Сказка. Черновик

Сказ про Ивана Царевича, друзей его верных, нечисти поганой и внезапной любви.  Май 2025г.  (Часть 1 из ?)

Совпадения неслучайны, персонажи невыдуманные, в процессе сказки никто кроме тех, кому надо не пострадал, а ежели и пострадал, то так ему и надо.

— Было это давным-давно. Земля тогда ещё плоская была. По краям токмо горы стояли, ну, чтоб вода с Земли в небо вся не выливалась. А то дожди бы тогда шли без остановки… Как прошлым летом.
Дед шмыгнул носом и поглядел на внука. Мальчишка, замерев от предвкушения, лежал, не шелохнувшись натянув одеяло до самого носа.

—  Жил да был на белом свете Иван Царевич. Фамилия, значит, у него была такая. Батя его, Василь Петрович и мамка евонная, Маринка, по батюшке не помню, тоже были Царевичи.
А Маринка то в девках Грязевой была, так за Петровича и вышла токмо из-за фамилии. Ну, а потом как-то стерпелось да слюбилось… вот… Ванька и народился.

Дед ненадолго задумался, позагибал пальцы и удовлетворенно кивнул.

—  Ага, аккурат через два месяца после свадьбы и народился.
—  А дядя Вася, это тот который у нас туалет во дворе большим насосом чистил?
—  Да… Ну… нет, конечно! Я ж сказку тебе рассказываю. Хотя, дядь Вася, тоже мужик будь здоров. А руки у него прям золотые. Смотри, вот абсолютно из любого гов... В смысле, из чего хочешь, ну такую вещь сделает — закачаешься! Чистую, как слеза, ни запаха, ни привкуса, а на утро голова вообще не болит! И сам он, вроде, как и плюгавенький мужичонка, а за столом то пересидеть его не каждый сможет. Мал, как говорится, золотарь, да дорог.
—  Старый, опять ты за своё? Перестань мне и внуку голову морочить! Сказала же – не пущу.
—  Так... А ты опять подслушиваешь? Иди давай... вон... курей покорми.
—  Господи, совсем из ума выжил. Каких курей? Ночь на дворе!
—  А я говорю, иди и не мешай. У нас тут мужские разговоры. И не для бабьих ушей…. Тоже мне, Штирлиц в юбке, — уже совсем тихо себе под нос проворчал дед. Глаза его растерянно забегали и лицо скривилось от досады:
— Вот, вечно влезет не в тудой! Всю стройность мысли расплескала! О чем я говорил? —  снова в голос взмолился он.
—  Про дядю Васю, - мальчишка уже знал эту манеру деда заводиться и начал подхихикивать, уткнувшись в одеяло.
— Это ты про дядю Васю, а я про Ваньку Царевича рассказывал. Ты же сказку просил? Ну, так и слушай, чего ты перебиваешь?
Вот. Ванька значит. Балбесом вырос твой Ванька. Не дурачком, школу то он закончил… эту… дворцово-приходскую, но шебутной был, как чертенок на сковородке. А до бабского полу так вообще сам не свой. Всё ему предыдущие Иваны своими подвигами в ентом деле покоя не давали.
И неуемный же паразит такой. Во всей округе стекла повышибал. Хочу, говорит, стать футбо… эта… стрелами, говорю, все дворы истыкал. В каждой стене, в каждом заборе по стреле торчало. Подай ему Царевну-Лягушку, да так, чтобы сидела и ждала, пока он ее найдет. Да где ж такую дуру сыскать? Нормальные то девки от него по подвалам прятались, а лягушку пойди поймай, усади, стрелу в лапу засунь, а потом еще и спрятаться успей, чтобы этот изверг малолетний тебя другой стрелой не приголубил. И это ему еще и десяти лет от роду не было. А как подрос, так и… это… Ну… Етишь твою через загогулину! Как тут сказку рассказывать? И язык в узел и в горле пересохло…
Слышь, мать? Ты бы хоть чаю с пряниками наколдовала. А то два мужика беседы ведут на сухую. Скажи кому, стыда не оберёшься.

Ну кухне зазвенела посуда, что-то тихонько пробулькало и в комнату просочился аромат мяты.
Дед подмигнул внуку:
— Видал? Вот она, сила искусства. Пошли чаёвничать. Токмо тапки надень и рубаху накинь – срам прикрыть. Давай, шибче… постреленышь!
Дед отвесил легкий подзатыльник и с довольной улыбкой зашаркал следом.

На деревянном столе из ладно подогнанной доски на холщовой салфетке стоял большой чайник, накрытый тряпичной бабкой. В плетеной корзинке лежали мятные пряники и печенье «Мария», а в изящной глиняной плошке горочкой искрилось варенье. Рядом с дедовым местом стоял небольшой хрустальный графинчик с мутноватым содержимым, тарелка с огурцом и тонко порезанным салом.

— Ну, ты чевой то пожадничала? Там же в сказке дальше зима лютая. А тут сугреву только на половину истории.
— А ты сразу с лета начинай и не замерзнешь. Хватит на сегодня. Закусывай и не томи ребенка, ему уже спать давно пора.
Дед скосил взгляд на графин… потом на внука.
— Ладно! Про то, как Ванька зимой Рыбу-говорун встретил, я тебе потом расскажу. Она у него почитай до майских праздников от пиратов пряталась после Карибского кризиса. Такого наболтала, жабры дыбом вставали! Иван даже подписку давал о неразглашении на ихнем рыбьем языке…

Дед опрокинул рюмку, протер пальцем влево-вправо усы, закусил бочковым огурцом и продолжил.

— А потом наступило лето. Ванька всё продолжал куролесить. И когда уже всем невмоготу стало от задору молодецкого, батя его, Василь Петрович, взял Царевича младшего за ухо и сказал:
— Хватит тебе, Иван, с арбалетом за жабами по округе бегать да несмеян местных дурман-травой для веселья окуривать. Пора браться за ум-разум сразу двумя руками и идти учиться. Отправляйся-ка ты в путь-дорогу до райцентра… в смысле, до града нашего стольного Центрограда. Поступать будешь в царско-хозяйственный техникум.
А чего, не всё ж в царевичах ходить? Отучишься на царя, по распределению у нас в колхозе пару лет отработаешь, а там глядишь, где-нибудь в тридевятом царстве вакансия и освободится. А ты уж тут как тут – молодой специалист. С дипломом! И главное (батя многозначительно поднял указательный палец), с опытом ведения хозяйственной деятельности. Мы с мамкой тебе карактеристику будь здоров накатаем. О, как!

Учиться Иван не особо то и хотел (школу только-только успел закончить со второго раза), но деваться было некуда, слово бати – закон. Суровый закон (Царевич почесал шишку на затылке).

— Стольным Центроград назывался из-за большого стола на центральной площади.  Был стол очень большим и круглым, чтобы все, кто сидел за ним чувствовали себя равными. А в центре стола было отверстие под место для самых-самых равных. Чтоб удобнее было всех обозревать и мудростью своей делиться. Правда вертеться приходилось постоянно. Поэтому позади сажали обычно охрану да советников.
В народе стол называли ватрушкой, а площадь кольцом песочным. Потому как, и в жару, и в стужу посыпали ее песком, уж не знаю почему.
Объезжать и обходить стол полагалось против часовой стрелки, чтобы запутать время и подольше за столом посидеть. Так что, сидеть могли сутками напролет, хотя и называлось это утренней летучкой.

Княжил тогда, то бишь царствовал, в стольном граде царь Синеморд, потомок знатного витязя Синемора. Сам он себя величал не иначе как Великим Цезарем, но народ, зная его страсть к ентому делу (дед щелкнул пальцем по гортани), звал его именно так – Синеморд.

Когда-то давно, когда Центроград был чуть больше того самого круглого стола, правили в нем три брата. Черномор, Беломор и Синемор.

Знатные были богатыри. Нечисть поганую всю разогнали. Кого за Можай, кого за Тьмутаракань, а кого аж за сто первый километр. Прям, за остров за Бали.

— Это куда мама с папой поехали?

— Нееет. Туда хоть на самолете долететь можно. Сказочное Бали ещё дальше. Дружина Черноморова тогда жутко довольная пришла после похода. Хитро перемигивались между собой да перешептывались. А на вопрос – «как нечисть поганую извели?», отвечали «Сказочно…» и гоготали, паршивцы такие. Что это значило, никто не знал, но нечисти оттудова больше никогда не появлялось.
Ну, вот. Потом братья разъехались по новым землям. Беломор на север, Черномор на юг, а Синемор остался править здесь, в самом центре. И стал Центроград разрастаться и процветать. Ну, и техникум в нем тоже построили.

Собирали в дорогу Ивана Царевича всей округой, даже из других земель гости приехали. Благодарные соседи на радостях несли всякую всячину, но по большей части самогон. Хотя полезные вещи тоже попадались. Например, кубик-рублик. Закончились у тебя допустим деньги, ты кубик покрутил, повертел, а оттудова бац, монетка выпала. Токмо, чаще чем раз в неделю его крутить нельзя, сломается. Или, вот еще, лом-кладенец, чтоб из старых разрушенных замков клады выковыривать. Тяжелый он, правда, был… Еле вшестером донесли…. Или клубок-колобок вместо навигатора. Все пути-дороги знал, от звериных троп до торговых трактов. Поговаривали, что он весь мир шесть раз прокатал туда-сюда. У самого Федора Конюхова в учениках ходил… или катался, как правильно? Да, хрен с ним… Была, конечно, одна особенность - команды понимал исключительно на китайском, но кто ж тебе подарит нужную вещь, если она по-русски соображает?

Короче, много фигни было разной, всего и не упомнишь.

Как положено закатили пир горой, с богатым столом, песнями, воспоминаниями и припоминаниями, ну и с драками после тех самых припоминаний, куды ж без них. Иван терпеливо всё выслушивал, короткостриженой головой кивал, глаза долу опускал, а самых буйных и злопамятных выводил подышать пинками и зуботычинами. Ибо, кто старое помянет – тому глаз вон… или кулаком по печени, а потом еще раз.
Неделю отгуляли должным образом, самых стойких из-за стола уже конями сдергивали, а тех, кто раньше отвалился, отпаивали рассолом и отправляли восвояси. Пир удался.

Дед под строгим взором супруги долил остатки самогона в рюмку, маханул и занюхал рукавом. Потом неспеша обмакнул зеленый лук головкой в соль и захрустел, прикрыв глаза.
- Деда… Дед! А потом чего? Царевич в город поехал?
- Не поехал, а пошел, - дед дожевал лук и принялся за сало.
- Автобусов тогда еще не было. Только маршрутки… эти… повозки с конями. Но был нюанс (дед украдкой глянул на супругу, но та сделала вид, что ничего не замечает). До Центрограда можно было добраться двумя путями – Бюджетным и Дурным. По Бюджетному тракту как раз те маршрутные повозки и ходили. А кроме них и подводы с перегрузом таким, что оси колесные прогибались, а четверка коней-тяжеловозов через каждую версту останавливалась на часовой отдых. И бестолочи всякие, типа Ваньки, на шальных скакунах гонки с препятствиями устраивали. Перепрыгивали, значит, через повозки да подводы, а уж пыль стояла столбом не оседая. И хотя бюджетный тракт постоянно чинили и денег на его починку тратили немало, от чего казна царская постоянно испытывала недомогание, дорога всё равно была покрыта ямами да ухабами. И что только ни делали, чтоб она хотя бы год ровнехонькой простояла. И басурман приезжих с кайлом да мотыгою выставляли, чтобы щебня наколоть и ямы засыпать. И гудронный коллайдер из райцентру… из стольного, значит, града привозили. И присыпали специальными, по заморской технологии смешанными, скрепляющими растворами.
Но то ли раствор растворяли неправильно, то ли технологию с заморских языков переводили неверно, а чинить тракт приходилось постоянно, ибо ухабы становились все ухабистее, а колдобины всё колдое… колдобля… Тьфу, ты… В общем, требовал тракт ремонту и всё тут!

Дед раздраженно хлопнул ладонью по столу, но потом, поймав суровый взгляд жены, тут же выдохнул и успокоился.
- Движение было медленное, а по густой жаре так и невыносимое.
Но был и другой путь. Дурной, напрямки. Вроде как и короче и спокойнее, ан нет. Звался он так, потому как дурная голова всегда ногам покоя не дает. Кто по нему ни ходил, обязательно приключений на свою… на свою голову находил. Вот по нему Царевич в город и пошел.

Дед посмотрел на графин, потом на супругу, но не найдя понимания ни там, ни там, пробурчал:
- Всё, малец, спать пора. Завтра остальное расскажу.