Ах, Арбат, мой Арбат

Для нас, потомков, мила и любопытна и самая малейшая черта из жизни наших предков.
Офицер А. Т. Болотов, с 1758 по 1762 г. служивший в Кёнигсберге. (1)



Время течёт стремительно, подчас будничные, повседневные дела недавнего прошлого по прошествии всего нескольких десятилетий воспринимаются новыми подрастающими поколениями, по слову великого поэта Пушкина, как «предания старины глубокой» – далёкие, «канувшие в вечность» события.

 Наши родители мало рассказывали о Великой Отечественной войне. Им было трудно вспоминать тяжёлые испытания. «Не дай тебе Бог пережить такое… И сам не знаю, как я выжил… Много раз должен был умереть, но почему-то оставался в живых…», – это почти всё, что отвечал мне отец.

Примерно так же говорил житель Арбата - отец нашего школьного товарища: «несколько раз погибал рядом со мной почти весь наш артиллерийский расчёт, конная полковая артбатарея 76-мм пушек. Я помню все могилы боевых друзей, которых приходилось хоронить по пути в Берлин…».

В 1965 году, через 20 лет после окончания войны, день 9 мая стал государственным праздником, на торжествах чествовали ветеранов, которых год за годом становилось всё меньше и меньше. Все надеялись оказаться 9 мая в том доме, где ещё были живы фронтовики – непосредственные участники событий.

Важно было просто побыть с ними рядом, послушать их рассказы. Почти сорок лет мы приходили в гости к нашему школьному товарищу, отец которого – Кирилл Константинович Берендс, кавалер ордена Славы 1-й степени, прошёл пешком от Ельца до Берлина и Праги.

Однажды в радостный день 65-летия Победы, когда мы пришли поздравить ветерана, то застали его в слезах. Как оказалось, его обидела одна незнакомая девушка в метро, когда в предпраздничный день он ехал на работу, надев пиджак с боевыми наградами. Личного автомобиля у ветерана никогда не было, он ежедневно до 92–летнего возраста ездил на работу в общественном транспорте. Девушка, увидев пожилого человека с орденами, громко сказала на весь вагон: «Настоящие участники войны давно в земле лежат, а в живых остались одни интенданты, которые были в тылу и не воевали на передовой!». Тогда мы впервые увидели, как плакал ветеран…

В тот день Кирилл Константинович поделился с нами своими сокровенными размышлениями: «Когда я задумываюсь, почему я выжил, и пытаюсь понять, что много раз спасало меня от смерти в самых безвыходных ситуациях, мне почему-то всегда вспоминается одна и та же картина детства:

«1928 год. Мне пять лет. Мы с мамой на извозчике едем с Арбата на Брянский вокзал, а оттуда на поезде до Калуги. От станции железной дороги телега, запряжённая одной лошадью, привозит нас на окраину села. К нам выходит старенький монах с ясным взором синих глаз, беседует о чём-то с мамой и кладёт тёплую руку мне на голову, благословляя меня.

Ощущение этой тёплой руки на голове несколько раз возникало у меня на опасных поворотах фронтовых дорог. С годами я чувствую – всё больше и больше растёт во мне уверенность, что благословение этого старца, имени которого даже не помню, не раз спасало мне жизнь».

Из выпускного класса 1940 г. арбатской школы, где учился Кирилл Константинович, вернулось с войны два фронтовика.

Летом 1941 года начались регулярные налеты немецкой авиации на Москву. Воздушные траектории движения бомбардировщиков Третьего рейха с большой точностью совпадали с направлением движения сухопутной наполеоновской армии в 1812 году вдоль Старой Смоленской дороги. Самолеты летели с западных аэродромов и иногда сбрасывали свой смертоносный груз в западной части Подмосковья. Но одной из главных целей этих налетов была Москва, Кремль, где располагалась Ставка Верховного главнокомандующего.

Высокую колокольню Ивана Великого на Соборной площади Кремля специально замаскировали, чтобы она не служила ориентиром для вражеской авиации, в изобилии сбрасывавшей с неба на город зажигательные снаряды.

Деревянные перекрытия на крышах довоенных домов в Москве были подвержены легкому возгоранию при попадании зажигательных бомб.

30 сентября немецкие войска 2-й танковой группы армии «Центр» нанесли удар по войскам нашей 50-й армии на Брянском фронте. Началось сражение, которое немецкое командование самоуверенно назвало операцией «Тайфун», не сомневаясь в скором завершении этого мощного наступления.

Гитлер в приказе по Восточному фронту самоуверенно подводил итоги: «Создана, наконец, предпосылка к последнему огромному удару, который ещё до наступления зимы должен привести к уничтожению врага... Сегодня начинается последнее, большое, решающее сражение этого года…». (2)

«Зажигалки», как вскоре стали называть в России зажигательные бомбы, – это «чудо» немецкой пиротехники по замыслу их разработчиков могло бы наносить максимальный ущерб жителям столицы, создавая очаги пожаров.

Особо повышенная плотность бомбежки «зажигалками» наблюдалась в районе старинной улицы Арбат, являвшейся продолжением Старой Смоленской дороги, непосредственно ведущей к Кремлю.

Осенью 1941 года для населения московского жилого района Арбат быстро вошло в привычку находиться по ночам на крышах своих домов, чтобы не дать разгореться пожару. Горожане сообща определили, что самое действенное средство – это непрерывные дежурства, чтобы вовремя погасить с помощью песка или даже сбросить вниз на землю залетевший на чердак или крышу дома зажигательный снаряд.
Житель Каковинского переулка вблизи Арбата с 1923 по 2003 год, правнук участника сражения при Бородино, ветеран Великой Отечественной войны Кирилл Константинович Берендс к лету 1941 года успел окончить первый курс Московского авиационного института и имел «бронь» от службы в действующей армии, как учащийся по специальности оборонной промышленности.

После окончания Битвы за Москву он добровольцем уйдёт на фронт, пройдёт пешком от Ельца до Берлина и Праги в составе армии маршала Конева, а после напишет свои ценные личные воспоминания, начиная с первых дней войны, в том числе о бомбёжках Арбата.

«Зажигалок» вскоре перестали бояться и научились отважно им противостоять, но фугасные снаряды приносили неотвратимые беды. Ветеран вспоминал в 1980-е годы в кругу друзей, собравшихся в его старинной арбатской квартире в День Победы 9 мая:

«Через месяц после начала войны, в ночь на 22 июля 1941 года, в Москве была впервые объявлена уже настоящая боевая воздушная тревога. От выстрелов, разрывов снарядов и взрывов бомб стоял в городе оглушительный грохот. Были первые нацеленные падения со взрывами вражеских фугасных и зажигательных бомб. Было множество огней в небе, очагов огня на земле и зарева от пожаров.

Были в ту ночь в Москве первые разрушения и человеческие жертвы. В городе еще мало было бомбоубежищ, и станции метро еще не были для этого приспособлены, поэтому большая часть москвичей, разбуженных сигналами воздушной тревоги, находилась в своих квартирах. Люди выходили на улицы, собирались толпами, волновались и переживали случившееся. Вот и сюда пришло дыхание войны.

На следующий день Москва переменилась: город маскировали – раскрашивали, застраивали и заставляли различными макетами, очищали от лишних предметов и всякого мусора чердаки и подвалы домов, оборудовали чердаки для наблюдения за воздушным противником и тушения зажигательных бомб, подвалы приспосабливали под укрытия для защиты людей. Заготавливали средства для тушения пожаров и инструмент для спасения людей из-под обрушившихся домов, необходимые препараты для оказания пострадавшим и больным первой медицинской помощи.

На территории дворов многих домов сооружались легкие земляные укрытия. В памятный день 30 августа 1941 года большой фугасный снаряд, сброшенный с немецкого бомбардировщика Ju-88, который называли «заряд смерти», залетел прямо в центр Москвы и упал на Арбате, непосредственно в помещение театра им. Евгения Вахтангова. Близко расположенные жилые дома оказались сильно поврежденными: сорваны крыши, сбиты с фасадов архитектурные детали и украшения, напрочь выбиты окна, сорваны со своих мест внутренние стены и перегородки, повреждены полы и потолки; погибло немало людей.

Сброшенная на театр бомба была весом в 1 тонну, попала через крышу и разорвалась в центре зрительного зала. Разрушения огромны, чудом уцелели главные стены, фасад здания, выходящий на Арбат, всё остальное превратилось в пыль и туман». (3)

24 июня 1945 года в Москве состоялся Парад Победы. Для участия в торжествах в Москву вылетел из Берлина военный комендант города генерал армии Горбатов Александр Васильевич. В книге воспоминаний «Годы и судьбы» генерал записал то, что его наиболее впечатлило из увиденного тогда в городе: «Несмотря на то, что война закончилась всего сорок суток назад, столица выглядела по-праздничному; улицы были переполнены людьми, их радостные взгляды были полны благодарности ко всем встречающимся военным, и всюду чувствовалась уверенность, что скоро мы залечим раны войны, на пепелище построим ещё лучшие, красивые дома, которые наполнятся достатком и радостью» (4). Вскоре на вокзалы Москвы всё чаще стали прибывать и с запада, и с Дальнего Востока поезда с солдатами, что возвращались с войны домой.




Источники.

1 - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. 1738-1795. Т.1. Спб., 1875; Щеблыгина И.В. Андрей Тимофеевич Болотов: Гармония души и мира. Монография. – М.: Андреевский флаг. 2003. С. 38. – 288 с.

2 - А. М. Василевский. Дело всей жизни. М.: Издательство политической литературы. 1974. С. 153-154.

3 - К. К. Берендс. Дедушка, расскажи о войне… М., 2015 г. Рукопись

4 - А. В. Горбатов. Годы и войны. Воениздат. М. 1989. С. 346. – 366 с.

На фото Кирилл Константинович Берендс.