Часть Вторая Сажа и пепел. Глава VIII

Ещё месяц назад я бы не нашёл никаких отличий между существом перед нами и тем Принцем Дерендилом, которого мы оставили в застенках Каменной Стражи. О, догадываюсь о чём вы подумали - после подобных фраз обычно следуют душещипательные откровения о сплочённости и родственных узах, но реальность куда вульгарнее и прозаичнее. Кваггот с которым мы путешествовали, наш кваггот, обзавёлся множеством шрамов - целой картой пройденных битв и подделать таковую было едва ли возможно. Дерендил Второй был не менее обходительным, и даже более потрёпанным, вот только жизненной мудрости в его глазах содержалось поменьше, а свежими ранами он определённо обзавёлся в стычках с работорговцем и своими собственными собратьями, свирепыми и скудоумными.



Я застыл неподалёку, весь настороже. Полагаю нечто подобное моим мыслям Персиваль твердит сейчас нашей альтруистичной жрице - взяв её за плечи, юноша заглядывает в переполненное грустью лицо, пытаясь спиной заслонить Ахану от рабовладельца, чьи глаза уже сверлят парочку. Когда я прошу Сарита о помощи в переговорах, он лишь мрачно указывает мне на одеяния соотечественника. Довольно тощую грудь прикрывала, а вернее даже подчёркивала облегающая мантия из паучьего шёлка. Паутинные узоры охватывали руки, накрывали плечи и сходились к длинной стреле выреза, обрамляя подвеску в виде клыкастого черепа. Побрякушка то и дело подскакивала, пока мрачный тип дёргал цепь, рывком подтягивая к себе квагготов и недовольно шипя в сторону нашей парочки.



— Видишь амулет? Это символ рода Ксаларейн. Они верные союзники Дома Миззрим. Куда безопаснее будет не вступать в переговоры вовсе. — Ксарит буквально выплёвывает последнее предложение куда-то в сторону, не решаясь встречаться с торговцем взглядами.



Чудесно. Просто замечательно. Всякий раз, когда чуткий Джар’Ра старается не грести местных под одну гребёнку, Подземье умудряется обойти его защиту и нанести серию ударов под дых - естественно все эти любители странных одежд, страшных пауков и сложных имён оказываются связаны. Когда дрожащая Ахана и напряжённый Персиваль о чём-то переговариваются с красноглазым и отправляются к логову Голбарна, я припускаю вперёд, нагоняя друзей у входа в ночлежку. Пещера основательно пропахла потом и тушёным мясом, запахи ходили один вокруг другого, сочетаясь до степени смешения. Не так плохо, если немножечко привыкнуть. Поводив носом я не здороваясь подсаживаюсь к дроу, пытаясь непринуждённо расположиться на колченогом стуле и вытягивая ноги под стол, на случай если придётся пнуть одного из добродетельных товарищей - потом спасибо скажут.



Остроухого звали Тсабрак Ксорларрин, и это имечко я запомнил не из большой любви к собеседнику, но с куда более скабрезными намерениями. Как только Подземье отпустит нас из своих удушливых объятий, ваш покорный слуга намеревался пройти тропами былой юности и в числе первых посетить маленькую уютную деревушку на юге Побережья Мечей. Давным-давно, когда очаровательный Джар’Ра ещё тараторил как уличный торгаш и разыскивал место подходящее для честной жизни, тамошние жители, с присущим им гостеприимством, облагодетельствовали его фамилией Холторн. Намерения их были не лишены доброты - человек без фамильного имени это рыба, а не человек. Впору почувствовать отеческие чувства, не так ли? Вот только все эти пахари, гончары, скотоводы и земледельцы посеяли в моём сердце не только благодарность, но и подозрения и подозрения эти становились всё более едкими, по мере того как все два года жизни бок о бок, местные обращались ко мне исключительно "Холт", лишая того единственного, с чем я покинул родину - моего красивого благозвучного имени. Со временем, набравшись жизненной мудрости, я успел обидеться, потом понять и от этого обидеться ещё сильнее и только спустя многие годы насмотреться на мир и простить как следует, однако расставание оставило некоторую недосказанность. Я вот к чему виду - что может быть лучше в подобном случае, чем моё триумфальное возвращение и целый ворох историй о личностях с куда менее благозвучными именами и ещё меньшим терпением к их искажению? Уверен, посиделки в таверне выйдут прекрасные.



Внимательный слушатель может заметить — как можешь ты витать в облаках думая о подобном, когда твои товарищи в явной опасности? То была вынужденная мера. Необходимо было настроиться на творческий лад, а было это не так легко, если вслушиваться в небылицы под наслоениями которых Персиваль практически кряхтит. Добросердечная Ахана вознамерилась выкупить страждущего кваггота представившегося Дерендилом - то было понятно как ясный день, которым родители пугают местных детишек. Предложи девчушка нормальную цену это может быть даже сошло бы за чистую монету - торговля живым товаром в Греклстью дело обычное, нам на это намекнули неоднократно - бери деньги, не задавай вопросов. Вот только на работорговца при этом взирала не жестокосердная матрона, не усталая жена из знатного рода, не любопытствующая клиентка, а синяя эльфийка с поверхности, на голове коей всё ещё восседал роскошный серебряный паук. Кажется разбираться в подобных знаках отличия среди дроу теперь такая же основа выживания, как для вассала знать своего правителя и всех его отпрысков. Я продолжал молчать, внимательно оглядывать потенциального торгового партнёра и пытался понять - а следит ли он вообще за тем как мысль рыжеволосого оратора накручивает виражи? Персиваль рассказывало наших путешествиях, подвигах и совершенно случайно обнаруженном поле битвы где в битве с демонами полегло множество дроу. Его коварная подруга жрица в этом рассказе представала особой охочей до насилия и подчинения разнообразных существ, эдакая садистка. Сама садистка, обильно краснея, вынуждена была слушать красочные дифирамбы своим наклонностям, чья жестокосердная суть и требовала купить не просто кваггота, а обязательно наиболее жалкого, израненного, подавленного и чувствительного к унижению. Блеск. Я закашлялся в кулак, перенимая у него слово, но на самом деле то была отчаянная попытка сдержать смех, глядя на разбойную парочку.



— Послушай, приятель... мы наёмники - не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы это заметить. Что-то в вашем любимом Подземье изрядно прогнило - никто не признается в подобном открыто, но мы ведь не дураки... да и люди шепчутся в каждой подворотне. Подобные кризисные события настоящая мякотка для нас. Подожди ещё с месяц другой и увидишь как много нашего брата прибавится в городах отчаянно заинтересованных в оригинальных личностях с непривычным типом мышления... Мы действительно проделали путь через Тёмное озеро, и можешь быть уверен двинемся и дальше, когда о нас узнают толстосумы с подходящими идеями и аппетитами... — со скучающим видом я гляжу мимо лысого собеседника и лениво ковыряю край столешницы значком Каменной стражи, — Один из твоих рабов нужен местной начальнице - дамочка всерьёз озабочена демоническим безумием и существами выкидывающими фортели из-за его влияния. Нам кажется, сотня золотых это более чем достойная сумма за твоё участие в защите города, полностью покрывающая товар и неудобства…



Мой взгляд стал колким и сосредоточенным, голос был ровным и усталым, а вот интонации... в них закралось нечто напоминающее Тенебрис в тот день, когда я чуть не помер в щупальцах диббука. Иными словами, если кто-то и угрожал миру потусторонним вмешательством, то сейчас это был я. Кстати, а где сама Тенебрис? Я не видел прохиндейку с тех пор как мы добрались до рынка. Сарит и Джимджар мялись на входе, Госпожа Ханаан... дьявол, её я тоже давно не слышал. Ладно. Будем решать проблемы постепенно.





— Ладно. Не хочу знать, какая история настоящая и как на самом деле вы собираетесь обойтись с больным рабом. Сейчас я занят делами - приходите сюда же через два дня и захватите мою сотню монет. Нас в Мензоберранзане спасло только наличие множества тренированных воинов и талантливых колдунов - не хочу спорить с теми, кто стал свидетелем гибели Слупладопа и при этом выжил... — в резких фразах тёмного эльфа почти что звучит намёк на сопереживание. Почти что. Мы киваем, поднимаемся, прощаемся, разве только руки друг другу не пожимаем. Ханаан нигде нет, но зато механическая изобретательница обнаруживается тут же - спешит к Персивалю, подгибаясь под весом своей ноши.



Собственно, до приобретения тяжёлой глыбы чистого железа, талантливая мастерица даже не замечала своего одиночества. Прохаживаясь по рынку, Тенебрис размышляла о драконах, их способностях откладывать яйца без наличия партнёра, прогревать будущего вирмлинга дыханием и оберегать собственным телом. Для авантюры ей было необходимо нечто, способное выдержать согревающее дыхание огненной ящерицы и ласки огромных когтистых лап. Представляясь механическим слугой своей Госпожи, она отгоняла любопытных кузнецов и обходила торговцев пока не нашла этот красноватый валун. И каково же было её возмущение, когда поблизости не нашлось ни одного верного соратника, способного помочь с наиболее элементарной частью работы - транспортировкой. Я наблюдаю как тяжесть стресса водной эльфийки сменяется тяжестью железного валуна



— да... конечно... всегда... рада помочь... — сопит и хрипит девчушка, продолжая тащить железяку. Браво, Ахана.

— Всё происходящее конечно очень интересно, однако же мы так и не позавтракали — протяжно комментирует происходящее Джимджар, как обычно глядящий в самую суть вещей. Глыба оказывается подмышкой у Персиваля и путь к Сломленному Пику продолжается.



В разгар дня, если подобный эпитет вообще актуален для Греклстью, таверна выглядит несколько иначе - бесконечная вереница подземных дварфов, словно на марше, покидает удалённый каменный шпиль, растянувшись через весь мост, а вдоль берега, со стороны фабрик, к нам приближается ещё одна такая колонна, только закончившая смену. Куда бы мы ни пришли кругом одно и то же - не взирая на приветливые лица и чистую одежду, бормочущие стражники не пускают нас внутрь.



— Только для местных, — сипло произносит Джимджар, насмешливо коверкая манеру речи одного из стражников. Понятно. Мы, стало быть, бородами не вышли. Удивительно, но акт - в отряде действительно не осталось ни одной, вот только эта проблема блекла под сотней других, куда более насущных.



— Мы пришли навестить Пять Орехов

— Нет такого, сейчас. — с неудовольствием переводит с местного Джимджар, раньше прочих расстраиваясь отсутствию бесплатной еды.

Хлопая себя по лбу я вспоминаю о Верзе - торгаш был обязан нам жизнью и обещал повидаться именно здесь.

— А, так вы эти - те самые — повторяет Джимджар за стражником, комментируя сказанное слегка разведёнными руками, прежде чем стража расступается. И вот мы уже внутри. И вот мы уже достаточно дуэргары.



По сравнению с прошлым посещением, внутри было неспокойной и людно. Даже в минуты отдыха бородачи слонялись чинно, предпочитая прямые маршруты и прямые углы, создавая очереди и цепочки поблёскивающих лысых макушек. Небольшое преимущество в росте позволяло осматривать зал поверх этих однотипных голов, быстро приметив нашего нового друга, расположившегося за одним из центральных столов. Задачка оказалась простой, так как Верз сам по себе немало отличался от соотечественников: его округлые телеса охватывала зеленоватая туника, а дополнительного веса образу добавлял ярко-зелёный балахон. Дополнительный вес самому дварфу придавала его диета.



— О... это вы! Заждался я вас. Садитесь. Присоединяйтесь — произносит дварф с пыхтением, как если бы неудобный стульчик и сражение с пищей, сами по себе были достаточной физической активностью, достойной одышки.



Несмотря на вежливое приглашение, подсесть к нему за столик было проблематично из-за обилия тарелок с остатками бисквитных крошек и сливочного крема которые свешивались со стола, опасно наползая на края. Сам Верз, словно курица наседка, пыхтел над куском роскошного торта, щедро сдобренного взбитыми сливками. Противоборство это явно продолжалось уже некоторое время и проходило с переменным успехом, но вопреки любым тяготам самоотверженный торговец не собирался уступать.



— Ага, привет, привет. Мы только начали обживаться в городе, а ты, помнится, обещал нам помощь — тактично подмечает Персиваль, нависая над дуэргаром и бросая на пиршество густую тень. Мне практически хочется остановить его - так больно наблюдать как Верз нехотя откладывает ложку, когда речь заходит об обещанной награде. Стул страдальчески скрипит под дуэргаром оттолкнувшимся от столешницы, прежде чем достать до одного из мешочков у пояса.

— Да, конечно. Никто не скажет, что я не помню своих долгов — сипит дварф в зелёном. Звонкий кошель переходит из рук в руки, сменяя владельца, — Я ведь, к тому же, замолвил за вас словечко, когда сюда пришёл этот, рыжий, с усами... — показывает дварф на себе, растопыривая пальцы-бочонки, — ...и готов добавить скидку для своих, если посетите мою алхимическую лавку. Но на этом всё.



Упоминание алхимии выстреливает в мозгу пронзительной мыслью, мирно дремавшей под ворохом свалившихся приключений - мельтешение событий и круговерть невзгод начисто вырвали из сознания имя загадочного Ирвина! На счастье, и его поиски наш собеседник смог упростить. Хотя это уже зависит от точки зрения:

Лавка, в которую нас приглашали находилась к юго-западу от Базара Клинков и называлась не иначе как: “Магические предметы Ирвина и Верза”. Алхимией при ней заведовал именно Верз, в то время как его рабочий партнёр торговал волшебными побрякушками и добывал различные ингредиенты. Несколько дней назад, аккурат перед нашим прибытием, тот обещался найти определённые травы, необходимые для починки голем-котла, но исчез бесследно.



— Это было вопросом времени. — размышляет Верз, в очередной раз не донося до рта огромную ложку лоснящегося крема, — Ирвин повадился ходить за редкими составами к Жёлобу Ладогера. Навар был хорош, но соваться в тоннели к бесноватым дерро? Увольте. Можете сунуться туда, если вам тоже свойственно безумие - он промышлял в западной части. Тамошние пещеры пользуются определённым спросом из-за уникальных растений... да и паутину для дроуских магических вещей он добывал там же, если не ошибаюсь. Но про тоннели вы слышали не от меня, идёт?



Занятный малый. Мы вежливо киваем. К тому моменту, когда лишние тарелки убирают, а кабатчица нехотя принимает у нас заказы, в таверну наконец изволил явиться Пять Орехов. С шиком и шумом он заваливаетяс внутрь, застывая у барной стойки где к нему очень скоро присоединяется мой приятель Персиваль. После короткого обмена любезностями парень виновато машет нам и оба скрываются в более пригодным для приватных разговоров уголке, где табакси принимал нас и в прошлый раз.



Мы завтракаем, запивая недурные кушанья напитком названным чаем, но больше напоминающим отвар из обычной кипячёной травы. Развлекаться остаётся только наблюдением за Тенебрис: получив обещанную ей "мёртвую неразделанную птичку", подозрительно похожую на голубя, хищная особа приоткрывает нагрудную пластину и закидывает добычу внутрь, после чем переключается на Верза. Кажется наличие у дварфа голем-котла, чем бы предмет ни был, несколько увеличило её интерес к алхимику и его продукции, вот только расспрашивает она его при этом исключительно о кислотах и ядах. Чем больше дуэргар отпирается от торговли "отравительскими субстанциями", тем более уверенными и настойчивыми становится расспросы механической кошки. Миски и кружки пустеют, голод сменяется расслабленным спокойствием и тогда я решаюсь рассказать друзьям о видении, которое посетило нас с Тенебрис в крепости Каменной Стражи.



Мысленный фон, объединённый чудодейственными спорами, заполняется рассказами о светлой, во всех отношениях, девушке, с треугольником трёх золотых бусин на лбу. Призыв бороться за наши души с щедрой на подарки скверной врезался в мой рассудок, никак не желая покидать мысленный взор. Будучи рассказчиком талантливым не только от природы, но и по научению, я обвожу взглядом своих товарищей по мере продвижения истории - поглядываю на их реакцию, пускай повествование и остаётся в пространстве мысли. Дабы я не почувствовал себя покинутым и обделённым слушателями, заботливый Персиваль оставил на своём месте железную глыбу, сходство было потрясающее - прочная, рыжеватая и задумчиво-молчаливая она благодарно внимала мне, периодически подмигивая когда покатые грани выхватывали отблески ближайшей жаровни.

— Найди себе собственный рудный камень и пялься на него — ментально бормочет Тенебрис, искоса поглядывая в мою сторону, — а эту крошку я планирую превратить в копию драконьего яйца. Подсунем его этим мерзким и коварным Стражам Пламени... ну или скинем каким-нибудь преследователям, на худой конец, когда таковые вновь возникнут, а сами убежим.



Я невольно восхитился коварству хвостатой. С возвращением Персиваля количество возможных планов с подменой идёт уже на десятки - выясняется, что некий рыжий табакси, а вернее его могущественный покровитель, тоже готовы отсыпать немалую груду золота за драконье яйцо. Сам парень вдоволь накормил нашего усатого знакомца слухами, байками и некоторыми подробностями путешествия, скорее интуитивно чувствуя как информация становится разменной монетой. В прочем, вряд ли он сам назвал бы это хоть какой-то платой - табакси пообещал найти сведения о Агате, сестре Персиваля. Вдоволь насытившись едой, россказнями и слухами, наша группа намеревается было заплатить за обед, но и здесь Пять Орехов уже подсуетился. Джимджар убирает ноги со стола, выплёвывает косточку на тарелку и широко ухмыляется. Наш путь лежит на юг.



Покидаем таверну мы всего девять или десять сверлящих взглядов спустя, оставляя местных их уединённому угрюмому отдыху. Далее идёт верёвочный мост с гладкими тёмными досками, прибрежный камень, серые стальные плиты дорог, матовые и чистые. Суровая статуя дуэргара на рынке провожает путников взором безжизненных глаз, красноречиво напоминая о слежке - район Тёмного Озера понемногу становился привычным, а вот родным обращаться отказывался. Расталкивая группу орков, устроивших увлечённый галдёж прямо посреди улочки, мы подбираемся к алхимической лавке, но тут меня отвлекает мрачный тип.

Лицо подземного дварфа плохо читалось под капюшоном, тяжёлый плащ маскировал приземистую фигуру, но руки были на виду. Никакого оружия. Споровая связь выветрилась, как назло, и мне приходится подавать сигналы друзьям при помощи жестов - "Погодите. Одно мгновение. Всё будет в порядке.", — пока дуэргар пытается отвести меня в подворотню.



О том, чем обычно подобное заканчивается думать не хотелось, но привычка эффектно взмахивать ногой в нужный момент у меня имелась. Держится дварф очень странно, если не сказать подозрительно. По мере следования за ним во мне действительно растут мрачные предчувствия и умирает надежда на чудо. Когда незнакомец заворачивает за угол, я уже окончательно уверен, что это никакой не волшебный торговец выбравший из толпы очаровательного Джар’Ру - единственного проходимца на всём Базаре Клинков достойного приобрести товары мистические и могущественные. Вот уж дудки. Осторожно огибая стенку я упираюсь в светящееся лезвие кинжала сотканного из чистой энергии.



— Отдай Осколок! — требует голос из под капюшона, напоминающей прикосновение зубьев ржавой пилы к чересчур крепкому полену.

— Гм, значит обниматься не будем, да?



Остроумный ответ приходит сам собой, но оппонент не в духе даже для подобия переговоров - он взмахивает клинком, лезвие устремляется к моему лицу. Чуждая воля давлеет надо мной, будто бы какая-то невидимая ниточка сорвалась с острия и пронзила мой рассудок, принуждая пройти дальше в подворотню, удаляясь от друзей. Несколько раз я нервно моргаю и обнаруживаю себя между стеной и убийцей. Дуэргар тянется и начинает срывать с меня рюкзак, но совершает очевидную ошибку, оставляя без внимания остального Джар'Ру. Чуть только потустороннее воздействие выветривается, я отталкиваю его, упёршись ногой в нижнюю часть корпуса, как в сердцах отпихивают табуретку или пуфик, а после пригибаюсь и с ухмылкой заглядываю в его злобную рожу. Раньше, чем мерзавец успел бы сказать “Извини путник, я был неправ и действовал так нагло сражённый твоей красотой”, я стремглав бросаюсь в сторону рынка, оставляя дуэргара глотать пыль и беседовать с пустотой.



Ветер свистит в ушах, мои резвые ноги преодолевают полсотни метров за какие-то секунды, прежде чем приходится резко остановиться, иначе я снёс бы собой Тенебрис - воровато выставив перед собой лапы та кралась следом. Пригнувшись, автоматон являл зрелище одновременно незаметное и бросающееся в глаза - эффект поразительный, напрочь выветривающий мысли о погоне... которая не происходит. Лучезарно улыбаясь и пряча дрожащие пальцы в карманы, я иду навстречу спутнице.

— Чудной городишко. Кажется меня пытался домогаться один из местных, гляди - чуть лямку рюкзака не порвал!

Через миг мы присоединяемся к остальным в “Волшебных предметах Ирвина и Верза”.



Шум улицы стихает, уступая место переливчатому бульканью колдовских снадобий. Зачарованные лампады заполняли ровным белёсым свечением тщательно организованное пространство похожее на коридор. По обе стороны нас охватывают барьеры прилавков, преграждая путь к полкам и стеллажам уносящимся вперёд вдоль стен, теряясь в глубине. Пространство по правую руку, очевидно. принадлежало незадачливому Ирвину - металлические шторки глухо находили одна на другую, не позволяя увидеть какими интересностями торговал искатель магических ингредиентов. По другую сторону нас уже приветствовал Верз. Вернее, он бы обязательно сделал это, если бы не был занят весьма нетривиальной задачей.



Вытянувшись и частично опадая круглыми телесами на шкафчик, дуэргар старательно тянулся, намереваясь поставить на верхнюю полку флакон с бурлящей белёсой субстанцией, вот только внимание его было полностью приковано к конфете, зажатой в другой руке. Медленно вращая широкими пальцами сладкоежка пытался раздвинуть складки пергаментной бумаги, поднося содержимое к лицу, всё ближе, по мере того как на свет проступала шоколадная поверхность. Трюк был не особо изящным и не слишком акробатическим, но то вдохновение с которым наш новый знакомый тянулся к сладкому безусловно подкупало. То был один из случаев, когда концентрация на одном единственном действии могла существенно сэкономить время и силы, вот только... разве можно было бы назвать это жизнью, лишись она подобных чувственных глупостей? Не всем достаётся высеченный в камне свод правил Персиваля, нерушимый альтруизм Аханы или идеально выверенное движение Тенебрис, бесшумное и высоко-эффективное. И не всем движение Тенебрис достаётся настолько буквально, как этому бедному алхимику в следующую секунду.

Справившись со своей нетривиальной задачей дварф развернулся к нам. Глаза его при этом округлились, ведь пластичное механическое создание к тому моменту восседало на прилавке, встав на четвереньки. Вытянувшись и переползая через добротную столешницу, даже не скрипнувшую под гостьей, автоматон заглядывалась на голем-котёл бездействовавший в углу. Предмет напоминал мне странную помесь посуды и ростовой куклы. Крупный чернёный сосуд восседал на стуле - нечто, вроде чугунка, но более круглое - его гибкие металлические конечности безвольно свисали по обе стороны, вызывая... то было даже не разочарование, а лёгкая, понимающая грусть. В правой драматично застыл недонесённый до тела половник. Голем-котёл выглядел как работяга после тройной смены, что впервые получил возможность продохнуть, присел на табурет да там и застыл, лишённый живительной искры.



— О... я видела такую штучку в башне учителя. Невероятно редкая штучка. Он помогает делать зелья, какие в обычном котле ну никак не сваришь. По мере использования они даже вступают в своеобразный симбиоз со снадобьями, а так же ингредиентами, преумножая их свойства и вбирая часть магической силы в себя. Учитель рассказывал о редких экземплярах обретших сознание, одухотворённых, защищающих обладателя. — Тенебрис отрывала взгляд от чудесного предмета, только чтобы удостовериться, что мы внимательно её слушаем, — Это очень удобно, учитывая их прочность и устойчивость к разного рода субстанциям и перепадам температур. Даже если не дотянется рукой - окатит врага раскалённым содержимым!

— Что... что оно делает! Уберите! Уберите это немедленно! Кыш! Брысь! — низким от испуга голосом сопит Верз, пытаясь отпугнуть незваную гостью, но не решаясь приблизиться к ней.



Вопреки перепуганным окликам и взмахам, Тенебрис находилась уже по ту сторону, жадно вытягивая лапы к голем-котлу, с энтузиазмом домашней кошки, заметившей рыбий хвост, свисающий с края стола. Она не просто игнорировала, а нагло заглушала все причитания хозяина лавки, возмущение автоматона звенело сталью:

— Он Не Двигается! Почему Он Не Двигается?!

Зрелище было уморительным, вот только Верз мою точку зрения явно не разделял, становясь всё более пунцовым. Его рассерженное лицо болезненно контрастировало с цветом одежд, пока мы с Аханой наперебой объясняли ему насколько умна и мастеровита наша спутница. Не рискуя столь скоро лишиться и нового друга и скидки на зелья, я тороплюсь вперёд и затаскиваю Тенебрис обратно к остальным, пока водяная жрица упражняется в красноречии.

— П-простите, п-просто... наша подруга она... она очень талантливая мастерица и ей болезненно глядеть на сломанную вещь, только и всего. Вы, как творец должны её понять. Я всего лишь жрица и ничегошеньки в подобном не понимаю... Но мне тоже невыносимо горько видеть больных и раненых!



Наши долгие странствия вообще очень способствовали развитию таланта рассказывать истории. Верз бессильно взмахивает рукой, Тенебрис выворачивается из моей хватки. Бурный энтузиазм в один прыжок перекидывает худую фигурку обратно на ту сторону.

— Т-только, это! Пусть... пусть будет аккуратна! — хрипит Верз, утирая пот ото лба прежде чем побороть стресс при помощи очередной конфеты. В прочем, обстоятельных подход и тонкие манипуляции латунных пальцев вскоре успокаивают дварфа окончательно - как её спутники мы готовы были обвинять Тенебрис во всём кроме нерадивости.

— Какая редкая штучка... жаль его создатель допустил критический деффект. Этому голем-котлу требуется постоянная подпитка, иначе он засыпает.

— Всё так — недовольно бормочет алхимик, — потому-то я и поддался на уговоры Ирвина! Только он знал где достать подходящие травы и как привести железяку в чувство...

Кажется, наша группа и без того слишком долго избегала знакомства с Жёлобом Ладогера - мы решаем найти Ирвина или по крайней мере поискать и его тоже, равно как травы для котла, неуловимого дерро в радужных одеяниях, заговорщиков, убийц, драконьи яйца… было бы и в правду славно обнаружить всё в одном месте - ковырнуть пещерную стенку и обнаружить их сваленными в дожидающуюся нас горку. Закупившись зельями и алхимическими ингридиентами на последние деньги мы окончательно исчерпали предлоги оставаться в районе Тёмного Озера. Дела не ждут.



Благодаря стражникам путь до Разлома дался нам быстро и без ненужных столкновений, если соударения и были, так это наши провожатые врезались в прохожих подобно невидимому щиту. Единственной примечательной встречей оказался загадочный дуэргар, надменного вида.

— Полагаю, столь значительную персону представлять не имеет смысла... — произнёс он высокомерно, перекидывая через плечо замызганный плащ.

— Привествую тебя. Меня зовут Джар'Ра, это мои спутники, и раз уж мы назвали себя, прошу снизойти до нас и соблюсти приличия.

— Что ж... так и быть... Величайте меня Глубинным Королём Хоргаром Стилшедоу! — возвестил хриплый голос, — Вы путники издалека должно быть и не подозреваете, но в сердце города, одержимый демоническим безумием, скрывается зловредный змей - напасть и отрава для честного люда! И только вы, славные герои, сможете расправиться с чудовищной напастью! Велением судьбы, у меня нет иного выхода - Я приказываю вам - идите и убейте ужасного дракона!



Напряжённо оценивая обряженного в рубище монарха, я придерживаю за плечо доверчивую Ахану, пока она не бухнулась на колени - из невидимости до нас уже доносятся сдавленные смешки и если они были адресованы мне, то хотелось бы, чтобы так оно и оставалось. Язвительное замечание вертится на языке, но Персиваль справляется с ситуацией куда лучше:

— О милостивый король, просим простить нашу нерасторопность и обещаем внять вашему царственному гласу и свести со свету супостата при первой же возможности, не извольте переживать. — выступая вперёд отважный рыцарь звучит торжественно, благодаря чему довольный король убирается прочь, на прощание вознаградив нас ещё одним взмахом грязного плаща. Не буду кривить душой, даже столь причудливые и отстранённые события подкармливали меня крохотными намёками и подробностями жизни Греклстью. Вполне естественная реакция стражников на произошедшее, их размеренное сопение и вздохи облегчения когда мы уходили из под надзора, спускаясь в Жёлоб Ладогера выдавали в невидимых угнетателях обычных служак, подверженных усталости, стрессам и даже радости от досрочно окончившейся смены. В пору помахать им ручкой на прощание, но мы ещё не так хорошо знакомы - придумают ещё себе чего, как тот, в подворотне.



Дальнейший путь оказывается лёгким и на удивление коротким, оканчиваясь у довольно крутой лестницы опрокидывающейся вниз, в темноту. Мы устремляемся к западной части расселины. Позади вздымается сетчатый забор, разлучающий жителей разных частей Разлома, а впереди брезжил плохонький свет множества маленьких жилищ. Однообразные домишки липнут друг к другу, наползая один на другой, сливаются в сплошное нагромождение дверей и окошек, причудливое, но отталкивающее. В голове кувыркаются мысли о безумии, которое приписывали всему роду дерро - живи я в подобных условиях, - тоже рано или поздно слетел бы с катушек... аккурат после первой попытки сосчитать все эти оконные и дверные проёмы, взирающие в ответ из темноты. своеобразной сеткой улья.



Своеобразные изгибы улья заманивали нас вглубь своеобразной сетью, порождая тревожные ассоциации, но ведь и худа без добра не бывает - в некоторой степени Греклстью, тот которым мы его знаем и ненавидим, остаётся наверху. Шум, звон и подбрасывающие вибрации остаются позади, оставив при и себе ядовитую дымку из-за которой я уже который день просыпаюсь с угольно-чёрными сгустками вместо слюны и по-собачьи лающий кашель, вознамерившийся поселиться в лёгких. Лишившись невидимой свиты я спешу к Стуулу - неприятное соседство с вездесущими дуэргарами выработало у меня привычку пользоваться каждой возможностью пообщаться с товарищами мысленно, не вовлекая в это никого постороннего. Это была большая ошибка, очевидная, дурацкая - моя затея опрокидывает разумы группы в бесноватую круговерть заполненную мольбами и призывами к насилию. Гомон и ментальные крики оглушают, звуча громче наших собственных рассудков. Я смущённо краснею в темноте и бреду вперёд ускоренным шагом, мы молчим и продолжаем наращивать темп пока голоса не стихают десятки метров спустя, там где споровая связь со случайными чужаками распадается.



Нагромождение нищих лачуг вынуждает вспомнить родину. Должно быть для моих соратников окружающее запустение смазывалось в единое ужасное пятно захудалых и заброшенных обломков невесёлых жизней... впечатление справедливое, но обманчивое. Сухой прохладный воздух после постоянной духоты проливается на спину волной мурашек, бегущей вдоль хребта, но я покривил бы душой, если бы продолжал во всём пенять на холод - первопричина кроется в надсадном маниакальном шёпоте, сбивчиво скользящем к нам со всех сторон. Множество дерро рассматривают нас, их глаза сверкают из-за окон и сквозь щели. Дерро косо поглядывают на то, как мы преодолеваем уступы, приближаясь к их обиталищам. Дети ревут и дерут друг друга за волосы, немногим уступая взрослым которые дерутся, скребутся и чуть ли не тявкают заходясь в зловещих припадках. Одна из крохотных фигур резко поворачивается к нам реагируя на непривычный шум. Чужак так и не выпуская изо рта большой палец, вылизанный или скорее обглоданный до кровоточащей красноты. Безумцы брыкающиеся и скулящие вокруг так же становятся агрессивнее, в то время как наше присутствие привлекает всё больше дерро с каждой минутой. Истекая пузырями кровавой слюны один из местных набрасывается на Персиваля. К тому времени как я вспоминаю о совете начальницы стражи и обращаю дерро в щипящее бегство демонстрацией значка, мерзавец успевает укусить воителя за выставленную ладонь. Ситуация не столько болезненная, сколько обидная - до этого момента юноша неизменно был нашим щитом, а теперь даже не мог затеять драку. Отечески похлопав его по плечу, я до поры прячу значок в кулаке и выступаю вперёд, возглавляя шествие. Благо, мы достаточно путешествовали вместе, чтобы воинственный парень понял меня - поглядев на следы укуса и ухмыльнувшись Персиваль становится замыкающим, прикрывая друзей пока вёрткий Джар’Ра выглядывает наилучший путь.



Движение на запад напоминает постоянное низвержение в тусклую бездну. Жилища, безумные подобно их обитателям, казалось устремляются вниз следом - опасно накреняясь, они выстраиваются по склону вдоль скальной породы, ни на секунду не оставляя путников без своего нависающего многоуровневого общества. Понятно, почему служащие Эрды не спешат рыться в этом свинарнике, однако застоявшаяся вонь захламлённой житницы оказывается даже полезна, ведь без её устойчивого фона я бы ни за что не почувствовал лёгкого свежего дуновения исходящего из-за навешанных тряпок. Позади них обнаруживается каменный коридор.



Вода капает со сталактитов, расплываясь лужами на полу - первое за множество времени напоминание о Тёмном Озере, странно, что мы до сих пор с его дном не повстречались. По мере углубления в пещеру воздух насыщается железистыми ароматами и светом множества грибов. Причудливые оттенки переплетаются, наполняя стены жутковатыми закрученными узорами, простирающимися вдоль острых камней. Происходящее частично напоминает суматошный сон из которого сознание умудрилось потерять половину ощущений - звуки шагов скрадываются тоннелем, голоса звучат плоско, мысли путаются и липнут к стенам, ускользая вдоль изгибающихся рисунков. Ни падающие капли, ни лужи под ногами не издают даже порции надлежащего шума, а ещё здесь начисто отсутствует эхо - Подземье продолжало демонстрировать свою обширную коллекцию дискомфортных пещер. По крайней мере огромная глыба железной руды всё ещё скрежетала о латы Персиваля, вот только слова которые я внезапно слышу принадлежат не ему.



— Время-время-время! Мне надо догнать время! — доносится писклявый голос спереди.

Прибавив шагу мы заходим в обширную пещеру где нам удаётся заметить дёрганую фигурку дерро. Застыв перед тесной горной расселиной, серый человечек трясся от волнения, потрясая двумя хвостами странноватой шапки. Внезапно хихикнув, Дроки надкусывает шляпку небольшого гриба и начинает стремительно уменьшаться, забираясь в расселину.

— Время! Время! Нет, я опоздаю, в этот раз я точно опоздаю! — возвещает ещё более тонкий голосок.

Кукольная фигурка в цветастых одеяниях скрывается в каменных толщах. Первая достигнув стены, Ахана вглядывается в темноту каменной щели а затем воздевает посох под потолок. На морской волне его навершия возникает призрачная ящерица, точно созданная из воды.

— Ты видел? Ты ведь тоже видел его?! Ищи, дружок. Ищи как следует этого проныру в странной шапочке!



Внимательный зверёк выслушивает просьбу хозяйки и срывается с места. Прозрачная ящерка исчезает и появляется в случайных точках, уводя нас в глубины пещер, прежде чем застыть у развилки и обернуться к хозяйке, а ты... взирает на нас снизу вверх, задумчиво пережёвывая какой-то гриб. И говоря “нас”, я имею в виду всех нас, включая низкорослого Джимджара! Каким-то образом жрица провернула тот же трюк, которым недавно нас осчастливил плутоватый дерро, вот только сама она этого пока не заметила.

— Ох, Ахана, как это эгоистично с твоей стороны хвастаться столь ценным фокусом и не делиться им, Ахана! — тут же возмущается охочая до секретов Тенебрис.

— А... что... Я не... — только и успевает произнести девчушка.

Выхватывая остатки гриба из крохотных ручей, Сарит бегло изучает синеватую шляпку, щедро усыпанную белыми крапинками.

— Это же... Это Карликовая Бородавка. — задумчиво произносит тёмный эльф так, словно это всё мгновенно объясняет. Игнорируя мой недоумённый взгляд он оглядывает пещеру и срывает со стены ещё один гриб - менее вытянутый, с массивной фиолетовой шляпкой. — Вот. Если будет неприятно попробуй этот, Ахана. Это Крупношляпник, он оказывает противоположный эффект. Никогда бы не подумал, что повстречаю подобные грибы так близко от города — бормочет дроу, а затем всё же реагирует на мой назойливый взгляд, — Они ужасно редкие и крайне дорогие... и уж точно не должны расти совместно в таких количествах.



Намёк понятен. Прежде чем отправиться дальше мы заготавливаем солидную порцию обоих грибов и распихиваем по сумкам.

Тоннель вихляется перед нами змеёй, то сужаясь до метра, до резко раздаваясь вширь. Вода струится по стенам, заставляя подошвы шлёпать по каменистому настилу и опасливо разъезжаться в стороны. Наконец скользкий коридор сменяется обширным пространством и остаётся таковым. Нас достигает назойливое кряхтение. Огромная пещера заполнена сладковато-приторным запахом гниющего мяса. Разлагающиеся останки каких-то существ перемежаются человекоподобными скелетами, окончательно превращая атмосферу странного сна в кошмар наяву. Тела разной степени свежести были уложены спиралью вокруг центра, зеркально отражая противоестественный узоры с потолка. И та и другая картина давили на рассудок до боли в пространстве позади глаз. В центре спиральных завихрений обнаруживается подъём на котором расположился языческий алтарь - грубая каменная плита, зловещее назначение которой не вызывает сомнений. Кряхтение нарастает, из-за плиты поднимается дерро с всклокоченной седой бородой.



— Ну, здравствуйте. Явились без приглашения и раньше назначенного часа. Что же с вами делать? — не скрывая угрозы вопрошает распевный голос. Баппидо вытягивается. В его речи, прежде сонливой и раздражённой струится истерика. Старичок воздевает руки вверх, — Будь проклята такая судьба, будь проклят этот день, но в особенности, будьте прокляты вы - слепые недотёпы. Вы так и не поняли. Вы считали меня бесполезным старикашкой и своим приятелем-подпевалой, когда должны были поклоняться мне! Но теперь... Теперь вы узнаете истинную силу Баппидо! Узрите! Уверуйте! Преклонитесь!

— Мы в опасности. Не смотрите на узоры и держитесь подальше! — доносится сзади голос Персиваля. Перебивая надсадные вопли дерро, растревоженный юноша не моргая глядел на бывшего соратника, его глаза застилала медная пелена, — Не понимаю в чём дело, но от Баппидо исходит ужасающее количество скверны... просто... тошнотворное.



Вид у парня действительно зеленоватый, будто его скоро стошнит. Кивнув и готовясь к худшему я возвращаюсь взглядом к алтарю и замираю. Скелеты и развороченные остовы больше не валялись на земле, нет. Мертвецы поднимались, отталкивались от пола и от друг друга с неестественной пластикой, направляя в нашу сторону чернеющие провалы пустых глазниц.