Искатели

Автор: Маргарет Хилл МакКартер.
***
I.НАСЛЕДНИК 2.БРОСОК ДЯДИ КОРНИ 3.ПРИЦЕПЛЯЕМ ФУРГОН К ЗВЕЗДЕ,4. МЕЖДУ ЭДЕМАМИ
V. ПРОБЛЕМА НОВОГО ЭДЕМА 6. ПОТЕРЯННЫЙ РАЙ ЧАСТЬ 2 ДЖЕРРИ И ДЖО,7. ОТЦЕПЛЕНИЕ ПОВОЗКИ От ЗВЕЗДЫ 8. ЕСЛИ БЫ ЧЕЛОВЕК ПОШЕЛ В НОГУ С САМИМ СОБОЙ,9. ЕСЛИ ЖЕНЩИНА В ПОРЯДКЕ X. ЛОВУШКА ДЛЯ ФАУЛЕРА 11. ИНТЕРЛЮДИЯ В «ЭДЕМЕ»12. ПО ТУ СТОРОНУ РУБИКОНА,ДЖЕЙК И ЮДЖЕН И ДЖО 13. КАК ЖИВЁТ ХОРОШАЯ МАТЬ,14. ЖЕЛАНИЕ ДЖИМА СВАЙМА 15. ВЫТАСКИВАНИЕ ЛЕВИАФАНА С ПОМОЩЬЮ КРЮКА,16. ПОСЛЕСЛОВИЕ К «ЭДЕМУ»17. ГОРШКИ ИЗ ПЛОТНОГО ДЕРЕВА,18. ГОСПОДЬ НАХОДИТ СВОЙ ПУТЬ В БУРЕ 19. ВОЗВРАЩЕНИЕ.
***
Опубликовано в октябре 1918 года.
НАСЛЕДНИК ПО ФАМИЛИИ


Только маленьким добрым змейкам было позволено входить в «Эдем»,
принадлежавший тёте Джерри и дяде Корни Дарби. «Эдем», как следует
пояснить, был загородным поместьем миссис Джеруши Дарби — богатой
Филадельфийка — и её муж, Корнелиус Дарби, родственник по браку, так сказать, чьим единственным занятием на земле было охранять богатство своей жены в течение шести часов в день в городе и практиковаться в метании диска в «Эдеме» по два часа каждый вечер.

 Конечно, эти двое никогда не были «тётей» и «дядей» ни в этом, ни в каком-либо другом сообществе. О, нет, далеко не так! Они были тётей и дядей только для Джерри Суэйма, осиротевшего и единственного ребёнка брата миссис Дарби, Джима, чья очаровательная девочка
создала целое сообщество, где бы ей ни довелось быть. Они были
Кузина, правда, Евгений Веллингтона, молодого художника более
обычные достоинства, а также сирых и один, за исключением своего рода семья
дядя Корнелиус.

"Эдем" был красиво расположен, и красиво оформленным имуществом двух
сто гектаров, предлагает большой спектр услуг на любой фотограф ищу
журнал иллюстрации сельской жизни в Америке. В самом деле, это место было, как заявила тётя Джерри Дарби, «летом и зимой, изрешечено фотографами и забрызгано красками художников-портретистов», к большому
к неудовольствию владельца, для которого все фотографы и художники, кроме
кузена Юджина Веллингтона, были бесполезными бездельниками. Маленькая деревенская железнодорожная станция,
скрытая кленами, находилась всего в трёх-четырёх бросках
диска от дома. Но сама железная дорога очень удачно
уходила из виду в лесистую долину по обе стороны от станции.
Ничто из пепельного уродства не омрачало место, где обитатели
«Эдема» могли сесть на утренний поезд, идущий в город, или
отправиться в прохладу послеполуденного дня в восхитительное пасторальное убежище.
Лужайки и здания, сады и огороды, земля, простирающаяся
до лугов, пастбищ и полей, с вкраплениями лиственных рощ,
где певчие птицы создали свой собственный райский уголок. Вся собственность
тети Джерри Дарби и дяди Корни, расположенная в центре западного
ранчо, находилась в дне пути от его границ. И всё же в нём
деревенская жизнь была превращена в поэзию, сочетающую городскую роскошь и
удобства с безрогим, бескостным комфортом и свободой идиллической
природы. Что ещё можно сказать об этом «Эдеме», в который могут попасть только хорошие
маленьким змейкам разрешалось входить?

 Ближе к вечеру тётя Джерри сидела в беседке из роз с японской корзинкой для рукоделия рядом и жемчужным челноком для вышивания между большим и указательным пальцами. По её задумчивому взгляду можно было понять всё, что нужно знать о миссис Дарби. Её бодрый вид и занятые руки свидетельствовали о привычке к постоянному труду, которая, без сомнения, закрепилась в ней ещё в далёком детстве. Она была роскошной в своих вкусах. Атласное платье, бриллиантовая
заколка, удерживающая седые волосы, изящное кружево на шее и запястьях, сверкающие драгоценности на тонких пальцах — всё это
в ней чувствовалось желание покрасоваться и средства, чтобы потакать своим желаниям.
 Остальная часть ее истории была написана на ее морщинистом лице, на котором глубоко отпечатались сильные черты своевольной юности.  Что-то в ее узких беспокойных глазах выдавало недовольную любительницу богатства.  Линии рта намекали на эгоизм и предрассудки. Квадратный подбородок
свидетельствовал об упрямом характере, а суровые черты лица
указывали на отсутствие чувства юмора, которое смягчает самые суровые черты. Иеруша Дарби
был богат, нетерпим, решителен, лишён воображения, эгоцентричен,
Непростительная и несчастная, — вот что можно было сказать о ней с первого взгляда. Там, где есть эти черты, второй взгляд не нужен.

 Снаружи беседка была усыпана розами, распустившимися в начале июня; внутри мягкие ивовые кресла приглашали к спокойному отдыху. Но Джеруша Дарби пришла сюда не ради удовольствия.

 Пока её жемчужный челнок порхал между пальцами, словно крошечная радужная птичка, её разум и язык были заняты важными делами.Напротив неё сидел её муж Корнелиус. Только важные
дела могли оторвать его от дел в городе в столь ранний час
в час пополудни. И только по деловым вопросам он и его жена когда-либо по-настоящему беседовали, будь то в беседке из роз или где-либо ещё. Привлекательная красота этого места ничего не значила для этих двух владельцев всей этой красоты.

 О Корнелиусе Дарби можно было сказать лишь то, что он родился в семье богача и умер мужем богатой женщины. Его жизнь, как и его лицо, была бесцветной. Он сливался с пейзажем, и его присутствие никогда не замечали. У него не было собственного мнения. Отец дал ему
все, о чем ему нужно было думать, пока он не женился. "Был женат" - это
хорошо сказано. Он никогда ни за кем не ухаживал и ни на ком не женился. За ним никогда не ухаживали,
но на нем женилась Джеруша Сваим. Но теперь это все засушенная чушь.
Следует, однако, отметить, что не все мумии находятся в египетских гробницах
и Смитсоновских институтах. Некоторые из них целыми днями сидят в банковских конторах, а по мягким июньским вечерам
ходят на дискус-турниры в прекрасные «Эдемы».
 И один из них однажды, всего один раз, разорвал древние льняные бинты,
покрывавшие его остекленевшие челюсти, и заговорил. В течение получаса был слышен его голос, и
затем бинты соскользнули, и мумия снова стала мумией. Это
Джерри Суэйм сотворил такое чудо. Но, в конце концов, на
земле и в водах под землёй мало такого, с чем не смогла бы справиться
красивая девушка.

 «Вы говорите, что у вас есть отчёт о поместье Суэймов, о котором заботится для нас ипотечная компания Макферсона
из Нью-Эдена, штат Канзас?»
 — спросила миссис

Дарби.«Полный отчёт. Йорк Макферсон не упустил ни одной детали. Мне
прочитать тебе его описание?» — ответил её муж.

"Нет, нет, ничего не говори мне об этом, ничего. Я не хочу
Я знаю о Канзасе не больше, чем уже знаю. Я ненавижу само название «Канзас». Вы поймёте почему, если вспомните моего брата. Я знал
Йорка Макферсона всю его жизнь, а также его сестру Лору. И я никогда не мог понять, почему он уехал так далеко на Запад и зачем он притащил с собой эту хромую сестру в страну полыни.

— «Это потому, что вы не позволяете мне рассказывать вам о Западе. Но
в интересах дела вы должны понимать условия, связанные с этим поместьем».

 «Я ещё раз говорю вам, что не буду это слушать, ни слова. Он нанят, чтобы…»
присматривать за недвижимостью, а не писать о ней. Никто из моей семьи никогда не
ожидал, что увидит её. Когда мы будем готовы оценить её стоимость, мы
дадим соответствующее объявление. А теперь давайте опустим описание,
расположение, преувеличение её стоимости — я знаю все эти разговоры в Канзасе —
оставим всё это здесь. Иеруша
Дарби неосознанно топнула ногой по цементному полу беседки и хлопнула
ладонью по широкому подлокотнику кресла.

— Хорошо, Джеруша. Если Джерри когда-нибудь захочет узнать что-нибудь о его
размерах, сельскохозяйственной ценности, водоснабжении, урожаях и т. д., она
— Вы найдёте их в папке в моём кабинете. В документе говорится, что земля в долине
Сейдж-Браш в Канзасе теперь является собственностью покойного Джеремайи Суэйма и его наследников и правопреемников на вечные времена;
что Йорк Макферсон за очень скромное вознаграждение будет представителем наследников Суэйма в Канзасе. Это всё, что я могу сказать по этому поводу.

— Тогда послушайте меня, — приказала миссис Дарби. И её слушатель — слушал.
"Джерри Суэйм — единственный ребёнок брата Джима и сестры Лесы. Она
выросла в роскоши, никогда ничего не хотела, кроме того, что получала, и никогда
Она ни разу в жизни не заработала ни цента. Она не смогла бы сделать это, даже если бы от этого зависела её жизнь. Если я переживу тебя, она станет моей наследницей, если я решу составить завещание в её пользу. О ней можно позаботиться и без этого её имущества в Канзасе.
 Этого достаточно. Мы оставим это и перейдём к другим
вопросам. Твой кузен Юджин Веллингтон снова возвращается домой. Он настоящий художник, и у него совсем нет собственности.

На бесстрастном лице мистера Дарби промелькнула тень улыбки, но миссис Дарби никогда не видела призраков.

"Конечно, Джерри и Джин, которые всю жизнь играли вместе,
их жизни, будут... будут... - миссис Дарби замялась.

- Будут продолжать играть в ту же игру, - предположил Корнелиус. "Если это
все об этом бизнесе, я пойду и присматривать за Лили-водоемы за
там, а затем взять немного размяться перед ужином. Мне жаль, что я
пропущенный Джерри в городе. Она не знает, что я здесь.

«Какая разница, если бы ты это сделал? Они с Юджином скоро приедут на
поезде», — заявила миссис Дарби.

 «Может быть, она не знает, что он там. Они могут соскучиться друг по другу», — ответил её
муж.

 Затем он вышел из беседки и, как обычно, растворился в толпе.
присутствие жены и занялся делами, касающимися
прудов с лилиями на дальней стороне сада, где цвели розовые лотосы
.

Тем временем пальцы Джеруши Дарби нервно теребили ее вышивку,
пока она нетерпеливо ждала звука дневного поезда из города
.

"Пора "четыре сорок" сворачивать за поворот", - пробормотала она.
«Моя девочка скоро будет здесь, если только поезд не задержится из-за того моста
вон там. Чёрт бы побрал эти июньские дожди!»

 Миссис Дарби сказала «моя девочка» точно так же, как сказала бы «мой банк».
«Скот» или «моя ферма». В её голосе звучала абсолютная уверенность в своих правах.

 «Она могла бы приехать на автомобиле в два раза быстрее, на скорости сорок миль в час, но дороги ужасно разбиты после этих отвратительных дождей», — продолжила миссис Дарби.

 У неё появилась привычка высказывать свои мысли вслух, как это часто бывает у пожилых людей, живущих в одиночестве. Вид на залитые дождём луга и растущие колосья, открывавшийся между высокими сирени, был утрачен для её взора из-за нетерпения, вызванного задержкой. То, чего Джеруша Дарби хотел для Джеруши Дарби, было гораздо важнее для неё.
в любой момент, чем абстрактная ценность общего блага или обычного
очарования.

Когда она наклонилась вперёд, напряжённо прислушиваясь к грохоту поезда
внизу, в долине, большой автомобиль проехал через открытые ворота
«Эдема» и, обогнув кленовую аллею, стремительно помчался к розовой беседке.

«Вот я, тётя Джерри», — раздался девичий голос водителя. «Дядя
Корни едет на поезде. Я опередил его. Я видел, как старый паровоз пыхтел и сопел на холме за третьим переездом
Уинноук. Сейчас из-за дождей он вышел из берегов. Я остановился на том высоком
насыпи и смотрел, как поезд внизу ползёт по эстакаде над ручьём. Когда он пересёк его и пополз в выемку на
этой стороне, я тоже поехал. Тогда у меня были заняты руки, пока я поднимал эту большую машину
на тот грязный, скользкий холм, через который проходит железная дорога.
Но я лучше буду карабкаться, чем ползти, хоть целый день.

— Джерри Суэйм, — воскликнула миссис Дарби, в изумлении глядя на свою племянницу, —
ты хочешь сказать, что поехала одна по той скользкой дороге?
«Упрямая дорога? Но ты не была бы дочерью Лесы Суэйм, если бы не рисковала. Ты — родной ребёнок своей матери, если таковой вообще существовал».

 «Что ж, надеюсь, что так и есть, потому что я должна быть где-то классифицирована. Я
приехала, потому что хотела», — заявила Джерри с окончательным и бесповоротным
извинением в голосе. Всю свою жизнь Джерри Суэйм хотела, чтобы у неё было
много причин для радости. «В городе было ужасно жарко и душно, и я знала, что в этом переполненном поезде Уиннока будет ещё хуже. В последний раз, когда я ехала на нём, мне пришлось сидеть
рядом с ужасным здоровяком-голландцем, у которого под ногами была корзина со старой курицей и цыплятами. На ужин он ел лимбургский сыр и использовал свои усы вместо салфетки, чтобы вытирать крошки. Фу! — Джерри содрогнулся от отвращения при воспоминании об этом. — Пожилая дама позади нас страдала от ревматизма и не позволяла открывать окна. Я бы
предпочёл любой «ревматизм» лимбургскому на тот же срок. Специальный поезд «Винноук» должен
привозить из города салон-вагон и отправлять его в «Эдем», как раньше. Агент позволил мне сыграть
в нем я ездил, когда хотел, когда был маленьким. Я никогда больше не собираюсь
ездить ни на одном поезде, если только я не поеду в пульмановском вагоне ".

Девушка ударила маленьким кулачком в перчатке, как избалованный ребенок, по рулю
своей роскошно обставленной машины, но ее обаятельная улыбка
было всемогущим, когда она посмотрела вниз на свою тетю, стоящую в дверях
розовой беседки.

- Подойди сюда, Джеральдина Свейм. Я хочу поговорить с тобой.
В нежном тоне миссис Дарби слышались также командные нотки.

"Это серьезно, когда она "Джеральдин покоряет" меня", - прокомментировал Джерри,
мысленно, когда она передала машину разнорабочему из «Эдема» и последовала за своей тётей в цветущий сад, где жемчужный челнок снова начал плести кружева под тонкими, проворными пальцами.

 Джеруше Дарби всегда нравилось, когда ей говорили, что между ними есть сходство. Но, хотя лицо пожилой женщины было
открытой книгой, повествующей о наследуемых идеях, ограниченных и усиленных,
а молодое лицо безошибочно сохраняло семейное сходство, всё же
Джерри Суэйм была особой, которую нелегко было предугадать. В тени
Из-под розовой беседки её волосы ниспадали на лоб тускло-золотистыми волнами. Можно было представить, что с ними сделает солнечный свет. Её большие тёмно-синие глаза под длинными ресницами иногда казались мечтательными, а иногда искрились. Вся её атмосфера была пропитана непринуждённой, зависимой городской жизнью, но в её низком голосе, твёрдом рте и квадратном подбородке было что-то контрастно-определённое. И помимо внешности и манер, было что-то, чего никто никогда
вполне определённо, что она умела проникать прямо в сердца
тех, кто её знал.

- Где вы были сегодня в городе? - резко спросила миссис Дарби, пристально глядя
на белокурую девушку так, как она смотрела бы на любую другую.
что-нибудь из ее драгоценностей.

"Дай мне посмотреть", Джерри Свяжим стали, медитативно. "Я ходил по магазинам совсем
пока. В магазинах в июне этого года великолепная".

"Да, и что еще?" - спросила пожилая женщина.

«О, ещё немного пошопилась. Потом я пообедала в «Ла Сеньорите», в этом прекрасном новом
чайном домике. Каждый зал оформлен в национальном стиле.
 Я была в зале «Делфт» — голландском — с усами и «Лимбургер» — там
В тёмно-голубых глазах мелькнула весёлая искорка: «Но здесь спокойно и
очаровательно. И обслуживание превосходное. Затем я отправилась в художественную
галерею и погрузилась в изучение последней выставки. Кузену Джину это бы
понравилось, я уверена. Там было так прохладно и тихо, что я задержалась надолго. Выставка в основном состоит из пейзажей, и все они так же прекрасны, как
«Эдем», кроме одного.

В голосе девушки, когда она произнесла имя своей кузины, было что-то
отличающееся от обычного.

"А этот?" — спросила миссис Дарби. Она не возражала против покупок и
продолжения покупок, но искусство выходило за рамки её интересов.

«Это была сцена, похожая на пустыню; просто жёлто-серые равнины, без единого дерева. А вдалеке — самые насыщенные пурпурные и красные оттенки закатного неба, в которое словно растворялась земля. Ни один пейзаж на этой земле не был таким жёлто-серым, ни один закат не был похож на Книгу Откровения, ни одна линия горизонта не была такой широкой и далёкой. Это была гипербола причудливого воображения». И всё же, тётя Джерри, в этом было что-то романтическое.

Лицо Джерри Суэйм было серьёзным, когда она смотрела широко раскрытыми невидящими глазами на
свежие июньские луга, от которых исходил аромат красного клевера,
Прохладный западный ветерок, дувший в конце дня, смешивался с запахом белой жимолости, вьющейся среди розовых кустов над её головой.

 «Хм! Что ещё?» — тётя Джерри неодобрительно фыркнула, не одобряя неприятные пейзажи в целом и соблазнительные романы в частности. Любовь к романам не входила в её планы, как и любовь к искусству.

«Я пошёл в банк дяди Корни, чтобы попросить его позаботиться о моих
счетах за покупки. Его не было на месте, и я не стал его ждать. Кстати, — Джерри Суэйм уже не был таким мечтательным, — с тех пор, как все юридические
«Суды и прочие дела закончены, не пора ли мне начать самой управлять своими
делами и жить на собственный доход?»

Сидя там, в тени цветущих виноградных лоз, девушка казалась слишком хрупкой, слишком неопытной, неспособной на что-то большее, чем получение большого карманного
денег. И всё же что-то в её маленьких, твёрдых руках, что-то в линиях её хорошо очерченного подбородка заставляло сомневаться в любом прогнозе на её счёт.
Джеральдин Суэйм могла бы сделать то же самое, если бы решила действовать.

Тетя Джерри завернула кружевную салфетку, которую она вязала, в
Джерри убрала челнок и, положив его в японскую рабочую корзинку,
аккуратно захлопнула крышку.

"Когда Джеруша Дарби закончит работу, чтобы поговорить, мне пора будет надеть
противоскользящие башмаки," — сказала себе Джерри, наблюдая за процедурой.

"Джерри, ты знаешь, почему я только что назвала тебя родной дочерью твоей матери?"
— серьезно спросила миссис Дарби.

— Может, по привычке, ты так часто это говоришь. — Улыбка Джерри
убрала с её лица всякую дерзость. — Я знаю, что в чём-то похожа на неё.

 — Да, но не во всём, — продолжила пожилая женщина. — Леса Суэйм была
Странное сочетание. Она привыкла тратить деньги, не имея представления о том, как их
зарабатывать. И тебя она воспитала так же. А теперь ты вырос,
закончил школу-интернат и стал взрослым, но ты не можешь изменить своё воспитание,
как не можешь изменить свои большие глаза, такие же, как у Лесы,
или свой подбородок, который ты унаследовал от брата Джима. С таким же успехом я мог бы попытаться
сделать тебе маленькие чёрные глазки и выступающий подбородок,
как и изменить твой образ жизни. Ты такой, каким тебя создал Господь,
и Провидение вылепило тебя, а твоя мать испортила.

 «Ну, я не хочу быть кем-то другим. Я счастлив таким, какой я есть».

«Тебе не придётся этого делать, если ты сама не захочешь. Но то, что тебе двадцать один, не делает тебя слишком взрослой, чтобы слушать меня — и твоего дядю Корни».

За всю свою жизнь Джерри ни разу не слышала, чтобы имя её дяди упоминалось в качестве соавтора Джеруши Дарби в каком-либо мнении, авторитетном высказывании или совете.
Это была неудачная оговорка жены дяди Корни, одна из тех простых фраз, которые, сказанные в нужный момент, укореняются, растут и приносят большие плоды, будь то сладкие или горькие.

 «Твоя мать была мечтательницей, любительницей романтики и всего такого.
приключения, хотя у неё никогда не было возможности поучаствовать в каком-нибудь из них.
Вот почему ты сегодня занесло на той ухабистой дороге; это
и тот факт, что она воспитала тебя так, чтобы ты во всём поступал по-своему.  Но, как я уже сказал, мы не можем это изменить, да и не нужно. Леса была красивой женщиной, но ты похожа на Суэймов,
разве что вот здесь.

Тетя Джерри провела костлявым пальцем по бровям девочки, не желая признавать
какую-либо семейную схожесть, которая могла бы сохраниться. Она не видела озорного блеска,
скрывающегося под опущенными ресницами
собственного ребёнка Лесы Суэйм.

"Ваш отец был хорошим бизнесменом, уравновешенным, проницательным и
честным, — миссис Дарби говорила быстро, — но в последние годы его жизни
произошли некоторые события. Ваша мать заболела пневмонией и умерла, а вы
уехали в школу-интернат. Бизнес Джима был в значительной степени
затронут. Мне не нужно рассказывать вам об этом. В любом случае, сейчас это не имеет значения.
А потом однажды ночью он не вернулся домой, и на следующее утро твой дядя
нашёл его сидящим в кабинете, в той же позе, в которой он оставил его накануне вечером. Он был мёртв уже несколько часов. Причиной смерти стала сердечная недостаточность.
— Так сказал доктор, но я думаю, что рано или поздно все умирают от сердечной недостаточности.

В глазах Джерри Суэйм вспыхнуло яркое, жёсткое пламя, а красные губы
мрачно сжались. За два года после смерти родителей девочка ни разу не
пыталась молиться. Со временем к ней вернулась лёгкость юности, но
что-то ушло из её жизни в день смерти отца, оставив после себя потерю,
против которой она упорно восставала.

«Если честно, Джерри, — поспешила продолжить миссис Дарби, — твоё наследство наконец-то
получено, после двух лет судебных разбирательств».

"О, это не беспокоит меня", - заявил Джерри, с кажущейся
легкомыслие. "Просто подписываю свое имя там, где кто-то указал на пустую строку,
и поднимаю правую руку для принесения присяги - вот и все. Я написал своё полное имя и пообещал, что это моя подпись, «да поможет мне Бог», как говорил судебный пристав, пока я не смог сделать то же самое под действием эфира. Ничего особенного, но я рад, что всё закончилось. Бизнес — такая утомительная штука.

- Это не такое большое состояние, как было бы, если бы твой отец послушал меня.
Миссис Дарби говорила неопределенно. - Но ты будешь
в любом случае, вы будете в полной безопасности, если только вы сами не решите пренебречь своими интересами. Сейчас мы с вами — единственные оставшиеся в живых Суэймы. Когда-нибудь, если я захочу, я могу завещать вам всё своё имущество.

 Квадратный подбородок и глубокие морщины вокруг сурового рта ясно говорили о том, что только послушание этой женщине может сделать вас наследником по завещанию.

«Может, ты и мечтатель, и любишь ввязываться в новые авантюры,
как сделала бы твоя мать, если бы могла. Но она была настолько мягкосердечной, насколько это возможно. Вот почему она никогда не отказывала тебе
всё, что ты захочешь. Но, как я уже сказал, она ничего не могла сделать с деньгами, кроме как потратить их. Ты тоже похож на своего отца, Джерри, и однажды ты оценишь недвижимость как единственное на земле, что может сделать жизнь не такой тяжёлой. Если ты не хочешь быть таким же, как эта кучка вечно брюзжащих стариков, которые каждый день ездят на поезде в Уинноук, или как бедные деревенские жители, которые никогда не ездят ни на чём, кроме старой раздолбанной фермерской повозки, ты оценишь то, что я — и дядя Корни — могу для тебя сделать.

Дядя Корни снова, и он никогда не пользовался равным уважением
раньше. Это была ошибка.

"Наконец-то «Форд» со свистом проносится по повороту. Пора бы ему уже
появиться. Я должен пойти и убедиться, что ужин готов. Ты сбегай и встреть его. Кузен Юджин едет на нём. Твой дядя Корни где-то здесь, на ферме. Он вышел после обеда по какому-то делу, которое мы должны были уладить. Неудивительно, что ты скучала по нему. Но, Джерри, — женщина с суровым лицом положила руку на плечо девушки скорее властным, чем ласковым жестом, — Юджин — настоящий художник, гений, ты же знаешь.

 — Да, знаю, — ответила Джерри, и её тон внезапно изменился.
"И что из этого?"

"Вы всегда знали его. Он вам очень нравится?" Джеруша Дарби была столь же
неуклюжей в чувствах, сколь и проницательной в сделках.

Румянец на щеках девушки стал ярче, когда она отвела взгляд в сторону
ярко-зеленые луга, на которые низкое солнце посылало лучи
золотого света.

"О, я люблю его так, как он любит меня, без сомнений. Я пойду в
вокзал и посмотрите его, если вы говорите так".

Под словами лежало нечто более глубокое, чем слова ... что-то новое еще
на саму девушку.

Как Джерри оставил Миссис Арбор Дарби сказал, с чем-то половина игривый,
Напоследок она сказала: «Ты не забудешь, что я говорила о
собственности, маленькая транжирка. Ты будешь благоразумной, как ребёнок моего благоразумного
брата, даже если ты такая же идеалистка, как твоя сентиментальная
мать».

 «Я не забуду». Я не могла бы быть племянницей Джерри Дарби ", - добавила последняя.
после того, как девушка оказалась вне пределов слышимости своей тети. "У моих отца и
матери, похоже, было много хороших черт характера и несколько плохих. Я
кажется, действительно унаследовал все их недостатки, и я
потерял все хорошие. Но сейчас я ничего не могу с этим поделать. Не до после
поезд уходит в любом случае".

Тётя наблюдала за ней, пока кустарник не скрыл её за поворотом дорожки.
Юная, полная жизни, изящная, как июньские цветы, осыпавшие её тропинку лепестками, избалованная, любящая роскошь девочка, с авантюрным духом и примитивным, неразвитым представлением о служении людям и божественном наследии, но со скрытыми способностями и необузданной силой, способной на многое, — такой была Джерри Суэйм, которую небесные ветры не должны были слишком сильно трепать, не отчитавшись перед миссис Джерушей Дарби, владелицей и распорядительницей вселенной для своей племянницы.




II

БРОСОК ДЯДИ КОРНИ


Джерри ждала на прохладном перроне деревенской станции, когда
пришёл поезд. Каким жарким и душным он показался ей, когда
вынырнул из долины, и какими уставшими и раздражёнными казались
ей все эти люди, смотревшие на неё из окна. Они стали в десять раз
более уставшими, раздражёнными и горячими, когда увидели эту
девушку, такую спокойную, отдохнувшую, изысканно одетую, с
короной и в туфлях. Синее льняное платье с белыми вышитыми манжетами,
волнистые, блестящие пряди волос, маленькие туфельки, безукоризненно белые
на фоне зелёной травы — неудивительно, что, хотя наследник престола
Богатые Дарби чувствовали себя комфортно, не обращая внимания на эту неинтересную
вереницу ничтожеств. В частности, кучка червей должна была испытывать
только зависть и негодование по поводу своей потной, изнурительной жизни.

Джерри и Юджин Веллингтоны были уже далеко в кустарниковом саду, когда поезд из Уинновока снова отправился в путь. Они не подозревали, что пассажиры смотрят им вслед и что, когда поезд медленно тронулся, все разговоры были только о «том богатом старике Дарби и его эгоистичной старухе-жене» и «том юном художнике, сыне старого Веллингтона, который слишком ленив, чтобы
работа» «той хорошенькой, легкомысленной девушки, которая не умела расчёсывать
волосы, девушки Джима Суэйма — бедный Джим!» «Старый Корн Дарби тоже выглядел
пожелтевшим и худым. Когда-нибудь он высохнет и сдуется, если только
деньги не придавят его так, что он не сможет этого сделать».

 На повороте дорожки молодые люди увидели, как дядя Корни пересекает лужайку.

«Пойду заберу его диск. У него не будет аппетита к ужину, если он не
сделает несколько десятков бросков», — заявил молодой человек. «Давай свернём здесь,
у знака с розами, Джерри. Мне лень делать ещё один шаг».

"Тебе следовало поехать со мной на машине", - ответил Джерри, когда они сели.
в прохладной беседке, созданной для молодежи и июньского времени. "Я не знал, что ты
в городе".

"Ну, девочка моя кузина, я признаюсь, я не осмелился," молодой человек
заявил, смело. "Я училась ужасно тяжело в этом году, а сейчас
Мне нужно, чтобы покрасить Великой Американской холстины, я не могу закончить свою полезной
карьера под большим универсал-автомобиль в нижней части насыпи на
Winnowoc Блафф-роуд. Поэтому, когда я увидел, как ты входишь в офис дяди Корни,
в банке я ускользнул.

- А что касается моего собственного риска? - Спросил Джерри.

«О, Джерри Суэйм, с тобой никогда не случится ничего плохого, даже если ты проживёшь сто лет.
 Нет никого лучше тебя, моя маленькая кузина, никого-никого».

Юджин Веллингтон слегка положил свою изящную руку на маленькую белую ручку, лежавшую на подлокотнике плетёного кресла, и, наклонившись вперёд, посмотрел в лицо сидевшей рядом с ним девушки.  Он был красивым, хорошо сложенным, артистичным молодым человеком, достойным украшать самые красивые места в жизни. И если бы проницательный наблюдатель за лицами мог уловить слабую черту, указывающую на возможную нерешительность характера, то другие черты перевесили бы её
возможность. У него было прекрасное лицо, в котором чувствовалась
благородная мягкость, присущая художникам. Намек на более глубокую
духовность, которая отличает благородство характера, в сочетании с
обаятельной личностью, возвышал Юджина Веллингтона над простым
людом. Он подходил для «Эдема» с его беседкой из роз и товариществом
благородных людей. Когда человек
находит свою стихию, весь остальной мир начинает двигаться
более плавно.

"Никто не похож на меня," — повторил Джерри. "Хорошо, что я единственный в своём роде. Вы бы так не говорили, если бы знали, что обо мне думает тётя Джерри. Она
проанализировав меня и подачей меня в разделы днем".

"Что у нее на уме сейчас?" Евгений Веллингтон спросил, как он наклонился
easefully на спинку стула.

"Она говорит, что я наследник..." Джерри всегда задавалась вопросом, что заставило ее остановиться на этом.
Годы спустя, когда в памяти всплыл тот июньский вечер, она не могла
объяснить этого.

— Наследник чего? — спросил молодой художник, и что-то смутное, неясное промелькнуло на его лице.

 — Всего мира,
 семи звёзд и солнечного года;

 а также всего состояния моего отца, которое осталось после двух лет
— Судебное разбирательство. Я ненавижу судебные разбирательства.

 — Я тоже, Джерри. Давай забудем о них. Разве «Эдем» не прекрасен? Я так рад, что снова здесь.
Юджин Веллингтон смотрел на идиллическую красоту места, для которого была построена розовая беседка. «Никто не мог бы согрешить здесь, потому что в таком сказочном пейзаже, как этот, нет змей, которые бы мешали. Я рад, что я художник, даже если я никогда не стану знаменитым. Так приятно видеть, даже если твоя кисть терпит неудачу, пытаясь заставить других видеть».

И снова изящная рука мужчины мягко легла на руку девушки, и это
на этот раз он остался там.

"Ты любишь всё это так же сильно, как и я, не так ли, Джерри?" Голос был глубоким и взволнованным.
"И ты чувствуешь, как и я, что это приближает тебя к Богу.
Или это потому, что ты здесь со мной, что «Эдем» сегодня так прекрасен?
Можно я тебе кое-что скажу, Джерри? Я ждал лета и «Эдема», чтобы сказать тебе кое-что. Мы всегда знали друг друга. Мы думали, что знали, но в тот день, когда твой отец ушёл от нас, я понял кое-что новое. Подними голову, маленькая кузина. Я хочу кое-что тебе сказать.

Июнь, и молодость, и розы, и мягкий, сладкий воздух, и никого, кроме цветов,
шелестящих ветерков и этих двоих. И они всегда знали друг друга. О, всегда! Но теперь — теперь всё было по-другому,
что-то более величественное, более прекрасное в этом месте, в этот день,
в них самих, чем когда-либо прежде, — старое, старое чудо мужчины и девушки.

Внезапно что-то пронеслось в воздухе, и змееподобная тень
перечеркнула свет в дверном проёме. Дядя Корни медленно
вышел на открытое пространство, где рядом с ним лежал диск.
Розарий — одна из маленьких добрых змеек. Они есть в каждом Эдеме, и некоторые из них
гораздо лучше других.

 Площадка для метания диска располагалась на прекрасном участке подстриженного клевера. Почему
диск должен был улететь из руки метателя по воздуху в сторону
розария, не мог сказать ни один небесный ветер. И не мог сказать, почему дядя
Корни должен последовать за ним и стоять в дверях беседки
до тех пор, пока время обеда в "Эдеме" не призовет всех троих обитателей, Адама и
Ева и эта славная маленькая змейка, в прохладную столовую и что к ней прилагается
.

Сумерки и лунный свет сливались воедино, и все эти сладкие ароматы
цветов, покрытых росой, прощальное щебетание возвращающихся домой птиц,
туманы, поднимающиеся над долиной Уинноук, тени кустарников на лужайке и
темнеющие очертания высоких кленов делали «Эдем» таким же
прекрасным, как и при ярком солнечном свете.

Джерри Суэйм сидел в дверях розовой беседки и смотрел, как дядя Корни
снова бросает диск по гладкому белому клеверному газону. Тётя Джерри
ушла с Юджином на дальнюю сторону просторного участка, чтобы
посмотреть на пруды с лилиями, где цвели розовые лотосы.

«Молодые люди не должны проводить вместе слишком много времени. Они слишком быстро устанут друг от друга. Мне было до смерти скучно, когда Корнелиус постоянно был рядом».
Тетя Джерри философствовала, считая себя такой же мудрой в сердечных делах, как и в финансовых. Она бы заставила Джерри и Джина захотеть быть вместе, прежде чем у них снова появился бы такой шанс.

Итак, Джерри Суэйм сидел в одиночестве, наблюдая за огнями и тенями на лужайке,
лишь наполовину осознавая присутствие дяди Корни, пока внезапно не заметил, что его диск подкатился к беседке и лёг плашмя
у её ног. Вместо того чтобы поднять его, он опустился на каменную ступеньку рядом с племянницей и сидел молча, пока Джерри полностью не забыла о его присутствии. У него было обыкновение сидеть молча и быть забытым.

 Джерри была занята многими мыслями. В тот день жизнь открыла перед ней новую дверь, и через неё внезапно вошло что-то странное и милое. Жизнь всегда открывала перед ней приятные двери, кроме той,
через которую ушли её отец и мать, — двери, которая закрылась и отделила её от них и от Бога, чьё провидение так жестоко обошёлся с ней
жестоко обошлась с тем, что принадлежало ей. Но ни одна дверь никогда не открывала перед ней такой прекрасной перспективы,
как та, что сейчас предстала перед её мечтательным взором.

  Она невидящим взглядом посмотрела на старика, сидевшего рядом с ней. Затем в её памяти всплыли слова тёти Джерри: «В двадцать один год ты не слишком стара, чтобы слушать меня — и твоего дядю Корни», а также: «Ты оценишь то, что я — и дядя Корни — можем для тебя сделать».

Дядя Корни смотрел на неё с таким выражением лица, словно собирался сказать: «Банк не выдаёт кредиты под такое обеспечение».
и все же что-то в его глазах привлекло ее к нему, и она
механически положила свою изящную маленькую руку на его худую жёлтую руку.

«Я хочу поговорить с тобой, прежде чем что-нибудь случится, Джерри», — начал он, а затем замолчал в смущённой нерешительности, которая грозила положить конец его желанию быть здесь.

И Джерри, будучи женщиной, мгновенно догадалась, что он отбросил эту тему, когда они с Джином думали, что остались одни в беседке перед ужином, чтобы поговорить с ней, прежде чем что-нибудь случится. Это было сделано специально, чтобы поговорить с ней.
Теперь она лежала у её ног. Странный дядя Корни!

"Я не слишком стар, чтобы слушать тебя. Я ценю то, что ты можешь для меня сделать".
Джерри был цитируя наставления тетки точно, который показал, как
глубоко они невольно импонируют себе на уме. Ее
Слова разорвали льняные повязки, стягивавшие глазированные челюсти дяди Корни, и он
заговорил.

"Теперь с твоим имуществом все улажено. То, что осталось тебе после этого негодяя
Джона — я имею в виду, после двух лет хождения по судам,
— это «иск», как они его называют, в долине Сейдж-Браш в Канзасе.
Каким-то образом он никогда не приносил дохода.
от него, поскольку Джим Свяжим ухватился за него, но это не по вине человека
кто присматривает за это-Йорке Макферсон. Он джентльмен вы можете
доверять в любом месте. Это все, что у тебя есть из имущества твоего отца
.

Темно-синие глаза Джерри Свейм широко раскрылись, а лицо стало белым, как лилия
в тени тускло-золотистых волос над ними.

«Ты во всём зависишь от своей тёти. Что ж, она этому рада. Я тоже, в каком-то смысле. Только если ты поступишь против её воли, ты больше не будешь её наследником. Да ты и не стал бы им, если бы она умерла первой.
Поместье Дарби на самом деле принадлежит не Джуреше Суэйм, а мне. Но она думает, что оно принадлежит ей, и это правильно, потому что, в конце концов, я его контролирую.

 Дядя Корни сделал паузу. Джерри сидел неподвижно, и, хотя было лето, маленькая белая рука на худой жёлтой руке говорящего была очень холодной.

«Если ты довольна, я рад, но я не позволю дочери Джима Суэйма думать, что у неё есть собственное состояние, когда у неё нет ни цента и она должна полагаться на добрую волю своих родственников во всём, что ей нужно. Если я так поступлю, Джим будет преследовать меня до самой могилы».

Джерри уставилась на лицо своего дяди в сгущающихся сумерках. За всю свою жизнь она никогда не замечала, чтобы у него был какой-то свой ум, кроме того, что он подчинялся властной тёте Джерри. И всё же, несмотря на удивление, она невольно придвинулась к нему, как к тому, кому она могла доверять.

"Мы давно договорились, Джим и я, когда Джим был богатым человеком, что некоторые
день у вас должно быть доказано, что вы были его детьми, а также леса ... я имею в виду
что вы не должны всегда быть зависимой транжира. Вы должны сделать некоторые Свяжим
и жизни тоже. Не то, чтобы кто-либо из нас когда-либо критиковал свой
Мамин добрый нрав, её стремление к идеалу и любовь к приключениям.
Романтика присуща некоторым жизням и делает их молодыми и милыми, если они
доживают до миллиона.  Я не осуждаю это, как твоя тётя Джерри.

Романтика была далека от бесцветных дней Корнелиуса Дарби. И, возможно, только в этот раз в сладостной тишине июньских сумерек в «Эдеме» в его голосе прозвучала эта томительная нотка, и то лишь на короткое мгновение.

 «Джим сам рассказал бы вам всё это, если бы вовремя разобрался со своими делами.  И он бы это сделал, потому что у него был большой ум и
большое сердце, но Бог взял его к себе. Так и есть. Не бунтуй вечно, Джерри.
 Бог был добр к нему — когда-нибудь ты это поймёшь и перестанешь сомневаться.

Кто когда-нибудь называл Джерри Суэйма уродливым? То, что такое существо, как Корнелиус Дарби, могло сделать это сейчас, было одной из самых странных, невероятных вещей в этом мире.

«Я просто хотел ещё раз сказать, — продолжил дядя Корни, — что если я уйду первым, то ты станешь наследником Джуши. Мы давно договорились об этом. То есть, если ты не будешь перечить ей и заставишь её составить завещание против тебя, как она сделала бы, если бы ты не слушался её до последней буквы алфавита. Если я
после того, как она это сделает, вся собственность по закону переходит к моим дальним родственникам
. Это было исправлено еще до того, как оно попало ко мне в руки - наследники каких-то
транжир, которые давным-давно спустили бы его, если бы были живы и имели его сами.
"

Звуки голосов и легкий смех Юджина Веллингтона доносились издалека
со стороны пруда с лилиями.

- Юджин хороший парень, - задумчиво произнес дядя Корни. «У него настоящий талант, и когда-нибудь он прославится, и его имя будет звучать громче, и он принесёт больше пользы, и будет жить дольше, чем имя человека, который только что получил позолоченную безопасность на банкноте, и нигде больше.  Джин будет
Он тоже неплохо зарабатывает, не завися ни от каких тётушек и дядюшек. Но он не более волевой, не более умный и не более хороший, чем ты, Джерри, даже если он немного более религиозный, как ты мог бы сказать. Ты очень стараешься думать, что ни во что не веришь, потому что всего один раз в жизни Провидение не пошло тебе навстречу. Ты не можешь противиться Всемогущему Богу и не проиграть. Когда-нибудь тебе придётся это
узнать. Все мы рано или поздно это делаем.

"Но я не могу забрать своего отца — всё, что у меня было, — после того, как я бросил мать.
«Я не вижу в этом ни справедливости, ни милосердия», — вырвалось у Джерри.

 Дядя Корнелиус не умел утешать словами. У него не было возможности попрактиковаться в сочувствии ни до, ни после женитьбы. Мумии ограничены в своих возможностях, будь они в запечатанных саркофагах или сидят за столами на колёсиках и вырезают купоны. Однако что-то в его спокойном присутствии успокаивало бунтарский дух девочки лучше, чем любые слова. Корнелиус
Дарби не знал, что он может приблизиться к истинному пониманию
ума Джерри, как никто другой. Люди жалели её, когда
Её мать умерла, а отец обанкротился — о последнем факте ей не следовало говорить, — но никто не понимал её, кроме дяди Корни, а он до сих пор не проронил ни слова. Теперь он, кажется, знал, о чём она думает. Мудрость змея — даже маленьких добрых змеек этого «Эдема» — не стоит недооценивать.

«Джерри» — в голосе старика в тот час была странная мягкость,
какой бы ровной и сухой она ни была до и после, — «Джерри, ты понимаешь, что здесь происходит».

Он взмахнул рукой, словно обводя «Эдем», тетю Джерри и кузена Юджина.
Не спеша удаляясь от пруда с лилиями, он, Дарби,
наследник, и убыточное поместье Суэйм в долине Сейдж-Браш в
далёком Канзасе.

"Тебя никогда в жизни не предавали, кроме как когда смерть забрала Джима. Ты ничего не смыслишь в бизнесе и в том, что значит зарабатывать деньги, которые ты тратишь, и чувствовать независимость, которая приходит, когда ты настолько силён, что тебе не нужно подчиняться чьей-либо воле. Корнелиус Дарби говорил как человек, который мечтал об этом, но никогда не знал, насколько это реально. «И, наконец, — заключил он, — ты думаешь, что…»
— Ты влюблена в Юджина Веллингтона.

Джерри вздрогнула. Дядя Корни и любовь! Кто угодно и любовь! Только в своих мечтах, в своих безумных полетах навстречу приключениям, в замках, построенных высоко в небе, она по-настоящему думала о любви к себе — до сегодняшнего дня. А теперь — тетя Джерри довольно неуклюже намекнула ей на то, что было у нее на уме. Кузен Джин взял её за руку и сказал: «Я хочу
тебе кое-что сказать». Какими светлыми были его глаза, когда он
смотрел на неё тогда! Джерри до сих пор чувствовала их на себе, и её охватило радостное волнение
пошел пульсирует через все ее существо. Затем дискусии уже мчался по
двери и дядя Cornie пришел, не зная, что эти двое могли бы
лучше быть одной. По крайней мере, он не выглядел так, будто знал. И теперь это был
Сам дядя Корни, который говорил о любви.

- Ты думаешь, что влюблен в Юджина Веллингтона, - повторил дядя Корни.
- но это не так, Джерри. Ты влюблена только в Любовь. Когда-нибудь это может быть и с Джином, но не сейчас. Он просто ближе к тому, о чём ты мечтала, и поэтому ты думаешь, что влюблена в него.
Джерри, я не хочу, чтобы ты совершал ошибки. Я прожил своего рода бесцветную жизнь, — лицо мужчины было пепельно-серым, когда он говорил, — но время от времени я думал о том, какой могла бы быть жизнь человека, если бы всё у него шло хорошо и если бы он был счастлив.

Как часто эти последние слова возвращались к Джерри Суэйм, когда она вспоминала события этого вечера: «если он сам всё исправит».

«И я не хочу, чтобы были допущены ошибки, в которых я могла бы помочь».

Другая рука дяди Корни нежно сжала маленькую руку, лежавшую на его ладони. Какая она была твёрдая, белая и изящная, и какая решительная.
и как крепко она могла держать руль, когда большой автомобиль
Дарби опасно заносило! И какой плоской, дряблой, жёлтой и бесхарактерной была рука, которая крепко его держала!

"Пойдёмте, ребята, мы идём в дом, чтобы послушать музыку," — позвала тётя
Джерри, когда они с Юджином Веллингтоном шли по лужайке от пруда с лилиями.

Миссис Дарби, уверенная в том, что её планы осуществятся, в этот вечер была по-настоящему
ревнива. Она хотела ещё немного подержать этих двух молодых людей под своим абсолютным контролем. Конечно, она всегда
их контролировать, а когда они обещали друг другу, что там будет
возникает царство, в царстве, которое она никогда не могла войти. Сердитый
голос извращенной, неправильно использованной и увядшей юности звучал в ее душе, и
ревность лишенной любви старости не была маленькой лисичкой среди ее виноградных лоз этой ночью.
Пусть они немного подождут с ней. Еще один вечер не будет иметь значения.

Когда они подошли к розовой беседке, Джерри нежно погладила дядю Корни по щеке — впервые в жизни.

 «Я не забуду твоих слов, дядя Корни», — тихо пробормотала она.
когда она поднялась, чтобы присоединиться к тёте и Юджину.

Лунный свет, заливающий лужайку, коснулся золотистых волос Джерри, и румянец любви и юности окрасил её щёки, когда она уходила вместе с красивым молодым художником в прекрасную июньскую ночь.

"Пойдём, Корнелиус." Голос миссис Дарби внёс диссонанс в гармонию момента.

"Как только я уберу свой диск. «Последний бросок был неудачным,
и я сильно отклонился от своей линии», — ответил он своим сухим, невыразительным голосом,
наклонившись, чтобы поднять орудие своего ежедневного развлечения.

В большой гостиной Юджин и Джерри играли старые дуэты, которые они разучивали вместе в детстве, и пели старые песни, которые Джеруша Дарби слышала, когда была девочкой, до того, как жажда богатства
затвердела её артерии и затуманила её взор, чтобы она могла видеть только
благодать. Но молодые люди забыли о её присутствии и, казалось, проживали эту прекрасную июньскую ночь только друг для друга.

Была почти полночь, когда раскат грома прогремел над долиной Уинноук
и конец идеального дня блистал великолепием
Июньский ливень, в небе полуночная чернота, рассекаемая длинными
молниями или озаряемая языками пламени, в то время как сильные
ветры хлещут по земле хрустальными плетьми дождя.

"Где дядя Корни? Я раньше его не замечал," — спросил Джерри, когда
все трое в гостиной наблюдали за тем, как буря изливает свой гнев на долину Уинноук.

— О, он пошёл повесить свой старый диск, а потом, наверное, лёг спать, — безразлично ответила тётя Джерри.

 Ничто не могло быть дальше от мыслей его жены, чем присутствие
Корнелиус Дарби. Они никогда не жили друг для друга; они жили
ради накопления имущества, которое могли бы собрать вместе.

 Было уже далеко за полночь, когда семья легла спать. Луна вышла
из-за туч, когда грозовая туча устремилась на восток. Ночные бризы были прохладными
и сладкими, разбрасывая лепестки цветов, которые смыл дождь,
маленькими благоухающими облачками вокруг розовой беседки и на каменном
пороге.

Прошло много времени после того, как Джерри Суэйм ушла в свою комнату, прежде чем она уснула.
 Снова и снова она прокручивала в голове события дня:
городские магазины; изысканный обед в зале «Делфт» в «Ла Сеньорите»;
художественная выставка и одноуровневый серый пейзаж с пылающим,
великолепным закатом, так непохожим на зелено-золотой закат в «Эдеме»;
дорога домой со всеми её опасными приключениями; разговор с тётей
Джерри; Юджин, Юджин, Юджин; дядя Корни со своим диском у двери
розовой беседки, и всё, что он ей сказал; старые-престарые песни,
и потрясающая красота грозы, и снова дядя Корни, и
наконец-то мечты, и Джим Суэйм, большой, сильный, проницательный, и Леса,
миловидный, мечтательный; а затем крепкий сон, приносящий полное
забвение.

Последним заснул и первым проснулся рано утром Джерри. Счастливый
Джерри! Никто так счастлив, как она, не мог заснуть - и все же...
Последнее метание диска дядей Корни навеяло новые мысли, которые не могли ускользнуть, как
буря унесла Винновок в никуда. Трещина на лютне,
облачко на голубом июньском небе — вот что напомнило ей о том, что сказал дядя Корни,
когда бросил диск прямо к её ногам у двери в беседку. Джерри Суэйм не должен беспокоиться о трещинах на лютне и
Облачные пятнышки. В воздухе витал зов раннего утра, росистого, туманного,
розового рассвета прекрасного дня в прекрасном «Эдеме», где
есть только прекрасное. И самой прекрасной среди них была Джерри
Суэйм в своём розовом утреннем платье, с великолепной короной из
волос, сверкающей в лучах восходящего солнца, с голубыми глазами,
полными света.

Самым милым местом во всём «Эдеме» в то утро для неё была
розовая беседка. Теперь она принадлежала ей по праву Юджина и… дяди Корни.
 Отрывки старой любовной баллады, одной из песен, которые она пела с
Слова Юджина, сказанные накануне вечером, были у нее на губах, когда она покидала веранду и
легким шагом шла по сиреневой дорожке к беседке. Сами травинки
, казалось, пели вместе с ней, и весь омытый дождем мир
сиял зеленым, золотым, кремово-белым, розовым, гелиотропом и
розой.

На повороте дорожки к беседке Джерри остановился, чтобы насладиться
богатством всей этой красочной сцены. А потом, без всякой причины, она
вспомнила, что дядя Корни говорил о своей бесцветной жизни. Странно, что она никогда, в своей легкомысленной жизни, не думала о нём в
Так было и раньше. Но с любовью в крови она начала видеть всё в новом свете. Его жизнь была скучной. Если тётя Джерри когда-то и любила его по-настоящему, то, должно быть, давно забыла об этом. И в любом случае, он так мало шумел в этом мире, что было легко забыть о его существовании. Она забыла о нём прошлой ночью, даже после всего, что он сказал.
 Он не участвовал ни в их музыке, ни в красоте бури.

Но вот он встал рано утром и сел в дверях беседки с розами,
где она оставила его прошлой ночью. Он откинулся назад, опираясь на угол
слегка расколотая решётка, его бесцветное лицо, серое, за исключением синей линии, идущей по щеке от сине-чёрного ожога на виске, его бесцветные глаза, смотрящие прямо перед собой; диск, который он наклонился поднять прошлой ночью в сумерках, зажатый в его бесцветных руках; его бесцветная жизнь, бегущая прочь. Его одежда, пропитанная полуночной грозой, прилипла к телу и обвисла на его исхудавшем теле. Но измученные дождями
розы осыпали его седую голову розовыми лепестками, а у его ног
лежали опавшие цветы, устилавшие богатую землю.
зелёная трава. Природа в своей любящей жалости мягко украсила его своими
нежнейшими оттенками, как будто мир, полный ярких красок, стёр бы
воспоминание о потерянных унылых годах одним взмахом июньской красоты.




III

ПРИЦЕПИТЬ ПОВОЗКУ К ЗВЕЗДЕ


За самым дорогим траурным крепом, который можно было купить в Филадельфии,
Джуша Дарби скрывал наименее скорбное из лиц. Не то чтобы она не была потрясена тем, что одна-единственная молния из всей этой летней грозовой тучи, едва задевшая розовую беседку, ударила в голову, прислоненную к ней, таким слабым, но смертельным ударом; и не то чтобы она не горевала
Корнелиус, и мне очень неудобно занимать его место в управлении вашим
бизнесом. В любом бизнесе нужен кто-то, кто будет приносить и уносить
вещи и играть роль сторожевой собаки. А в наши дни, когда рабочая сила
дорога, сторожевые собаки стоят дорого и не всегда хорошо обучены. Но
когда-нибудь все должны уйти. То есть все остальные. Миссис Дарби
никогда не думала, что смерть и окончательный расчёт как часть общего
опыта предназначены для неё лично. В конце концов, всё идёт своим чередом под руководством Провидения. Юджин Веллингтон был счастливчиком
Провидение, всеведущее и всемогущее. У Юджина были некоторые способности его покойного кузена. Со временем он занял бы пустующее кресло за столом в городском банке и деловом доме. Более того, на взгляд старшего поколения, он был в тысячу раз интереснее и находчивее, чем бесцветный тихоня, чья потеря, конечно, была бы ощутима.

Самые красные розы «Эдема» расцвели в июне следующего года на могиле Корнелиуса Дарби.
Самые яркие осенние листья укрыли его от зимних снегов, и места, где он никогда не бывал, больше никогда не будут скучать по нему.

На следующий день после похорон в «Эдеме» шёл проливной летний дождь.
Миссис Дарби была очень занята подготовкой к вскрытию, и
Юджин Веллингтон постоянно был ей нужен, в то время как Джерри
Суэйм бесцельно бродила по дому, впервые ощущая бесполезность своего существования. Ближе к вечеру, когда большие комнаты со всей их роскошью показались ей невыносимыми, она спустилась по раскисшей дорожке к розовой беседке.
 Под благодатным солнцем распустились новые бутоны.
Пошёл тёплый дождь, и все увядшие лепестки опавших цветов скрылись из виду.

 Когда Джерри опустилась в лёгкое плетёное кресло-качалку, её взгляд упал на расщеплённый угол решётки у двери, где сидел дядя Корни, когда его позвали в последний раз.  Свёрнутая бумага лежала под сиденьем, внутри двери, как будто её выдуло из его кармана порывом ветра во время той ночной грозы.

Джерри долго смотрела на бумагу, прежде чем ей пришло в голову взять
её. Наконец, машинально, она вытащила её из-под сиденья и
разложила его на широком подлокотнике своего кресла. Когда она прочитала его содержание
ее апатия исчезла, мечтательные голубые глаза загорелись новым
светом, твердый рот приобрел немного больше твердости, а сильный
маленькие ручки, державшие газету, не дрожали.

- Участок в долине Сейдж-Браш в Канзасе. Джерри говорил медленно. - Это
находится в Рейндж-Тауншипе - О, для меня это все греческое! Должно быть, их там много, как могил на кладбище, мимо которого мы вчера проезжали. Может быть, все они мертвы, бедняки.
Это в Канзасе. Им управляет или что-то в этом роде Йорк Макферсон из
Ипотечной компании Макферсона в Нью-Идене — _Нью-Идене_ — в Канзасе. Дядя
Корни сказал мне, что это не приносило дохода, но это не вина Йорка
Макферсона. Странно, что я помню всё, что дядя Корни сказал
здесь прошлой ночью.

Девушка во второй раз перечитала лежащий перед ней документ. Когда она снова подняла голову, в её тёмно-синих глазах отражался другой Джерри Суэйм. Дождь перестал. Прохладный ветерок дул в долине Уинноук, и на западе виднелись лучи солнца.
мы пронзали редеющие серые облака.

"Тысяча двести акров! Владения принца! Почему в "Эдеме" всего две
сотни! И это в _New_ Eden. Им "плохо управляли". Я
знаю, кто будет управлять им сейчас. Я дочь Джима Свейма. Он был
хорошим бизнесменом. А тётя Дарби… — улыбка тронула её красные губы. — Я бы никогда не осмелилась сказать, что она не понимает, как управлять
делами. Она — начальник штаба генерала, который управляет Вселенной.

Затем, когда девочка посмотрела на луга, к ней вернулось серьёзное настроение.
и выращивание зерна на сельскохозяйственных угодьях "Эдема". Внезапное решение сформировалось в ее голове.
Джерри Свейм - типичный человек, которого невозможно предсказать.

"Отец хотел, чтобы я знала, что значит быть независимой. Я узнаю
. Если этот 'Эдем' может быть так красиво и выгодно, чего не могу
заработать тысячу двести акров, в Новый Эдем? И это будет такая
прекрасная забава, о которой я всегда мечтала.
Тетя Джерри скажет, что я сумасшедшая или что я — родной ребёнок Лесы Суэйм.
Ну, так и есть, но за всем этим стоит большая цель, цель
Мой отец одобрил бы это. Он был весь в делах — в зарабатывании денег — в своих целях, как казалось некоторым людям, но я думаю, что мама знала, как его ублажить. Может быть, её авантюрный дух и всё такое делали её интересной для него, а её романтичность делала его её любовником, вместо того чтобы они стали похожи на дядю Корни и тётю Джерри. В мире есть кое-что ещё, помимо приобретения собственности, — «если человек честен с самим собой», — сказал дядя Корни. В этих семи словах была хорошая проповедь. Дядя Корни проповедовал мне больше, чем тот, кто проводил службу.
Вчерашние похороны могли бы помочь. «Если бы человек был честен с самим собой».
И Юджин. — Лицо Джерри Суэйма быстро изменилось. — Он сказал, что
хочет что-то сказать мне. Думаю, я знаю, что он хотел сказать.
 Может быть, он скажет это когда-нибудь, но не сейчас, не сейчас. А вот и он.

В лице Джерри Суэйм появилось что-то новое, неуловимое и очень милое, когда Юджин Веллингтон
шагнул к беседке с розами.

"Наконец-то я закончил, кузина," — заявил он, опускаясь на скамейку рядом с ней.
"Право, тётя Джерри — замечательная женщина.  Кажется, она всё знает
Она знает почти все подробности о бизнесе дяди Корни с тех пор, как он начал
им заниматься. Но время от времени она сталкивается с чем-то, от чего у неё перехватывает дыхание. Очевидно, дядя Корни знал много такого, о чём не рассказывал ни ей, ни кому-либо другому. Ей не нравится сталкиваться с этим. Это её злит. Она только что в гневе выгнала меня, потому что открывала новую линию, о которой, как я думаю, она не хотела, чтобы я что-то знал.
 Что-то, от чего у неё перехватило дыхание при первом взгляде. Но ей не пришлось меня уговаривать уйти. Я убежал сюда, как только появилась возможность.

Каким красивым и ухоженным он выглядел, сидя в мягком кресле! И как хорошо он относился к миссис Дарби в эти трудные дни!
Десяток мелких услуг, которые её племянница не замечала, давались ему легко.

Когда Джерри Суэйм посмотрела на него, ей вспомнились слова дяди Корни: «Он хороший парень, с настоящим талантом, и когда-нибудь он прославится. Он тоже будет прилично зарабатывать, независимо от чьих-то тётушек и дядюшек, но он не сильнее, не умнее и не лучше тебя». От этих слов у неё участился пульс.
воспоминание, сделавшее это её новое решение более твёрдым.

"Кажется, прошёл месяц с тех пор, как мы сидели здесь накануне того вечера, когда дядя
Корни скончался," — начал Юджин. "Он неудачно бросил диск и подошёл
сюда как раз в тот момент, когда я начал тебе кое-что рассказывать, Джерри. Ты помнишь,
о чём мы говорили, когда он появился?"

"Да, помню". Голос Джерри был низким, но не было никакого дрожь в нем.

Ее лицо, как она подняла его, казалось, глаза на одной стороне он мог
никогда не рисую. Для него это было исполнением самой заветной мечты человека.

«В эту минуту в моём сердце только одна печаль — что я никогда не смогу запечатлеть твоё лицо таким, какое оно сейчас, на холсте. Но позволь мне рассказать тебе кое-что, о чём мне поведала тётя Джерри. Она, кажется, так тебя любит и говорит, что после того, как все претензии к наследству твоего отца будут урегулированы, у тебя не останется никакого дохода. Но она уверяет меня, что это не имеет значения, потому что ты можешь продолжать жить с ней так же, как и всегда. Она сказала мне, что никогда не терпела неудачу в осуществлении
своих планов и что сейчас она слишком стара, чтобы потерпеть неудачу. У неё есть какой-то план
для тебя... — молодая художница заколебалась.

 Джерри никогда особо не задумывался о своей внешности, пока в эти июньские дни в «Эдеме» к ней бесшумно не подошла Любовь.  И всё же — едва заметная нерешительная линия на лице мужчины — просто тень, призрак чего-то несущественного — запечатлелась в её сознании.  С последними словами в её голове промелькнула догадка.

«Тётя Джерри слишком стара для многих вещей, помимо провала своих
планов. Я знаю, что она сказала, Джин, потому что знаю, что она думает. Она
не то чтобы любит меня, она хочет мной управлять. Я считаю, что
у нее только два плана существования - один абсолютного правления, а другой
абсолютного подчинения. Она не могла представить меня на первом плане
конечно, поэтому я должен быть на втором."

"Почему, Джеральдина Суэйм, я никогда раньше не слышал, чтобы ты так отзывалась о своей тете!"
Юджин Веллингтон воскликнул. Он уловил новую и очень реальную черту в лице
девушки, когда она говорила.

— Может, и нет. Но не надо меня подкалывать, как Джеральдин. Это слишком похоже на тетю Джерри. Я
начинаю лучше понимать её, потому что теперь я сама думаю, —
ответила Джерри.

"Как будто ты всегда так не делала, маленькая тиранка! Я ношу эти шрамы
о твоих зубах на моих руках сейчас - или я бы вытерпел их, если бы не сдался
ради тебя тысячу лет назад, - со смехом заявил Юджин.

- В том-то и дело, - ответил Джерри. "Мне позволяли поступать по-своему, пока
Тетя Джерри не решила, что я должна продолжать получать именно то, что, по ее мнению, я хочу, и
чтобы добиться этого, я должна зависеть от нее. И — подожди-ка, Джин, — ты тоже будешь от неё зависеть. У тебя есть только твой дар. Так что мы оба будем её пенсионерами. Таков её план.

 «Я не буду», — решительно заявил Юджин Веллингтон. А затем с любовью
подумав о Джерри, он добавил: "Я не хочу этого, Джерри. Я хочу творить великие дела
лучшее, что Бог дал мне делать, не только для себя, но и
ради вас - и ради всего мира. Что мне кажется что
артистов для".

"И я не буду, либо," Джерри настаивал. "Я не буду. Не нужно так недоверчиво на меня смотреть. Позволь мне кое-что тебе рассказать. В тот вечер, перед смертью дяди Корни... — Джерри внезапно замолчал.

 Казалось несправедливым предавать ту искру уверенности, которую бесцветный старик обрёл в последний вечер своей земной жизни.
жизнь. Джерри знал, что он говорил с ней, и только для нее.
"Это то, что я хочу тебе сказать.

Сейчас у меня нет дохода. " - сказал он. - "Это то, что я хочу тебе сказать. У меня нет дохода. Тетя Джерри
права, хотя сама она никогда мне этого не говорила. Но у меня есть план, как
самой зарабатывать себе на жизнь.

Юджин Веллингтон откинулся на спинку стула и громко рассмеялся. - Вы, мисс Джеральдина
Сваим, который за всю свою драгоценную жизнь не заработал ни доллара! Я всегда знал, что ты мечтатель, но сейчас ты идёшь по неверному пути, Джерри. Ты должен остерегаться летучих мышей под этой твоей золотой крышей. Только художники осмеливаются на такие безумные полёты, и они делают это только на холсте, а потом
«Отвергнуто комитетом по повешению».

Джерри не обратил внимания на его шутливые слова, а она продолжила с серьёзным видом: «Моё наследство — от моего отца — это участок в Нью-Идене, штат Канзас. Двенадцатьсот акров. Им никогда не умели хорошо управлять,
следовательно, оно никогда не приносило хорошего дохода. Посмотрите на "Эдем" здесь, - Джерри поднял
руку, призывая к тишине, поскольку Юджин собирался заговорить, - там всего двести
акров. Теперь умножьте это на шесть, и у вас получится Новый Эдем в
Канзасе. И я владею этим. И я собираюсь управлять этим. И я не собираюсь
ни от кого зависеть. Не будет ли для меня большим развлечением прояснить ситуацию?
долина кустов шалфея? Если это так же прекрасно, как Уинноук, только подумай
о его возможностях. Будет чудесно чувствовать себя таким свободным
и уверенным в себе. И когда мы победим, ты — своей кистью, а я — своей фермой в Канзасе, тогда, о, Джин, как прекрасна будет жизнь!

 Большие мечтательные глаза сияли. Прямые солнечные лучи
протянулись далеко по зелёным лугам и подстриженным газонам, между высокими
сиреневыми деревьями, к розовой беседке, чтобы осветить эту колышущуюся массу
золотистых волос с коричневыми прядями.

"Джерри, — голос Юджина Веллингтона дрожал, — ты самый замечательный
девочка в мире. Я так горжусь тобой. Но, дорогая, это старая, потрёпанная фантазия — отправиться в Канзас, чтобы разбогатеть. Мой отец пытался это сделать много лет назад. У него тоже были грандиозные планы. Он потерпел неудачу. Более того, он разорил всех, кто был с ним связан. Вот почему я сегодня беден. Воистину, моя маленькая кузина, я не верю, что добрый Господь, который
создает Эдемы, подобные этому, в долине Уинновок, когда-либо предназначенные для
благовоспитанные люди покидают их и отправляются на охоту в Новый Эдем в зарослях Шалфея
Долина. Наше место здесь, где вся красота природы окружает нас и
о нас заботится любящий Бог. Почему ты хочешь поехать в Канзас? Я бы не знала, как молиться там, где мой отец так безбожно жил. Я бы правда не знала.

 «Я не знаю, как молиться здесь, Джин», — тихо сказала Джерри без тени легкомысленной непочтительности в голосе. «Я забыл, как это делать, когда Бог забрал у меня отца. Но послушай меня».
Властная сила необузданной воли всегда была присуща Джерри. «Ты не _живёшь_ здесь, ты _останавливаешься_ здесь. И ты берёшь кусок холста и идёшь на край света».
это, или до глубины души, или до небес. Ты создаешь то, чего никогда не было
и никогда не будет, своей свободной кистью. И люди называют это хорошим, и ты
зарабатываешь этим на жизнь. Ты художник. Я глупый мечтатель, но это так.
еду в Канзас и воплощаю свои мечты в реальность, красоту - и
деньги - в Новом Эдеме. Если Господь не есть, я не буду возражать больше
чем я тут занимаюсь. Но я поеду в Канзас, потому что _хочу_ этого.

 — Посмотри, Джерри, на закат, — мягко сказал Юджин, зная, что значит «я хочу». — У них не могло быть таких зелёных и золотых красок.
на Западе, как мы видим, в обрамлении сирени. Ты всегда была
решительной маленькой девочкой, так что теперь, я полагаю, у тебя все будет по-своему. Мы
можем попробовать, во всяком случае, на какое-то время. И если ты найдешь свой путь каменистым,
ты должен вернуться в "Эдем". Когда твои новые игрушки выйдут из строя, ты сможешь
поиграть со старыми. Но мне действительно нравится твой дух уверенности в себе.
Я не хочу, чтобы ты когда-либо зависела от меня. Я не хочу другого Джерри, кроме
того, которого я всегда знала. И я хочу усердно работать, чтобы мой маленький талант
принёс мне много денег, и чтобы ты гордилась мной.

«Мы живём настоящей романтической жизнью, Джин. И мы сдержим своё слово, будем стараться изо всех сил и не позволим тёте Джерри запугать нас и изменить наши планы, не так ли, Джин? Отец хотел, чтобы я не тратил чужие деньги, а узнал, что значит жить своей жизнью. Я не знал этого до прошлой недели». Кажется, для меня всё изменилось с тех пор, как умер дядя Корни. Не странно ли, как внезапно мы отказываемся от одной жизни и начинаем
другую? — Джерри смотрел на темнеющее золото закатного неба.

"Да, мы были двумя бездельниками. Я рад уволиться с работы. Но, почему-то,
для тебя я мог бы остаться здесь, Если ты только
устраивает это сделать", - ответил Женька.

"Я не хочу это".Джерри решительно высказывался. "Теперь я не могу быть счастлива.
Мне нужно подумать об этом великолепном Канзасе. Пойдём и расскажем тёте
Джерри и поговорим с ней.

— А если она скажет «нет»? — спросил молодой человек.

Джерри Суэйм остановилась в дверях и посмотрела прямо в лицо Юджину
Веллингтону, не сказав ни слова.

— Джеральдин Суэйм, при крещении была допущена большая ошибка.
церемония. Ты должен был окрещен 'Сфинкс'.Когда-нибудь я
сделать холст египетского продукта и поместить ваше лицо на нем. В конце концов,
ты действительно серьезно относишься к этому Новому Эдему в долине Сейдж-Браш?
Здесь так мило, я хочу, чтобы ты осталась здесь.

Джерри снова молча посмотрела на него, и эта едва заметная линия нерешительности, едва намекавшая на своё существование, запечатлелась в её памяти.

Миссис Дарби встретила молодых людей в гостиной, где всего несколько дней назад они втроём наблюдали за летней грозой, не зная, что это было
избиение бесчувственного Корнелиуса Дарби. Миссис Дарби чувствовала себя
уверенной, что молодые люди придут к ней сегодня вечером. Что ж...
конец ее плану был уже близок. На самом деле, возможно, было бы лучше для
Корнелиуса уйти тогда, когда он ушел, поскольку мы все когда-нибудь должны уйти.
Действительно, было бы лучше - только Джеруша Дарби никогда этого не знала
если бы Корнелиус ушел до того, как бросил диск. Всё могло бы сложиться по-другому, если бы он ушёл раньше. Но он упустил возможность всю жизнь служить своей жене, оставшись на ночь и совершив одну неловкую ошибку.

Июньский вечер был прохладным после затяжных дождей. У тети Джерри был крошечный камин
в камине гостиной горели дрова, а высокие лампы с
розовыми абажурами были зажжены, чтобы придать этому месту оттенок сумеречного очарования
, когда вошли молодые влюбленные.

"Тетя Джерри, мы хотим рассказать вам, о чем мы говорили",
Начал Юджин, когда все трое уселись рядом. «Мы с Джерри решили, что теперь, когда… — Юджин замялся.

"Да, я знаю, — живо ответила миссис Дарби. — Мы должны взглянуть правде в глаза и
говори о Корнелиусе свободно. Он любил вас обоих. Бедный Корнелиус!

«Бедный Корнелиус», — повторила Джерри Суэйм себе под нос.

"Конечно, я знаю, что девушке, воспитанной так, как Джерри, трудно..."
Юджин снова начал:

"Она может продолжать жить так же, как жила. Это всегда будет её домом, — резко вмешалась миссис Дарби.

"И я знаю, что у меня нет ничего, кроме перспективы зарабатывать на жизнь и
сделать успешную карьеру в своей сфере, — продолжил молодой человек.

"Разве у Джерри нет перспективы самой по себе? Ты мне понадобишься, чтобы помочь
я на несколько месяцев. Ты знаешь, Юджин, что мне нужен кто-то, кто
понимает, как Корнелиус ведет дела. В голосе пожилой женщины было больше приказа
, чем просьбы.

"Я буду рад помочь вам, пока я нужен, Но я говорю сейчас
моя жизнь-работа. Когда я не могу служить вам дольше я должна начинаться на мой
собственную карьеру. У меня есть некоторые надежды и планы на будущее.

 «Хм! Что толку говорить об этом? Говорю тебе, у Джерри будет всего
вдоволь, и я хочу, чтобы ты был здесь. Я не буду рассматривать никаких
— Больше никаких таких мыслей, Юджин. Вы оба останетесь здесь, как и раньше. Давайте поговорим о чём-нибудь другом.

— Мы пока не можем, тётя Джерри, потому что мне не хватает на себя, даже если
Джин согласится жить у тебя, — заявила Джерри Суэйм.

Деруша Дарби открыла узкие глаза и уставилась на племянницу. Если бы пожилая женщина пожаловалась на одиночество, если бы она хотя бы намекнула на сожаление о потере компаньонки в деловых сделках, Джерри Суэйм почувствовала бы себя неловко, хотя она слишком хорошо знала свою тётю, чтобы её можно было обмануть подобными демонстрациями.

"Джеральдин Суэйм, что ты говоришь?" Миссис Дарби потребовала ответа твердым,
ровным голосом. Что-то в ее манерах и лице всегда мог держать даже
храбрый духом в испуганные восторге от нее.

Евгений Веллингтон потерял мужество, чтобы идти дальше, и то же самое снова пришел
что Джерри Свяжим уже дважды видел на его лице в Роуз-Арбор этом
вечер. Оба смотрели теперь прямо на девушку. Свет костра
Играло с золотистыми локонами и придавало румянец её круглым щекам. Тёмно-синие глаза казались почти чёрными, с блеском
В их глубине таилась тревога, и в низком голосе Джерри звучала сила, когда он продолжил:

«Я говорю о том, что знаю, тётя Джерри. Всё, что осталось от моего отца, — это «право на землю», как они это называют, в Нью-Идене, в долине Сейдж-Браш в Канзасе; двенадцатьсот акров. Я собираюсь отправиться туда, чтобы самому управлять землёй и жить на собственный доход».

В течение долгой минуты Джуруша Дарби пристально смотрела на свою племянницу, и её лицо было таким же суровым и непроницаемым, как будто высеченным из камня. Затем она резко спросила:

 «Откуда ты всё это узнала?»

"Все это есть в документе, который я нашла в розовой беседке сегодня днем"
- ответила девушка. - Тетя Джерри, я должна воспользоваться тем, что принадлежит мне. Я
не Свяжим если я не".

"Ты не останешься здесь две недели".Миссис Дарби довольно щелкнул такой
слова. Ее лицо было очень бледно и как-то так реальный испугом посмотрел
через ее глаза, как она взяла бумагу из рук своей племянницы.

"А потом?" Джерри спросила девушка.

"А потом ты вернешься сюда, где тебе и место, и жить так, как вы
всегда жил, в комфорте".

"И если я не приду?"

В тот момент лицо Джеруши Дарби было не слишком приятным. Свет от камина, который делал девушку ещё более очаровательной,
казалось, подчёркивал все жёсткие черты лица, которые эгоизм, упрямство и
диктаторская воля вырезали на нём.

"Джерри Суэйм, ты строишь безумные, авантюрные планы. Ты снова и снова
Леса Суэйм. Тебе хочется развлечься, вот чего ты хочешь. И
это ты внушила Юджину его представления о карьере и обо всём таком.
Послушай меня. Ничто в этом мире не говорит так, как деньги. И тебе придётся
у вас свой образ жизни, и он должен его вести, если хочет быть тем, кем должен быть. Что ж, поезжайте в Канзас. Вы знаете об этой процветающей земле больше, чем я. Я позволю вам исследовать её до последнего предела. Но когда вы вернётесь, вы должны пообещать мне, что никогда больше не будете так поступать. Я не буду вечно терпеть эту глупость. Я дам тебе достаточно денег, чтобы добраться туда. Ты можешь написать мне, когда тебе понадобятся средства, чтобы вернуться. Письмо дойдёт сюда быстро.

 — А если я не захочу ехать? — спокойно спросил Джерри.

"Посмотри, от чего ты отказываешься. Весь этот прекрасный дом, не говоря уже о
городском доме - и Юджине - и другой собственности ".

"Нет, нет, ты не считаешь его своей собственностью, не так ли?" Воскликнул Джерри,
поворачиваясь к молодому художнику, лицо которого было очень бледным.

"Джерри, ты должен пойти на эту жертву?" - спросил он голосом, полным
нежности.

— «Это не жертва, это просто то, что я хочу сделать», — непринуждённо заявил Джерри.


 Лицо Джуруши Дарби помрачнело. Эффект от долгого и упорного
проявления воли в сочетании с достаточными средствами может быть таким же
тиран из Кайзера и богатой тетушки. Решимость иметь ее
собственный путь в этом вопросе, так как она имела во всех остальных вопросах, стала на
когда-то нерушимой цели в ней. Она хотела крепко держаться за этих молодых людей
ради себя, а не ради них. Некоторое время
она сидела, оценивая их своими прищуренными, испытующими глазами.

"Я смогу справиться с ним лучше всех", - заключила она про себя. Наконец она жалобно спросила: «Джерри, зачем тебе ехать в Канзас, если у тебя здесь всё есть?»

«Потому что я так хочу», — ответил Джерри, и её тётя знала, что это так.
Джерри был обеспокоен, все было улажено.

"Тогда мы оставим этот вопрос здесь. Я могу подождать, пока ты придешь в себя.
образумься. Юджин, если ты можешь бросить ее, ведь вы всегда были друзьями, я
конечно, могу.

С этими словами миссис Дарби встала и вышла, оставив их вдвоем
в розовом свете богато обставленной гостиной.

Это было не похоже на Джерушу Дарби — идти на такую уступку, и Джерри Суэйм
знал об этом, но Юджин Веллингтон, в чьих жилах текла чужая кровь, не знал.

 Без неё комната казалась намного красивее, а её отвратительная
намёк на богатство Дарби, на которое Джерри должен был рассчитывать, а Юджин — смиренно помогать охранять ради будущей выгоды, больно ранил их души, потому что они были молоды и более сентиментальны, чем практичны. Оставшись наедине со своей молодостью, силой и благородными идеалами, в ту ночь они поклялись стремиться к лучшему. Вместе они строили мечту о радужном мире, который они отважно собирались создать. О том, что должно было за этим последовать, они не говорили, но каждый догадывался, что на уме у другого, как всегда догадывались мужчины и женщины.
любовь началась. И в ту ночь в их Эдеме совсем не было змей.




IV

МЕЖДУ ЭДЕМАМИ


Солнце в середине июня безжалостно палило на маленькую станцию
на пересечении ветки Сейдж-Браш с главной линией. В поле зрения не было
ни одного дерева. Южный ветер бушевал в прерии, вздымая
вихри мелкого песка. Его горячее дыхание обжигало щёку
Джерри Суэйм, когда она стояла в дверях вокзала или мрачно бродила между блестящими рельсами, которые тянулись в бесконечное никуда, куда почти два года назад исчез «сквозь» поезд
Несколько часов назад. Когда Джерри смотрела, как он уезжает, на неё навалилась внезапная тяжесть. И когда белое пальто проводника на задней платформе последнего вагона превратилось в тусклое, уменьшающееся пятнышко на горизонте, она почувствовала себя так, словно потерпела кораблекрушение в безлюдной местности, где единственным пристанищем для её ног был маленький красный вокзал, окружённый золой. Когда ее глаза устали
однообразный пейзаж, Джерри уперся им то, что она назвала "
Канзас-Интерьер". В загородном станции под кленами "Эдем" был
Всегда чисто и уютно. Большие клумбы с цветами снаружи, подарок дяди
Корни, принадлежали станции и её гостям, а просторные
террасы «Эдема», на которые путешественники могли любоваться бесплатно,
находились сразу за ними.

 Этот «Канзас-Интериор» казался лишь немногим менее привлекательным, чем вся
однообразная вселенная снаружи. Вековая пыль покрывала окна, которые
были заложены кирпичом, заколочены и иным образом защищены от проникновения
прохладного летнего бриза или выхода плохого, перегретого воздуха зимой.
 Железные перегородки, изобретение самого Злого, не пропускали
три стороны комнаты, чтобы доказать принцип, согласно которому ни одно тело не может одновременно находиться в двух местах. В центре комнаты на низком постаменте, пожелтевшем от времени и табачного сока, стояла «простая, ничем не покрытая» печь. На стене криво висела грязная, усеянная мухами карта всей железнодорожной системы — очень толстая и укороченная по сравнению с собственными размерами, очень вытянутая и непропорциональная по сравнению с другими незначительными системами, пересекающими её паутинообразными линиями.

 За запечатанной кассой Джерри слышал «тик-так».
тик-а-тик-тик, тик-тик" телеграфного провода. Кто-то должен быть внутри
там, кто в определенное время, подобно святому Серапиону из его кельи отшельника,
мог бы открыть эту глухую стену и заговорить почти человеческим тоном. Только что здесь царило
одиночество могилы, если не считать этого вечного "тик-так-тик"
за стеной.

Когда Джерри Суэйм схватилась за ручки плуга, пути назад уже не было. Она убедила себя, что не умрёт от укусов сумчатых дьяволов в этой пустоте. В Новом Эдеме всё будет по-другому, она была в этом уверена. И этот Йорк Макферсон
Должно быть, он был милым стариком, честным и добродушным, потому что он никогда не получал дохода от её большого поместья в Канзасе. Она легко представила себе Йорка — невысокого лысого джентльмена с седыми бакенбардами и добрыми бледно-голубыми глазами за очками в золотой оправе, который ведёт жирную гнедую кобылу к старому добродушному экипажу Рокуэй, держа в руках трость с золотым набалдашником, подаренную ему воскресной школой. Джерри всю жизнь видела таких, как она, в деловых кругах Филадельфии и среди зажиточных сельских жителей в окрестностях «Эдема».

Наконец-то оставалось всего пятнадцать минут до прибытия поезда «Сэйдж Браш».
в конце концов, она могла бы найти утешение в своей купе-пульмановке. Она гадала, что
делают сейчас тётя Джерри и Юджин. Она ускользнула из «Эдема»
на рассвете, чтобы отправиться в своё безумное приключение. Она попрощалась с тётей
Джерри накануне вечером. Пожилым женщинам нужен утренний сон,
даже если глупые молодые люди нарушают все законы, отправляясь на поиски счастья. Юджина поспешно отправили
в поместье Дарби по делам, не дав попрощаться, за два дня до того, как Джерри был готов отправиться в Канзас. Всё было
очевидно, было решено, что это путешествие будет трудным. Так что, не попрощавшись ни с кем, чтобы подстегнуть себя в поисках, юная девушка вышла из укромного Эдема красоты и праздности. Но слёзы, затуманившие её взгляд, появились только тогда, когда она сошла с сиреневой дорожки к станции, чтобы пройти мимо могилы дяди Корни и покрытых зелёным дерном мест упокоения Джима и Лесы Суэйм.

«Может быть, мама гордилась бы тем, что я делаю, а отец сказал бы, что во мне есть что-то хорошее. И дядя Корни — «Если бы мужчина был честен с самим собой» — дядя Корни мог бы сказать «если бы женщина была честна с
И себя тоже. Я собираюсь вложить этот смысл в его слова, даже если он
никогда особо не ценил женщин. О, отец! О, мать! Ты _жил_
до того, как умер, и я собираюсь сделать то же самое. Дядя Корни умер
до того, как по-настоящему начал жить.

Джерри протянула руки навстречу единственному прощанию в «Эдеме», которое приближалось к ней
из этих безмолвных волн росистой зелёной травы. Затем юность, июньское утро и манящие приключения в новых землях нахлынули на неё с тройной силой, побуждая действовать и рисковать. Позади неё были её будущий возлюбленный — ведь Юджин должен был любить её — её домашние узы, роскошь, зависимость
бездействие. Перед ней простирались самые отдаленные уголки земли, особенно Канзас. Дух сэра Галахада, Робинзона Крузо, Дон
Кихота, в сочетании с духом своевольной, неопытной девушки, смутно осознающей, что стоит за ее решимостью отправиться в путь, — _потому что она хотела отправиться в путь_.

 Чикаго и Канзас-Сити предлагали удобные порты для разгрузки. И Каунсил-Блафс
Долина, раскинувшаяся на многие километры вдоль дороги, сулила больше,
чем Джерри когда-либо осмеливался мечтать о Новом Эдеме дальше на запад.
Железнодорожное сообщение, подобное тому, что было на Тихоокеанском побережье,
идеально во всех отношениях. А потом — этот эпизод с переходом.

 Два бесконечно долгих часа, прежде чем ветка «Сэйдж Браш» смогла доставить её в
Новый Эдем, почти закончились.

"В конце концов, это не так уж и страшно." Джерри начал «снова видеть вещи».
"Всё дело в игре — и я собираюсь быть таким же «игровым», как и то, во что я играю. Для меня всё всегда оборачивается к лучшему. _Должно быть, так и есть._

Квадратный белый подбородок сейчас очень напоминал фамильную черту. А в
крепких руках, сжимавших железные подлокотники сиденья, не было и намёка на
слабость.

Дверь, которую захлопнул ветер, снова распахнулась, когда в неё, нагруженные багажом, ввалились трое
потенциальных пассажиров поезда «Сэйдж Браш». В то же время закрытое окошко для продажи билетов распахнулось,
и за железными прутьями показалось красное ухмыляющееся лицо кассира. Если бы Джерри никогда не обращала ни малейшего внимания на кучку личинок
на ветке Уиннока, за исключением того, что они мешали вентиляции или
наполняли её обоняние запахом лимбургского сыра, то личинки шалфея
были в тысячу раз менее достойны её внимания.
Трое столпились у билетной кассы, смеясь между собой, а она
смотрела в дверной проём, неосознанно читая названия вагонов
грузового поезда, медленно ползущего вдоль станции. Кто вообще
изобрёл грузовые вагоны? Самая неинтересная и безвкусная
вещь, которую когда-либо ставил на колёса мастер-механик
непрекрасного, созданная в основном для того, чтобы закрыть людям
вид на то, на что действительно стоит посмотреть. Джерри механически прочитал потускневшие буквы: «Санта-Фе».
с символом в виде толстого креста в круге, «Железная гора», «Великая
«Северная», «Рок-Айленд», «Фриско», «Юнион Пасифик», «Гранд Транк»
проползали мимо. «Нью-Йорк Сентрал», «Лихай Вэлли», «Пенсильвания Лайн».
 Они вернули её в «Эдем» и в Уинноук. Здание вокзала
содрогнулось; уродливые старые вагоны застучали чуть быстрее,
двигаясь взад-вперёд; двигатель, из которого почти выбило дух,
пыхтел у стрелки, и всё тело за ним задрожало и остановилось. Но затуманенные слезами глаза Джерри Суэйма видели только
зелёные поля поместья Дарби, беседку с розами и Юджина
Веллингтон. Голос громкий, но не неприятный, и смех Веселый,
ловить, хихикая гогот, гнал картину "Эдем" и все такое
принадлежал его в "невидимый воздух", что будет трепать и сжигания на
Канзас-пейзаж.

"Ты же не всерьез! Он, он! Ха!" Теперь все должны улыбаться. "Старый
Местная шалфейная роща находится в пути к Саллини. Не хватает двигателей, не хватает машин, не хватает здравого смысла. Хе-хе! И мы должны прокатиться на этом роскошном «Подсолнухе», который стоит там. Давай, Тельми. Ты можешь взять что-нибудь попроще, машину на двоих. Мы полетим сейчас, пока полет хорош.»

Джерри впервые посмотрел на кучку личинок. Нужно было увидеть, откуда
взялось это громкое хихиканье, разгоняющее тоску. Тельма была безупречно
чистой, хорошо сложенной деревенской девушкой, в которой легко узнавалась
женщина — прямая, полногрудая, крепкого телосложения. Карие глаза
были подведены густыми каштановыми бровями. В довольно широком рте не было
изящной улыбки, обнажавшей великолепные белые зубы. Каштановые волосы, заплетённые в косы и уложенные вокруг головы, были доказательством славы
Святого Павла, о которой говорится в Писании. Не то чтобы Джерри Суэйм обращал на это внимание.
эти черты. Она просто видела деревенскую девушку - не оскорбительную туземку.
Товарищ туземца, тот, кто любил громко смеяться, был невысоким и
плотным, с круглым лицом на передней стороне круглой головы, посаженной на макушку
плотного телосложения. Джерри, хоть и был грубияном, невольно улыбнулся
вместе с ним. Пока что толстый человечек контролировал всех. Но перед
забавной небольшой походкой, когда он шел, было невозможно устоять. Третьим
пассажиром, самым невзрачным из трёх, был человек, о присутствии которого Джерри даже не подозревала, пока не услышала его голос. Это был
тонкий, высокий, непривычный голос, его высота колебалась вверх и вниз.

"Вы едете на поезде "Сейдж Бреш", леди?"

Спрашивающая повернулась обратно после того, как деревенская девушка и толстяк
отключились.

Джерри посмотрела на него, не обращая внимания на его вопрос. Его ботинки,
обтянутые мятыми чулками, были очень поношенными. Его комбинезон,
хлопавший вокруг ног, его рубашка, шея, лицо, волосы и шляпа,
все были одного цвета — неопределённого, жёлто-коричневого.

"Вы тоже едете в этом поезде?"

Это был скромный, добрый голос, и чешуйчатая старческая рука, державшая дверь,
открытой против сильного ветра прерий была только рука рыбака.
Глубоко посаженные глаза на желто-коричневом старом лице были приучены читать мысли о реке
терпеливый рот поджат в ожидании улова в лесках и сетях.

Джерри никогда в жизни не разговаривала с таким существом. Насколько она понимала
, его не существовало.

"Это единственный поезд на Сейдж-Бреш сегодня, леди. «Обычный
поезд провалился в кювет и застрял там», — продолжал высокий дрожащий голос.

 Резкий гудок паровоза, идущего по рельсам, подчеркнул это утверждение.
и Джерри увидел ухмыляющегося краснолицего разносчика, который спешно катил к двери
мешки с почтой и другие посылки. Она в замешательстве поднялась и вышла, не
узнав потрёпанного старика, который позаботился о ней.

- Нам нужно идти в последний вагон на Яндер, леди, - пропищал старик.
спускаясь по вымощенной шлаком дороге медвежьей шаркающей походкой,
бочком.

Джерри медленно последовал за ним к "последнему вагону на Яндер".

Обычный дневной автобус, шестидесятый и последний позвонок в этом длинном
механический позвоночник уже был переполнен кучей личинок, ни одна из которых не могла принадлежать сфере Джерри Суэйма. Более того, все они были плотно набиты и зажаты так, что невозможно было понять, где заканчивается место для пассажира с полной оплатой проезда и начинается место для чемоданов, телескопов старого образца, корзин, узлов, коробок, детей с частичной оплатой проезда, мешков с фруктами, ящиков для ланча, сельскохозяйственных инструментов, младенцев на руках, продуктов — всего, вплоть до капусты и королей. Джерри задавался вопросом, откуда взялись все эти _вещи_. Каждый предмет в этом вагоне, будь то человек или
Солёная свинина, плачущий ребёнок или королевская кобра — всё это было «вещью» для Джерри Суэйма. И
все они были очень тёплыми и нервно напряжёнными, как будто горячий июньский ветер занёс их всех внутрь, чтобы жаркое июньское солнце через закрытые окна могло их поджарить, а через открытые окна — испачкать их потные лица горячей пылью из прерий. Свободным оставалось только одно место. Оно было с теневой стороны, обращённой к задней части машины,
и уже было наполовину занято скромным толстячком с писклявым голосом.
 Девушка Тельма и толстый коротышка сели напротив
он. Когда Джерри вошел в вагон мужичок был на ногах, кланяясь и
напыщенный и настаивая на том, что женщина с ребенком на руках должны обмена
сиденья с ним, положив ее на стороне прохладно, а он сам занял ее место в
солнце через проход от Тельмы. В передаче он не увидел
Джерри, который тщетно искал брешь в этой массе "людей
разных". Именно скромная личинка увидела ее стоящей там. Очевидно,
его маленькие желто-зеленые глаза с первого взгляда оценили её, но он не стал раскладывать свои вещи и смотреть в окно, как некоторые другие мужчины
Он не стал спрашивать, что они делают, и не отодвинулся на свою половину сиденья, чтобы освободить место для неё. Он встал и срывающимся голосом попросил её сесть на его место. Джерри не пришло в голову сказать ему, что там хватит места для двоих, когда она увидела, как он ковыляет по проходу, странно прихрамывая. Таким же безразличным взглядом она смотрела на него через
открытую дверь, сидя на задней площадке в течение долгого дня,
прислонившись спиной к углям и пыли, которые сыпались на него, покачиваясь вместе с
вагоном, который трясся на выжженной солнцем безлесной прерии у
хвост длинного, дёргающегося товарного поезда. Он ничего не значил для этой изящной горожанки; такие, как он, никогда не появлялись в её мире; как и краснолицая, светловолосая молодая мать с седыми бровями и шляпой, лихо сдвинутой набок, с большим, беспокойным, лысым младенцем, который перекатывался через неё волнами, раскидывался вокруг Тельмы и грозил разбить себе голову, бесцельно и настойчиво заполняя всё узкое пространство.

Но если Джерри Суэйм чувствовала себя не в своей тарелке в этой компании, то её
соседки по купе чувствовали себя ещё более неловко в её присутствии. Тельма
Аккуратное клетчатое платье стало мятым, грязным и невзрачным. Желтое платье уставшей матери превратилось в тряпку для мытья посуды. И при каждом толчке поезда она теряла заколку для волос, которые уже свисали длинными прядями на шею. Младенец, который на самом деле был счастливым, белым, с голубыми прожилками, превратился в суетливого, раскрасневшегося непоседу.

Всё это, казалось, происходило только из-за присутствия безупречно одетой незнакомки с
прекрасным лицом, которая внушала всем благоговение, не замечая их, но
сама своей утончённостью и красотой притягивала их к себе. Никто не мог
находиться в присутствии Джерри Свейм и не ощущать присущего ей очарования
магнетизма.

Смех и жалобы пассажиров притупились до терпения.
Только на лице невысокого мужчины играла улыбка. Но его рот был сделан с
таким изгибом, и он ничего не мог с этим поделать. Глубоко дыша и
обливаясь здоровым потом, он сидел в машине, защищаясь от струящегося сбоку тепла
, и забывал о своих проблемах в своем нерушимом добродушии. Долгое время они с Тельмой разговаривали, сидя в проходе над
головой, и их не беспокоил шум поезда. Они говорили о Поле и Джо, и
о том, как рада Тельма снова оказаться дома благодаря Полу; и о том, сколько времени ей ещё понадобится, если люцерна и пшеница хорошо приживутся.

 Джерри всё это слышала, сама того не осознавая, пока смотрела на однообразный пейзаж, сама того не осознавая.  А потом сухие прерии начали приобретать более насыщенный оттенок.  Жёлтые пшеничные поля, низкорослая кукуруза и участки люцерны перемежались с высокими равнинами, где пасся скот. А потом появился
блеск реки, иногда мелкой на песчаных отмелях, иногда глубокой, с низко нависающими кустами по обеим сторонам. И там были
Тополя, низкие искривлённые вязы, низкорослая акация и дубовые саженцы, а также слабый свежий запах влаги, наполняющий воздух.

Поезд резко остановился, но потом передумал и снова тронулся с места, проехав пару сотен ярдов, а затем снова затих.

Джерри уже очень хотелось спать, но она слышала, как толстый мужчина весело кричал:

— Наконец-то дома, Тельми. Тебя ждёт Пол. Ну что ж, до свидания.

И Тельма сказала «до свидания» громче, чем нужно. Снова
расшаркивания и поклоны, и бесконечная уборка вещей.

В окно Джерри увидела высокого светловолосого мальчика, который
был похож на Тельму, за исключением того, что на его белом лице читалась
печаль калеки. Она увидела, как Тельма поцеловала его, а затем они
вместе пошли по залитой солнцем, пыльной тропинке. Вдалеке, у реки,
стоял маленький простой домик под большим тополем. Отблеск красного на маленьком крыльце означал, что там цветут плетистые розы. О, розы «Эдема» и прохладная розарийная беседка! Должно быть, Джерри тогда приснился «Эдем». Сквозь него
хромая, он смиренно подошёл, чтобы забрать своё барахло из-под сиденья. Даже в «Эдеме» она подумала, что его походка очень похожа на неуклюжую медвежью. И когда маленький человечек назвал его «Тедди», она поняла, что это не какой-то там рыбак, а настоящий медведь в жёлто-коричневом комбинезоне, и что его общая пушистость — это мех, а его короткие чешуйчатые лапы — когти. Он где-то высадился, когда
поезд остановился на запасном пути совсем рядом с рекой. Это была река Сейдж-Браш, но она
протекала через территорию «Эдема», и дядя Корни метал диск.
рядом с ним. Розарий находился прямо через проход. Маленький толстый мужчина
сидел в его дверях с улыбкой, как полная луна, на гладкой стороне его круглой головы, там, где было лицо, — полувопросительная,
полусочувственная улыбка без всякого лукавства. Джерри очень нравился ему за
такую улыбку. Она принадлежала ему. В розарии было очень тепло,
потому что мужчина потел сильнее, чем когда-либо... Дядя Корни ушёл. Хромой плюшевый мишка ушёл... В «Эдеме» было очень, очень жарко и
солнечно. Большие клены и прохладные сирени ушли... «Эдем» ушёл
исчезло. На его месте появилась художественная выставка в прохладной галерее в городе.
 И этот желто-серый пустынный пейзаж с пылающим закатом и
фиолетовыми туманами. Пламя казалось почти настоящим, и желто-серый цвет был почти настоящим, а в художественной галерее становилось теплее, как и в «Эдеме». Было
по-настоящему жарко... А потом «Сэйдж Браш» медленно и мучительно тащился по пустыне,
со стуком, рёвом и облаками пепельной пыли... Джерри резко сел и
посмотрел на толстого незнакомца, который смотрел на неё с улыбкой,
которая была видна только в его глазах.

Снаружи река ушла, забрав с собой всю прохладную тень
люцерны, вязов и тополей, оставив вместо себя лишь голые земляные валы и низкие дюны. Насколько хватало глаз, вокруг не было ничего, кроме раскалённой жёлтой равнины, кое-где изрытой огромными бесплодными складками, с волнами, гребнями и впадинами из перемещающегося ветром песка, бесконечно ползущего вперёд и назад по поверхности земли. Время от времени попадались колючие
зелёные кустарники, но их присутствие лишь усиливало ощущение
бесплодности вокруг.

 Поезд въезжал в глубокую долину, похожую на ту, что простиралась за
третий переезд через Уинноук. Джерри вспомнила тот день, когда она наблюдала за другим поездом с дороги, идущей вдоль обрыва, и радовалась, что едет на своей большой машине вверх по крутому склону, а не ползёт, как Юджин. Позже она узнала, что Юджин на самом деле предпочитал более рискованный подъём. Джерри невольно вцепилась в сиденье машины, подсознательно желая выйти и проехать по всему этому. По другую сторону прохода на лице толстяка появилась улыбка, когда он
посмотрел на незнакомца-пассажира.

Они уже были глубоко в долине, которая была жарче, чем любая
Они проехали ещё один дюйм по тому же пути, что и раньше. По обеим сторонам стояли высокие
деревянные столбы, преграждавшие путь. Они едва двигались по этой узкой
дорожке. Двигатель задыхался, и машины тащились за ним с трудом. Затем всё
остановилось.

"Все выходите и помогайте," — крикнул кто-то в форме через
дверь машины, и все мужчины-пассажиры пришли в движение.

— «Чёрт возьми!» — воскликнул невысокий толстый мужчина, обращаясь ко всем. «Застрял в песчаной дюне во время этого проклятого урагана. Вот что получается, если не следить за этим
ветер весь день. Я сказал им, что на стыке, чтобы остановить его, но они
не слушай меня. Теперь мы должны взлететь отсюда и лопатка для
нашей жизни".

Когда он смеялся, все остальные должны смеяться тоже, и это было очень
добродушный мужской компании, что свалили из вагона, чтобы помочь
причиной железнодорожного транспорта.

Толстяк вышел из машины последним.

««Позвольте мне закрыть все эти окна», — настаивал он, расхаживая от сиденья к сиденью.
«С закрытыми окнами будет жарко, но если мы их не закроем, вы здесь задохнётесь от песка.
Мы, мужчины, не хотим откапывать вас и двигатель».
за один день. Понимаете, мы можем не найти всех детей и оставить кого-то
из них здесь, накрытых. Хе-хе! Ха-ха! — Он возился с последними
окнами, пока они не были заделаны, а затем отвернулся, чтобы помочь в
благом деле.

 Блондинка и её маленький непоседливый ребёнок, который
устал и проспал несколько миль, проснулись от громкого смеха весёлого мужчины.

«Это пробой», — сказала мать, когда Джерри впервые посмотрел на неё.
«Эти брёвна вбиты, чтобы не пропускать песок. Видишь, как он навалился на них снаружи. В очень ветреные дни его сдувает».
засыпает пути и останавливает поезд, а потом все мужчины выходят
и помогают разгребать его. Ух ты! но здесь жарко! Если бы мы оставили окна открытыми,
нас бы просто засыпало песком. Вот!
 Вот!"

Последнее — большому беспокойному ребёнку, которого мать погладила,
чтобы он снова уснул.

Джерри подошёл к задней двери и выглянул в узкий проём, обнесённый частоколом, и увидел песчаные волны по обеим сторонам дороги, за ними — маленькие зелёные кустики, цепляющиеся за жизнь в зыбучих песках, и дрожащий от жары воздух над ними.
их. За всю свою жизнь она никогда не чувствовала себя так неуютно, как сейчас; никогда
не осознавала, что значит _терпеть_ физические страдания. Она видела
обитаемые уголки земного шара — берега озёр, морей и горных курортов;
большие судоходные реки; большие леса; узкие долины; отвесные скалы
и чудесные водопады. Она не знала, что в мире есть такое место, как это,
где мог бы жить кто угодно, кроме готтентота.
В течение долгих полутора часов поезд стоял на месте из-за песчаной бури.
То, что Джерри услышала, было «выстрелом». Она не знала и не хотела знать, что это было.
термин означал. Она хотела покончить с этим и идти дальше, и на то, чего хотел Джерри
Свейм, она всегда имела право.

Солнце клонилось к западу, когда местный грузовой состав с трудом поднялся вверх по долине Сейдж-Браш к своему терминалу на верфях в Нью-Эдеме.
Sage Brush Valley. Все
пассажиров, кроме Джерри вывалились, как устали ребята бросаются с
двери церкви после долгого доктринальная проповедь. Поезд остановился на
товарной станции, расположенной на некотором расстоянии от
пассажирской станции, которая, в свою очередь, находилась далеко от
Нью-Эдена, как это принято в маленьких городках на Западе. В середине 1880-х, когда
строились железнодорожные ветки, нашлись дорожные директора и городские советы.
ссорились из-за технических нюансов, в результате чего железная дорога
редко получала желаемую землю, и городу редко предоставлялось
удобное место для станции.

Автобусы быстро заполнялись, и почтовые и курьерские вагоны с грохотом отъезжали
обгоняя автобусы и пеших пассажиров, а молодой незнакомец все еще сидел
в машине. Внезапное чувство одиночества окутало ее подобно облаку.
Она не была новичком за границей. Она и раньше одна ездила в незнакомые города.
Она знала все правила гостиничного сервиса. Она знала, зачем приехала
здесь и то, что ей нужно было сделать, и у неё было достаточно средств для всех её
потребностей. Но, несмотря на все эти преимущества, она чувствовала себя беспомощной, и вопрос «что дальше?» на мгновение озадачил её. Паровоз снова начал беспокоиться. Сколько бы времени ни требовалось местному грузовому поезду, чтобы добраться из одной точки в другую, паровоз, как плохо объезженный жеребец, будет то ускоряться, то замедляться на каждой остановке поезда. Джерри сидел внутри и смотрел, как последний автобус, загруженный и переполненный,
разворачивается и едет по пыльной дороге в сторону города, преодолевая целых полмили
через прерию от станции. Жизнь в этом чужом краю становилась слишком
интересной, и когда в дверях появился невысокий мужчина, даже его
лицо в форме полумесяца и улыбка в форме полумесяца, глубокий
поклон и комичная походка не могли перевесить то искреннее
удовольствие, которое, казалось, приносило его присутствие.

"Простите, мисс... мисс..."

"Мисс Суэйм," — сообщила ему Джерри, снова уверенная в себе и ничего не боящаяся.

«О, мисс Суэйм! Меня зовут Понк — Джуниус Брут Понк. Ещё раз прошу прощения, если
кажусь навязчивым. Это терминал «Сэйдж Браш». Извините, если я скажу
Поблагодарите Господа за то, что _этот_ день подошёл к концу! Все автобусы
ушли. Могу я отвезти вас в пункт назначения на своей маленькой развалюхе? Вы
всё равно хотите остановиться где-нибудь в Нью-Идене на ночь.

"Большое вам спасибо."

Джерри с благодарностью посмотрела на него, хотя он был всего лишь одним из тех
чудаков, с которыми ей пришлось ехать весь этот долгий день. Она, которая
когда-то отказалась от поезда «Винноук» и от всех поездов без спальных
вагонов. «Улыбка на её лице была невероятно очаровательной, —
заявил потом Понк, — и просто взяла все мои бастионы и цитадели и
«Ров и подъёмные мосты одним махом».

Он собрал её сумки и торжественно помог ей выйти из машины, сказав:

"Вот она, мисс Суэйм. Залезайте внутрь." А затем, взмахнув руками,
он погрузил Джерри и её вещи в блестящую серую машину и помчался по
зеленой дороге.

- Куда вас отвезти, мисс Свейм? - спросил он, когда маленькая
машина грациозно заскользила между грохочущими автобусами и дребезжащими
фургонами.

"В лучший отель, пожалуйста", - ответил Джерри. "Вы знаете, какой это отель
?"

"Да". Есть только один. "Коммерческий отель" и "Гуррейдж". Я
— Я владелец, так что я знаю. — Улыбка, озарившая лицо говорившего, была слишком добродушной, чтобы его слова показались дерзкими.

Джерри тоже улыбнулась, почувствовав странную и полную уверенность в этом напыщенном маленьком незнакомце-шофёре.

"Вы знаете здесь старого джентльмена по имени Йорк Макферсон, сотрудника ипотечной
компании? — спросила она, впервые посмотрев на него прямо.

Понк, казалось, подавил улыбку, прежде чем ответить: «Да-а, я очень хорошо знаю
Йорка. Он, наверное, старше, чем выглядит. Его офис находится прямо
через дорогу от Коммерческого отеля и «Гуррейдж».

Позже он заявил: «С той минуты, как эта девушка посмотрела на меня, и я увидел, какие у неё голубые глаза, я начал мечтать о золотой пуговице вместо костяной на воротнике. Я знал, что она видит эту дешёвую костяную пуговицу прямо у меня на шее, и я был готов прямо тогда лечь и притвориться мёртвым, если бы она этого захотела, и я никогда не оправлюсь от этого, никогда».

"Не могли бы вы сделать ... мне одолжение?" Нерешительно попросил Джерри.

Просить об одолжении было для нее в новинку, и она с удовольствием следовала ему.

"А я бы не стал!" - воскликнул мистер Понк. "Испытайте меня".

«Даже в его голосе слышится хвастовство», — подумала Джерри. Вслух она сказала: «У меня дело с этим пожилым джентльменом, и я была бы вам очень признательна, если бы вы передали ему, что мисс Джеральдин Суэйм в городе и хотела бы с ним встретиться».

 «Что ж, я сразу же отправлюсь туда, как только мы доберёмся до отеля и зарегистрируемся».

Юний Брут Понк лукаво посмотрел на своего собеседника, когда
тот заговорил. Трудно было догадаться, о чем он думал в тот момент.
 С присущей только Понкам размашистостью и изгибом жирный коротышка
подъехал на серой машине к вымощенному кирпичом крыльцу «Коммерческого отеля».
и Гуррейдж.

«Да вот же он, Йорк, читает свою почту! Я сейчас же пойду и скажу ему, — заявил мистер Понк. — Вот, Джордж, скажи Джорджетте, чтобы она дала мисс
Суэйм номер семь».

Джордж помог мисс Суэйм пройти к кассе отеля, и Жоржетта повела ее
в комнату № 7. Жоржетте захотелось задержаться на минутку, потому что эта гостья была
так непохожа на обычных леди-коммивояжеров, которые продают книги,
или собирала выписки, или принимала заказы на портреты карандашом, увеличенные
по маленьким фотографиям; но манеры мисс Суэйм не давали повода для
медлительности. Оставшись одна, Джерри закрыла дверь и повернулась с улыбкой на лице.
губы, чтобы повернуться лицом к окружающей обстановке. В комнате было чисто и прохладно, с большим
окном, выходящим на улицу. Джерри села перед ним, понимая, как
ее утомило долгое путешествие. Через дорогу, в знак
Макферсон Ипотечная Компания В большими золотыми буквами висел над тарелкой-стеклянная
окна. Г-н

Понк, который только что "взлетел" на другую сторону, сидел в своей машине перед этим.
Джерри увидел внутри мужчину за столом, очень похожим на тот, что был у дяди Корни в
филадельфийском банке, где Юджин Веллингтон сейчас помогал
тётушке Джерри улаживать дела. Этот мужчина читал письма, когда Понк
Машина просигналила у большого окна. Он помахал рукой водителю, затем
убрал письма и неторопливо вышел на улицу. Джерри увидел высокого,
хорошо сложенного мужчину, в одежде которого чувствовался городской лоск, и
во всей его манере держаться было что-то, что отличало его от всех остальных мужчин в Нью-Идене.

 Толстяк что-то горячо говорил, то и дело указывая рукой на комнату, где сидел Джерри и наблюдал за ними. Йорк Макферсон
поставил одну ногу на подножку и оперся руками о борт машины, внимательно слушая, что говорит мистер Понк.

«Так вот он какой, этот Йорк Макферсон, который никогда не отвечал за то, что моё поместье не приносило дохода. И я называла его стариком. Должно быть, владелец отеля говорит ему об этом сейчас». Джерри рассмеялась, увидев, как двое мужчин пересмеиваются. «Что ж, надеюсь, этот напыщенный коротышка скажет ему, что я тоже старушка. Это всё исправит».

Десять минут спустя Джерри пожимал руку Йорку Макферсону и
обещал ему, что зайдёт к нему домой и встретится с его сестрой, как только она
достаточно протрет глаза от пыли, чтобы кого-нибудь увидеть.

Должно быть, из-за пыли в глазах, подумала Джерри, Йорк
Макферсон показался ей совсем не похожим на добродушного, но бесполезного старого джентльмена, каким она его себе представляла. В гостиничном холле было сумрачно,
что немного помогло скрыть удивление этих двоих, когда они встретились. Джерри знала, чего она ожидала. Знал ли это Йорк
Макферсон или нет, но он явно не ожидал увидеть то, что обнаружил в гостиничном холле.

«Я спущусь в твою хижину с леди, как только она поужинает и возьмётся за ум», — заявил Понк Йорку, когда тот
вошёл в контору отеля. «Понимаете, мы застряли в этом чёртовом, адском песчаном буране, и женщинам, которым пришлось сидеть внутри и изнывать от жары, было так же тяжело, как и нам, мужчинам, которые благородно копали. Особенно этой мисс
Суэйм. Она, должно быть, плакала, глядя на такое количество песка, как и те устрицы, моржи и плотники. Но мы скоро выберемся.
«Выкурите сигару. Что вы о ней думаете, Йорк?»

«Я ничего не думаю. Я оставляю это вам», — ответил Йорк с улыбкой, резко развернулся и вышел из отеля.

"Если только вы не видите восьмипроцентной прибыли, которая вам причитается.
возможно, это вложение принесет больше пользы, чем все, что ты когда-либо делал в своей жизни
- Крикнул ему вслед Понк.

Но Йорк только отмахнулся от его слов, не оглядываясь. Снаружи
великолепие заката наполнял западное небо-та же самая старая-Прери
закат, который он видел много раз в его годы в Канзасе. И все же, в этот вечер
все казалось не совсем таким, как раньше; не были новыми и закаты
Иден и долина Сэйдж-Браш с этого вечера навсегда остались такими, какими были
раньше, для Йорка Макферсона.




V

ПРОБЛЕМА НОВОГО ЭДЕМА


Из-за сломанного «колпака» на линии «С» дневной поезд
Отделение «Сэйдж Браш» было закрыто на день. Из-за этого
закрытия почта для долины «Сэйдж Браш» была доставлена местным
грузовым поездом, который всегда опаздывает, когда прибывает на конечную
станцию, что привело к задержке доставки почты в почтовое отделение
Нью-Идена, из-за чего Йорк Макферсон опоздал на ужин из-за большой
пачки писем, которые нужно было прочитать, и важного делового звонка в
Отель после прочтения и передачи послания мистера Понка.

 На землю начали опускаться фиолетовые тени, а
небо над головой все еще было гелиотроповым и золотым, но Йорк Макферсон,
медленно идущий домой, не видел ни теней, ни великолепия, которое
нависало над ними. Его сестре Лоре, которая ждала
его в заросшем жимолостью уголке большого крыльца, было очевидно, что его разум был
отягощен чем-то необычным сегодня вечером.

Йорк Макферсон был типичным "ведущим гражданином" Ближнего Запада.
Здоровая, мужественная, красивая, процветающая, проницательная, умеющая читать мысли мужчин,
быстро удовлетворяющая их потребности, полная веры в обещания Запада
Прерии, с такой культурой, которую не могли сломить никакие тяготы равнин, — вот что такое Йорк. Хотя по годам он был на пороге среднего возраста, с несколькими седыми прядями в волнистых каштановых волосах, у него было молодое лицо, энергичные движения и бодрый вид человека с молодым сердцем, только что вступившего в пору зрелости.

"Поезд задержался ниже по реке из-за занесенного южным ветром песком.
рельсы занесло южным ветром, и из-за этого почта опоздала", - объяснил Йорк.
когда он подошел к крыльцу. - Держу пари, у тебя уже был этот дом
заперт наглухо, как воск, и весь день ходил с тряпкой для пыли в
руках. При южном ветре и Лоре Макферсон у вас в мгновение ока
появится домашняя промышленность. Давайте поторопимся с обедом (для
Макферсонов это всегда был обед, а для остальных жителей Нью-Идена —
ужин) и поскорее выйдем на улицу. Я не могу думать в запертых
комнатах.

«Когда дует южный ветер, не так уж важно, думаешь ты или нет. Я откладываю эту работу на вечер, когда становится прохладнее», —
 заявила Лора Макферсон, направляясь в столовую.

Когда они снова вышли на улицу, воздух прерии был восхитительным,
и в чёрной тишине июньской ночи было обещание покоя, которое заставило их забыть о нервном напряжении ветреного дня.
 У Макферсонов не было проблем, о которых они не могли бы поговорить в
тенистой тишине просторного крыльца летними вечерами.

 Йорк был холостяком, снимавшим комнату в «Коммерческом отеле и гараже»
за несколько лет до приезда его сестры Лоры, которая была одновременно
его экономкой, компаньонкой и советчицей. Когда он впервые отправился в
Отель «Новый Эдем» только зарождался, и в этом заведении, где за два доллара в день выдавали одно полотенце в неделю,
особенно не церемонились с новичками. Именно благодаря Йорку Джуниус Брут Понк отказался от
неприбыльного бизнеса в сфере недвижимости и стал владельцем
«Коммерческий отель» — «и Гуррейдж» — было добавлено позже, с появлением
автомобилей, где «Гуррейдж» — это действительно хорошо оборудованная
лицензия для работы на благо общества. Сменив род деятельности Понка,
Ипотечная компания Макферсона добилась нескольких целей. Она избавилась от
неэффективный конкурент, чья неэффективность сделала бы его более неприятным врагом, чем был бы успешный человек. Кроме того, это поместило амбициозного маленького человечка туда, где его таланты могли бы расцвести (расцвести — подходящее слово для Дж. Б. Понка), и в растущем маленьком городке Нью-Иден появился отель с городскими удобствами, который привлёк в город бизнес и значительно улучшил его репутацию и престиж.

Бизнес Йорка Макферсона рос вместе с городом, который он помогал
строить. Задолго до того, как другие города в этой части Канзаса могли о таком мечтать
Благодаря им Нью-Иден был освещён электричеством. Водопровод и канализационная система,
цементные тротуары и миля мощеных дорог, не считая площади вокруг здания суда. И ещё до всего этого
появилась большая каменная школа на высоком холме, с которого открывался вид на долину Сейдж
Браш на многие мили вокруг. Это также было задачей Йорка Макферсона, которую он
выполнил почти в одиночку, и ему было приятно, что в Нью-Иден
приехали желанные налогоплательщики, которые никогда бы не приехали,
если бы не преимущества школы. Затем Юний Брут Понк,
который научился ладить с Йорком, добился избрания в совет по
образованию и начал платить учителям более высокую зарплату, чем в любом другом городе во всей долине Сейдж-Браш. В результате в этом прекрасном школьном здании
появились лучшие школы, а более образованные молодые граждане стали
ставить доброе имя Нью-Идена превыше всего остального. Конечно, там были и хулиганы, но они не были
главными. Мальчики преданно учились в средней школе и продолжили обучение в колледже.
несмотря на то, что большой процент из них. из них
работали на каждый доллар, в который им обходился курс. Девушки тоже ходили в
колледж, пока не стало редкостью найти учителя во всей долине
, у которого не было диплома какого-нибудь высшего учебного заведения
.

Это было только недавно, что Лора Макферсон пришла в Новый Эдем, чтобы сделать
ее домой вместе с ее братом. Несчастный случай несколько лет назад был сокращен
одна конечность, делая ее безвольной, как она вошла. Она была на несколько лет старше меня .
Йорк, с лицом таким же молодым, как у её брата, — симпатичная,
общительная женщина, популярная как среди мужчин, так и среди женщин,
молодых людей и детей.

Незадолго до её приезда Йорк купил лучший участок для строительства в
Нью-Идене, лесистый холм в черте города, единственный естественный
лес в окрестностях, который находился прямо напротив дальнего конца
Брод-авеню, главной деловой улицы, миля которой заканчивалась у
подъезда к дому Йорка. С одной стороны, с этого участка открывался вид на
долину Сейдж-Браш, а с другой — на лучшую жилую и деловую часть
Нью-Идена. Здесь Йорк, как он выразился, «построил
крыльцо, к задней части которого примыкало несколько комнат». Главной достопримечательностью
Однако самой примечательной частью дома было большое крыльцо.

Йорк назвал их дом «Касл Клуни», а свою большую ферму, примыкавшую к нему сразу за пределами города, — «Кингасси» в честь старых воспоминаний клана Макферсонов. В Долине Сэйдж-Браш не было миллионеров, и этот дом был самым лучшим и самым популярным в округе, где в домах царили бережливость и опрятность, а элегантности, как и следовало ожидать, не хватало.

"Джо Томсон сегодня приходил ко мне, чтобы обсудить ипотеку на свой дом.
претендуйте на эту сторону большого выброса. Похоже, Джо проигрывает.
Сейчас его земля примерно на треть состоит из песка, - задумчиво прокомментировал Йорк,
он поудобнее устроился в своем большом кресле на веранде.

"Ну, почему бы не позволить песок иметь свой собственный в-третьих, в то время как он использует другой
две трети сам? Они должны занять его," Лаура предложила.

Страна вокруг Нового Эдема был еще новым для нее. Хотя она
озаряла город своим солнечным присутствием, из-за хромоты она держалась ближе к «Замку Клюни», чем предполагал её брат. Она не
Она не понимала ни законов, ни беззакония того, что её брат называл «выбросом», и никогда не видела опустошения, которое оставляло за собой расширяющееся русло.

"Выброс никогда не прекращается, пока не поглотит всю землю в округе, — объяснил Йорк. — Я помню, как несколько лет назад там, где сейчас участок Джо, был просто песчаный обрыв вдоль небольшой лощины, наверное, русла какой-то доисторической реки. Это было началом.
Джо сражается сегодня. Что-то заставило песок двигаться.
Он усиливался по мере того, как ветер сдувал почву; чем сильнее ветер, тем больше песка;
чем больше песка, тем сильнее ветер. Они работали вместе, пока узкая полоса не превратилась в огромный
участок, постепенно захватывающий территорию Джо и превращающий её в
бесплодные земли. Мне неприятно видеть, как Джо влезает в долги, чтобы
попытаться отвоевать эту чудовищную территорию. Но Джо — один из тех
крупных, самодостаточных парней, которые берут быка за рога и идут
своим путём, несмотря на все тревожные сигналы, которые вы ему подаёте.

"Зачем вы ссужаете ему деньги, если знаете, что он не сможет добиться успеха?" Спросила Лора
.

"Выдача фермерских ссуд - это бизнес ипотечной компании Macpherson.
Вот так мы и поддерживаем своё жалкое существование, — насмешливо ответил Йорк.
"Джо хочет дать отпор наводнению, которое с каждым годом всё больше и больше
захватывает его южную границу. Наша компания получает свою комиссию, пока он
борется. Понимаете?"

"О, ты жадный ростовщик! «Если бы я не знала, как легко тебе лгать, я бы отреклась от тебя», — заявила Лора, швыряя подушку со стула в брата, который посмеивался над её серьёзностью.

Но в следующую минуту Йорк и сам стал серьёзным.

"Наша компания не хочет прерий, она хочет процветания.
Ипотека — это плохой бизнес. Она налагает на нас ответственность и вызывает неприязнь. А
нам нужна добрая воля и проценты. Я рассказал Джо обо всём как есть. Человек волен выбирать или оставить всё как есть. Сейчас у меня проблема посерьёзнее, чем Джо. Сегодня вечером я получил письмо от
мисс Джеральдин Суэйм из Филадельфии. Ты её помнишь, Лора? Она
используется, чтобы подойти к Winnowoc, когда она была маленькой девочкой".

"Я помню маленький Джерри Свяжим, Джим и леса только ребенка," - Йорке
сестра объявила. "Она была значительно моложе меня. Я втолкнул ее в
Она была совсем крохой, когда я сам был не очень большим. Когда я уехал учиться в колледж,
она была пухленькой красавицей лет десяти или одиннадцати, может быть. Разве её не назвали в честь богатой сестры её отца, миссис Дарби? Я никогда не знал, что миссис
 Дарби звали Джеральдин.

"Это было не так; это была Джеруша; и Джима звали Джеремайя; а Лесу звали
просто Мелисса", - объяснил Йорк. "Но Леса изменила все их имена, чтобы
они звучали более романтично. Романтика была сильной стороной Леси. Она
позвонила дочери 'Джерри', чтобы угодить Миссис Дарби, но ребенок был
окрестили Джеральдин--не Иеруша. Леса бы этого не потерпела.

— И что же эта Джеральдина хочет от моего уважаемого брата? — спросила Лора, откинувшись на спинку кресла, чтобы послушать.

 Лицо Йорка скрывали более тёмные тени на крыльце, но по его серьёзному тону, когда он заговорил снова, его сестра поняла, что за этим посланием из Филадельфии стоит нечто большее, чем деловая сделка.

"Это старая история, Лора. История о родителях, которые воспитывали ребёнка в
роскоши, а затем умерли в нищете, оставив этого ребёнка без средств к
существованию и неспособным позаботиться о себе. Джим Суэйм был таким же здравомыслящим, как и его
Его жена была мягкосердечной и идеализирующей. Каждый его угол был прямым,
даже если он иногда был немного скупым ради своей семьи. Но один тип,
что-то вроде родственника по браку, каким-то образом вцепился в Джима
и в конце концов завладел им целиком и полностью. Затем
Леса заболела пневмонией и умерла после непродолжительной болезни. И как раз тогда,
Джим был нужен, чтобы поддерживать свои деловые интересы и справляться с трудностями, а также присматривать за дочерью. Однажды утром его нашли мёртвым в кабинете. Врачи сказали, что у него была сердечная недостаточность.
измотанный бизнесмен. Дело об имуществе рассматривалось в суде в течение двух
лет. Теперь оно улажено, и всё, что осталось Джеральдине, — это
претензии, которые её отец выдвигал здесь, в долине Сейдж-Браш. Она
думает, что сможет жить на это. Она приехала дневным поездом и
остановилась в Коммершл-отеле. Я заехал к ней на минутку по пути
домой. Вот почему я поужинал холодным сегодня вечером. Я попросил её прийти
сюда немедленно, но она отказалась. Кто-нибудь из отеля приведёт её
позже. Это, конечно, Понк. Он — весь отель «Коммершл»
и Gurrage'.Мы должны иметь ее здесь, чтобы остаться с нами на некоторое время, конечно".

"Йорк Макферсона!" его сестра довольно ахнул. "Придя на зов этом
вечер! Поживет у нас некоторое время, конечно. Хорошо. Я согласна
она должна пожить у нас некоторое время, но как _she_ может жить на кусты шалфея
заявление? Почему ее богатая тетя Дарби не обеспечивает ее? Как она выглядит?

 — Я не знаю, — вызывающе протянул Йорк. Затем он добавил: «Миссис Дарби
тоже пишет, что надеется, что мы присмотрим за Джерри, пока она здесь, но что сама она ничего не может сделать для своей племянницы, потому что
Родственник её покойного мужа, достойный художник, но без средств к существованию,
зависит от неё, и она обязана памяти своего покойного мужа заботиться об этом молодом человеке. У меня есть подозрение, что за этими письмами что-то стоит, но у меня пока не было времени вчитаться между строк.

«Выходит, что она, плоть от плоти и кровь от крови, тоже девушка, чтобы позаботиться о себе,
и нянчится с этим мужчиной, этим художником, ради своего дорогого покойника.
Что ты об этом думаешь? — выпалила Лора.

"Я об этом не думаю, — ответил Йорк.  — Я не знаю ни одной женщины, кроме
моя сестра, я не могу судить о них по образцу. Кроме того, эта "девчачья штучка"
возможно, сама решила прийти в the Sage Brush; это было бы похоже на
Джима Свейма. Или, может быть, она развлекается поездкой; это дитя ее матери
. И, в любом случае, у нее есть собственность на ее собственное имя, понимаете.

"Собственность, чушь собачья! «Где же этот драгоценный участок, на котором будет расти этот
роскошно воспитанный ребёнок?» — настаивала Лора Макферсон.

"Это неосвоенный участок в Сэйдж-Браш, в той части страны, которую вы ещё не видели. Вот откуда появился этот ребёнок, выросший в роскоши
чтобы жить дальше, - сказал Йорк с легкой ноткой беспокойства в голосе
.

Затем воцарилось молчание, поскольку Лаура Макферсон почувствовала, что с ходом предстоящих событий должно быть связано что-то трагическое
.

Был час, когда, по словам поэта, «почти стемнело». «Яркие огни»
начинали мерцать в куполе здания суда, в окнах средней школы и на
башне вокзала, раскинувшейся на открытом пространстве между ними и
городом. Нью-Иден был необычайно хорошо освещен для своего размера. Йорк
Макферсон добился этого от электрической компании.
франшизы. Но новые-их распоряжении были деревенские все в их отношениях, и никогда не
сжег длинные летние сумерки с баг-очаровательные уличные фонари.
Дома тоже были в основном тенистых местах, с жителями отдыхал в
крыльцо качели или шезлонги. Кроме того, хотя было немного
утечка где-то, через которое вещи периодически пропадал, никто не
в городе, кроме банкиров, почтмейстеры, и ипотечных компаний заперли своих
двери. В субботу вечером тюрьма обычно пустовала, а в
воскресенье церкви были переполнены, как это обычно бывает в городах Среднего Запада
в штатах, где действует сухой закон.

— Ветер дует с востока. Завтра будет дождь, — сказал Йорк после паузы. — Я планировал на пару дней съездить в верховья Сэйдж-Браш. Теперь я подожду до воскресенья.

Лора Макферсон не знала, что означали эти слова — облегчение или тревогу.
Сегодня Йорка было не узнать.

"Чего пялишься?" Йорк попросил, в настоящее время, с его
Лоза-защищенный угол, как он увидел свою сестру, внимательно глядя вниз, в
улице.

"Люди" Лаура ответила сдержанно.

- Надеюсь, не в "Большой Медведице". Разве город недостаточно велик и без нее?
объездил всю "Кингусси"?

— О, Йорк, однажды ты назовёшь миссис Барр «Большой Медведицей» прямо в лицо, если не бросишь свою частную практику, — заявила Лора.

 — Ну, её зовут Стелла Барр. Она называет себя «Звёздной», а свою фамилию произносит просто «Медведь». Если это недостаточно звездно, то я ничего не понимаю в астрономии. И она всегда погружение в других людей, в
бизнес и мутят под рукою высокою. Лора, раз и навсегда
все, никогда не связать с этой маленькой старой хет-триммер. Она размажу тебя, если
вы делаете".

"Не беспокоились о наших втерся в доверие. Я ужасно груб с ней
Большую часть времени. Она не идёт сюда. Она свернула в сторону
Ленвеллов. Но посмотри, кто идёт, Йорк.

Йорк развернул своё кресло так, чтобы видеть улицу.

"Это прекрасная филадельфийка и её напыщенный лакей," — заявил Йорк.

"Посмотри, как расхаживает маленький брат Понк, а? «У меня есть обязанности, которые я
должна выполнять». Но, Йорк, мисс Суэйм выглядит слишком по-филадельфийски для нашего Нью-
Эдема! — воскликнула Лора.

"Она — совершенно особый тип, я бы сказала. Решительный подбородок Джима Суэйма и
мечтательные глаза Лесы. По крайней мере, она будет интересным объектом для изучения. Интересно,
— какой из родителей победит в её окончательном развитии, — ответил Йорк, когда они подошли к дому.

"Я привёл к вам юную леди, — сказал мистер Понк, с размахом представляя свою спутницу, как будто она была кубком или только что открытой статуей.  — Простите, что не могу остаться с вами, но моего клерка сегодня нет на месте.  Они позаботятся о вас, прекрасная мисс Суэйм.
Нет, спасибо, нет. Я просто полечу обратно в отель."

Он отмахивался сиденья-Йорка выдвинула его, и поклонился до
грациозно, как невысокий, круглый человек может лук.

Лаура Макферсон обладала врожденным даром гостеприимства, но она сразу поняла
что этот гость вызвал необычный и непреодолимый интерес. Она была
осознавал, в чем я сомневаюсь, в предзнаменование постоянное изменение
в ожидании. То, что она ясно видела, была очень красивой девушкой с мягким голосом
и определенно, сильная личность.

- Мисс Свейм, вы, должно быть, устали после долгого путешествия, - начала Лаура.
вежливо.

— Пожалуйста, не называйте меня так. Я так далеко от дома, что буду «мисс Свеймид»
в любом случае.

Просьбы в голубых глазах сломили все мои сомнения.

— Тогда я буду называть тебя «Джерри», как я делала, когда ты была маленькой девочкой, а я уже начинала задумываться о том, чтобы повзрослеть, — воскликнула Лора.

 — И поскольку ты далеко от дома, мы надеемся, что в нашем доме ты найдёшь радушный приём и что ты приедешь к нам и останешься нашим гостем на неопределённый срок, — добавил Йорк с своей обезоруживающей улыбкой, которая должна была привести его в Конгресс много лет назад.

Что-то в Джерри Суэйме привлекло Лору Макферсон. Она
надеялась, что у Йорка было такое же чувство. Но Йорк был из тех, кто
оставался непроницаемым, когда хотел. И он определённо хотел в тот вечер
доказать свою непроницаемость.

"Вы очень любезны", Джерри сказал, глядя на Йорка с серьезными глазами, пустота
все кокетство. Затем, повернувшись к сестре Йорка, она продолжила:

"Сейчас я не устала. Но последняя часть моего путешествия была ужасной.
День был жарким, и дул ужасающий ветер. Им пришлось закрыть
окна, чтобы уберечься от пыли. Затем мы задержались из-за того, что, как мне сказали,
называется «пробоем»." Теперь её глаза сверкали, но её акцент на этом слове,
казалось, резал чувства Йорка Макферсона, как обжигающий ветер,
наполненный песком, пока он сидел и изучал её лицо.

"Все "выбросы", о которых я когда-либо слышала, были в шинах нашего лимузина
", - задумчиво продолжила она. "А мой двоюродный брат Джин Веллингтон из
Филадельфии вообще не знал, что с ними делать. Он художник,
а художники никогда не берутся за практические вещи. Джин был более беспомощен
когда что-то шло не так с машиной, чем когда-либо был я, и ужасно
боялся рисковать или чего-то еще ".

И это, как показалось Макферсонам, действительно было беспомощно.
 Ибо, пока она непринуждённо сидела в полумраке летнего вечера, Йорк Макферсон вспомнил слова Карлайла: «Её ноги
«Упасть на мягкую поверхность; её глаза светятся великолепием», — создание,
приспособленное только для того, чтобы украшать обитые тканью места в жизни.

 «Ты когда-нибудь видел эту ужасную «выдувку»? — спросил Джерри,
возвращаясь к воспоминаниям о лимузинах и кузене Джине из
Филадельфии.

— Нет, я сама здесь совсем недавно, и эта страна для меня почти так же нова, как и для вас, — ответила Лора Макферсон.

 — О, это такое ужасное место! — продолжил Джерри. — Повсюду только огромные песчаные дюны.
Они почти засыпали частоколы, защищающие железную дорогу. Это было похоже на то, как Красное море расступилось, чтобы пропустить израильтян, только
это был раскалённый песок, сдерживаемый, чтобы поезд мог проехать через глубокую
трещину. И Сегодня ветер засыпал рельсы песком, так что поезд не мог проехать,
пока песок не убрали. На всех этих бесполезных акрах растёт только один
куст, похожий на колючку. Это совершенно ужасная местность! Зачем
вообще была создана такая земля? — Джерри обратился с вопросом к Йорку.

"Я не могу вам сказать, — ответил Йорк, — но здесь есть и хорошие вещи."

— Да, это моя претензия, — вмешался Джерри. — Это всё, что у меня осталось, знаете ли. Кузен Джин пытался убедить меня, что без меня будет лучше, но я уверен, что нужен надзор владельца, чтобы всё было по-настоящему
прибыльным. При оформлении наследства не было никаких записей о том, что оно
приносило хоть какой-то доход. Сейчас мне определённо нужен доход.
 Заботиться о себе для меня в новинку.

 В её словах была вся живость и надежда юности. Но мечтательное выражение на её лице, которое появлялось и исчезало в зависимости от её настроения, вскоре вернулось.

"Знаете, кузен Джин Веллингтон — не мой настоящий кузен. Он родственник дяди
Дарби, а не тёти Джерри. Он художник, но сейчас без
дохода, как и я. Нам обоим приходится учиться жить самостоятельно,
Понимаете, но я не собираюсь возвращаться в Филадельфию, что бы там ни говорила тётя
Джерри Дарби.

Это не было призывом к сочувствию. Заботиться о себе казалось достаточно простым делом для дочери Лесы Суэйм, которой Запад обещал лишь одно грандиозное романтическое приключение. Кроме того, в том, как она произносила имя Джина Веллингтона, было что-то такое, что отличало его от всех остальных имён. И она произносила это достаточно часто, чтобы обеспокоить Йорка
Макферсон. Ни одно другое имя не слетало с ее губ так легко, так часто и откровенно
.

"Мы надеемся, что вам понравится Запад. Щетка с шалфеем не так уж плоха, когда вы
«Привыкай к его настроениям», — заверил её Йорк. «Но не жди от него слишком многого, пока не найдёшь способ получать доход».

 Только Лора Макферсон уловила в голосе брата ту же нотку беспокойства, которая, как она помнила, была в нём, когда он рассказывал ей о притязаниях Джерри. Однако казалось невозможным, чтобы что-то могло помешать этой очаровательной, цветущей девушке, которая должна была процветать благодаря лёгкому успеху или погибнуть, как цветок.

"О, земля всегда приносит доход, как говорил мой отец. У тёти Джерри есть
— Всего двести акров, но для неё это целое состояние, — заявила девушка.
"Мне не страшно. Как только я по-настоящему завладею своей собственностью, со мной всё будет в порядке. Уже поздно. Я должна идти. Нет, я пойду сама, — кокетливо заявила она, когда Йорк собрался проводить её до отеля. «Это прямо по этой светлой улице, и я собираюсь попробовать
это в одиночку с самого начала. Вот почему я не пошёл в ваш офис,
как только приехал сюда сегодня. Я сказал кузену Джину, что могу
позаботиться о себе и сам найти дорогу сюда, как он сам находит дорогу
На Востоке, работая в своей студии. Нет, ты не поедешь со мной. Большое тебе спасибо. Нет. До свидания.

 Это было сказано Йорку Макферсону, который был достаточно мудр, чтобы уловить окончательность её слов. Сумерки почти рассеялись, но молодая луна на западе освещала улицу, когда двое на крыльце смотрели, как девушка идёт уверенно и бесстрашно, не подозревая об их тревоге за то, что ждёт её в ближайшие дни.

«Что это — смелость или презрение к Западу, которое делает её бесстрашной там, где
можно было бы ожидать, что она будет робкой? Она кажется сочетанием невежества и
и напористость, и мольба о сочувствии — всё в одном, — заявила Лора Макферсон.

"Она — дитя двух разных темпераментов: Джима и Лесы. У неё свой собственный тип, но она взяла что-то от каждого из родителей, —
утверждал Йорк, наблюдая, как девушка исчезает в дверях отеля «Коммершл» в конце улицы.

Следующий день был необычным для четырёх человек в Нью-Идене. Ветер
дул с востока, неся с собой затяжной дождь, и Йорк
Макферсон не поехал в верховья Сэйдж-Браш. Вместо этого он
Он упорно трудился в своём кабинете весь день. Некоторые папки, которые он не открывал месяцами, были тщательно изучены, а карты города лежали на видном месте. Время от времени он поглядывал на верхние окна «Коммершл Отеля». Мистер Понк сказал, что у Джерри номер 7, комната, которую он занимал несколько лет. Он гадал, не тоскует ли она по Уинновокской долине, «Эдему» и чудесному кузену Джину, будь он неладен! В глазах Йорка появлялась улыбка, когда он смотрел
через дорогу. Когда он снова возвращался к работе, его лицо было суровым.
То, что он считал решимостью не обращать внимания на бездельников,
приходящих в его офис в дождливые дни, то, что заставляло его стискивать зубы и
продолжать работу, на самом деле было борьбой с искушением пойти в отель
и присмотреть за девушкой, тоскующей по дому.

Тем временем Джерри Суэйм, уютно устроившись в сером кимоно с розовыми вставками и
мягких серых тапочках, наслаждался днём в полной мере. Защищённая от
чужаков, отдохнувшая после утомительного путешествия, она спала без сновидений
и проснулась, розовая и отдохнувшая, чтобы посмотреть на прохладные, живительные дожди
и помечтать о чудесных днях, полных новых приключений и побед.
препятствия и Юджин сыграли свою роль. Джерри был влюблен в жизнь.
Солнечный свет и дождь, ветер и безветрие в любое время года были созданы, чтобы служить ей,
все в природе вызывало у нее интерес и удовольствие - все, кроме
_sand_. Что горячим час-полтора между песчано-leaguered Палисейдс опалило
ее память. Но теперь всё это осталось позади: и станция, и сельская Тельма, и светловолосая женщина, и дряблый, болтающийся
ребёнок, и маленький плюшевый мишка, вздымающий свою жёлто-коричневую шерсть
на фоне вихря пепла и пыли прерий. Воспоминание об этом
Всё это было похоже на прикосновение раскалённого угля к прохладной поверхности её
спокойной души, на то, что вызывало отвращение, но не могло быть ни уничтожено, ни
забыто.

"Завтра будет воскресенье." У маленькой язычницы будет ещё один праздный
день.  "В понедельник я получу письмо от Юджина. В понедельник, — мечтательно
проговорила она, — я попрошу разрешения жить здесь, а не оставаться здесь. Какие очаровательные люди эти Макферсоны! И такие разные.

Разница была. Джерри не знала и не хотела анализировать её, не
объясняла себе, почему эти двое людей сами по себе начали делать Новый Эдем
привлекательным для неё. Для неё, для которой люди и
В противном случае всё, кроме _песка_, уже было бы создано.

 Третьим жителем Нью-Эдема, у которого в этот дождливый день были особые интересы, был Джуниус Брут Понк.  Он часто бездельничал в офисе компании Макферсона, и Йорк всегда находил его интересным.  Таких, как он, больше не было.  Это само по себе делало его ценным для крупного, сильного мужчины, у которого было много дел. И как бы Йорку ни хотелось сегодня побыть одному, он
обрадовался приходу Понка. В последовавшем за этим долгом и серьёзном разговоре
не было места их обычной шутливой болтовне. И когда маленький человечек
Он медленно вышел из дома и медленно пересёк улицу, направляясь к отелю, не обращая внимания на моросящий дождь. Йорк Макферсон пристально следил за ним.

"Он почти забудет важничать, если эта девушка останется здесь, но она не останется. А он будет важничать. Он такой. Но в глубине души он мужчина, да благословит его Господь, — мужчина, которому любая женщина могла бы довериться.

В «Замке Клуни» дождливый день принёс с собой посетительницу, которую «ни леденящий ветер, ни ядовитое дыхание» не могли остановить — миссис Стеллар Барр,
иначе — «Большую Медведицу», городскую сплетницу.

Миссис Стеллар Бахрр была замужней женщиной, овдовевшей в результате развода, старой девой,
Построенная как небоскрёб, худощавая, неопределённого возраста, около шестидесяти лет,
без округлостей юности и пышной красоты зрелости, морщинистая от зависти и мелкой злобы, живущая,
повторяя то, что Новый Эдем хотел сохранить в тайне. Скрывая то, что Нью-Иден должен был о ней знать, она жила на пенсию от кого-то,
известного только Йорку Макферсону, и на небольшой доход, который она только что получила за то, что подшивала прошлогодние шляпы, «чтобы они выглядели как
четырехлетние», — заявил Йорк.

 Настоящим шляпным мастером в городе была энергичная, умная деловая женщина, которая
Стеллар Барр шла по её следу и в сезон, и в межсезонье. Сама миссис Барр
не смогла бы вести какое-либо дело и неделю, потому что
она меняла занятия почти с каждой фазой луны.

 Ни один незваный гость не мог бы нарушить уютное, восхитительное,
дождливое уединение «Замкового Клюни».

— Я просто забежала посмотреть на шляпку, которую вы наденете завтра, мисс
Лори. У меня не больше минуты. Вы ведь не одна в этот унылый день,
не так ли? Вчера вечером Ленвеллы говорили, что ваш брат собирается в
верхнюю часть Сейдж-Браш по какому-то делу с Позерами. Но они в городе,
дождей, как это, и все. Куда он делся?"

"Нет, он откладывал до понедельника", Лора ответила, гадая, что интерес
Йорк или, может быть звездной Bahrr.

- Как я уже говорил, "Позеры" в городе. Приехали познакомиться с Нелл и ее ребенком.
Они прибыли вчера с грузом. Самый большой и лысый парень, которого ты когда-либо видела. Нелл хочет, чтобы ей починили шляпу, а на всей
живой земле нет ничего, чем можно было бы её починить, и нет денег, чтобы за это заплатить. Но я заставлю старину
Позера это сделать. Дай мне посмотреть на твою шляпу, чтобы я мог достать одну-две булавки.
У вас есть где-то жильё, если только этот чёртов магазин шляп не сгорел.
«Спасибо за услугу».

У Стеллар была привычка пристально смотреть на собеседника, пока тот не начинал нервничать. Она также умела говорить так много, что создавалось впечатление, будто она торопится уйти, но она никогда не уходила, пока не получала всю нужную ей информацию. Её талант в благих целях был бы неоценим, потому что она была проницательной, терпеливой и бесконечно настойчивой.

Лора Макферсон неохотно вышла из комнаты, чтобы взять свою шляпу, и задумалась:
поскольку она никогда раньше не доставала её из коробки, как же Стеллар
Барр что-то знал об этом. Миссис Барр стояла у окна в столовой.
когда она вернулась.

"Я просто вышел сюда, чтобы посмотреть, растет ли там куст шалфея.
Что это за странная девушка, с которой Понк бегал прошлой ночью?" В
сплетнях вопрос неожиданно переменился. "Я сам видел, как они поднимались сюда.
Внизу, в городе, ещё не знают. — Острые, как сталь, глаза впились в Лору, как крючки.

"Я не думаю, что вам понравится эта шляпа. — Лора хотела сказать: «Я не собираюсь вам говорить», но её слишком быстро поймали на крючок.

"Кто, вы сказали, она такая?

Теперь вежливого выхода не было.

"Она мисс Свейм".

"Послушайте, эта шляпка еврейская. Выглядит моложе, чем шляпки на девушках.
Откуда она?"

"С Востока. Я думаю, этот цвет немного стесняет меня ".

"О, нет, не может быть! Зачем она здесь?

"Я ... тебе придется спросить Йорка". Лора взвалила свою ношу на плечи брата
, как и остальные члены "Нового Эдема", когда их прижали к
стене.

- Йорк! Надеюсь, она не охотится за ним. Не красней так. Это хорошая шутка
в адрес Йорка. И он даже ни разу не встретил её на станции. Понк — маленький дьяволёнок.
 (Понк всегда задирал хвост, когда к нему приближался Стеллар), «маленький
Чёрт бы его побрал — он позвонил с причала, с глубокой
рыболовной ямы.

Миссис Барр затаила дыхание и прикусила губу, лукаво глядя на хозяйку. Лора Макферсон побледнела от отвращения и гнева. Из всех болтушек она была королевой.

— «Где тут глубокая яма для рыбалки?» — невинно спросила она, чтобы перевести разговор на другую тему.


На мгновение миссис Барр не ответила, занявшись изучением подкладки и полей новой шляпы. Если бы Лора знала, что известно Йорку
Макферсону, она бы поняла, что это место для удара
остановившись на глубокой рыбацкой яме. Но Лора была новичком в Sage Brush.
традиции.

"Понк звонит, чтобы на станции был готов его шикарный новый катер.
Джордж чуть не разбился, добираясь туда. Потом Понк, несчастный.
скотина, он ошивается поблизости и держит мисс Свинью...

- Свейм, Джеральдин Свейм! - с отвращением воскликнула Лора.

«Да, Джеральдин Свим — держит её внутри, чтобы никто не мог как следует её рассмотреть. Я сам был там, наблюдал за ним. Я пришёл посмотреть, не отправили ли мою рыбу, и когда все ушли, он выставил её, большую, как
Каффи, и он бежит с ней в отель. Может быть, Йорк не знал, что она придёт, или попросил Понка присмотреть за ней.
Никогда не знаешь, что у этих мужчин на уме. Я заметил, что Йорк вчера вечером тоже не пошёл с ней домой. Конечно, было светло как днём. Что ж, что ж, это очень интересно. «И она пришла сюда, чтобы увидеться с твоим
братом».

«Если ты закончила с моей шляпой», — Лора была почти седой от гнева, и
её глаза сверкали, когда она пыталась взять себя в руки.

В подобных ситуациях никто не был мудрее Стеллар Барр.

— Всего на минутку. Это самые изысканные розы. Спасибо, мисс
Лори. Вы не отказываете в помощи такому человеку, как я. Здесь, в Нью-Идене,
есть такие. Но я их знаю — я их знаю. Они говорят за твоей спиной и
никогда не скажут ни слова в лицо, ни единого проклятого слова. Но ты не такая, как они. Все говорят, что ты такой же, как твой брат, и этого достаточно, чтобы все в Сэйдж-Браш знали об этом. Он был моим лучшим другом, я это знаю. Надеюсь, эта городская девчонка с розовыми волосами и в белом платье скоро это поймёт. Кто-нибудь должен ей об этом рассказать. Ну, хорошего дня,
Мисс Лори. Мой зонтик стоит прямо на улице, на подставке для зонтиков.

Бедная Лора! Она не была борцом по своей воле, не приписывала другим дурных намерений,
но её любовь к брату граничила почти с идолопоклонством.

"Я — её единственная слабость, — часто говорил Йорк. «Её сила в чувстве юмора, добром сердце, любви к прекрасному и силе старой боевой крови Макферсонов, которая выдержит многое, а ещё в том, что Жанна д’Арк — теннисистка, как и моя благословенная сестра в своём праведном гневе».

Тот дождливый день закончился проблемой, которая не давала покоя по крайней мере трём жителям Нью-Йорка.
Обитатели Эдема: Йорк Макферсон, на чьих плечах теперь лежала большая ответственность, чем у Джо
Томсона, который неразумно, но решительно взялся за ипотеку; Джуниус Брут Понк, который
в какой-то степени разделял проблемы Йорка, и Лора Макферсон, которая
понимала, что уже зародилось злонамеренное течение, которое рано или поздно
может превратиться в угрожающую силу.

А Джерри Суэйм, неосознанная причина всех этих проблем, ела, спала, смеялась и мечтала о своих прекрасных мечтах, будучи совершенно довольной. Хорошо, что на следующий день было воскресенье. Пропитанная дождём прерия и
Июньское солнце так сильно помогло снять напряжение в этом Новом Эдеме, где даже маленькие добрые змейки не всегда такие уж добрые.




VI

ПОТЕРЯННЫЙ РАЙ


Лора Макферсон вошла в столовую в понедельник утром с охапкой полевых цветов в руках.

"Зачем?" — спросил Йорк, увидев, что стол для завтрака уже украшен вазой с душистым горошком.

"Подожди минутку, Йорк. Я принесла их с росой — все эти степные цветы. Я подумала, что Джерри, может быть, захочет увидеться со мной сегодня. Я сходила за ними для неё, — объяснила Лора, расставляя яркие цветы в вазах по комнатам.

Йорк отстал своего времени-старой бумаги, обозвав в честь нее, равнодушно:
"Я сомневаюсь, что они того стоят. Вы, должно быть, пошел к дальней стороне
'Кингасси на них. Я тоже сомневаюсь, если она придет сюда сегодня, но я
нет никаких сомнений в том, что я голоден и, вероятно, голодный, прежде чем вы
собирайся на завтрак".

"Иду, иду". Лора поспешно подошла к столу. — Я забыл о тебе из-за своего интереса к Джерри.

 — Распространённая болезнь в Нью-Идене прямо сейчас, — сказал Йорк, не отрываясь от газеты. — Понк чуть не упал в обморок, когда я попросил его сегодня найти мне шофёра;
Вчера утром суперинтендант не принёс вовремя четвертаки для нашего класса в воскресной школе; Большая Медведица заняла не ту скамью и оставила её за собой, и теперь мой завтрак придётся подождать — и всё из-за этой девочки Джерри.

 «Печально, очень печально!» — заявила Лора. «И такая маленькая девочка! Я бы хотела рассказать тебе, что твоя Большая Медведица сказала о Джерри в субботу, но не могу».

«В субботу был дождливый день», — прокомментировал Йорк, зная, что Лора не ответит ни на один вопрос, если он задаст их сейчас.

 «Тем больше причин, чтобы Большая Медведица пришла и скопировала мой новый
— Шляпа для одной из девушек-позирующих на Сэйдж-Браш, а потом вопросы и выводы, — настаивала Лора.

"Я думала, что вчера было торжественное открытие для этой вашей шляпки. Где
Б. Д. её видел? — Йорк не стал спрашивать о том, что хотел узнать больше всего.

"Она точно никогда не вынималась из коробки с тех пор, как попала сюда, — заявила Лора. "А по-моему, Йорк, это сплетни, которые вы хотите знать, и я
очень обеспокоена этим."

"Я не. Меня действительно беспокоит, где Стеллар Барр увидел вашу шляпу.
Йорк был очень серьезен, и его сестра на минуту растерялась. Он
Он никогда так не смотрел, когда шутил, — никогда.

"Я ничего не знаю о даре предвидения миссис Барр, Йорк;
я просто говорю то, что знаю. Этот ящик для шляп не открывали. Давайте
поговорим о чём-нибудь более приятном. Мистер Понк вчера сказал мне в церкви, что, когда
Джерри только приехал, она спросила о «старом джентльмене по имени Йорк
Макферсон, — в глазах Лоры заплясали озорные огоньки. — Судя по тому, что она
сказала мне вчера, она будет полагаться на тебя в вопросах
руководства, как и все остальные, кто приезжает в Новый Эдем. Я уже по уши в неё влюблён. А ты?

— Отчаянно, — ответил Йорк. — Но серьёзно, Лора, она слишком
ответственная, чтобы шутить по этому поводу. На Западе у неё много дел. Сегодня утром я должен отправиться в верховья Сейдж-Браш и
провести там пару дней. Я бы хотел, чтобы она приехала сюда и осталась с тобой,
чтобы быть рядом с лучшей женщиной в мире.
Йорк с любовью посмотрел на милую женщину, сидевшую напротив него. «Я
бы хотел не уезжать сегодня утром, но я вернусь завтра вечером или рано утром в среду. Наша задача — составить план
её ближайшее будущее. После этого всё пойдёт своим чередом без нас, и Новому Эдему, я полагаю, придётся обходиться без неё. Когда я вернусь, я отвезу её посмотреть на её участок. Понк — единственный человек, кроме меня, кто знает, где он находится, и я договорился с ним. Он не может одновременно управлять отелем, гаражом и быть эскортом. Так или иначе, я хочу подготовить её, потому что она не найдёт именно то, чего ожидает, — ещё один «Эдем», увеличенный в шесть раз. А пока, если сможете, мягко направьте её в сторону нашей суровой западной жизни. Я не скажу «приведите». Джеральдин Суэйм, покойная
Филадельфия, никогда не уступит ".

"Йорк, она ягненок. Посмотри в ее большие, умоляющие глаза", - настаивала его сестра
.

"Лора, она скала. Посмотри на ее квадратный подбородок. Я сейчас ухожу, и я это сделаю
и завещаю ее твоим заботам. До свидания."

Когда он вышел из дома, сестра услышала, как он насвистывает старую песенку: «Я сам поведу своё каноэ».

Очевидно, прекрасная филадельфийка всё ещё была у него на уме.

"Хотел бы я, — сказал он себе, когда миновал северную границу поселения Нью-
Иден и направился в сторону верховьев Сэйдж-Браш, — хотел бы я, чтобы Лора рассказала мне больше о том, что
адская Большая Медведица сказала ей в субботу. Я еще доберусь до этого существа. Я
думаю, она знает это так же хорошо, как и я. Я бы тоже хотела, я был уверен, что все
просто оставайся на месте, пока я не вернусь".

Через полчаса после того, как Йорк покинул город, Джерри Суэйм, одетый для поездки,
появился в дверях гаража Понка.

"У вас есть хороший маленький катер, который я мог бы нанять сегодня утром?" — Я хочу
поехать за город, — сказала она хозяину.

 — Да, мисс Суэйм, но сегодня утром у меня нет подмастерья.  Йорк
 Макферсон взял моего последнего работника и уехал за город, и они
«Я вернусь через пару дней. Прости, но не мог бы ты подождать, скажем, до четверга или, может быть, до пятницы?»

 Весёлая улыбка Пончика всегда грозила затмить его глаза, но в это утро за его весельем скрывалось что-то тревожное. Природа создала его в шутливом настроении, с круглыми глазами, круглой головой, круглым телом, разговорчивым и напыщенным в пропорции, обратной его размеру. Но в Понке всегда было что-то хорошее и надёжное, и, несмотря на всю его поверхностность, в нём была настоящая глубина, и он был проницательнее всех в Нью-Идене, кроме Йорка Макферсона.
кредит для.

"Мне жаль, что я не шофер. Там был пробег на ливрее бизнеса
сегодня утром по какому-то поводу. Вот почему я теперь здесь рассыльный, вместо того чтобы
руководить офисом по соседству, - объяснил Понк как можно более вежливо и
убедительно.

- Мне вообще не нужен шофер. — Я сама вожу, — заявила Джерри.

"Ты так говоришь? — Понк уставился на её маленькие руки в плотно облегающих белых перчатках.

"Вот уж не думал. Да, — слабо ответила она, — у меня есть шикарная машина для тех, кто может ею пользоваться, а это в основном я. Это маленький серый автомобильчик
как-то вечером мы возвращаемся со станции. Другой такой нет.
По эту сторону Миссисипи - во всяком случае, в С'Лини, штат Канзас.
Видите ли, мне приходится быть ужасно разборчивой. Я не хочу, чтобы она разбилась о каменную стену
или съехала с какого-нибудь моста ".

"Я еще никогда не делала этого с машиной. А я водила нашу большую восьмицилиндровую машину по всем дорогам Пенсильвании.

Голубые глаза были полны печали, когда Джерри вспомнил о её доме и всей его роскоши. И Понк понял.

"Здесь нет каменных стен и мостов,
И нигде больше, кроме как через Сэйдж-Браш в нескольких местах, потому что здесь никогда не бывает достаточно воды, чтобы построить мост. Да, ты можешь взять эту развалюху. Я просто знаю, что ты будешь осторожен. Эта маленькая машина похожа на жеребёнка, и она никогда не будет слушаться поводьев в женских руках.

"Спасибо. Я не буду рисковать."

Когда Джерри села в сверкающую серую машину, положив руку на руль
, она повернулась к мистеру Понку.

"Кстати, вы не знаете, кому принадлежат какие-либо участки, как вы их называете,
в этой долине?" спросила она. - Я собирался поговорить с мистером Макферсоном, но
вы сказали, что он уехал из города.

— Да, мэм, — Понк раздулся от важности. — Я знаю все участки и
тех, кому они принадлежат, от вон тех холмов до устья этого ручья.
 Мой гостиничный и конный бизнес держит меня в курсе не хуже, чем
ипотечная компания Макферсона, которая владеет большинством из них.

— «Не подскажете ли, где найти того, кто принадлежит к роду покойного Джеремайи Суэйма из Филадельфии?» — тихо спросил Джерри.

 Невысокий мужчина, стоявший рядом с машиной, с жалостью и удивлением посмотрел на него и сказал:

 «Да, конечно. Идите по этой улице на юг и продолжайте идти, пока не дойдёте до
там, где Сэйдж-Брус делает резкий поворот на восток, прямо у
дома на ранчо. Оттуда вы сворачиваете с тропы (мы до сих пор называем эту дорогу, идущую вниз по течению, «тропой») и идёте к трём большим тополям на холме, на приличном расстоянии. Вы не можете их не заметить, потому что они видны за много миль. А потом, — Понк замялся, словно пытаясь вспомнить, — мне кажется, ты поворачиваешь, ну, вроде как, на юго-восток и направляешься к небольшой группе низкорослых дубов. Оттуда ты осматриваешься и прикидываешь, сколько акров ты видишь. И всё это — Иеремия
Свайм или его наследники и правопреемники. Но, скажите, разве вы не родственница покойного мистера Свайма, который, как я полагаю, никогда не видел эту землю? Я не подумал, что у вас одинаковые фамилии. Странно, что я не подумал.

 В этом вопросе было что-то задумчивое, что Джерри счёл простым плебейским любопытством, но она вежливо ответила:

— Да, он был моим отцом. Земля принадлежит мне.

 — Послушайте, не лучше ли вам подождать и позволить Йорку Макферсону спуститься с вами? — предложил Понк. — Может быть, в конце концов, лучше не отправляться одному осматривать землю, даже если вы можете управлять самолётом. Мне кажется,
Йорк сказал, что поедет туда в конце недели. Я бы хотела, чтобы ты подождал, пока Йорк поедет с тобой.

 «Я хочу поехать одна», — ответила Джерри и ловко развернулась на
узкой улочке, оставив владельца гаража смотреть ей вслед.

"Ну и дела! — Она всё равно умеет водить машину! — воскликнул он, наблюдая, как она уезжает. — Такая же умная, как её отец, я думаю. Может, даже чуть умнее.

Вся любовь Лесы Суэйм к романтическим приключениям отразилась на лице Джерри
Суэйма, когда она встретила Лору Макферсон на крыльце несколько минут спустя.

— Я собираюсь осмотреть свои королевские владения, — весело воскликнула она.

 — Не сегодня. Я хочу, чтобы ты провела день со мной, а ты не знаешь дороги. Тебе некуда идти. Йорк скоро вернётся. Он хочет сам отвезти тебя туда. Он разбирается в стоимости земли, и в любом случае тебе не стоит ехать одной, — решительно сказала Лора Макферсон.

"Именно это сказал мистер Понк в гараже, но я хочу поехать одна."

Это «я хочу» решило всё с Джерри Суэймом в Канзасском Новом Эдеме,
как и в старом «Эдеме» в зелёной долине Уиннока.

«Я наняла машину мистера Понка. Он дал мне указания, так что я не собьюсь с пути. До свидания».

 В это утро дорога вниз по Сэйдж-Браш была полна радости для молодой девушки с Востока, которая быстро вела машину по ровной дороге, почти забыв о дорожных знаках в упоении юности и июньского дня. И, какой бы неуместной она ни казалась в западных прериях, никто не мог усомниться в её способности управлять автомобилем.

"'Там, где ручей резко поворачивает на восток, прочь от дома на ранчо,'"
Джерри цитировал Понка.  "Я уверен, что не промахнусь, если поеду по его следу.
И ручей, и изгиб, и дом, и тополя, и дубовая роща — всё это действительно там. Я люблю дубы и надеюсь, что в моём лесу их много. На моей ферме должен быть лес, даже если деревьев здесь мало, они маленькие и разбросаны, насколько я могу судить. Но в глазах маленького человечка, когда он говорил со мной, было что-то жалкое. Может быть, он немного завидует моему имуществу. Некоторые мужчины
ревнуют к женщинам, у которых есть собственность. Несомненно, моими рабочими нужно будет
руководить, и некоторым придётся привыкать к новому главе компании. Я буду очень
будь с ними любезен, но они должны уважать мой авторитет. Я бы хотел, чтобы Джин
был со мной сегодня утром.

Затем она погрузилась в раздумья.

"Интересно, какое послание отправит мне Джин и напишет ли он его сам или, как он предложил, отправит его через письма тёти Джерри в Йорк. Это был его оригинальный способ сказать, что я узнаю обо всём
от тёти Джерри, которая, вероятно, ещё долго не напишет мне ни строчки. Я знаю, что Джин сделает благородный выбор, и я знаю, что в конце концов всё
будет хорошо... Интересно, так ли красиво у меня дома, как здесь. Как
Я бы хотела, чтобы Джин увидел это своими глазами художника.

Джерри сбавила скорость, проезжая мимо зажиточного ранчо, где амбары и силосные башни, а также поля с зерном и пастбища с коровами, раскинувшиеся вокруг, свидетельствовали о возможностях долины Сейдж-Браш. Голубые глаза дочери Лесы Суэйм светились мечтательностью, когда она остановилась, чтобы представить себе возможности своего собственного владения.

На гребне невысокого холма дорога раздваивалась: одна ветвь петляла среди
маленьких ив у реки, а другая шла прямо.
чистая и широкая дорога, идущая по неровной открытой местности, отходящей от
суженной долины.

 «Вот кое-что, что мистер Джуниус Брут Понк не учел на своей карте. Я поеду по кольцевой дороге, она выглядит более привлекательной», — решила Джерри, потому что
путь наименьшего сопротивления всегда был ее жизненным путем.

 Эта дорога сужалась и тянулась вдоль берега. Песчаное дно
было влажным и твёрдым, а тонкие деревца по обеим сторонам то тут, то там
почти соприкасались ветвями над головой. Казалось, что миля за милей
тянутся без единой ориентира, который указал бы Джерри путь. За
Там, где дорога резко поворачивала за густую рощу, Джерри остановила машину. Перед ней воды реки
пенились у скалистого выступа, который образовывал глубокую яму. Внизу, у берега, было мелко, и в засушливое лето здесь
можно было перейти реку по камням. Это было уединённое место: с одной стороны — река, с другой — заросли кустов и высоких трав, а изгибы дороги, поросшие подлеском и низкорослым лесом, закрывали вид вверх и вниз по течению.

При приближении машины Джерри мужчина, который стоял на коленях над какими-то
лесками на берегу реки, поднялся с дороги, отряхивая
мокрый песок со своей одежды и уставившись на нее. Он был маленьким и старым,
сутулый и пушистый, и совершенно непривлекательный на вид.

"Это Плюшевый мишка, который "сидел на песке и грелся на солнце", выходя из
того ужасного железнодорожного узла. Кто боится медведей? Я спрошу у него, как
найти мою потерянную империю.

 Джерри не подумал, что именно из-за того, что это скромное создание
позаботилось о ней, она не боялась его в этот момент.
уединенное место. Отражение еще не был одним из ее активных психологических
процессов.

"Я хочу найти ранчо у большой излучины реки, там, где она поворачивает
на восток", - сказал Джерри, глядя на мужчину так же, как она смотрела бы на излучину
в реке - просто для получения информации. Он сдвинул со лба свою
коричневую кепку и задумчиво провел пальцами
по своим жидким, выгоревшим на солнце волосам.

— Это место Джо, да? — высокий дрожащий голос скрипит, как
неиспользуемая машина, которая боится сама себя. — Тебе стоило взять другую вилку
«Дорога назад вон там. Отсюда ещё добрая миля до того места, где ты должен повернуть. Когда дойдёшь до поворота, возвращайся и иди по другой развилке. Она приведёт тебя прямо к дому Джо».

Слова звучали неуверенно, как будто говорящему нечасто приходилось произносить их в своей одинокой, безмолвной жизни. Рыбаки не ловят рыбу, разговаривая с ней.

«Миля! Думаю, я поверну здесь направо», — заявила Джерри.

Затем, пока робкий незнакомец смотрел на неё с открытым ртом, она ловко развернула
машину, едва не задев обочину внешними колёсами.
пограничные реки-банк, с чуть более сантиметра пространства между
их и осыпающийся песок над водой. Повернувшись лицом к дороге, по которой она прошла, она протянула руку, чтобы положить серебряную монету в руку мужчины.
......
....... Он дал ей упасть на землю, затем поднял и положил
на дверцу машины.

"Я не работаю на правительство", - дрожащим голосом произнес он. — Спасибо, но мне нечего продавать. Вы всегда можете обратиться ко мне за информацией, когда будете на реке.

 Он отдал странный полувоенный салют своей старой желто-коричневой кепке и
Она побрела по дороге к узкой тропинке, ведущей обратно через
кусты.

У изгиба реки Джерри остановилась.

"Должно быть, это дом на ранчо, который мистер Понк назвал мне ориентиром, потому что
река действительно поворачивает на восток. Какая причудливая, живописная
вещь, к тому же каменная, вся увитая плющом! Должно быть, она
здесь уже давно. И как хорошо здесь всё содержится! Старый
Плюшевый Мишка сказал, что это «место Джо». Что ж, Джо следит за тем, чтобы оно
отличалось от некоторых мест, мимо которых я проезжал, так же, как «Эдем» отличается
от других сельских мест в Пенсильвании.

Длинный, низкий каменный дом на ранчо, спрятавшийся под виноградными лозами, показался Джерри старым и по-домашнему уютным.

"Это широкое крыльцо — просто мечта. У меня на участке будет такое же. Интересно, есть ли у этой фермы название. Полагаю, что нет. Как я назову свою?
"Новый Эдем" не подойдёт, конечно. Я мог бы назвать это "Райская прерия".
Это красиво и гладко. Джину бы это понравилось, и он много говорил бы о
переходе "от природы к Богу Природы". Меня все это нисколько не волнует.
Так или иначе, его религиозные разговоры. Это как раз то, чего мы никогда не
— Согласна. Если я смогу перейти от природы к готовому продукту, я буду
довольна. О, вон там мои три дерева.

На повороте к Сэйдж-Браш Джерри свернула с дороги у ручья и помчалась
по длинной ровной возвышенности к трём тополям, стоящим на страже
на небольшом холме в прерии. Оттуда она должна была увидеть дубовую
рощу, центр её собственных богатых владений. О, Джерри!

Внизу, под раскидистыми дубами, молодой человек в грубой одежде фермера
стоял, прислонившись к низкой ветке, погрузившись в раздумья. Он был высоким,
симметрично сложенным и мускулистым, без капли жира.
Избыток жира на его лице говорил о том, что он не привык к
труду и безделью. На его смуглом лице были заметны
морщины, выдававшие упрямый характер, но глаза были
очаровательны. Даже когда он смотрел вдаль невидящим
взглядом, погрузившись в свои мысли, улыбка, озарявшая его
лицо, была готова осветить то, что в противном случае могло бы
показаться суровым.

 На всем обширном пространстве равнины
не было видно ни одного живого существа. Лёгкий ветерок, проносящийся сквозь дубовые ветви, бесшумно
освещал затенённую траву вокруг
стволы деревьев. Свежесть утра задержались в эфире
роща.

Внезапно молодой человек услышал звук автомобиля, съезжающего с
длинной горки у трех тополей, и, обернувшись, увидел молодую
девушку в блестящей серой машине, скользящей вниз, к краю тени.
мягкая шляпа дельфтского синего цвета с орнаментом в виде валькирии с двумя белыми крыльями;
Золотистые блестящие волосы, обрамляющие очаровательное лицо; голубые глаза;
щёки персикового цвета; упругие красные губы; чётко очерченный подбородок и
белое горло; мягкое платье цвета дельфтского фарфора; и белые перчатки
перчатки — всё это было на размытой картинке того смутного момента.

Что касается Джерри Суэйма, то для неё все фермеры были на одно лицо.

Не внезапное появление незнакомца, а пейзаж за его спиной лишил её дара речи, пока тишину не нарушил пронзительный свист поезда.

«Это железная дорога Сейдж-Браш так близко?» — спросила она наконец, не утруждая себя формальным приветствием.— Да, мэм. Он там, за частоколом. Отсюда его не видно, потому что
песчаные дюны очень высокие. Сейчас там утренняя смена.

Свет померк в глазах Джерри Суэйм, румянец на щеках сменился бледностью, даже красные губы побледнели, когда она уставилась на открывшуюся перед ней картину. Дубовая роща была одиноким оазисом зелени,
защищавшим более или менее плодородную местность от бесформенного, бессмысленного
чудовища за её пределами. Джерри представляла, как стоит в самом центре своего наследия, где она могла бы «оглядеться», как сказал Понк, «и посчитать, сколько акров она видит, и все они принадлежат ей». И вот она здесь.

 Перед её глазами простирались акры и акры, все её, и все они принадлежали ей.
вздымающийся песок, отмеченный лишь несколькими редкими зелеными кустами. Ослепительный блеск
солнечного света на ней был невыносим, а северный ветер, дувший прохладно
и сладко под дубами, не приносил утешения в эту ослепительную
пустыню.

Внезапно она вспомнила жалостливый взгляд Понка, когда он умолял
ее подождать, пока Йорк Макферсон приедет с ней в это место, и она
подумала, что он, возможно, завидует ее удаче. А потом она вспомнила, что Лора Макферсон выдвигала такое же требование для Йорка. Он, похоже, был щитом и мечом для всего Нового Эдема. И
Все трое, Лора, Йорк и Понк, знали и жалели её, Джерри
Суэйм, которой часто завидовали, но никогда, никогда не жалели. Даже после
потери поместья Суэйм в Филадельфии миссис Джеруша Дарби
дала понять всем, что её хорошенькой племяннице по-прежнему завидуют
как счастливому ребёнку.

Отбросив в сторону шляпу и перчатки, не замечая солнечных лучей,
пробивавшихся сквозь дубовые ветви и падавших на её золотистые волосы, Джерри Суэйм
смотрела на железную дорогу широко раскрытыми горящими глазами, и её бледное
лицо было жалко смотреть. Наконец она повернулась к молодому человеку, который всё ещё
стоял, прислонившись к дубовой ветке за ее машиной, ожидая, когда она заговорит.


- Могу я быть вам чем-нибудь полезен? вежливо спросил он.

- Кто вы? - спросил он. Джерри сомнение, с прямотой без сознания.

"Мое имя-Джо Томсон". Улыбка в его глазах, осветило его лицо, пока он
говорил.

"Расскажи мне все об этом месте, ладно?" Потребовал Джерри, указывая
в сторону сверкающих песков. "Здесь всегда было так? Я думала,
когда Господь закончил землю, Он посмотрел на Свою работу и нашел ее
хорошей. Неужели Он проглядел это место?"

Удивление, сарказм и горькое разочарование были слышны в ее тоне, когда она сказала:
она задала эти вопросы.

Джо Томсон нахмурился и ответил:

"Это вовсе не оплошность. До нескольких лет назад здесь была прекрасная прерия,
и только одна маленькая песчаная полоска зигзагами пересекала её. Много веков назад, возможно, в низине протекал ручей,
который пересох и исчез, когда лесные пожары превратили доисторические леса в прерии. Я не могу быть точным в вопросах геологии и тому подобном, если история и Священное Писание умалчивают об этих тонкостях.

Джо Томсон всё ещё стоял, прислонившись к дубу. Он был в замешательстве.
встречи с этим красивым незнакомцем прошло. Он был в своей собственной территории
теперь, говоря о вещах, о которых он знал. Он тоже знал, как поставить его
мысли на хорошие, выразительные английском языке.

"Есть красивые фермы вверх по реке--ранчо, я имею в виду. Что
изменен прерий в такое ужасное место?" Джерри сомнение,
с нетерпением.

"Восточная столица и недостаток мозгов и энергии", - ответил ей Джо. «Это
просто обвал, вот и всё. Он начался на той песчаной полосе в низине
вон там, у железной дороги, где, как я уже сказал, несколько старых
Русло реки, может быть, Сэйдж-Браш, могло быть таким давным-давно, ещё до того, как она сделала большой поворот у моих построек. Безумный, помешанный на деньгах дурак с Востока приехал сюда и вспахал всю эту землю в один из засушливых сезонов. Этот дальновидный человек мечтал о том, чтобы получить состояние от земли без какого-либо труда. И когда дело стало походить на настоящую работу,
он бросил всё, как и многие другие глупцы, и
уехал обратно на Восток, оставив все эти разорённые, невозделанные
акры на растерзание ветрам. Сразу после этого было три или четыре засушливых сезона, и
вся почва превратилась в пыль и развеялась. Но песок рос, множился и покрывал поверхность этого конкретного участка земли, принадлежащей Господу, пока не стал тираном, захватившим власть, покрывающим всё это пространство и медленно распространяющимся на север, на следующий участок. Это моё.

"Что он делает с твоей землёй?" — спросил Джерри.

"Разрушает её," — спокойно ответил Джо.

«И ты не сходишь с ума?» — импульсивно воскликнула девушка.

«Мы не сходим с ума в «Сэйдж Браш» до последнего, и до этого доходит нечасто. Когда мы не можем сделать одно, на Западе мы делаем другое.
Вот и всё, — в глазах Джо снова появилась улыбка, когда он это сказал.


"Вы знаете, кому сейчас принадлежит эта земля?" — Джерри постарался спросить как можно небрежнее.


"Полагаю, поместью в Пенсильвании," — ответил Джо.

"Сколько оно стоит?" — голос Джерри был едва слышен.

"Посмотрите на него. Как ты думаешь, сколько это стоит, все вместе или порезать на части
городские участки под летний курорт? - Спросил Джо.

Несмотря на его спокойствие было суровости в его голосе, и его
глаза Стерна.

Джерри беспомощно крутил ее белые руки. "Я не знаю ... все, что стоит
зная, - еле слышно произнесла она, глядя прямо в лицо молодому человеку.
впервые.

Позже она вспомнила, что он был крепко сложен, что его глаза
были темными, а зубы казались белыми и ровными, когда он повторил:
с улыбкой:

"Ты не знаешь ничего, что стоило бы знать. Ты не совсем подходишь для этой роли.

— Почему бы тебе не ответить на мой вопрос?

В глазах Джерри Джо увидел, что она сдерживает слёзы,
и что-то в её лице странным образом причинило ему боль.

 — Я думаю, что это заявление не стоит усилий, — откровенно заявил он,
глядя на вздымающиеся от ветра песчаные дюны.

— Что же тогда привело тебя сюда, чтобы посмотреть на него? — спросил Джерри.

"Отчасти для того, чтобы презирать глупца, которому он принадлежал и который превратил его в проклятие."

— Ты его знаешь? — спросила девушка.

"Нет. Но если бы знал, то презирал бы его точно так же," — заявил Джо Томсон.


"А если бы он был мёртв? — спросил Джерри.

— Простите, но могу я спросить, что привело вас сюда, чтобы посмотреть на такое
место? — перебил её Джо.

"Я пришёл сюда, чтобы узнать его стоимость. Оно принадлежит мне. Это моё единственное
наследство. До сих пор я всегда жил в большом городе и мало что знаю о сельской жизни, кроме её красоты и комфорта, и ничего больше
Запада. Но я понимаю вас, когда вы говорите, что эта претензия не стоит усилий. Я надеюсь, что никогда, никогда больше не увижу её. До свидания.

Твёрдые красные губы дрогнули, и голубые глаза посмотрели на неё сквозь
настоящие слёзы, когда Джерри Суэйм надела перчатки и водрузила мягкую синюю шляпу на золотистые волосы. Затем, не сказав больше ни слова, она развернула машину и умчалась прочь.




II

ДЖЕРРИ И ДЖО




VII

ОТЦЕПЛЯЯ ПОВОЗКУ ОТ ЗВЕЗДЫ


Сколько длится июньский день? Согласно календарю, это время между рассветом и наступлением темноты. Но Джерри
Суэйм прожила целую жизнь в тот июньский день, когда она отправилась в путь, чтобы вступить в права наследования. С того момента, как она отвернулась от молодого фермера под дубами, и до тех пор, пока она снова не добралась до развилки дорог, она не замечала ни одного предмета. Три больших тополя-великана, увитый виноградными лозами дом, глубокая излучина реки Сэйдж-Брас на востоке остались незамеченными. Серый мерин Понка, казалось,
знал дорогу домой, как верный конь.

 Не было никаких видимых причин, по которым пересечение двух шоссе должно было
на мгновение вернула растерянную разочарованную девушку к её более спокойному «я». Больше не было ничего логичного в том, что она снова свернула на узкую речную дорогу. Одинокий старый рыбак был самым далёким от Джеральдины Суэйм человеком, который когда-либо оказывал ей услугу. Она не могла быть ему интересна... Но Йорк Макферсон был прав в своей оценке Джерри. Она была сама по себе. Она отъехала далеко от того узкого места у глубокой ямы,
где с метким глазом и отточенным мастерством она играла в
шанс с рекой, судьбой и ангелами-хранителями. Ее шины прорезали
широкую, изогнутую рану на песке дороги.

"Моя милостивая, живая! поворот был близок!" - воскликнула она, увидев
следы от колес. "Неудивительно, что старый Плюшевый мишка выглядел испуганным.
На дюйм или меньше! Ну, там был этот дюйм. Но для чего? Чтобы вступить в
моё обширное земельное — обширное песчаное — поместье в королевстве Канзас!

Джерри мрачно улыбнулась, насмехаясь над своей глупой, обманутой персоной. Затем, в отчаянной попытке выбросить из головы то, что она увидела, она швырнула
серый автомобиль мчался вперёд. С растерянностью человека, потерпевшего кораблекрушение, она пыталась сориентироваться, она, для которой земля была создана специально. Шли часы, дорога становилась сухой и солнечной, северный ветерок освежал воздух, и это был редкий июньский день в Канзасе, совсем не похожий на тот жаркий и ветреный день, когда Джерри впервые приехал в эту долину. На самом деле она не проехала и нескольких
миль, потому что подолгу останавливалась в укромных местах и иногда
позволяла серой машине просто ползти по солнечным участкам, но в её
Мысленно она объехала всю Вселенную.

 Ближе к вечеру она устало огляделась, как человек, которому предстоит пройти ещё много миль до наступления ночи. Солнечный свет отражался от поверхности реки, и более насыщенная зелень проступала там, где раньше были тени; но водитель автомобиля почти не обращал внимания на свет и тени.

«Если человек был честен с самим собой», — всплыли в памяти девушки слова Корнелиуса Дарби. «Бедный дядя Корни! Он не начал жить по-настоящему, по-моему, только после смерти. Может быть, он знал, что значит для человека
_не_ быть в ладу с самим собой. А если женщина в ладу с самой собой!

 Джерри снова остановила машину у глубокой ямы и уставилась в пустоту, туда, где воды реки Сейдж-Браш плескались на неровном берегу. Впервые с тех пор, как она сидела под дубами и смотрела на принадлежащие ей акры земли, Джерри Суэйм почувствовала себя на твёрдой почве. К пепельно-серым щекам медленно возвращался румянец, а в темно-синих глазах
зажегся огонек.

"Если я смогу быть честной с самой собой, у меня все получится. Мне нужно время,
вот и все. Когда я вернусь, меня будет ждать письмо от Юджина.
в город, и это многое исправит. Должен быть какой-то способ исправить все ошибки. Это была не моя земля, которую я видел. Мистер Понк, должно быть, направил меня не туда. Этот деревенский парень, возможно, не знает фактов. Я сейчас же вернусь и спрошу Йорка Макферсона. Только он уехал из города на два дня. О боже!

Она заломила руки, когда перед её глазами ярко предстала картина той дубовой рощи и всего, что за ней
скрывалось. Она попыталась забыть об этом и на мгновение
обманчиво улыбнулась сама себе, а затем — улыбка исчезла, и по решительному
выражению её губ Джерри понял, что она — дочь своего отца
снова решительный ребёнок.

"Я не знаю, что делать дальше, кроме того, что я голодна. Ведь уже пять часов! Куда делся этот день и где я вообще нахожусь?"

Её взгляд упал на широкие колеи на дороге. Затем в кустах
она мельком увидела низкую крышу.

"Я чувствую запах жареной рыбы. Я умру с голоду, если буду ждать, пока вернусь в
«Коммерческий отель»! — воскликнул Джерри. — «Вот придорожная гостиница, где я нахожу
утешение для людей и животных».

Она резко свистнула в рожок. Через минуту по узкой тропинке,
пробираясь сквозь кусты, подошёл косматый коричневый рыбак.

"Я ужасно голоден," Джерри сказал, без обиняков.

Это не пришло в голову объяснить это существо, почему так случилось, что она
быть здесь и голодны в это время. Она чего-то хотела; этого было
достаточно.

"Не могли бы вы дать мне немного вашей рыбы? Я уже отчаялась," она продолжала,
улыбаясь в удивленное лицо мужчины, который смотрел на нее в
тишина.

"Да, я могу дать тебе то, что я ем. Одну минутку", он пропищал, в
в прошлом. Затем он поплелся назад, туда, где бит кровли показали через
листья.

Пока девушка ждала, из-за поросшего кустарником поворота вышла высокая стройная женщина
впереди. Она остановилась посреди дороги и какое-то время смотрела на
Джерри, затем быстро пошла вперёд и, не поднимая глаз, прошла мимо
машины. На ней было простое серовато-зелёное платье, а лицо закрывал
такой же цветастый платок — всё очень похоже на кусты, из которых она,
казалось, вышла и в которые, казалось, снова растворилась. В руке она
легко несла большой свёрток, словно он был совсем лёгким. Когда Джерри
повернулась и с мимолетным любопытством посмотрела ей вслед, она увидела, что
женщина тоже оглядывается. Юная горожанка не испытывала страха
Она не боялась этого грубоватого рыбака в этом уединённом месте, но когда она мельком увидела глаза этой женщины, смотревшие на неё из-под глубокого капюшона, её руки, сжимавшие руль, задрожали от настоящего страха. Однако это быстро прошло, когда хозяин придорожной гостиницы снова появился на пороге.

— Это восхитительно, — воскликнула Джерри, когда твёрдые чешуйчатые руки подняли к ней гладкую доску с едой.

Жареная рыба, горячий кукурузный хлеб, запечённый в шелухе в золе, дичь
Клубника, посыпанная крупным коричневым сахаром, и чашка
свежего пахты.

Девушка ела с аппетитом, который может быть вызван молодостью, долгим постом, днём на
открытом воздухе и хорошо приготовленной едой. Закончив, она
положила серебряный полдоллара на стол рядом с треснувшей тарелкой.

"'Это ничего не значит'; нет, это ничего не значит'. — Я же поделился с вами, — пронзительно настаивал рыбак.


— О, стоит выпить этого хорошего пахты!

Джерри поднял чашку, блестящую серебряную кружку, и повернул её к свету.
Она была старинной, с причудливой монограммой на одной стороне.

«Похоже на фамильную ценность, — подумала она. — Зачем медведю с треснувшими тарелками, железными ножами и вилками предлагать мне напиток в серебряном кубке? Должно быть, за этим что-то стоит. Может быть, он переодетый дворянин. Что ж, маскировка идеальная. В конце концов, жить в Канзасе — это как жить в романе».

Джерри медленно потягивал напиток, как эти мысли пробегали у нее в голове.
Еда была чудесно помогает снять остроту трагедии
утром. Это опять заваливать ее позже, но в этом тенистом,
спокойного одиночества, она ушла.

Она улыбнулась старику, представив его в рассказе. _Его!_
 Но улыбка дошла прямо до его сердца; это был дар Джерри, из-за которого он в замешательстве уронил поднос и разбил треснувшую тарелку.

  «Вот ещё четвертак.

 Это моя вина», — настаивал Джерри.— О нет, нет! Это не чья-то вина, — голос дрожал, когда чешуйчатая коричневая рука оттолкнула протянутую монету.

Джерри не понимала, почему это существо отказывается от денег.
По ее мнению, чаевые покрывали все обязательства, которые ее класс имел перед
нижними слоями земной коры.

<тб>

На закате Йорк Макферсон заехал в гараж Понка.

"Привет, земляк! Ты выглядишь больным!" — воскликнул он, когда хозяин встретил его в дверях.

"Я бы умер, если бы ты не приехал в эту минуту," — прорычал Понк в ответ.

"Поздравляю! «Хорошие люди умирают молодыми», — ответил Йорк. «Мне не удалось добраться до места, которое я хотел увидеть. В ту субботу дождь наполнил высохшие верхние русла, где мост сгнил бы в высокой траве, но из-за дождя, который шёл весь день, в каждом броде образовались опасные разливы, так что я вернулся вовремя, чтобы спасти тебе жизнь. В чём твоя беда?»

Лицо Понка разрывалось между улыбкой и слезами. «Ну, несмотря на всё, что
я или кто-либо другой мог бы сделать, мисс Суэйм сегодня утром
забрала мою маленькую развалюху и уехала с ней».

«И разбила лобовое стекло? Я же говорил тебе оставить её дома».

Йорк по-прежнему отказывался быть серьёзным.

— Я не знаю, что сломалось, кроме моих чувств. Ты уже пытался _удержать_
её где-нибудь? Она уехала в тот проклятый адский уголок страны, _и до сих пор не вернулась_.

 Йорк Макферсон схватил маленького человечка за руку. — Ещё не вернулась! Где же она тогда?

— Она не такая, вот и всё, что я знаю, — решительно ответил Понк. — Да, да, вон она, прямо сейчас взмывает ввысь по авеню у «Замкового Клони». Слава Господу и этому чудаку-квакеру!

— Передайте ей, что я встречусь с ней в отеле, как только получу почту, — сказал Йорк и поспешил в свой кабинет.

Через несколько минут Джерри Суэйм подъехала на серой машине к гаражу.

Понк помог ей выйти из машины и механически взял у неё из рук квитанцию.

— Спасибо, мисс Суэйм. Надеюсь, у вас был удачный день. Нет, это слишком, —
возвращаю монету со сдачей. "Это обычное дело. Да, Мэм". Затем, как
спохватившись, добавил он, с поклоном, "Йорк Макферсон он приехал снова,
он ждет, чтобы увидеть вас в отель гостиную.'"

"О!" - вздох удивления и облегчения. "Спасибо, Г-гадство. Да, у меня есть
был безопасный день". И Джерри не было.

Маленький человек смотрел на нее целую минуту. Затем он испустил длинный
свисток.

"Она по-спартански, и она идет, чтобы умереть игра. Я играю на том, что с
Рокфеллер. Это самый ужасный, отвратительный мир, в котором я когда-либо жил, — сказал он.
— заявил он себе. — Какого чёрта эти взрывы должны обрушиваться
как на праведников, так и на неправедников? — вот о чём я с уважением
поднимаюсь, чтобы спросить у Говорящего обо всём хорошем и совершенном. И я
буду говорить, пока не получу признание Председателя.

Йорк Макферсон стоял спиной к окну, так что его лицо было в тени, когда Джерри Суэйм вошла в маленькую гостиную.
 Её глаза сияли, а румянец на щеках выдавал напряжённость чувств, которые она сдерживала, сохраняя спокойствие.

 «Простите, что заставила вас ждать, мистер Макферсон. Я была в отъезде
— Я был в городе весь день и хотел забрать свою почту, прежде чем вернуться. Я далеко от всех, ты же знаешь.

В голосе, возможно, слышались слёзы, но голубые глаза были очень
смелыми.

"И ты получил её?"

Йорк не это хотел сказать. Хорошо, что его лицо было в тени, а лицо Джерри — на свету. Бывают моменты, когда сердце мужчины может быть
разорвано в клочья, но он не должен плакать, потому что он мужчина.

"Нет, не сегодня. Я не знаю почему, — медленно ответила Джерри, решительно сжав
красные губы, а в её сине-чёрных глазах вспыхнул огонь.
Огонь разгорался, и маленькие руки сжимались в кулаки.

"Я не получила ни строчки с тех пор, как уехала из дома, и надеялась, что здесь меня ждёт письмо."

"Письма задерживаются, и авторы писем тоже иногда задерживаются. Может быть, они все заняты делами миссис Дарби. Я помню, как в детстве, когда я жил на Уинновоке, она могла занять меня больше, чем кто-либо другой, — предположил Йорк.

 «Должно быть, дело в этом. Конечно, в этом. Тётя Джерри такая же трудолюбивая, как я ленивый». Джерри вздохнула с облегчением.

 После напряжённого дня ей было очень приятно остановиться.
думая _forward_, и просто вспомните, как, должно быть, красиво в "Эдеме"
сейчас; и Юджин был там, и были сумерки. Но, как горячий порыв ветра,
воспоминание о горячих песчаных кучах ее поместья вернулось.

"Вы хотели меня о чем-то видеть?" внезапно спросила она. "Мистер Понк
сказал, что ты это сделал.

- Да, Джерри. Я пришла сюда, чтобы увидеться с тобой, потому что мы с сестрой хотим, чтобы ты
немедленно приехал к нам домой, и Лора приказала мне не возвращаться
домой без тебя.

«Ты очень добра. Ты знаешь, где я был сегодня?»

Йорк улыбнулась. Даже в своём отстранённом состоянии Джерри почувствовал добродушную силу этой
улыбка. Каким большим и сильным он был, и в его присутствии ощущалась такая
защита.

"Да. Вы лишили меня удовольствия сопровождать вас в этом путешествии. Я
написал полное описание вашей собственности Корнелиусу Дарби в ответ на
его вопросы, но он, должно быть, умер до того, как письмо дошло до
Филадельфии. Возможно, миссис Дарби пропустила мой отчёт среди
множества деловых бумаг.

— Может быть, — тихо отозвался Джерри. — Не могу сказать. Значит, это моё
поместье, всё покрытое песком, бесплодное и бесполезное, как пустыня?
 Я думал, что, возможно, ошибся.

Надежда погасла с лица Джерри при этом вопросе.

- Жаль, что я не смог уберечь тебя от этого сюрприза, - искренне сказал Йорк.
- Поехали со мной домой. Замок Клуни должен быть свой замок, тоже, как долго
как вы можете мириться с нами. И вы можете взять достаточно времени, чтобы поймать свой
дыхание. Земля — большая планета, и, хотя большая её часть покрыта водой, очень мало мест, где она полностью покрыта песком.

Как ласково он это сказал! Джерри снова вспомнил, что и его сестра, и мистер Понк
уговаривали её дождаться его. Но она не стала.
привыкла ждать кого угодно. Слабое, но настойчивое чувство вины перед собой
охватило ее.

"Могу я остаться с тобой, пока не пойму, кто я на самом деле? Прямо сейчас я вся
задыхаюсь в ошеломляющих песчаных дюнах. Она улыбнулась высокому мужчине
перед ней с доверительной, умоляющей серьезностью.

Многие женщины улыбались Йорку Макферсону. Многие женщины доверяли ему. Он
привык к этому.

"Лора будет считать это благодеянием, ведь вы знаете, что ей иногда
бывает немного одиноко в Новом Эдеме. Мы назовем это завершением сделки." Только
благородная интуиция могла так любезно вернуть долг.
получатель. Но это был подарок Йорка.

 В тот вечер в столовой «Замка Клюни» Джерри заметил серебряную
чашку с причудливо украшенной монограммой на одной стороне.

"Это старая семейная реликвия," — сказала Лора, увидев, что гость смотрит на неё. "Как и все остальное в этом доме, оно связано с некоторыми
старыми традициями клана Макферсонов, как и подобает старому холостяку и старой деве
в этом роде".

"Раньше у нас их было две", - сказал Йорк.

"У нас еще где-то были", - ответила Лаура. "Раньше я не пропускала ни одной из них в буфете"
. Должно быть, он вернулся в кладовку с серебром, вместе с другими старыми вещами.
Серебро и старые воспоминания.

День Джерри был полон перемен, взлётов и падений, от надежды к горькому разочарованию, от реальности к забвению, от ясного понимания к смятению и растерянности. С тех пор, как она покинула дубовую рощу, её мысли были заняты этим. Когда ей снова пришлось вспомнить о серебряной чашке, она удивилась, как могла так легкомысленно отнестись к ней в тот раз.

Хотя проблема Джерри была вполне реальной, и она не обладала ни опытом, ни дисциплиной, ни бескорыстием, ни духовным доверием, чтобы решить её, в домашней атмосфере «Замка Клюни» было что-то такое, что
Казалось, что это разгладило морщины, появившиеся за долгий день. На широком крыльце в сумерках она устроилась среди подушек, как уставший ребёнок, и мечтательно смотрела на вечерний пейзаж. Йорка позвал сосед, и Лора с гостьей остались одни.

  «Как здесь красиво!» — пробормотал Джерри, когда отблески заката в прерии окрасили небо в розовые, опаловые и аметистовые тона. «Не так давно я видел похожий закат на художественной выставке в
Филадельфии. Тогда я подумал, что такого настоящего заката не может быть. Это
был в пейзаже все желто-серый и пустынный. Я подумал, что было
тоже невозможно. Я видел и то, и другое - землю и небо - сегодня, и оба они
величественнее, чем их нарисовал художник ".

"Художник никогда не равняется тому, что он пытается скопировать, и при этом он не может
создать что-то совершенно нереальное. Я очень много пропустил экспонаты, когда я
впервые приехал на Запад, но это какой-то компенсации", - сказала Лаура,
медитативно.

— Вам здесь не одиноко? Полагаю, что нет, ведь вы приехали в Новый Эдем не для того, чтобы
сильно разочароваться, — заявила Джерри, глядя на спокойное лицо своей хозяйки.

"Нет, Джерри, я принес моему разочарованию со мной," сказала Лора, с
улыбкой, которая сделала ее очень похожи на ее брата. И Джерри понял
что искалеченная конечность Лоры Макферсон не разбила ей сердце. Лора была
совершенно новым типом для своей гостьи.

- О, иногда мне бывает одиноко и я обижаюсь, - продолжала Лора.
- но в течение дня мы преодолеваем множество мелочей. А ещё у меня есть Йорк, знаете ли, и время от времени гости, которые очень много для меня значат. У меня здесь тоже много интересов. Вам понравится в Нью-Идене, когда вы нас по-настоящему узнаете. А это крыльцо стало моим святилищем.
Есть что-то успокаивающее и исцеляющее в бризах, которые дуют в
Мудрую Рощу летними вечерами. Есть что-то умиротворяющее в бескрайних
тихих прериях и в широком звёздном небе над ними. Канзас
рано или поздно всегда что-то говорит сыновьям и дочерям человеческим.

"И что-то всегда интересное в наших соседях. Смотрите, кто приближается."
Йорк, который только что поднялся по боковой лестнице, дополнил замечание своей сестры.


"О, это миссис Стелла Барр из «Дейли Ивнинг Ньюс». Джерри, Йорк всегда может
отцепить твой фургон от звезды. Она действительно его чёрный зверь,
Однако вы не можете ожидать, что простые мужчины будут интересоваться модистками,
переодеваниями, как бы сильно они ни интересовались шляпками и тем, что под ними.

«И счетами модисток, с процентами или без», — снова вмешался Йорк.

«Миссис Барр захочет получить полный отчёт о Джерри с заполненными пробелами для
замечаний», — продолжила Лора. «Ну что ж, она сменила курс и
идёт против ветра».

«Полагаю, она направляется к Ленвеллам. Они в каком-то отдалённом родстве с ней. Во всяком случае, достаточно близком, чтобы выслушивать все её
истории, а потом сказать: «Ради всего святого, не говорите, что это я вам рассказал; я узнал это от Стеллара, знаете ли». Она прямо сейчас зайдёт в любой порт. Я её маяк, — заявил Йорк. — Она никогда не приближается, когда я рядом.

Йорк встал и стоял в дверях, где его хорошо освещала растущая луна. Миссис Барр, поднимавшаяся по дорожке к дому Макферсонов, внезапно развернулась и поспешила прочь. Её высокая угловатая фигура выделялась на фоне неба на открытом пространстве между домом Макферсонов и ближайшими зданиями, расположенными ниже по склону, в центре города.

— Вернёмся к обыденным вещам, — продолжил Йорк, опускаясь в своё любимое кресло. — Моя сестра постоянно меня шокирует. В конце концов, не так уж важно, прицепишь ли ты свой фургон к звезде, Джерри. Настоящее испытание заключается в том, к какой именно звезде ты прицепишься. Это покажет, пойдёшь ли ты к славе или окажешься в таком же положении, как та корова, которая перепрыгнула через луну.

«Не всегда адвокаты дают советы просто так, Джерри», — начала Лора, но её снова прервали.


 Появление посетителей привело к многочисленным обсуждениям в течение долгого времени.
летний вечер, в котором Джерри почти не принимал участия. В этом новом полушарии, в котором она пыталась найти себя, где восток казался югом, а правая рука — левой, было так много старого полушария, с которым она отчасти сожгла все мосты. Дружеское расположение соседей в Новом
Эдеме сильно отличалось от кастовой исключительности Дарби-Суэймов в Филадельфии. С жителями долины Уинноук богатые землевладельцы не общались. Но широкий спектр тем для
разговора сегодня вечером, свидетельство общей осведомлённости, вызвал интерес
В памяти Джерри всплыли воспоминания о долгих вечерах, когда друзья Джима Суэйма
собирались там, чтобы обсудить с её отцом мировые проблемы, а она
с восторгом слушала всё, что они говорили. Её матери было не
до этого, и она удивлялась, почему её дочь-художница так
интересуется подобными вещами. Но когда Макферсоны и их гости
говорили о последних журналах, популярной литературе и недавних
драмах, Леса Суэйм чувствовала себя как рыба в воде. Макферсонам казалось таким простым вести себя непринужденно,
все дома, в тенистом уюте на большом крыльце, приносят
лимонад и ореховые пирожные в хрустальных и фарфоровых бокалах, не
забывают о том, что положено по правилам вежливости, и в то же время
окутывают всех искренней, открытой неформальностью добродушного,
открытого Запада.

Долгое время после того, как остальные члены семьи Макферсонов
уснули, Джерри Свейм лежала без сна, размышляя о ситуации, в которой
она внезапно оказалась. И снова и снова в её мыслях всплывало то, что Йорк Макферсон сказал о том, как отцепиться от звезды
Рядом со словами дяди Корни: «Если человек поступает правильно по отношению к самому себе».




VIII

ЕСЛИ ЧЕЛОВЕК ПОСТУПАЕТ ПРАВИЛЬНО ПО ОТНОШЕНИЮ К САМОМУ СЕБЕ


В роду Суэймов было две женщины: Джеральдин Суэйм, которая всегда поступала по-своему, и Джуша Суэйм Дарби, которая всегда поступала по-своему. Когда желания и пути этих двоих разошлись, что ж, Джуша
прожила много лет и кое-что знала по собственному опыту, чего племяннице
Джеральдине ещё предстояло узнать.

 В тот самый день, когда Джерри Суэйм покинул «Эдем», миссис Дарби отправилась в
город на встречу с деловыми партнёрами своего покойного мужа.
Лень в действиях никогда не лишала её никаких возможностей, а быстрые
действия теперь означали всё для достижения цели, которую она перед собой
ставила.

"Корнелиус был таким тихим человеком, он никогда не был душой компании. Он
действительно не интересовался людьми, как и большинство мужчин, — сказала миссис Дарби своим деловым партнёрам, которые хорошо знали её мужа. — Юджин
Веллингтон уже превзошёл его в том, что касается некоторых вещей, до которых он, будучи старше, так и не добрался. И теперь, когда Юджин так замечательно помогает мне с менее важными деталями,
В таком случае он должен выполнять здесь, в Палате, важную канцелярскую работу. Неизвестно, насколько он может быть полезен всем нам в том, что касается Корнелиуса. Он доказал, что способен на многое, помимо живописи.Люди с небольшим количеством мозгов и
финансовых навыков должны рисовать картины, а не лишать нас
деловых способностей.

Миссис Дарби владела контрольным пакетом акций «Хауса», так что результатом совещания стало то, что миссис Дарби должна была вернуться в «Эдем» и подать Юджину Веллингтону, когда он вернётся с короткой поездки в Уинновок, лёгкое место с более чем умеренной оплатой и возможными перспективами — только возможными, конечно. И поскольку именно этого хотела миссис Дарби, её поездка в город в тот день
удалась.

Только в Уинновоке было невыносимо жарко и многолюдно. Её верный шофёр уволился на следующий день после похорон Корнелиуса, а миссис Дарби всё равно боялась ехать по обрывистой дороге. Если бы только Джерри был здесь, чтобы водить её машину! Несмотря на все выходки Джерри, она была бесстрашным водителем и всегда парковала машину именно там, где хотела. Было какое-то удовлетворение в том, что у неё была такая рука.
Джерри на руле. Итак, довольная тем, что разрешила свою дилемму, но уставшая и вспотевшая, миссис Дарби вернулась домой с ещё большим решимостью.
чем когда-либо, чтобы осуществить свою другую цель — поселить Джерри Суэйм в своём доме, потому что она, Джуша Дарби, хотела, чтобы та была там.

 Джерри всегда оживляла дом.  И Джерри ушла,
на самом деле ушла, с чемоданами и багажом.  Она уехала рано утром с дурацкой поездкой в Канзас. Какое право имела Джерри уходить зарабатывать на жизнь, когда здесь уже была готовая жизнь, которую она должна была подчинить желаниям эгоистичной старухи? Миссис Дарби не думала об этом в таких выражениях, потому что она понимала себя не лучше, чем эта хорошенькая девушка.
Её тёмно-голубые глаза и волнистые золотистые волосы говорили сами за себя.
Она понимала только одно: Джерри должен вернуться.

Неделю спустя Юджин Веллингтон сошёл с утреннего поезда, идущего из Уинновока. Было ещё слишком рано, чтобы домашние проснулись, за исключением
того, кто первым кормил скот и доил коров, того, кто первым
занимался всякой всячиной и присматривал за птицей, и той, кто первой
готовила вкусную еду, у которой на завтрак были большие пышные
бисквиты с нежной жареной курицей и подливкой, которые можно было есть отдельно.
 Из дома доносились все домашние звуки раннего летнего утра.
"Эдем" кухня и сарай-двор. Но в туманной тишине рассвета отдыхали на
"Эдем" газоны, владелец которого с другим домохозяйства, не был
проснулся.

У розовой беседки молодой художник остановился, чтобы вдохнуть свежесть утра.
Зефир коснулся его лица. Он подумал, проснулся ли еще Джерри. С тех пор, как он покинул «Эдем», в нём росла надежда, что она передумает. В конце концов, тётя Джерри могла быть права. Это был слишком прекрасный дом, чтобы бросить его из-за прихоти — пусть и прекрасной, но прихоти. О женщинах нужно заботиться, а не
чтобы прокормить себя, — и уж тем более такое милое, своенравное, но очаровательное создание, как Джерри Суэйм, с её притягательными, красивыми глазами,
каштановыми волосами, отливающими золотом, сильными маленькими белыми ручками и
смелым духом, пьянящим, как вино, своим буйным влиянием. Нет,
Джерри не должна уходить. Она принадлежала к мягкому и прекрасному миру.

Юджин прислонился к двери беседки, где росли розы, и эти мысли заполнили его разум.
Любовь к роскоши, окружавшей его здесь, на мгновение вытеснила высокое предназначение его собственной жизни.

В деревянной беседке, где молния оставила свой след,
он увидел маленький белый конверт, застрявший в расщелине. Роза
скрывала его со всех сторон, кроме той, с которой он случайно взглянул. Он
вытащил его и прочитал надпись:

 «Мистеру Юджину Веллингтону, художнику».

Внутри, на визитной карточке Джерри, её собственным почерком было написано:
«Напишите мне в Нью-Иден, Канзас, мистеру Йорку Макферсону.
 Не забывайте о том, что мы собираемся сделать, и когда мы закончим и победим,
мы снова встретимся.  До свидания.  Джерри».

Молодой художник уронил открытку и уставился вдоль обсаженной сиренью авеню
в сторону тенистого серо-голубого запада, куда ушел Джерри Свейм.
И весь мир казался серо-голубым, огромной пустотой, где не было
ни верха, ни низа. Затем он снова взял карточку и положил ее в карман
и пошел в дом готовиться к завтраку.

Миссис Дарби встретила его возвращение так тепло, как только позволяла её сдержанная натура, и без слов дала ему понять, что теперь он значит для неё больше, чем когда-либо.

"Разве Джерри не уехала внезапно? Я не знал, что она уедет так скоро. Я ... я
надеялся ... найти ее здесь", - вот что он собирался сказать.

- Что она захочет остаться здесь; отказаться от этого своего плана.
Миссис Дарби закончила предложение за него. - Да, я тоже на это надеялась.
Это было единственно правильное решение. Она сама выбрала время для отъезда,
но она скоро вернётся, если мы всё сделаем правильно. Не расстраивайся, Юджин, и не слишком ей уступай. Она любит сопротивление. Она всегда его любила.

Юджин выглядел совсем не воодушевлённым. Весь «Эдем» был лишь
отголосок Джерри Суэйма, и опущенные уголки его красиво очерченных губ говорили о том, что он
лишь слабо сопротивляется её малейшему желанию.

"Она моя плоть и кровь. Я, конечно, знаю её лучше всех," — продолжила миссис Дарби. "Единственный способ познакомиться с ней — позволить ей познакомиться с тобой. Но сейчас мы не будем об этом. После завтрака я хочу, чтобы ты посмотрел на мужчин. Я велел им доложить вам о ценности урожая, планах по сбору урожая и осеннему севу. Осмотрите всё хорошенько, хорошо? А потом встретимся в беседке с розами в десять часов, выпьем чаю и поговорим.

Миссис Дарби сказала бы покойному Корнелиусу "зайти за
инструкциями позже". Но Юджин Веллингтон не был уверен в результате. Он был
только в процессе решения. И Юджин, будучи очень человечным человеком, был
бессознательно польщен таким уважением к молодому человеку без гроша в кармане. Это
доставило ему удовольствие и дало смутное ощущение
собственности, о котором Корнелиус Дарби, законный владелец этого прекрасного
загородного поместья, и мечтать не мог.

"Интересно, что Джерри делает этим утром," — подумал он, подъезжая на
лошади Корнелиуса Дарби к дальнему концу поместья.

«Чем больше я смотрю на эту ферму, тем прекраснее она мне кажется. Ни клочка пустой земли, ни места для гнездования сорняков, ни сломанного забора; роща и ручей, и возделанные поля, и сады, и лужайки, и ухоженные постройки. Ни одной неокрашенной доски, ни одного сломанного шарнира — всё в
идеальном состоянии, кроме расщеплённого каркаса у розовой беседки. Он
остановился на небольшом холме над Уинновоком, с которого открывался
вид на всю ферму. Его художественный взгляд отметил умиротворяющую
красоту пейзажа, растущие культуры, желтеющую пшеницу, чёрно-зелёную
кукурузу,
Плодородные луга, залитые июньским солнцем, изящные кустарники и большие
лесные деревья, сквозь которые виднелись красные черепичные крыши
зданий, голуби, кружившие над куполами амбара. И не менее
привлекательной особенностью картины, хотя художник и не осознавал этого,
был сам молодой художник верхом на изящной чёрной лошади на фоне
лесистого утёса над журчащим ручьём Уинновок. Юджин хорошо смотрелся верхом на лошади, хотя и не был
любителем лошадей и предпочитал спокойных, уверенных в себе скакунов
резвым.

«Интересно, может ли большое поместье Джерри быть таким же хорошо обставленным, как это. Я бы хотел, чтобы она была здесь со мной сейчас». Всадник погрузился в мечты о Джерри, пытаясь представить её на фоне этого «Эдема», увеличенного в шесть раз.

<tb>

В тот же самый час Джерри Суэйм сидела в серой повозке Джуниуса Брутуса Понка
под сенью невысокой дубовой рощи и горящими глазами смотрела на своё королевство, построенное из канзасского песка.

<tb>

Миссис Дарби подала горячий кофе, холодную курицу, вишнёвый джем и пирог
с ежевичным вином — всё это было изысканно сервировано для голодного мужчины, чтобы он мог насладиться после
Долгие три часа верхом на лошади под палящим солнцем. В беседке из роз
стоял аромат душистого горошка, обвивавшего шпалеру, которая
проходила между лужайкой и виноградной беседкой.

 То, что произошло на этом совете, отразилось в письме, которое
 Юджин Веллингтон написал в тот вечер Джерри Суэйму. Он не отправлял его по почте несколько дней, и когда утром следующего дня, после того как его пальцы разжались на краю железного почтового ящика, он отправился по своим делам, художник в нём сказал ему то, что он никогда не забудет до самой смерти.

<tb>

Однажды вечером, через две недели после визита Джерри на её участок, Понк из «Коммерческого отеля и гаража» проскользнул в офис «Макферсонской ипотечной компании».

"Йорк, что случается с людьми, которые занимаются чужими делами?" — спросил он, устраиваясь на стуле рядом с письменным столом Йорка.

"Иногда они получают благодарность потомков. В целом их доля — это презрение в настоящем и безвестность в будущем. Ты претендуешь на повышение, Понк? — ответил Йорк.

"Я почти готов рискнуть, — сказал Понк с добродушной ухмылкой.

— Ладно. Я участвую в вашем плане? — спросил Йорк.

  — Ещё бы, — заверил его Понк. — И, если вкратце, зная, насколько
ценно ваше время для выбивания ипотечных кредитов из ничего не подозревающих
жертв...
Йорк перебил его.

"Нет, но ты, скорее всего, воспользуешься моментом, когда я повернусь к тебе спиной. Вот почему я всё время хожу лицом на юг. Но перейдём к делу,
Йорк..."

"Я бы хотел, чтобы ты так и сделал," заявил Йорк.

 Его собеседник не обратил внимания на выпад и серьёзно продолжил: "Я..."
Я не могу выбросить кое-что из головы, и мне нужно выговориться, вот и всё.

— Давай. Я твой плацдарм, — сказал Йорк с улыбкой.


— Вот кто ты такой, сын конокрада. Я имею в виду орудие в руках жадной кучки ростовщиков, известной как ипотечная компания Макферсона.
Ну, это та молодая леди из вашего дома.

"Понятно. Мы лишили вас постояльца, — предположил Йорк.

"Да заткнись ты и послушай, а? Ты же знаешь, что я здесь деловой человек.
 Владелец и хозяин, и мастер на все руки в «Коммершл Отеле»
и «Гуррейдже», солист-басист в баптистском хоре и — после удаления
покойный настоятель, а также казначей попечительского совета школ Нью-Эдена —

«И какое отношение всё это имеет к молодой леди из Филадельфии?»
— невозмутимо спросил Йорк.

«Ну, послушай. Вот тут-то и начинается вмешательство в чужие дела.
Симпатичная, но неопытная молодая леди приезжает сюда из
Филадельфия, чтобы найти завещание, оставленное ей покойным отцом. Она
выходит, чтобы посмотреть на это завещание, и платит мне хорошие деньги за мою лучшую машину, чтобы прокатиться по
штату, по её великой провинции, по песку. И там было не так уж много изменений, но
нож с перламутровой рукояткой и булавка для галстука в её сумочке, когда она платит за
пользование машиной, даже когда я снижаю цену на полдоллара по сравнению с обычной
стоимостью. Такие, как она, не знают, как правильно экономить деньги, пока у них
их не остаётся. Но взгляд в её глазах, когда она вернулась после этой поездки, был
больше, чем я мог вынести. Йорк, она не первая
Восточника обманули обещаниями Запада. Не настоящего Запада,
понимаете, а фальшивого фасада, который выставляют на Востоке. И вот
она здесь, среди нас. Каждый день она проходит мимо после того, как приходит почта,
похожа на одну из тех синих голубок с разноцветными опалами на шеях
, и каждый день она возвращается с белым лицом вокруг
рта. Она ходит по раскаленным лемехам и никогда не визжит. Понк
сделал паузу, в то время как Йорк сидел, молча расчесывая пальцами волосы.

- Ты же знаешь, что я - некая сила в школьном совете, хотя и мало что знаю. Я здесь не для того, чтобы кого-то чему-то учить, а для того, чтобы убедиться, что такие невежды, как я, не должны учить детей. Теперь из-за внезапного ухода профессора математики нам не хватает одного учителя в старшей школе.
возьмётся за страхование жизни в городе. Как вы думаете, она бы
это сделала? Помогло бы, если бы мы предложили это место мисс Суэйм? Это могло бы
помочь удержать её в этом городе.

 — Понк, у вас доброе сердце, — тепло сказал Йорк. — Я уверен, что это
помогло бы, если бы леди осталась здесь, потому что у неё нет средств. Она может согласиться, а может и не согласиться. Я не могу предсказывать, что
сделают женщины. Но, Понк, могла бы она преподавать математику? Ты же знаешь, что она,
вероятно, получила модное образование, а не училась в какой-нибудь высшей школе. Если бы это была
вышивка или что-то в этом роде, то всё было бы в порядке.

«О, вы доверяете мне в некоторых вопросах, даже если я не разбираюсь в тонкостях ипотечного кредитования и тому подобном. Я знаю, что эта девушка могла бы преподавать математику. Любой, кто может управлять автомобилем так, как она, с таким же точным глазомером, как у неё, и с таким же умением управлять машиной, работающей на двигателе, не мог бы не преподавать алгебру и геометрию так же верно, как прямой угол». Но, может быть, — и лицо Понка вытянулось, — может быть, она не захочет, и не поблагодарит ни меня, ни тебя за то, что ты вмешался. Но я просто подумал, что должен дать тебе шанс, может быть, помочь
она встанет на ноги. Хотя я не знаю. Мне бы не хотелось потерять её расположение. Я бы просто не вынес этого.

— Понк, я ценю твой порыв, — с чувством сказал Йорк. — Я как можно скорее обсужу это с мисс Суэйм. Понимаешь, она наша гостья, и я не могу так прямо предложить ей поискать работу. И, если честно, моя сестра очень привязалась к ней — Лора многое упускает из-за своей хромоты — и мы бы хотели, чтобы она оставалась нашей гостьей как можно дольше, но, конечно, мы не можем этого сделать.

 «Неудивительно, что твоя сестра хочет её заполучить. Конечно, тебе всё равно».
разберитесь с этим сами. А я попрошу правление подержать это место некоторое время, чтобы посмотреть,
что будет дальше. Сейчас я должен лететь домой. И маленький человечек вышел из
офиса.

- В самый раз, если он ведет себя напыщенно, когда в город приезжают незнакомцы.
Особенно дамы. Для некоторых маленьких мужчин это единственный способ
привлечь к себе внимание. «Добрейший человек, как всегда, появился в «Сэйдж Браш», —
прокомментировал Йорк, наблюдая, как его гость переходит улицу, направляясь в отель.

 В тот вечер Джерри Суэйм сидел в одиночестве на крыльце дома Макферсонов,
куда сквозь лианы жимолости проникали серебристые лунные лучи.
То, что Йорк Макферсон назвал бы схваткой между подбородком Джима Суэйма
и глазами Лесы, происходило в душе Джерри в этот вечер. После её визита
на ранчо жизнь внезапно превратилась в лабиринт загадок. Она
никогда прежде не знала забот, которые не могли бы быть сняты с неё другими,
кроме одной проблемы — отъезда из Филадельфии, и решение этой проблемы
могло быть шуткой упрямого ребёнка, продиктованной своеволием и любовью к приключениям,
а не серьёзным решением, принятым взвешенно. До сих пор во всех своих начинаниях она была осторожна
Гавань была рядом, чтобы укрыть её. Теперь она была среди бурунов, и
начался шторм.

 Впервые на её памяти кошелёк был пуст, и не было
видимого источника, из которого можно было бы его наполнить. Она была слишком хорошо воспитана, чтобы злоупотреблять
гостеприимством Макферсонов, где она чувствовала себя как дома. Вернуться в Филадельфию означало написать и попросить возместить расходы на дорогу. Она сожгла слишком много мостов,
чтобы пока что смиренно отнестись к такой просьбе, ведь это означало бы подчинить
всё своё будущее воле Джуруши Дарби, а она была против этого
Дух Джерри яростно восставал против подчинения.

Каждый день в течение двух недель девушка ходила на почту с нетерпеливым, выжидающим видом.
Каждый вечер она спрашивала Йорка Макферсона, не получал ли он вестей из Филадельфии с тех пор, как она приехала, и за её нарочитым безразличием едва ли не скрывалась тоска.

Но из Филадельфии в Нью-Иден не пришло ни строчки.В тот день во второй половине дня почтмейстер поспешно просматривал
письма, потому что он тоже уловил смысл голода в
серьёзных глазах, смотревших на него через маленькое окошко среди
почтовые ящики. Сегодня писем было много, но разносчик задержался с одним письмом, чтобы внимательно его рассмотреть, а затем, бросив недоделанную работу, поспешил к окну.

"Вот кое-что для вас. Вы ведь мисс Суэйм?" вежливо спросил он, протягивая письмо ожидающей Джерри.

Он жил в Канзасе с тех пор, как был принят закон о фермах. Он знал,
как выглядит тоска по дому на лице человека, приехавшего издалека. Что-то в
возделывании новой земли делает душу мягче. Из-за
Общая душевная боль, общая жертва, общая нужда воспитали
добросердечных, проницательных, тонко чувствующих людей на большом и
щедром Среднем Западе, сердцем которого для жителя Канзаса является Канзас.

 Почтальон быстро вернулся к своей работе. Он не видел лица девушки; он только почувствовал, что она ушла, словно по воздуху.

У кабинета Йорка Макферсона она мгновение поколебалась, затем поспешила внутрь.
Йорк был в своем личном кабинете, но дверь в него была открыта, и Джерри
заметил внутри женщину.

- Прошу прощения. Она смущенно покраснела. - Я не хочу мешать; я
Я просто хотела остановиться на минутку, чтобы прочитать письмо из дома.

Искреннее смущение Джерри было очень милым и трогательным, но Йорк
был достаточно проницателен, чтобы понять, что оно было вызвано письмом в её руке, а не
какой-либо связью с его кабинетом или его обитателями. Миссис Стеллар
Барр, которая оказалась женщиной, находившейся во внутренней комнате, не
видела этого инцидента глазами Йорка.

— «Просто зайдите сюда, мисс Суэйм, и чувствуйте себя как дома», — настаивал Йорк. «Пойдёмте, миссис Барр, мы можем закончить наш сегодняшний разговор и здесь. Мы с сестрой собираемся переправиться через реку».
Я проведу вечер с вами, так что завтра утром я не смогу подготовить для вас эти бумаги.

Миссис Барр неохотно поднялась, пристально глядя на девушку, когда та выходила. Она заметила очень бледное лицо, на котором, казалось, не было румянца, и большие сияющие глаза. Конечно, шифоновая шляпа с широкими полями и вышитыми бисером медальонами, зонтик с бисером в тон и сумочка с бисером тех же оттенков не ускользнули от её взгляда, особенно красивая сумочка.

Йорк закрыл за ними дверь, оставив Джерри в покое
из внутренней комнаты, в то время как он усадил миссис Барр в приёмной и
занялся делом, которое привело её к нему. Он знал, что она
будет разрываться между двумя желаниями: с одной стороны, поскорее
закончить и уйти из офиса, чтобы начать рассказывать о том, как оставила Джерри и его самого в сомнительной ситуации; с другой стороны, остаться и посмотреть на милую посетительницу, когда она выйдет, и, если возможно, узнать, зачем она пришла, и насладиться её замешательством при виде женщины, которая всё ещё занимает время Йорка. И то, и другое было бы полезно для миссис Барр, и пока она колебалась, Йорк
принял решение за неё.

«Я оставлю её у себя, старую Длинноязыкую. Да, она будет сидеть здесь, в моём курятнике, пока девочка не доберётся до «Замкового Клони». Она
не убежит и не настигнет свою добычу, а потом не будет над ней насмехаться.
 Джерри совершила непростительный грех, будучи молодой, красивой и
хорошей; Большая Медведица заставит её заплатить за личное оскорбление».

В разгар их делового разговора Джерри Суэйм вышел из
внутренней комнаты и, пробормотав что-то невнятное в качестве благодарности, покинул кабинет. Миссис
Барр стояла спиной к двери, и, хотя она повернулась,
быстрота кошачьи, она не смогла увидеть ничего стоящего, кроме
в руке-сумка. Что-то подсказывало Йорку Макферсону, что
послание в ее письме имело трагический смысл для белокурой девушки
, которая с таким нетерпением ждала его прихода.

В тот вечер за ужином Йорк был на высоте.

"Я должен заставить нашу девочку сохранять аппетит", - утверждал он. "Ничто не имеет значения, если
ужин по-прежнему привлекает. Боже мой! Я должен сделать всё, что в моих силах, иначе
я потеряю вкус к тому, что может приготовить Лора, если не буду следить за этим. Мы все худеем, кроме Лоры. Даже Понк немного сгорбился.
И почему? О, черт! есть достаточно времени, чтобы задать вопросы
В июле и августе, когда город имеет свой мертвый сезон".

Так Йорке пришли на ужин в один из его редких настроений, узла, чтобы сделать это
заботы убегут.

Джерри не раз перечитывал ее письма, в уединении своей комнаты в "замок
Клони. «Не нужно было читать его в третий раз, потому что каждое слово, казалось, отпечаталось в
мозгу читателя. В аккуратно напечатанном виде, с подписью,
написанной от руки, оно выглядело так:

 МОЙ ДОРОГОЙ ДЖЕРРИ, я должна была написать тебе несколько дней назад, но
 Я вернулась в "Эдем" только через неделю после твоего отъезда. Нам
 Всем так не терпится услышать, как у тебя дела, и узнать о поместье
 Сваим, которое ты отправилась искать. Но мы сто раз
 больше хочется видеть твое лицо снова здесь. Я бы хотел, чтобы ты был здесь
 сегодня вечером, ибо я был в глубинах сомнений и
 нерешительности, из которых твое присутствие вывело бы меня. Я
надеюсь, что поступил правильно, теперь всё кончено, и я буду ждать
от тебя вестей с большим нетерпением, чем когда-либо ждал письма. И всё же я уверен, что ты одобришь мой поступок.
 преодолейте своё удивление и хорошенько подумайте.

 Сегодня я долго беседовала по душам с тётей Джерри. Не
улыбайтесь и не говорите, что это разговор кошельков. Полные кошельки не разговаривают с
пустыми. Они говорят на другом языке. Но сегодня это была настоящая игра на доверии, как вы могли бы сказать. Я получила доверие, если не умру так быстро, как вам бы хотелось.

 Если честно, кузина, я ужасно хочу, чтобы ты вернулась,
 так сильно, что я решил пока бросить живопись и устроиться клерком в банк к дяде
 Партнёры Корни. Я вижу, как у вас широко раскрываются глаза от удивления и разочарования, когда я говорю вам, что тётя Джерри действительно изменила мой образ мыслей. У меня лёгкий график, и платят хорошо. Не так много, как я надеялась когда-нибудь получать за свою работу, но, может быть, если эта работа не сделает меня толстой и ленивой, потому что на самом деле в ней очень мало ответственности, только приличная точность. Это делает возможным так много всего, понимаете, и тогда я с удовлетворением осознаю, что делаю
 Служу тёте Джерри — и, если быть откровенным, — чтобы мне не пришлось ни о чём беспокоиться, когда ты вернёшься домой.
 Так что теперь я счастлив. И когда ты вернёшься, я снова начну жить. Кажется, я остаюсь здесь. Остаюсь и чего-то жду. В «Эдеме» никто не живёт по-настоящему без маленькой Джерри, которая поддерживает в нас жизнь и бодрость. Никто не поедет на большой машине
по крутой дороге, какой бы красивой она ни была, — ведь ты знаешь, что я слишком
труслив, чтобы вести её и делать сотню вещей, которые я бы сделал, если бы
ты была здесь, чтобы подбодрить меня.

 Напиши мне поскорее, маленькая кузина, и скажи, что вернёшься домой, как только осмотришь всю эту богом забытую страну, на которую тебе не терпится взглянуть. А я тем временем буду писать так часто, как ты захочешь. Я думаю о тебе каждый день и вспоминаю тебя в своих молитвах каждую ночь. Помнишь, я говорила тебе, что не могу молиться в Канзасе. Да будет Господь милостив к тебе и дарует тебе любовь
 Он любит тебя больше, чем ты думаешь, и скоро доставит тебя в целости и сохранности в наш прекрасный «Эдем».

 С любовью,

 Юджин.

Песок, выброшенный на берег на участке Джерри, обжигал не так сильно, как она
свежие молодые надежды на процветание, благодаря её собственным усилиям и контролю,
чем эта внезапная перемена от художника, с его мечтами о красоте и власти, к человеку, выполняющему несложные канцелярские обязанности, с хорошим жалованьем и небольшой ответственностью. Конечно, тётя Джерри была за всем этим, но тётя Джерри была бы и за ней, если бы она сдалась.

Джерри долго сидела, уставившись на письмо, которое упало на пол.
Напечатанные аккуратным синим шрифтом буквы расплывались перед её глазами. Она вернулась в «Эдем», на крутой, но красивый утёс.
дорога, по которой Юджин боялся вести большой автомобиль Дарби. Она стояла в беседке из роз и смотрела на едва заметную тень нерешительности на милом, красивом лице. Она сидела в гостиной «Эдема» при мягком свете ламп с розовыми абажурами, лицом к лицу с тётей Джерри, уверенная в себе, но снова замечая на лице Юджина Веллингтона тень неуверенности и свой собственный смутный страх — тогда ещё не осознанный, — что он может не выдержать главного испытания.

Но идолы умирают трудно. Юджин был её идолом. Он не мог умереть сразу. Он был
таким красивым, таким верным, таким благородным, таким любящим прекрасное
вещи. Как она могла понять, что значит искушение для души художника
в таких прекрасных условиях, какие предлагал «Эдем»? Во всём была виновата тётя Джерри,
и он это преодолеет. Он должен.

 Было так легко обвинить тётю Джерри. Это всё проясняло. Он поддался её хитрости и не знал, что ею управляют. При всей своей легкомысленной, беспечной молодости, неопытности и эгоизме Джерри была более проницательной в понимании человеческой натуры, чем можно было ожидать, учитывая её отсутствие образования. Она знала, какие сети расставила тётя Джерри.
Ноги Юджина. Но... О, всё должно быть хорошо. Он изменится.

 Эта мысль крутилась у неё в голове, как будто повторение
сделало бы правдой то, что, как знала Джерри, было неправдой.

"'Если бы человек был честен с самим собой.' О, Юджин, Юджин!" — пробормотала она,
почти вслух. «Ты привязала свой воз к звезде, но к какой звезде — к какой звезде?»

Затем возник более важный вопрос: «Должна ли я вернуться в «Эдем», к власти тёти Джерри, к Юджину, к любви, к лёгкой, зависимой, бесцельной жизни? Должна ли
я?»

Казалось, что на её пути внезапно выросла глухая стена. Должна ли она
Перелезть через него, пробить в нем дыру или развернуться и убежать от
него?

С этими вопросами, не дававшими ей покоя, она пришла на ужин и
погрузилась в непринужденную, увлекательную беседу с Йорком Макферсоном и Лорой
Макферсон, обладавшей чуткой интуицией и успокаивающим сочувствием.

Ранним вечером, когда Макферсоны со своей гостьей сидели, любуясь
великолепием закатного неба, Джерри вдруг сказал:

— «Сегодня прошло две недели с тех пор, как я приехала сюда. Довольно долго для первого визита незнакомца».

 «Незнакомца», — повторила Лора Макферсон. «Незнакомца, который попросил называть его по имени».
первым делом назвал "Джерри". Мы все так хорошо знакомы с этой
"незнакомкой", что не хотели бы расставаться с ней сейчас.

"Но я должен расстаться с тобой довольно скоро ". Джерри говорил серьезно.

"Почему "должен"? Неужели Восток слишком сильно держит Запад, чтобы его можно было сломить?"
Спросил Йорк.

«Я приехала сюда, потому что верила, что моя земля поддержит меня, и у меня были всякие глупые мечты о том, что я могу найти здесь что-то новое и романтичное». В глазах Джерри читалась мечтательность, когда она вспоминала нереализованную картину своих владений в прериях.

 «Ты ещё не ответила на мой вопрос», — напомнил ей Йорк.

Джерри опустила глаза, румянец залил её бледные щёки, и она
сжала свои маленькие руки. Долгое время никто не произносил ни слова.

"Я не ответила на твой вопрос. Я не вернусь в Филадельфию.
 На Западе должно быть что-то ещё, помимо земли, — сказала наконец Джерри.

"Да, _мы_ здесь. «Оставайтесь здесь, с нами», — с теплотой в голосе попросила Лора Макферсон.

 С каждым днём она всё больше привязывалась к этой девушке, ведь это был подарок Джерри.

 Но в ответ на настойчивое приглашение хозяйки девушка лишь покачала головой.Йорк Макферсон сидел, расчесывая пальцами густые каштановые волны
у него была привычка, когда он глубоко задумывался. Но если видение
того, что могло бы быть, пришло к нему непрошеным сейчас, видение, которое приходило непрошеным
много раз за последние две недели, делая слаще улыбку, покоряющую мужчин
по его словам, он на время решительно отодвинул это от себя. Он должен помочь
этой девушке помочь самой себе. Романтика принадлежала другим мужчинам. Он был не
того склада, чтобы заниматься этим — по крайней мере, не сейчас.

"Сегодня я слышал, что в нашей школе нужен учитель математики.
средняя школа на следующий год. Там платят восемьдесят долларов в месяц, - сказал он.

"О, Йорк", - искренне запротестовала Лора. "Ты знаешь, Джерри никогда не думал о
такой вещи, как преподавание. И мне действительно нужно, чтобы она была здесь. Ты так часто уезжаешь.
Ты знаешь, что уезжаешь.

Но ее брат только улыбнулся. Когда Йорк Макферсон хмурился, он, казалось,
сдавался, но его сестра знала, что его улыбка означала решительное сопротивление.

"Понк разговаривал со мной сегодня. Он теперь казначей школьного совета,
и он упомянул о вакансии. Он подыскивал кого-нибудь, кто мог бы преподавать математику. Хотя он больше разбирается в политике.
В гараже он больше, чем в школе, интересуется образованием. Он
так восхищается твоей способностью управлять машиной, что ему пришло в голову, что ты могла бы рассмотреть эту должность. Тонкая аргументация, но он уверен в своей правоте.

— Дай мне подумать, — медленно сказал Джерри.

— А потом забудь об этом, — предложила Лора. — Нас с Йорком пригласили на вечер. — Не хотите ли вы пойти с нами? Это просто небольшая неформальная встреча
на другом берегу реки.

— Я бы предпочла побыть сегодня одна, — ответила гостья.

И Макферсоны оставили её в покое.




IX

ЕСЛИ ЖЕНЩИНА БЫЛА ДОВОЛЬНА СОБОЙ


И вот так случилось, что в тот вечер Джерри Суэйм осталась одна за
жимолостью, в тени листвы, и лунные лучи ласково падали на
её прозрачное белое платье и золотистые волосы. Она долго сидела неподвижно.
Однажды она сказала, полушёпотом, не осознавая, что говорит вслух:

"Значит, Юджин Веллингтон отказался от своего искусства ради спокойной жизни в
банке Дарби. У него не хватило смелости устоять перед искушением, хотя это
сделало его орудием, а не мастером орудий. И мы обещали друг другу, что каждый из нас
будет идти своим путём, не завися от денег тёти Джерри. Может быть,
если бы я был там, все было бы по-другому ".

Она сжала руки в своей быстрой, нервной манере, когда тоска по дому
охватила ее душу. Она искала выход для Юджина, причину для того, чтобы
свалить всю вину на тетю Джерри.

"Жаль, что я не поехала с Макферсонами. Я мог забыть, для
пока по крайней мере."

Легкий шаг внутрь дома поймал ее ухо.

«Может, Лора вернулась домой», — подумала она, слишком погружённая в себя, чтобы спросить, почему Лора выбрала боковую дверь, если знала, что Джерри один на крыльце.

Она снова услышала движение внутри открытой двери, затем шаги на
пороге, а потом высокая худая женщина вышла из дома и прошла
половину широкого крыльца, прежде чем заметила Джерри, сидящую в
кресле за кустами жимолости. Незваная гостья на секунду
замерла, глядя в угол, где неподвижно сидела девочка. С детства
Джерри отличалась необычайной физической смелостью. Сегодня вечером любопытство, а не страх заставило её замереть, когда странная женщина посмотрела на неё. Очевидно, незваная гостья была удивлена не меньше.
чем она сама, и Джерри позволил ей сделать первый ход в игре.
Женщина была угловатой, с быстрыми, но не грациозными движениями. В течение длительного времени, а
такие секунд назад, она посмотрела на белую фигуру, скрытую в тени
лоз. Потом быстрым шагом она сунула себе перед девушкой
и опустился на стул.

"Так, так! Это мисс Плавание, не так ли?"

"Так же хорошо, как и все остальное. «Я нигде не могу приземлиться», — подумал Джерри.

"Я миссис Стеллар Барр, хорошая подруга Лори Макферсон, которая
живет в этом городе, если только это не ты. Я видела тебя в кабинете Йорка сегодня.
— Добрый день. Мне жаль, что я помешала вам двоим, когда вы пришли, чтобы
повидаться с ним в его кабинете. Когда девушки хотят увидеться с ним, они
не хотят, чтобы кто-то, особенно женщины, был рядом.

 Миссис Барр замолчала, чтобы хихикнуть и дать Джерри время парировать её выпад,
а сама тем временем пронзала её острым взглядом, который ярко блестел в
лунном свете, проникавшем на крыльцо сквозь тени. Джерри не привыкла отчитываться перед кем-либо за свои поступки и не знала, что каждый мужчина в Новом Эдеме, кроме Йорка Макферсона и
Юний Брут Понк — и каждая женщина без исключения — по-настоящему боялись
Стеллу Барр, зная, что она не остановится ни перед чем, чтобы добиться
своей цели. Как правило, быть порядочным легче, чем храбрым, и мир любой ценой может быть желаннее, чем словесные баталии. Не зная Стеллу как женщину, Джерри вообще не думала о ней, поэтому она ждала, когда посетительница продолжит или уйдёт.

— Вы должны простить меня, если я, кажется, вмешиваюсь в ваши дела. Вы здесь чужак, за исключением Йорка и того человека, Понка… — начала Стелла.
еще яростнее вонзая крючки в улов.

- О, ты не вмешивалась, - безразлично перебил ее Джерри, и
затем сделал паузу.

У миссис Барр перехватило дыхание. Девушка была греховно красивые и
привлекательная, ее красоту и грацию в себя только перила, на
уродливые старые женщины дух зависти. И она должна быть мягкая, с
чувство, чтобы быть разорвана на эти дары природы. Вместо этого она была твёрдой
и жёсткой, без уязвимых мест для отравленного дротика.

"Я уверена, что у вас было право войти в личный кабинет мужчины. Это
— Конечно, все правы, — начала она тем своим слегка насмешливым тоном,
в котором чувствовалась угроза того, что может последовать за этим.

"Да, но с моей стороны было невежливо выпроводить вас. Это была вина мистера
Макферсона, а не моя, — легко вмешался Джерри.

"Может, она на это и обиделась. Я буду вести себя прилично, — думала девушка.

"Мне ужасно скучно прямо сейчас." Ветер быстро переменился. "Я забежала на минутку к Лори. Просто проскользнула в боковую дверь, чтобы не беспокоить
тебя и Йорка здесь. Я знала, что Лори здесь не будет, и', а ты?
верите? Я совершенно забыл, что они ушли, и я видел, как вы все уходили.
Я имею в виду их, конечно.

Угрожающий тон воспроизвести не удалось. Однако оно несло в себе
крайне неприятную силу, подобную жестокому подводному течению под, казалось бы,
безопасным гребнем волны.

«Это шутка над моей глупостью, но ты ведь не выдашь меня им,
а?»

«Мне тоже ужасно скучно», — подумал Джерри.

«Ты ведь не скажешь им, что я пришла?» — настаивала миссис Барр.

«Не скажу, если ты так хочешь», — с улыбкой ответил Джерри.

«Я очень хороший друг Лори. Она бедная калека, на которую все полагаются»
Она во всём полагается на своего брата, и если он женится, а он обязательно женится, я бы не хотела, чтобы её выгнали отсюда. Этот дом — сплошная Лори. Вам так не кажется? Конечно, если Йорк снова женится... — Стеллар Барр задумчиво замолчала. — Все женщины в Долине Сэйдж-Браш без ума от Йорка. Он тот ещё ловелас, но все думали, что он остепенился. Но, судя по тому, что говорят, он снова вспылил. Она слишком далеко от города. У тех, кто живёт дальше, нет шансов, как у тех, кто ближе к нему.
Но, может быть, это всего лишь сплетни. О нём и о девушке с реки, у которой брат-калека — его зовут Пол Экблад, а её — Тельми, — и о том, что он был на этой неделе в Сэйдж-Браш. Кажется, она теперь замужем и ждёт ребёнка, но какое тебе до всего этого дело?

"Ничего", - ответил Джерри.— Невинно, —

 стальные крюки медленно поворачивались, чтобы вонзиться глубже.

 — Что ж, я, пожалуй, пойду. Вы дадите мне слово, что не будете ворчать из-за того, что я
забыл и прибежал сюда. Йорк — такая мука, я никогда не забуду об этом. Я знаю, что ты человек чести и сдержишь свои обещания, а мне это
нравится. Я рад, что встретил тебя. И я никому не скажу, что ты
встречался с Йорком в его кабинете. Это сделка между нами. Лори — твоя очень хорошая подруга, и она надолго тебя здесь
задержит, она такая гостеприимная.

Стальные крючки рвали их выход, а женщина поднялась и шагнула
быстро. Через минуту она буквально выпал из поля зрения в
затененный склон за пределы проезжей части.

- С таким же успехом я мог бы окунуть палку в воду или воткнуть булавку в старого дедушку
«Надгробие Позера на кладбище, и я жду, что там останется дыра,
чтобы сделать что-нибудь с этой розово-бело-золотой тварью!» — злобно воскликнула она, исчезая в тени. «Я боюсь её больше, чем настоящую бешенную кошку, но она меня не напугает!»

На лужайке луна вдруг показалась мне странно мерцающей
свет, и чтобы скорее скрыть, чем показать длинную улицу за ним. В течение
минуты после ухода незваного гостя Джерри Суэйм была наполнена
необъяснимым страхом. Затем ее пульс снова стал спокойным, и она
улыбнулась сама себе.

"Кажется, я не боюсь этих канзасцев - мистера Понка, например, и этого
Плюшевый медвежонок у глубокой ямы в зарослях шалфея. Но эти
Женщины Канзаса, кроме Лоры - кто угодно, кроме Лоры, - такие
невозможные. Эта Тельма, похожая на молочницу, и эта женщина с ребенком
например, сочетание; и некоторые женщины действительно пугают меня. Это
аборигенка в кустах у реки, в своей потрёпанной одежде и
солнцезащитном козырьке; а теперь эта «Звёздная» выходит из
дома и приземляется вон там, в тени. Ей не нужно было скучать,
потому что она не застала никого дома, и ей не нужно было так меня
пугать. Я никогда не боялась тёти Джерри. Я должна быть
готова ко всему. И всё же, может быть, я здесь не к месту, даже если они
отталкивают от меня саму эту мысль. Лора добра ко мне, и её дружелюбие
искренне. Как бы мало я ни знал, я _знаю_ это. А Йорк — о, это было
Деревенские сплетни! И она меня пугает — меня, которую не пугала даже Джеруша
Дарби.

В конце концов, яд подействовал, и жало Звездного Бахрра не вонзилось ни в мрамор, ни в воду. Вместе с воспоминаниями о Джеруше Дарби на племянницу снова навалилась тяжесть, но через несколько минут она исчезла. Она вспомнила тот день, когда плыла по
реке, и дубовую рощу, и песок, и молодого человека по имени
Джо Томсон — Джерри не помнил его имени — и сокрушительное чувство
удивления и разочарования. Она пыталась решить, что делать дальше.
Она тут же снова почувствовала, как в ней поднимается раздражение, когда увидела, как молодой человек свернул с улицы и направился по дорожке к крыльцу.

"Кажется, у меня нет времени, чтобы разобраться во всём самой, даже когда хозяин и хозяйка замка оставляют меня здесь в полном уединении. Один посетитель уходит, а на его место приходит другой. Интересно, что у этого за повод для вторжения. Он совсем другой — я таких раньше не встречала."

Пока этот человек шёл к крыльцу, в голове Джерри промелькнули все типы, которых она видела на Западе. Понк и
Тельма и пушистый Тедди, женщина с ребёнком, Лора и Йорк, и эта
сплетница с вытаращенными глазами, и молодой парень из деревни, чья земля
лежала рядом с её землёй. На самом деле никто из них её не интересовал, кроме этих гостеприимных
друзей, которые приютили её, и, в каком-то смысле, в прямом, законном,
как Джим Суэйм, смысле, молодого человека из Сейдж-Браш, который, как и она, проигрывал в игре и был так же беспомощен.

Неудивительно, что Джерри не узнал в этом звонившем того самого
владельца ранчо, который устроил пожар. В этом хорошо одетом молодом человеке не было ничего от деревенщины, хотя он и не был образцом для подражания.
реклама высококачественного пошива.

"Это мисс Суэйм?" — спросил он, приподнимая шляпу. "Я Джо Томсон. Вы, возможно, помните, что мы встречались на продувке две недели назад."

"Я вряд ли могла забыть нашу встречу. Не хотите ли присесть?" Джерри предложила
Джо стул с любезностью, которая сильно отличалась от её грубоватых первых слов, сказанных ему две недели назад.

Но в глубине её сознания всё это время незримо
возникала навязчивая, постоянно повторяющаяся картина: красивое лицо и безупречно одетая фигура,
даже лицо и фигура филадельфийского банковского служащего, _бывшего_ художника.
в тот момент реальность присутствия Джо Томсона казалась очень обыденной и неинтересной, и её вежливость была формальной.

"Надеюсь, я не помешал. Вы были заняты?" — спросил Джо, и в его вопросе прозвучало что-то от смущения, которое он испытал при первой встрече.

"Да, я был очень занят," — с улыбкой ответил Джерри. "Но это была работа на подхвате. Я просто задумался. Может, погрузился в свои мысли.

Лунный свет может многое сделать для красивой женщины, но в случае с Джерри Суэймом
нельзя было сказать, был ли это солнечный свет, лунный свет, звёздный свет или тусклый серый свет
больше всего пострадали облака. В течение двух недель воспоминание о ее прекрасном лице, каким он
вспоминал его в тени дуба рядом с отдушиной, не исчезало
из головы молодого фермера. И сегодня вечером эта изысканная девушка из
на востоке показался упоительным.

"Ты был погружен в размышления, когда я видел тебя раньше. У меня была идея, что город
девушки не задумываясь. — Это ваше постоянное занятие? — спросил Джо с улыбкой в глазах.


— Сейчас это мой единственный видимый источник дохода; примерно такой же прибыльный, как выращивание сорняков, — ответил Джерри.

— Это напомнило мне о цели моего визита, — заявил Джо. — На днях я не
понял, в каком вы были положении, и… ну, если честно, я пришёл попросить у вас
прощения за то, что сказал о вашем иске. Я понятия не имел, кто вы, но это едва ли
оправдывает меня за мои слова.

— Очень грубо так пренебрежительно отзываться о земле, которая ведёт себя так же прекрасно, как моя, — сказала Джерри с улыбкой, которая сглаживала
следы сарказма в её голосе.

 — Очень грубо так пренебрежительно отзываться о прежнем владельце.
Но, видите ли, я наблюдал, как эта безмозглая штуковина ползёт вперёд,
сезон за сезоном, пожирая мои акры — моё единственное наследство.

 — И ты сказал, что не сошёл с ума, — вмешался Джерри.

 — Да, но я не говорил, что не злился. Я наговорил достаточно
ругательств на эту штуковину, чтобы заполнить всю долину Сейдж-Браш.

«Но ты не в безвыходном положении, потому что тогда ты сойдёшь с ума, — сказала ты мне. Я удивляюсь, что вы все не сошли с ума, когда я думаю об этой стране и вспоминаю, какой она мне представлялась».

«Когда мы дойдём до последней черты, у нас действительно будет два пути».
альтернативы — сойти с ума или вернуться на Восток. Большинство людей предпочитают первое. Но я ещё раз говорю, что до последней канавы на Сэйдж-Браш всегда далеко, так что мы редко делаем и то, и другое.

 «Что мне теперь делать? Не подскажете? Я действительно близок к последней канаве».

Джерри сидела, сложив руки на коленях, и серьёзно смотрела Джо в лицо, когда
она это сказала. О, какой же она была милой, эта утончённая девушка,
столкнувшаяся со своей первой жизненной проблемой, большой проблемой жизни. Джо Томсон
не ответил на её вопрос. Что могла знать эта изящная, необученная
существо, предъявляющее наилучшие претензии? Откровенная искренность его молчания
привлекла ее так, как не подействовал бы самый мудрый совет именно тогда.
тогда.

Йорк Макферсон был прав, когда сказал, что ребенок Джима Свейма был ее собственным типом
. Если бы Джерри, через природу матери, был импульсивным и
воображение, от отца она унаследовала баланс и четкое видение.
В её юные годы ей не приходилось проявлять эти
качества. То, что могло быть легкомысленным и романтичным у одного из родителей, а также практичным и хватким у другого, теперь стало
спасительные качества для ребенка этих двоих. В одно мгновение Джерри ясно прочел
характер молодого фермера и увидел в нем друга и
помощника. Но в этом видении не было ни романтики, ни эгоизма.

- Мистер Томсон, - серьезно начала девушка, - вам не нужно извиняться за
то, что вы не могли не чувствовать по поводу состояния моего имущества и за то
зло, которое было причинено вам. Я знаю, ты не считаешь меня ответственным
за это. Давайте забудем, что вы подумали, будто сказали мне что-то неприятное,
потому что я хочу спросить вашего совета.

«Мой!» — воскликнул Джо Томсон.

Эта девушка с милым лицом и мягким голосом направлялась прямо в другое сердце
в долине Шалфей. Природа дала ей это наследие,
куда бы она ни пошла.

"Да, ваш совет, пожалуйста". Джерри продолжал. "Вы наблюдали, как этот песок
распространяется на север над вашим участком. У вас были дни, месяцы, годы,
может быть, чтобы увидеть, как выброс делает свое дело. Однажды я внезапно проснулся
утром от прекрасного сна наяву. Единственное, что осталось от всего
состояния, которое, как я ожидал, должно было стать моим, наследство, которое я
идеализировал, со всей романтической красотой и процветанием, возможными в сельской местности
жизнь, за минуту все это превратилось в пустыню на моих глазах. Ты принадлежишь
Западу. Скажи мне, пожалуйста, что меня ждет дальше?"

"Что я мог вам сказать, мисс Суэйм?" Спросил Джо.

"Я имею в виду, скажите мне, что делать", - воскликнул Джерри. "Рассказывай скорее, потому что я
прямо сейчас стою в очереди за хлебом".

На мгновение Джо в изумлении уставился на девушку. Её искренность не оставляла места для недопонимания. Но он быстро пришёл в себя, как человек, привыкший внезапно сталкиваться с трудными вопросами и отвечать на них.

 

 «Почему бы не вернуться на Восток?» — спросил он."Одно из двух твоих последних средств; другое - безумие. Я не стану этого делать",
Упрямо сказал Джерри. "Сказать тебе, почему?"

Это был приятный сюрприз для молодой скотовод, которые должны быть приняты в
уверенность в себе, очаровательной, грациозной девушки. Листья жимолости,
колыхавшиеся от лёгкого ночного ветерка, который с тихим шелестом
проносился по открытой равнине, позволяли лунным лучам играть с
волнистыми золотыми прядями её волос и едва заметно колыхать
мягкие белые складки её платья. Её большие тёмные глаза,
белое как снег горло и плечи, едва заметные
Розовые щёки, изящные белые руки, выглядывающие из-под рукавов с оборками,
её мягкий голос, её искренняя вера в его рассудительность и честность
привлекали так, как редко что-то привлекает сердце молодого человека.

"Мой отец жил богато, а умер в нищете, оставив меня — мать умерла первой — на попечение своей богатой сестры. Полузабытый иск на
«Сэйдж Бёрч» — моё единственное имущество после двух лет судебных разбирательств и
всего такого. — Джерри сделал паузу.

"Ну и?" — спросил Джо.

"Мне предложили один из двух вариантов: я мог бы стать зависимым от своей
«Тетя предложила мне либо остаться здесь, либо отправиться на Запад и жить на своём участке. Я выбрал Запад. Что мне теперь делать?»

Пафос на юном лице был трогателен. Вопрос о содержании
достаточно сложен даже для находчивых и опытных людей; насколько же
он должен быть сложен для молодых, неопытных и необученных!

Джо Томсон посмотрел туда, где открытая прерия, окутанная серебристым
туманом, казалось, простиралась до неопределенных границ города. Все
земля была прекрасна в тишине июньской ночи.

"Я не знаю, как вам посоветовать", - сказал он, наконец. "Если бы Вы были одним
Для нас — настоящей девушки с Запада — всё было бы по-другому.

Для Джерри эта искренность перевешивала любое предложение, которое он мог бы сделать.
С точки зрения романтики этот молодой человек был недосягаем для Лесы Суэйм. И всё же никто до этого, даже Йорк Макферсон, не казался ей таким настоящим другом, и случайное знакомство стремительно превращалось в настоящую дружбу.

— Почему ты здесь остаёшься? Ты ведь не здесь родился, да? Расскажи мне о себе, — потребовал Джерри.

 — Между нашими случаями большая разница, — ответил Джо, гадая, как
эта девушка могла бы заинтересоваться его историей жизни. «Я был старшим ребёнком в нашей семье. Мой отец приехал сюда из-за проблем со здоровьем,
но он приехал слишком поздно и умер, оставив мне участок в Сейдж-Браш и взяв с меня обещание на смертном одре никогда не покидать Запад, опасаясь, что я тоже стану инвалидом, как он. Кажется, такой опасности нет, и мне слишком нравится Запад, чтобы покидать его сейчас. А потом,
кроме того, я, как и многие другие парни, которые утверждают, что любят «Сэйдж»
«Браш». У меня нет средств, чтобы уехать и начать жизнь где-нибудь в другом месте,
в любом случае. Понимаете, мы здесь так же откровенны в отношении наших условий, как и вы,
жители Филадельфии.

Он улыбнулся и посмотрел на свои сильные руки и крепкие плечи. Трудно было представить Джо Томсона инвалидом.

«Помимо своего участка и обещания, я унаследовал обеспечение для двух младших сестёр, которые жили у родственников на Востоке, но получали помощь от того же участка Сэйдж-Браш, на котором мне приходилось бороться с жарой и засухой, выжигающими прерии. И теперь, когда обе мои сестры, вышедшие замуж в юном возрасте, обеспечены и обосновались
у них будут собственные дома, и я смогу начать жить своей жизнью, а мой враг, взрыв, исчезнет.

«О, я не хочу даже думать об этом ужасе!» — воскликнул Джерри. «Я
передам ипотечной компании Макферсона контроль над всей песчаной насыпью.
Я больше никогда там не буду играть, никогда!»

В наступившей тишине что-то из красоты летней ночи, казалось,
благословило этого мужчину и эту женщину, каждый из которых столкнулся с суровой реальностью. И, несмотря на то, что в предыдущие годы они по-разному готовились к борьбе, сейчас они были не так уж далеки друг от друга.
на это указывают их разные жизненные обстоятельства.

"Мне пора идти. Я не хотел отнимать у вас так много времени. Я
пришел только заверить вас, что я не всегда такой грубый, как можно было бы предположить по настроению, в котором вы
застали меня на днях. Джо поднялся, чтобы продолжить с этими
словами.

Мысли Джерри снова, как во сне, вернулись к Джину Веллингтону из
Филадельфии, к тому Джину, каким она его знала и помнила. Только потом она вспомнила, как удивилась тому, что этот владелец ранчо в западных прериях
вел себя так просто и непринужденно, а его домашняя жизнь, очевидно, так отличалась от ее собственной.

"Ты пробыл здесь не слишком долго", - откровенно сказала она. "И ты еще не предложил".
предположил, что может сделать недоучившаяся девушка из Филадельфии, чтобы удержать
койота от своего портала в землянку".

Если бы только она была чуть менее чарующе хорошенькой, чуть меньше
уверенности в том, что их разделяет расстояние от планеты до планеты, странному
чувству печали и странной новой цели не нашлось бы места
тогда в сердце Джо Томсона. Обладая гораздо более острым восприятием, чем у неё,
в ту ночь он прочитал мысли Джерри так, как она никогда не пыталась
прочитать их сама.

«Я лучше разбираюсь в почвах и сельскохозяйственной продукции, чем в гражданских проблемах, социальной экономике и тому подобном. Сельское хозяйство, работа клерком, шитьё, ведение домашнего хозяйства в чьей-то кухне, преподавание в школе, уроки музыки, сбор подписей для журналов — вот чем занимаются девушки из Сейдж-Браш. Хотел бы я назвать профессию, более подходящую для тебя, но это
единственное направление, которое я могу предложить, - сказал Джо, думая о том, насколько это было бы невозможно
будь таким, чтобы девушка рядом с ним вписалась в будничный мир Мудреца
Кустарниковая долина. На соседнем ранчо с его собственным вверх по реке светловолосый,
загорелая девушка в этом сезоне работала на жатве, чтобы накопить на оплату наёмного работника и осенью поступить в колледж. Весёлая, сильная, мужественная Тельма Экблад, чьё имя ещё не было в списке выпускников большого университета, который с гордостью называл её своей выпускницей. Джерри Суэйм никогда бы не прижился на одной земле с этой крепкой норвежкой.

Они стояли на крыльце, и белые лунные лучи
освещали красоту Джерри, и молодой владелец ранчо, когда она посмотрела на него с улыбкой на губах и сияющими глазами, принял внезапное решение
придавая новый характер ее облику. Внезапность этого была свойственна
ребенку ее матери. Цель, которая была отражением ума Джима Свейма
.

"Я на другой стороне своего Рубикона. Я собираюсь преподавать математику в
средней школе Нового Эдема. Ты поможешь мне перейти реку?
То, что ты можешь сделать, вдохновляет меня.

 «Ты! Преподавай математику! У них всегда есть мужчина, который это преподаёт!» — воскликнул Джо, размышляя о том, что, возможно, ему только приснилось, что она попросила его помочь ей пересечь Рубикон, или же она действительно
Джо Томсон, борец с песком и неудачник, сказал ему такие прекрасные слова, что он не смог устоять.

"О, неудивительно, что ты удивлён! Я всегда быстро прыгаю, когда двигаюсь. Ты думаешь, я не смог бы научить A, B, C, известные величины, не говоря уже об x, y, z, неизвестных величинах, не так ли?" — весело сказал Джерри.
«Когда я училась в школе, у меня были проблемы с языками и науками. Я
тоже плохо вышивала в школе-интернате, потому что никогда не интересовалась этим, и меня никогда не заставляли ничего учить, если я сама не хотела.
Но я был уверен в тригонометрии и математическом анализе, от которых я мог бы уклониться, но не стал. Я наслаждался ими. Моя мать была возмущена, а Джин
Веллингтон, художник, который, кстати, только что бросил свою карьеру ради хорошей должности в банке в Филадельфии, мой двоюродный брат, был просто шокирован. Это казалось таким грубым и прямолинейным. Но мой
отец сказал, что я просто его плоть и кровь в этом смысле. Да, я буду
преподавать в школе. Мистер Понк собирается предложить мне эту должность, и это
намного лучше, чем богадельня, или безумие, или, может быть, Восток.
— добавила она мягко, со светящимся блеском в прекрасных глазах.

В этот момент старый мир Сейдж-Браш, казалось, ускользнул из-под ног Джо Томсона.

"Ваш друг — родственник Джона Веллингтона, который когда-то жил в
Филадельфии? — спросил он после паузы, мыслями находясь далеко от своего вопроса.

"Ну, он же сын Джона Веллингтона! Джон Веллингтон когда-то был кем-то вроде партнёра моего отца, — сказал Джерри. Даже при слабом свете Джо заметил, как румянец на щеках девушки стал ещё ярче. — Спокойной ночи, — она протянула ему руку. — Надеюсь, я буду часто вас видеть. О, я ненавижу эту причёску, а вы
ты должна ненавидеть меня за это".

"Это безмозглая, отвратительная тварь", - заявил Джо Томсон, пожимая ее руку.
протянутую руку. "Все мои ручьи, похоже, Рубиконы, даже криво,
старый мудрец кисти. Я не могу быть источником вдохновения для всех. Это вы можете
дай мне мужество. Если вы можете преподавать математику в Новом Эдеме, _ Я верю, что я
смогу остановить этот выброс_. "

В голосе мужчины звучала сила, рождённая новой целью.

"О нет, ты не можешь, потому что это всё ещё в основном моя земля!" — ответил Джерри.

"Ну и что с того? Ты говоришь, что больше не будешь играть в той старой песочнице"
Еще. Какая вам разница, кто еще там играет? Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, мистер Томсон. Почему, что это? Взгляд Джерри был прикован к
невысокой, приземистой фигуре, стоявшей посреди ворот, ведущих на территорию
Макферсонов.

"Это "Рыбачий Тедди", старый персонаж, который ведет жизнь отшельника.
жизнь в зарослях шалфея. Он приезжает в город примерно четыре раза в год;
обычно ходит пешком в обе стороны, но я обещал взять его с собой
сегодня вечером. Он безобидный и мягкий. Он всем нравится — я имею в виду, из нашего
круга. Он бы тебе не понравился. Его настоящее имя — Ханс Теодор,
но, конечно, никто не называет его мистером Теодором. Все зовут его
«Рыболов Тедди». Спокойной ночи, мисс Суэйм.

Джо Томсон приподнял шляпу и ушёл.

Джерри увидел, как старик, шаркая ногами, вышел из дома и присоединился к нему, и они вдвоём пошли по улице: один — крупный и мускулистый, с прямой спиной и лёгкой, бесстрашной походкой; другой — сгорбленный, неуклюжий, шаркающий, своего рода получеловек, чьим спутником была река, чьи дни были одинокими, кто не знал ни лунного света, ни аромата цветущей жимолости, ни удовольствия от общения, ни лёгкого комфорта, который даёт богатство
может принести. Ему приходилось терпеть жару и пепел на задних платформах
дергающихся товарных поездов, ему приходилось подавать лучшую еду
высокомерным молодым городским девушкам, охваченным порывистой
страстью разочарования в новой и удивительной стране. И всё же его разум был спокоен. Зная, что утром река принесёт ему еду, а торговля — всё необходимое, он был гораздо более доволен своей судьбой, чем тот крепкий молодой человек, который шёл рядом с ним, мрачно решив выйти и что-то сделать.

Джерри наблюдал за ними, пока они не свернули в переулок и не
исчез. Лунный свет был удивительно ярким, а воздух был, как
Кристалл. Время от времени в долину доносился слабый, сладкий запах с сенокосов.
и весь мир погрузился в безмятежную тишину под чарами ночи.
Сеть, казалось, сорвалась с ног девушки, облако рассеялось
в ее мозгу, ослепляющий, расплывающийся туман рассеялся перед глазами.

«Я перешла свой Рубикон», — пробормотала она, неподвижно стоя в дверях веранды и глубоко вдыхая чистый вечерний воздух.
 «Я рада, что он пришёл. Я снова свободна и по-настоящему счастлива. Наверное, я
странно. Если бы кто-нибудь поместил меня в роман, критики сказали бы: "Такая
девушка никогда не приезжала в Канзас". Но затем, если бы Джин написал этот
взрыв, критики сказали бы: "Такого пейзажа в Канзасе никогда не было".
Канзас." Эти критики так много знают. Только Джин никогда больше не будет рисовать.
картины - во всяком случае, не шедевры. Но я собираюсь прожить свою жизнь по-своему.
так. Я не вернусь к праздной жизни в «Эдеме». Я выиграю здесь — я выиграю, я выиграю! «Если женщина поступает правильно по отношению к самой себе». О,
дядя Корни, я начинаю. Выдержу ли я, зависит от пути — и от меня самой.

Когда Лора Макферсон заглянула в комнату Джерри поздно вечером, она увидела, что
гостья спит так безмятежно, как будто в её голове никогда не возникало
вопросов, а в её ясном дне не было ни одной тучи. До сих пор Джерри была
сама собой.




X

ЛОВУШКА ДЛЯ ФАУЛЕРА


Великие драмы жизни разворачиваются в крупных центрах
населения. В больших городах зарождаются великие коммерческие
учреждения; они порождают великие созидательные предприятия; они
создают великие образовательные системы; они строят великие
социальные центры; они охватывают, затрагивают и формируют
великие национальные и международные условия. В них
У великих трагедий и комедий жизни — политических, религиозных, социальных,
бытовых — есть свои декорации. И под властью их объединённых сил
возникают и исчезают империи. Но все великие драмы жизни,
напечатанные более мелким шрифтом, без единой пропущенной строчки,
происходят в более скромных сообществах. Появляются все типы; все условия,
стремления, коварные интриги и триумфальные успехи имеют свои
декорации и _персонажей_ настолько правдоподобных, что иногда сам
акт приобретает достоинство большой мировой драмы. И актёр, который
он становится звездой, порочной или добродетельной, такой же могущественной в своей сфере, как
великие звёзды, за которыми ухаживают в более крупных системах. Бут Таркингтон заставляет одного из своих вымышленных персонажей сказать: «В Кокомо столько же разных людей, сколько в Пекине».

Новый Эдем в долине Сейдж-Браш, на дальнем краю Канзаса, возможно, никогда не вдохновит перо мирового гения, и всё же в хронике маленького городка разворачивается та же жизненная драма, что и на большой сцене со всеми её блестящими декорациями. Только эти маленькие актёры играют с
простота невиновности, не подозревая, что то, что они так хорошо играют
на самом деле мир-размеров установлены в КОМПАС их параметры.

Что-то похожее на эту философию было в голове Йорка Макферсона на следующее утро
когда он слушал, как его сестра и ее гость непринужденно слоняются без дела
за завтраком. Прохладный ветер дул в южные окна.
позже это могло означать горячий воздух, наполненный песком. Только сейчас жизнь стоила
всех этих затрат для Йорка, который наслаждался ею в полной мере, сидя
и разглядывая двух женщин перед собой.

«Для легкомысленной, избалованной девушки Джерри, безусловно, может быть приятной в общении», — подумал он, отметив, насколько хорошо ладили эти две женщины и насколько непринуждённо Джерри держалась даже в вопросах, касающихся национальных интересов.  «Я никогда раньше не встречал такого склада ума — такая способность к действию в сочетании с такими скромными результатами».

Йорк был настолько поглощён своими мыслями, что сидел, не отрываясь, глядя на
светловолосую девушку напротив, и не обращал внимания на голос сестры,
пока она не заговорила во второй раз.

"Йорк, о Йорк! Проснись. Уже рассвело!"

Йорк вздрогнул и почувствовал, как его лицо заливается краской от смущения.

«Как я уже говорил полчаса назад, брат, ты не видел где-нибудь мой маленький шёлковый
кошелёк? В нём было слишком много денег из моего скудного дохода, чтобы он
полностью исчез».

«Да, я взял его. Мне нужны были деньги для личных целей.
 Я хотел сказать тебе, но забыл. Я верну кошелёк позже», —
ответил Йорк.

Конечно, Лора понимала, что это была месть Йорка за то, что она застала его врасплох,
но она собиралась продолжить поиски, несмотря на насмешки брата, потому что была по-настоящему обеспокоена.

Всего за несколько дней до этого в Новом Эдеме снова произошла утечка, и некоторые
По-настоящему ценные вещи, разбросанные по всему дому и едва ли заслуживающие того, чтобы их рассматривать по отдельности, исчезли. На той неделе Лора случайно услышала о двух случаях на городской стороне реки, а накануне вечером — о случае на другом берегу.

  Прежде чем заговорить снова, она заметила, что взгляд Джерри был прикован к буфету, где бок о бок стояли две одинаковые серебряные чашки. На лице девушки появилось странное выражение, когда она поймала взгляд хозяйки.

«Есть ли ещё серебро такого образца в этой части страны?»
она спросила, с кажущейся беззаботностью, борьба-то с немного
проблема ее собственного.

"Не пеннивейт эту сторону старый замок Клюни в Шотландии, до сих пор
насколько я знаю," ответил Йорк. "Есть еще Кубок, в конце концов, Лаура. Купить
кстати, Мисс Джери, как бы вы хотели, чтобы покататься на лошадях за
'Кингусси'? Сегодня утром я должен поехать на дальнюю часть ранчо, и мне бы хотелось, чтобы со мной был кто-нибудь — даже ты.

 — Поезжай, Джерри. Я больше не езжу верхом, — настаивала Лора с той весёлой улыбкой, которая говорила о том, как героически она переносила своё несчастье. — Раньше я ездила верхом.
много миль с Йорком в стране Уинновок.

"И Йорк всегда скучает по тебе, когда едет верхом", - ответил ее брат,
нежно улыбаясь своей храброй, милой сестре. "Хотя, может быть,
Джерри не ездит верхом", - добавил он.

При этих словах Лоры в памяти Джерри всплыли воспоминания о Винновоке,
где она с детства совершала долгие, захватывающие поездки со своим отцом и двоюродным братом Джином Веллингтоном.

"Я всегда ездила верхом," — мечтательно сказала она, не поднимая глаз.

"Она поедет со мной, а не с призраками восточных любовников, если
— Сегодня я поеду верхом, — решил Йорк, и у него внезапно перехватило дыхание.

 — Каких лошадей ты боишься? Я могу попросить Понка прислать что-нибудь поспокойнее, — сказал он спокойным отеческим тоном.

 Глаза Джерри потемнели.  — Я могу ездить на любой лошади, которую ты называешь верховой, — заявила она довольно дерзко. «Ну что ты, я был
гордостью деревни в стране, где выращивали прекрасных лошадей.
Серьёзно, это кузен Джин боялся резвых лошадей, а на них он выглядел так великолепно.  Но он не мог справиться с ними
их не больше, чем он мог бы проехать на автомобиле по обрывистой дороге выше.
большой срез по эту сторону третьего пересечения Винновока. Он
предпочел проползти через эту расщелину в медленном старом поезде местного сообщения, в то время как я
карабкался по обрывам в нашей большой машине. Ты не рассчитывал на мои
хвастливые качества, не так ли? - добавила она, улыбнувшись собственным
хвастливым словам.

- О, продолжай, - настаивала Лора. «Я слышал, как твой отец однажды сказал нам, что твой
двоюродный брат со стороны Дарби довольно храбро ездил с тобой верхом, но
что вы менялись лошадьми, когда выезжали за пределы поместья, и ты всегда возвращался
— Вернулась домой на том, на котором они боялись тебя везти, а твой
кузен боялся ехать обратно.

 — Она _карабкалась_, а кузен Джин _полз_. Кажется, она что-то там сказала, но она ещё не знает, а не моё дело говорить ей, пока она не спросит. — Йорк мрачно поджал губы, не сказав того, что хотел.
«Мы вернёмся, полные сил и энергии, чтобы отведать лучшую еду, которую
посудомойка сможет раздобыть в деревне», — сказал он, когда они встали из-за
стола.

 Когда Джерри вышла через боковую дверь, где её ждал Йорк, она сразу же предложила
ему модель для иллюстрации на обложке.
журнал, художественная реклама хорошо сшитых вещей и
образ молодой американской красавицы. Когда они возвращались к амбарам и
скотным дворам, принадлежавшим ранчо, расположенному на границе
Нового Эдема, никто из них не заметил высокую угловатую фигуру миссис
Барр, которая шла по участку к подъездной дорожке.

 Стеллар жила на боковой улице. Ее задний двор граничил с
пустым участком на следующей боковой улице. Перейдя дорогу, она могла бы проскользнуть по лужайке у пустующего дома, пройти по переулку полквартала и дальше по
Дом священника Объединённых братьев. Это позволило ей проскользнуть между
маленькой столярной мастерской и обувной лавкой к задним воротам, ведущим в переулок,
который выходил на открытую местность у подножия холма Макферсон.
 Стеллар предпочитала этот извилистый путь «Замку». С него открывался
вид на несколько сторон и сзади, а в некоторых местах были «слуховые окна».

— О, доброе утро, Лори! Я так рада, что застала тебя одну. У меня небольшие проблемы, и, может быть, ты мне поможешь. Ты всем друг, как и твой брат. Только из-за этого он вечно попадает в неприятности
рано или поздно попадешь в беду. Эх! На что это ты смотришь?

Лаура пошла в буфет после того, как райдеры тронулись с места. У нее возникло
странное чувство, когда эта чашка появилась так внезапно. Она вспомнила
теперь, что Джерри дважды спрашивал об этих чашках и каждый раз смотрел на них
с таким странным выражением. Лора не обратила на это внимания в первый раз, но пустяковый инцидент за столом не выходил у неё из головы. И всё же почему? Экономка часто переставляла предметы в столовой, стараясь ничего не забыть.
из праха. Это не удовлетворило бы её любопытство. Эта чашка и Джерри Суэйм
странным образом всплывали в сознании Лоры, и она не могла знать, что
причиной этого была проекция разума женщины, которая в тот момент
обратилась к ней.

И всё же, когда миссис Барр ворвалась в столовую без предупреждения, как она обычно делала, и настойчиво поздоровалась, спросив: «На что ты там смотришь?» — хозяйка «Замка Клуни» почувствовала себя так, словно её поймали на преступлении, и когда Стеллар Барр
Она окинула её пристальным взглядом и почувствовала, как краснеет от удивления и смущения.

"Чем я могу вам помочь, миссис Барр?" — спросила она, быстро взяв себя в руки.

Однако именно эта заминка дала женщине, стоявшей перед ней, нужный намёк.

"Мне нужно совсем немного денег — всего несколько долларов. Я бросаю
стричь шляпы, с тех пор как эти умники в городе стали так заняты,
стригут шляпы и всё остальное. Я собираюсь печь хлеб. У меня уже есть
шесть клиентов, и мне очень нужен бензобак. Мне не хватает
всего пять - возможно, я смог бы выжать четыре доллара, если бы они были у меня прямо сейчас
. Я думаю, ты никогда не знала, что значит быть в затруднительном положении; у тебя никогда не было
вообще никаких проблем; нет мужа, который бросил бы тебя, и ни души, на которую можно было бы
опереться. У тебя всегда был Йорк, на которого можно было опереться. У меня никого нет.

Поникшая фигура и морщинистое лицо были достаточно жалкими, чтобы удержать Лауру.
Макферсон напомнил ей, что она старше своего брата и
когда-то всё было наоборот. Перед ним была нуждающаяся, одинокая,
беззащитная женщина. Что с того, что её злейшим врагом была она сама? Все
мы в одной лодке.

— Конечно, я помогу вам, миссис Барр. Я сейчас же принесу деньги.

Она встала, чтобы выйти из комнаты, но тут же поспешно села обратно.

— Боюсь, я не могу помочь вам прямо сейчас. Я потеряла кошелёк.
Но когда я его найду, то отдам вам деньги. Когда Йорк вернётся,
может быть, я смогу получить его у него. Ты не могла бы прийти сегодня днём?

"Может быть, Йорк не даст тебе его взаймы, если не будет больших процентов. Я бы предпочёл, чтобы он не знал об этом, если ты не уверена."

Лора вспомнила, что сказал её брат о том, чтобы не ввязываться
со Стеллар Барр, и она знала, что он будет возражать против ссуды. Она знала,
также, что в конце концов он согласится на это, потому что он сам был
постоянно дружил с бедняками, какими бы беспомощными они ни были.

"Я думаю, что смогу привести Йорка в чувство, все в порядке", - заверила Лаура звонившего.
"Он вполне разумный".

"Я бы предпочла, чтобы он не знал. Мужчины так сильно отличаются от женщин, знаете ли.
Вы говорите, что потеряли свою сумочку. Разве это не забавно? Где?

«Забавно то, что я не знаю, где она», — ответила Лора.

Миссис Барр успокоилась и, достигнув своей цели,
начала тренировать свои батарейки в поисках скрытого мотива.

"Вещи становятся смешными, странными, а иногда и злобными.
Всегда "сейчас" и "потом" чего-то просто не хватает здесь, в этом городе - просто
не хватает. Но опять же, есть такие странные люди даже в том, что вы называете
лучшим обществом. Разве это не так?

Лаура дружелюбно согласилась. По правде говоря, она хотела отвлечься от неприятных и необычных мыслей, которые не могла объяснить. Ничто не могло отвлечь её от этого лучше, чем болтовня миссис Барр о людях и вещах. Она знала, что не стоит принимать сплетни на веру
для фактов, но сейчас не было вежливого способа остановить Стеллар,
во всяком случае. Для этого нужно было встретить ее на пороге.

"Это не всегда маленький, украдкой мелкого грабежа ГИЦ вещи, даже
если они выполнить git вину за это. Нет, не могу. - Бессвязно продолжала миссис Барр,
в нужный момент вперив взгляд своих глаз-крючков в хозяйку дома.
для выразительности. «Я знаю, что такое случалось дважды. Однажды в
Индиане, откуда я родом, — в маленьком городке на Уайт-Ривер. В тот город приехала
девушка из» — она запнулась — «из Калифорнии, и сказала мне
Она была богата и одевалась со вкусом; все мужчины сходили по ней с ума, а она тратила деньги, как вода, льющаяся на мельничное колесо в марте. Я скажу вам, на кого она была похожа — чуть-чуть на эту мисс Свим, которая сейчас гостит в вашем доме, — такие же большие глаза и невинное выражение лица, но эта калифорнийская девушка была намного красивее — намного. И она была богата — по крайней мере, так все думали. Но это не так. Я вытянул это из Понка, прежде чем он сам это понял. И — ну, чтобы история закончилась где-то в этом мире, а не в вечности, я терпеть не могу таких болтунов — во-первых
Люди знали, что богатый старый холостяк увлёкся ею, просто
_увлёкся_ и буквально поклялся ей в верности. И'... ну, дела пошли на лад.
«Чуть-чуть, ещё чуть-чуть, и, сэр, — ну, — медленно и внушительно, — в конце концов выяснилось, что эта девушка, которая, по их словам, была такой богатой, была _воровкой_, которая брала всё, что могла, потому что ей было тяжело, и она была слишком горда, чтобы вернуться в Орегон и рассказать об этом своим родителям». И этот богатый
холостяк всегда её защищал — говорил, что брал вещи случайно,
а потом помогал ей вернуть их или унести с собой — это было похоже на
Настоящая драма, прямо как в кино, которое показывали на днях в городе. Об этом много говорили, и это чуть не разбило сердце его сестре — я имею в виду, его матери. Но, чёрт возьми! всё это случилось много лет назад в Индиани на Уайт-Ривер. Всё давно забыто. Наверное, я бы
никогда больше не вспомнил об этом, если бы сюда не пришла эта девушка-пловчиха со своими
большими глазами, напомнившими мне о том старом забытом эпписоде, и о твоей таинственной потере
сумочки. Как все происходит из года в год,
место за местом, одни и те же вещи; повсюду хорошие люди.,
хотя ... везде. Я был в офисе Йорка поздно вечером в субботу, и тут
заходит эта девушка. Жаль, что она такая бедная и такая хорошенькая ".

В слове "хорошенькая" прозвучал ядовитый намек.

- Но она в какой-то степени в беде, я знаю, и Йорк ей поможет.
выпутаться. _Я_ бы не стала его спрашивать. Мужчины, естественно, проявляют больше интереса к молодым и
симпатичным женщинам. Но с женщинами постарше всё по-другому. Я надеюсь, что Йорк никогда не попадётся, как тот мужчина, которого я знала в Индиане. Он слишком умен для этого. Мисс Свим, должно быть, рассказала Йорку о нехватке денег.
добрый день. Почтмейстер сказала, что она ждала чек
на значительную сумму. Я ничего не смог вытянуть из _him_, пришло оно или нет
уже пришло. Но я думаю, что нет. Но Лос-Анджелес! la! она-ваш гость, вы не
дай ей страдать; я не говорю о том, что я знаю о вещи. Я, конечно, знаю, что они говорят. Йорк не позволит ей страдать. Но я вам так благодарна. Мне хватит четырёх долларов, и я заплачу вам при первой же возможности. Думаю, я заставлю кое-кого задуматься, когда они увидят, что я могу сама о себе позаботиться.

Лора Макферсон вскочила на ноги, и теперь её глаза были широко раскрыты
держит женщину из "стальных крюков".

"Мисс Суэйм - наша гостья, дочь старого друга семьи
Макферсонов. Конечно, мы..."

О, какой в этом был смысл? Гнев Лоры отпали. Это было слишком смешно
вступать в ссору с городом длинный язык. Йорк был прав. Единственный
Способ поладить со Стеллар Барр - это не общаться с ней. Миссис
Барр тоже встал, ухватившись за возможность сбежать целым и невредимым.

"Я увижусь с тобой сегодня днём, если ты всё ещё хочешь мне помочь, и Йорк
тоже. Я совсем забыл оставить свою визитку. Хорошего дня. Хорошего дня."

Женщина перемешиваются прочь, оставляя хозяйку "замка Клюни" в
сцепление множество злых духов. Демон гнева, сомнения, презрения,
зарождающегося недоверия, самообвинения даже за то, что он слушал - эти и
другие боролись с ангелом чувства юмора и естественной
любезность со стороны хорошо воспитанной женщины.

И тут снова всплыла потерянная сумочка.

«Наверное, я оставила его в комнате Джерри, когда заходила в тот шкаф за своим
платьем вчера вечером. Полагаю, я никогда не научусь не оставлять свою одежду в нашей
гостевой комнате», — сказала себе Лора, сразу же направляясь в комнату Джерри.

Когда она отодвинула в сторону несколько платьев, подвешенных на обручах к шесту в шкафу
, расшитая бисером сумочка Джерри упала с полки над портьерами,
крепление, ослабленное при падении, позволило содержимому раскатиться и
свободно лежать на полу.

Когда Лаура начала собирать их и класть на место, она
увидела свой шелковый кошелек, плотно засунутый на дно сумки ее гостьи
. А затем ядовитые наконечники стрел Звездного Бахрра
начали гноиться, и добраться до них было трудно.

<tb>

Был полдень, когда Йорк Макферсон и его прекрасная спутница вернулись.
с дальней стороны большого ранчо Макферсонов. Волосы Джерри развевались,
закручиваясь локонами на лбу и шее. Её щёки раскраснелись, а глаза
сияли, как звёзды. Свежий утренний ветерок, дующий над прерией,
захватывающая дух поездка верхом на лошади и новый интерес к ранчо,
которое так отличалось от «Эдема» и других ферм долины Уинноук,
придали Джерри сил и ускорили её пульс.
Она решила свою проблему; теперь её романтическая натура могла
раскрыться. Это была такая свобода, какой она никогда не знала за всю свою взрослую жизнь
раньше, потому что в этом была цель, о которой она никогда не подозревала
раньше, цель, в которой подсознательное знание зависимости от
кого-то другого, подчинение абсолютному контролю кого-то другого,
не играло никакой роли.

Лауре Макферсон показалось, что она превратилась из бутона в
полностью распустившийся цветок за одно короткое утро.

Однако на лице Йорка была непроницаемая маска, которую не могли
прочитать даже проницательные и любящие глаза его сестры. В последние несколько недель он часто был
непроницаемым. Но Йорк, который был за этой маской,
Лора была уверена, что по её непроницаемому лицу ничего нельзя было понять. Даже в их взаимных подшучиваниях глубокая братская привязанность была непоколебима. Насколько это было в силах Йорка, он никогда не переставал восполнять для своей милой сестры то, что отняли у неё обстоятельства. И всё же — подпочва её расстроенного сознания время от времени давала о себе знать. Все нормальные умы устроены одинаково и подвержены одним и тем же влияниям. Разница заключается в интенсивности контроля, необходимого для того, чтобы подавить или
поддаться силе этих воздействий. В тот раз всё произошло именно так.
Утренняя прогулка, которую Йорк запланировал лишь для того, чтобы
ветерок с прерий освежил сбитого с толку гостя,

 на дальнем конце ранчо «Кингасси»
два всадника остановились в тени группы диких сливовых деревьев у тропы,
которая шла вдоль Сэйдж-Брас. Внизу, под ними, маленький ручеёк извивался по
выступающим сланцевым породам, окаймлённым пологими земляными
берегами там, где сланец исчезал. Этот ручей Кингасси иногда
бывал быстрым и опасным, но чаще всего это была просто
протока с глубокими ямами с водой
вырезанные тут и там в пластичном сланце. Только что, при приближении
июльской жары, была видна лишь тонкая струйка прозрачной воды
по желтым камням или глубоким лужам, залегающим грязной толщей в застойных
местах.

- Не очень-то похоже на Винновок, - предположил Йорк, когда его спутник сел.
уставившись на русло ручья внизу.

- Здесь все по-другому, - задумчиво произнес Джерри. «Я уже немного попутешествовал, был в Белых горах и в
прекрасной лесистой местности в штате Йорк. Там много возвышенностей и
— Пейзажи унылые, но люди — за исключением, конечно, — Джерри очаровательно улыбнулся.

"За исключением Понка, конечно, — добавил Йорк, сверкнув глазами.

"Как хорошо ты понимаешь! — заверил его Джерри. — Но серьёзно, мир здесь совсем другой — люди, их обычаи и всё такое.

— Нет, Джерри, дело не в этом. Климат другой. Формы
вещей другие. Вместо всхолмлённых и покрытых лесами земель Пенсильвании и Йоркшира Создатель решил
превратить эту землю в основном в ровную, безлесную прерию, похожую на
— шоколад на верхушке слоёного торта.

— Шоколад хорош, но вместо сахара в нём песок, — перебил Джерри.

— Но что касается людей — настоящих жителей Сэйдж-Браш, —
то разницы нет. У всех них есть «глаза, руки, органы,
чувства, привязанности, страсти». Все они «питаются одной и той же пищей,
получают ранения одним и тем же оружием, подвержены одним и тем же болезням,
лечатся одними и теми же средствами, согреваются и охлаждаются одним и тем же летом и зимой», как и культурные и некультурные жители долины Уинноук и города Филадельфия. Проблема в том, что мы не находим времени, чтобы читать
их — и даже в первую очередь читать самим. Конечно, я мог бы исключить старого Рыбака Тедди, того парня, которого ты видишь там, внизу, где темнее всего, — добавил Йорк, чтобы смягчить нравоучение, которое, как ему казалось, он читал, но на самом деле он хотел, чтобы эта девушка его поняла. — Он — краб-отшельник и редко бывает среди нас. В каждом сообществе есть свои персонажи, знаешь ли.

— Он был с нами прошлой ночью и ушёл домой с Джо Томсоном, — ответил Джерри,
с любопытством глядя на неподвижную коричневую фигуру,
стоявшую выше по течению в тени высокого земляного берега.

Йорк вздрогнул и удивлённо уставился на девушку. «Откуда ты знаешь?
 К тебе приходила Большая Медведица? Такая информация есть в
строке Великого Медведя».

 Джерри густо покраснела, вспомнив, что обещала не рассказывать о визите миссис
 Барр. Смутно она почувствовала, что на мгновение запуталась. Затем она пристально посмотрела на Йорка глубокими, честными глазами и сказала:
просто:

"Джо Томсон заходил ко мне вчера вечером, и я увидел этого старика,
Ханс Теодор, Джо звал его, ждал на подъездной дорожке, и они вдвоем ушли
вместе, пара тузов ".

— Откуда вы знаете, прекрасная леди, что это одно и то же существо? И откуда вы знаете Джо Томсона? — вежливо спросил Йорк, скрывая свой интерес под маской безразличия.

 — Я случайно встретила обоих этих джентльменов в один день. На самом деле, я обедал на свежем воздухе с одним из них, когда ехал в своей колеснице инкогнито, один, без сопровождения галантных всадников, по своему пустому пустому загородному поместью в самом сердце Канзаса. «Пустое пустое» — это не ругательство, но слово, которое я больше никогда не хочу слышать, — это ужасное слово «продувка».

Юмор Джерри смешивался с сарказмом и замешательством, которые
волновали её спутницу. В этой девушке было столько граней. Она
так не привыкла к западным обычаям, и он пытался научить её
более глубокому пониманию человеческих потребностей и человеческих
ценностей, независимо от географии, когда она внезапно проявила
самообладание, рассказывая о своём опыте как ни в чём не бывало; и всё же
замешательство по какой-то более глубокой причине овладевало ею в
определённых ситуациях. Почему? Это
упоминание о Джо Томсоне раздражало Йорка. Почему? Джерри предположил
знакомство с таким отшельником, как старый рыбак, было
загадочным. Почему? Йорк должен немедленно вернуться на твердую почву. Эта девушка
сбивала его с ног. Было ясно, что она не собиралась праздно болтать о
всем своем опыте. Она могла знать вещи и не рассказывать о них.

"Серьезно, Джерри, для культуры и
силы характера нет географических границ. Если вы пробудете здесь достаточно долго, то оцените
это, — снова начал он с того места, на котором остановился, чтобы не
прерывать проповедь.

 «Да», — согласился Джерри с той же степенью серьёзности.

"Смотри, приближается вон там". Йорк указал вверх по тропе, туда, где сильно потрепанный
автомобиль, пыхтя, ехал по глинистой дороге к броду через
Кингусси-Крик. "Это Тельма Экблад и ее брат-калека Пол.
Если вы посмотрите направо, то увидите те же черты мужества и доброты
на его лице, что и у моей сестры. И всё же, хотя их жизни протекали в совершенно разных плоскостях, их кресты одинаковы, и они несут их одинаково.

Джерри не замечала морщин на лице Лоры Макферсон, потому что была слишком поглощена собственными проблемами. Услышав слова Йорка, она почувствовала
чувство раскаяния. Она впервые стала искать в себе недостатки, и это вызывало у неё сильный дискомфорт. Кроме того, эта девушка, Тельма Экблад, была той самой, к которой, по словам миссис Барр, Йорк когда-то притворялся, что испытывает интерес. Джерри запомнила каждое слово, сказанное болтливой миссис Барр, потому что прошлой ночью её разум был в таком взвинченном, напряжённом состоянии, что она бессознательно воспринимала и хранила впечатления, как чувствительная пластинка. Эта мысль теперь делала её особенно несчастной.

"Ферма Джо Томсона находится рядом с её фермой. Когда-нибудь я расскажу тебе её историю.
Это история — драма из реальной жизни — и его история тоже."

Слова Йорка ещё больше расстроили Джерри.

"Как дела, Тельма? Привет, Пол! Отличная погода для покоса люцерны.
Мои машины уже работают этим утром." Йорк сердечно поприветствовал пассажиров
машины.

"Доброе утро, Йорк. Мы везём часть косилки в мастерскую.
Час назад у меня случился нервный срыв.

 Тельма была загорелой, но её светлые косы блестели на непокрытой голове, и когда она улыбнулась в знак приветствия, её красивые белые зубы были на виду. Пол Экблад помахал тонкой белой рукой, когда машина проезжала мимо них.
верхом на лошади, и тонкие черты его бледного, сосредоточенного лица оправдывали
 сравнение Йорка с Лорой Макферсон. В тот момент Джерри увидел свою хозяйку в новом свете. На мгновение она испытала неловкость из-за того, что, казалось, полусознательно осуждала легкомысленную девушку, которой, как она смутно понимала, была сама. Внезапное воспоминание о решении, которое она объявила Джо Томсону на залитом лунным светом крыльце прошлой ночью, стало для неё бальзамом и стимулом, придавшим ей целеустремлённость, самоуважение и покой.

Так Джерри и пришёл в «Замок Клюни» в полдень.
Она была полна сил и воодушевления, посрамляя Лору Макферсон с её сомнениями и
печалью, которые одолевали её с утра. Лора была
безупречно воспитана, а кроме того, в ней текла сильная и благородная
шотландская кровь, которая делала её честной и искренней. Одним
усилием воли она выбросила из головы всё, что тревожило её с тех пор,
как она разбила чашку за завтраком, и вновь осознала силу предостережения
брата относительно любых связей с
Большая Медведица, городской зануда и смутьян.

В тот же день, ближе к вечеру, когда Лора сидела и шила в тени жимолости, Стеллар Барр снова прокралась через участок и осторожно подошла к боковой двери. Прислушавшись, она услышала, как ножницы Лоры упали на цементный пол крыльца, и  нетерпеливое восклицание Лоры: «Ну вот, опять!» — когда она наклонилась, чтобы поднять их и проверить остроту лезвий.

Стеллар осторожно прокралась чуть дальше вдоль стены и остановилась в
тени дома, за виноградными лозами, растущими на крыльце.

"Лори, — позвала она свистящим голосом, — я просто забежала сказать, что не буду
Мне вообще не нужны эти деньги. Я собираюсь шить, и я могу заработать столько, сколько смогу, ведь урожай пшеницы обещает быть хорошим. Все тратят деньги на одежду, а много летней и осенней одежды гниёт, можно сказать. Я буду очень занята, и шить я умею лучше, чем печь
или подшивать. Но я всё равно буду рада.

 — Не хочешь зайти? — Лора ни в коем случае не должна быть грубой.

 — Нет, не могу. Мне нужно бежать обратно. Мой лёгкий хлеб поднимается, и он вздуется, если я не выжму из него всю дрянь.

В этот момент в дверь коридора вбежал Джерри Суэйм. «Смотри,
вот, Лора! Посмотри, что я нашла. Она подняла свою расшитую бисером сумочку и
вытащила из нее набитый шелком кошелек. - Как же он вообще сюда попал?
сюда? Я много чего умею, но я никогда не знала, что я магазинная воровка ".
Джерри заявила, смеясь, немного смущенный румянец сделал ее еще красивее
чем обычно.

«Почему… почему…» — Лора смутилась, но не из-за Джерри, а из-за этих стальных крюков, вонзившихся ей в спину сквозь лианы жимолости.

«Послушай, Лори, я просто хотел сказать, что сначала я поеду к миссис Ленвелл.
Пока». — Голос Стеллара Барра, резкий и тонкий, прорвался сквозь лианы.

Когда Лора повернулась, чтобы ответить, Джерри увидел, как покраснело её бледное лицо, а голос стал почти резким, когда она заговорила внятно, чтобы её было хорошо слышно.

"Теперь я вспомнила. Должно быть, я положила его туда по ошибке, когда ты вчера днём была в городе. Наверное, я подумала, что это моя сумка."

Миссис Барр, повернувшись, чтобы уйти, заметила сквозь листву сумочку Джерри и
вспомнила, что накануне Джерри носила её с собой в город, и как хорошо она
сочеталась с расшитым бисером зонтиком, шифоновой шляпой с широкими полями и
блестками на поясе, контрастируя с шёлковой юбкой.

Джерри вспомнила, что тоже взяла с собой сумку, и тут же вспомнила, что миссис Стеллар Барр намекала на то, что Лора не хочет, чтобы Йорк восхищался другими женщинами. Почему эта мысль пришла в голову девочке именно сейчас? Неужели желание злой женщины, которая бродила по участкам и петляла по переулкам, воплотилось в жизнь?




XI

ИНТЕРЛЮДИЯ В «ЭДЕМЕ»


Интерлюдия должна быть короткой. Эта интерлюдия пролетела за несколько дней в середине лета с поразительной быстротой, учитывая, что за это время течение жизни изменилось с одного русла, к которому оно стремилось, на другое.
почти четверть века на другой, совершенно иной курс
который удалялся от самой заветной отметки всех вдохновляющих его лет.
амбиции.

Был поздний полдень июльского дня. Джеруша Дарби сидела в
розовой беседке, ритмично обмахиваясь веером. Розовые лозы
перестали цвести. Их истончение листвы, был теперь дополнен тяжелее
тени экономных Луна-лозы.

В середине лета «Эдем» казался не менее спокойным и роскошным, чем в июне.


 Послеобеденный поезд лениво полз вверх по долине Уинноук.
по расписанию, разрешив Юджину Веллингтону, в белых фланелевых брюках, белых оксфордах и белой шёлковой рубашке в розовую полоску, только что побрившемуся и принявшему душ, прийти по расписанию в беседку из роз для совещания с миссис Дарби.

Стремительный ход событий никак не повлиял на внешность красивого молодого человека. Время первых июньских роз застало его бедным в мирских
делах, но богатым в смысле развитого ума, одарённого гения, стремления
ко всему прекрасному, веры в божественное провидение, полной уверенности
в своих силах, чтобы достичь мастерства в любимом искусстве, и гордости
в своей свободе делать то, что он хотел. Это привело его к любви и
к тому, что он стал почти официальным любовником красивой, своенравной, притягательной девушки — девушки,
обладающей стойкостью в том, чего ему не хватало; легкомысленной, необученной девушки,
но при этом удивительно надёжной в любой ситуации. Он
обнаружил, что является любимым племянником тихого, неинтересного,
жадного до денег старого дяди и его властной, но очень благосклонной
жены, чей элегантный дом всегда был открыт для него, пока он
чувствовал себя гостем в этом гостеприимном доме.

В середине июля он
стал, по сути, хозяином там, где был бедняком
Родственные связи; богатый дядя, навсегда ушедший из мирских дел; властная тётя, всё ещё правящая — как ей казалось — так же, как она всегда правила, но с горьким осознанием того, что её первая цель была достигнута. Юджин всё ещё был влюблён в ту же красивую, своенравную девушку, но не был уверен, что его по-настоящему любят. Он незаметно забывал о стремлениях всей своей жизни и понемногу начинал увлекаться египетскими кувшинами. Жизнь быстро
превращалась в череду лёгких дней, в которых рутинные обязанности были более чем
компенсировалось очаровательной домашней обстановкой. Единственным неудовлетворённым желанием было присутствие яркой, вдохновляющей девушки, которая, уехав, оставила после себя пустоту, и чьего возвращения ждал весь «Эдем».

 Быстрое развитие событий привело к другим изменениям. Некоторые растения растут медленно, а некоторые — удивительно быстро, в зависимости от природы зародыша жизни в семени и почвы, в которую оно посажено. В Юджине Веллингтоне
любовь к прекрасному находила утешение в его нынешних посадках. Ему было
легче оставаться там, где красота была уже создана, чем выходить и создавать её
в менее приятной обстановке. Добавьте к этому творческому темпераменту
присущее ему отсутствие инициативы и смелости, меньшую сопротивляемость, и
результат будет очевиден. Более того, это отступление от стремления
к творческому подходу повлекло за собой наказание в виде притуплённой духовности.
 Тот, кто отрицает преданность, в какой бы малой степени она ни была,
призыву искусства внутри себя, всегда платит одну и ту же цену — фунт нежной кровоточащей плоти,
приближающейся к его сердцу. Для Юджина Веллингтона нож Шейлока
сам себя затачивал.

 Однако в тот июльский день в его душе не было никаких опасений — никаких
Впереди его ждали чёрные тени неудач. Все змеи в «Эдеме» были очень
хорошими маленькими змейками. Через какое-то время он снова начал рисовать,
неторопливо, изящно; особенно он рисовал, когда Джерри возвращался домой.

 Закурив сигарету, что стало его недавней привычкой, и пройдя по тенистой дорожке к розовой беседке, чтобы встретиться с миссис Дарби, он глубоко затянулся с удовлетворением. Это был необычайно хороший день для него. Необычайно
хороший. Дела требовали, чтобы он открыл некоторые закрытые
дела покойного Корнелиуса Дарби, дела, которые вела сама миссис Джуша Дарби
ещё не изучил. Они пролили новый свет на всю ситуацию с Дарби.
 Они пошли дальше и пролили свет на некоторые сделки покойного Джима Суэйма. В целом, это стоило того, чтобы узнать. И Юджин, взяв себя в руки, раз и навсегда подавил в себе чувство, что имеет право знать об этом. За это короткое время он также сделал большие успехи в понимании того, что деловая этика отличается от церковной и художественной этики. Столкнувшись лицом к лицу с Джерри Суэймом, с тётей Джерри Дарби, со своей совестью,
его Бог, он никогда не был уверен в себе. Но что касается управления делами, как только
он закрыл свои двери и запер их на засов, он был уверен. Это был действительно
уверенный в себе Джин, который быстро вошел в розовую беседку в тот самый момент, которого
ожидали. Пожилой женщине, ожидавшей его там, было приятно смотреть на него
.

- Я рада, что ты пришел вовремя, Джин, - начала миссис Дарби, раскачиваясь и обмахиваясь веером.
более обдуманно. — Теперь я готова уладить всё раз и навсегда.

 — Да, тётя Джерри, — ответил Юджин, изящно вписываясь в обстановку этого летнего домика и глядя на неё проницательным взглядом.
это появилось у него в глазах, когда он увидел лицо перед собой.

- Есть какие-нибудь новости с "Аргонавта" на сегодня? - спросил он наконец, когда миссис Дарби
молча сидела, раскачиваясь.

- Ни строчки. Я думаю, Джерри ждет, когда я попрошу ее вернуться.
К этому времени она, должно быть, покончила со своим романтическим увлечением, и у нее почти закончились деньги.
к тому же. Так что сейчас самое время действовать и уладить дела, как я говорю,
раз и навсегда. Джерри _должна вернуться домой_.

— Аминь, аминь, — горячо согласился Юджин.

— И если она сама не вернётся домой, её нужно привезти, чтобы она увидела всё так, как видим мы. _Нужно_, я говорю, Юджин.

"Я рад, что она не сказала 'принес домой, если она собирается отправить меня после
ее" молодой человек задумался. В память того, что было отправлено после того, как Джерри
в былые годы, и возвращаться с пустыми руками, но полным сердцем и
болит голова, все еще были в нем сильны. "Как нам заставить ее увидеть?"
спросил он.

Миссис Дарби энергично раскачивалась в течение нескольких минут. Затем она резко остановила свой
стул и установила закон без дальнейшего смещения
якорей.

"Все мое имущество, мой недвижимого имущества, страны и города, Моя банковских акций, мои
государственные облигации, мой бизнес инвестиции--все--это моя
на всю свою жизнь и передать по завещанию тому, кого я выберу. Конечно,
вполне естественно, что я должен выбрать единственного члена моей семьи, который сейчас жив, чтобы унаследовать мое имущество.
"

Как прозвучало "мой", когда женщина говорила о своем боге, чьему
служению она была обязана, но о чьих благословениях так мало понимала!

Юджин сидел, ожидая и размышляя.

«Конечно, тот, кто женится на Джерри с моего одобрения, получит состояние,
которое стоит того, чтобы его иметь».

«Он точно его получит», — пылко заявил Юджин.

 Ясное видение Джерри и июньских роз наполнило его душу освежающей
за которой последовал не менее ясный образ дяди Корни, медленно, но настойчиво шагающего в неподходящий момент после своего шатающегося диска. Он посмотрел вдаль, на сиреневую аллею, неосознанно ожидая, что знакомое, молчаливое, неинтересное лицо и фигура снова предстанут перед ним.
 Для его творческого духа старик был так же реален, как и в тот последний — потерянный — июньский день.

"Ты думаешь о самой Джерри. Я думаю о её наследстве,
которое гораздо разумнее, хотя Джерри необычайно
интересная и удивительная девушка, — говорила старушка.

- Необычно, - эхом отозвался Юджин. - А на случай, если вы не составите завещание?

Молодой человек все еще смотрел на сиреневую аллею, когда задавал этот вопрос.
казалось, он не обратил внимания на прищуренные глаза миссис Дарби,
внимательно изучавшие его лицо.

"Я уже сделал это. Если что-то мне не нравится, я это изменю. Я
могу сделать это полдюжины раз, если захочу, прежде чем закончу.
А теперь послушай меня, — резко заговорила женщина.

Юджин слушал, гадая, что за громоотвод она
носит с собой, чтобы с такой уверенностью говорить обо всём, что она собирается сделать, прежде чем
с помощью операции этой жизни. Дядя Cornie не
было так хорошо оборонялся.

"Я хочу, чтобы ты написал для Джерри, чтобы вернуться домой. Вы можете оплатить свои расходы.
Она быстрее заберет деньги у тебя, чем у меня. В некоторых вещах она горда, как
Люцифер, когда у нее все налажено. Но она влюблена в тебя, а когда девушка влюблена, она слушает.

Юджин быстро поднял взгляд. «Ты уверена?» — нетерпеливо спросил он.

"Конечно, уверена! Почему я не должна знать, что такое любовь, когда вижу её? — спросила миссис Дарби.

Да, почему?

«Но ты не должен сдаваться и умолять её. Просто скажи ей, как хорошо
ты знаешь, как сильно она скучает здесь, и что ты будешь ждать
её, только она должна вернуться и пообещать остаться здесь, иначе я уйду
Я, конечно, разорву его завещание в клочья. Я сам напишу Йорку
Макферсону. Он уравновешенный и благородный человек. Если бы он был по уши влюблен в Джерри — в чем я не сомневаюсь, — он бы просто отказался от всего, если бы узнал, что лишает меня моих прав. Я обращусь к его чести. И вот, когда он на том конце провода, а ты здесь, а я действительно передвигаю шахматные фигуры, это не может быть проигрышной игрой, Юджин. Просто не может. Джерри, может, и не устанет от своих новых игрушек сразу,
но через какое-то время устанет. Для неё неестественно привыкать к такой жизни
это так сильно отличается от того, как её воспитывали. Когда новизна пройдёт, она
вернётся домой, даже если её не заставит это сделать нужда, которая рано или
поздно наступит. Сейчас у неё почти не осталось денег, и она не может
вечно жить за счёт Макферсонов и быть ребёнком Джима Суэйма. Теперь тебе всё
ясно?

Юджин выбросил сигарету и закурил новую, его лицо при этом оставалось таким же бесстрастным, как и всегда, сухим и невыразительным, как у Корнелиуса Дарби. Наконец он ответил:

"Миссис Дарби составила завещание, предположительно в пользу своей племянницы Джеральдины
Свайм — завещание, которое может быть заменено любым количеством завещаний, создающих
других наследников. В любом случае, миссис Дарби предлагает иметь право голоса
при окончательном распоряжении своим имуществом.

Миссис Дарби решительно кивнула. «Конечно, предлагаю».

Юджин одобрительно улыбнулся, оценив такое здравое суждение. «Вы правы, миссис
Дарби. То, что принадлежит вам, вы всегда должны контролировать». Но, честно говоря, тётя
Джерри, моё состояние — это сама Джеральдин Суэйм, если я когда-нибудь смогу его заполучить.

— Надеюсь, ты не возражаешь против её перспектив, — перебила миссис Дарби,
подмигнув.

- Я не мог, ради нее самой. И я достаточно артистичен, чтобы полюбить очарование
такого поместья, как это; и, возможно, достаточно умен, чтобы оценить
влияние и возможности, которые предоставляют другие финансовые
активы владений Дарби. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть Джерри
к легкой жизни, без всяких тревог и ответственности.
Должен ли я отправиться в Канзас вслед за ней?"

Неприятное чувство, связанное с этим Йорком Макферсоном, начало
сильно влиять на самоуверенность Юджина, хотя несколько минут назад он
воспротивился мысли о том, чтобы куда-то идти после Джерри.

«Никогда», — ответила миссис Дарби. «Это просто дало бы ей ещё один шанс на приключение и, по-видимому, подтвердило бы, что мы не можем без неё обойтись».

 По правде говоря, миссис Дарби была достаточно проницательна, чтобы понимать, что с Юджином на борту она не могла рассчитывать на Йорка Макферсона как на союзника. Йорк, естественно,
поддержал бы Джерри, и она знала, что Юджин Веллингтон
не сравнится с дипломатичным дельцом, которого она хорошо знала с детства.

"Тетя Джерри, что вы знаете о ценности этого поместья Суэйм?"
внезапно спросил Юджин.

- Очень мало. Корнелиус сказал мне, что у него есть полный отчет об этом. Это
было в тот самый день, когда он был... он скончался. Все бумаги, кроме одной
Джерри нашли здесь на следующий день после похорон, все они были затеряны.

"Тогда я бы посоветовал вам написать этому Макферсону и выяснить
с чем именно нам приходится бороться", - предложил молодой человек.
«Тем временем я напишу Джерри. Я уверен, что она уже готова выслушать меня. Всё, что я знаю об этом ужасном регионе на Западе, я узнал от своего отца, но мне этого достаточно. Если бы там действительно было немного
пейзаж стоит стоимости холста, я мог бы пойти туда и нарисовать его
. Но кому интересно рисовать только двумя цветами: голубая половина - это
небо, безоблачное, монотонное; и хромово-желтая, другая половина - это
земля. Я мог бы покрасить вон ту стену коровника наполовину в желтый,
наполовину в синий цвет и придать ей столько же выразительности.

Миссис Дарби слушала одобрительно. «Я очень благодарен вам за то, что вы так здраво смотрите на вещи. Чем раньше вы замените то, что не приносит пользы, на то, что приносит,
тем раньше вы поймёте, что преуспели в своём бизнесе. Мы будем
Напиши эти письма сегодня вечером. Я готовлю на ужин твои любимые блюда, и мы будем ужинать здесь. В это время суток здесь так приятно. Я сейчас же пойду и всё подготовлю, и нам всё принесут довольно скоро.

Обладательница всего этого изысканного комфорта, покоя и красоты поспешила
уйти, оставив Юджина Веллингтона одного в розовой беседке — наедине с
воспоминаниями о Джерри Суэйме, и дяде Корни, и жизни, и любви, и надежде,
и высоких амбициях, и о самом себе — о том, с чем человек должен уйти,
если он вообще уходит.

Долгие полчаса он сидел в розовой беседке, и призывный зов
его божественного дара наполнял его душу художника. Затем его суждение восторжествовало.
То, что он больше всего хотел иметь, было здесь, готовое получить сейчас - и удержать
позже, с небольшим терпеливым ожиданием. Несколько недель, или месяцев, или,
может быть, даже год, череда четырех быстрых сезонов, и девушка его сердца
придет в себя и обнаружит, что он готов к ее приходу
. Этот невозможный Йорк не заслуживал внимания. Джерри не была
глупой, хотя иногда и вела себя глупо в своих проделках. И он, Юджин
Веллингтон только сегодня узнал обо всей этой ситуации со Свеймом, и это было очень ценно. Тем временем его задачей было сохранить в целости драгоценное завещание Джеруши Дарби; в противном случае ему предстояло выполнить более трудную и деликатную задачу — контролировать или сдерживать руку, которая могла бы написать другое завещание. И в конце концов Джерри навсегда полюбила бы его за то, что он сохранил для неё — для неё —

Воспоминания о том, что он узнал в тот день в деловом доме в
городе, свидетельствовали о том, что он правильно выстраивает свою жизнь.
Только один маленький трусливый страх мелькает в его голове — страх, что
Джерри — та Джерри, которую он знал, милая, несмотря на все свои недостатки,
прекрасная, живописная и удивительная, — что эта Джерри, которую, как он думал, он так хорошо знал, может оказаться непостижимой, непредсказуемой
Джерри, чей путь разрушит все его планы, его усилия, его сердечные желания. Этого не должно быть. Он не допустит этого. Но сможет ли он?

Появление изысканных блюд с изысканным оформлением утолило его ненасытный аппетит и на какое-то время приглушило то, что было внутри него
когда-нибудь должен был воззвать к власти или быть низведённым до уровня жирного и бесчувственного
рабовладения.

В ту ночь в Нью-Иден, штат Канзас, было отправлено два письма, но ни один из
авторов на самом деле не знал, кому адресовано письмо, и не измерял жизненные цели одной и той же меркой, тем самым заново
поставив на вечную сцену драму человеческих отношений, кульминационный момент которой
определяет человеческие судьбы.




XII

ПО ТУ СТОРОНУ РУБИКОНА


В конце июльского субботнего дня Джерри Суэйм отправился на
прогулку по тихим окраинам Нью-Эдена. Лора дремала в
Джерри раскачивалась на качелях на крыльце, а Йорк ушёл в свой кабинет, чтобы ответить на телефонный звонок. Джерри редко оставалась одна и хорошо умела ходить пешком.
 

 Она также осознавала, что ей нужно побыть наедине с собой, потому что в её голове роилось множество мыслей, которые требовали внимания. Джерри каждое воскресенье ходила в церковь с Макферсонами, но для неё это было лишь формальностью. Сегодня священника не было. Он
отправился в верхнюю часть Сейдж-Браш, чтобы провести церемонию похорон миссис Нелл
Белкап, которая была Нелл Позер, обладательницей светлых волос и большой груди
малышка. Она умерла от воспаления лёгких, вызванного перегревом во время приготовления пищи для
помощников на молотьбе, а её отец был из тех, кто возражал против найма «женской прислуги». Джерри, которая поймала себя на том, что смутно размышляет о том, где бы
эта малышка оказалась, не привязанная к своей матери.
 Малыши вообще не входили в планы Джерри.

О заместителе пастора было интереснее думать. У него была
страна, состоящая из трёх частей, по которой он распространял Евангелие, «Саммит»
«Школа», «Церковь Слэк-Крик» и «Усадьба Локаст-Гроув». Он сказал «пошли» и назвал членов одной из церквей Святого Павла «салоникинцами». И он действительно неправильно произносил «Отче наш», потому что сказал «прости нам наши прегрешения» вместо «наши долги», как написал святой Матфей.

Джерри думала о нём как о постороннем, о нём и о том Поле Экбладе, которого она видела в машине Экблада с Тельмой. Они остановились на минутку, чтобы поговорить с Йорком Макферсоном по пути в
Похороны Позера в глубинке. Зачем Полу Экбладу ехать так далеко на похороны?

 Джерри бесцельно бродила по гладкой дороге, ведущей к кладбищу Нью-
Иден, её зонтик, украшенный бусинами, затенял её непокрытую голову, а бледно-зелёное платье из органзы делало её похожей на летнюю нимфу. Джерри умел приспосабливаться к любой погоде, кроме жарких, наполненных песком дней середины июня, когда, по словам Джуниуса Брутуса Понка, «ангельские крылья становились грязнее, чем тряпки для мытья посуды».

На кладбище росло с полдюжины высоких тополей,
а также ряды многообещающих молодых вязов, катальп и самшитов,
симметрично расположенных. Трава была бурой, но без сорняков;
дорожки представляли собой лишь ровные тропинки. Но тень от группы
тополей и тишина этого места казались манящими. Каждый метр
обдуваемой ветром возвышенности был виден всему городу, но
расстояние гарантировало спокойную медитацию. Джерри не интересовались кладбищами. Она
редко бывала в том уголке «Эдема», где хоронили немногих избранных по семейным связям
Там было их последнее пристанище. Она шла по поросшим травой дорожкам к самым большим тополям, безразлично относясь как к скромному надгробию, так и к дорогому, а иногда и гротескному гранитному мемориалу. У самой высокой шахты в этом месте, которую Стеллар Барр назвал «украшением дедушки Позера», она села в тени самых больших деревьев и посмотрела на Новый Эдем, дремлющий в субботний полдень, на извилистую реку Сейдж
Заросли кустарника, зелёные и жёлтые поля, чёрные живые изгороди и холмистые
прерии с фиолетовыми тенями и светло-коричневыми возвышенностями, а также рощи
о далеких фермерских домах. Она долго сидела неподвижно и была настолько
поглощена этим зрелищем, что не слышала приближающихся шагов, пока мистер Понк
не оказался почти рядом с ней.

"Добрый день, мисс Суэйм. Принимаете конституциональную? Их тут нет".
"Суэймы", я полагаю, лежат где-то здесь".

"О нет", - ответил Джерри. «Я бы не пришёл сюда, если бы это было так».

Что-то в Понке всегда вызывало у неё добродушную улыбку. Он был таким нелепым,
что казался ей карикатурой, вырезанной из какого-нибудь журнала комиксов,
округлой и оживлённой.

"Говоришь, не пришёл бы? Вот это действительно странно." Коротышка открыл рот.
маленькие глазки широко раскрылись от удивления. «Теперь я прихожу сюда каждый
воскресный вечер, летом и зимой».

«Зачем?» — спросил Джерри, с любопытством глядя на говорящего.

 Новый Эдем всё ещё находился на той стадии, когда похороны были публичным мероприятием. И
все еще сохранялась вера в то, что мертвые на кладбище должны
осознавать каждое проявление внимания или его отсутствие к их памяти посредством
визитов, цветов и стоимости надгробий. Одним словом, к живым Нового Эдема
мертвые Нового Эдема на самом деле не были в Великой Загробной жизни,
но здесь, требуя внимания к социальной экономике
сообщества.

Понк была настолько шокирована вопросом Джерри, что не могла
понять, о чём он говорит, и его интерес к ней и жалость к ней
стали ещё сильнее влиять на её жизнь.

"Что вы, мисс Суэйм, я приехал сюда, чтобы увидеться с матерью. Я ни разу не забыл принести ей цветок летом или зелёный лист зимой, ни разу за все те воскресенья, что она лежала там, на южном склоне, в тот пасхальный день восемь лет назад.

 — Но её там нет, — мягко сказал Джерри, понимая, что она нечаянно причинила ему боль.

— Она для меня, и я бы предпочёл думать об этом так, чтобы чувствовать, что я звоню ей каждое воскресенье и никогда не забываю, — печально сказал Понк.

 — А где ваши мёртвые для вас, мисс Суэйм? — спросил он после паузы.

 Джерри, смотревшая на долину Сейдж-Браш, медленно повернулась на его слова, и её большие глаза заблестели от слёз.

«Их нет». Она взмахнула рукой, указывая на пустое пространство.

"О да, они есть, они каждый день идут рядом с тобой, любят тебя и гордятся тобой! Хорошая мать просто живёт и продолжает делать добро, и отец тоже, если ты позволишь им." Понк замялся, и его круглое, как луна, лицо стало серьёзным.
покраснев. "Я не пытаюсь читать проповедь", - поспешно добавил он. "Это кое-что"
тем не менее, мы все должны цепляться за это, иначе нас собьют с ног
в большую черную пустоту, где мы просто утонем и умрем. Это не просто
Шалфей-материал по тематике, но все христиане-баптисты и Cammylites и высокой
Церковь и все. Безопаснее стоять на свету, чем тонуть в бездонной ночи. Но, послушайте, посмотрите, кто идёт, и что за ним
следует. Полагаю, я сейчас же отправлюсь обратно в отель. Рад с вами
познакомиться — я всегда рад. Понк приподнял шляпу, поклонился, не прикрыв
голову, и ушёл.

То, что он сказал, искренне веря в свои духовные убеждения, нашло отклик в душе его слушательницы. Он прочитал ей проповедь, которую ей было приятно услышать.

Джерри посмотрел в ту сторону, куда он указал, и увидел Йорка Макферсона, который шёл довольно быстро для этого места и времени суток.

Неудивительно, что Джуша Дарби ожидала, что Йорк поддастся чарам его гостьи. Она сидела там, в тени тополей, где на всём кладбище росла самая высокая трава,
в своём бледно-зелёном платье, с гладкими розовыми щеками и волнистыми волосами.
Золотисто-каштановые волосы, собранные в низкий пучок на затылке, заставили Йорка задуматься, не объединились ли в этом воплощении дух цветущей дикой розы и дух какой-нибудь греческой нимфы.

У ворот он встретил Понка.

"Почему ты убегаешь? У меня есть письмо для мисс Суэйм. Я
подумал, что лучше мне прийти и найти её, но это не должно тебя задерживать."

— О, ты зануда! Но мне всё равно нужно идти. Я ухожу от того, что преследует тебя. Не оглядывайся. Это Звёздный Бахрр, он идёт посмотреть, кто сегодня навещал своих родителей, а кто их игнорировал,
'Особенно опоздавшие. Она видела мою игру, но теперь она
уходит через боковую дверь, зная, что я отвезу её обратно в город. Послушай,
Йорк, теперь она охотится за мисс Суэйм. Будь осторожен. Те, кто
ничего не стоит и имеет наименьшее влияние в обществе, могут разжечь
самые большие пожары. Все в Нью-Идене были напуганы ею до смерти,
кроме, может быть, нас двоих. Я знаю, что ты не из таких, и я
уверен, что я тоже не такой.

 «Понк, ты так же хорош, как и красив», — сердечно сказал Йорк.
 «Большая Медведица» могла бы начать рассказ о том, как наш гость знакомился с джентльменами
друзья на кладбище. И всё же для уединения это примерно то же самое, что встретиться с ними на тротуаре перед отелем «Коммершл». Однако она начала скандалить, имея меньше материала. У меня дела с мисс Суэйм, так что я провожу её до дома.

Джерри ждал хозяйку под трепещущими, шелестящими листьями тополя. Она видела, как какая-то женщина шла по диагонали от
кладбищенской дороги к углу ограды, но ей не было дела до
чужих, и она, возможно, никогда бы не вспомнила о ней, если бы в тот
день Йорк не упомянул её.

Он видел, как девушка следила за Стеллар, когда та делала широкий шаг. Чувство долга в сочетании со странным интересом к Джерри, которому он до сих пор не мог найти объяснения, побуждало его сказать ей, как он сказал своей сестре, чтобы она держалась подальше от самого большого позора города, но, несмотря на все предупреждения Понка, он не мог заставить себя заговорить.

— Можно я посижу здесь с вами немного? — спросил он, приподнимая шляпу.

"Конечно. Здесь так тихо и спокойно, и, поскольку у меня нет никаких
связей с этим местом, я могу сидеть здесь, не чувствуя себя несчастным или
— непочтительно, — ответил Джерри.

"Я вышел, чтобы найти тебя. Дома сейчас посетители, так что я передам тебе
сообщение здесь, если только ты не хочешь последовать примеру мистера Понка и
«взлететь» домой.

"Этот человек меня интересует, — заявил Джерри. — Он только что хорошо отозвался о своей матери. И всё же он такой... такой забавный.

«О, внешность Понка против него. Если бы его можно было очистить от шелухи и
добраться до его сути, он был бы действительно прекрасной
овцой», — сказал Йорк, осознавая, что по какой-то причине не собирался
восхвалять этого напыщенного парня. И всё же он никогда не чувствовал
себя так по отношению к
— Маленький человечек, — сказал он.

 — У меня есть для тебя письмо со специальной доставкой, которое пришло сегодня днём.
 Пока ты его читаешь, я выйду за ворота и поговорю с Экбладами, которые идут сюда.

Джерри прочитал её письмо — то, которое Юджин написал после разговора с Джурушей Дарби в розовой беседке.  В нём он был верен малейшим требованиям старушки, но само послание было шедевром.
Это было изящно написано, потому что почерк Юджина Веллингтона был сам по себе произведением искусства,
и изящно сформулировано, и на каждой странице пахло ароматами того
прекрасного «Эдема».

Джерри на мгновение закрыла глаза во время чтения, и
продуваемое ветрами кладбище и вся выжженная солнцем долина Сейдж-Браш
исчезли. Макферсоны; Понк; Тельма Экблад в автомобиле у ворот
кладбища, сжимая что-то в руках, и её светловолосый брат Пол; Джо Томсон (почему Джо?) — всё исчезло. Перед её глазами
стоял Юджин — Юджин и «Эдем». Затем она дочитала до конца. Одного прочтения было достаточно. Когда Йорк вернулся, она сидела, аккуратно сложив письмо в конверт и положив его на колени.

Йорк догадывался, что было в этом письме, но по лицу Джерри нельзя было понять, как оно на неё подействовало. Он узнал о ней две вещи: во-первых, она не рассказывала всё, что знала, как большинство легкомысленных девушек; во-вторых, она ничего не рассказывала, пока не была полностью готова к этому. Он восхищался обеими этими чертами, хотя они и сбивали его с толку. В его собственном кармане была Джеруша.
Письмо Дарби, также доставленное специально. Он сел рядом с Джерри и
подождал, пока она заговорит.

"Это были те люди, которых мы видели на южной границе "Кингусси"?"
спросила она.

— Да, — ответил Йорк.

 — Они тебя интересуют? — спросила она.

 — Очень.

 — Почему? — Джерри убивал время или размышлял.

 — Потому что, как я говорил тебе на днях, одни и те же жизненные проблемы возникают у всех.

 И жизненные проблемы всегда интересны, — заявил Йорк.— У Тельмы Экблад тоже есть ферма? — Лицо Джерри было серьёзным, но глаза выдавали её настроение.

 «Лучше ферма, чем разбитая душа», — подумал Йорк.  «Нет. Интересно, что бы она с ней сделала, если бы у неё она была», — сказал он вслух.

«Именно то, что я делаю, без сомнения, поскольку все мы, «полковничья жена» и
Джуди О’Грейди, они похожи. Расскажи мне о ней побольше, — попросил Джерри.

"Я знаю, что она торопится, но я расскажу ей кое-что, — заключил Йорк.

"Джерри, не так много женщин, похожих на эту норвежскую фермершу, которая учится в Государственном университете Лоуренса. Несколько лет назад её брат Пол был влюблён в девушку из Сейдж-Браш,
дочь зажиточного, глупого и скупого старого фермера. Однажды Пола
зажевало в косилке, когда лошади испугались и убежали, но его девушка
осталась ему верна, несмотря на возражения отца.
к нему. Затем появилась женщина - острая на язык сплетница (она сейчас вон там,
у боковой калитки), - которая умудрилась поднять шум исключительно из-за
адская радость сплетен, я полагаю, между этой девушкой и Тельмой. Я
не нужно вдаваться в подробности; вас, вероятно, не очень интересуют общие сведения.
"Продолжайте", - скомандовал Джерри.

"Продолжайте".

«Что ж, это был тяжёлый путь настоящей любви. Брак между
отцом и сестрой был расторгнут, и прежде чем всё уладилось, отец
девушки заставил её выйти замуж за никчёмного проходимца, который
притворялся богатым человеком или наследником, ожидающим богатства.
Экблады - трудолюбивый фермерский народ. Когда было слишком поздно,
недоразумение прояснилось. Богач вскоре оказался мошенником
и негодяем, и дезертиром жены. И девушка вернулась домой со своим ребенком.
Ее отец, как я уже говорил, был слишком скуп, чтобы нанять прислугу. Итак, эта девушка-мать
переутомилась во время молотьбы и ... была похоронена сегодня днем в Шалфее.
Браш — дочь старика Позера, Нелл Белкап. Экблады только что вернулись с похорон. Старый Позер отказался заботиться о ребёнке Нелл и
собирался отдать его в приют для сирот. Тельма Экblad забрала его домой
с ней. Он только что был у неё на руках, и она собирается оставить его себе и
усыновить. Когда она уедет в школу — ей ещё год учиться, — об этом
позаботится её брат-калека Пол. Всё это не по твоей части, Джерри, но интересно нам,
живущим здесь, в долине.

Когда Йорк остановилась и посмотрела на Джерри, все, что сказал Звездный Барр о
нем и Позирующей девушке, промелькнуло у нее в голове. Ни малейшей подлости в
лжи нет в ее заразительной, отравляющей силе.

"Это очень интересно. Интересно, как она может заботиться об этом ребенке.
Дети такие невозможные, - задумчиво произнес Джерри.

"Все мы когда-то были невозможны. Некоторые из нас все еще невероятны", - ответил Йорк
.

Джерри быстро взглянул на него. "Возможно, не совсем безнадежны. Тельма
делает это ради своего брата, я это вижу. И в этой истории есть
более приятная сторона, чем если бы она делала это только для себя. Это делает ее
более ценной ".

Это был первый раз, когда Йорк уловил в взглядах Джерри на жизнь что-то, выходящее за рамки
его самого.

Он невольно прижал руку к письму, которое получил в тот день, и его губы мрачно сжались.
Мольба старухи и душа молодой женщины, которая взывала громче всех?

"Будет ли этот молодой Экблад каждое воскресенье приходить на могилу своей возлюбленной,
как мистер Понк приходит сюда?" — спросил Джерри после паузы.

"Нет, он, скорее всего, никогда к ней не подойдёт," — ответил Йорк.

"Почему? Я думал, что здесь принято так поступать, — заявил Джерри.

"Потому что это не его могила. Она принадлежит Биллу Белкапу, которому она не нужна. Пол Экблад найдёт утешение в заботе о ребёнке Нелл Позер и в том, что он исполняет её желание. Это
настоящее утешение в потере близких.

Джерри вспомнила дядю Корни и его иссохшую жёлтую руку, лежавшую на её пухлой белой руке, когда он рассказывал ей о желании Джима Суэйма для своего ребёнка.

"Если я исполню это желание, я буду верна своему отцу — и он будет
счастливее, — подумала она, и ей показалось, что с её души свалилась огромная
ноша.

"О, отец, отец! Ты не в «Эдеме», а здесь, со мной. Я никогда тебя не потеряю. Лицо девушки было нежно-милым
от безмолвных эмоций, когда она повернулась к мужчине, стоявшему рядом с ней.

"Я рада, что ты рассказал мне эту историю. Можно мне спуститься в твой кабинет в
утром на небольшое совещание? Я могу прийти в десять.

- Конечно. Приезжайте в любое время," - Йорке заверил ее, желая при этом, что
заявление о Иеруша Дарби, который лежал в кармане в нижней части
Рыбалка глубокой ямы Тедди вниз мудрец кисти.

На следующее утро Джерри Свейм вошел в офис "Макферсон"
Ипотечная компания ровно в десять часов на городских часах.

«Если бы я был помоложе, — подумал Йорк Макферсон, чувствуя, как присутствие этой девушки преображает комнату, в которую она вошла, — если бы я был помоложе, я бы без колебаний упал к её ногам. Теперь я продолжаю
Я спрашиваю себя, как женщина может быть такой очаровательной, с одной стороны, и такой бесхарактерной, может быть, поверхностной, с другой. Но теперь я точно знаю, что это проверка.

Однако на его лице не было и намёка на эту мысль, когда он отложил ручку и спросил своим добрым, стереотипным тоном:

«Чем я могу вам помочь?»

«Ты можешь побыть моим духовником минутку-другую, а потом составить за меня завещание», — ответил Джерри с застенчивой улыбкой.

 «Так серьёзно?» — мрачно спросил Йорк, беря чистый бланк договора аренды, словно собираясь писать.

- Так, и даже хуже, - заверил его Джерри. Но в одно мгновение ее лицо стало
серьезным. - Вы знаете мое нынешнее положение, - начала она, - и то, что я должна
немедленно решить, что делать, а затем _делай_ это. Я так благодарен тебе за то, что ты
понимаешь и не пытаешься предложить мне дружбу в обмен на услугу.

Йорк с удивлением посмотрел на ее серьезное лицо и сияющие темно-синие глаза.
Эта девушка постоянно удивляла его то легкомысленным безразличием, то
неожиданной проницательностью.

"Ты, конечно, много знаешь о моих делах, — поспешно продолжил Джерри.
"Тетя Дарби предложила нам обоим — мне, я имею в виду, — жить у неё,
Независимая зависимость от неё — благотворительность — вот и всё, чем это было. И когда я отказался от её предложения, она просто вычеркнула меня из своей жизни до тех пор, пока я не раскаюсь и не вернусь. Тогда меня ждало бы то же самое. Теперь я знаю, что именно упрямство и любовь к приключениям побудили меня уехать из Филадельфии и... и её борделей. Но, Йорк, я не хочу возвращаться — по крайней мере, пока.

Она впервые назвала его по имени, и это заставило его вздрогнуть.

«Это всё ещё упрямство и любовь к приключениям или что-то ещё, что
держит тебя здесь «ещё какое-то время»? — спросил Йорк с добродушной серьёзностью.

"О, подожди и увидишь! — ответил Джерри.

"Её не _заставишь_ пойти туда, куда она не хочет. Я так и сказал Лоре, — мысленно прокомментировал Йорк.

"На этом ваша "исповедь" закончена?" - спросил он.

"Я могу рассказать вам другую сторону истории". Голос Джерри
немного дрожал. "Кузен Джин Веллингтон был в одной лодке со мной,
такой же зависимый, как и я. Но теперь, когда он сдался тете Джерри.
пожелания, я предполагаю, что он будет ее наследником-нибудь, если я вернусь и принесу
простить".

"Отца этого художника была в бизнесе с твоим отцом когда-то, не так ли?"
Йорк попросил.

- Да, и было кое-что, чего я никогда не мог понять, и тетя Джерри
никогда не упоминала об этом; но она часто говорила, что кузина Джин
восполнит то, чего не хватает Джону Веллингтону, если дела пойдут по ее плану.
Они не все пошли по её стопам — пока только половина.

 — Ты полностью понимаешь, от чего отказываешься, Джерри? — серьёзно спросил Йорк.
 — На Востоке жизнь могла бы быть намного приятнее, даже
если бы это было чуть менее романтично, чем история на кисти шалфея. Может быть,
твое здравомыслие вернет тебя назад, несмотря на толику гордости и
новизну другой жизни здесь? "

Пока Йорк говорил, Джерри Свейм внимательно смотрела ему в лицо, но когда
он закончил, она сказала небрежно:

"До того, как я увидела вас, я думала, что вы старик. Теперь ты больше похож на
брата. У меня никогда не было ни брата, ни сестры — только я сама,
а это слишком много для одного дома. — Она снова стала серьёзной и продолжила:
— Я понимаю, от чего отказываюсь. Это было подсчитано в
Вчера я получил от неё письмо, и я не сдаюсь так просто, даже ради прихоти девушки. Я продлил срок. Кажется, на другом конце провода бесконечное терпение, если я наконец-то соглашусь.

 — Простите, Джерри, если я спрошу вас, не в деньгах ли дело, — осторожно заговорил Йорк. «Я знаю, что миссис Дарби может быть привлечена к этому в любой момент».

«Она вам так сказала?» — прямо спросил Джерри.

«Да, когда вы только пришли сюда», — так же прямо ответил Йорк.

Джерри и не подозревал, какая борьба происходила в душе этого человека.
перед ней, но её собственные переживания заставили её задуматься.

Некоторое время они молчали.  Затем лицо Йорка Макферсона прояснилось,
как у человека, который достиг вершины трудной горы и увидел
открытую местность по другую сторону.  Просьба Джуши Дарби возымела действие.

"Джерри, ты не понимаешь, что перед тобой. Тот, кто берётся за дело, требующее самообеспечения, полагаясь исключительно на заработки, которые нужно
завоевывать, обречён на борьбу с неопределённостью, неудачами, жертвами и
тяжёлым трудом. Конечно, это славная старая война, но она
с другой стороны. Учитывая тот факт, что я ваш счастливый хозяин,
и что моя сестра сейчас счастливее, чем когда-либо в Новом
Эдеме, и надеется удержать вас здесь, я призываю вас, Джерри, хорошенько подумать, прежде чем вы откажетесь вернуться к сестре вашего отца и вашему кузену-художнику.

«Сестра отца» — это был мастерский ход. Он застал Джерри врасплох. Но этот «кузен-художник»! Если бы Джин действительно был
художником, Джерри Суэйм сдался бы тогда. Неспособность быть верным самому себе имеет длинные щупальца, которые простираются далеко и хватают за многое, что


"Я не вернусь. Это решено. Теперь что касается моего завещания,
пожалуйста," — вежливо сказал Джерри.

"Прежде всего," — начал Йорк, держа ручку над бланком договора аренды.

"О, брось эту латынь," — попросил Джерри. «Сказать, что я, Джеральдин Дарби Суэйм, будучи в здравом уме и полностью владея всеми своими способностями, не имею ничего, о чём стоило бы упомянуть, и что я собираюсь перейти в мир иной в качестве старой девы-учительницы, школьной учительницы математики, — пожалуйста, запишите это».

— Значит, ты собираешься преподавать. Я тебя поздравляю. — Йорк встал и взял девушку за руку.

 — Спасибо. Да, я только что «прилетела» в отель и подписала контракт с мистером Понком и двумя другими членами клуба, или кем они там являются. — Джерри сейчас не был серьёзен. «И остальная часть моего завещания: настоящим я передаю и завещаю всё своё имущество, за исключением моего снаряжения, а именно: один участок в двенадцатьсот акров, на котором растут три тополя, три раза по три акра дубовой древесины и три раза по три раза по три миллиона миллиардов песчинок золотого песка,
«Макферсонская ипотечная компания обязуется владеть и распоряжаться, не неся никаких расходов,
и сдавать в аренду или отдавать любому сумасшедшему или сумасшедшим по доброй воле и желанию
компании на срок, не превышающий трёх миллионов лет. Всё это должным образом подписано и заверено».

Пока Джерри продолжал говорить, Йорк что-то деловито писал в лежавшем перед ним бланке договора аренды.

«Пожалуйста, распишитесь здесь», — сказал он, серьёзно указывая на пустое место, когда закончил. «Это договор аренды вашей собственности на три года,
описанный в соответствии с законом. Ипотечная компания Макферсона будет платить вам
двадцать пять центов за акр в год с исключительным правом на всё
прибыль, получаемую с земли, и сдавать её в субаренду по своему усмотрению».

«Это примерно половина того, что тётя Джерри потратила на мой гардероб перед тем, как
я уехала на Запад», — воскликнула Джерри. «Но я не могла бы брать по двадцать пять центов в год. Я видела эту собственность, знаете ли, и не хочу здесь благотворительности, как и в Филадельфии».

«Тогда подписывайте договор аренды». Это бизнес. Наша компания организована на
строго финансовой основе для проведения строго финансовых операций. Для нас это
вопрос «полученной выгоды» в обоих направлениях.

 Йорк Макферсон никогда не относился к бизнесу легкомысленно, даже к самым незначительным делам.
детали, и в нем всегда было что-то командирское. Теперь ему было приятно
отметить, что Джерри прочитал каждое слово документа, прежде чем
принять его, и он задался вопросом, насколько девушка с таким врожденным деловым характером
качества, проявляющиеся в мелких деталях дел, поколеблются в непоколебимости
целеустремленности в более крупных интересах жизни.

"Вы позволите мне выписать квитанцию на наличные вместо того, чтобы брать чек?"
- Спросил Джерри, когда Йорк потянулся за своей чековой книжкой.

— Почему вы предпочитаете это? — спросил Йорк с деловой прямотой.

 — Потому что я не хочу, чтобы о сделке знал кто-то, кроме
ваша компания, - ответил Джерри.

"А что, если мне сдать эту землю в субаренду?" предложил Йорк.

"Конечно, это было бы по-другому, даже если бы арендатор был сумасшедшим.
В противном случае я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я получаю доход
от того, что не стоит усилий ", - заявила Джерри, процитировав слова Джо Томсона
о своем имуществе.

«Если я даю слово, что никто не узнает об этой сделке, это значит, что никто — даже моя сестра Лора». Йорк вопросительно посмотрел на
Джерри.

"Даже твоя сестра Лора, — решительно повторил Джерри.

Йорк был слишком хорошо воспитан, чтобы спросить ее почему, и, хотя он добровольно
воздерживался от рассказа о многих вещах своей сестре, она была его советчиком в
стольких делах, что он немало удивился просьбе Джерри, в то время как
он немного рассердился из-за своего обещания. Он так привык быть
хозяином себе во всех делах, что сам удивился, обнаружив, как
легко он оказался там, где предпочел бы не оказаться.

Полчаса спустя в офис вошел Джо Томсон.

«Чем я могу вам помочь сегодня, Джо?» — спросил Йорк.

«Вы контролируете участки к югу от моих?» — спросил Джо. «Я хочу взять их в аренду
— Я бы с удовольствием, но мне бы не хотелось, чтобы владелец об этом узнал.

— Этот старый болван! Что ты задумал, Джо?

— Я хочу провести эксперимент, — ответил Джо.

 Йорк Макферсон умел читать людей как открытую книгу.

 — Должно быть, ты сегодня утром подслушивал. Я только что
взял в аренду на три года землю мисс Суэйм по двадцать пять центов за
акр, и вот вы пришли за ней. Конечно, я взял её в аренду,
надеясь продать песок на новый цементный завод выше по реке, так как
песок в этих краях в дефиците. В глазах Йорка заплясали огоньки, когда он сказал:
это. "Я могу субаренду, конечно, и по той же цене, но вы
знаете, Джо, что земля ничего не стоит".

"Я этого не знаю", - упрямо сказал Джо. "Ты, кажется, был готов
достаточно, чтобы обеспечить аренду сегодня утром".

Йорк проигнорировал выпад. - Ты же знаешь, что я арендовал эту землю просто для того, чтобы помочь
Мисс Суэйм, но вы ещё не знаете, сможете ли приручить свою долю в этой адской старой куче песка, на которую вы хотите наложить обременение, чтобы бороться, — напомнил ему Йорк.

"Я возьму часть этого кредита, чтобы заплатить за аренду, а остальное я
используйте на земле сваимов, не на моей. Я собираюсь выйти за пределы выброса.
для начала, и работать на север тем же путем, что и раньше ", - объяснил Джо.

"Все это звучит довольно безумно для меня. Вы взваливаете на свои плечи большую ношу,
молодой человек - обычное авантюристическое предприятие. Один из вас в мириадах
песчаных куч. Тебе придётся взять в партнёры Господа Всемогущего, чтобы
совершить чудо, прежде чем ты победишь. Я знаю «Мудрую поросль» с тех пор, как
первый поселенец застрял в плуге, и я никогда не видел ни одного чуда, —
предостерег его Йорк.

 «Что касается чудес, — ответил Джо, — то они случаются каждый день.
Сейдж Браш, если бы ты только мог подняться над ростовщичеством и увидеть
их, ты бы Шейлока.

Называть Йорка Макферсона Шейлоком было обычным делом в Сейдж Браш,
он был, как известно, другом и помощником всех и каждого.

"И мне всю жизнь приходилось брать Господа в партнеры," — серьезно добавил Джо.

Йорк посмотрел на суровое лицо и могучую фигуру большого, крепкого человека
перед ним, вспоминая при этом годы борьбы молодого владельца ранчо
в детстве и юности мужчины.

"Конечно, ты можешь победить", - заверил он Джо. "Такие, как ты, не знают, что
отказ означает. Это не _work_, это ставка, которая заставляет меня
нипочем."

Джо быстро поднял глаза и знала, что он понял.

"Я достаточно ясно прочитал твою статью, мой мальчик", - серьезно сказал он. "Ты
принимаешь участие в большой игре, а другой парень держит свои карты под
столом. Срывы не так ненадежны, как женщины, Джо. Позволь мне сказать тебе
кое-что. В любом случае, вы всё узнаете. Теперь я могу облегчить вам задачу.
 В Филадельфии богатая старая вдова дала двум молодым влюблённым
возможность зарабатывать на жизнь или полагаться на её щедрость.
тоже один. Будучи бездетной и эгоистичной, она втайне хотела удержать их.
зависимая от себя, чтобы она могла требовать их любви и уважения. Это
старая ошибка, которую часто совершают бездетные из-за богатства и эгоизма. Девушка,
будучи темпераментно романтичной и по своей сути упрямой, проголосовала за то, чтобы поехать
одна. Эти обстоятельства, а не какой-то особо благородный мотив — мне не хочется разочаровывать тебя, Джо, но я должен говорить правду, — привели к тому, что она оказалась среди нас практически без гроша в кармане, а она ещё не знакома ни с нуждой, ни с трудом зарабатывания денег. Молодой человек, одарённый
сам он, в отличие от своей возлюбленной, сын расточительного провидца,
выбрал более лёгкий путь: скромную должность клерка и роскошный дом,
которые кажутся более подходящими для его творческой натуры, чем упорный подъём
по лестнице, ведущей к его настоящему таланту. Эта пожилая дама не будет жить вечно. Её лишённая наследства племянница
не захочет вечно преподавать. Служащий подождёт, пока наследница не устанет от «Мудрого куста» и всего, что с ним связано, и они будут безропотно жить на деньги тёти. Понимаешь, с чем ты имеешь дело, Джо? Не трать время впустую
энергия на мечту — и в итоге ничего, кроме долгов и возможного провала, а прекрасная долина Сейдж-Браш превратилась в
Содом у тебя на глазах.

«Как только ты будешь готов, я подпишу договор аренды», — был единственный ответ Джо.

Так что сделка была завершена в тишине.




III

Джерри и Юджин — и Джо




XIII

КАК ЖИВЁТ ХОРОШАЯ МАТЬ


В Нью-Идене никогда не было более прекрасной осени, даже в этой стране
прекрасных осенних дней, чем та, которую Джерри Суэйм провела на Среднем Западе. И Джерри наслаждалась ею. Потому что, хотя она скучала по великолепному
Окрашенные в цвета восточных лесов, они никогда не переставали восхищаться
ясными, светлыми днями, сладким, бодрящим воздухом, чудесными пейзажами,
нависшими под хрустальным небом, окутанными туманом горизонтами,
окрашенными в самые нежные оттенки, от красного, как яшма, до чистейшего
аметиста, которые образуют фундамент небесных стен, какими их видел
Святой Иоанн в своём восхитительном сне.

Джерри и в голову не приходило, что в октябрьских прериях можно найти красоту,
недоступную лесистой и холмистой местности. Её мечта о «Эдеме» в Канзасе,
точно таком же, как «Эдем» в Пенсильвании, только в шесть раз больше,
был разрушен при одном взгляде на ее обладание - обладание, о котором
отныне предстояло забыть. Но жизнь открыла для нее новые страницы
и она училась читать их быстро и хорошо.

Однако одна мысль о прошлом осталась. Воспоминание о романе, начавшемся
в ее доме на Востоке, не умерло вместе с рассказом. И пока Джерри
Суэйм убедила себя в том, что то, что Юджин Веллингтон называл успехом, для неё было провалом, и хотя с каждым днём пропасть между ними увеличивалась,
время и расстояние смягчили её суровое суждение, и она вспомнила
потенциальный возлюбленный с нежной грустью, от которой её сердце холодело при мысли о любой другой любви.

Однако это не делало её менее очаровательной — эту милую девушку без тени кокетства, которая знала, как покорять сердца. Уверенная в том, что её жизнь далека от жизни в Долине Сэйдж-Браш, она в полной мере наслаждалась жизнью, неосознанно откладывая на будущее потребность в утешении любви. Небольшой доход от сдачи в аренду ипотечной компании Макферсона временно пополнил её бюджет, и она сразу же приступила к экономическому планированию
оценки, достойные дочери Джима Суэйма, хотя это казалось невозможным в случае с
Лесой Суэйм, красивой и бездетной. Стали подчеркивать и другую черту, которая
до сих пор не была заметна, а именно то, что, хотя она могла непринужденно болтать о вышивке и стилях, мило рассуждать об искусстве, серьезно и разумно говорить о делах, представляющих национальный интерес, как и подобает любой разносторонней
американской девушке, она была сдержанной и немногословной в том, что касалось ее деловых вопросов. Не то чтобы она хотела что-то скрыть; она просто
следовала унаследованным деловым способностям честного, уравновешенного человека
мужчина, ее отец. К этому добавлялась гордость за ее решимость
победить - доказать тете Джерри Дарби и Юджину Веллингтону, что она
не совершила ошибки; и пока победа не будет за ней, она будет молчать об
своих усилиях.

Макферсоны настояли на том, чтобы Джерри оставался у них в гостях
по крайней мере, до открытия школы в сентябре. И если бы девочка
вообразила, что обнаружила слабый намек на пыл, покинувший Лауру
По настоянию Макферсон хозяйка компенсировала это щедрой добротой
и маленькими знаками внимания. Джерри была откровенно встревожена, но всё же
Джерри не могла сказать почему, потому что это были впечатления,
возникшие в сознании, чувствительном к невысказанному. В памяти Джерри всплыл
случай с потерянной сумочкой, которую нашли в её сумке, и оправдание Лоры,
которое, как она, Джерри, знала, было неправдоподобным. И всё же девушка чувствовала,
что было бы унизительно приписывать Лоре недоверие, которое она сама
презрительно отвергла бы, окажись она в таком же положении.

«Я не вижу другого выхода, кроме как бесконечной череды событий. Я бы хотела, чтобы они
поскорее закончились и всё прояснилось», — сказала Джерри себе под нос, отмахиваясь от этой мысли.
полностью, только для того, чтобы его снова подняли на рассмотрение в первый раз
.

В конце жаркого летнего дня Джерри сидела в своей комнате, дописывая
письмо Джеруше Дарби, которой она добросовестно писала, но от которой она
редко получала строчки. Йорк и Лора, как обычно, были на крыльце.
В тот день гамак раскачивался в более тенистом месте из-за того, что
позднее летнее солнце клонилось к югу, и Лора забыла, что
окно Джерри теперь почти примыкало к нему, так что она могла слышать всё,
что говорилось в этом углу веранды. Когда Джерри закончил читать её письмо
она поймала наказание за то, что интересовало ее. Она была невинна в
намерения подслушивать позже, но то, что она услышала, ее держал
неподвижно.

"Утечка снова открылась, Йорк", - говорила Лора. "Вещи
начинают исчезать, особенно деньги".

Лицо Йорка приобрело что-то вроде бульдожьей угрюмости, но он ничего не ответил.

Внутри Джерри взглянула на свою расшитую бисером сумочку, лежащую на маленьком столике, и сказала себе:

«Завтра я открою банковский счёт. Я была глупа, что оставила лежать этот рулон банкнот; это всё, что у меня есть, кроме того, что было в прошлый раз».
курорт в Канзасе — «сойти с ума или вернуться на Восток». Я, конечно, блестящая
бизнес-леди — я такая и есть.

А потом, сначала не осознавая, что она прислушивается, она уловила
то, что доносилось снаружи:

"Йорк, странно то, что именно в «Замке Клюни» сейчас что-то
исчезает. Миссис Барр заходила сегодня и сказала мне, что
Ленвеллы даже уехали в Канзас-Сити и забыли запереть заднюю дверь
и ничего не пропало, хотя Клэр Ленвелл оставила пять
серебряные доллары сложены стопкой на комоде, на самом виду.

"Если бы кто-нибудь знал подробности, то это была бы Большая Медведица", - сказал Йорк.
заявил.

"О, не начинай на эту тему, Йорк, потому что мне действительно не по себе", - начала Лора
.

"Почему?" Йорк поинтересовался.

И тогда Лаура рассказала ему историю о своей потерянной сумочке, опустив Стеллар
Роль Барра в событиях дня и добавив:

«Конечно, я ненавижу себя за то, что даже на минуту позволил себе усомниться,
но Джерри, как и я, знал, что я не мог по ошибке положить свою сумочку в её
сумочку, потому что в тот день она носила её с собой в город. Но я мог бы забыть об этом, если бы на этом всё и закончилось. Я знаю, что у этой милой девушки до недавнего времени было ужасно мало денег.
Теперь её кошелёк набит купюрами. Я не мог не заметить этого, когда она так равнодушно
показывала их. Она говорит, что у неё не будет денег из
Филадельфии. Откуда она берёт деньги, если я не могу удержать в доме ни цента?

«Тогда я бы отказался от банковской системы, в которой раньше работали мама,
все остальные женщины и большинство мужчин в Уинновоке. Вы
можете обратиться в Первый национальный банк Нью-Эдема. Я один из директоров,
и для всего этого я достаточно надёжен, — серьёзно посоветовал Йорк.

"Потеря денег — ничто по сравнению с возможной потерей доверия, —
Лора продолжила, не обращая внимания на выпад брата. «Возможно ли, что эта милая девушка в отчаянии и готова скрыть свои нужды?» — в голосе женщины звучала искренняя печаль. «Йорк, не мог бы ты сказать ей?»

 «Я сам могу это сделать», — вспылил Йорк. «Лора, в этом доме, возможно, есть большая брешь, через которую просачиваются ценности. Я не утверждаю
иного. Но что касается Джерри Суэйма, это просто нелепо - невозможно.
Никогда больше не позволяй подобным вещам приходить тебе в голову, не говоря уже о твоих устах, ты,
дорогая, лучшая из сестер. Ты же знаешь, что не веришь ни единому слову из этого.

"Я знаю, тоже-Йорк; конечно, нет; но я, должно быть, необходимых
вы заверить меня в этом. Все началось в обстоятельства и некрасиво
подозрение, что это история звездного Bahrr предложил. И когда я упустил
свои собственные деньги и увидел ту огромную пачку банкнот - О, я, должно быть, сумасшедший или
просто человеческое существо, полное зла...

"Или и то, и другое", - добавил Йорк. «Все мы в большей или меньшей степени люди и в большей или меньшей степени
сумасшедшие, особенно если мы будем прислушиваться к рассказам старых
женщин вопреки прямым указаниям наших мудрых братьев. Что касается денег Джерри» — Йорк
внезапно вспомнил о своем обещании Джерри не обсуждать ее дела:"
вряд ли она стала бы небрежно демонстрировать то, что было приобретено благодаря крайней
осторожности. Давайте позовем ее сюда и подумаем о чем-нибудь получше".

Подняв глаза, Лора впервые осознала близость гамака
к открытому окну Джерри. Горе от того, что ее подслушал тот, кого
она ни за что на свете не ранила бы, упрекая себя за то, что прислушалась к
Сплетни Стеллы Бахр почти сломили её.

"Сходи за Джерри, пожалуйста," — слабо попросила она.

Йорк вышел в коридор и постучал в открытую дверь Джерри, но она не ответила.
там. Он заглянул в гостиную, но там было пусто. Через
столовую он прошёл на боковую веранду, где среди виноградных лоз,
покрывавших её, виднелась одинокая, подавленная фигурка. При виде
её Йорк остановился, чтобы взять себя в руки.

 Услышав от хозяина дома взрывное заявление: «Я вижу, как делаю это», Джерри пришла в себя. Удивлённая и раненная, но осознающая справедливость подозрений, направленных против неё, — против неё, Джерри Суэйм, которая всегда заботилась о тех, кто был рядом с ней, — она поспешно вышла из комнаты и прошла мимо
Она вышла из дома через боковую дверь. В маленькой увитой плющом прихожей она
села и уставилась на лужайку, где на фоне кустарника, окаймляющего подъездную дорожку, начали мерцать светлячки. Она думала, что продажа её поместья, выбор профессии и
отстранение Юджина Веллингтона определят её будущее.
 . Это было исполнением предчувствия чего-то нехорошего, которое недавно овладело ею, но до сих пор не превращалось в нечто большее, чем предчувствие. Что вообще значила жизнь? «Сойти с ума или вернуться на Восток?» Зачем ей это делать
кто из них никого не обидел?

 Когда Джерри смотрела на затенённую лужайку сбоку, до её слуха донёсся звук шагов — шарканье ног по траве и стук твёрдой подошвы по цементной дорожке. Взгляд Джерри машинально следил за невысокой, неуклюжей фигурой, которая, проходя вперёд, напоминала скорее медведя, чем человека. Затем, обогнув кусты спиреи на дальнем краю, она исчезла в более глубокой тени на склоне, ведущем к городу под названием «Кингасси».

Это был Рыбак Тедди — старый Ганс Теодор. Джерри узнал его с первого взгляда.
взгляд, и в разгар своей беспорядочной борьбы за то, чтобы прийти в себя, она
остановилась, чтобы подумать о нём. В напряжённых душевных состояниях часто бывают такие
паузы, когда разум, сражающийся во внутренней борьбе, на мгновение
останавливается на впечатлении, полученном через органы чувств.

 «Что здесь делает старый плюшевый мишка?» — спросила себя Джерри, а затем
она вспомнила, что однажды он уже приходил почти на это самое место. В тот вечер позвонил Джо Томсон — крупный фермер, чью собственность она помогала уничтожать. В нём было что-то сильное и непоколебимое
этот Джо. Конечно, за миллион лиг от нее его жребий был брошен, и
все же она почему-то надеялась, что Джо может быть рядом и что Плюшевый мишка
ждет его.

"Джерри! Джерри!" Йорк позвал через холл, а затем вышел к ней.
она сидела на боковом крыльце.

"Я искал тебя. К вам посетитель, миледи, джентльмен, который
хочет прокатить вас вверх по реке. На грядах выше по течению будет восхитительно прохладно. Он подарит тебе чудесный час до наступления комендантского часа — счастливчик!

Джерри выжидающе посмотрел на неё. «Должно быть, это Джо Томсон», — подумала она и
она была рада, что он снова пришёл.

На крыльце маленький Джуниус Брут Понк расхаживал взад-вперёд,
болтая с Лорой.

"Добрый вечер, мисс Суэйм. Я только что спустился, чтобы пригласить вас прокатиться на моём
кабриолете. Надеюсь, вы не откажетесь."

"Ничто не доставило бы мне большего удовольствия," — непринуждённо ответил Джерри. — Позвольте мне взять мою накидку. — Вернувшись в свою комнату, она
взглянула на сумочку, лежавшую на столе. На мгновение её охватило чувство
тоски, а затем она ощутила странную лёгкость, как будто её последняя
проблема внезапно разрешилась сама собой.

Когда они шли по дорожке к маленькой серой машине, Йорк Макферсон
смотрел им вслед, осознавая, что в голове у Понка творится что-то невозможное, и
удивляясь, в чём же заключается очарование этой розовощёкой и белокурой девушки,
способной так сильно завладеть сердцем здравомыслящего человека вроде Понка.

"В её власти быть не такой, какой она никогда не была, а такой, какой она
станет," — сказал он себе. «Она — самое большое противоречие всем
правилам, которые я когда-либо знал, но она — беспроигрышный вариант».

Когда пришли гости, Йорк был в лучшем расположении духа, и когда его сестра
пожелали ему Спокойной ночи, он обнял ее, сказав, нежно:

"Ты самая лучшая женщина в мире, Лаура, и ты не должен нести в себе
один скрытый беспокоиться".

"Ты тоже не должен, Йорк", - ответила Лора, и каждый знал, что другой
понял.

Тем временем на аппер-Сейдж-Браш-роуд Джерри позволила красоте
вечера снять тяжесть с ее души. Она только начинала понимать, что, хотя раньше ей казалось, что она сама думает, на самом деле она просто хотела, чтобы за неё думали. Теперь она оказалась в том месте, где её желание означало
В своих поступках она полагалась на себя и на своё суждение. Осознание этого
принесло ей чувство свободы, которого она никогда раньше не испытывала. То, что она
подслушала на крыльце, казалось далёким, и её израненная душа снова
окрепла, когда она начала осознавать, что стоит на собственных ногах, а не
приказывает кому-то другому поддерживать её. Джерри быстро соображал, и ещё до того, как серая машина свернула на северную дорогу, ведущую к месту их вечерней поездки, он уже был не тем Джерри Суэймом, каким был час назад, а молодым воином в доспехах, с блестящим оружием в руках.
рядом с восхищённой маленькой хозяйкой отеля с ужасной грамматикой и добрым сердцем.

Понк остановил машину в дальнем конце подъездной дорожки, чтобы полюбоваться
лунным светом, заливающим долину Сейдж-Браш.

"Те три огонька внизу — это здание суда, школа и полицейский участок. Другие городские огни прячутся за деревьями, кустами
и прочим в складках прерии. Понк всегда говорил «прерия».
 «Но это прекрасная страна, когда ты выключаешь солнце и включаешь
звёздный свет или полумесяц, как эта молодая цыпочка на западе
Вон там, в небе. Вы когда-нибудь видели, как извергается вулкан при лунном свете? Можно сказать, что он как будто возвращает себе своё проклятое уродство, а тусклый свет смягчает и значительно усмиряет этого адского старого зверя.

 Джерри быстро повернулась к своей спутнице. — В моём присутствии слово «извержение» под запретом, — серьёзно сказала она. «Любой, кто захочет назваться моим другом, никогда не упомянет об этом при мне, потому что для меня такого понятия не существует. У меня нет недвижимости ни в Канзасе, ни где-либо ещё. Я просто бедная сиротка». Девушка широко улыбнулась. «Всё
мир принадлежит мне, даже если на самом деле он мне не принадлежит. Если ты
хочешь моего расположения, даже моего знакомства, ты запомнишь, что
дорога к нему лежит через то, чтобы _никогда_ больше _не_ упоминать об этом _ужасном_ деле.

 «Я никогда этого не сделаю», — серьёзно заявил Понк. "Если это единственный
ограничение, я в середине вашей доброй воли до сих пор я никогда не найду
снаружи ворота снова".

"Я надеюсь, что у вас не будет" Джерри сказал, слегка.

"Я seriouser чем вы, Мисс Свяжим, и я попросил, чтобы ты взял это
поездка по трем причинам", - гадство вернулся.

— Назови их, — потребовал Джерри, в тусклом свете заметив румянец на его лице.
круглые щёки.

"Во-первых, и в основном, просто из эгоистичного удовольствия. Во-вторых, потому что я хотел оказать вам услугу, если позволите, и, в-третьих, чтобы сказать вам, почему я хотел это сделать."

"Вы очень добры," — искренне сказал Джерри.

«Что я хочу сказать по поводу этого дела, так это то же самое, что я сказал Йорку в то воскресенье, когда мы встретились с тобой на кладбище, куда я пришёл навестить мать, и ты приехала, чтобы ненадолго уехать из Нью-Эдема и всего, что с ним связано. Помнишь, Йорк увязался за тобой с каким-то предлогом, а сразу за ним шла ещё одна женщина?»

— Я помню Йорка, вот и всё, — ответила Джерри, пытаясь вспомнить женщину, которую она забыла.

 — Ну, она тебя не забыла. Это та самая Стеллар Барр, и она сделала из невинного события капитал, основную сумму и сложные проценты, как и из любого поступка, который совершает кто-либо в этом городе. Но пусть это тебя не беспокоит.

"Я не буду", - равнодушно ответил Джерри. "Но скажи мне, почему она должна
наживаться на мне?"

"Потому что она тебя ненавидит", - спокойно ответил Понк.

- Я? Почему? Глаза Джерри теперь были черными, и в них поблескивала рябь.
Её белый лоб и слегка розовые щёки в лунном свете создавали восхитительную картину.

"Просто потому, что ты такая, какая есть, молодая, вызывающая восхищение. Я не осмеливаюсь сказать больше,
что бы я ни чувствовал. Это змеиная ревность, и она будет преследовать тебя постоянно. Это вошло у неё в привычку, и это погубило её, как и любого другого человека."

— Что ж, пусть идёт, — теперь в голосе Джерри звучал явный вызов. — Я здесь для того, чтобы честным трудом зарабатывать себе на жизнь. Я буду оплачивать свои счета и
заниматься своими делами. Я никого не ранил намеренно.

Она сделала паузу и вспомнила Лору Макферсон, её изящные руки, сжатые в кулаки, подчёркивающие её непоколебимую решимость.

"И ты победишь. Никогда не бойся конца и финиша.
Но, зная, как Сейдж Браш боится миссис Барр, но при этом
внимательно прислушивается к каждому её слову, я посчитала своим долгом предупредить тебя о препятствиях впереди. Я знал не одного невинного человека, который попадался на её уловки. И я говорю тебе это из чистой доброты. Есть только два способа справиться с ней: не двигаться и попытаться жить выше неё, или противостоять ей
прямо так и скажите ей, чтобы она шла к чёрту. Простите меня, мисс Суэйм, я не такой уж сквернослов, но я желаю вам добра, и я здесь не для того, чтобы сплетничать о согражданах.

"Я знаю, что вы желаете мне добра, мистер Понк. Вы были более чем добры ко мне когда-либо
с той ночи, когда я прибыл в Новый Эдем, и я действительно ценю вашу дружбу
и добрую волю, - искренне сказал Джерри. - Теперь, что касается миссис Барр, каким
курсом вы советуете мне следовать?

Юний Брут Понк ловил каждое слово Джерри, и его лицо
светилось от удовольствия, потому что он был откровенно и безумно влюблен в
она, и он это знал.

 «Я вообще не могу давать советы, это не моё дело. Вы оказываете нам честь, останавливаясь у нас. Я хочу, чтобы ты был начеку, и если что-то пойдёт не так, где бы то ни было — в школе, в церкви или с твоими друзьями, Макферсонами, например, — просто беги к старому Стеллару, прежде чем начнёшь гадать или что-то неправильно поймёшь, а если ты не сможешь сделать это в одиночку, — Понк драматично ударил себя в грудь, — я здесь, чтобы помочь. Это подводит меня к третьему пункту моего тройного плана.
Позвольте мне насладиться вашей компанией.

Джерри с улыбкой подняла взгляд. Этот маленький человечек был таким милым и в то же время таким невозможным. Йорк Макферсон казался ей на голову выше любого другого мужчины, которого она когда-либо знала в своей жизни, — кроме отца. На самом деле, он был ей кем-то вроде отца — и Джо Томсона. Это было лишь тенью в её сознании, потому что все эти мужчины принадлежали этому месту и в глубине души не были из её мира.

"Мисс Суэйм, вы позволите мне, без какой-либо компенсации, быть другом при дворе
всякий раз, когда вам понадобится моя помощь? Вы кажетесь мне чем-то вроде женщины
Робинзон Крузо , выброшенный на необитаемый остров в стране Зарослей Шалфея
в Канзасе. Позвольте мне быть вашим Человеком Пятницей. Я бы хотел быть вашим Субботой и
Воскрешением, и Понедельником, и Вторником, и Средой. Я думаю, Йорк Макферсон
явился бы, чтобы претендовать на Четверг.»

Искренность этого толстого маленького человечка компенсировала напыщенную нелепость его речи.

«Если мне кажется, что я лезу в огород Макферсона, то это потому, что я наслушался сплетен о Стеллар Бахр, которые заставили меня задуматься. Она настроила мисс Лори против тебя из-за того, что Йорк так тобой восхищается».

Теперь Джерри понял ситуацию. Хозяйка гостиницы не только хотела
чтобы подружиться с ней и защитить её — он думал, что влюблён в неё. И он
думал, что Йорк Макферсон тоже влюблён. Так ли это? Девушка
быстро соображала. Как бы мало её ни заботило мнение новоэденитов,
кроме этих трёх хороших друзей, она понимала, что эти самые
новоэдениты интересовались ею и осмеливались обсуждать её дела;
и что, если она останется здесь, как и собиралась, она должна будет встретиться с ними и
в каком-то смысле стать одной из них. Сколько в этом новообретённом восхищении,
которое, очевидно, испытывал её спутник и в котором он был уверен,
Макферсон, возможно, действительно испытывала жалость к ней из-за нового положения, в котором она оказалась? А ещё была Лора.
 Стеллар Барр намекал, что брат пренебрегал ею ради других женщин. Каким бы ни был настоящий мотив, Джерри и любовь расстались в тот день, когда пришло письмо Юджина Веллингтона, в котором он отказывался от своего искусства ради простой канцелярской работы. Но Лора
этого не знала, и она могла слышать, как сплетничают в городе. О, чёрт бы побрал
Стеллар и все её работы! Джерри Суэйм не стал бы их покупать. И
Лора была такой милой, компанейской, утонченной подругой. Это должно быть
каким-то образом преодолено.

- Скажите мне, мистер Понк, почему жители Нового Эдема прислушиваются к острой на язык
смутьянке, если они знают ее силу? - Спросил Джерри после паузы.

- Почему? Потому что им нравится, когда о них не заботятся - все мы так делаем,
будучи людьми. Вы уверены, что сами не поверили бы ей, как бы ни презирали любую её историю, которую вам пришлось бы выслушать? Что ж, насколько
я её знаю, мне приходится щипать себя за правую руку, чтобы проверить, хватит ли у меня смелости дать отпор, если меня ударят.

На щеках Джерри вспыхнул румянец. Она позволила себе усомниться в словах миссис Барр,
и это заставило ее задуматься о хозяине и хозяйке.

"Я хочу сказать еще кое-что, третью причину, по которой я пригласил вас на этот вечер, — продолжил Понк, и его напыщенность несколько уступила место искренности. «Я не хочу, чтобы ты уезжала из дома Макферсонов ни при каких обстоятельствах, прямо сейчас. Они хотят, чтобы ты была с ними, и... ну, я надеюсь, что ты не уедешь.
 Даже если из-за этого я потеряю постояльца в отеле и поручителя, я надеюсь, что ты не уедешь. Но если когда-нибудь... если когда-нибудь это станет возможным, ты найдёшь
Мне нужно больше, чем то, о чём мы говорили, — я не показушник. Я намного ниже вашего общества на Востоке, но если вам когда-нибудь понадобится настоящий, преданный, честный человек, который пытался быть христианином...

Теперь Джерри понял его до конца. «Вы христианин, мистер Понк. Я — нет». Вы добры ко мне в моей нужде, и я буду полагаться на вашу искренность
и вашу дружбу, и если бы я могла как-то отплатить вам,
хотя бы в малой мере, я была бы так счастлива. Мы будем лучшими
друзьями.

 Джерри очаровательно улыбнулась и протянула руку, чтобы скрепить договор.
обняться в знак дружеского расположения. И Юний Брут Понк понял.

"Бесполезно, — с грустью сказал он себе. — Я бы хотел, чтобы это было так,
но это не так. Я не настолько глуп, чтобы не видеть дверь, когда она прямо передо мной. Я счастлива быть её подругой, и я останусь ею, даже если небеса рухнут. Я в своём Ватерлоо и должна просто переплыть его и встряхнуться. Вот и всё.

Его жизнерадостность всегда помогала ему справляться с разочарованиями, но с того часа
в верхней нише своего сердечного святилища он поместил изображение Джерри,
одну из прекрасных вещей в жизни, которой он мог поклоняться, но которой
никогда не мог обладать.

— Я хочу попросить тебя об одной услуге, — сказал он вслух, — и
это будет означать, что ты иногда будешь ходить со мной на кладбище к маме. Я бы хотел, чтобы она тоже тебя знала. Она была хорошей, а хорошая мать просто живёт дальше.

Щеки Джерри слегка побледнели, но она любезно сказала: «Я буду рада это сделать, мистер Понк. Может быть, это сделает меня чуть менее непослушной, и вы окажете мне услугу».

 Лицо Понка просияло от удовольствия при этих словах, и по его щеке незаметно скатилась настоящая слеза. Та ночь стала началом новой духовной жизни для Джерри Суэйм.




XIV

ЖЕЛАНИЕ ДЖИМА СВАЙМА


Следующее утром, когда Джерри Свейм была готова идти в банк, ее
красивая расшитая бисером сумочка показалась легкой, когда она подняла ее, а когда она открыла свою
сумочку, то обнаружила, что она пуста. Затем она села и уставилась на себя в
зеркало напротив.

"Ну, и что дальше? Сойти с ума или вернуться на Восток? Это, должно быть, последняя попытка",
пробормотала она. «Джо Томсон сказал, что он не сошёл с ума, но разозлился. Я взбешён до чёртиков и не собираюсь терпеть ещё один
удар. С тех пор, как в июне я добрался до пересечения главной линии с веткой Сейдж-Браш,
я только и делал, что получал удары, и я устал от этого».
IT. Джин Веллингтон сказал, что Запад взял верх над его отцом. Восток
похоже, взял верх над сыном своего отца ".

В ее голове пронеслась мысль о том, как легко прокладывается путь Джина
для него на Востоке, и каким должен быть путь на Запад для нее
отвоевывать дюйм за дюймом.

«Ни Восток, ни Запад меня не одолеют». Она надменно вскинула голову,
потому что, как сказал бы Йорк Макферсон, у Джима Суэйма был властный подбородок,
а в мечтательных глазах горел огонь.

Час спустя серый автомобиль Понка мчался по шоссе.
Джерри Суэйм крепко сжимала руль, хотя её щёки раскраснелись от волнения. Там, где дорога с запада пересекалась с тропой, ручей прорезал сланцевый выступ,
оставив по обеим сторонам небольшие обрывистые берега, а над водой возвышался мост.

 Джо Томсон в большой фермерской повозке только что встретил свою соседку Тельму.
Экблад, в своей обычной машине, была в конце моста, когда Джерри
посигналил ей. Прежде чем они успели отъехать в сторону, серая машина
пронеслась мимо, изящно свернув и едва не задев край моста.

— Великий Скотт! Тельма, я и не заметил, что эта моя большая пушка
заполняет собой всю дорогу, — воскликнул Джо. — Это был самый крутой поворот,
который я когда-либо видел. Это машина Понка из Нью-Идена, но только инженер-строитель
мог бы проехать там, не задев реку.

— «Симпатичная девушка, которая гостит у Макферсонов, была за рулём», — сказала Тельма.


"Нет! Ты уверена?" — спросил Джо, пристально глядя на тропинку, по которой, словно птица, летел серый автомобиль.


"Ну конечно!" — заверила его Тельма, внезапно почувствовав себя такой жалкой.
ее собственная машина казалась чем-то второстепенным в сравнении. "Я должен идти сейчас. Приезжай повидаться с
Полом, когда сможешь".

"Я так и сделаю. Как ребенок?" Спросил Джо.

"О, великолепно, и такая приятная компания для Пола!" Заявила Тельма.

"Да, ребенок - это проповедник, а иногда и все собрание. Дай
мне знать, если тебе понадобится какая-нибудь помощь. «До свидания».

Так, по-соседски дружелюбно, они расстались: Джо поехал вслед за серой машиной по дороге, а Тельма ненадолго задумалась о беззаботной жизни красивой восточной девушки, чья судьба так отличалась от её собственной. Однако ненадолго, потому что Тельма была слишком жизнерадостной, слишком спокойной и
философский склад ума, напрасно горевать. Это всегда заводило в ней песню.
и день встречи с Джо тоже по пути. Не только в общении на фермерские темы они с Джо были
приятными компаньонами, но и в политике, последних книгах, в
вопросах международных отношений, в новинках науки они находили общий язык
.

Мысли Джо были из Восточной девушки, тоже, как он загремел вниз
след в шумный вагон.

«Хотел бы я обогнать её до того, как она доберётся до развилки», —
сказал он себе. «Я знаю, что она не поедет по моей дороге дальше, чем
Вот так. Но почему она вообще здесь? Вдоль реки на много миль
никого нет, кроме старого Рыбака Тедди. Она пообедала за его счёт
в тот день, когда пришла к своей песчаной куче. Он рассказал мне об этом
ночью, когда мы вместе ехали из города. Забавный старикан. Но он
не может её заинтересовать. Привет! Мы здесь.

Через три минуты он был рядом серую машину, что стояла на
точка, где река дороге, ответвляющейся от основной тропы.

"Доброе утро, мистер Томсон. Я знала, что ты придешь сюда, поэтому я ждал
для вас здесь. Я не пошел на это. Ты знаешь, почему".

Джерри указал на дорогу, ведущую к её владениям.

Джо приподнял шляпу в знак приветствия, его щёки покраснели под загаром, потому что
его сердце бешено колотилось всякий раз, когда он оказывался рядом с этой девушкой.

"Доброе утро, мисс Суэйм. Я рад, что вы подождали, — сумел выговорить он.
"Вы, конечно, умеете водить машину. Я не знал, что занял всё шоссе у моста.

«О, там было полно места», — равнодушно сказал Джерри.

«Да, полно, если знать, как держаться за него. Полагаю, в этом и заключается секрет многих вещей — не в том, чтобы найти более широкую тропу, а в том, чтобы знать, как ехать».
прямо на ту, которую ты нашёл.

Джо говорил сам с собой, чтобы выиграть время, потому что в глубине души злился на себя за то, что расстраивался каждый раз, когда встречал эту красивую девушку.

Этим утром она показалась ему ещё красивее, чем обычно.  На ней была модная серо-зелёная шляпа, прикрывающая золотистые волосы, а прозрачное платье из джерси было стильным и летним.  Изысканный вкус в одежде, как и любовь к романтике, были наследием Леси Суэйм.

«Ты настоящий философ и поэт», — воскликнул Джерри, глядя на него широко раскрытыми глазами.


"Что-то вроде Гомера в простонародье, — предположил Джо.

"Возможно, но у меня есть цель проза задерживать вас и я в большой
повезло, что нашел тебя", - ответил Джерри.

"Спасибо. Удача будет моей, если я могу служить тебе".

Галантность бронзового молодого фермера была такой же грациозной, как и всегда.
Ухоженный художник из Филадельфии.

"Канзас, похоже, полон решимости избавиться от меня, если сильные удары что-то значат.
У меня не было ничего, кроме ударов и запутанной проблемы, так как я приземлился на эти
песок смены прерии. Это сводит меня с ума, и я не позволю этому сбить меня с толку
. Глаза Джерри были мрачно вызывающими, а поднятая рука казалась
сильной, чтобы ударить самой.

«В тебе настоящий дух первопроходца», — заявил Джо. «Именно эта решимость не дать избавиться от себя кучке крепких отцов и матерей
подчинила себе штат, иногда шумный и воинственный, а иногда рычащий и злобный, и заставила его есть из их рук».

 «О, он ещё не полностью подчинён. Этого никогда не будет. Джерри указал вниз по
тропе, туда, где вдалеке лежали ее двенадцать сотен проклятых выбросом
акров.

Рот Джо Томсона был сжат, как у бульдога. "Неужели мы менее способны
, чем наши предки?" - спросил он.

— Что касается песка — да, — ответил Джерри, — но что касается меня, то в первую очередь я
попал в ужасную передрягу.

 — Опять?

 — О, всегда — в Канзасе, — заявил Джерри. — Сначала всё моё наследство
погребено под простым песком — и умирает — тяжело, но быстро. Затем я веду борьбу за существование и завоёвываю корону школьной учительницы...

— За заслуги, — серьёзно предположил Джо.

— Надеюсь, что так. Я действительно надеюсь, — заверил его Джерри. — Затем я сдаю в аренду своё герцогство
за небольшую, но жизненно важную сумму денег, на которую буду существовать до... до...

— Да, до сбора урожая пшеницы, образно говоря, — заявил Джо.

"А сегодня утром мой кошелек пуст, грабили каждый цент, и мой
с жемчужной рукояткой ножа и пуговицу-крючок".

Джо оставил свою повозку и стоявший рядом автомобиль Джерри, с одной
ногу на подножку.

"Украли! Почему, почему, где-Йорке?" спросил он в изумлении.

"Я не знаю. Я не думаю, что он взял его, - ответил Джерри.

"О, но я имею в виду, что он с этим делает?" Джо встревоженно переспросил.

"Ничего. Он этого не знает. Я пришел, чтобы найти тебя первым, чтобы сделать так, чтобы вы
помоги мне".

"Меня!" Джо не мог придумать ничего более сказать.

— Ты не будешь ругать, а я боюсь, что Йорк будет. Я не хочу, чтобы меня
— Он бы удивился, — заявил Джерри. — Он бы спросил, почему я не положил их в банк. И, кроме того, в Новом Эдеме происходят странные вещи. Я не могу их объяснить, потому что ты, возможно, не поймёшь, но мне действительно нужен друг прямо сейчас. Тебе когда-нибудь был нужен друг?

Для девушки, оставшейся в одиночестве и под подозрением, какими бы добрыми ни были друзья,
заинтересованные в её судьбе, но понимающие, что не стоит слишком часто обращаться за помощью к добродушному Юнию Бруту Понку, молодой фермер казался единственным, к кому она могла обратиться. И она с готовностью остановилась.
Она оставила свою машину ждать его, потому что уже начала плести романтические истории о
прекрасном молодом фермере и добросердечной деревенской девушке Тельме Экблад. Сам он был холоден с ней.

"Мне всегда нужны друзья, и я очень рад, что ты вообще думаешь обо мне, когда тебе что-то нужно. Но все обращаются к Йорку
Макферсону. Он — путеводная звезда для каждого компаса из полыни, — сказал Джо,
серьёзно глядя на Джерри.

"Я иду к старому плюшевому мишке, к твоему плюшевому мишке-рыболову, —
объявил Джерри, — и я подумал, что ты пойдёшь со мной. Я не хочу идти
один.

"Позвольте мне отнести это оборудование мужчинам - они ждут, когда оно заработает
- и я с радостью пойду", - ответил ей Джо.

Серая машина следовала за большим фургоном вниз по тропе к глубокому изгибу
зарослей шалфея, в углу которого стоял ранчо Джо; и
груз машин был быстро передан рабочим. А Джо сидит
сам в маленький серый автомобиль Джерри сказал::

«Ты удивляешься, почему я иду к Хансу, и слишком вежлив, чтобы спросить.
Теодор, позволь мне рассказать тебе». Затем она рассказала ему о своих бесцельных блужданиях
по дороге вдоль реки два месяца назад и о том, как она ела у хижины старого Тедди.

«Он принёс мне жареную рыбу на треснувшей тарелке и пахту в серебряной
чашке для питья — причудливый узор с монограммой сбоку. На следующее
утро я увидел точно такую же чашку на буфете в столовой Макферсонов. Мне
сказали, что их должно быть две. Одна из них внезапно исчезла. Позже она
внезапно появилась». Йорк
сказал, что ничего подобного не было по эту сторону от старого «замка Клуни» на
древнем королевском владении предков непобедимого клана Макферсонов.
Так что, должно быть, это была та самая чаша.  Это было на следующее утро после того, как вы
«Ты позвонил и забрал с собой старого плюшевого мишку, и пропавшая чашка
снова появилась. Ты помнишь, как он бродил по двору прошлой ночью, ожидая тебя?»

«Да, я помню», — серьёзно ответил Джо.

"Тем временем Лора Макферсон потеряла свою сумочку. Её нашли в моей сумке.
Теперь я думаю, что тот, кто её взял, испугался или что-то в этом роде,
и попытался надеть её на меня. Может быть, кто-то знал, как близко я была к
краю. Потом Йорк заплатил мне за аренду, как я вам и говорила, — триста
долларов. Они были в моём кошельке вчера вечером, когда я вышла покататься. Как
Я сидел на боковой веранде один, и ближе к вечеру я увидел, как старый
Плюшевый Мишка бродит и шаркает по кустарнику и исчезает в тени на склоне
со стороны города. Сегодня утром у меня не осталось денег. Я иду за ними сюда.

— И ты не попросил Йорка помочь тебе? — с тревогой спросил Джо.


— Нет. Я хотел, чтобы ты мне помог. — Ты сделаешь это? — спросила Джерри, глядя
в серьёзное лицо крупного фермера, стоявшего рядом с ней.

Было ли это эгоизмом, или безрассудством, или любовью к захватывающим приключениям,
или прозрение, или судьба привели её сюда? Джо Томсон тщетно задавал себе этот вопрос.

  «Я сделаю всё, что в моих силах. Это такая странная вещь.

 Я знал, что в городе что-то пропадает, но мы никогда ничего не теряли на своём пути, и можно было бы подумать, что мы приблизились бы к тому, чего хочет старый Рыбак Тедди, если он действительно вор», — заявил Джо.- Я пойду в хижину старого Тедди и попрошу его отдать мне деньги,
в любом случае, - повторил Джерри.

"А если у него это есть и он откажется, я сброшу его в реку и буду держать под водой
пока он не выберется на берег. А если у него действительно этого нет?" Спросил Джо.

— Тогда он не сможет его отдать, вот и всё, — ответил Джерри.

 — Но как ты узнаешь? — настаивал Джо.

 — Я не знаю, как я узнаю, но когда придёт время, я, наверное, найду способ это выяснить, — заявил Джерри.  — В любом случае, я должен что-то сделать, потому что
У меня ни гроша за душой, и я либо сойду с ума, либо вернусь на Восток. Я не собираюсь ни того, ни другого. Я просто сойду с ума и буду сходить с ума, пока не получу то, что принадлежит мне.

 «Я буду твоим верным сыщиком, но я не верю, что ты найдёшь свой мешок с золотом на конце этой радуги». «Старик, однако, добрый, и, полагаю, тебе нечего бояться», — предположил Джо.

«Только не с тобой, — ответил Джерри.

 Она смотрела на дорогу и не видела, как его глаза наполнились чудесным светом от её слов.  Она не думала ни о Джо Томсоне, ни о Йорке Макферсоне, ни о Джуниусе Бруте Понке.  Она думала о том, как Юджин Веллингтон однажды восхитится ею за то, что она не сдалась. Эта едва заметная нерешительность на его лице, когда она вспоминала его в беседке с розами — о, как давно это было, — лишь подчёркивала его искреннее восхищение теми, кто мог твёрдо стоять на своём.
решительность. Она всегда была смелой. Он всегда обожал, но никогда
не подвергал опасности.

Внизу, у глубокой рыбацкой ямы, ивы начали опускать свои
длинные желтые листья на убывающий ручей, и камни для ступенек
выделялись голыми и белесыми над тонким течением, которое убегало
между ними. Из печной трубы струился слабый голубой дымок.
позади хижины, спрятанной в кустах. Все было тихо под лучами
солнца позднего лета.

«Ты останешься в машине. Я пойду внутрь», — заявил Джерри, останавливаясь в тонкой тени у глубокой ямы.

"Я думаю, я лучше пойду, тоже" Джо настаивал.

"Думаю, нет", - сказал Джерри, с завершенностью в ее тоне не было никакого
опровергая.

Йорк Макферсон было хорошо сказано, что нет дубликата для Джерри, нет
прогнозирование только то, что она будет делать дальше.

Когда фигура Джерри отбрасывала тень на дверной проём, старый Рыбак Тедди
вздрогнул и оторвал взгляд от миски с кукурузным тестом, которое он помешивал.
 Небольшое строение было грубым жилищем, во всём соответствовавшим своему хозяину.  На простом неокрашенном столе Джерри увидел стопку банкнот,
 придавленную старой трубкой.  Рядом аккуратно лежали несколько монет.
они, а нож с перламутровой ручкой и крючок для пуговиц лежали подальше.

"Я пришел за своими деньгами", - тихо сказал Джерри. "Это все, что у меня есть, пока я не смогу
заработать немного сам".

Пушистые коричневые щеки старика, казалось, потемнели, как будто его румянец
был одного цвета с остальной косметикой. Он быстро подошёл к
столу, собрал все деньги и, подойдя ближе, молча положил их
в руки Джерри.

Девушка с любопытством посмотрела на него. Как будто он протягивал ей
платок, который она уронила, и она поймала себя на том, что говорит:

"Спасибо. Но зачем ты взял их? Разве ты не знаешь, что это всё, что у меня есть,
и я тоже должен зарабатывать на жизнь, как и все остальные?

Старый рыболов Тедди дважды открыл рот, прежде чем смог заговорить. «Я
не брал его. Я собирался принести его тебе, как только смогу снова
подняться наверх», — наконец выдавил он.

Джерри сел на сломанный стул и уставился на него, а тот сел на стол, ухватившись за край чешуйчатыми коричневыми руками, и уставился в пол хижины.

"Если ты не брал его, зачем он у тебя здесь? Я видел тебя вчера вечером
на подъездной дорожке Макферсона," — сказал Джерри, размышляя о том, почему она
Должна же она была поспорить со старым ворюгой вроде Рыбака Тедди — Джурушей
Дарби, племянницей и наследницей, которая однажды, если бы захотела, получила бы все
доллары Дарби.

"Я не могу вам этого объяснить, леди. Полагаю, у всех свои проблемы. Моя жизнь не так уж и плоха, но она не сильно отличается от жизни больших людей, попавших в беду. И мы все должны делать всё, что в наших силах, с тем, что нам приходится терпеть. Я никогда никому не причинял вреда и не удерживал ничего, что не было моим, дольше, чем мог вернуть. Спроси Йорка Макферсона, и он скажет тебе правду. Он никогда
— Йорк не посылал тебя сюда.

Старик перестал пищать и посмотрел на свои короткие ноги и старые башмаки. Неужели он лгал и молил о пощаде, будучи пойманным с награбленным?

 Большие глаза Джерри были прикованы к нему, пока она пыталась понять, что происходит на самом деле. Кучка деревенских жителей в Уинновоке — простых людей из глубинки —
была далека от её интересов, не говоря уже о сочувствии. И всё же она сидела в жалкой лачуге рыбака-отшельника,
признанного вора, чья добыча была обнаружена,
Она смотрела на него с жалостью и доверчивостью, которые противоречили здравому смыслу и аристократическому воспитанию. Неужели она опустилась так низко или поднялась на новую высоту, которой никогда раньше не достигала?

 Внезапно старая жаба, сидевшая на столе перед ней, подняла голову.
 Джерри потом вспоминал, каким ясным и честным был взгляд этих выцветших жёлтых глаз, окружённых множеством жёлтых морщинок. Его руки отпустили
край стола и сжали костяшки пальцев в ладони, когда он спросил
дрожащим голосом:

"Ты действительно девушка Джима Свейма, которая раньше жила вон там
— Уинноук, ты из Пенсильвании? — Сердце Джерри бешено заколотилось. Это было последнее слово, которое она ожидала услышать от этого существа. — Да, я единственный ребёнок Джима. Та же очаровательная улыбка, которая заставила художника Юджина Веллингтона из Филадельфии обожать её, теперь сияла на лице этого бедного старого изгоя, сидящего у глубокой ямы в Сэйдж-Браш.

"И будет вам тяжело, и earnin' свою собственную жизнь на себя, ты
сказать? Не вы получили богатый родственник обратно на восток, чтобы помочь тебе никто?" Голос
неуверенно ходила взад и вперед.

"Да, у меня богатая тетя, но я сама о себе забочусь. Это заставляет меня
свободнее, но я должен быть разборчив, чтобы не потерять деньги прямо сейчас
", - откровенно сказал Джерри.

- Тогда у тебя все очень хорошо получается, и это то, что сделало бы твоего
папочку ужасно счастливым, если бы он только мог знать. Это было бы исполнением его собственного
желания. Я знаю, что так и было бы. Я слышала, как он сказал это однажды.

Глаза Джерри Суэйм были полны непролитых слёз. Она отчётливо помнила, как
дядя Корни сказал ей то же самое у входа в беседку с розами в прекрасном «Эдеме» в прекрасное июньское утро. Как странно, что это же послание пришло к ней снова здесь, в тени Нью-Йорка.
Эдем в дверях рыбацкой хижины. И какая странная штука - жизнь в любое время!
- Пожалуйста, не расстраивайся из-за этого. - Джерри поднял деньги, которые лежали у нее на коленях.

- Пожалуйста, не расстраивайся из-за этого.
Джерри поднял деньги, которые лежали у нее на коленях. "Это никогда не будет тебя беспокоить".

А затем в течение коротких десяти минут они разговаривали вдвоем, Джеральдина
Свейм из Филадельфии и старый рыбак Тедди, отшельник из Кустов Шалфея.

Джо Томсон, сидевший в серой машине, увидел, как Джерри вышла из-за кустов.
В руке она держала шляпу, на её роскошных волосах играл летний
солнечный свет, а на лице было странное новое выражение, как будто она
В старой хижине Тедди к ней пришло осознание жизненных реалий, и она нашла их достойными и прекрасными.

Молодые люди почти не разговаривали, пока не добрались до
дома Томсонов, и Джерри остановила машину в тени вяза, росшего у двери.  Затем, повернувшись к Джо, она сказала:

"Ты прав насчёт старого плюшевого мишки.  Он не вор. Я не знаю, кто он такой, но я знаю, кем он не является. Раз уж вы так много знаете о моём приезде сюда, могу я рассказать вам ещё кое-что? Я хочу поговорить с кем-то, кто меня поймёт.

Джерри не спрашивала себя, почему она выбрала Джо Томсона для такой
встречи. Она не углублялась в это, а просто чувствовала, что что-то в Джо её
удовлетворяло, и этого было достаточно. Теперь она должна была быть начеку с Йорком и
хозяином гостиницы. Джо был другим.

 За следующие полчаса они быстро подружились. И когда
маленькая серая машина помчалась по длинной дороге в сторону Нью-Идена, Джо Томсон
смотрел ей вслед, пока она не превратилась в пыльное пятнышко на гребне холма,
спускающегося к ручью Кингасси. Теперь он знал всю историю Лоры.
кошелек и свои подозрения, предложения гадство в помощи, и он проницательно
догадались, что напыщенный человечек встретил фирма проверьте, что угодно
больше, чем просто дружба. Для утешения Джерри он опроверг предположение о том, что
Макферсоны могли сомневаться в ее честности.


"Это просто минутное замечание. Мы все их делаем", - заверил он ее.

Наконец, он был ознакомлен с событиями, произошедшими в хижине Ганса Теодора.


"Там что-то не так, но мы не можем сейчас туда попасть,"
сказал Джерри. "Может быть, мы сможем помочь старику, если он в беде, и
защитить его, если с ним обойдутся несправедливо."

Какое прекрасное лицо, какой мягкий и чистый голос! От этого у Джо Томсона
лицо окаменело, чтобы скрыть чувство, которое он не хотел показывать.

 Глядя вслед удаляющейся машине девушки, он
вновь решил победить этого бесформенного врага — песок — и вернуть ей утраченное королевство в
Канзасе. Его награда? Она должна прийти в своё время. Понк выбыл из
игры. Йорк всё ещё был в деле. Что касается всей этой чепухи Йорка
о каком-то восточном парне, Джо бы в это не поверил.

 И девушка, быстро ехавшая домой, думала только о романе Джо
и Тельма, если она вообще о них думала, — ведь она всё ещё была ребёнком Лесы Суэйм, — то в основном и с упоением думала о том, что желание её отца должно исполниться в ней.

 Так что великолепная осень Канзаса подарила Джерри Суэйму всю свою красоту:
мягкий воздух, опаловое небо, золотисто-коричнево-лавандовые пейзажи, спокойную безмятежность. И под его покровительством эта девушка, проведшая
роскошные, праздные, бесцельные дни в солнечном «Эдеме» на Уинновоке,
начала новую жизнь в Новом Эдеме у Сэйдж-Брист, и в основу этой жизни
непроизвольно легло одно имя — Джо.




XV

ВЫТАСКИВАНИЕ ЛЕВИАФАНА С ПОМОЩЬЮ КРЮЧКА


В течение трёх лет сменяли друг друга времена года, мягкие и стремительные, и
третий июньский день улыбался долине Сейдж-Браш. Многое изменилось за эти
времена года. Фермы расширили свои
посевные площади; деревья раскинули более широкую тень; недавно
построенная пристройка расширила границы Нью-Идена; а новая
фабрика и здание средней школы для профессионального обучения
отметили прогресс города. Юные создания превратились в мужчин и
женщин, а на кладбище прибавилось могил. Однако три года
прошли незаметно.
небольшие внешние изменения в молодой восточной девушке, которая осталась верна своему выбору
в стране Зарослей шалфея, к лучшему, к худшему, к богатству, к бедности.
Она бросила все свои молодые силы в бессмысленную рутину преподавания
математика; роман в реальность; безделье и неаккуратного
зависимость регулируемых усилий и тщательно вычисленных расходов; гей
социальные интересы на общение меньше возможностей, но
более широкое видение. Однако все это было принесено в жертву. Когда новизна её работы сошла на нет, часы, проведённые с Джерри, были не совсем спокойными,
Счастливые дни. Постепенно, с течением времени, она начала усваивать
трудный урок преодоления, вдвойне трудный для той, чья жизнь до сих пор
не готовила её к долгу. И всё же по мере того, как её дни
становились более целеустремлёнными, её тёмно-голубые глаза всё реже
были мечтательными, её бледные щёки наливались румянцем, а в роскошной
короне волос не угасал золотой блеск.

Её способность завоёвывать друзей, прежняя властная сила, позволявшая ей быть
центром вселенной, ничуть не пострадала от того, что она стала гражданкой и школьной учительницей, а не восточной дамой, проводящей время в праздности
временно в стране Сэйдж-Браш. Молодые люди из долины старались завоевать её расположение, но она не обращала на них серьёзного внимания, и меньше всего — так она убеждала себя — на молодого владельца ранчо, с которым познакомилась вскоре после приезда в Канзас. Кроме того, она убедила себя, что милый деревенский роман, который она сочинила о нём и его соседке-норвежке, Тельме Экблад, должен стать реальностью. Тельма окончила университет
и успешно занималась фермерством и заботилась о своей семье
брат-калека Пол и толстенький малыш Белкап, теперь седовласый, голубоглазый, с красными губами, воплощение невинности, ответственности и радости. Сплетни, начавшиеся у дверей «Стеллар Барр», гласили, что интерес к её соседу, крупному землевладельцу, живущему ниже по реке, стал причиной того, что Тельма осталась на ферме Экбладов, получив университетское образование, потому что могла сделать карьеру специалиста по ботанике в любом колледже на Западе. Джерри знал, что любовь к
брату-калеке и забота о ребёнке, оставшемся без
Женщина, которую любил брат, была реальным фактором в жизни этой деревенской девушки, но её воздушные замки должны были быть построены для кого-то, и они, казалось, кружились вокруг молодого норвежца и владельца ранчо. Конечно, владелец ранчо Джо Томсон мог интересовать Джерри только как друг. Начавшись с общей цели, присутствия общего врага — урагана, — случайные встречи переросли в регулярное и полезное общение. Для Джерри это было всё, что имело значение
Свайм.

Три закадычных друга внимательно наблюдали за ней. Понк из отеля «Коммершл»
и Гараж, слепо и безоговорочно верили в её способности, перекладывая всю вину за её плохую работу в школе на чужие плечи, мужественно поддерживая её в каждом кризисе. Лора Макферсон, хотя и не закрывала глаза на правду о Джерри в её порывистой, своевольной, бесчувственной, неразвитой натуре, слишком сильно любила её, чтобы сомневаться в её окончательном триумфе над судьбой. Только Йорк, который изучал её ближе всех троих, потому что лучше всех разбирался в человеческой природе, по-прежнему считал, что окончательный исход для Джерри Суэйма был неопределённым.

"Я говорю тебе, Лора," сказал-Йорк, в один из вечеров в начале весны
третий год, когда Джерри ушел с Джо Томсон долгое катание
поездка до мудрец щетки--"я говорю вам, что девушка оказывается еще и тип ее
страх, что означает, что иногда она мягкосердечна, и романтичный, и
легкомысленные и импульсивные, любящие, как леса Свяжим, и
иногда ясными глазами, упрямым, крупный кулак, с острым суда
для значений, практичный и умный, как старый Джим."

— И на кого из родителей, сэр Оракул, вы бы хотели, чтобы она была больше похожа? — спросила Лора.


"Господь знает", - ответил Йорк. "Как и Он один знает, сколько хорошего в
каждом из них она может отвергнуть и сколько слабого и нежелательного она может
присвоить".

"Будучи свободным моральным деятелем, она может просто препарировать своих любящих родителей и выбирать
и отказываться по своему желанию, когда она сама строит свою жизнь и бытие!
Ты же знаешь, мы все так поступаем, - саркастически сказала Лора.
«Помни, Йорк, когда ты решил походить на папу, ты выбрал волнистые каштановые волосы матери, а не прямые чёрные локоны её мужа.
И ты решил, что у тебя будет её ясный ум в деловых вопросах, что
— У нашего отца никогда не было этого.

— И он дал тебе то, чего у него никогда не было. Да, я помню, —
возразил Йорк. — Но как весь этот психологический анализ поможет
здесь?

— Как это поможет Джо Томсону или помешает ему получить помощь, ты
имеешь в виду? — предположила Лора.

На смуглых щеках Йорка Макферсона проступил слабый румянец.

"Он мертв уверен, что Джерри уже мало кто думал, что Джо сейчас," - Йорке сказал:
серьезно. "Она живет день за днем, и под трех лет
шпон из натуральной сервис реального Филадельфия Джеральдин Свяжим еще
«Она гостья в Долине Сэйдж-Браш, а не местная жительница».

И Йорк был прав в том, что касалось мыслей Джерри Суэйм о Джо Томсоне.

После подписания договора аренды с Йорком Макферсоном она редко говорила о своей собственности с кем-либо, пока о ней не забыли те немногие, кто вообще о ней знал.

Однажды она сказала Джо:

"Это моё наследие похоже на могилу врага. Я не мог смотреть на это с
прощением, поэтому я никогда, никогда не хотел бы увидеть это снова и
никогда не хотел бы слышать это ужасное слово «взрыв»."

"Тогда забудь об этом," — посоветовал Джо.

И Джерри забыл.

"Но для Джо Томсона времена года были совсем другими. Осенью и весной по Сэйдж-Браш
большие паровые тракторы бороздили зыбучие пески, пока пырей и другие
грубые растения не начали медленно покрывать тонким слоем почвы
подножие дюны, простиравшееся на север от южной границы
песчаной полосы. Немногие фермеры, которые считали, что Джо
поддерживает это начинание, не обращали особого внимания на эти
усилия, потому что все они были заняты, а само движение было слишком
бесполезным, чтобы его рассматривать.

В конце лета её первого сезона в Нью-Идене дела пошли на лад.
голова внезапно откинулась назад. За три года до этого Джуниус Брут Понк из лучших побуждений
предупредил Джерри, чтобы она остерегалась проделок Стеллара Бахрра.
Это предупреждение не было напрасным. Перед началом учебного года, начиная с Ленвеллов в качестве посредников,
просачиваясь через семьи, где шили на осень, к Макферсонам и их ближайшим друзьям,
создавалось впечатление, что Джерри была своего рода авантюристкой, которая
навязалась Макферсонам и вскружила голову тщеславной малышке
хозяйка гостиницы, которая переспорила других членов школьного совета
и добилась для неё хорошего места в старшей школе, хотя у неё не было ни опыта, ни знаний в той области, в которую её избрали.
А потом она познакомилась с молодыми людьми на кладбище и в одиночку ездила на машине Понка по
стране.

Одно из самых простых действий, доступных обычному и сверхобычному смертному, — это
уважать критику, высказанную в адрес другого смертного, — в большинстве случаев
без сознательного злонамерения, в основном из-за присущего людям
желания быть первооткрывателем.

Нью-Иден был ничем не хуже любого другого маленького городка. Он принял Стеллар Барр за ту, кем она была, выслушал её, посмеялся и заявил, что не верит её историям, — и в основном в таком духе повторял их, но в любом случае всегда повторял их. Когда слухи о Джерри дошли до самых отдалённых уголков города, они наконец дошли и до кабинета Йорка Макферсона. И именно Понк принёс их, используя
непечатные выражения и яростно осуждая некоторых женщин, которые, по его словам, были опаснее любых мужчин, даже шантажистов. Йорк
Он простил этот чудовищный каламбур из-за праведного гнева, который за ним скрывался. Он
знал, что ухаживания Понка за Джерри временно провалились, и восхищался этим маленьким человеком за его преданность, несмотря ни на что.

 Макферсоны полностью убедили Джерри в своей вере в неё,
и в этой дружеской атмосфере она почти забыла о разговоре на крыльце. На тревожный вопрос Понка: «Что ты
будешь делать?» (никто никогда не говорил Йорку Макферсону «можешь», он всегда мог)
Йорк ответил:

"Я пойду прямо к Джерри. Она всё равно услышит, а она
Она проявила столько мужества, что не сдастся.

 — Не сдастся, Йорк, но что её остановит? Я имею в виду проделки Стеллы Бахр. Она хитрее самого дьявола.

 — Мы оставим это Джерри. Возможно, у неё есть свой план. Вы никогда не можете
расскажите о Джерри". Как он говорил-Йорке был поворачивая его документы в
поиск чего-то, чего он не нашел, и он не смотрел на
с минуты на минуту.

"Я оставляю этот вопрос вам сейчас", - сказал Понк. "У меня есть другие государственные дела, которые должны занять мое внимание", - и он вышел из кабинета, бормоча на ходу: "Я не могу...". "Я не могу...". "Я не могу..." - сказал Понк.
"У меня есть другие государственные дела, которые должны занять мое внимание".
Он важно подошёл к гаражным воротам.

"Думает, что сможет одурачить меня, не глядя на меня. Что ж,
Йорк не был бы шафером на свадьбе в Сейдж-Браш, если бы не влюбился в мисс Джерри. Она не только королева червей; у неё вся колода, включая джокера, и она в полном порядке."

Йорк сдержал слово и рассказал Джерри, когда они втроём сидели на крыльце тем вечером, о том, что витало в воздухе и было на устах «городских сплетников», как он их называл. Джерри серьёзно слушала. Теперь она привыкала к тому, что три месяца назад её бы потрясло
если бы она не была дочерью Джима Суэйма. Когда он закончил и
Лора уже была готова взорваться от негодования, Джерри подняла
голову, не выказывая ни тени волнения, и сказала:

«Пойдёшь со мной к миссис Барр, Йорк?»

Йорк тут же поднялся, тем не менее сомневаясь в исходе такого
интервью.

Миссис Барр только что поднялась по винтовой лестнице к боковым воротам дома Макферсонов, когда двое вышли с крыльца, и услышала, как Джерри крикнул Лоре:

«Если мы застанем миссис Барр дома, то скоро вернёмся».

«А если нет?» — спросила Лора.

Ответ был потерян, потому что миссис Барр развернулась и побежала через дворы, по
переулку, боковой дорожке и пустому двору к своей задней двери. Одним из
сильных качеств миссис Барр было то, что она была более готова к
действию, чем её противник, и её образ мыслей делал её мир враждебным.

Йорку было любопытно посмотреть, как Джерри встретит своё Ватерлоо, потому что именно этим и должна была закончиться эта встреча, и он был рад, что она попросила его пойти с ней, а не убежала одна, как сделала бы, если бы захотела осмотреть своё поместье.

Сидя в маленькой гостиной, Джерри не спеша осматривала комнату.
место, куда она пришла по своему поручению. Это был очень скромный дом с
тряпичным ковром, окнами без штор, но с тяжёлыми жалюзи; стульями,
которые расшатывались, если на них покачиваться; дешёвыми
хромовыми фотографиями без рамок, прикреплёнными к стенам; старым
домашним органом и подставкой с лоскутным покрывалом, на котором
лежала пыльная Библия. Йорк увидел в глазах Джерри жалость там, где три месяца назад, как ему казалось, было бы только презрение.

 Очень просто и откровенно девушка объяснила цель своего звонка, закончив тем, что могло быть приказом, но прозвучало как просьба.
Мягкий голос, который всегда помогал ей в спорах,

«Независимо от того, от тебя ли эти истории или нет, ты не станешь их повторять».

Стелла Барр ощетинилась от гнева. Что бы там ни говорили за её спиной, никто, кроме Йорка Макферсона и Джуниуса Брутуса Понка, никогда не говорил с ней так прямо. И они никогда не говорили в присутствии третьих лиц. И тут появляется хорошенькая, глупенькая девушка,
которая разговаривает с ней как с ребёнком, прямо в присутствии Йорка, в
её собственном доме. Джерри Суэйм дорого бы заплатил за её грубость.

"Я не знаю, как от меня зависит сохранять спокойствие, когда все разговаривают. Я
ничего не буду обещать. И "мне" нечего бояться. Миссис
Барр злобно впилась глазами в собеседницу.

«Я многого боюсь, но людей я боюсь не так сильно. Я немного испугалась вас, когда впервые увидела. Вы, конечно, помните, где это было».

Джерри смотрел прямо на миссис Барр широко раскрытыми глазами. Что-то в её лице напомнило ему лицо Джима Суэйма, и он забыл слова девушки, уставившись на неё.

«Когда я был ребёнком, — продолжил Джерри, — мне говорили: «Гоблины заберут тебя, если ты не будешь осторожен». Теперь я знаю, что это плюшевый мишка Тедди забирает тебя, если ты не будешь осторожен».

Губы миссис Барр, казалось, сжались, а взгляд оторвался от Джерри и устремился к окну. Джерри тихо подошёл к её стулу и, положив руку ей на плечо, сказал с улыбкой:

«Теперь между нами всё будет хорошо».

И это действительно было так, по-видимому.

Пока они медленно шли домой, Йорк и Джерри почти не разговаривали. Девушка
Её мысли были заняты новой работой — единственной работой, за которую она когда-либо бралась в своей жизни; а мысли Йорка были заняты Джерри.

 В ту ночь Йорк до самого утра сидел в одиночестве на крыльце «Замкового Клони», наконец-то начиная великую битву всей своей жизни. Крупный, добродушный, практичный делец,
невосприимчивый к стрелам, пулям, бомбам и прочим орудиям Купидона,
за которым ухаживали, которому льстили, которым восхищались и на которого равнялись все в округе,
теперь, казалось, безнадежно запутался в золотисто-каштановых волосах,
быстрый взгляд прекрасных темно-синих глаз молодой леди, в чьих силах
противостоять тому, что ей предстояло, он очень сомневался.

"Если я заговорю с ней сейчас, она убежит от нас и оставит Лауру в одиночестве.
Она не может ехать в отель, потому что я знаю, гадство попытался и потерпел неудачу. Я
один градус за ним в этом. Куда она могла пойти? И как бы большой
Акт Диппер? Я не верю, что она сможет усидеть на месте, если Джерри применит к ней магию сегодня вечером. Никто не сможет заставить её выйти из себя. Я буду мужчиной и буду ждать и поддерживать свою маленькую девочку, когда бы я ни
могу, хотя я вынужден каждый день смотреть, как она взрослеет, чтобы заботиться о ней. Когда ничто другое не может повлиять на ход событий, время обязательно их урегулирует.

Всё это произошло в начале трёх лет, которые закончились в июне на равнинах Канзаса. Летом и зимой, многие суббота
днем увидел отель-хранитель и довольно математика-учитель
гулять на кладбище "позвонить матери". Странный, непоколебимый
вере напыщенного маленького человечка, которую "мама знала", не было места в кодексе Джерри
Кодексе веры Свейма. Но она никогда не относилась к его вере легкомысленно, и
его простая искренность наконец-то начала приносить плоды.

 Немалое влияние на него оказала и Лора
Макферсон. Яркая, счастливая жизнь, несмотря на безнадежную
хромоту, радостное отречение от того, в чем эта хромота мешала ему
жить, — все это неосознанно создало нового Джерри, которого
«Эдем» прежних дней никогда не знал. Никто не помнил, когда гость и друг Макферсонов стал играть важную роль в церковной жизни Нового Эдема, но к концу третьего года все знали, что
Церкви не могли обойтись без неё. И ни баптистский священник, упорно придерживающийся спасения через погружение в воду, ни пресвитерианин, цепляющийся за доктрину о проклятии младенцев, ни методист, требующий мгновенного обращения от греха на собраниях возрождения, ни разу не попросили, чтобы прекрасная жительница Филадельфии «объединилась с церковью». Это потребовало бы ответа на вопрос: «С какой церковью?» И это означало бы потерю для двоих и выгоду только для одного. Насколько выдувной песок отличался от
«Эдема» на «Винновоке», настолько же религиозная вера Джерри теперь отличалась от
неверие, последовавшее за смертью её отца. В Канзасе, где художник Юджин Веллингтон заявил, что его собственная вера погибнет, она впервые научилась молиться.

  Письма от тёти Джерри Дарби к её племяннице давно перестали приходить, хотя Юджин в дружеской и терпеливой форме ожидания
Веллингтон писал прекрасные послания, в которых всё больше и больше
проявлялись коммерциализированные идеалы и всё меньше и меньше
эстетических мечтаний, и совсем не было веры, которая отличала
духовное совершенство его молодости.

Третья весна принесла напряжённые, трудные дни. Из-за болезни учителя
здоровым пришлось работать в две смены. Самый младший из Ленвеллов,
лидер выпускного класса, начал ежегодную и вечно банальную и
раздражающую суету выпускного класса, которая, кажется, всегда
предшествует выпускным вечерам в старших классах. В течение двух лет
именно Джерри Суэйму, чей математический ум, казалось, был наделён
замечательными организаторскими способностями, удавалось привести класс
к гармонии с лёгкостью, невиданной в старшей школе Нью-Эдена
Школа раньше. В этом году Клэр Ленвелл была совершенно непримирима, и
Джерри, перегруженная работой, как и все учителя-энтузиасты, была слишком занята, чтобы вовремя примирить враждующие стороны, прежде чем в обществе разразился раскол. Когда она всё-таки пришла на помощь суперинтенданту, его неспособность справиться с ситуацией стала настолько очевидной, что он сразу же ополчился на молодую женщину, которая «пыталась всё контролировать», как он охарактеризовал её перед школьным советом.

Это вызвало взрыв тяжёлой артиллерии в «Коммерческом отеле
и гараже», из-за чего один из членов правления, дядя молодого
Ленвелла, поднял оружие, и так и эдак разгорелись распри
пересекли город, угрожая накрыть взрывом весь Шалфейный кустарник
Долина. Чтобы усложнить дело, городской смутьян
Стеллар Барр, на этот раз, казалось, был невинно втянут в это дело
, и все знали, что лучше иметь дело со Стеллар Барром
доброй воли, чем распускать ей язык.

Йорк Макферсон и Джуниус Брут Понк были уверены, что Стеллар
действительно настроила против себя Ленвеллов, для которых она постоянно шила; и,
кроме того, их дальний родственник женился на представительнице семьи Барр,
родом из которой была Стеллар, «должно быть, из Ковчега», — сказал Понк.
заявил: «А другой из этой парочки умер от морской болезни». Как бы то ни было,
местная школьная ссора переросла в местную городскую ссору, и это была очень реальная
и ожесточённая ссора.

 В те дни, когда маленькие лисы угрожали всему винограднику,
Джерри всё больше и больше сближался с Джо Томсоном. Весь Нью-Иден был вовлечён в эту суматоху, принимал
сторону то одних, то других и обсуждал это, кроме Макферсонов и
нескольких их друзей, которые обсуждали это, не принимая ничью
сторону, потому что это постоянно висело в воздухе. Джерри не могла найти даже в «Замке
Клюни» убежища от того, что было ей неинтересно и что она
полностью отвергала.
само по себе отвратительно. Понк, будучи по своей природе бешеным маленьким петушком,
был полон этого и был не более общителен, чем Макферсоны. Но когда тихий владелец ранчо приехал из низин Сэйдж-Браш, его тёмные глаза светились от удовольствия, а уравновешенный ум был свободен от предрассудков соседей, и с его приездом повеяло ароматом клевера. Когда Джерри возвращался домой после их долгих поездок
вверх по течению — они никогда не ездили в район выброса — она чувствовала, что у неё
появились новые силы, энергия и амбиции в работе. Джо был
Более того, он стал лучшим из артистов, и дружба была
единственным, что Джерри научилась ценить больше всего в своей новой жизни на Среднем Западе.

 Когда весна сменилась ранним маем, Джо стал
наведываться реже из-за весенних работ.  А однажды или два раза он приезжал в
город и спешил уехать, даже не увидев Джерри. Её очень утешило — она не спрашивала себя почему, — что он оставил для неё записку на почте, в которой сообщил, что был в городе, и выразил сожаление, что ему пришлось поспешно уехать, не позвонив.

Именно в это время Тельма Экблад приехала в Нью-Иден, чтобы
некоторые обширные торговые и провести неделю с Macphersons. Есть
были в "замке Клюни другие гости," и Тельма и Джерри поделился
тот же номер.

Вернуться в "Эдеме" наследник никогда бы не мечтал поделиться
ничего с Winnowoc жратвы. Как меняются времена с нами! Или мы можем изменить
их?

Тельма была жизнерадостной, безукоризненно одетой и в целом гораздо более приятной в общении с Джерри, чем девочки из Ленвелла, которые упорно отстаивали интересы своего младшего брата-старшеклассника, или даже учителя-ассистенты, которые были такими же обеспокоенными, уставшими и перегруженными работой, как и она сама.

Джерри часто встречался с Тельмой и ещё чаще думал о ней за те три года, что прошли с тех пор, как они вместе приехали в филиал «Сэйдж Браш» в один жаркий июньский день, когда дул песчаный ветер. Она сочиняла романтические истории о Тельме. Теперь казалось, что романы принадлежат другим людям. Они никогда не приходили к ней. Однако она обрадовалась, когда Тельма
закончила с покупками и вернулась на ферму в Сейдж-Браш, к своему брату Полу и растущему, весёлому ребёнку Белкапу, который наполнял
простой фермерский дом своим присутствием.

Стеллар Барр в присутствии Джерри ни разу не высказался плохо о ком-либо с тех пор, как
памятный звонок трехлетней давности. Вечером после того, как Тельма уехала из города
она приперлась в "Касл Клюни", чтобы дружески поболтать с Лаурой.

"Я забегаю навестить Тельми Экблад. Она не ушла домой, не так ли? Отправил ее по магазинам.
Все покупки уже сделаны? Некоторые девушки могут купить себе свадебные наряды.
быстрее убирайся. «Она сказала, кто должен был сшить то новое белое платье, которое она
вчера купила в «Палас Эмпориум»?» — спросила она у Джерри, который лениво отдыхал на качелях на крыльце после необычайно утомительного дня.

 «Не мне», — ответил Джерри, подложив ещё одну подушку ей под плечи и удобно откинувшись назад.

— Ну-ну! Я-то думала, что девушки всегда рассказывают друг другу такие вещи.
'Особенно если они спят вместе. Она заполучила очень хорошего мужчину,
хотя — Тельми — по крайней мере, люди говорят, что она заполучила его. Он часто бывает там, особенно этой весной. Его ферма совсем рядом с её фермой и фермой Пола.
И она просто красавица. Разве вы не согласны, мисс Суэйм?

Джерри невольно улыбнулась и сказала: «Да, она просто красавица. Она мне нравится». А потом, потому что в тот вечер она устала и от Старла, и от своей темы, и от всей долины Сейдж-Браш, она отвернулась.
чтобы ни Лора, ни Стеллар не увидели, как сильно ей хотелось заплакать.

Но поворачиваться было бесполезно. Глаза миссис Барр прошли прямо сквозь девушку
и она поняла, что ее стрела попала в цель.

Джо не появлялся в городе несколько недель. Для Джерри это не имело значения. И все же
на следующий день после звонка Стеллар чего-то не хватало - и на следующий, и на следующий.
следующий. Не совсем так, потому что будущее Джерри было предопределено навсегда.

 На ранчо Сейдж-Браш Джо Томсон пытался убедить себя, что
всё будет хорошо, даже если что-то пойдёт не так. Это были
одинокие дни для молодого владельца ранчо, который почти не видел Джерри Суэйма
потому что каждую свободную минуту он посвящал борьбе с ураганом.

 Для Джерри, которая теперь начала скучать по Джо  больше, чем, по её мнению, можно было скучать по кому-либо, кроме  Джина Веллингтона, идеализированного в печальном и прекрасном воспоминании, которое поддерживало в ней неосознанную надежду.  И, несмотря на всю её энергию и решительность, многое из того, что составляло её обязанности в школе, было тяжёлым трудом для той, чьё образование не подходило для серьёзной работы. В её памяти всплыли соблазнительные воспоминания о «Винноуке», и
В те утомительные часы, когда борьба за уверенность и удовлетворение была сильнее, чем
могли себе представить её друзья,

третья зима её пребывания в Сэйдж-Бруш ознаменовалась необычным для Сэйдж-Бруш
снегопадом, а следующая за ним весна была необычайно дождливой. Повсюду
процветала пышная растительность, прерии утопали в роскошной зелени, а
возделанные поля обещали рекордные урожаи.

Дела Йорка Макферсона стали часто призывать его на Восток, и он уже не так хорошо, как раньше, разбирался в делах Нью-Эдена и его общины.

Однажды, вскоре после похода Тельмы по магазинам, Джо Томсон зашел в
офис ипотечной компании "Макферсон".

"Как дела с выбросом?" Это стало обычным приветствием Йорка.

"Мягче некуда". Лицо Джо сияло торжеством, а его темные глаза
сияли надеждой. "Этот сезон дождей и старые добрые паровые плуги
отлично справляются со своей работой. В последнее время у вас не было песчаных бурь, может, вы заметили. Что ж, пшеница растёт зелёной и крепкой на большей части этой земли. Песка осталось не так много, как раньше.

 — Вы это не всерьёз! — недоверчиво воскликнул Йорк.

"Иди и посмотри сам, ты сомневаешься старый Миссурийца, который должен быть
показали", - возразил Джо. "На северо-востоке есть участок, ведущий к
изгибу в зарослях шалфея, которые низкие и твердые после дождей, и
изворотливые и дьявольски упрямые в сухую погоду".

Йорк немного поразмыслил, расчесывая пальцами свои густые волосы. -
Река протекает рядом с вашим домом? наконец он спросил.

«Да, мой дом прямо за поворотом, и там нет песка за
кустарником», — ответил Джо.

"Ну, песчаная буря не прекратится, пока не дойдёт до южного берега
за поворотом. Как я уже говорил вам, вам придётся взять Господа
Всемогущего в партнёры, чтобы сотворить чудо. В противном случае эта ползущая
сзади и за пределами видимости штука будет бесконечной работой, требующей
времени, денег и усилий. Вы никогда её не догоните. Она просто слишком
огромна, вот и всё. Ты поседеешь, облысеешь, оглохнешь и ослепнешь, прежде чем закончишь.

— Я не стану, — упрямо заявил Джо. — И я уже говорил тебе, что
всегда брал в партнёры Господа Всемогущего, иначе я был бы нищим на песчаном берегу.

«Джо, твоя вера в Господа и вера в прерии могли бы сдвинуть горы, но они ещё не сдвинули пустыню».

«Не совсем, — ответил Джо, — но если я сделаю своё дело, кто знает, что может сделать Провидение?»

Пока он сидел там, полный надежд и сил своей юности, что-то в выжидающем взгляде Джо
Томсона причинило боль человеку, сидевшему рядом с ним.

«Джо, срок твоей аренды скоро истечёт. Три года назад я сказал тебе, что
женщины хитрее, чем пробки. Ты мне не поверил, но это
правда».

«Естественно, ипотечная компания Макферсона должна обладать обширными знаниями».
о таких вещах в развитии своего бизнеса ", - ответил Джо.
в шутку. "Маленькая Тельма Экблад по иску выше моего помогла
погасить ипотеку, которую держала ваша компания, и отправила себя в
университет, работаю на уборочных полях и на пресс-подборщике сена, чтобы сделать это.
Тельма никогда не казалась мне изворотливой. Она настоящая маленькая женщина-скала.
которая никогда не дрогнет."

— Я исключу Тельму. Тебе следует… — Но Йорк не стал продолжать, потому что знал,
что дух Джо не откликнется на его мысль, да и вообще ему не следовало
об этом думать. Он знал Джо Томсона с детства. Он
Джерри Суэйм восхищался тем, что она делала, но он знал, что
большая часть игры проходила в Филадельфии, и его сердце болело за
молодую жительницу Запада, которая, по его мнению, взвалила на себя
огромное, трагическое бремя ради сердечной тоски, которую могла
познать только такая сильная натура, как у Джо.

"Кстати, тетя Джерри Свяжим же, на Востоке, в ужасном состоянии и может умереть
в любое время, но она никогда не простит Джерри точки
наследование. Так уж получилось, что я пользуюсь доверием старой леди.

"Ты - социальный атлас, Йорк", - заявил Джо. "На тебе держится весь мир".
твои плечи. Но то, что ты говоришь, меня совершенно не интересует. Так что не надо
судить предвзято ни о ком из нас, ни о девушке, ни о мужчине.

"И не позволяй своей цветущей уверенности в себе и способности творить чудеса
наполовину стать твоей погибелью. Дом, построенный на песке, может рухнуть,
там, где дом, построенный на золотой пыли, может устоять, - парировал Йорк.

— Ты веришь своим собственным словам? — спросил Джо, поднимаясь на ноги.

 — Дело в том, что ты должен в них верить, независимо от того, верю я или нет, — ответил Йорк, когда Джо исчез за дверью.

 — Почему, чёрт возьми, этот парень не может влюбиться в эту
маленькая Тельма Экблад, девушка, которая знает, что значит жертвоприношение на Сэйдж-Браш, и которая понимает истинные ценности жизни? О, что ж, просто наблюдать за тем, как толпа сбивается с пути, должно быть достаточно развлечением для такого холостяка, как я, — подумал Йорк, сидя и глядя вслед Джо. — За последнее десятилетие я сам повидал несколько получудес. Любой, кому выпало жить в западном Канзасе, может увидеть столько же из них, сколько охотники за бизонами на старой тропе Санта-Фе видели миражей в ужасные 1950-е. В Сэйдж-Браш много работы по восстановлению, даже если Джо и не участвует в ней.
с выбросом - это провал. Тельма Экблад в своей великолепной победе
с университетским дипломом; Звездный Бахрр" - Йорк
улыбнулся: "Понк, который поставил бы росчерк после своего имени, если бы был
подписывая себе смертный приговор, маленький герой ста ударов судьбы,
живет превыше всего, кроме своей забавной напыщенности, и он немного справляется с этим.
старый рыбацкий Мишка, храбрая старая душа, в своей старой
одинокая хижина; Джерри, с ее роскошной ленью и сомнениями в Боге и загробной жизни
- возможно, все они медленно продвигаются к лучшему; но что касается сэнда
и Джо--

«Сможешь ли ты вытащить левиафана с помощью крючка?» Ты никогда этого не сделаешь, Джо,
никогда, и ты никогда не добьёшься цели, к которой стремишься. Бедняга!

В ту ночь, сидя в одиночестве на безмолвном крыльце, Йорк завершил битву, которую начал вечером после того, как они с Джерри навестили Стеллу Барр.

«Это банковский служащий-художник против поля, и никто из нас не сравнится с ним. Спокойной ночи, старая луна, и спокойной ночи, Йорк, с тем, чего не может быть».

Он помахал рукой угасающему свету на западе и угасающей надежде и вошёл в дом.




XVI

ЭПИЛОГ К «ЭДЕМУ»


Корнелиус Дарби пролежал в своей красиво украшенной могиле три года, и изящная белая колонна, устремлённая ввысь среди кустарника, стала ориентиром для кучки бездельников, которые ездили на местном поезде в Уинновок.

"Должно быть, подъезжаем к депо. Вон там, на утёсе, могила старого Корна Дарби," — говорили они, когда поезд с грохотом выезжал из долины по обе стороны от станции. Это было всё, что от него осталось в памяти, за исключением того, что время от времени девушка из далёкого городка в Канзасе вспоминала июньский вечер, когда диск отклонился от курса
и подкатил к двери розовой беседки.

Но «Эдем» как загородное поместье ничего не потерял с уходом мужа своей хозяйки, которая не жалела денег Дарби, чтобы сделать и городской, и загородный дом восхитительными во всех отношениях, надеясь и веря, что благодаря своему упрямству и силе она сможет добиться своего и вернуть на Восток девушку, которую она никогда не пригласит вернуться, девушку, чьё будущее она решила контролировать. За три года Джеруша Дарби решила, что Джерри
Суэйм станет её наследником на её условиях, приняв зависимость за
Благодарность и праздность ради счастья перестали быть волей и
превратились в манию, главную страсть её преклонных лет. Она и не подозревала,
что ею ловко манипулировал родственник её мужа, Юджин Веллингтон, но она
понимала и, как ни странно, возмущалась тем, что дарбиевская кровь в его жилах
проявлялась в его способности не зарабатывать доллары, а делать так, чтобы
доллары зарабатывали доллары, как только они попадали в его руки.

Поскольку у миссис Дарби была только одна цель в жизни — оставить своё имущество
Джерри Суэйм на своих условиях — ей было больно думать о том, что всё перейдёт в руки родственников покойного Корнелиуса. Она верила, что любовь к Юджину вернёт Джерри, потому что она была романтичной дочерью Лесы — даже если роскошь, которую может предложить богатство, не оправдает ожиданий; и она баловала Юджина Веллингтона именно с этой целью. Но спустя три года он перестал её удовлетворять. Она медленно, но верно шла к своей цели. Она завещала бы своё имущество кому-нибудь другому, когда бы с этим покончила. Она не могла обойтись без Юджина.
пока она жива — а это, конечно, будет длиться бесконечно. Но она выскажет своё мнение — и (шёпотом) это будет _не_ Дарби и _не_ родственники Дарби, которые, возможно, сидят сейчас где-то и ждут, когда она передаст им своё состояние.

 В таком возбуждённом состоянии она вызвала Юджина в «Эдем» в конце мая третьего года пребывания Джерри Суэйма в Канзасе. Розовая
аркада сияла той же цветущей красотой, что и прежде, и вся
территория была похожа на майскую зелень.

Юджин Веллингтон, выезжая из города на большом лимузине,
нашли их по своему вкусу, чем когда-либо прежде, и он взял в
помещение неторопливо прежде, чем идти к беседке, чтобы познакомиться с миссис Дарби.

"Если бы я только мог убедить Джерри пришел сейчас, все было бы хорошо," он
медитировал. "И у меня есть надежда. Последние новости о ней говорит мне немного
вещи. Она не влюбилась в Йорка Макферсона. Он бы меньше ненавидел меня, если бы она это сделала, а он меня терпеть не может. Я это ясно видел, когда он был здесь в прошлом месяце. И она порядком устала от жизни в глуши. Я это знаю. Если бы она приехала прямо сейчас, это решило бы всё навсегда.
Я бы пошёл за ней, если бы старушка разрешила. Я бы всё равно пошёл, если бы осмелился. Но я должен днём и ночью присматривать за вдовой дяди Корни, и, как бы мне ни хотелось хоть раз взглянуть на милое личико Джерри, я не смог бы встретиться с разгневанной Джурушей Д., если бы ослушался её.

Юджин попросил шофера остановиться, пока тот осматривал сиреневую аллею,
большие клены и пруд с лотосами.

"Если бы Джерри приехала сейчас", - снова начал он, обращаясь к самому себе, - "она была бы
наследницей всего этого. Если она не приедет в ближайшее время, нас ждут неприятности для
Юджин из "мягких щелчков". В розовую беседку, Хендерсон.

Итак, Хендерсон подвёл великолепного молодого человека к дверям
красивого особняка.

Миссис Дарби встретила племянника с более суровым выражением лица, чем обычно.

"Я хочу немедленно тебя видеть," сказала она, когда молодой человек задержался на
мгновение у входа.

"Да, тётя Джерри," ответил он достаточно почтительно, как и подобает.

«Что ты слышал о Джерри в последнее время?» — спросила она.

 «Йорк Макферсон сказал нам, что она целый год проработала в школе», — ответил Юджин.

 «Хм! Я так и знала. Что ты делаешь, чтобы вернуть её мне?» — миссис
 Дарби резко оборвала его.

"Сейчас ничего!" - ответил ей молодой человек.

"Сейчас ничего!" Почему бы и нет?" Миссис Дарби была в самом плохом настроении.

- Потому что нам решительно нечего делать, кроме как ждать, - спокойно ответил Юджин.
- Она больше нигде не влюблена. - Она не влюблена. Она устала и
противен ее плебейском месте, и как ее имущества--"

«А что насчёт её имущества? Я не позволил Йорку Макферсону сказать ни слова,
хотя он пытался меня переубедить. Я сказал ему две вещи: я никогда
не прощу Джерри, если она не вернётся по моему приглашению, и я никогда
не позволю ему рассказывать о её чудесных вещах. Что
знаете ли вы? Ты будешь касаться". Старуха, казалось, никогда не
столь властный раньше.

"У меня здесь бумаги, описывающие его. Йорк Макферсон отправил его к дяде
Корнелиус в ту самую неделю, когда умер. Я нашел это среди других бумаг.
вскоре после его смерти и ухода Джерри. Когда Йорк был здесь, он
подтвердил отчет по моей настойчивой просьбе. Прочти это."

Джуруша Дарби читала и понимала, что ни её мужу, ни Йорку Макферсону не удалось сделать то, что с лёгкостью сделал Юджин Веллингтон. Каждый из них тщетно пытался заставить её прочитать эту статью.

«Вы знали о состоянии этого поместья в течение трёх лет и ничего не сказали мне. Почему?» Лицо старухи было очень бледным.

 «Я не осмелился», — ответил Юджин, и на его лице появилась та слабая улыбка, которую Джерри заметил три года назад и которая впервые проявилась перед её тётей.

 «Этого достаточно», — тихо сказала она. «Завтра я
составлю завещание — просто на всякий случай. Я, вероятно, переживу многих
людей моложе меня. Напиши и скажи Джерри, что я сделал это. На этот раз
завтра вечером моё состояние будет распределено между следующим поколением
обеспокоен. Если я этого не сделаю, Евгений, какой-то далекий и непредусмотрительные
родственники Корнилий будет претендовать на него. Отправить адвоката в
утро".

"Все в порядке, тетя Джерри. Я должен идти. У меня встреча клуба в городе
и я могу сделать это легко. Автомобиль работает как ветер с Хендерсоном в
колеса. До свидания".

И Юджин Веллингтон исчез.

«Три года назад я бы оставил всё ему, если бы тогда был готов составить завещание. Теперь я готов, и в любой момент в ближайшие десять лет я могу изменить его, если захочу. Но в конце концов это всё изменит. Я сказал Йорку, что никогда не прощу Джерри!»

Миссис Дарби остановилась, и улыбка осветила ее морщинистое лицо.

"Я думаю о том, что девушка просто взвалив на плечи свою ношу и двинулся прочь с
это. Если она не брат Джим снова! Никогда не напишу ни слова жалобы.
 О, Джерри! Джерри! Я возмещу тебе это завтра ".

Джеруше Дарби деньги компенсируют все. Она долго сидела в беседке,
возможно, размышляя о тех годах, когда дети Джерри и дети её детей
будут править Уинновоком, как всегда правили представители рода Суэйм. А
потом, потому что она устала, и
Послеполуденное солнце было тёплым, а её кресло-качалка из ивы было очень удобным — она уснула.

<tb>

«Ушла так же, как и её брат, покойный Джеремайя Суэйм», — писали газеты на следующий вечер.

Вместо адвоката пришёл гробовщик. И
последнее завещание, и слишком запоздалое свидетельство доброй воли,
простившей его, — всё это отныне и навсегда было невозможно.

Имущество покойной Джуруши Дарби, вдовы покойного Корнелиуса
Дарби, завещание которой не было найдено, перешло по соглашениюпо закону,
дальнему родственнику покойного Корнелиуса, которым был
Юджин Веллингтон, знавший о возможных условиях наследования в течение трёх лет, с того дня, как он случайно нашёл их среди личных бумаг своего покойного дяди,
зная при этом, что любое внезапное желание покойной Ируши могло привести к тому, что она своей подписью лишила бы его наследства.
Джерри, как её любимец и наследник, и он сам, как зять,
не могли ничего унаследовать без завещания. Джин действительно был надоедливым
Он наслаждался этим три года и поздравлял себя с тем, что преуспел —
действительно преуспел. Воистину, только маленькие добрые змейки
когда-либо попадали в этот «Эдем» в долине Уинноук в Пенсильвании.




XVII

ФЛЕШ-ПОТТС В ДОЛИНЕ УИННОУК


Слава той третьей весны была в прериях Канзаса и в сердцах мужчины и женщины,
лучшей пары на свете, которые вместе ехали по цветущим тропам. Мужчина
смотрел в будущее, и в его сердце было только одно желание —
Дружеские отношения вскоре должны были закончиться исполнением его заветного желания.
 Глаза служанки были закрыты для будущего.  Для неё тоже было только одно желание — чтобы такое дружеское общение продолжалось бесконечно.  Когда Джо был с ней, Джерри не казалось, что проблемы так уж велики, а маленькие лисички прятались в свои норы, когда он приближался. Если бы весенние работы не стали такими тяжёлыми в конце мая, и Джо мог бы чаще приезжать в город, и один учитель не заболел бы, и Клэр Ленвелл не была бы такой упрямой, и если бы Стеллар Барр придержала свой язык... Но
зачем продолжать в том же духе? Все эти условия действительно существовали. Что могло бы быть без них, не знает никто.

 Одна из самых человечных черт людей — верить в то, во что приятно верить, и сомневаться в том, что было бы нежелательным фактом. Джерри Суэйм, вечно цепляющийся за воспоминания о том, что могло бы быть, лелеющий красивую любовную мечту, которая, правда, должна была осуществиться в далёком будущем с молодым фермером и его соседкой в Сэйдж-Браш
Вэлли, выслушав версию Тельмы Экблад о походе за покупками,
с трудом сдерживала слезы, которые на мгновение обожгли ей глаза, и
а потом, будучи человеком, счёл всё это невозможным, если не таким же
злонамеренным, как любая из историй Стеллара Бахрра. И в самом деле, Тельма Экблад
теперь, как и всегда, была наименьшей из проблем Джерри.

 Школьный скандал, который стал достоянием общественности,
привёл к тому, что суперинтендант возложил на учителей ответственность за
урегулирование ситуации.

Если бы они были готовы уступить глупым требованиям класса во главе с Клэр Ленвелл и засчитать
полноценные зачёты по их предметам, он бы согласился с их решением. В конце концов, это самый простой способ успокоить
Он сказал, что, возможно, на этот раз стоит позволить молодым людям поступить по-своему, а в следующем году сделать всё лучше. Они могли бы начать с них. Как будто сам Соломон мог предвидеть, какое банальное требование и упрямое желание из года в год будут причиной и завершением беспорядков в гордости и славе города — выпускном классе старшей школы и его выпускном вечере. Последнее слово, чтобы разорвать порочный круг и
вынести вердикт, было намеренно отдано Джерри Суэйму, который имел
больше влияния в школе, чем сам директор. Джерри
протестовал и просил о более справедливом соглашении, в конце концов проведя целый день с Клэр Ленвелл, пытаясь убедить её быть
джентльменом, предлагая взамен справедливость и учтивость.

Голова юного Ленвелла была слишком велика для его тела.  Он был героем
дня. Власть или гибель — вот что зависело от этого юного Наполеона из Сэйдж-Брус,
которому было предначертано свыше освободить угнетённую молодёжь Америки от
железного гнёта и мучительных цепей, которыми средний преподаватель
американской средней школы порабощает и унижает — и так далее, без конца.

По крайней мере, так вела себя Клэр Ленвелл с часу дня до пяти
вечера в необычайно жаркий июньский день. Ровно в пять Джерри
встал со спокойным лицом, но опасно квадратным подбородком, и сказал
невозмутимым тоном:

«Можете идти. Всего хорошего».

Юный Ленвелл вышел, и часы пробили час — до следующего утра.
Затем все старшеклассники были записаны как получившие полные зачёты
для окончания школы от всех преподавателей — кроме одного ученика, которому не хватало
подписи одного учителя. Клэр Ленвелл была задержана мисс Суэйм, учительницей
математики.

Последовало землетрясение.

На заседании школьного совета во второй половине дня в День знаний
Джуниус Брут Понк, председательствовавший на собрании, сидел «неподвижно, как гора
«Олимп, или Монпелье, штат Вермонт, — сказал он потом, — дядя Ленвелл
пострадал от извержения, очевидно, Везувия, а третий из нас просто струсил,
съежился и попытался выскользнуть в дыру, через которую в стену
проходит электрический провод. Но я вернул его с помощью
крючка для пуговиц, зная, что он заблудится в том широком проходе, и
его останки никогда не найдут его семью».

Однако теперь это был не просто семейный вопрос для Ленвеллов. В присутствии суперинтенданта и миссис Барр мисс Суэйм предстала перед судом своих коллег — педагогического совета. На этом закрытом заседании, о котором никто не должен был знать, — Йорк Макферсон посадил бы в тюрьму любого из них, настолько он был влиятелен, — стали известны и другие вещи. Вещи, которые после окончательного урегулирования со временем стали общим достоянием и были забыты.

Здесь Стеллар Бахр наконец-то дал волю своему гневу, копившемуся три года.
Она готовилась к этому событию. Она ловко расставила ловушку для
первой трудности, которая возникла в семье Ленвелл, когда она шила им весенние наряды. Непрестанно и коварно она закладывала мины, натягивала проволоку и хранила боеприпасы, решив раз и навсегда покончить с хорошенькой, заносчивой девчонкой, которая три года держала её в ежовых рукавицах.

Против мисс Суэйм должны были быть выдвинуты _серьёзные_ обвинения,
и она должна была предстать перед судом и быть осуждена на _закрытом заседании_ и
_Покиньте_ город _спокойно_. _Ничто_ не будет сказано _вслух_ до тех пор, пока она
не _уедет_.

В отчаянии Понк обратился к Йорку Макферсону за два часа до начала
судебного разбирательства.

"Против меня двое. И что бы я ни _сказал_, они переголосуют за меня.
Проклятая адская урна для голосования — это проклятие для свободного
правительства. Если бы не это, республики процветали бы. То, что ты некоронованный король, не мешает тебе быть обычным короткоухим
ослом, а нас трое, и мы одной породы — двое против одного.

Лицо Йорка посерело от гнева, и он сжал пальцы в кулаки.
Он взъерошил волосы, словно пытаясь взять себя в руки.

"Конечно, у вас будет суд. Требуйте двух вещей: чтобы обвиняемый и обвинители встретились лицом к лицу. Джерри это будет тяжело."

"Она хоть раз за три года дрогнула или упала, Йорк Макферсон?
Разве она не стала сегодня сильнее и красивее, чем в тот день, когда я имел честь привезти её из депо на своём новом экипаже? Если бы я мог, я бы вставил это в рамку, повесил на стену и сохранил, потому что это сделало её такой.

Двое мужчин посмотрели друг другу в глаза, и то, что каждый из них там увидел, заставило
священная, нерушимая связь между ними на все грядущие годы.

Суд проходил в гостиной отеля, за закрытыми дверями.  Обвинения
были расплывчатыми и плохо подкреплёнными доказательствами, но злоба, скрывавшаяся за ними,
была очевидна.  Проще говоря, красивая, но некомпетентная девушка приехала на Запад
_по какой-то причине_, которая так и не стала ясна жителям Нового Эдема. Став наследницей в
«стиле и с гонором» (так выразился Стеллар Барр);
она внезапно обеднела и стала зависеть от доброй воли Дж. Б. Понка,
который боролся до конца, чтобы дать ей «место в обществе».
«Заплати ей и держи её там» (так выразился ревнивый суперинтендант); и под покровительством Йорка Макферсона, который действительно взял её к себе, он и его благородная сестра, даже если они действительно были худшими «приютившими» из них двоих. В этот момент Понк постучал по столу, чтобы подобрать более точные слова. Юная особа пыталась «руководить» в церкви, в школе и в обществе. Даже сам суперинтендант должен был заручиться её одобрением, прежде чем осмелиться начать какое-либо движение в старшей школе.
И ни один из проповедников не пригласил бы её присоединиться к его церкви.

Но теперь перейдём к обвинениям:

Во-первых: она отказалась позволить Клэр Lenwell выпускника, который не
хуже, чем остальной класс.

Во-вторых, у нее была привычка разъезжать по стране с молодыми людьми.
лунными ночами верхом на лошади. О поездке Бог знает куда с
молодыми людьми, веселящимися на машинах, или о том, чтобы отправиться одной, куда ей заблагорассудится
в наемных ливрейных автомобилях. А _некоторые_ думали, что она встречалась с незнакомыми мужчинами и
была знакома с грубыми типами, и это ужасно влияло на её нравственность; и было кое-что _ещё хуже_, если такое вообще возможно, ХУЖЕ!

Вещи часто пропадали в городе, но в _последние три года_ особенно часто. Если люди были бедны, им нужны были деньги.

Затем на арену вышла Стеллар Барр.

Джерри сидела и слушала происходящее как равнодушный
зритель, которого это никак не могло касаться. Когда миссис Барр поднялась на свидетельскую трибуну, большие мечтательные глаза девушки засияли ещё ярче, а её решительный рот сжался, но на лице и в поведении не было и следа беспокойства.

Миссис Барр немного поныла о том, что хочет поступить правильно, но её стальные глаза, устремлённые на Джерри, говорили о том, что она не отступит.
Стилус в руках девушки:

«Ты безнадежно в меньшинстве. Теперь я могу говорить все, что захочу».

Конечно, миссис Барр не могла поклясться в этом ни в одном суде из-за Лоры и Йорка Макферсонов. Она не стала бы их позорить, потому что они подружились с мошенницей из лучших побуждений. Она пришла только потому, что школьный совет пообещал ей защиту от того, что могут сказать люди, и она говорила то, что никогда не должно быть повторено.

 «Большинству из нас нужна такая защита, когда ты рядом», — пылко заявила Понк, зная, что, хотя школьный совет и будет молчать,
её слова священны, ничто из сказанного или сделанного в ходе этого судебного разбирательства не будет
считаться священным, как только будет принято решение, которого она желала.

 Стеллар, чувствуя себя в безопасности, не обращала внимания на Понка. На самом деле она
знала, что некая молодая леди была поймана на том, что брала деньги у своей
хозяйки, и была вынуждена их вернуть. Стеллар сама видела и слышала всё это. Лора рассказала ей об этом, а потом, когда она уже уходила, Джерри вернул ей деньги. Она стояла прямо у виноградных лоз на крыльце, и
она знала. Стеллар знала, что были украдены доллары, драгоценности, столовое серебро и другие ценности, и некоторые из них так и не были возвращены; но кое-что было тайком возвращено, когда давление стало слишком сильным. Одним словом, из-за долгих разговоров и малозначительных фактов мисс Джеральдин Суэйм была заклеймена как воровка. И даже хуже. В течение трёх лет незнакомые мужчины проникали в дом Макферсонов, когда хозяев не было, и выходили через боковую дверь. Настоящие подонки. Стеллар сама их видела. Она часто бегала к Лори.
вечера, и _ она знала_, о чем говорила. Стеллар опустила глаза.
теперь она не хотела смотреть на Джерри. Ее удар попал в цель, и она была
в восторге.

"Юная леди хочет что-нибудь сказать?" Спросил Ленвелл из школьного совета,
почувствовав, в конце концов, укол жалости, потому что доводы оказались даже сильнее, чем он надеялся.
это можно было сделать.

Джерри смотрела на Стеллар Барр, пока не была вынуждена поднять глаза
на лицо девушки.

"Я не могу понять степень ненависти, которая может развиться в человеческом разуме"
, - спокойно сказала она. "Это все, что я хотела сказать".

Круглое лицо Юниуса Брута Понка, казалось, почернело, как небо в Канзасе.
перед приближением грозы с градом. Ленвелл торжествующе фыркнул, и
третий член правления ухмыльнулся.

В этот момент дверь гостиницы салон открыла. Джерри, который сидел
напротив него, увидел Йорк Макферсон в зале. И Йорк
увидел ее, спокойную и храбрую, в том, что он прочитал в тот момент, было поражением для
нее. До этого были увольнение, неудача и бездомность. Но ни он, ни кто-либо другой не подозревали, насколько сильно повлияли на неё те воскресные дни, когда она «навещала маму» вместе с маленькой толстой хозяйкой отеля.
эта девушка поверила в то, что «в любой беде можно положиться на себя», и смело взглянула в своё будущее.

Это был не Йорк Макферсон, а маленькая, пушистая, потрёпанная фигурка старого
Фишина Тедди, который прошаркал внутрь и закрыл дверь, дрожащим голосом требуя, чтобы его услышали.

Понк вздрогнул от удивления; Ленвелл был раздражён; третий мужчина теперь был безразличен, так как находился в безопасности. Стеллар Барр и суперинтендант уставились на него в изумлении, но лицо Джерри было прекрасно.

"Разве я не имею права сказать здесь хоть слово, джентльмены?" — спросил старый Тедди, глядя на Понка.

— Если это по теме нашей встречи, то да. Если это что-то о рыбе, то ли в Сэйдж-Браш, то ли в Кингусси-Крик, то нет. Здесь действительно не место для историй о рыбе. У нас их сейчас с избытком,
пока в этом отеле и на пастбищах не появится «древний рыбный запах», как сказано в Библии, на целое поколение.

«Я только что узнал, что здесь происходит. Один человек из вашего города приехал ко мне по делу,
и он рассказал мне об этом».

 «Йорк Макферсон — единственный человек, которого я знаю, у кого были дела со старым Тедди.
 Слава Господу!» — подумал Понк.

"Я немного показаниях себе предложить здесь для того, что Бейн'
шантажировали. Я расскажу как быстро, как могу," Тедди заявил.

"Не торопись и разберись во всем хорошенько. Сейчас никто из нас никуда не спешит", - заверил его Понк
.

Затем Плюшевый мишка, не глядя на Джерри, дал показания:

«В Пенсильвании, откуда я родом, в округе Уинноук, я
знал Джима Суэйма, отца этой молодой леди. Тогда я не был рыбаком.
Я был трудолюбивым, добропорядочным, честным человеком. Меня звали Ганс
Теодор — и кое-что ещё, что мне не нужно с тех пор, как я приехал в Сейдж-
Браш в Канзасе».

Он замялся и опустил взгляд на свои чешуйчатые коричневые лапы и потрёпанную одежду.

"Я рассказываю это не потому, что хочу, а потому, что хочу воздать должное
девушке Джима Суэйма. Джим был моим другом и много раз помогал мне. Он
был жёстким бизнесменом, но очень человечным по отношению к людям и
«Его дочь похожа на него, как мне кажется».

На щеках Джерри цвели розы «Эдем», когда она сидела, не сводя глаз со старика. В тот момент ей вспомнился дядя Корни в розовой беседке, когда бесцветный старик умолял её стать такой, какой был её отец.

"У меня там были неприятности. Это секретное заседание, не так ли?"
Старик снова заколебался.

"Да, совершенно секретно", - заверил его Понк. "Ничего не рассказывается снаружи"
до того, как это будет рассказано внутри, что необычно на таких секретных заседаниях
итак, вы среди друзей. Продолжайте."

Стеллар Бахр сидела, пронзая старика взглядом, словно кинжалом, в то время как
его собственные выцветшие жёлто-карие глаза опустились с печальным выражением.

"Я не буду говорить, как это случилось, но я вляпался в какую-то кражу.
Вот почему я сменил имя или, скорее, отказался от последнего из
IT. Я пошел в Загон - хотя любой металлолом, который я когда-либо крал, или его денежная
ценность, на самом деле возвращались тем, кто его потерял. Джим Свейм был рядом
помогал мне пройти через это, и я заплатил ему, как заработал. Потом он дал мне
денег, чтобы начать здесь, и всячески поддерживал меня, просто потому, что это было в нем самом
. Я жил здесь, в Сэйдж-Браш, один, потому что не
мог жить с людьми. Но когда приходит старая _маньячка_, как вы говорите о сумасшедших, в городе
начинаются проблемы. Иногда они попадают в мою хижину, и
иногда я достаточно честен, чтобы вернуть их, когда могу
Я это сделаю. Я тот, кто слоняется по коридорам, и если вы увидите
странных мужчин у боковых дверей, миссис Барр, это буду я. И когда этот
Джерри Суэйм (я знал её, когда она была ребёнком, я носил её на руках
через Winnowoc раз время большого наводнения в Pennsylvany) - когда
ее purseful денег украл, три года назад, и она сводится к
моя хижина и находит все это есть, почему она сделала со мной то только как ее
собственный папочка 'D 'и' делать, она никогда не говорила со мной на все. И она не рассказывала
все эти годы и не собиралась рассказывать обо мне сейчас. Я не знаю, что
ты имеешь в виду эти истории о ней. Она никогда в жизни не делала ничего такого, чего
стыдилась бы. В её семье не было ничего такого, чего бы стыдились. Они не знают,
как это делается. Если они виноваты в краже в Нью-Идене, то пусть это будет на
старом Фишинге Тедди. Ты бросаешь её сейчас.

Голос старика дрогнул, когда он прохрипел свои слова, и он
отошел в сторону, чтобы меньше бросаться в глаза в гостиной, где он некоторое время
единственный раз в его жизни он ненадолго стал центральной фигурой.

Молчание, последовавшее за его словами была разбита ясно, Джерри, низкая
голос. Ее лицо было прекрасно в мягком свете нет. Чтобы гадство она
Он никогда раньше не казался таким очаровательным, даже в тихие субботние дни в
укромном уголке кладбища, где они беседовали как друзья о
материнской любви, Боге и жизни после смерти.

"Друзья, этот старый рыбак-отшельник говорит вам неправду, чтобы защитить меня из-за
оказии, которую мой отец оказал ему много лет назад. Если он не захочет говорить больше, не расскажет вам всю правду, он
заставит меня сказать вам, что в конце концов виноват я. Я не могу
позволить ему пойти на такую жертву ради меня.

Она говорила так, словно объясняла необходимость смены автомобиля
в Чикаго, чтобы добраться до Монреаля. Старина Фишин Тедди протестующе поднял свои
корявые коричневые руки.

"'Это не так, и' 'это не правильно," — ему удалось выдавить из себя эти слова,
тонкие и дрожащие, как тряпичные куклы.

— Нет, это не так, и это неправильно, и он не должен терпеть позор, которого не
заслуживает. Я сделаю это за него, — сказал Джерри, улыбаясь
оборванному старику — простому жителю Долины Сэйдж-Браш.

 В человеческой истории нет ничего более величественного, ничего более глубоко
трогающего наши сердца, чем этот урок.
самопожертвование, которому учили на Голгофе. От разбойника на кресте и на протяжении всех веков благословенная сила этого Духа
смягчала сердца злодеев, больших и малых. Джерри ни разу не повернулся к Стеллар Барр с тех пор, как вошёл Фишин Тедди. Когда она замолчала, тишину в комнате нарушил жалобный голос городской сплетницы:

- Ни один из них не вор, мистер Понк. Это я. Они не станут
такими жертвенными поступками.

Тишина, царившая мгновением раньше, была криком по сравнению с мертвой.
сейчас тишина.

«Да, это я. Я такой родился, и, кажется, я ничего не могу с этим поделать.
Полагаю, я сделал всё, что можно было сделать в этом городе,
почти всё — конечно, не так много, но я не имею в виду, что всё.
Я просто никогда не упокоюсь в могиле, если не заговорю сейчас. Я думал,
Я всегда буду скрывать это, но я знаю, что никогда не смогу ".

Старина Тедди съежился на своем стуле, в то время как все остальные
за исключением Джерри Свейма сидели как громом пораженные.

"Я доведу это до конца, теперь я начал. Может быть, я стану лучшей
женщиной, если навсегда буду опозорена этим, — голос миссис Бахрр стал более ровным.
и ее глаза были устремлены в землю.

"Ханс Теодор - последняя часть его имени Барр - он мой муж. Это
из-за моих грехов он уехал из Пенсильвании. Джим Свейм спас нас от многого
позора, убедил нас приехать на Запад и начать все сначала, и очень помог нам
. Я не мог избавить себя от дурных поступков, просто сменив климат,
хотя. Сначала мы попытались в Индиани, но потерпели неудачу, потом приехали в Саллини,
Канзас, а потом сюда. И наконец Теодор бросил меня,
ушёл один и сменил имя. У мистера Ленвелла здесь живут
Дальние родственники, но они никогда бы не узнали Теодора. Не знали, что он так и не развёлся со мной и продолжал меня содержать, как и обещал, когда мы поженились. Он сказал, что будет заботиться обо мне до самой смерти, и время от времени навещал меня, чтобы убедиться, что мне ничего не нужно. Я просто
работала на том или ином поприще, а Тедди зарабатывал деньги и отдавал их
Йорку Макферсону, как пенсию, и он платил мне, Йорк. Но
Тедди никогда не жил со мной, хотя и не говорил Йорку почему. И
когда я брала вещи...

Миссис Барр сделала паузу и укоризненно посмотрела на Джерри.

— Как та серебряная чашка, которую я видел в глубокой яме? — ободряюще спросил Джерри.


"Да, как та. Я видел тебя там в тот день. Я была той женщиной, которая
прошла мимо твоей машины..."

"Я знаю, — сказал Джерри, — я помню твой солнечный зонтик и серо-зелёное
платье. С тех пор я часто видел и то, и другое."

— Да, и ты тоже помнишь, как я внезапно вышла на крыльцо, когда ты впервые сюда пришёл, и заставила тебя пообещать, что ты никому не расскажешь, — голос миссис Барр дрогнул.

«И потому что я знал, что Тедди вернёт это Макферсону, и
ты это запомнишь, потому что ты был сыном Джима Суэйма, который знал моего
Ты виноват и заставил меня сделать то, чего я не хотела, даже если я была неправа. Я ненавидела тебя и поклялась себе, что исправлю тебя. Это я пробралась в твою комнату и сунула кошелёк Лори в твою расшитую бисером сумочку, и это я взяла твои деньги из твоего кошелька. Но Тедди забрал их той же ночью. Тедди брал все, что я брал, и...
делал вид, что продает это, но он возвращал это им каким-нибудь способом, если мог;
он спас себя продавал рыбу и прожил жизнь отшельником и никогда не говорил о
меня. Он проскользнул в город к Git, чтобы я положил обратно и пусть его поставят обратно
Я хотел было что-нибудь стащить, потому что мне казалось, что я просто не могу удержаться.
Йорк тоже был очень терпелив со мной. Но я не могу сидеть здесь и притворяться женщиной,
наблюдая, как Тедди прикрывает меня, лицемерку, а она прикрывает его,
не рассказывая обо мне, как обычно делают женщины с женщинами, и не
выкладывая всё начистоту. И если ты не расскажешь обо мне и поможешь мне, я попробую ещё раз...

 — Из этой комнаты не выйдет ничего, кроме того, что ты говоришь себе,
Звёздный Бахр, — серьёзно сказал Понк. — Теперь ты идёшь домой и начинаешь вести себя лучше и думать лучше, и этот город навсегда станет чище.
после. И если ты проживёшь остаток своих дней правильно, то будешь жить и после смерти, как мама. Обвинения по этому делу сняты. Я поздравляю тебя, мисс Честная Подсудимая. Ты — Жанна д’Арк, Ханна Дастин, Рут из Боаза и Барбара Фритчи, все в одном лице.

Пока два других члена правления смущенно пожимали друг другу руки
и предлагали Джерри половину Нового Эдема в качестве компенсации, старый Рыбак Тедди
выскользнул через боковую дверь через столовую и направился туда, где
Лучшая ливрейная машина Понка ждала его, чтобы отвезти в его грубую лачугу рядом с
глубокая яма в зарослях полыни.

 Когда Джерри вошла в зал, её ждала толпа —
три священника из церквей, мэр Нью-Идена, друзья Макферсонов, сам Йорк и многие другие лучшие люди города, которые
собрались, чтобы поздравить Джерри и заверить её в том, что они гордятся её способностями и ценят её как жительницу Нью-Идена.

В тот вечер, когда состоялся выпускной, школьная суета и раскол в городе
исчезли в одно мгновение и остались в прошлом.

 Когда они подошли к дверям «Замка Клюни» после выпускного,
Упражнения закончились, и Йорк протянул Джерри письмо. Это было длинное и полное любви послание от Юджина Веллингтона, в котором он сообщал о смерти Джеруши
Дарби, о своём наследстве и о намерении немедленно приехать в Канзас и забрать её в «Эдем», которым она так долго пренебрегала.

 И Джерри, измученная событиями последних нескольких недель, почувствовав, что напряжение внезапно спало, обрадовалась письму и пролила над ним слезу, тихо сказав:

«О, я так устала от всего этого! Если он придёт за мной, я буду готова его встретить. Горшки с плотью в Уинновоке для меня лучше, чем эта унылая пустыня».

<tb>

За три дня до истечения срока аренды земли Суэймов наступил вечер. Джерри сидел один на крыльце Макферсонов. Это был очень жаркий для июня день, с душным, безвкусным воздухом, предвещающим приближение грозы, и сегодня луна, казалось, с трудом поднималась к зениту сквозь удушливые серые облака, которые грозили поглотить её свет.

 Джерри не был счастлив этим вечером. Она хотела, чтобы Джо Томсон пришёл сегодня вечером.
Прошло так много времени с тех пор, как он в последний раз покидал
ранчо, чтобы провести с ней вечер.

И с желанием Джо пришел. Твердым шагом и с лицом победителя
он пришел. Из его темных глаз смотрели надежда и нежность.

"Я не видел тебя целую вечность, а вечность, знаешь ли, ужасно долгая",
заявил Джерри.

"Я был очень занят", - ответил Джо. «Вы же знаете, что нельзя нарушать законы
ранчо и рассчитывать на урожай, как нельзя нарушать законы
геометрии и надеяться на результат. Я бы поднялся раньше,
но есть одна причина: парень с соседнего ранчо, который однажды
пострадал от косилки, попал в ещё один несчастный случай, и я
помогаю ему.
хозяйка, эта отважная маленькая норвежка Тельма Экблад, тоже заботится об их урожае. Тельма — смелая душа, которая сама пробилась в университет, и она очень способная девушка. Она бы отлично справилась с работой учителя, она так хорошо обучена, но она нужна своей семье, и мы все там внизу нуждаемся в ней.

У Джерри перехватило дыхание. Впервые за три года Джо
с интересом упомянул о какой-то девушке. Но теперь всё было в порядке,
и всё шло так, как и должно было идти. Соседка, способная девушка с Запада — женщины
В конце концов, Джерри не был глупцом в своих романтических устремлениях.

 «Всё в порядке, Джо, но я хотела тебя увидеть» — старое «я
хочу» снова прозвучало так же повелительно, как и в те дни, когда все желания этой
девушки удовлетворялись одним лишь их высказыванием.

- И я всегда хотел тебя видеть, и никогда так сильно, как сегодня вечером, - серьезно начал Джо
.

- Позвольте мне сначала объяснить вам, почему я хотел увидеть вас еще раз, - поспешно вмешался Джерри
.

В тусклом свете ее красивых темно-синие глаза и золотые волосы падают
от ее Белого лба наложило отпечаток, что разум Джо Томсон держал
В то же время это «ещё раз» нанесло более глубокую рану, чем
Джерри могла себе представить.

"Моя тётя Джерри Дарби умерла." Голос девушки был очень тихим. "Я не могу
скорбеть по ней, потому что она была старой, уставшей от жизни и несчастной. Ты
помнишь, я рассказывала тебе о ней однажды вечером здесь, три года назад."

Джо помнил.

«Она завещала всё своё состояние кузену Джину Веллингтону».

«Художнику, который оказался банковским служащим?» — спросил Джо. «Я всегда сомневался в этой истории».

«Да, но, знаешь, он сделал это, чтобы угодить тёте Джерри. Подумай о таком самопожертвовании! Отказаться от любимого дела всей жизни!»

"Я думаю об этом. Извините меня. Продолжайте", - сказал Джо.

Джерри подняла свои большие мечтательные глаза. Блеск исчез, и только мягкий
свет романтики теперь освещал их.

"Джин скоро приедет ко мне. Я жду его со дня на день. Все
уже улажено с недвижимостью, и все будет в порядке.
в конце концов, я уверен. И я так устала преподавать. — Джерри внезапно замолчала.

 — Но, Джо, — начала она через некоторое время, — ты никогда, никогда не узнаешь, как
сильно твоя поддержка помогла мне в эти три трудных года тяжёлой работы и
отчаяния. Конечно, мы были только друзьями, и
ты такой хороший, отзывчивый друг. Я бы никогда не справился без тебя.

— Спасибо, мне очень приятно. Я... думаю, мне пора идти.

Джо внезапно встал и направился к выходу с крыльца. В одно мгновение земля ушла у него из-под ног. В памяти всплыло предупреждение Йорка
Макферсона, как песчаная буря, проносящаяся над зелёной прерией. И он пришёл, чтобы сказать совсем другие слова. Он подошёл к концу долгой, изнурительной борьбы с природой и победил. И теперь в его душе разгорелась новая борьба.

В этот момент из-за горизонта раздался внезапный раскат грома, и
все молнии небес были выпущены на волю, в то время как вихревой поток
пыли заполнил темнеющий воздух. Джерри бросилась вперед, схватив
Джо за руку своими тонкими пальцами.

"Гроза начнется через минуту", - закричала она. "Ты не должен уходить
сейчас. Ты не должен стоять лицом к лицу с этим ветром. Посмотри на это ужасное черное облако и посмотри,
как быстро оно надвигается. Я не хочу, чтобы ты уходил. Куда ты можешь пойти?
"

Но Джо только стряхнул ее хватку, сказав хрипло:

"Я иду по зарослям шалфея. Если ты когда-нибудь захочешь меня снова, ты найдешь
«Я не могу выйти за пределы зоны поражения».

Это слово поразило его, как удар. Три года Джерри не слышал, чтобы оно произносилось. Это был единственный термин, навсегда исчезнувший из ее лексикона. Все, кто ее любил, должны были забыть о его существовании.

 В жарком желтом воздухе внезапно воцарилась мертвая тишина; это был момент, когда буря собиралась с силами, прежде чем обрушиться на город.

— Если ты когда-нибудь увидишь меня за этой завесой, ты поймёшь, что я хочу тебя, — медленно произнёс Джерри.

 В голубом свете молний, который последовал за этим, её бледное лицо и большие тёмные глаза напомнили Джо Томсону тот момент, который был так давно.
Казалось, что когда Джерри впервые выглянул из-под ветвей дубовой рощи на пустыню,

 во время продолжительной, ужасающей вспышки грома, последовавшей за этим, молодой владелец ранчо ушёл, и тьма поглотила его могучую фигуру, когда на всю долину обрушился самый сильный шторм, который когда-либо случался в Сэйдж-Браш.

А на крыльце стояла девушка, не замечавшая ни
ураганного ветра, ни проливного дождя, ни молний,
только осознававшая, что что-то внезапно ушло из её жизни в темноту
куда ушёл Джо Томсон; и вместе с болью утраты в нём зародилось странное чувство негодования по отношению к маленькой отважной норвежской девочке — работнице на жатве с братом-калекой, приёмным ребёнком и университетским образованием.




XVIII

Господь шествует пред Ним в буре


Лора Макферсон сидела на крыльце и смотрела, как её брат медленно идёт по улице,
по-видимому, не замечая великолепия заката,
как и в тот июньский вечер три года назад.

 «Это был самый сильный ливень, о котором я когда-либо слышал здесь», — заявил он.
когда он добрался до крыльца. «Все мужчины в городе, кто мог держать в руках лопату,
весь день работали вверх или вниз по течению, помогая расчищать
прибрежные фермы. Я добрался до верхней части Сэйдж-Браш, сам кое-что сделал. Я оставил свои грязные ботинки и комбинезон в офисе, чтобы
 не пачкать ваш старый замок».

Даже в самых незначительных вещах Йорк думал о своей сестре-инвалиде.

"Ходит много диких слухов о том, что в долине сносит здания и
уносит жизни. Не стоит всему этому верить.
до тех пор, пока твой надёжный брат не подтвердит их для тебя, сестрёнка. В таких событиях есть свои трагедии, но первая оценка всегда завышена.

 — Даже если твой Большой Медведица скажет мне, буду ли я ждать твоего подтверждения?
 — невозмутимо спросила Лора.

— О, Лора, я собираюсь отказаться от всей этой астрономической ерунды,
даже если я всегда знала, что правильно произносить имя Барр — просто «Медведь», как бы ни заикался тот, кто его произносит. «Звёздная» была, как говорят методисты, «искуплена и омыта кровью
Лэмб: «Я сам беру её на испытательный срок, и если она продержится шесть месяцев, я приму её в полноправные члены».

«Что ты имеешь в виду, Йорк?» — спросила Лора.

«Я имею в виду, что с тех пор, как они уладили школьную ссору на тайном собрании, миссис
Барр стала совсем другой женщиной, которая позволила привычке мыслить зло стать своим господином». Я никогда не говорил вам, что её
муж всё ещё жив, это жалкий старикашка, который отдаёт мне деньги на её содержание так быстро, как только может их заработать, но жить с ней он не хочет. Она мечется от пошива шляп к шитью, выпечке, уходу за больными и обратно к шитью,
и она нигде не зарабатывает много денег и навлекает на себя неприятности просто из вредности. Но сегодня она отправилась в верхнюю часть Сейдж-Браш, чтобы помочь старой миссис
 Позер. Позеров почти смыло, а старушка больна, одинока и почти беспомощна. Ей нужен кто-то, кто бы остался с ней. Да,
Стеллар действительно становится звездой — простой, домашней планетой, которая делает добро там, где она наиболее полезна. Мы оставим прошлое там, где ему
место, и будем считать, что она вернулась к лучшей жизни.

"Аминь! А что насчёт долины ниже по течению? Там, должно быть, ещё хуже, потому что
буря поднялась с той стороны, - заявила Лаура.

- Ходит множество слухов, но я пока не слышал ничего определенного,
потому что, знаете, я только что приехал сюда и, когда звонил вам, узнал, что мистер
Веллингтон зарегистрировался в "Понкс Инн". Путешественники, которые были на железнодорожной ветке
сегодня принесли в город первую весть. Поезд застрял где-то в долине, и рельсы по большей части находятся
в нижней части Сэйдж-Браш. Вдоль полотна дороги есть размытые участки, и пассажиров пришлось вытаскивать вверх по течению, через
поля и все остальные пути, кроме обычного маршрута. Ни один автомобиль
теперь не может проехать по этой дороге, так что наш джентльмен из Филадельфии
приезжает, слегка разочарованный этим чёртовым Западом, знаете ли;
уставший от многочасовой тряски; голодный; и довольно неопрятный для банкира;
но уверенный в том, что его встретят и что он сможет спасти хотя бы одного из нас.

Йорк, нахмурившись, плюхнулся на ступеньку крыльца, отбросив в сторону шляпу
и яростно запустив пальцы в свои густые волосы.

"Ну что ж!" — удручённо воскликнул он. "Прошло три года'
Непрекращающаяся борьба между решительным подбородком Джима Суэйма и нежными
глазами Лесы. Я, как Господь, надеялся, что Джим одержит верх, но эта
ураганная кампания с просьбами и соблазнительными письмами пришлась как раз на
конец тяжёлого учебного года в старшей школе, со всей этой адской
суматохой в выпускном классе, которая на месяц расколола город, а через
час о ней уже забыли, и завистью к лучшему учителю, который у нас
когда-либо был, и так далее. Так что, похоже, дело в «глазах». Если бы здесь не было дам, — добавил Йорк с полуулыбкой, — я бы не стеснялся
Выражу своё благородное мнение обо всём этом проклятом поле.

«Не стесняйся, Йорик; немного ругани может облегчить твою печень», — заявила Лора,
удивлённая и обрадованная неожиданной пылкостью чувств своего брата.

«В английском языке нет слов, чтобы воздать ей должное, но я мог бы попрактиковаться хотя бы несколько минут», — начал Йорк.

«Тише, Йорк! Вон идёт мистер Юджин Веллингтон. Я позову
Джерри. Бедняга Джо!" — с жалостью добавила Лора. "У меня такое чувство, что он здесь
самый несчастный."

"Да, бедняга Джо!" — печально повторил Йорк. "Понк просто воспарит над
Больно, но люди, подобные Джо, умирают тысячу раз, прежде чем умрут окончательно.

Дочь Лесы Суэйм была ослепительно красива в глазах Юджина Веллингтона,
когда он сидел рядом с ней на крыльце в этот прекрасный вечер. И сам Юджин был очарователен. Все воспоминания о молодых годах, проведённых в культуре и праздности; вся утончённость,
идеальная одежда и манеры; вся уверенность в том, что смутная, сладкая
мечта становится реальностью; всё ощущение того, что борьба за средства к
существованию теперь окончена; всё освобождение от жёстких обязательств
и непреклонной
Гордость за чистую совесть, хотя их награды были вдохновляюще
сладкими, — всё это, казалось Джерри Суэйм, внезапно и полностью
вернуло её в реальную жизнь, из которой её вырвали эти три
занятых, странных года. О, в конце концов, она просто ждала. Ничто
больше не имело значения. Они с Юджином по-разному смотрели на
долг. Вот и всё. Теперь он был здесь, ради неё. Отныне его народ
должен был стать её народом, а его Бог — её Богом. Дядя Корни был мудр, когда сказал о
Юджине: «Он ближе к тому, о чём ты мечтал».
не столько любовник, сколько удовлетворение жажды любви.

Первый сладкий момент встречи миновал. Ее будущее, их будущее,
окутанное только розовым туманом, за которым лежали свет и непринужденность, было
ожидающим теперь, когда они войдут. В этот идиллический час Джеральдина,
дочь Леси Свейм, достигла апогея романтики жизни.

«Это были жестокие три года, Джерри», — сказал Юджин, когда они обменялись приветствиями, закурил сигарету и живописно и непринужденно устроился в большом кресле на крыльце дома Йорка Макферсона.
Красивый, идеально ухоженный, утончённый, он как никогда подходил для того, чтобы украшать самые красивые места в жизни.

"Но теперь всё кончено. Тебе больше не придётся учить, мой маленький кузен. Йорк Макферсон говорит, что срок аренды твоей земли истекает сегодня. Так что твои деловые отношения здесь закончены, и мы просто бросим эту землю в реку и забудем о ней."

Он мог бы взять девушку за руку, пока они сидели рядом, но
вместо этого он изящно сложил руки и стал изучать их тонкие
пальцы.

"Теперь всё поместье Дарби принадлежит мне, и я не
приходится работать не покладая рук, чтобы заработать их. Боже! Я удивляюсь, как человек может
выдерживать работу ради каждого доллара, который он получает, пока не добьётся комфортного существования.
 Я просто отсиживал в банке положенное время и не
убивался на работе. Посмотрите, сколько я сэкономил на этом для себя и
вас, и насколько мой курс был лучше вашего. Всего три года ожидания и уклонения от любой тяжёлой работы, от которой я только мог уклониться. И можешь быть уверен, что я хороший уклонист, Джерри.

 Что-то вроде озноба пробежало по всему телу Джерри Суэйма,
но улыбка в её глазах, казалось, застыла, когда Юджин продолжил:

«А если бы я занялся искусством, где бы я был и где бы ты была сейчас? Я всегда хотел рисовать прерии. Если я смогу продержаться в этой проклятой, грубой стране достаточно долго и если я не буду слишком лениться, мы немного поиграем здесь, пока я не испачкаю несколько холстов, а потом мы уедем домой и никогда не вернёмся, дорогая. В будущем искусство станет моим развлечением, как когда-то было моим... моим...

"О, не важно, чем оно было когда-то." Джерри помог закончить предложение.

Закат на зарослях шалфея никогда не был так ослепительно прекрасен, как в этот вечер.
этим вечером долгие летние сумерки обещали показать свое
редчайшее великолепие красок. Но тусклая завеса, казалось, медленно опускалась
на мир Джерри.

Юджин Веллингтон пристально посмотрел на нее.

«Почему, Джерри, ты не рад меня видеть — рад, что мы снова вместе?» — спросил он с едва заметной резкостью в голосе.

 «Я ждал этой встречи как во сне, как невозможной радости. Я
ещё не осознаю, что это больше не сон», — ответил ему Джерри.

- Послушай, кузина, - внезапно воскликнул Юджин Веллингтон, - я все это время
пытался понять, что изменилось в твоем лице
. Теперь я знаю. Ты вырос и стал гораздо больше похож на своего отца
чем три года назад. Конечно, ты стал красивее, но его лицо,
и я никогда раньше этого не замечала. Только у вас всегда будет твоей мамы
красивые глазки".

"Спасибо, Гена. Они были по-своему добры ко мне. Я надеюсь,
что никогда не запятнаю их доброе имя, — пробормотала Джерри,
странным образом размышляя о том, что чувство, охватившее её в тот момент,
Это могло быть радостью или горем.

"Они не оставили тебе большого наследства. Это единственное, что можно сказать против них. Мой отец отчасти был в этом виноват, я думаю, но у меня никогда не хватало смелости сказать тебе об этом. Ты же знаешь, что смелость и Юджин Веллингтон никогда не ладили друг с другом." Каким-то образом его слова резко ударили Джерри по ушам. "Ты знаешь, мой отец,
Джон Веллингтон приехал сюда, в эту очень заброшенную долину Сейдж-Браш,
где-то там и сам стал миллионером в кратчайшие сроки,
благодаря краткосрочному плану финансирования. Когда это стало выглядеть как работа
он отказался от всего этого проклятого концерна, точно так же, как поступил бы я. Работа
никогда не была сильным элементом в крови Веллингтонов, не больше, чем
храбрость, ты знаешь. Джин остановился, чтобы закурить еще одну сигарету. Затем он
продолжил: "Ну, после этого папа крепко держался за Джима Свейма и дядю Дарби
до самой смерти. Я думаю, если правду говорили, он помогал рвать
вашему отцу материально. Он мог сделать такую вещь, я знаю.
Джим Суэйм потратил тысячи, чтобы заделать трещины после смерти отца, чтобы сохранить доброе имя Веллингтона для своей дочери, как всегда говорила твоя мать
Я надеялся, что ты согласишься, потому что тогда я был художником. Понимаешь, миссис Суэйм любила искусство, и, как всегда настаивала тётя Дарби (это было до того, как ты от неё сбежал), это помогло бы сохранить её деньги и деньги дяди Дарби в семье. Вот почему я так рад, что приношу тебе всё это состояние. Понимаете, я просто возмещаю вам то, что ваш отец потерял из-за меня,
и это далось мне так легко, без каких-либо усилий с моей стороны.
Просто чтобы порадовать тётю Дарби и получить лёгкую канцелярскую работу с
коротким рабочим днём и хорошей оплатой, вместо того чтобы вкалывать на рисовании, даже если я это делаю
люблю старую палитру и кисти. И раньше я думал, что предпочел бы заниматься такими вещами
, чем чем-либо еще в мире ".

Глаза Джерри были прикованы к лицу молодого художника взглядом, который
обеспокоил его.

"Не смотри на меня так, Джерри. Я хочу, чтобы ты позировала не для этой картины.
Когда я буду писать твой портрет, святая Джеральдина. Теперь послушай,"
Юджин продолжил: «Ваш Йорк Макферсон был на Востоке этой весной, и он
сказал мне, что эта безумная погоня за отцом оставила после себя пустыню. Он сказал, что бедняга сражался годами
против песка, который папа посеял (я не знаю, как он его посеял),
пока он не поглотил всё, что было у этого бедняги. Несчастный
чёрт! Йорк пытался рассказать тёте Дарби (но я успешно его остановил),
 что папа начал то, что здесь называют «взрывом».
Йорк Макферсон хотел произнести перед ней длинную речь о справедливости по отношению к тебе
и некоторым другим людям — может быть, к этому бедному созданию, которого пристрелили. Но
это ни капли меня не тронуло, и я не позволил этому дойти до ушей тёти Джерри, хотя и пообещал Йорку, что избавлюсь от этой штуки
самый простой способ, потому что это мой способ, ты знаешь. Ты когда-нибудь видел здесь такую
ценную вещь, как "выброс", Джерри?

Лицо Джерри побелело, а глаза теперь горели иссиня-черным ровным огнем
. - Никогда, до сегодняшнего вечера, - медленно произнесла она. "До сих пор я и не подозревал,
до чего бесплодной вещи может довести жажда собственности".

Джин Веллингтон бросил окурок и на мгновение уставился на нее. Он
вообще не понял, что она имела в виду, но ее голос теперь звучал не так приятно, как
ее веселый смех и мягкие слова три года назад.

"Кстати, в преддверии сегодняшнего дня я услышал о драматической ситуации. Я думаю
— Я поищу местный колорит для холста, — начал Юджин, чтобы сменить тему. — Знаешь, у вас была ужасная гроза с
громом, молниями и ветром, а в долине реки, где застрял наш поезд,
прошёл ливень, и рельсы скрылись в песчаных заносах и других
отвратительных обломках. Ну, когда мы ехали сюда на сошедшем с рельсов поезде, кто-то сказал, что молодой парень, который арендовал или владел землёй, что находится прямо над песчаной отмелью, бедняга, которому пришлось так нелегко, знаете ли, — он погиб, когда
река вышла из берегов. Но кто-то ещё сказал, что он, возможно, застрял, полумёртвый от голода, на песчаном острове посреди реки и ждёт, когда спадёт вода. Дороги там просто непроходимы, так что они не могут добраться туда, чтобы посмотреть, что с ним случилось. Его дом, кажется, смыло — я видел его часть в реке, — но никто не знает, где он.
 Не повезло, да? Я знаю, что ты будешь рада покинуть эту богом забытую
страну, не так ли, дорогая? Как ты выдерживала это целых три года,
я не могу понять. Только ты всегда была самой храброй девушкой из всех, кого я знал.
Как только я нарисую несколько его мрачных сторон, мы покинем его
навсегда. В чём дело?

 Джерри Суэйм вскочила на ноги и стояла, белая и молчаливая,
уставившись на свою спутницу широко раскрытыми горящими глазами. Против всех
культура и праздной легкости ее банальные, никчемные годы были подобраны
эти три раза в течение двенадцати месяцев промышленности и цель, которая пришла по
цена, с локтя одного, кто встретил в жизни недруги и
побежденных них, кто заработал свой рост, и служили и приносили жертвы.

"В чем дело, Джерри?" Повторил Джин. "Я тебя шокировал? Это
Я знаю, что это трагическая история, но ты любила романтику и приключения. В каждом крупном шторме и наводнении случаются такие происшествия. Я никогда не помню их в мельчайших подробностях, кроме шторма, который унёс дядю Корни и оставил мне состояние. Они такие неприятные. Но для тебя в этом есть нотка романтики. Мне сказали, что там, внизу, молодая норвежская девушка
из кожи вон лезла, чтобы найти этого бедного пропавшего дьявола, потому что
он всегда был так добр к ней и помог ей, когда её брат был тяжело ранен.
Полагаю, её брат пошёл вниз по течению, вверх тормашками,
И это тоже. Понимаешь, к чему я клоню? Время, место и девушка — вот и твой роман, кузен Джерри, только актеры ужасно заурядные, знаешь ли.

Кто может предсказать, что творится в человеческом сердце? Три дня назад Джерри с удовлетворением думал о том, как удобно, что эта крепкая малышка Тельма будет заботиться о Джо в будущем. Теперь мысль о том, что Тельма видела его в последний раз,
услышала последнее слово, бросила последний смелый взгляд, пронзила её сердце болью.

"Неужели никто не знает, где Джо?" — воскликнула она, заламывая руки.

"Я не знаю, зовут ли его Джо. Я не знаю, знает ли кто-нибудь, где он
это. Я действительно не волнует, Су про это все, Джерри". Гена протянул его
слова намеренно. "Дороги ужасные вниз. Они чуть не растерзали меня на куски, когда я поднимался, казалось, много часов в фургоне,
куда приличное шоссе и автомобиль доставили бы меня за такое короткое время.
...........
....... Было бы трудно найти это создание Джо, живое или мертвое.
Давай поговорим о чём-нибудь более творческом.

«Джин, я не могу сейчас говорить. Я не могу оставаться здесь ни минуты. Я должен пойти
и найти этого человека. Я должен! Я должен!»

В этом безумном моменте на лице Джерри отразилась сила характера.
было чудесно на это смотреть.

"Джерри!" Юджин Веллингтон решительно воскликнул. "Ты совершенно шокируешь
меня! Эта ужасная страна почти уничтожила вашу культуру. Иди и найди
этого человека...

Но Джерри уже спешил вверх по улице к "Коммершиал" Понка.
Отель и гараж.

<tb>

— «Мисс Суэйм, вы ни за что не проедете там на машине», — убеждал меня Понк пять минут спустя. «Я знаю, что вы водите как… как вы решаете алгебраические уравнения и никогда не сбиваетесь с такта. Но сегодня вечером вы не проедете по Сэйдж-Браш так далеко. Если те норвежцы за
Ранчо по ту сторону большой излучины ничего не сделало, ты просто не можешь. Экблады и другие соседи сделают всё, что в их силах, особенно
 Тельми. Река, конечно, изменила русло, и теперь можно было проехать на машине до вершины Банкер-Хилл-Монумент в Нью-Гэмпшире, что было проще, чем пробираться по оврагам и спускаться по тропе Сейдж-Браш после этого наводнения.

«Быстро подготовь машину. _Я хочу поехать_», — скомандовал Джерри, и Понк
послушался. Минуту спустя серая полоса пронеслась мимо дома Макферсонов,
где Юджин Веллингтон стоял на крыльце, не в силах вымолвить ни слова от
изумления.

"Благослови господь ее сердце!" - воскликнул он наконец. "Она своевольна, как и
ее отец. Тетя Дарби всегда говорила мне, что мне придется обращаться с ней в перчатках
, но все равно не забывать обращаться с ней.

Он побрел обратно в отель, где лучше-добродушный человек, в
Канзас подстерегали его.

"Ты сегодня рано. Угощайся настоящей сигарой — настоящей гаванской сигарой — от
меня. И покури здесь, где прохладно.

Юджин взял предложенную сигару и сел на боковую веранду отеля, с которой
открывался вид на улицу вплоть до «Замка Клюни».

«В городе сегодня довольно тихо. Все мужчины ушли вверх по течению или вниз, чтобы посмотреть, смогут ли они помочь в зоне шторма. Все магазины закрыты наглухо. Три проповедника, агент станции, трое киношников — ушли вместе с остальными. Мы здесь отзывчивые и довольно быстро получаем сигнал SOS и благородно реагируем».

— Похоже на то, — ответил Юджин, размышляя о том, как бы ему убить время до возвращения Джерри, и решив не задерживаться здесь, чтобы
нарисовать хотя бы один холст. Чем скорее Джеральдин Суэйм уедет из Канзаса, тем лучше.
так будет лучше для её извращённого эстетического чувства и безопаснее для её счастья — и его собственного.

 «Да, — продолжил Понк, — все помогают. Вот, я только что рассказал об этом молодой леди. Она только что узнала, что хорошо знакомый ей мужчина потерялся или застрял на острове во время разлива реки. И если кто-нибудь когда-нибудь спасти его, она будет. Она была делаешь
невозможные вещи здесь уже три года, и город просто поклоняется ей".

"Я так и думал", - сказал Юджин Веллингтон с сарказмом в голосе
.

— Так и есть, — заверил его Понк. — Она настоящая — даже мама, вон там, её любит.

 Маленький человечек на мгновение повернул голову в сторону кладбища на склоне холма за городом. «И когда такая девушка приходит ко мне за моей самой быстрой машиной, чтобы
поехать туда, куда не может поехать ни одна машина, ради самого лучшего
человека, который когда-либо жил на земле, с которым она дружит уже три
года, и с таким взглядом в её прекрасных глазах, ни один здравомыслящий
человек на Божьей земле не ошибётся в том, почему она это делает».

— Если моя комната будет готова, я пойду туда, — резко перебил его Юджин.

- Да, Жоржетта, позвони Джорджу, пусть отведет джентльмена в седьмой номер и
уложит его в постель.

Затем маленький смотритель Коммерческой гостиницы и гаража повернулся лицом к улице
и его лицо цвета полной луны полностью затмилось. Но
то, что лежало за этой земной тенью, лежало на нем не на человеке, а на Джуниусе.
Брут Понк мог знать.




XIX

ВОССТАНОВЛЕННЫЙ


Машина Джерри Суэйма неслась по тропе Сэйдж-Браш, несмотря на рытвины,
овраги, узкие дороги и препятствия в виде мусора, смытого
наводнением. Но хотя машина подпрыгивала, взбиралась и скользила,
Самое опасное заключалось в том, что ничто не могло напугать девушку, державшуюся за
руль. Эпицентр разрушений находился на большом изгибе реки, и ни одна рука, менее умелая, ни одно желание, менее решительное, не осмелились бы вести машину так, как Джерри Суэйм вела свою в сумерках июньского вечера в самое сердце поймы реки.

Там, где должна была быть развилка, девушка остановилась и посмотрела на дорогу, по которой она шла три года назад. Однажды она сбилась с пути, когда ехала в поместье Суэйм, и снова, когда
Она сама была потрясена и разочарована, когда увидела свои
разрушенные акры; и, наконец, когда она пришла с Джо Томсоном, чтобы вернуть
украденные деньги у старого скряги, чья хижина стояла рядом с глубокой
рыболовной ямой. Теперь дорога была частью безумной, всепоглощающей
Чащи, которая изо всех сил несла свои паводковые воды на юго-восток.
 Где теперь была эта хилая лачужка и где был сам старый плюшевый мишка? Лежит ли его потрёпанное тело в бурлящих водах этой
гневной реки, а его героическое старое сердце навсегда остановилось?

Группа спасателей, грязных и уставших, вышла из-за низких кустов на возвышенности и направилась к ней. Весь день они искали бездомных, пострадавших от наводнения, спасали скот и вытаскивали сельскохозяйственные орудия над уровнем воды. Их поразило, что лучшая машина Понка, вся в грязи и тяжело дышащая, стояла здесь. Это было не место для машин. Но ещё больше их поразило лицо водителя.

"Да это же мисс Свейм, та учительница из Нового Эдема!" - воскликнул один мужчина.

При этих словах мальчик, неузнаваемый из-за облепившей его грязи, прыгнул
вперед, к машине Джерри.

"Что вы делаете, мисс Свейм?" - закричал он. "Вы не должны идти дальше!
Река все подмыла! Пожалуйста, не уходите! Пожалуйста, не надо! - взмолился он.
- Ну что ты, Клэр Ленвелл!

Джерри удивленно воскликнул. - Да! - воскликнул он. - Не надо! - взмолился он.

- Да. Это не та парадная форма, которую я надевал на выпускной, но сегодня я спасал жизни и кормил голодных, — заявил мальчик, забыв о своей испачканной одежде, думая о своём служении.

"Скажи мне, Клэр, где Джо Томсон — я имею в виду молодого человека, чьё ранчо находится прямо здесь, внизу.

Лицо Клэр не могло побелеть под этой грязью, но Джерри увидел его руку
она задрожала, когда он зацепился за край ее ветрового щитка.

- Боюсь, он ушел вниз по течению. Говорят, его дом полностью разрушен. Мы
уже через реку и перешли на высокий мост. Я не
много знаю об этой стороне. Они сказали Тельма Экблад пытался его спасти
чуть не потеряла себя. Её брат, калека, знаете ли, не смог
уйти. Их дом теперь сгорел. Его и ребёнка Белкапа сочли
погибшими, когда старый Фишин Тедди каким-то образом добрался до них. Он знал,
что под глубокой ямой есть высокие ступеньки, и попадал на них с первого раза. Они
он сказал, что погрузился почти по шею, держа Пола, и каждый раз ударялся о твёрдый камень. Он так долго жил у реки, что знал переправу, даже когда она была затоплена. Пол заставил его сначала взять ребёнка, и он выбрался с ним, всё в порядке, и был бы в безопасности, но ему пришлось вернуться за Полом, и он благополучно доставил его на берег, где был ребёнок, но
Думаю, это усилие оказалось слишком большим для старика, и он разжал
руку и упал обратно в реку, прежде чем они успели его поймать. Но он спас
две жизни, а от него всё равно не было никакой пользы для общества. Человек
который живёт один, как и всегда, так что, в конце концов, это не такая уж большая потеря.
Но вот этот здоровяк Джо Томсон — другое дело. И он был таким сильным, что мог плыть, как кит; но, боюсь, его сгубила полынная пустошь.

Двигатель «Джерри» громко заурчал, когда она выжала из него всю мощь и
помчалась по верхней дороге к ранчо Джо Томсона.

«На излучине реки вы поворачиваете к трём тополям». Джерри
вспомнила указания, которые ей дали во время её первого и единственного путешествия по
этой долине три года назад.

 «Но ведь излучины больше нет!» — воскликнула она, останавливая машину.
и в изумлении и ужасе уставилась на долину реки, где широкий полноводный поток
стремился по новому руслу прямо на юг.

"Дом Джо совсем не ушёл под воду! Вон он стоит, в безопасности, высоко над
уровнем воды. О, куда же река унесла Джо?" Она сжала руки в
привычной быстрой нервной манере и напряглась всем телом, словно
чтобы сбросить давящую на неё тяжесть.

«Он сказал, что если я захочу его увидеть, то он будет за шлюзом. Я собираюсь
поискать его там. Я не знаю, куда ещё пойти, и я хочу его увидеть».

Белое, решительное лицо и твердые губы говорили о собственном ребенке Джима Свейма
сейчас. И если бы скорость ее машины была увеличена, никто бы никогда не узнал
что мысль о достижении своей цели раньше любой возможной Тельмы могла бы
послужить толчком к увеличению.

"Вон те три хлопковых леса. Оттуда я вижу дубовую рощу
и все мои редкие старые акры песка. Какая повсюду прекрасная пшеница!
Похоже, шторм обрушился на другой берег реки, по которому она течёт сейчас,
и оставил весь этот прекрасный урожай Джо. Но зачем, если он забрал его?

Её живое воображение рисовало картины, слишком ужасные, чтобы их можно было описать словами.

<tb>

В дубовой роще Джо Томсон стоял, прислонившись к низкой ветке, и
смотрел на долину реки, над которой мерцало предзакатное небо. Услышав
тихий гул автомобиля, он обернулся и увидел, как серая машина
спускается по длинному склону от трёх тополей.

«Джерри!» — радостный возглас невольно сорвался с его губ.

Джерри ничего не сказал.  После того как она убедилась, что Джо жив, она
перевела взгляд с молодого хозяина ранчо на пейзаж за окном
за его спиной. Там, вдали, вздымались волны колышущейся молодой пшеницы, разбиваясь
о дубовый частокол, на который она когда-то смотрела, не видя ничего, кроме
горячего, беспокойного песка, кое-где поросшего чахлыми зелёными кустиками.

"Что со всем этим случилось?" — наконец воскликнула она.

"Отчасти я и есть "что"", — ответил Джо Томсон. На его лицо снова легли тени
И его потеря, после этого момента радостного удивления, показалась ему
вдвойне тяжелой.

- Но как? Я не понимаю. Я сплю. Ты действительно здесь, и не
мертв, не так ли?"

"Нет, ты не спишь. Я только хочу, чтобы Вы были", - ответил Джо,
— мрачно сказал он. — Но это не имеет значения. Да, я здесь. «Часть меня жила, но большая часть меня умерла», — пробормотал он полушёпотом строчку из Киплинга. — Три года назад я взял в субаренду вашу землю у ипотечной компании Макферсона. Срок аренды истекает сегодня. Вы помните, сколько она стоила, когда вы видели её раньше. Я
передам его вам сейчас, оно стоит тридцать долларов за акр. Тридцать
тысяч долларов, по крайней мере, не считая стоимости урожая. Я
вышел за пределы поля и продолжил его обработку. Я вспахал и засеял. Господи!
 как я вспахал и засеял! И, как и в случае со стариком Полом и Аполлосом, Бог
дал мне урожай.

— Джо! О, Джо! Ты творишь чудеса! — воскликнул Джерри.

"Может, и творец. И вся жизнь — это чудо, — серьёзно заявил Джо.

"Но твоя земля, Джо. Мне сказали, что твоего дома больше нет и что, может быть, ты ушёл вместе с ним, и что эти дороги здесь непроходимы и никто не может тебя найти.

Джо подошёл к маленькой серой машине, в которой сидела Джерри, скрестив белые руки на руле. Её мягкое белое платье, подходящее для летнего дня на крыльце Макферсонов, казалось ещё более красивым в вечернем свете под дубами. Её золотистые волосы развевались на ветру.
Маленькие кудряшки на лбу и тёмно-синие глаза — Джо подумал, что природа никогда не дарила таких глаз другому человеку!

"Нет, Джерри, мой дом не затопило. Мой отец построил его довольно высоко над
рекой, и я успел спасти почти всё, что было в доме, до того, как наводнение
добралось до моего участка. Это дом Экбладов пошёл ко дну. Я пошёл туда,
чтобы помочь Тельме перенести её брата и ребёнка в безопасное место на возвышенности. Она отправилась предупредить старого Фишина Тедди, думая, что её собственная
семья в безопасности, и боясь, что его поймают. Она не могла вернуться
ни к ним, ни куда-либо еще. Я спас ее, все в порядке, но когда я вернулся
за Полом и ребенком, дома и тех, кто в нем был, уже не было
вниз по течению. Тельма думал, что мы все потеряли. Вот как эта история получила
начали. Тэдди ушел, но я слышал, что позже у других сохраняются.
Их дом не стоит уж очень сильно. Они забрали большую часть по-настоящему ценных вещей — фотографии их покойных отца и матери, семейную Библию, документы и несколько безделушек. Остальное не в счёт.
Деньги заменят их. В любом случае, Йорк Макферсон покупает их землю за
Хорошая цифра. Это даст Тельме шанс, о котором она мечтала, — поехать в город с университетом и преподавать ботанику. Она добьётся успеха и прославится среди преподавателей, а также сможет содержать Пола и ребёнка. Неужели люди скучали по мне и говорили, что я уплыл вниз по реке? Ну, я не уплыл. Я здесь. А что касается всего этого, — он махнул рукой в сторону пшеницы, — я могу
открыть для себя хороший банковский счёт и расплатиться с ипотекой.
Я претендую на то, чтобы выкупить вашу ферму, а также на паровые плуги и
прочее. Здесь был урожайный год на пшеницу. Я
отвоевал землю у пустыни. Теперь она вернётся к вам — к вам и вашему кузену-художнику, я полагаю. Река помогла мне закончить работу — нашла своё старое русло в той низменной песчаной полосе, где много лет назад начался обвал. Она сама выпрямила свой изгиб и отошла от того уступа под глубоким провалом, оставив остальную землю, всю верхнюю часть обвала, вашу и мою, покрытую тонким слоем ила, великолепным для возделывания. Взрыв произошёл. Потребовались упорный труд, терпение и большой риск, конечно, а также помощь Всевышнего
в конце концов, чтобы партнер по фирме покончил с этим. Теперь ты возвращаешься к себе. Могу я быть тебе еще чем-то полезен?

Когда он стоял, скрестив руки на груди, рядом с машиной, высокий и суровый, с выражением триумфа на печальном лице, казалось, что между ним и удачливым художником, унаследовавшим состояние без труда, внезапно разверзлась земля.

«Ты сделал больше, чем просто восстановил эту землю, Джо», — воскликнул Джерри.
 «Каким бы чудесным это ни было, есть пустыня побольше — пустыня в человеческом сердце.  Ты помог вернуть её к жизни.
Лучше жить, как глупая, романтичная, смелая девушка, не имея истинного представления о том, что делает жизнь стоящей. Вся долина Сейдж-Браш была добра ко мне. Йорк и Лора Макферсон в своей благородной, искренней дружбе; маленький мистер Понк в своей глубокой любви к матери и вере в
Боже, даже старый плюшевый мишка Тедди, бедное заблудшее создание, в своей возвышенной преданности долгу, защищая женщину, которой он однажды поклялся у алтаря, что будет её защищать; и, самое главное, — голос Джерри был мягким и низким, — крепкий, храбрый молодой фермер помог мне своим уважением к честному труду
и его готовность пожертвовать собой ради других.

"Джо" — Джерри заговорил ещё тише, — "когда ты попрощался со мной той ночью во время шторма, ты сказал мне, что если я когда-нибудь захочу тебя, то найду тебя за пределами бури. Тогда это слово было как удар в лицо. Но сегодня вечером я оставил кузена Джина в Нью-Идене и пришёл сюда, чтобы найти тебя, потому что _я хочу тебя_."

Со всей присущей Джиму Суэйму способностью оценивать ценности, написанной на её твёрдом подбородке, но с любовью Лесы Суэйм к романтике, сияющей в её
тёмных глазах, Джерри робко посмотрела на Джо. И Джо понял.


 КОНЕЦ