Хроники Митинея - Таинственная пещера 1

               

                Сборник «Митиней»

                (2.04.1999)

                Это раскрывает очень важную тайну

                ТАИНСТВЕННАЯ ПЕЩЕРА

     Сборник «Митиней» - это истории о великом герое Цветочной страны, его жизни, путешествиях, сражениях, геройствах и о его потомках, которые пережили века и эпохи. Состоит из нескольких книг.

     Закончилось его путешествие на Антарктиду - но на этом его биография и приключения ещё не закончились. После возвращения из ледяного плена герои отдохнули, и решили…

     Не буду рассказывать, всё по порядку. 

                Автор.



                ГЛАВА ПЕРВАЯ

     Прошло некоторое время после возвращения с ледяного континента, ужасов там и возрождений тех, кто кого так любил. Таким образом, первое  путешествие за границу и дальше, увенчалось успехом. Но встряску на нервную систему оно дало нехилую. Миней влюбился в силирийскую принцессу Лиму, женился на ней, у пары потом родился сын, по имени Милик. Который, к слову, уже вырос. В кратчайший срок, из-за вскормления нектаром Лотоса.

     Он даже сначала и не знал, где были потом его братья с сестрами. Поскольку сородичи сначала его не приняли, причем в самой жесткой форме, а затем пришлось прятаться. Но, к счастью, все закончилось благополучно.      

     Тем временем, остальные довольно долго привыкали к климату Родины. Все достаточно отвыкли даже от запаха настоящих цветов. Вдобавок, организм пришлось восстанавливать, сказалась нехватка витаминов. Некоторых сильно рвало. Несмотря на внешний вид, причем здоровый, нужно было подкрепиться. Особенно бодрил запах васильков, ромашек, календулы, роз. Много пришлось поспать, чтобы окончательно прийти в себя. Сразу стало ясно: в подобном климате, как Антарктида, долго находиться оказалось нельзя. Поэтому все решили больше туда никогда, ни при каких обстоятельствах, не отправляться. Чего бы это ни стоило. Даже если кто-нибудь опять угонит сородичей туда. 

     Акклиматизация особенно ударила по Аэле, Аэле Младшей и Клэе, которая даже вышла замуж, о чем говорилось гораздо раньше. Причем, весьма удачно, за прекрасного полуэльфа-фирейца, Фитэма. Фактически, с ней случилось то же самое, что с Минеем. Новая страна, новые впечатления, все новое вокруг, и это достаточно размягчило в характере суровую красавицу. До этого она даже не помышляла влюбляться, а думала провести всю жизнь в военных походах, стяжая славу. Но… На этот раз все пошло совсем не так. Женская природа взяла свое: девушка влюбилась, причем намертво, очень сильно. А молодой юноша, постарше ее на несколько лет, и даже больше, был очарован необычной полуэльфой. Плюс, увидев, как та выглядит, ему захотелось о ней заботиться. И любить. Они понравились друг-другу. И все. Дальше – отец одобрил выбор дочери, дав согласие на свадьбу. Пара поженилась, устроив пышную, счастливую, веселую свадьбу. Клэя буквально светилась от счастья.

     Но все пошло совсем не так, как они планировали семью. Да, дочь Митинея стала более спокойной, женственной, почувствовав себя защищенной, и, наконец, женщиной. Фитэм же, как настоящий мужчина, заботился о супруге, охраняя ее, защищая, порой не разрешая брать в руки меч. Порой он удивлялся, как же Митиней допустил такое: позволил дочери быть воительницей. По его логике, такого вообще не могло быть, ни при каких обстоятельствах. А дальше он принялся действовать, но в своих интересах: окружил красавицу лаской, нежностью, носил на руках постоянно. Даже Аэля подозрительно и с некоторой завистью смотрела на молодую чету. Ведь супруг настолько нежно о ней не заботился. Некоторые, конечно, ее одергивали. Муж порой говорил: «Я же спас тебя от змей в Антарктиде, не держи злобу на молодых! Не надо! Это нехорошо! Они счастливы,  порадуйся же за них! В конце концов, она же моя дочь! И твоя тоже»!

     Результат нежности, заботы, ласки Фитэма не заставили себя ждать: молодая женщина вскоре обнаружила, что беременна. Это стало для нее неожиданностью и шоком. Поскольку она не была готова так рано к материнству. Но обрадовалась. А как был счастлив Фитэм! Даже отец удивился, как все быстро получилось. Ребенок развивался просто прекрасно, но все прелести беременности полуэльфе пришлось испытать. Наконец, через год после свадьбы, Клэя родила сына. Прекрасного ребенка, красоте которого подивились все, кто собрался поздравить молодых родителей. Состоялся пышный праздник, с огромным количеством угощения, танцами, песнями. Жители Цветочной страны пили сок, росу, ели, веселились.

     НО было видно: не все вовсе рады безумному счастью молодых. Некоторые поглядывали совсем недобро, особенно бабочки. Аэле пришлось жестко их одергивать, ругаться: мол, почему бы полуэльфам не размножаться? Их итак мало здесь, плюс до появления Митинея эльфов с полуэльфами вовсе не было. Лишь насекомые. Этот смелый поступок поддержали также Фульгор с Осилием и остальными, кто ходил с Митинеем в походы. Мол, нельзя агрессивно относиться к новым жителям, плюс к тем, кто правит страной. Но существам очень не понравилось: на трон сел какой-то найденыш. Не бывать этому! Ладно там свои и Великий Мастер, но НЕ ТАКОЕ, чтобы чужак всеми управлял. Некоторые боялись: полуэльфы, размножаясь, заполонят все, вытесняя насекомых в дикие, неизведанные, девственные леса. Они еще смогли вытерпеть детей красавца, одного из первых, но теперь, терпение кончилось. Прокатилась пара восстаний, которые были очень жестоко подавлены. С множеством казней жителей, особенно бабочек, которые не могли все никак угомониться, показывая свою гнилую натуру. Плюс некоторые, в открытую, желали убить младенца.

     Бабочки с остальными, в силу своего слабого развития умственно, на уровне насекомых, способных лишь есть пыльцу, болтать между собой и особьенно ничего не делать, считали так: пусть они живут, шесть детей Митинея, Осмий, и Фитэм, но не надо здесь никому размножаться. Существа считали Цветочную страну своей землей, и агрессивно реагировали на рождение Флавера, очень похожего на отца. Дошло до того, что Клэя перестала даже давать на руки своего сына, чтобы его не покалечили, или, чего хуже, не убили. Она вновь надела плащ, повесила на пояс меч, и периодически ругалась с бабочками, дошло даже до двух-трех драк с пощечинами вдобавок. И те, вереща, пообещали отомстить, лишь бы детей у пары больше не было. От слова вообще. Такая неслыханная жестокость всколыхнула двор правителя, и он казнил еще нескольких бабочек. Двоих еще Клэя сама убила, когда те подступили к колыбели. Мальчишка сильно и жалобно плакал, прося материнского молока, и нектара Лотоса. Но не было ни до чего: ни до ласк, ни до Лотоса.

     Назревала самая настоящая гражданская война. С последующим вымиранием многих семей из насекомых, часть могли уйти в чащи и леса, обьединившись со своими племенами. Чтобы ударить по правителю и выгнать его отсюда, убив всех, в том числе и его союзников. Многие вообще считали позором брак бабочки с полуэльфом, плюс стали раздаваться слухи: дети Митинея на Аэлю не похожи вообще. Потому что, если бы зачатие стало возможным, на крыльях бы появился рисунок, с чешуйками. Хотя, Аэля на восемьдесят процентов выглядела почти как полуэльф, разница небольшая в крыльях, анатомии и не только. Но молодого правителя Цветочной страны, кажется, все устраивало.

     Даже погода стала какая-то не такая: набежали облака, пасмурная хмарь стояла довольно долго. В воздухе царила напряженная атмосфера. А Фитэм, обезумев от непомерной, неслыханной наглости насекомых, стал постоянно с ними драться, особенно на кулаках. Выслушивая проклятия и оскорбления в свой адрес. И о том, что страна, настолько прекрасная, мирно живущая до появления полуэльфов, скоро исчезнет из-за новичков. Намечалась реальная война. Митиней тоже пускал в ход кулаки, тем же насекомым. А Осмий пугал их предсказаниями о будущем. Мало помалу, бабочки затихли. Но ненадолго. Потому что, стоило младенцу только появиться на свет и пожить с родителями месяц-два, случилось страшное горе. Как-то раз, когда Клэя, в саду у леса, оставив Флавера в колыбели, отлучилась немного, перед этим осмотревшись, - нет ли кого, кто бы обидел младенца, - буквально на пять-десять минут, или немного больше, чтобы поговорить с мужем, какой выдался прекрасный день, и как они будут растить дитя. Пара мило побеседовала, а потом поспешила молодая мать к колыбели. То, что она увидела, заставило ее издать из груди истошный вопль ужаса: ребенок отсутствовал. Его похитили.

     КТО именно это сделал, никто так и не узнал, даже Осмий. Он, в шоке подбежав на крик к Клэе, вместе с Фитэмом нашел несчастную, убитую горем мать. Она попросту от нервного срыва, от подобного кошмара, упала в обморок. Также прибежал ее отец, пообещав покарать всех, кто к этому окажется причастен. На молодого отца семейства было страшно смотреть. Несчастный фиреец стоял у колыбели, плакав навзрыд, закрыв лицо руками. Это ж надо: первенец, похищен! Молока у воительницы, понятное дело, стало в разы меньше. Смысл жизни для нее пропал, окончательно. Когда красавица полуэльфа очнулась, ее муж крепко, и одновременно нежно, обнял ее, пообещав найти сына, а если не найдут, то заведут второго, если та пожелает. Никто не дал ему даже имени, - назвали мальчика Флавером совсем не родители, причем гораздо позже. Единственное, что успела после рордов сделать молодая женщина – повесить на его шейку амулет, чтобы в случае чего узнать его. Мало ли.

     Прорыдавшись, Фитэм крепко обнимал супругу, его всего трясло, крылья дрожали. Он также не мог успокоиться. Утешая несчачтную, он пообещал поубивать всех, кто найдется из похитителей. Они стояли, обнимаясь, роняя горькие слезы. Вот так отомстили бабочки с другими насекомыми за типа оккупацию своей Родины полуэльфами.

     Тупых насекомых пришлось усмирять, устроив бойню в нескольких племенах, ликвидировав несколько родов. Как говорили, подобных ужасов и зверств Цветочная страна не видела давно. Обыскали все и всех, отрубали головы только так, нещадно, но тупицы своих сдавать не собирались. В ответ на это Митиней поубивал их детей, - бабочек, а точнее, личинок, в колыбелях, которые белыми шевелились в так называемых гнездах из веток. С тех пор насекомые стали его люто ненавидеть. Всех подозреваемых, кто там обмолвился о младенце, герой лишит потомства, потрошив их гусениц, кои и говорить-то не умели, а напоследок их родителям срубил у колыбелей головы, а трупы повесил на воротах, наколов головы на пики. С этим и ушел, пообещав еще показать свой неслыханный гнев.

     Долго потом вспоминали насекомые войну с Кабо и остальными, кои терролризировали всех подряд годами. Но сын Осмия по своей жестокости, мщению за родную дочь, их переплюнул. Вдобавок, уровень развития бабочкиного народа и их подобных напоминал развитие каменного века: городов нет, шалаши и прочее, охотятся копьями, если надо, некоторые вообще дикие, предпочитают работать челюстями. А плодятся в астрономических количествах, как-то обходя метоз, поэтому в 90% рождались только самки. Деревни насекомых строились чисто в виде кругов, сверху это оказывались шалаши или примитивные дома с веток, порой соломы, иногда коры, костры они могли разжигать. Иногда встречались и музыкальные инструменты. Они так жили веками, вообще не развиваясь. Но ходили всегда бабочки в одежде, только вот религии у них никакой не было никогда. Цивилизацию они не признавали. Каким образом Великий Мастер оказался умнее их всех остальных – история умалчивает. Либо он бежал от их агрессии, либо же сам ушел, выбрав мудрость, науку и искусство, построив гигантский цветок.

     ПО крайней мере, больше он к сородичам не вернулся. И по-своему правильно сделал. Сколько ему было всего лет, никто не знал. Но к Митинею он относился по-доброму всегда. Аэля же порой, как оказалось, по рассказам названного отца, не хотела замуж никогда за сородичей. А полуэльф, как говорится, сам же и клюнул, никогда не видев своих. Но факт остается фактом: сын Клэи украден. Прочесали весь лес, племена – ни следа не нашли. Уму непостижимо, КАК быстро смогли похитители скрыться с глаз. Некоторые стали всеръез думать, что маленького сына воительницы съели те же дикие насекомые, поэтому не могут найти. Запросто скормили, своим хищным собратьям, чтобы размножаться тут неповадно было.

     Восстания продолжались, казни тоже, Клэя плакала горько каждый день, не могла найти себе места от горя. Она лежала в постели, уткнувшись лицом в подушку, сильно похудела, осунулась, под глазами появились синяки. Срыв продолжился, только в более усиленном виде. Супруг, нежно и крепко обняв ее, лежал рядом часами, гладя, целуя, также плача, но молча. Молоко, которое по ночам выделялось и пропитывало постель, некому теперь давать. Один его запах вызывал истерику. В конце концов, оно через месяц-два вообще исчезло. В ее комнате царил полумрак. Фитэм уже даже стал думать, как только супруга успокоится, следует завести второго ребенка, пока ее отец с ее братьями нещадно рубят в стране тупых насекомых, чтобы те наконец угомонились. В некотором роде, грянула революция.   

    - Это страшное горе, я сам не ожидал, что нас обоих и нашего ребенка настолько возненавидят. Мы же ничего им такого не сделали плохого, я не понимаю: ЗА ЧТО?! Живут себе, живут… Вдруг…

     Жена повернула к нему заплаканное лицо:

     - Они все годы жили нормально, никто ничего не делал, до тех пор, пока мы не стали размножаться. Они в нашем сыне увидели опасность. Будто мы отняли их территорию. Бабочки в своей природе тупые, они не могут логически мыслить. Им непонятно: никто ничего забирать не собирается. Но я убита, раздавлена, мне порой хочется покончить с собой, милый.

     Фитэм отшатнулся от таких слов, ему стало по-настоящему страшно. И он еще крепче прижал заплаканную супругу к себе. Пытаясь ее утешить. Но не получилось. Она потом заснула в его руках, как обычно. Перед этим он шептал своей возлюбленной красавице:

     - Не волнуйся, милая, всё будет хорошо. Мы найдем его, обязательно. Обещаю.

     Но женщина все никак не успокаивалась. Ей с каждым днем становилось все хуже и хуже. Дошло даже до того, что дочь Митинея теперь стала жалеть о том, что возродилась. Ее отец еле удерживал от того, чтобы она ничего с собой не сделала. В конце концов, он сам сварил ей сильные успокоительные. Подавая их каждое утро, чтобы ту от нервов хотя бы не рвало так часто. От нервов. Дело постепенно пошло на лад. Но с тех пор, в Цветочной стране не было слышно ни смеха, не видно улыбок, затихла даже музыка.

     Стояла постоянно пасмурная погода, порой лил дождь. Кажется, сама природа оплакивала горе Клэи, которая теперь с грустью вспоминала свою свадьбу. Где она, настолько счастливая, сияя улыбкой, ярче солнышка, стояла перед отцом и остальными, давая клятву жениху. Когда аромат цветов словно бы радовался ей, когда все пело, разделяя радость влюбленных. Когда Фитэм, не в силах сдерживая слезы счастья, буквально впился после объявления его мужем, в губы супруги. Клэя стояла в венке из белых цветов, в фате, в прекрасном платье, с вышивками из шелковых, голубых, фиолетовых нитей. Платье было усыпало вышитыми цветами, на запястьях- браслеты из цветов, на пальце – кольцо.

     Молодой муж взял ее на руки, сказав:

     - Ты больше не возьмешь в руки меч, никогда! Я этого не позволю! Я здесь мужчина, а ты – женщина, которая должна радоваться, быть нежной,  прекрасной, я беру на себя все обязательства. Хорошо? Теперь мы – муж и жена, и будем жить долго, и счастливо.

     Митиней прослезился от избытка чувств. Он всегда хотел, чтобы его дочь вышла замуж, за хорошего, прекрасного во всех смыслах парня. И вот. Свершилось. И смотрел вместе с Осмием, как молодой муж несет любимую вдоль цветущих, плодоносящих деревьев, как все хлопают от радости, как лепестки цветов летят на головы новобрачным. Он нес ее к столу, где уже все собрались, искренне радуясь за молодых. Это был чудесный вечер, с песнями, танцами, полдня все пировали, прося при этом жениха поцеловать невесту. Что тот и делал, боясь, как бы зло не проникло от гостей даже в мыслях. Разводов в Цветочной стране отродясь не было, так что все браки всегда были счастливыми.

     Но, похоже, на той свадьбе действительно не ве были рады молодоженам. Кто-то, похоже, очень сильно позавидовал, или ненавидел воительницу. Покольку случилось такое горе. Клэя, как-то утром, облачившись в алое платье, распустив прекрасные, темные волосы, сидела на большом, темном камне, а на ее коленях лежал сверкающий меч, который она медленно точила. Да уж, не к добру это. Вокруг шелестела листва, пахло мятой, розами, другими цветами, но все казалось ночью, причем вечной. Настолько гадко было у женщине на душе.

Супруг тем временем пытался поговорить с тестем, и они решили и дальше громить ополоумевших, эгоистичных, наглых и оборзевших бабочек, да их союзников, чтобы неповадно было никому выступать против действующей власти. Ну надо же – младенец жить всем помешал! Это могло прийти в голову только сумасшдшему, что сумасшедшие и сделали: от него попросту избавились. Решили истребить максимум по количеству насекомых женского пола, даже из окружения Аэли. При этом в головы и Фитэма, и Митинея, залезли довольно странные, страшные мысли: а сколько тем существам вообще лет, раз они слов практически не понимают? Вроде молодо выглядят, но поведение, - как у маразматичных стариков. Кои готовы убить даже безвинных детей, если им чего не так показалось, в поведении. Оставлять бабочек при дворе стало просто опасно.

     Стало ясно: насекомые на самом деле не такие добрые, как всем казалось. Они стали на полном серъезе защищать свою территорию. Абсурдность ситуации привела в шок абсолютно всех. До многих и раньше доходили страшные легенды о насекомых в диких, дремучих лесах, КАК они поступали с теми, кто доживал до старости, ЧТО они с ними делали. То ли съедали, то ли просто убивали, но никто до правды так и не смог добраться. Потому что у насекомых была своя жизнь, а у полуэльфов и эльфов – своя. И вмешиваться чужакам туда было строжайше запрещено.

     Вот действительно: ладно там миллионы было бы полуэльфов по стране. Но ОДИН родился, и понеслось. Поэтому надо было и дальше вести чистку по пленменам. Чтобы такого больше никогда не повторялось. Младенец мог просто погибнуть, или его просто съели, или могли спрятать. Так как бессмертным быть он не мог, никак. Поскольку не успели даже нектаром Лотоса вскормить. Следовательно, он когда-нибудь умрет, если, конечно, остался жив и вырастет. Да, он не будет помнить своих родителей, сородичей. Может быть, когда-нибудь его все увидят, но вообще не узнают даже. Клэя точила меч, чтобы отомстить, и самой пойти разобраться с выродками, укравшими ее ребенка. Но также, она хотела покончить с собой, от невыносимого горя, пронзив себе грудь и сердце. Нервный срыв давал о себе знать, и постоянно. Поэтому за воительницей очень чутко следили.

     Судьба дейстивительно приготовила ей очень, слишком тяжелые испытания. Первое уже началось, - сына нет. Где он – неизвестно. Придется, в конце концов, огородить себя от бабочек и прочих насекомых. Пока они еще чего-нибудь не натворили в будущем, впредь. Вплоть до того, что разделить страну на две территории. Выстроить стену… Но небо ни от кого не скроешь. Как прилетали, так и будут прилетать, эти дикари. Что делать с бабочкой Аэлей? Она же тоже из их народа, в конце концов, расы. Сравнительно молодая, даже юная. Она-то зла никак не сможет сделать, своя все-таки. Наша. Но кто знает, ЧТО может случиться в будущем. Неизвестно.  Она вовсе не полуэльф, и не эльф. Поэтому с ней надо быть поосторожнее. А может быть, ей бабочки остальные люто позавидовали? Никто не знал, умер младенец, или нет. До этого случая юная героиня очень редко плакала. А вместо слез всегда рвалась в бой. Бессмертная, она не могла ничего предпринять, как поступить правильно. И Осмий все это видел. Он мог все объяснить, но не стал: а вдруг все это вызовет очередную вспышку гнева, или нервный срыв? А так да, меч всегда был начищен до блеска. В кого пошла такая женщина, история умалчивает. Порой отец Митинея думал: в него, несомненно.

     В конце концов, бессмертный фиреец не выдержал, и пошел серъезно поговорить с сыном, чтобы на полном серъезе лишить ее бессмертия. Пока она с собой ничего не натворила. Но это решение привело Фитэма в бешенство, он бросился на земляка с кулаками, и их еле разняли:

      - А как же я?! Я что, зря женился?! Я разве не могу больше иметь детей?! Я люблю ее, больше жизни! Если ты ее таким образом убьешь, я сам тебя на тот свет отправлю, к праотцам! Не трогай ее! Я найду моего сына, любой

     Митиней полностью согласился с ним:

     - Я тоже могу иметь детей, я мужчина! Только вот вопрос: от кого?

     Фиреец настороженно, при этом хитро посмотрел на него, его отец:

     - Да. И мы тайну до поры до времени не откроем. Где ты видел, чтобы бабочки рожали от полуэльфов или эльфов? Такого даже в анналах истории нет! И не было никогда! Подумай, откуда ты взялся.

     Потомственный фиреец кивнул.

     - Поэтому прекращаем драку, Клэя будет жить! Я не знаю, чем ей помочь, но может, правда ее немного утешит… Мне было видение. Будет все хорошо. – Осмий улыбнулся, опуская меч, отходя на шаг от новоявленного родственника. – Я не хочу, чтобы она сама с собой что-нибудь сделала. Когда я потерял жену, я тоже жить не хотел. Все то же самое. Понимаете?

     Затем он подсел, довольно тихо, к несчастной матери, справа от нее, и положил ей руку на плечо, строго посмотрев. Он все понимал. Пора спасать ситуацию. Иначе случится непоправимое. И придется хоронить несчастную женщину. Кругом царила полная тишина. Никого рядом во дворе не было, шумел лес, ветерок шевелил длинные, волосы женщины. Мир для несчастной Клэи рухнул.

     - Не плачь, дорогая. Я хочу сказать тебе одну важную вещь. Твой сын жив. Мне было видение. Нет, они его не убили. Он жив, он живет в другом месте, но звать его будут совсем иначе, чем вы хотели назвать. Красивый был ребенок, правда. Но не Судьба ему была здесь расти. Он будет расти в чужой семье, может быть, мы его увидим когда-нибудь. Никто же не знал, что его рождение вызовет внезапную реакцию ненависти и гнева. Тебя саму ждут очень опасные испытания, Клэя. Не нужно плакать. Он далеко, очень далеко. И жив, слышишь? Нет надежды у тебя вернуть его обратно. Он даже не будет тебя помнить. Понимаешь? Только один из нас может спасти парня. И он останется без семьи, без детей, но его жизнь сыграет очень важную роль в жизни нашенго мира. Ты породила не просто ребенка. Он спасет всех нас. Когда-нибудь. А результатом будет простая случайность. Поверь, так и будет, просто верь мне. Я еще никогда не ошибался. Но у меня и у тебя есть семья, и я – ее часть. Понимаешь?

     Он тепло улыбнулся, а затем стал и обнял женщину. Тепло, крепко, как родной отец. Они долго так стояли, обнявшись. Мало-помалу дочь Митинея успокаивалась.

     - В тебе часть и меня тоже, Клэя. Я эе отец твоего отца. Мы родственники. Кровные причем. Не больше, и не меньше. Да, у Митинея не было матери, но было другое. Если бы не я, нас бы вообще не было на этом свете.

     - Спасибо тебе, Осмий. Ты меня успокоил. Но что я скажу Фитэму?

     - Ничего не говори. Хорошо? Чтобы не пугать. Понимаешь? Да, я вижу будущее, но порой не могу его полностью открывать. Скоро все изменится, навсегда. Наш возраст изменится, изменится мир, изменится природа, и больше никто, никто не сможет повернуть время назад, никогда. Сама планета будет другая. Вроде она, но и не она вовсе. Сама все увидишь.

     Он снова, еще крепче, обнял женщину. Та наконец-то улыбнулась. 

     Фиреец, породивший полуэльфа из Лотоса, был мудр. Он дал перед этим Клэе вволю выплакаться.

     - Я больше не знаю, как тебе помочь. Твой сын жив. Не бойся. И он очень будет похож на тебя, и на Фитэма.

     Трупы бабочек и их головы остались висеть на воротах и столбах, чтобы никто не смел больше и рта открыть, против бессмертной семьи. Мухи спокойно питались соками убитых, стояла удушливая вонь. Это стало хорошим уроком для насекомых, которые больше ничего не сказали. Аэля же стала бояться за собственную жизнь, чисто из-за своего происхождения. Не больше и не меньше. Теперь поведение всех бабочек могли свалить и на нее, случись чего не так. Когда тела стали немного подсыхать, их сняли, оставив лишь крылья, с остатками мяса. Похоронили или нет, никто не знает. 


     НО случилось так, что бабочки, которые похитили младенца, переплюнули собственную тупость, на все сто процентов. Показав, что они сами гораздо тупее, чем ожидалось. Они просто, унеся мальчика дальше некуда, чтобы никто не добрался, бросили его у реки, рядом с горами, в гористой местности, надеясь: волны смоют его навсегда в пучину, на дно, унесет течением несчастного, и его никогда никто не найдет. Но произошло  то, чего не ожидал никто. При всем воображении.

     Королева горных эльфов, которые отличались, кстати, небывалой суровостью, даже большей, чем сами силирийцы, в то утро пошла набрать воды, да еще осмотреть окрестности: нет ли врагов, или чего-нибудь интересного. Прекрасная женщина отличалась очень добрым нравом, и не имела своих детей вообще. Она была золотоволосая, носила платье и одновременно красную тогу. Платье оказалось пошито из белой ткани, серой, немного коричневого, часть зеленого, совсем немного, на шее – золотое украшение, довольно крупное, похожее на монисто. Также любила она и золотые кольца, с рубинами. Никто не смел ее ослушаться в тех краях, слово женщины было законом для всех. Также, как у остальных народов, там существовала смертная казнь.

     Она, услышав детский, пронзительный крик, причем младенческий, очень удивилась. Кто посмел выбросить младенца на произвол Судьбы, при том еще и на камни, у воды, когда тельце лижут ледяные волны? Ребенок нехило проголодался, и от крика и натуги уже посинел, покраснел. Он орал, именно орал, цепляясь за жизнь, сжимая крошечные кулачки. Крылья, уже расправленные после рождения, колыхались по воде, на гладких камешках. Нежные, красивые, они могли порваться, так как еще не окрепли окончательно. Стрелой бросившись к находке, женщина завернула несчастного в ткани, достала нектара из походной фляжки, принявшись кормить. Тот разом успокоился, вдобавок сказалось переохлаждение организма. Нужно спасать ребенка.

     - Никогда такого не было, чтобы ребенка наши выбрасывали! Кто это сделал, кто посмел?! Мне казнить несколько неугодных, чтобы такого больше не повторялось?!

     Но тут она увидела амулет на шее младенца. Увидев, что тот вовсе не эльф, а полуэльф, к тому же мальчик, так как на голове торчали булавовидные усики. Волосики, достаточно темные, русо-рыжие, покрывали всю голову. Прижав к себе несчастное дитя, королева принялась его отогревать. Заранее думая, как так все вышло. Теперь можно просто сделать его своим наследником. Если, конечно, свои примут. Горы – место не для слабых, так как выживают здесь только сильные. Наевшись, сын дочери Митинея заснул, тихонько сопя. Понятное дело, своего имени у мальчишки отродясь не было. Где искать его семью? Неизвестно.

     Так несчастного усыновила королева, начав о нем заботиться, плюс, к счастью, в горных местах существовали поляны с луговыми цветами, да еще в реке росли Лотосы. Заботились и остальные полуэльфы о найденыше, принявшись по очереди его кормить и заниматься тем, чем занимается обычная мать. Конечно, сама королева пребывала в глубоком шоке, как он вообще выжил, тем более ночью. Так как здесь очень холодно, и неокрепший организм мог просто умереть. Цветочный сок, нектар луговых цветов, и, конечно, Лотос… Росло роскошное растение на берегах реки, так что пищи было вдоволь. Так и звали нового полуэльфа горные жители – наш найденыш.

     Они назвали его Флавером, что переводится как «Найденный в цветах», в том смысле, что вскормлен небывалым количеством нектара. Также нашлись ему и те, кто кормил молоком. У некоторых женщин умирали при родах дети, так питался сын Клэи. Никто его потом за это не осудил. Также там жили и эльфы. Конечно, все поначалу были в шоке, что ребенок оказался один-одинешенек в горах. Стало ясно: его подкинули. Но откуда, с какой страны – неизвестно.

     В результате нектара цветка Лотоса младенец принялся расти прямо на глазах. Все это вызвало шок у местных, так как подобного у них никогда не наблюдалось, а нектара божественного растения никогда детям вообще не давали. Заговорил Флавер очень рано, причем четко и ясно. Словно и раньше это умел делать. При этом отличался необычайной красотой. Глаза у него были Фитэма, крылья тоже, брови матери, а вот волосы – медного цвета, с примесью оранжевого.



                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.