Война ефрейтора Лещёва. Берлин. Черновик

1978 год

Соревнования по зимнему ГТО Вовка выиграл. В них намешали всего, что и не разберёшь. 5 км на лыжах он пробежал первым. А потом результат аннулировали , точнее, записали просто последним. Несмотря на мороз и усталость, смеялись все: у Вовки запотели очки , и он свернул на 1 км раньше. Стометровка по голому  льду и 1 км принесли первое место, потом прыжки с места, подтягивания. В общем, выписали ему грамоту в спортклубе института, штатный фотограф сделал фотку. Вот у него- то новоиспеченный чемпион и взял, точнее, позаимствовал огромного формата фотографию годичной давности
На майской демонстрации все преподаватели факультета.

Дома еле достал из спортивной сумки фотографию, все равно немного помял.
- Чего- то опять приволок! - констатировала бабушка, выглядывая с кухни.
- Да вот, плохо лежала, теперь у нас будет лежать хорошо!
- Не в деда пошёл! Тот хоть бы раз что на работе спёр!
- Чё я те сопру? Бочку мазута, что ль?- дед сильно закашлялся.
- Отработал своё, немного осталось,-  бабушка смахнула слезу и скрылась на кухне. Рак лёгких у мужа прогрессировал.
- Дай-ка взгляну, - дед пошарил руками по комоду в поисках очков.
Долго смотрел, а потом спросил, ткнув пальцем в середину строя:
- Это кто?
- Проректор института, нам грамматику читает.
- Зовут как?
- Кукушкина. Александра Тимофеевна.
- Я ее знаю!
Из кухни вышла бабушка:
- Кого ты там можешь знать?
- Вот эту! Как говоришь? Кукушкина? Точно! Он ее так и назвал: Кукушонок! Алька.
- Да кто такая? - не успокаивалась бабушка.


Вовка знал. Он все помнил. Вот это да! Дед на фронте с их проректоршей встречался! Ну, да, она же разведчицей была!

 
Несмотря на то, что вся группа пылко обсуждала встречу на фронте его дела и проректора института, Вовка не осмелился подойти к ней и спросить, помнит ли она. А потом дед умер. Перед смертью, недели за две, в минуту затишья от фантомной боли вырезанного лёгкого дед последний раз сел на диван.
- Правильно ты пошел немецкий учить. В Берлине побываешь. Я там был.
Вовка тогда опоздал на лекцию, бросив " делу скорую вызывал".  А дед два часа рассказывал про последние дни войны.

1945, апрель

Опять Алексея послали к "соседям".
В этот раз выменивать провод на инструмент. А попробуй разберись там! Народу пропасть, все как муравьи перед дождем в движении.  Алексей застегнул пуговицы фуфайки, и теплее, и спокойнее. Командиров как собак нерезаных. На ящиках из- под снарядов увидел одного сидящего. Офицер, судя по
форме. А лычки сержантские, Алексей впервые видел такое. Даже засомневался, уже сказав "Товарищ..."
- Садись, артиллерист, покури! - Сержант протянул трофейные.
Алексей курил трофейные "ни рыба, ни мясо" и с интересом разглядывал ряд медалей на груди сержанта.
- Я все же сумлеваюсь спросить, ты, Вы кто?
Сержант рассмеялся:
- Не ты один сумлеваешься! Так получилось ещё в 41.
- С начала войны на фронте?
- В пятницу призвали, в субботу отправили в лагерь, там я успел боевой листок оформить, комиссар и взял меня к себе. И началось...
- Давай нашей? - Алексей свернул две козьи ножки.
- Дааа, это другое дело! Ну вот, а в отделе все должности командирские. Мне выдали китель, фуражку.
- Ты сам- то откуда? - поинтересовался Алексей.
- Из Чувашии. А работал как год в Ленинграде, там и семилетку закончил. Грамотных было раз- два и обчелся, ну, меня сразу в помощники комиссара.

Алексей вновь посмотрел на медали.
- А у меня три пока.
- Считай четыре!

Оба солдата как по команде расправили плечи. Необыкновенное чувство торжества  наполнило их сердца. Так вот просто про Берлин. Ненавистное логово врага.

Поодаль Алексей на таких же снарядные ящиках увидел две тоненькие фигуры в комбинезонах. Танкист и летчик. Сидели спиной, немного сутулясь, немного покачиваясь в такт.
Видно было, что дети ещё.

- А это кто такие? Братья, что ли? - Алексей недоуменно посмотрел на сержанта.
- Ага! Братья. По несчастью. Справа Вовка, 17 лет. Два боя - два экипажа тю- тю. Сгорели заживо. А его оба раза успели вытолкнуть.  Слева Равиль
.  Тоже 17. Стрелок - радист. Два вылета - два раза подбили. Первый- то раз все в самолёте разбились, хотели дотянуть. А ему приказали прыгать.  А второй раз... А второй все выпрыгнули.
 Да немец их в воздухе расстрелял. А этот лёгкий как пёрышко, его к нам отнесло.
- Да кто ж детей- то на фронт посылает???
- Кто, кто посылает... Сами годков накинули, вот и воюют.
- Слышь, я все на орден твой смотрю, его ведь просто так не дают
...
- Да и медали просто так не бросают
 . Вот "Отвага"
  Моя первая. Никого не убил!
- Как так?
- А вот так: никого не убил, а 200 бойцов спас.

Сержант помолчал, собираясь с мыслями.


В ноябре сорок первого это было. Неделю отбивались. Вроде отбились. Снег, дождь, спим на ходу. Ни одного командира, всех снайперА перебили. Вот я и стал комбатом. Зашли в деревню - ни одного  дома, одни печки стоят. А школа стоит, почти целая. Ну, все туда. И уснули в момент.  Не поверишь, я чуть не заплакал тогда. Надо ж часовых выставлять, а все спят. Опять мне? Хоть головой о стенку бейся.  Я и ударился раз. Об печку .  Прислонился. В одном ухе храп, в другом  : тик- так. Сон как рукой сняло. Поменял уши: тик- так. Я как начал всех пинать да в потолок палить. Всех заставил , а кого и вытащил за шкирку на площадь. Они меня уж побить хотели, а тут она и взорвалась. Медаль только через год дали. И вот верь- не верь, я тот год ни разу не помылся!  Ну, разве только в болотах. Там их под Ленинградом полно, накупались вдоволь. А сколько потонуло - не счесть. А я вот живой, без единой царапины, с медалью.

Сержант помог Алексею найти начальника связи, обмен состоялся. Вернулся в полк затемно, да сам плутал между двухэтажных фашистских казарм. Все одинаковые, как тут кого найти?

 

 
 

 
 

1985 год
Германия
После представления командиру нового переводчика отправили на КП, его место службы. Но перед тем, как закрыть дверь, он услышал, как командир дал указание обеспечить его переводом, чтоб как можно быстрее вжиться в службу.
Уже на следующий вечер Владимира послали с женсоветом за покупками.
Женщины рьяно доказывали старшему автобуса , что ехать надо не в Хеннигс, а в Фалькен.
Поехали в Фалькен. Владимир наклонился к прапорщику, старшему машины:
- Что за Фалькен?
- Ааа, новый переводчик! Коля, - протянул руку прапорщик.- Фалькензее. А хотели в Хеннигсдорф. Это ближе. Меня ведь от службы никто не освобождал.
А у Владимира что- то ёкнуло в груди.

Ещё через неделю поехали с командиром в тот самый Хеннигсдорф, к шефам на Штальверк. Они  в полк присылали строителей, полк им отделение солдат.
Пока после успешных переговоров командир прощался с руководством завода, Владимир переводил группе солдат. Пожилой немец сказал, что он воевал под Сталинградом, что их танки лучше, только командиры наверху во главе с Гитлером были преступниками и не могли правильно командовать.
Владимир впервые в жизни встретился с бывшим немецким фронтовиком, фактически бывшим фашистом. Вступил, было, в дискуссию, но понял, что все бесполезно, немец твердил, что они были лучше.
- Товарищ старший лейтенант, что он говорит? - осмелился спросить один из рядовых.
- Говорит, что они лучше воевали...
Отделение высказалось так смачно, что грохнуло от смеха. Еле удерживаясь, чтоб не рассмеяться вслух, Владимир бросил:
- Я не буду это переводить!
Новый взрыв хохота заинтересовал даже командира с начпо, они строго посмотрели в сторону солдат. Смех прекратился. А старый немец, высокий, седой, стройный как тополь, с кривой улыбкой сказал:
- Я поняль!

Он уходил побежденным, но не сдавшимся.
К группе солдат подошёл ещё один седой немец, представился председателем профкома:
- Штанислаус Бэр. Буду каждый день привозить бригаду. Буду курировать ее.
А этот...Отто, он всегда был таким. Танкист. Элииита! Его последним самолётом вывезли. Да что тут говорить, все мы, кто постарше , были на войне.

В часть ехали молча. Перед самым гарнизоном командир,как всегда глядя в зеркало, спросил:
- Ты чего молчишь как не переводчик?
- А правда , а правда, что сам Гитлер в гарнизоне был?
- Бывал. Тебе Василий Иванович расскажет, он больше в курсе. А что тебя это так заинтересовало? Известно, что Гитлер выступал с речью перед лётчиками люфтваффе в гарнизоне Шёнвальде.
- Шёнвальде!!! - вскрикнул Владимир , привстал , стукнулся головой и рухнул на сиденье под смех начальства.
- Ты только сейчас узнал, где служишь?
- У меня дед здесь был!!!
- О, теперь тебе точно к Василию Ивановичу.
-Я здесь!

...


- Товарищ подполковник, старший лейтенант...
- Садись, Володя.Мы с тобой коллеги, я ведь тоже учителем начинал. У себя на родине, в Починках...
- В Починках??? Горьковской области?
- Знаешь?
- Так у меня деревня там неподалеку. Ханинеевка, слышали?
- Не помню уже.
- Ну, Пеля...
- Эту знаю! Во как мир тесен. Мы, оказывается не просто земляки, а почти родные. Рассказывай про деда.

1978

Дед сидел прямо, видно, болела спина.
Говорил медленно, часто делая паузы. Он переживал вновь и вновь те минуты.

До Берлина долетели как на крыльях. Когда дали первый залп в сторону Берлина, все заорали "ура". Так орали только тогда, под Сталинградом, когда со своими соединились.  Война на этом и кончилась. Расположились в каком- то гарнизончике, слухи ползли, что из него Гитлер хотел в Африку улететь. Шентайдэ, Шенвайда...Алексей уже не помнил.  Да и ладно. Главное война кончилась! Хотя через пару дней могла закончиться и жизнь Алексея. Уже после объявления о смерти Гитлера гарнизон подняли по тревоге: в соседнем городке целая дивизия прорвалась из Берлина.

В дверь постучали, робко вошёл посыльный:
- Товарищ подполковник, старшего лейтенанта к начальнику штаба, немцы приехали!
- Давай, больше копай, держи в курсе!

На КП Владимир попал только к вечеру.
- Ну, и где Вы были в служебное время ?  Я, что, должен вас , переводчиков,  по всему гарнизону искать? - начальник КП спрашивал строго, но чувствовалось, что больше для проформы.
- Так немцы же, товарищ майор!
- Так вы ещё не привыкли, что ли?  Просыпаешься утром, а в городе немцы!
Офицеры КП дружно рассмеялись.
- Вы должны докладывать мне о каждом своем шаге! Вот куда вы сейчас направляетесь?
- В туалет...
Под хохот всего КП майор Комаров развел руками:
- Вот что мне с этими "пиджаками" делать?







С  немцем профсоюзником они подружились. Хоть и не положено было, но сходил пару раз в гости. Штанислаус рассказывал Владимиру о шефских делах, о предыдущих переводчиках, помогал со связями.  И один раз советский офицер  все же осмелился спросить о войне.
Штани ( немцы любят сокращать) было 14 лет. Конечно, гитлерюгенд, конечно, подготовка отдать жизнь за фатерланд. И однажды такой день наступил. Русские вошли в их городок. Их собрали по особому сигналу, дали по фаусту, стрелять , точнее, куда нажимать сказали ещё раньше, на занятиях. Развели по двое. Товарища его сразу убили, а он выстрелить не мог, боялся. Танкисты выпрыгнули, отняли фауст- патрон, дали пинка и поехали дальше. А потом несколько месяцев он провел в Заксенхаузене. Владимир уточнил , не в Берлине ли.
- Да здесь! Вон из окна видно, церквушка, напротив. Тут столько войск тогда прошло в тот день. И ни одного выстрела. А нас, пацанов, выставили на смерть.
И снова к Владимира ёкнуло в груди. Эффект присутствия был до того силен, что казалось все будущее наперед известно. И ему было известно, только вот сформулировать никак не удавалось.

{Финальный рассказ в солдатском клубе}



 
2020 год
Как Владимир оказался у родной школы, он не помнил. Галдёж школьников вернул его в реальность. Дети пришли с «Бессмертного полка».  Гость прошёл по коридору, наткнулся на закрытый кабинет директора. Увидел табличку, улыбнулся, спросил первую попавшуюся учительницу, где директор. В музее на третьем этаже.

Они долго обнимались со своим одноклассником, Иван Сергеевич показывал ему музей. У одного стенда Владимир остановился и надолго замер. Потом глухо сказал:
- Давай, Иван Сергеич, твою девочку-летописца. Пиши:
«Лещёв Алексей Николаевич, ефрейтор, 1915 – 1978. А то – неизвестный».
На пожелтевшем ватмане среди прочих лежала, выменянная им на пиратский пистолет 9 мая 1965 года, с еле заметной щербинкой, медаль «За оборону Сталинграда».
- и на вот, копию сними. Сочинение моей доченьки. В третьем классе написала. Там всего одно предложение.
Директор взглянул, засмеялся торжественно, но не официально, а потом  громко прочитал затихшим ученикам:
"Мой дед Лещёв Алексей Николаевич был неграмотным по этому он поставил на Берлине крест".