.
Прощай еще раз, мой драгоценный, мой честный, мой искренний друг.
Навеки твой, Сурен Базенян».