Шурик тонет!

Очень хочется искупаться в жаркий июльский день. Особенно когда дача на берегу большого пруда. Только для купания пруд этот не очень подходил. В мелкой своей части там было чуть выше колена, зато прекрасно можно было ловить железной сеткой карасей – двое держали сетку, двое бегая перед ней, загоняли туда рыбу.
А в глубокой части пруд был покрыт тиной, на которой возлежали шумно квакающие лягушки, и дно было – ила по колено. Пиявки, виляя черным телом, проплывали в свободных от ряски окнах.
В общем, пруд полезный, но для купания совершенно непригодный.
Зато, километрах в пяти – час туда, час обратно, в лесу было небольшое озеро. Затеняли его кроны высоких деревьев, берег круто обрывался в глубину, и вода была холодная, родниковая, но зато чистая. Конечно, был тут один минус – пока идёшь обратно – так тебя солнце нагреет, что хочется вернуться – окунуться.
И далеко идти было. Поэтому ходили мы на это озеро только в самую жару. И всегда большой компанией – чтобы не скучно было туда топать. Под истории и анекдоты идти веселее.
Дорога начиналась через луг у нашего пруда. А на лугу часто паслось деревенское стадо. Опасная рыжая корова была в этом стаде. Один рог у неё рос нормальный, а другой – здоровенный, торчал вперёд как пика. Корова эта считалась бодливой. Точно было неизвестно, забодала она кого-нибудь или нет, но такая слава за ней водилась. Может, из-за рога её, может из-за того, что, когда мы мимо проходили, она не жевала равнодушно траву, как все нормальные коровы, а прекращала есть, подымала голову и начинала недобрыми глазами следить за нами. А иногда и делала несколько шагов в нашу сторону. В одиночку, да ещё и в красной рубашке я бы мимо нее ни за что не пошёл. Мы были уверены, что на красное коровы сразу нападают. Или быки… Ну, в общем, не надо красного.
В это  раз нам повезло – пастух дядя Жора угнал стадо в рощу ближе к деревне – в полдень хозяйки приходили туда с вёдрами доить коров. А был как раз полдень. Самое пекло.
Купаться всем хотелось, и компания собралась большая – Алик и Вовка Хлыстовы, которые жили далеко, на Каспийском море в городе нефтяников Баку, и интересно рассказывали про ту, необычную жизнь; Вовка Муратиков, который уверял, что если он во всю силу побежит, то сможет обогнать автомобиль «Москвич», Борька и Вовка Петровы, с пятого участка, дед которых старый большевик-подпольщик, до поздней осени ходил по дачам босиком. Интересно, в Москву на электричке он тоже босой ездил? Но я никогда не видел, чтобы он дальше сельмага ходил, босой и в полотняной рубахе, как Лев Николаевич. Серёжа Федотов по кличке «Гитлер» – потому что он, когда грибы собирали, когда белый находил, никому не разрешал к нему приближаться, пока он все вокруг не обшарит. И лицо у него, когда он при этом кричал: «Моё место!» было такое, что только усики ещё и вылитый Гитлер, и мы с братом Димой.
И ещё с нами увязался Шурка Костогрыз по кличке «Беременный кабан». Кличку свою Шурка получил совершенно заслуженно – во-первых, он был жирным. Во-вторых, он был очень неуклюжим. В третьих, он очень быстро уставал и всегда начинал ныть.
В каких бы похождениях наших Шурка ни участвовал – на колхозное поле за горохом, на стога, чтобы кататься с них, как с горки, на кукурузное поле для войны с початками – Шурка везде мешал чрезвычайно.
Особенно трудно было залезать с ним в заброшенный сад за яблоками. Сад был не то, что совсем заброшенный – просто хозяин дачи работал всё время за границей, а яблоки на участке были – белый налив. Очень сладкие, но не выдерживающие длительного хранения. Поэтому, чтобы они не пропадали попусту, мы их активно собирали.
Преодоление забора с Шуркой было сложной задачей – нужны были ещё двое. Один подталкивал Шурку, когда он, пыхтя, на забор карабкался, а второй, который раньше на другую сторону перелезал, должен был Шурку ловить, иначе он запросто мог с верхушки забора рухнуть.
Мы старались от Шурика ускользнуть. Но тут тоже проблема была – он начинал канючить, что его не берут, и его вредная бабка ходила и жаловалась нашим бабушкам, что Шурку обижают. И нам за него доставалось.
В этот день от Шурки отделаться не удалось, хотя мы честно пытались.
– Шурка! – сказал ему Вовка Петров. – Далеко, устанешь и опять канючить начнёшь!
– Не начну! – канючил Шурка, пристраиваясь за нами.
– Ты и в прошлый раз говорил, а потом отстал. Мы тебя ждать не будем, предупреждаем! – Это уже Вовка Муратиков попытался его отговорить.
– Не отстану! – гнусил Шурка, быстро перебирая ногами. На его круглом лице выступали капли пота. Жиртресты всегда потеют, когда жара и быстро двигаться приходится.
Так идём мы по тропинке один за другим, Шурка, как всегда последним. И пока не отстаёт. Через луг протекала небольшая речка, вернее, большой ручей, который впадал в наш пруд. Через ручей этот было переброшено от берега до берега толстенное бревно, на метр возвышавшееся над водой. Мы все легко по бревну перебежали, а Шурка испугался, встал на четвереньки и так по бревну пополз. И он бы, конечно переполз бы, но он основное правило нарушил – когда переходишь по бревну – надо смотреть только на дальний конец.
Так Шурка и делал, но только пока не дополз до середины. Тогда он решил вниз, в воду глянуть. И тут же он прямо на четвереньках в воду и упал. Раздался мощный всплеск, сплошной ковёр ряски раздвинулся, и Шурка исчез под водой. Ряска сомкнулась над ним.
– Шурка упал! – закричал Вовка, и мы побежали назад. С высокого берега мы смотрели вниз, где на сплошном зелёном ковре расходились круги.
Какая глубина там мы не знали. Никогда в этом ручье не купались, и рыбу не ловили. А вдруг там омут? Прошло немного времени – и из пучины, раздвигая ряску, всплыл Шурка. Вернее не весь, и, главное – не тем местом. Из воды, залепленная водорослями, поднялась только Шуркина задница.
Она покачалась, как спина бегемота, на поверхности, и вновь ушла в пучину. Старшие ребята – Васька и Алик, приготовились в воду прыгать, но всё же не прыгали пока – страшно – утопленник может так ухватить, что сам утонешь, однако Шуркина бабка страшнее…
Тут опять шевеление воды, и появилась, облепленная грязью и ряской Шуркина голова. Она открыла рот, судорожно хватила воздух, и снова погрузилась. Никто не успел прыгнуть за Шуркой, но через несколько секунд голова появилась снова. А за ней и плечи, и вся Шуркина верхняя половина.
Весь облепленный илом и водорослями, он встал из ручья. Он стоял на дне. Там было по пояс. Если бы он не с четверенек упал – только штаны бы испачкал. Вылез Шурка на берег, и решил не рисковать и вернуться, чтобы на обратном пути опять через бревно не переходить.
Но нам от его бабки всё равно попало. Как будто мы виноваты, что Шурка решил в ручей упасть.