Глоксиния маджента

/Глоксиния по народным поверьям приносит в дом уют
и счастье. Она считается талисманом любви. Во время
цветения она буквально наполняет пространство эне-
ргией, которая помогает даже замкнутым людям.

/Тьютор – это персонально сопровождающий "особого"
ребенка в его учебной деятельности и помогающий ему
успешно развиваться в социуме. Главное для тьютора –
иметь доверительные отношения с подопечным, быть
его проводником, защитником и выразителем желаний.

***1
  Сегодня Агата Петровна решила в дополнение к обеду напечь пирожков с капустой. Они у нее всегда получались отменными, хотя пирожками она занималась достаточно редко. Во-первых, ей постоянно приходилось следить за собственным весом, который уже явно превышал норму, а во-вторых, последнее время ее мучили всякие мысли. Конечно, прежде всего, о внучке. Ведь Линочка в этом году оканчивала школу, но не обычную, а специализированную. В этом и заключалась главная проблема. Пока она училась, у нее был тьютор, которому Агата Петровна не просто доверяла, а на которого молилась за то, что он отдавал всего себя в течение почти 10 лет, везде сопровождая и опекая ее возлюбленную и обожаемую девочку. И вот школа почти осталась позади. Впереди их троих ждала полная неизвестность.
  Агата Петровна представила, с каким аппетитом будет есть ее пирожки Арсений, который наверно уже вел Линочку домой. Именно он являлся тьютором Лины. Правда, первые два года ее учебы Арсений и сам еще учился в гимназии, но всегда, чтобы помочь Агате Петровне, сразу после занятий бежал за Линой и ждал, если требовалось, чтобы потом вместе с ней идти домой. Агата Петровна тем временем готовила обед для них двоих.
  Арсений был соседом Агаты Петровны и Лины и жил в доме напротив. Они даже могли видеть друг друга в окна, что часто и делали, посылая друг другу всякие сигналы.
  Сразу после гимназии он поступил на педагогический факультет, чтобы получить диплом и стать официальным тьютором для Лины. А чтобы к окончанию академии иметь необходимый стаж педагогической работы, он после лекций подрабатывал внештатником в частной коррекционно-специализированной школе, где Лина училась. Правда, ему не полагалась зарплата, напротив, родители Лины платили школе за то, что Арсения приняли туда стажером, и он фактически на практике обучался там работе с особенными детьми. Но сразу после выпуска Арсения из академии, по договору с родителями руководство школы приняло его в штат официальным персональным тьютором Лины, кем он и работал уже 3 года. Ведь Агата Петровна по завершении им академии собрала все необходимые документы и ходатайства частной школы, где училась Лина, и добилась на период ее учебы освобождения Арсения от службы в армии.

  Последние 10 лет были непростыми для Агаты Петровны. Зарплат ее дочери и зятя катастрофически ни на что не хватало, у них в институте шли постоянные сокращения. А Линочке требовались платные услуги логопеда, психолога и дефектолога, поэтому Агата Петровна стала брать заказы и работать дистанционно. Однако в год поступления Лины в подготовительный класс уже через месяц встал вопрос о переводе ее в платную школу. Потому, что за этот первый месяц она почти превратилась в зажатого, испуганного и зашуганного зверька и рычала на всех как волк или тигр из обучающих роликов у нее на планшете. По-другому она пока не умела выражать свой гнев и протест.
    Все это происходило не потому, что преподаватели были плохими, просто уделять отдельное время каждому ученику в классе государственной школы не представлялось возможным, учителя подготовительных классов фактически вели себя как обычные воспитатели в детском саду. По регламенту даже не предполагалось выделять нуждающимся детям тьюторов, это было возможно лишь с 1-го класса по утвержденной школьной программе. Учителям помогали обычные помощники-ассистенты, многие из которых являлись просто волонтерами без специального образования. Но Лина другого обучения, кроме индивидуального, совершенно не воспринимала, а из садиковского состояния к 7-ми годам она давно вышла. Мало того, практически весь учебный материал, предлагаемый на уроках в подготовительном классе, она давно освоила, бабушка года два как уже научила ее и считать, и читать, хоть и не быстро, порой по слогам, но все же. Лина прекрасно знала категории большой-маленький, высокий-низкий, горячий-холодный и много чего еще. В классе ей было ужасно скучно, но она даже не пыталась показать все свои знания и умения. Учителя не подозревали о них, хотя в ее анкете все это указывалось, но кто ж и когда читает эти анкеты.
  Именно поэтому родители Лины согласились уехать в Штаты по контракту, чтобы иметь возможность оплачивать учебу дочери в частной школе и все расходы, связанные с ее содержанием, дополнительными занятиями и летним отдыхом в санатории на море. Агату Петровну в то переживательное время одолевали всякие болезни, но ведь Линочку требовалось каждое утро накормить, собрать и отвести на занятия в любую погоду, несмотря на неважное самочувствие Агаты Петровны. Слава богу, ей помогал Арсений, а последние три года отводил в школу Линочку, забирал и приводил домой исключительно только он. Но помимо этого каждый вечер он дополнительно в игровой форме занимался с ней по различным методикам. И она очень любила эти занятия с ним.
    Поначалу она никак не могла произнести его имя правильно и называла его Асени. Уже через полгода после этого она вполне научилась произносить звук "эр" в словах, но Арсения так и продолжала называть как раньше.
  Мама Арсения была в разводе уже очень давно, и фактически воспитывала его одна. Хотя бывший муж и посылал ей ежемесячно не слишком большие суммы, поскольку и сам зарабатывал не ахти, а еще требовалось содержать новую семью и ребенка жены от первого брака. Она постоянно искала подработки и едва сводила концы с концами. Но родители Лины предложили ей поехать с ними, поскольку по контракту их наниматели обязались оплачивать им услуги домработницы дополнительно.
    Оба они – и отец Лины, и ее мама, являлись высококлассными специалистами в микробиологии и даже имели научные работы и ученые степени. В свое время это являлось предметом особой гордости дедушки, но данные регалии никак не влияли на уровень их зарплаты, которая оставалась просто смехотворной, поскольку институт, где работали родители Лины, постоянно из-за дефицита финансирования сворачивал многие программы. А в Штатах им предложили просто заоблачные суммы, которые даже присниться не могли обычным научным сотрудникам в России. Однако их патриотизм поддерживало то, что работали они по совместному правительственному российско-американскому проекту.
  Даже мама Арсения в первый же месяц прислала ему 1000 долларов, это была половина ее зарплаты. А домработница родителям Лины оказалась просто необходима, так как они дневали и ночевали в исследовательском центре, где сейчас работали, и приходили домой только поесть, поспать и сменить одежду.
    Агата Петровна задумалась, глядя в окно. Позвонил Арсений и сказал, что Лина хочет немного погулять, а потом съесть в соседнем кафе вкусную мусаку.
-Хорошо, Сенечка, погуляйте. Ты сам-то как, не сильно устал?– спросила Агата Петровна и добавила:
-Я ж пирожков с капустой напекла. Ты ведь очень их любишь.
-Я не устал, бадушка, мы немного погуляем и скоро придем,– весело ответил Арсений.
Прозвище "бадушка" Агате Петровне дала Лина еще в три годика, сказав, что бадушка – это жена дедушки. Поэтому никакая не бабушка.
Агата Петровна услышала в трубке смех Лины и слова Арсения:
-Прекрати хулиганить, а то не куплю тебе мусаку,– после чего он также засмеялся.
Они часто смеялись. Когда Арсений занимался с Линой вечерами, иногда это превращалось в шумную веселую игру, порой даже в прятки и догонялки по всей квартире, которая была очень немаленькой. Ее получил от академии еще дедушка Лины, муж Агаты, как ведущий профессор факультета теории и истории искусств. Потом они с Агатой приватизировали ее. Боже, как давно это было.
  Агата прекрасно помнила, как дрожала перед дверью в его кабинет, будучи юной студенткой Академии им. Репина. Профессор оказался совсем не старым, а очень даже симпатичным и улыбчивым мужчиной лет сорока. Потом он говорил, что сразу же влюбился в нее. Правда, поженились они только через год, так как он боялся смутить ее своими чувствами и считал, что она слишком молода для него. Но Агата ничего не побоялась, потому что полюбила так сильно, что даже заболела и лежала целый месяц в неврологии. Он приходил к ней каждый день и умолял опомниться. А потом, где-то перед самой ее выпиской, они забылись настолько, что медсестра застукала их, когда они целовались.
  С Арсением Агата познакомилась совершенно случайно. Он часто сидел с мольбертом то на набережной, где она гуляла с маленькой Линой, то в ближайшем от них парке. Рассмотрев внимательно его рисунок, она попросила его показать ей и другие его работы. Он пригласил ее к себе домой, и тогда выяснилось, что они соседи. Ей понравилась его мама, но более всего ее взволновало то, что этот привлекательный внешне и интеллигентный мальчик оказался очень талантливым, хотя нигде не учился художественному мастерству. Тогда он был обычным учеником гимназии.
  Арсений стал приходить, чтобы поиграть с Линой и помочь Агате по дому. Так и началась их дружба. Агата Петровна устроила Арсению две персональные выставки, которые впечатлили специалистов. Но после окончания гимназии он твердо решил стать тьютором для Лины и отказался от академии художеств, а поступил на педагогический. Агата тогда проплакала все глаза, понимая, на какую жертву он пошел. Но он не считал это жертвой и, смеясь, говорил ей:
-Я ведь как рисовал, так и буду. Никуда это от меня не денется. А вот найти другого такого тьютора для Лины, как я, вряд ли получится.

***2
  Весь последний месяц в школе перед выпускным шли ежегодные консультации и собеседования учителей, юристов и психологов с родителями, опекунами и попечителями детей. А кроме этого Лина, как и другие выпускники, прошла уже две комиссии, одну – по оценке уровня мыслительных способностей согласно разным критериям, и отдельно – по оценке уровня сформированности познавательной деятельности.
  В детском саду в медкарте Лины значилось – задержка психо-речевого развития. При ее поступлении в школу комиссия сначала склонялась к тому, что у Лины присутствуют нарушения аутистического спектра, но после двух углубленных обследований указала уже новый диагноз – легкие интеллектуальные нарушения.
  В обоих вердиктах, начиная с детсадовского, особо отмечались значительные способности Лины в художественном и актерском творчестве, ее почти фотографическая память, а также ее особое внимание к причинно-следственным связям и логическим деталям, ведь она даже амфиболий никогда не допускала при написании сочинений. Кроме этого отмечались ее повышенная сообразительность в бытовом плане, но при этом оставшаяся из детства мечтательность с опорой на образы кино и мультипликации. Однако указывалось также на ее упрямство и активное непослушание на уроках.
  В трех последних классах школы, когда ее тьютором стал Арсений, уровень знаний Лины значительно возрос, у нее сформировалась высокая способность не просто к механическому запоминанию огромного количества самой разнообразной информации, как это было до этого, а к реальному пониманию учебного материала. Однако пропорционально этому выросло ее упрямство и даже противодействие педагогам в некоторых вопросах, касаемых неточности приводимых учителями фактов из истории и литературы. Хотя последний пункт признавался психологами-экспертами позитивным в плане развития аналитических способностей Лины.   
  Другой вопрос, что это ее противодействие нарушало дисциплину в классе и несколько раз даже привело к срыву урока, поскольку дети, четверо мальчиков, защищая Лину от строгого порицания учителя, нападали на него и даже били, и спасало ситуацию только вмешательство тьюторов.
  Когда Арсений рассказывал об этом Агате, она не могла скрыть улыбку. А Лина, поглощая за обедом свежеиспеченные бабушкой плюшки, вставляла свои комментарии к сдержанному рассказу Арсения:
-Если учитель соврал, почему я не могу ему это сказать?
-Не соврал, а ошибся. Учителя так же, как и другие люди, ошибаются,– говорил Лине Арсений.
-Учитель хочет, чтобы мы запомнили его ошибку как правду? Тогда он вредитель, гусеница на клумбе.
-Нет, учитель, конечно, не хочет этого. Но любой человек может ошибаться.
-Учитель не любой! Ему нельзя! – восклицала Лина возбужденно. Впрочем, уже через минуту, как только Арсений брал ее за руку, умолкала. И в классе он часто успокаивал ее именно так.

  Мальчики стали привечать Лину уже с пятого класса. И она благосклонно принимала их неуклюжие знаки внимания – конфеты и игрушки, принесенные из дома тайком. Но помимо этого, будучи подвижной и неугомонной, она защищала некоторых из них от нападок более старших ребят. Девочки же напротив сторонились ее, хотя Лина и с ними пыталась делиться сладостями.
  Девочек помимо Лины числилось только двое, всего же класс состоял из 12 человек. Эти дети были очень разными, впрочем, по уровню развития их многое объединяло. По крайней мере, друг друга к пятому-шестому году совместного обучения они научились прекрасно понимать, порой даже без слов. Для некоторых из них, в отличие от Лины и еще троих учеников из класса, этот учебный год не являлся последним, по вердиктам специалистов им следовало продолжить обучение еще один или даже два года.
  Поэтому Лина вечерами готовила подарки для своих четырех мальчиков, чтобы отдать их, когда будет расставаться со своими друзьями. Именно эта четверка без слов всегда дружно бросалась ее защищать. Лина любила их и при встрече всегда обнимала и даже целовала в щечки. У двоих из них был синдром Дауна, у одного из мальчиков имелись нарушения аутистического спектра, а еще один, очень добрый и чрезвычайно ласковый ребенок, значительно отставал в развитии, но все четверо Лину просто обожали. А заодно и Арсения, поскольку он часто проводил для них совместные с Линой занятия, предоставляя их тьюторам отдохнуть и перекусить в школьной столовой.

  Арсений уже заходил к директрисе школы и разговаривал с ней о своем увольнении.
-Подумай еще раз,– говорила директриса,– Я понимаю, что ты все эти три года был рядом с Линой, и психологи написали в своем заключении, что в социуме она нуждается в обязательном сопровождении, однако сейчас оно для нее не обязательно должно быть тьюторским. Ты мог бы остаться у нас на полставки, а с ней заниматься во второй половине дня. Ей нужно становиться более самостоятельной, да и бабушка всегда рядом. Зато ты хотя бы сохранишь стаж, тоже ведь не последнее дело. Где еще ты найдешь такие условия и такую высокую зарплату?
-Спасибо, Юлия Васильевна, но я не могу. Я должен быть с Линой. Бабушке уже тяжеловато, хотя не это главное. Летом я обязан сопровождать Лину на море, где мы пробудем с ней 2 месяца. Агата Петровна не сможет поехать с нами из-за проблем со здоровьем. Но отказываться от летнего оздоровительного отдыха для Лины недопустимо, так же, как и прерывать коррекционные программы. Я буду постоянно заниматься с ней, вы же знаете, как в этом деле губительны перерывы. Хотя, вы правы, сейчас ей более необходимо не столько тьюторское сопровождение, сколько постоянная психологическая поддержка, однако никого другого кроме меня она к себе не подпустит.
-На время вашей поездки ты можешь взять отпуск, ведь у тебя он составляет целых 56 дней. Если недостаточно, мы дадим тебе дополнительно еще 2 недели за свой счет. У Лины очень большой прогресс, впрочем... без закрепления вполне может произойти откат. Понимаю тебя. Но на что ты будешь жить, когда уволишься? Ясно, что родители Лины возместят тебе расходы по этой поездке, а что дальше? Отказываясь от трудоустройства, ты потеряешь все привилегии тьютора.
-Мне все равно. Лина для меня намного важнее.
  Арсения удивляло то, что директор школы не понимала очевидного, того, что для него не существовало ничего другого, кроме этой его неразрывной связи с Линой. Когда он заболел ковидом и целых 10 дней общался с Линой только по скайпу, она не просто плакала каждый день, она рыдала в голос и не хотела ни есть, ни пить, а тем более, ходить в школу. Конечно, очередной ассистент учителя приходил за ней, но на уроках она сидела с отсутствующим видом и задания выполняла точно робот. А бабушке заявила, что умрет без Арсения.
-Сколько мне еще ждать? Я не могу, не могу, не могу без него! Он должен быть рядом!
Когда он наконец-то пришел, Лина, увидев его, вскрикнула и потеряла сознание, пришлось даже вызывать скорую. И ведь Агата рассказывала все это директрисе и учителям, хотя они и так знали, насколько подопечные привыкают, почти прирастают к своим постоянным тьюторам. Правда, бывают и непостоянные, временные тьюторы или замещающие основного, например, в период отъезда.
  После той болезни Арсений старался сгладить стресс, полученный Линой от его отсутствия, и проводил с ней максимум времени, даже ночевать оставался в квартире Агаты Петровны.
Бабушка не долго думала и предложила ему как-то:
-Переезжай-ка ты пока к нам. Сколько тебе еще мотаться туда-сюда? Поживешь немного, Лина успокоится, а там видно будет. Ей бы школу нормально окончить.
    На том и порешили. И как же была счастлива Лина! Ее щебет дома теперь не умолкал, и в школе все вернулось в норму. Что только она ни вытворяла с Арсением, когда они вечером играли – и бантики ему навязывала в волосы, и щеки румянила, и брови чернила. Он и жирафом был с пушистым шарфом на шее, и послушным осликом Иа, а Пандой. Арсений покорно все сносил, но взамен требовал от нее выполнить очередное задание, с каждым разом усложняя задачу.
    Бабушка не могла нарадоваться. Правда, как-то вечером, когда Лина уже крепко спала, она за чаем спросила Арсения:
-Скажи, а девушка у тебя есть? Прости, если смущаю своим любопытством.
-Не смущаете. Девушки были, но я ни с кем серьезно не встречался. Не нашел среди них такую, чтобы обо всем забыть.
-Девушки были, а не встречался. Как это?
-Ну… девушки сейчас не слишком закомплексованные. Сами парней приглашают встретиться. И чаще всего это означает лишь одно – давай переспим, и если понравится, будем продолжать и дальше. Просто за ручку уже давно никто не гуляет. Другое время.
Агата взглянула на него, но он не смутился, а продолжил:
-В академии я нескольких, так сказать, попробовал. Но встречаться… ни с одной из них не захотелось. В школе мне нравились две девочки, хотя я быстро потерял интерес к обеим.
-Но ты ведь здоровый и взрослый парень. Разве тебя не тянет к женскому полу?
-Тянет. Но очень выборочно.
-Значит, пока никого…,– задумчиво произнесла Агата.
-Почему никого,– сказал Арсений, – Кое-кто мне уже давно очень нравится.
Агата взглянула с грустным интересом:
-Вот как? Это же здорово. А ты ей?
-Думаю, да. Просто уверен, что и я ей нравлюсь.
Тут Арсений закашлялся, и Агата увидела, что он все-таки смутился.
-Наверно, красивая.
-Да, очень. Только… я не имею права признаться ей.
-Не имеешь права? Почему?– Агата почувствовала волнение.
-Агата Петровна, я не могу об этом говорить. Простите. Наверно, уже пора спать.
Но Агата схватила его за руку и впилась в него взглядом:
-Почему, Арсений? Почему ты не можешь мне это сказать? Мы ведь знакомы уже почти 10 лет, ты мне как родной внук!
Арсений вскочил и потянул свою руку, но она не отпускала:
-Скажи мне честно!
-Вы и сами все знаете, зачем же мучаете меня?! – крикнул он ей в ответ, вырвался и кинулся в комнату, где ночевал все последнее время. Но Агата бросилась вслед за ним:
-Признайся, ты ведь все эти 10 лет любишь ее.
-Я не имею права, не имею! Я ее тьютор!
-Открой мне, Арсений! Прошу тебя. У меня же сердце не выдержит! Давай поговорим.
С минуту за дверью стояла тишина, но потом Агата увидела, что дверь приоткрыта и быстро распахнула ее. Арсений стоял у окна спиной к Агате.
-Послушай,– начала Агата, – Я ведь не слепая, и конечно, я все видела. Но если это так… почему нет?!
-О чем вы говорите?!– воскликнул он, повернувшись к ней.
-Давай успокоимся, присядем,– продолжила Агата, тяжело дыша.
Арсений помог ей сесть на кровать, а сам сел напротив на стул.
-Послушай меня,– начала Агата,– Как только Лина получит свидетельство об окончании школы, я официально перестану быть за нее ответственной даже по доверенности ее родителей. Понимаешь?
-Не совсем.
-Женись на Лине! Ты единственный, кого она любит и кому доверяет. И только ты способен защитить ее от всего.
Арсений вскочил, но тут же снова сел:
-Разве это возможно?!
-Лина совершеннолетняя и формально считается дееспособной. По закону признать кого-то недееспособным может только суд. Но ни я, ни ее родители, никогда не сделаем этого. А значит, не имеется никаких препятствий к тому, чтобы она вышла за тебя. Я как ближайшая родственница буду присутствовать в качестве свидетельницы. Родители наверно захотят, чтобы это произошло при них. Однако я против того, чтобы откладывать. Всякое ведь может случиться, и я не вечная…
-О чём вы говорите?! Не пугайте меня!
-Нет-нет. Со мной все нормально. Но обещай, что женишься на Лине и повезешь ее на море, уже будучи ей мужем.
-Давайте хотя бы ее саму спросим,– сказал в замешательстве Арсений.
-Зачем спрашивать? Я всегда хотела стать твоей женой!– сказала Лина, бесшумно оказавшаяся на пороге комнаты. Она тут же шагнула и прижалась к Арсению.
-Значит, ты согласна?– переспросила Агата.
-Согласна тысячу раз!
Арсений смотрел на нее сверху вниз из-за своего роста, и Агата видела, сколько нежности было в его взгляде на Лину. А Лина победно обернулась к бабушке:
-Значит, как только получу свидетельство?
-Но пока никому-никому не говори!– спохватилась Агата.
-Ни за что не скажу! – сказала Лина, глядя Арсению в глаза. Он наклонился и нежно поцеловал ее в губы, а она обняла его за шею и так повисла на нем, что ему пришлось подхватить ее под коленки и приподнять. Так он всегда делал после их шумных игр, относя ее спать, чтобы их лица оказались на одном уровне, и он мог видеть ее глаза.
-Ты самый лучший,– сказала Лина и неумело поцеловала его в ответ.

***3
  Еще в академии Арсений изучал очень много материалов по развитию сенсорики у особенных детей и отдельно о чувственной составляющей сенсорного восприятия. Все потому, что Лина уже в 10 лет на занятиях с ним постоянно упоминала свои яркие ощущения от прикосновений к различным предметам, воде, песку, камням, листьям, бумаге и много еще к чему, а также о запахах и звуках. Она рассказывала свои сны, которые не укладывались ни в какие учебные пособия по патологиям, связанным с нарушениями развития интеллекта. Иногда это были подводные погружения с описанием всех присущих этому ощущений, вплоть до схлопыванья на коже пузырьков воздуха, поднимавшихся кверху от ныряльщика, коим Лина себя представляла.
Конечно, она видела такое в роликах из интернета на планшете, но описывала она именно ощущения тела, даже вкусы и запахи, как будто сама все это пережила физически.
  Когда Лина ходила в детский сад, специалисты ставили ей диагноз зпрр, то есть задержку психо-речевого развития, поскольку на тестах она отказывалась называть многие предлагаемые ей предметы и даже сбрасывала их с предметного стола, вместо этого урчала как кошка, а также рвала предлагаемые ей листы-опросники с картинками. Отказывалась она и выстраивать предложения, как ее пытались учить логопед и дефектолог в детском саду и на дополнительных занятиях. Но дома могла вдруг очень четко произнести фразу-просьбу, когда ей чего-то сильно хотелось, например – "дай Лине теплого молочка и вкусненькое печенье орео" или "не хочу идти в дождь, плащик слишком сильно шуршит". Раньше она сказала бы просто – "Дай молока!" и "Не хочу плащ!", но к семи годам в ее речи появились нюансы в виде уменьшительных суффиксов, дополнительных наречий и прилагательных. Создавалось впечатление, что Лина просто очень скрытный ребенок, знающий и умеющий многое из того, что не показывает окружающим.
  А еще, по пути домой из садика она слово в слово пересказывала Арсению любимые мультики, имитируя при этом все без исключения звуки, такие, как например, скрип крутящихся мельниц, сигналы машинок и т. п., вплоть до причмокиваний и усиленного дыхания персонажей. А в конце часто добавляла "уфф, сказал Винни-пух". В ее устах это звучало забавно, поскольку в то время она была пухляшкой.
  Обычно детям с зпрр рекомендовано усиленно развивать мелкую моторику пальцев для запуска речи, но Лина в огромных количествах лепила из пластилина поначалу достаточно крупные фигурки различных животных, которых изучала по видеороликам, а позже она стала их делать все меньше и меньше по размеру и дошла до совсем миниатюрных. И при этом она наделяла их всеми необходимыми деталями, какими бы маленькими и тонкими они ни были. Такими, например, как зрачки в глазах и даже беленькие пятнышки в них по центру, имитирующие отражение света, полоски у зебры, пятнышки у жирафа или пантеры и также метелки на хвостиках лошадок и других копытных и раздвоение их копытец спереди.
  Выглядело все это очень натуралистично, поскольку образцами ей служили не упрощенные игрушечные или мультяшные изображения животных, а реальные животные из учебных роликов, снятых в дикой природе и зоопарках.
  Эти фигурки копились, и размеры каждой из них не превышали 2 см. Лина очень подробно прорисовывала стикером на тельцах своих зверушек волоски, кудряшки и различные другие детали, достаточно точно соблюдая при этом цветовые контрасты и оттенки. Если ей не хватало цветов пластилина, она докрашивала отдельные фрагменты медовыми красками или фломастерами.
  Все это никак не вписывалось в нарушения при зпрр, таких как задержка развития речи, мышления, памяти, внимания, эмоций, обычных поведенческих навыков и двигательных функций. Последнее из нарушений у нее вообще отсутствовало – Лина, несмотря на свою пухлявость, была подвижной и ловкой. Она легко бегала, прыгала, лазала везде как обезьянка, могла даже висеть, держась за перекладину и забросив на нее ноги.

  С утра бабушка и влюблённая парочка съездили в загс, чтобы подать заявление, после чего Арсений и Лина отправились в школу и провели там свой обычный учебный день. Лина чрезвычайно веселилась и просто порхала, как бабочка.
  Сейчас, по возвращении из школы, она спала после обеда, а Арсений раздумывал, до конца ли Лина понимает свои чувства к нему. Но бабушка сказала:
-Все, чего она пока не вполне понимает умом, она понимает сердцем. Впрочем, как и любой человек в ее возрасте. Ты помнишь себя 18-летнего? Много ты чего в такой любви понимал? Я говорю о любви между мужчиной и женщиной? Тебе тогда наверняка просто хотелось поцелуев и секса.
-Да, так и было. Но с Линой… я не имею права ничем ей навредить. Свои желания я вполне научился сдерживать, даже находясь с ней рядом, даже прижимая ее к себе, она ведь с детства такая ласкучая. Но вчера она принесла планшет и показала мне порно-ролик. А ведь я на всех ее гаджетах заблокировал выход на такие сайты. Но вы же знаете ее умения, она даже сумела взломать страницу одного недоброжелателя, троллившего ее дружка на каком-то творческом сайте, и понаписала ему всякого. Снять любую блокировку для нее вообще не проблема. А по поводу порно-ролика… Смотри, говорит, как им обоим хорошо. Я хочу с тобой так же, давай сделаем это. И говорила это, совершенно не осознавая и не ощущая стыда. Хотя я постоянно работаю с ней над этим, и она прекрасно знает, что такое плохо, и стесняется показываться, когда испачкана, например, или нашкодила. Вы же сами это знаете. Но вчера она преспокойно рассматривала все детали этого порно и даже показала мне, где у актрисы на экране, простите за такие подробности, клитор находится. Я, говорит, прочитала, эта штуковина и есть главное у женщин для того, чтобы было хорошо. У мужчин тоже все просто, и остановила для меня кадр с эрегированным членом. Пенис, говорит, для секса должен вот так стоять, тогда и мужчине и женщине очень хорошо. Как вам такое, Агата Петровна?
Агата прыснула от смеха, прикрыв рот:
-Чего ты всполошился. Если о таком преспокойно пишут в интернете, она сделала соответствующий вывод, что это не может быть стыдным. Смотрит же она фильмы, где люди страстно целуются и обнимаются. И дети потом у них рождаются. Им даже на уроках что-то такое объясняли в рамках полового воспитания.
-Да, объясняли, и про спид, и про половой акт, и про презервативы все рассказывали, и они их на бананы надевали. Но, знаете, как все они хихикали на таких уроках, потому что прекрасно осознавали, что это слишком интимное. Но Лина специально прочитала все не просто про половой акт, а про секс и получение удовольствий в нем. Именно это ее интересует и именно это она хочет получить.
-Ты же в 18 лет тоже наверняка хотел секса, хотя тогда и не пробовал его еще. Вот и она. Это естественно в ее возрасте.
-Я, конечно, несколько раньше 18-ти лет все попробовал, ну да ладно, не об этом сейчас.
Агата взглянула на него и уже откровенно рассмеялась:
-Господи, какая же я отсталая бабулька, все забываю, что современные детки в этом плане все сплошь и рядом раннего развития.
Но Арсению было не до смеха:
-Так что мне делать, Агата Петровна? Я ведь не хотел с этим спешить.
-А что такое? Тебе мое благословение нужно? Так я благословляю вас обоих. Знаю, что ты будешь с ней нежен, заботлив и не причинишь ей боли. Вы же вчера уже спали вместе?
-Да, но мы просто обнимались и все. Я даже не особо ее целовал, чтобы и самому вдруг …
-Понимаю. Но раз она решила, действуй. Лучше тебя для нее никого нет, и не будет. А я через свою старинную приятельницу решу вопрос, и вашу регистрацию максимально упростят и ускорят.

  Бабушка слов на ветер не бросала, и уже через день к ним домой приехали две тётеньки с различными регистрами и бланками. Агата обнялась с одной из женщин, которая и была ее старинной подругой, после чего Арсению и Лине задали лишь один вопрос, хотят ли они пожениться. Лина громко и четко произнесла заученную фразу:
-Я очень люблю Арсения и хочу быть его женой.
Женщины растрогались и даже прослезились, по причине чего чуть не забыли про Арсения. Он скромно ждал, а пока обнимал Лину за плечи. Она хотела его поцеловать, но он шепнул ей:
-Я же говорил тебе, целоваться только наедине. При других нельзя.
Она согласно кивнула и посильнее прижалась к нему. После этого Арсений также подтвердил сотрудницам загса, что любит Лину Браузкас и хочет на ней жениться.
Подруга Агаты показала, где им расписаться, после этого они вновь обнялись с Агатой, и женщина сказала Арсению:
-В понедельник принеси ваши паспорта, заберешь готовое свидетельство о браке, а в паспортах вам поставят штампы. Позже увидишь всю информацию на госуслугах.
Вся процедура не заняла и получаса. Когда женщины ушли, Агата достала коробочку с кольцами:
-Ну вот, теперь вы официально женаты. Но кольца пока не носите. Лина сначала должна окончить школу. Не хочется лишних вопросов и разговоров.
Арсений был с ней очень согласен в этом вопросе. А Лина спросила его:
-Ну а сейчас можно? Чужие ведь ушли. Когда женятся, всегда целуются.
Он засмеялся и нежно поцеловал ее.
-Ты наверно хотела бы белое красивое платье?– спросил он Лину, которая еле открыла глаза после его поцелуя, но бабушка сказала:
-Белое платье с фатой для Лины и костюм для тебя будут, когда приедут родители. Тогда же закажем и свадебный торт. Нам еще сообщать им обо всем, тоже ведь те еще волнения. Но, слава богу, я теперь спокойна. Скоро у них там день наступит?
-Когда в Вашингтоне 9 утра, у нас – 16 часов,– сказал Арсений.

***4
  Последние две недели Арсению совсем некогда было рисовать, слишком много дел навалилось. А раньше они с Линой и на неделе, и в выходные приходили в квартиру Арсения, где он садился за мольберт. Лине он тоже поставил мольберт, хотя она больше привыкла рисовать, сидя за столом. Для нее это являлось одним из занятий по коррекции, впрочем, она просто очень любила рисовать всегда и везде. Будучи младше, она, как и все дети, разрисовывала дорогие обои в квартире и старинную мебель, даже на простынях умудрилась оставить свои художества фломастерами. Тогда еще дедушка был жив. Он никому не позволял ее ругать за это. Лина являлась его абсолютной любимицей.
  Дома у Арсения Лина рисовала по часу или даже по два. Она вставала, подходила к Арсению и внимательно наблюдала за его работой. Потом садилась за свой рисунок и очень точно, хотя и несколько схематично, а вернее, стилизованно, выдавала контурную копию рисунка Арсения.
  Таких копий у него накопилось много. Он часто их рассматривал и поражался цепкости визуальной памяти Лины и ее точной графике. Эти копии Лина рисовала только карандашом и не применяла цвета, в отличие от своих почти радужных рисунков, сделанных мелками, цветными грифелями или красками. В ее черно-белых карандашных копиях было что-то магическое. Арсений не мог понять, что именно, и показывал их Агате. У нее они также вызывали изумление даже как у искусствоведа, а ведь на этой должности она проработала почти сорок лет.
-Покажи-ка их доктору,– говорила она, имея в виду психиатра, наблюдающего Лину,– Это что-то архетипичное, в стилистике древних хеттов.

  Доктором они называли платного психиатра, к которому водили Лину последние три года. Агата нашла его через своих многочисленных знакомых. Он был профессором, имел награды и множество изданных работ в серьезных отечественных и зарубежных медицинских журналах по психиатрии и специализировался именно на особенных детях с отклонениями в развитии.
  В диспансере Лина была прикреплена к штатному психиатру, который всегда очень внимательно читал все рекомендации, данные профессором, и вносил их в медкарту Лины. А профессор отказался от оплаты своих очень недешёвых услуг уже через месяц общения с Линой и объяснил Агате это тем, что хочет наблюдать Лину постоянно и писать о ее случае научную работу. Раз в месяц он приезжал к ним домой, чтобы наблюдать Лину в естественной для нее обстановке, проводил с ней занятия и записывал видео своих бесед с ней, фиксируя этапы ее развития. Сопровождал Лину к профессору всегда Арсений, с Агатой профессор беседовал только при встрече в его приезды или по телефону. Из-за аритмии и других проблем со здоровьем сейчас ей было трудно куда-то далеко ходить и ездить.

  В телефонном разговоре с Арсением профессор заинтересовался карандашными рисунками Лины и попросил прислать еще и фото работ Арсения, с которых она рисовала копии по памяти.
-Довольно-таки неоднозначный для огульной интерпретации случай. Мне нужно проанализировать и подумать, позвоню тебе позже, когда мысли об этом у меня оформятся,– сказал ему профессор в своей манере. И Арсений представил, как мысли профессора, словно строчки из мультика, сами укладываются в строфы.
  Последний раз профессор приезжал месяц назад, а Лину к нему Арсений все это время ни разу не возил из-за всех этих комиссий по тестированию в школе перед выпускным. А теперь еще Арсений переживал, что скажет ему профессор насчет регистрации брака с Линой. Ведь, будучи тьютором, Арсений раз и навсегда взял на себя моральные обязательства перед ней, как перед своей подопечной, защищать ее психику от любых неблагоприятных воздействий и сопровождать Лину повсюду для обеспечения ее комфортного взаимодействия с внешним миром и окружающими людьми.
  Конечно, он сразу согласился жениться на ней, поскольку давно был не просто влюблен, а очень сильно любил ее. Но все равно уцепился, как за соломинку, за то обстоятельство, что их брак стал реальной защитой Лины от необходимости родителям увезти ее в Штаты из-за плохого здоровья Агаты Петровны. Вернуться в Россию они пока не имели возможности, поскольку были включены в правительственный американо-российский проект, по причине чего их контракт продлили еще на три года. А ведь переезд в Штаты, в иную языковую среду, мог очень негативно сказаться на Лине. Родители это понимали, но, если бы Арсений остался работать в школе и не смог бы дальше быть персональным тьютором Лины, другого выхода у них бы не имелось. Доверить ее кому-то другому, кроме Арсения, было просто нереально. Она никого другого не подпустила бы к себе.

  Сегодня Агата договорилась с дочерью пообщаться по скайпу. Перед этим она предупредила Арсения, что сначала все сообщит дочери и зятю сама.
Арсений увел Лину в комнату, где они спали вместе уже две ночи. Обняв ее, он спросил:
-Что ты скажешь маме и папе о нас?
-Скажу, что люблю тебя больше всех, и не хочу ни в какую Америку!
Какое-то время они сидели в обнимку, Арсений целовал Лину в макушку и слышал, как спокойно стучит ее сердце. Ему хотелось спрятать ее ото всех, но приходилось ждать, чем все это обернется. Он очень боялся негативной реакции родителей.
  Наконец он услышал звук включения скайпа, потом голос Агаты и еще, наверно, голоса родителей Лины. Агата еще что-то сказала, а потом все смолкло. Арсений удивился и напрягся, как перед рывком, словно предстояло сцепиться с врагом, защищая Лину. Но тут Агата крикнула им:
-Ребятки! Идите, идите сюда!
Он вздохнул поглубже и, решительно взяв Лину за руку, вышел с ней из комнаты. Агата сидела перед ноутбуком и плакала. Она помахала Арсению и Лине рукой, призывая их подойти ближе. Арсений увидел на экране какие-то волосы, потом понял, что это наклоненная вперед голова, и услышал заэкранные всхлипывания усиленные микрофоном.
-Они рады, рады,– еле смогла сказать Агата, вытирая слёзы, обильно текущие у нее по щекам. Тем временем на экране появилось заплаканное лицо – это была мать Лины:
-Линочка, родная! Арсений! Спасибо!
-За что?– растерялся он,– Я ведь давно люблю Лину. По-настоящему люблю. Понимаете?! Поэтому не нужно меня благодарить.
-Спасибо за Лину и за счастье, которое…, которое ты нам дал. Таня! Таня! Иди, поговори с сыном!– услышал Арсений и через несколько секунд увидел на экране мать.
-Ну, просто озеро из слёз развели,– вмешался отец Лины, заглянувший в экран,– Привет, Сеня. Ты всегда был молодцом, настоящий мужик! Только тебе я и мог бы Линочку доверить. Дочка, как ты?
-Я ни в какую Америку не поеду!– напряженно заявила Лина,– Арсений теперь мой муж! И я его сильно-сильно люблю!
-Ну, всё,– сказал, смеясь, отец Лины,– Уже не озеро, а целое море слёз разлилось!

***5
  Для Лины наконец-то наступил долгожданный день. Сегодня на выпускном утреннике ей должны были вручить свидетельство об окончании школы. Ведь в специализированных школах ученикам не положены аттестаты с отметками. Все успехи и неудачи ученика молчаливо фиксируются в его личном деле, копию которого передают опекуну, попечителю или родителям.
  Лина внимательно проследила за тем, как бабушка получила копию ее личного дела, и теперь ждала только торжественной части и вручения долгожданных "корочек". Арсений стоял рядом с Линой и поглядывал, чтобы ее никто случайно не толкнул, потому что на торжественной линейке присутствовало достаточно много народу помимо учеников – и родители, и гости, и те же тьюторы, а также учителя и ассистенты. Последними часто работали волонтеры из благотворительных организаций или даже кто-то из родственников учащихся здесь детей.
 
  Вечером накануне Лина сказала бабушке:
-Не забудь, ты обещала, как только я получу свидетельство.
Агата очень удивилась:
-Но вы ведь уже расписались?
-Ты должна дать свое согласие Арсению.
-Согласие на что?
-На то, чтобы я по-настоящему стала его женой.
Агата, опешив, села на стул. Значит, Арсений свалил на Агату всю "ответственность" перед Линой за свое решение подождать до получения свидетельства? Сам он не затрагивал эту деликатную тему с бабушкой, уважая ее возраст и моральные принципы.
Вот же хитрец, подумала Агата и усмехнулась, хотя формально Лина права, пока у меня на руках нет официального свидетельства об окончании школы, именно я как доверенное лицо её родителей остаюсь за нее ответственной.
  А Лина, после того, как они с Арсением расписались, но он отложил секс с ней до выпускного, вполне уяснила для себя, что никакие росписи и бумажки не имеют реального веса в любви. Даже паспорт, в котором стоял штамп. Ночью в постели ей сейчас доставались только объятия и поцелуи Арсения, от которых у нее все в животе сжималось и трепетало. Правду пишут, что любить это очень сладко, думала она, если даже просто целоваться так классно.
  Сейчас Лине хотелось держать Арсения за руку, но он шепнул ей, что на людях пока нельзя. Ни за руку, ни обниматься, а тем более, целоваться. Так что оставалось только дождаться свидетельства.
  Наконец-то началась торжественная часть. Директриса вышла вперед и сказала много трогательных слов, от которых плакали родители, но которые почти ничем не задели выпускников. Каждый из них по той или иной причине хотел скорее покинуть школу и обрести свободу. Лина знала шестерых ребят, которые уже почти прошли подготовительную профессиональную практику и вот-вот должны были начать работать в одной успешной мастерской для людей с ограниченными возможностями. Далеко не у каждого ребенка даже в этой, платной элитной школе, имелись настолько обеспеченные родители, чтобы после совершеннолетия жить дома на всем готовом. И поэтому обрести специальность и постоянную неплохо оплачиваемую работу являлось большой удачей. А дети с проблемами в развитии, родители которых имеют по-настоящему приличные доходы, не посещают даже элитных школ, им нанимают индивидуальных преподавателей и не оформляют инвалидность, поскольку с обеспеченными родителями мизерная пенсия и прочие социальные льготы совершенно не нужны.
  Лине повезло, Арсений был для нее не только тьютором, но и самым что ни на есть индивидуальным преподавателем по всем школьным предметам. Теперь она ждала от него жизненных уроков и прежде всего уроков любви.

  Лина знала почти всех выпускников, кого-то лучше, кого-то хуже. Но по-настоящему дружила только со своими четырьмя мальчиками, которые плакали, провожая ее после линейки. Всем четверым предстояло продолжить учебу на год, а может и на два. Лина, обнимая их на прощанье, обещала приходить к ним вместе с Арсением. Она по своему обыкновению поцеловала каждого из них в щечку, но Даня, мальчик с расстройством аутистического спектра, неожиданно в ответ поцеловал ее в губы. Лина испуганно посмотрела на Арсения, но он улыбнулся и сказал:
-Все нормально, вы же друзья.
  Когда они уже возвращались домой, Агата заметила, что Лина дрожит.
-Ты замерзла? Ведь теплынь на улице, ты не заболела случайно?– удивилась бабушка. Арсений накинул на плечи Лины свою джинсовую куртку и наконец-то взял Лину за руку:
-Все нормально, бадушка,– сказал он Агате,– Лина просто растрогана прощанием со своими друзьями.
-Да, растрогана,– сказала Лина.
Хотя на самом деле Арсений прекрасно видел, что причиной ее состояния было свидетельство об окончании школы, которого она так ждала. Дрожь ее являлась разрядкой после напряженного ожидания. Его тревожило это, ведь она давно так не нервничала, даже на вопрос бабушки не ответила. Но Агата, наверно, все поняла, потому что больше не спрашивала ни о чем.

  По приходу домой бабушка сразу же занялась праздничным обедом, для чего все заранее приготовила еще со вчерашнего вечера. Арсений же завел Лину в их комнату, усадил, а сам сел перед ней на полу и взял ее руки в свои:
-Лина, девочка моя, пожалуйста, успокойся. Я знаю, что тебе не нравятся запреты и ограничения, но это правила общества, в котором мы живем. Однако с сегодняшнего дня мы можем больше не скрывать того, что поженились, и что мы любим друг друга. Даже кольца можем надеть и не снимать.
-Правда?
-Конечно! Как только пообедаем, закроемся здесь и будем делать всё, что захотим.
В это время Агата позвала их к столу. Лина внимательно посмотрела на него и сказала:
-Смотри, ты обещал.
Глядя на ее серьезное юное лицо, он едва смог скрыть улыбку, потому что знал, что ее совсем не кольца интересуют.

***6
  К обеду Агата поставила даже бутылку дорогого вина.
-Сегодня можно, такой день!– сказала она и налила в фужеры темно-вишнёвый напиток, но вместо тоста за окончание школы сказала:
-За вас, ребятки! Будьте счастливы!
Вино оказалось очень вкусным и легким, но Лина лишь пригубила его и к обеду едва притронулась.
-Почему ты так мало съела?– спросила Агата, – Да и ты, Арсений! Неужели не вкусно? Я старалась.
-Нет-нет, все просто замечательно,– воскликнул Арсений и взглянул на молчавшую Лину,– Но можно мы кое-что возьмём к себе в комнату? Посидим в креслах, телевизор посмотрим… Слишком много волнений сегодня было, Лина устала.
Агата встрепенулась:
-Конечно, конечно! Сегодня ваш день. Так будет лучше, отдыхайте.
Ну, слава богу, подумал Арсений, бабушка вроде не обиделась. Хорошо, что она всё понимает без лишних слов.
  Конечно, Агата всё видела и понимала. Ведь Лина за столом не произнесла ни слова и сидела, словно на официальном приеме, прямая как струна. У Агаты сдавливало сердце. Лина выглядела так, будто переступила некий порог и распрощалась с детством.
-Спасибо, бадушка,– всё-таки сказала она и поцеловала Агату в щеку, прежде чем уйти в комнату. Арсений и Агата переглянулись и стали собирать закуски на поднос, который Арсений потом унес вместе с вином и фужерами в комнату к ним с Линой.

  Комната эта была самой особенной в огромной пятикомнатной дедовской квартире. Начать с того, что у нее имелся выход на балкон со старинными колоннами и лепниной. Правда, дом Арсения находился на другой стороне, там, где теснились такие же кирпичные шести-этажки более поздней постройки. Балкон дедовской квартиры выходил на тенистый сквер с высоченными разросшимися деревьями и кустами сирени, сквозь ветви которых летом из-за густой листвы было трудно разглядеть, что там внизу. Раньше дедушка надежно натягивал сетку и закреплял ее на колоннах балкона сверху и снизу. Это чтобы неугомонная маленькая Лина не выпала с него. Но и сейчас, без сетки, Арсений всегда оказывался рядом, если Лина хотела насладиться видом цветущей сирени. Он все равно опасался, несмотря на достаточно высокое ограждение балкона, ведь очень любопытная Лина могла быть просто неосторожной.
  Комната выглядела очень современно, родители Лины старались, чтобы у дочери имелось всё необходимое и самое лучшее вплоть до дорогого компьютера с огромным экраном. И Лина ощущала ее как своё неприкосновенное пространство, потому что, когда ей исполнилось 10 лет, дедушка собственноручно поставил на её дверь изнутри защёлку, чтобы она могла закрываться ото всех. Правда, бабушка умела хитроумным способом открывать эту защелку, находясь снаружи, но воспользовалась этим умением всего один раз, после того, как Лина долго не отзывалась, издав какой-то странный звук. Когда бабушка открыла дверь, Лина лежала на полу без сознания.
  У нее случались обмороки, но крайне редко и только от сильного стресса или переживаний. В тот раз она потеряла сознание, узнав по телефону от Арсения, что он срочно уехал на неделю по каким-то своим делам. Ей в то время только-только исполнилось 13 лет. Тогда уже дедушки больше не было на свете, и родители давно находились в Штатах. Агата, оставшись одна с Линой, думала, что не выдержит. Но выдержала. Правда, после этого у нее развилась мерцательная аритмия, которая чуть не убила Агату, если бы Арсений вовремя не забил тревогу и не вынудил ее пройти обследование и начать лечение.

  Когда Арсений вошел, Лина сидела на кровати, обхватив колени руками. По телевизору показывали новости. Она внимательно следила за тем, как Арсений выставил закуски и вино на журнальный столик и подвинул его ближе к ней:
-Малыш, съешь что-нибудь,– предложил он, но Лина отрицательно мотнула головой и протянула к нему свои тонкие руки. Сердце его забилось сильнее, он постарался успокоиться, однако, стоило ему обнять ее, о спокойствии речи уже не могло идти, он лишь пытался хоть немного сдерживаться, правда, это удавалось ему с большим трудом.
-Ты знаешь, что первый раз будет немного больно? Ты готова к этому?– спрашивал он Лину между поцелуями.
-Я читала об этом,– сказала она, притягивая его к себе, чтобы он продолжал ее целовать. Арсений раздевал ее практически на ощупь, потому что она не отпускала его, обнимая за шею.
-Подожди, подожди, нужно ведь снять одежду, если мы хотим сделать это,– пытался он говорить ей, но она то и дело перекрывала ему дыхание своими неумелыми поцелуями.
Однако, как только он увидел ее стройное гибкое тело, то уже не смог оставаться разумным и припал губами к ее нежной груди, а Лина, закрыв глаза, выгнулась ему навстречу. Он слышал, как часто она дышит, и от возбуждения едва смог нащупать спрятанные в изголовье презервативы. Первый раз нужно медленно, твердил себе Арсений, но Лина не отпускала его и шептала:
-Еще, еще, еще…
  Когда он пришел в себя, она мирно спала. Она всегда очень быстро засыпала. Ее тёмные волосы, с каштановым отливом, выскользнув из-под заколок, обильно струились вниз по подушке. Он погладил их, они всегда так нравились ему, такие густые, шелковистые и длинные, почти до пояса. Бабушка туго их заплетала, укладывала и закалывала в строгую улитку, чтобы голова Лины оставалась опрятной хотя бы до конца уроков. А Арсений, когда причесывал Лину, умел только стягивать их сверху резинкой в хвост, который потом просто заплетал в косу и скреплял внизу второй резинкой. С некоторых пор Лина прекрасно умела сама причесываться и заплетать волосы, но всегда просила, чтобы по утрам это делал Арсений.
  Глянув на часы, он понял, что прошёл уже час, как они ушли из кухни. Он склонился над Линой, разглядывая ее спящую. Ее длиннющие ресницы подрагивали во сне, а губы слегка причмокивали, что вызвало у него улыбку. Он хотел ее поцеловать, но побоялся разбудить. Откинувшись на подушку, он решил все обдумать, ведь в этот первый раз его многое удивило.
  То, что Лина не ощутила боли, вполне можно было объяснить возбуждением, которое она подавляла все эти дни. Он ведь чувствовал это, когда целовал ее предыдущие ночи. Его удивило совсем другое – волны наслаждения, которые шли по ее телу и которые он отчетливо ощущал, длились достаточно продолжительное время. Он даже сказал бы, слишком продолжительное. Все ее тело словно стало такой волной. После коротких спазмов, которые он почувствовал внутри нее в самом конце, она слегка выгнулась, а потом плавно расслабилась, и он уже думал, что на этом всё. Но когда он без сил лег рядом с ней и взял ее за руку, она прижалась к нему и с закрытыми глазами вдруг продолжила непроизвольно выгибаться и очень тихо чувственно стонать, то замолкая, то повторяя вновь. Было очевидно, что в такие моменты ей невыразимо хорошо. Совсем затихла она лишь через несколько минут, но он, обнимая ее, все-таки продолжал ощущать, как по телу ее идет нечто вроде слабых затухающих приливов.
  Неужели она испытала сейчас так называемый множественный оргазм, подумал Арсений. Как такое возможно после первого секса у юной девочки? И не навредит ли ей это? Я ведь про такое нигде не читал и толком ничего не знаю.
  Он приподнялся и увидел бледные следы сукровицы на простыне. Все-таки ей наверняка было больно, решил он. Тогда на сегодня всё, больше ничего нельзя, нужен перерыв.
Арсений вышел в ванную, принял душ и вернулся. Лина все еще спала. Он сел за компьютер и стал искать ответы на свои вопросы в интернете.

  Лина проспала почти три часа, что совсем на нее не походило. Но Арсений радовался тому, что она хорошо выспалась, сон всегда шёл ей на пользу. За это время он нашел в инете много информации по интересующему его вопросу, и в двух или трех серьезных источниках прочитал, что для юной девочки первые сильные и слишком длительные сладостные ощущения после секса могут стать причиной перевозбуждения, но собственно для физического женского здоровья они весьма благотворны. И вообще после прочтения множества статей на эти темы он теперь стал почти экспертом в данной области, поскольку узнал, что даже множественный оргазм имеет разновидности, бывает последовательный, а бывает серийный.
Оставалось понаблюдать за поведением Лины и ее самочувствием после пробуждения, поскольку волновали и пугали Арсения в первую очередь проблемы с ее нервной системой.
-Асени, Асени!– вдруг услышал он и повернулся к Лине от компьютера.
-Лина так любит Арсения, Лине так хорошо!
У него отлегло от сердца.
-Почему опять говоришь о себе в третьем лице? Ну-ка скажи правильно,– едва смог он спрятать свою счастливую улыбку.
-Хорошо, хорошо! Я люблю Арсения! И очень хочу есть!
-Тогда пойдем снова обедать,– рассмеялся он.

***7
  Арсений всегда поправлял Лину, когда она говорила о себе в третьем лице, не обращая внимания на то, что и о нем она говорила так же. Все дело в том, что только принятие себя в первом лице может служить надежным свидетельством реального самоосознания ребенка.   
  Психологи-эксперты оценивали уровень самоосознания Лины как весьма высокий, но она часто забывалась и говорила о себе по-детски – она, Лина. Хотя поклонниками данного риторического приема в своё время являлись еще Гомер и Юлий Цезарь, часто говорившие о себе – Гомер решил, Цезарь повелевает. Но Арсений настойчиво пытался отучить Лину от данной привычки, поскольку последняя обращала на себя внимание других людей, которые могли сделать неправильные выводы об уровне развития Лины. А этот уровень у нее к окончанию школы вплотную приблизился к норме. Комиссией даже было рекомендовано ей пройти тесты по предметам общеобразовательной школы. Но бабушка и Арсений пока очень сомневались в целесообразности этого сейчас и отложили данное мероприятие из-за планируемой поездки к морю на осень.
  Лина после сна веселилась и ела с аппетитом. Даже вина целый фужер выпила, по причине чего раскраснелась.
-Хватит, хватит,– пыталась остановить ее Агата, но улыбка не сходила с ее лица, так радостно было видеть ей такую Лину – веселую и полную жизни. Арсений также очень радовался, особенно тому, что Лина ела с аппетитом и шутливо пародировала дикторов по телевизору. Ее таланты в актерстве отмечали даже преподаватели.
Но сейчас Арсений не мог на нее наглядеться, настолько она была красивой. Порозовевшие щеки лишь подчеркивали глубокое мерцание ее темных и блестящих, как вишни, глаз, а губы в улыбке приоткрывали прекрасные ровные зубки. Мало кто в школе мог похвастать такими, многие дети там носили брекеты и даже те, кто выпустился в этом году. Но более всего притягивали взгляд ее очень длинные ресницы и шелковистые густые волосы, сейчас, после сна, небрежно завязанные простой лентой сзади в толстенный жгут. Некоторая их часть, выбившаяся из жгута, обрамляла ее лицо мягкими тёмными волнами, на фоне которых оно казалось еще светлее и нежнее.
-Правда ведь, она у нас просто красавица?– то и дело спрашивала немного захмелевшая Агата,– Это же не потому, что я как бабушка необъективна?
-Она красавица, и я её обожаю,– счастливо смеялся Арсений, со спины обнимая бабушку за плечи, пока Лина кружилась под звуки вальса из телевизора.
Между тем позвонил профессор:
-Арсений, с этими рисунками Лины не все так просто. Мне бы нужно пообщаться с ней и задать некоторые вопросы. Наверное, приеду к вам через день. Можно?
-Прекрасно! Будем ждать,– ответил весело Арсений,– А то у меня также накопились вопросы к вам.
-Смотрю, у тебя хорошее настроение?
-Очень! Сегодня у Лины был выпускной. А сейчас она тут пародирует дикторов, так мы с Агатой Петровной от смеха животы надорвали.
-Вот как? Что ж, поздравляю вас всех и до встречи. Надеюсь, мне Лина тоже свои таланты в этом покажет. Привезу также и заключение для мсэ.

  После обеда Арсений решил прогуляться с Линой, подышать с ней свежим воздухом. Конечно, они пошли к озеру, которое находилось сразу за соседним парком. Дедушка всегда водил туда маленькую Лину, и там они кормили уток и чаек, прилетавших с Невы. Сегодня Лина сама вела Арсения по тому маршруту, по которому когда-то гуляла с дедушкой. Арсений постоянно заставлял ее самостоятельно ориентироваться. Хотя все вокруг уже несколько изменилось со времен дедушки, но Лина все равно ощущала себя ребенком, ей хотелось прыгать и бегать, что она и делала. Арсению то и дело приходилось ее догонять, а она весело смеялась, прячась от него за кустами чубушника. Вокруг всё по-майски цвело и благоухало, поэтому домой они вернулись только, когда уже начало смеркаться. Бабушка к их приходу заварила травяной чай, и все втроем они уселись в гостиной пить его и смотреть телевизор.
  Агата так радовалась уюту, который создавался такими семейными посиделками, ведь Арсений уже много лет являлся практически членом их семьи. Но раньше он не позволял себе смотреть на Лину с такой любовью, не мог так нежно ее обнимать и целовать, пока бабушка отвернулась. Хотя она всё прекрасно видела, слишком много зеркал было в гостиной. Даже застекленные дверцы книжных шкафов отражали поцелуи влюбленных. И сердце бабушки плавилось от их любви.
-Жаль, дед не дожил до сегодняшнего дня. Хотя он всегда верил, что Лина хорошо окончит школу и в жизни будет счастлива,– сказала она.
  Вино все-таки сделало свое дело – через час бабушка задремала прямо в кресле. А Лина потянула Арсения за собой к ним в комнату.
-Ты снова хочешь этого?– спросил он, внимательно глядя на нее,– Я видел сукровицу на простыне. Тебе нужен перерыв. Давай сделаем это завтра, а сегодня просто полежим и посмотрим фильм.
Слава богу, она сразу же согласилась, и по всему было видно, что нисколько не переживала. Это очень порадовало Арсения, потому что он боялся, что придется ей отказывать и этим расстраивать ее.
-Но скажи, теперь я по-настоящему твоя жена?– спросила Лина, обнимая его. Ее вопрос удивил Арсения:
-Конечно!– ответил он,– Мы же расписались с тобой и тогда уже стали супругами.
-Нет, не стали. Ты ведь ждал моего свидетельства об окончании школы. Я знаю почему.
-Почему?
-Потому что без него бабушка оставалась моим опекуном.
-Не опекуном, и даже не попечителем. Ее опекунство закончилось в момент исполнения тебе 14-ти лет. Потом по закону она стала твоим попечителем вплоть до 18-ти лет. Но пока ты продолжала учиться, твоим родителям пришлось оформить на нее доверенность, чтобы она оставалась ответственной за тебя до окончания школы. Однако ты прекрасно сориентировалась во всем этом. Твое логическое мышление очень радует меня. Ты стала по-настоящему взрослой.
Лина весело засмеялась и положила голову ему на плечо:
-Как же хорошо любить тебя, Арсений. Ты самый лучший!

  Арсений был удовлетворен тем, что Лина смогла выстроить очередную причинно-следственную цепочку. Конечно, всё потому, что память ее сохраняла практически все, относящееся к жизни их троих. Любое замечание бабушки, любые слова Арсения. Обдумав их на досуге, Лина делала для себя выводы. Получение свидетельства об окончании школы задевало ее жизненный интерес, поскольку открывало возможность соединения с Арсением не формально, а по-настоящему. Ее не убедили ни свидетельство о браке, ни штампы в паспортах, она безошибочно выбрала главный документ, решавший интересующую ее проблему.
  Однако хитрость ее не остановилась на этом. Рано Арсений радовался ее покладистости по поводу того, чтобы перенести секс на завтра. Она слишком хорошо знала, что за внешней мягкостью Арсений бывал очень настойчивым, когда что-то решил. Поэтому действовала обходным путем. Точно так же, как в детстве закрывала дверь в кухню, чтобы бабушка из гостиной не увидела, как Лина ворует надежно спрятанные от нее конфеты. Арсений прекрасно это понимал и видел, но ничего не мог с собой поделать. Ластясь, она так нежно приникала к нему всем телом, что он уже не владел собой:
-Лина, тебе ведь было больно. Нужно сделать перерыв…что ж ты со мной творишь…
Она вновь не отпускала его, обняв за шею, и шептала:
-Ещё, ещё, ещё…
И Арсений не мог сопротивляться, желание накрывало его с головой.

***8
  Арсений проснулся, услышав звон посуды в кухне. Наверно, бабушка разгружает посудомоечную машину, подумал он. Но, прислушавшись, понял, что это не бабушка, а Лина. Бабушка делала это всегда несколько хаотично, а еще из-за слабости она звякала столовыми приборами более часто, чем внучка. А у Лины в голове всегда словно имелась какая-то строгая система во всем, даже в этом. Арсений мог безошибочно сказать, кто из них загружал или разгружал посудомойку, потому что каждая из них посуду раскладывала по-своему.
-Почему не разбудила меня? Я бы сам все сделал,– сказал он, обняв Лину со спины. Она засмеялась:
-Асени, ты проснулся? Захотела помочь. В кино всегда это делают жены.
Он посмотрел на ее тонкие длинные пальцы и сказал:
-Неправда. Любящие мужья в кино тоже встречаются.
Отстранив ее, он завершил разгрузку посуды и отправился бриться и умываться. Когда он уже вытирал лицо, Лина проскользнула к нему и поцеловала в губы.
-Я хочу тебе показать…– сказала она.
-Что именно?– удивился Арсений.
-Вот!– она подвела его к компу, и он увидел на экране открытый файл с текстом.
-Я сделала корректуру для бабушки. Она прочла и не нашла ни одной ошибки. Но я сделала это в два раза быстрее, чем она.
  Агата до сих пор брала заказы по корректуре научных статей по искусствоведению и других текстов, за что получала не слишком много, тем не менее, на карманные расходы ей хватало. Обе пенсии, свою и Лины, она не трогала, копила для внучки на рублевом депозите. Всякое ведь могло случиться в будущем. Деньги, перечисляемые родителями Лины, она конвертировала небольшими суммами и тратила очень экономно, а остающиеся суммы переводила Арсению, чтобы он пополнял ими валютный депозит Лины. То же самое он делал и с деньгами, которые присылала ему мать. Они втроем вообще привыкли жить довольно скромно, но Лине бабушка покупала все самое лучшее. В выпускном классе Лина особенно стала интересоваться модной одеждой, обувью и аксессуарами, что иногда влетало в копеечку, но в этом бабушка не скупилась.
  Однако корректура Лины крайне удивила Агату, хотя она прекрасно знала, что внучка имеет практически фотографическую память и к тому же намного лучше Агаты работает с различными текстовыми редакторами для проверки орфографии, синтаксиса и пунктуации.
Арсений сказал на это Агате:
-Если бы корректура не была такой утомительной, я бы даже подумал о том, что это очень хорошая работа для Лины на первых порах. К тому же это способствовало бы накоплению ею речевых оборотов и дальнейшему расширению ее лексики. Правда, в таких статьях попадается слишком много канцеляризмов, а Лине сейчас больше требуются живая человеческая речь и социальные контакты, ей нельзя подолгу находиться в изоляции от внешнего мира. Хотя нечасто помогать вам она, конечно, может, ей это не повредит. Мы ведь должны определиться, чем она будет заниматься в будущем. Я много думал об этом. Хотел дать ей сделать иллюстрации к детской книжке, текст которой мне прислал заказчик. Но это опять из той же оперы – Лине сейчас нужно как можно меньше сидеть дома.
-А я бы смогла! И корректуру, и иллюстрации! Побыстрее, чем вы оба это делаете! Ты – цундере, Арсений!– крикнула Лина из другой комнаты.
-Опять подслушиваешь? Ну, я задам тебе за это и за цундере тоже!– вскочил Арсений и исчез из гостиной.
  Бабушка улыбнулась, потому что увидела в отражении на застекленной дверце книжного шкафа, как он обнял Лину и приник к ней в поцелуе.

  После завтрака, собрав сумки, все втроем они отправились на залив, что теперь могли себе позволить даже в будний день, ведь школа была позади. Для этого Арсений еще с вечера ездил на заправку и загрузил все необходимое в багажник тойоты, которую купили родители Лины для них в прошлый свой приезд. К тому моменту Арсений сдал на права. С тех пор такси они стали вызывать крайне редко.
  На залив они ездили потому, что там Лина полностью раскрепощалась. Бегала по береговой линии, кормила и гоняла чаек, кружилась и смеялась. В городе она ни на шаг не отходила от Арсения, хотя он и заставлял ее порой идти на некотором расстоянии от него, чтобы она привыкала быть самостоятельной. Правда, на заливе, даже бегая и гуляя по берегу, она все время видела Арсения, который обычно сидел под соснами с бабушкой, но в любой момент, если бы потребовалось, мог оказаться рядом с Линой. В городе этому мешали многочисленные прохожие. Потеряв Арсения из виду даже на минуту, Лина пугалась, ее охватывала паника. Поэтому они чаще всего гуляли в парке, выбирая достаточно уединенные места, чтобы чересчур подвижная Лина могла поиграть с Арсением в догонялки.
  Пока Лина резвилась у воды рядом с молодой семьей и двумя малышами, Агата рассказала Арсению о своих планах. Она своими путями добилась включения Лины в список ближайшей комиссии мсэ, поскольку считала необходимым быстрее переоформить ее инвалидность на бессрочную. Обычную они подтверждали ежегодно. Агата боялась, что с Лины вообще могут снять инвалидность в виду ее большого прогресса в обучении, однако очень надеялась на вердикты психологов-экспертов, которые ей выдали в школе, а также на заключение психиатра, наблюдавшего Лину. Во всех трех бумагах четко и однозначно указывалось, что Лина нуждается в постоянном сопровождении в социуме, поскольку не способна самостоятельно эффективно взаимодействовать с незнакомыми людьми, а также не справляется с ориентированием в городской среде.
  А еще Агата с нетерпением ждала заключение профессора, ведь он являлся значительной величиной в психиатрии. Инвалидность Лине требовалась настоятельно, чтобы получить отсрочку от армии Арсению. Агата безумно боялась, что его могут призвать, поскольку до конечного призывного возраста, 27-ти лет, ему оставалось еще целых 2 года. Что это значило бы для Лины, даже трудно было представить.

    Для начала в понедельник Агата наметила съездить с Арсением и Линой к своему давнему знакомому, который являлся владельцем и управляющим коммерческого реабилитационного центра для людей с ограниченными возможностями. Ведь Лине формально требовалась абилитация, то есть формирование способностей к общественной и профессиональной деятельности. Но главной целью Агаты являлось трудоустройство в данный центр по контракту Арсения на тьюторское сопровождение Лины. Оплату гарантировали ее родители. Часть из этих денег центр планировал забирать себе, другая часть должна была уходить на налоги с зарплаты работника, и только оставшееся являлось собственно зарплатой. Хотя сейчас для Арсения это не играло никакой роли, родители Лины и его мать посылали им на жизнь суммы, значительно превышающие размер тьюторской зарплаты по контракту.
    Однако только трудоустройство в центр позволяло Арсению не терять стаж и иметь на руках подтверждающий документ, что он является официальным тьютором, постоянно сопровождающим нуждающегося в этом клиента-инвалида. Ведь Агата хотела, чтобы у Арсения для освобождения от армии было не одно, а два основания. Первое – необходимость ухода за Линой, как за женой, имеющей инвалидность, и второе – тьюторское сопровождение ее по контракту.
    Агата не считала это излишним, поскольку давно жила на этом свете и знала, что никакая подстраховка в жизненно важных вопросах не бывает лишней. Справки от врачей о плохом состоянии своего здоровья и копию контракта родителей Лины с зарубежным работодателем, а также подтверждающий документ об их работе по правительственному проекту она давно приготовила. Ведь по закону мужа могут призывать в армию, если у жены с инвалидностью имеются ближайшие кровные родственники, такие как бабушка и родители, обязанные, но, главное, способные в отсутствие мужа содержать ее и заботиться о ней. Бабушка была не способна, а вот родители могли. Но для этого им пришлось бы увезти Лину в Америку, что могло отрицательно сказаться на ее психике, либо нанимать кого-то в России. Хотя на самом деле, более отрицательным воздействием на Лину явилась бы не Америка, а длительное отсутствие Арсения.   
  И конечно, никого другого из нанятых тьюторов она бы к себе просто не подпустила. Пару раз, когда Арсений срочно уходил по делам, а бабушке нужно было в поликлинику, он просил одного из своих друзей сопроводить Агату с Линой. Еще раз им помогал вызванный соцработник. И все три раза Лина пережила это очень плохо, настолько, что Арсений едва смог вывести ее из угнетенного состояния. Более или менее инертно она относилась только к учителям и их ассистентам. Но школа осталась позади.
  Агата была готова на все, и в случае необходимости даже на взятку. Будь она моложе, несмотря на пожизненную верность и преданность мужу, попыталась бы даже соблазнить военкома и шантажировать его этим, лишь бы ее внучку не лишили мужа и тьютора в одном лице.

***9
  Вечером приехал профессор. Арсений сильно волновался, но профессор принял новость о регистрации брака его с Линой словами:
-Это лучшее, что могло с ней случиться. Но как ты сам-то? Хотя, конечно, я прекрасно видел, как ты к ней относился эти три года. Но ты ведь знал ее и раньше?
-Да, я помогал Агате Петровне, забирал Лину из школы, играл с ней, учил рисовать и читать. Ей тогда было около 8-ми лет… А когда ей исполнилось 15, осознал, что люблю ее без памяти. Но я не мог не то что признаться, даже намекнуть ей об этом, я ведь к тому времени стал ее официальным тьютором в школе. Она сказала, что в то время мое отношение казалось ей вполне естественным, ведь мы всегда проводили вместе много времени. Мои мучения она, слава богу, не замечала. Но когда Агата Петровна недавно выпытала у меня всё, Лина тут же заявила, что всегда хотела стать моей женой. Правда, я давно уже замечал ее взгляды, и обнимала она меня часто, однако она с детства была очень ласковым ребенком, и поэтому я запрещал себе даже думать о своих чувствах к ней. Сейчас я очень счастлив. Но можно задать вам несколько вопросов достаточно интимного свойства?
-Давай после занятия. Я давненько ее не видел, чтобы делать какие-то выводы. А заодно потом поговорим и о ее контурных рисунках.

  Обычно профессор занимался с Линой подолгу. И сегодня их занятие длилось почти два часа. Потом он привычно установил свет и камеру на треногу, включил ее и стал, записывая видео, задавать Лине заготовленные вопросы.
  Агата ждала в гостиной и все поглядывала на дверь, за которой профессор снимал Лину на камеру. Арсений ушел на балкон, потому что хотел немного успокоиться.
  Съемка профессора шла полчаса, потом он еще кое-что пометил в своем пухлом ежедневнике. И только после этого Арсений и Агата уселись вместе с ним в гостиной, а Лина умчалась к себе смотреть любимую передачу.

-Прогресс у Лины очень и очень ощутимый,– сказал профессор,– я даже не ожидал, если честно, такого скачка. Однако не волнуйтесь, в заключении для мсэ я особо подчеркнул ее сильную привязанность к Арсению, как к тьютору, и отрицание ею принять другого тьютора или сопровождающего. И отдельно я указал на то, что ей настоятельно требуется сопровождение в городской среде и социуме.
  Но сейчас я хочу поговорить о ее рисунках, которые прислал мне Арсений. Наверняка вы слышали всякие истории о пробуждении пациентов после комы и о том, что изредка такие пациенты, не помня свое прошлое, вдруг начинают говорить на языках, которые они никогда в своей прежней жизни не изучали. Конечно, все эти рассказы – плод воображения легковерной толпы, хотя этому явлению даже название дали – ксеноглоссия. Я привел его вам только в качестве наглядности работы подсознания.
  По вашим рассказам, Агата, Лина до трех лет практически не говорила в общепринятом смысле этого слова, зато уже тогда много и необычно рисовала. Я внимательнейшим образом изучил и проанализировал эти ее детские рисунки. Они не являлись игрой, как у большинства детей, или изображением их фантазий, таких, как всяческие единорожки, зверушки из мультиков типа чебурашки, существ типа шрэка и т.п. Ее рисунки того периода намного реалистичнее, они предметны, ситуативны и конкретны. В то время они явно заменяли ей речь, и она воспринимала все нарисованное, как уже нечто сказанное ею.
  Даже если она рисовала ряды фигурок животных, располагала она их строго иерархично не только по размерам, но и по качествам – грозные, нежные, беззащитные и т. п., хотя не говорила, а лишь издавала отдельные созвучия типа ма-ма, па-па и т. п., как дети в 9-12 месяцев. А помимо животных она одушевляла предметы, поскольку они также заменяли ей слова. Не умея говорить, она вполне осознавала качества и свойства нарисованных ею предметов и животных.
  Ее кислородное голодание в момент кесарения и извлечения на свет, явилось как бы аналогом комы, провала в глубины подсознания, которое с этого момента открывало ей суть вещей без словесного описания.
  В этом месте профессор отвлекся и заглянул в записку, которую ему передал Арсений, решивший задать свои вопросы об оргазмах Лины письменно, чтобы не смущать Агату.
-Изо всей полученной о Лине информации,– продолжил профессор,– я пришел к выводу, что она обладает сверхчувственностью, ее восприятие родственно экстрасенсорному. У таких детей очень чуткая и обострённая интуиция. Несмотря на задержку речевого развития у них с раннего детства часто развиты наблюдательность и вдумчивость, о чем ясно говорят рисунки трехлетней Лины.
  О ее сверхчувственности говорит также и фотографическая память, и понимание многих вещей, которые не поддаются вербальному озвучиванию, и впечатлительность, и повышенная восприимчивость к ощущениям. Это ответ на твой вопрос, Арсений. Ничего опасного в этом для ее психики я не нахожу, и даже по выделенному тобой пункту. Это один из вариантов нормы, вне зависимости от возраста.
  А теперь о новых и совершенно необычных рисунках Лины. Вернее, о рисунках в необычном стиле. Думаю, что все это проявление ее памяти о дедушке. Помните, Агата, вы рассказывали, что Лина всегда любила рассматривать с ним иллюстрированные искусствоведческие каталоги о разных культурах. Наверняка, она видела там и рисунки древних хеттов. С ее фотографической памятью вполне объяснимо то, что она интуитивно выбрала такой стиль для своих рисунков как самый чёткий и оптимальный. Однако и ее симультанный гнозис просто удивителен. Такая почти мгновенная способность увидеть сложное изображение целиком и объединить детали в нечто единое, выделив при этом только существенные признаки – я пока не встречал ничего подобного.
-А ведь и правда!– воскликнула Агата и принесла один из каталогов,– Смотрите, какое сильное сходство при том, что она делала копии со сложных рисунков Арсения!
-К сверхчувственности я отношу также и ее склонность к языкам,– сказал профессор, внимательно взглянув на Агату, которая слишком разволновалась. Под его взглядом она немного успокоилась.
-Эта склонность проявилась у Лины,– продолжил он,– несмотря на то, что она изучала их лишь в игровой форме по роликам из интернета на своем планшете и имеет только начальный уровень их знания. Но Лина вполне бегло и с отличным произношением отвечала по-английски и по-французски на мои несложные бытовые вопросы. Я уверен, что ей следует начать серьезное изучение хотя бы английского языка. Это может уравновесить ее страхи при общении с другими людьми, поскольку в уме она автоматически будет параллельно переводить сказанные фразы с русского на английский. Такое переключение внимания может выступать даже в качестве терапии.

  После ухода профессора, Агата не могла сдержать слёз.
-Ну что такое?– спросил ее Арсений.
-Все нормально, Сенечка,– ответила она,– Это от избытка чувств. А что за записку ты передал доктору? Это секрет?
-Да нет,– замялся Арсений, потом достал записку из кармана и отдал Агате.
-Ты постеснялся спросить об этом у меня? И напрасно. Я бы тебе сказала, что это у нее наследственная особенность по нашей женской линии.
-Буду иметь в виду,– смущенно усмехнулся Арсений и ушел в их с Линой комнату.
  Однако ему вдруг снова позвонил профессор:
-Я совсем забыл. Хотел предложить вам с Агатой подумать над одной темой для Лины. Ее внешность… в общем, Лина стала очень красивой. Так вот, у меня есть знакомый, владелец рекламного агентства. Им нужны молодые эффектные модели. Я показал ему фото Лины, он был впечатлен. Объяснил ему и ее проблемы, он обещал создать для нее особые условия. Так что он очень ждет вашего решения. Контакты я скину тебе в ватсап. По всем вопросам звони мне. Агентство вроде очень неплохо платит моделям, но наша с тобой цель – адаптация Лины в социуме и различных сферах деятельности. Думаю, работа моделью из-за своей необычности будет интересна ей, хотя бы на первых порах.
-А разве не модельные агентства предоставляют им своих моделей для производства рекламы?
-С лучшими моделями они заключают контракты напрямую и даже регистрируют бренды с некоторыми из них.

***10
  Агата очень сомневалась, что Лина сможет нормально себя чувствовать во время фотосессии в рекламном агентстве, и только авторитет профессора убедил ее согласиться, чтобы Арсений повел туда Лину, дабы увидеть вживую что там и как. Лина посмотрела в интернете, как работают модели, и спросила у Арсения:
-А меня не заставят там раздеваться?
-Конечно, нет. Мы пропишем это в контракте,– уверил ее Арсений, хотя и он, глядя на Лину, стал вслед за Агатой сомневаться в этом мероприятии. Тем не менее, они все-таки поехали туда. Агата осталась дома, потому что слишком переживала.
  Агентство находилось в получасе езды от них, что было не так далеко по питерским меркам. В дороге Лина всё ерзала на сиденье и приставала к Арсению с вопросами:
-Там все модели наверно модно и стильно одетые. А у меня простые джинсы и блузка. Как я смогу быть моделью?
-Успокойся, директор фирмы сказал, что тебе дадут несколько нарядов на выбор стилистов. И приготовься к тому, что тебя причешут и сделают макияж.
-Но ведь это ты все можешь сделать! Чужие люди…
-Лина, они профессионалы в своем деле. Ты должна будешь просто немного потерпеть. Я буду все время рядом с тобой.
Лина замолчала, но Арсений видел в зеркало заднего вида, что она не успокоилась. Он всегда сажал ее на заднее сиденье, потому что, когда она села пару раз на переднее сиденье рядом с ним, он не мог нормально вести машину, она так же ерзала и приставала к нему. И не только с вопросами.
  Когда они прибыли, менеджер отвел их в кабинет, где директор, стильно одетый мужчина лет сорока, увидев Лину, несколько секунд молчал, потом выдохнул и пригласил их сесть. Пока Арсений читал контракт, директор безотрывно смотрел на Лину, хотя она, держась за Арсения, не воспринимала взгляды чужака как что-то из ряда вон, потому что давно привыкла к подобной реакции окружающих. Не только мужчин, но и женщин. Арсений много раз говорил ей, что она очень красива, но Лина, смотрясь в зеркало, не понимала его восторгов и считала, что красивой бывает только в очень модном ярком платье цвета фуксии и с пунцовой помадой на губах. Ей нравились все оттенки алого, от темного до самого светлого.
    Между тем Арсений прочел контракт и сказал директору агентства:
-Мне вписать особые условия от руки?
-Продиктуйте, я добавлю текст на компьютере и тогда распечатаю. Если честно, я даже не ожидал...- начал директор, но Арсений, взглянув на Лину, остановил его:
-Давайте, я продиктую. Сейчас не нужно ничего говорить. Скажете мне все потом.
    После этого директор вбил в текст необходимые пункты, распечатал контракт, подписал его и поставил витиеватую печать. Лина заинтересовалась ее оттиском и даже склонилась ближе, рассматривая изображение каких-то лиан, обрамляющих логотип агентства.
-Стилистов и визажистов я предварительно предупредил, чтобы они выполняли все ваши указания. Но сначала давайте пройдем в студию к фотографу. Именно он решает, в каком образе будет снимать ту или иную модель.
    Лина ни на шаг не отставала от Арсения и крепко держалась за него. Только поэтому не боялась. Он знал, что она совершенно не волнуется, потому что пока ничто не задело ее воображения. Она много раз видела в интернете всякие студии и фотосессии моделей, однако редко какое фото этих красоток могло привлечь ее внимание, не говоря уж о том, чтобы понравиться ей, да и сами красотки совершенно ее не интересовали, а их внешность не казалась ей привлекательной. Все потому, что она всегда оставалась равнодушной к статичным постановочным изображениям незнакомых ей людей. Если бы это были живые фото или видео с сюжетом, который бы ее увлек, тогда другое дело. Ведь она обожала волнительные фильмы, остросюжетные мульты и озвученные анимэ, поскольку эмоционально вживалась в их героев. Будучи младше, она после просмотра понравившегося ей фильма даже продолжала некоторое время играть какую-нибудь избранную роль из него.
  Когда директор привел Арсения и Лину в фотостудию, то для начала переговорил с фотографом и только потом тот вышел из небольшого кабинета, отделенного от основного помещения перегородкой.
-Я все понял,– сказал фотограф директору, направляясь к Арсению и Лине. Но, подойдя ближе, он остановился.
-Что я тебе говорил,– затараторил директор ему на ухо. Фотограф внимательно смотрел на Лину.
-Хорошо,– наконец-то произнес он,– Давайте знакомиться. Меня зовут Илья, а вас?
Арсений назвал ему свое имя и представил Лину.
-Приятно удивлен, детка,– сказал фотограф Лине после того, как кивнул Арсению.
Лина обернулась по сторонам и, никого не увидев, обратилась к фотографу с удивленным лицом:
-Здесь нет никакой детки.
  Фотограф застыл с открытым ртом, а директор начал ему что-то быстро-быстро говорить на ухо. Арсений ухмыльнулся, потому что слишком хорошо знал Лину и видел все ее уловки насквозь. Однако фотограф также оказался непрост. Он не дослушал директора, который пытался объяснять ему, что Лина росла особым ребенком и до сих пор имеет проблемы с коммуникацией, и ответил Лине:
-Прошу прощения, модель Лина Браузкас, за мою бестактность. Обещаю, что это больше не повторится.
-Хорошо,– кивнула ему Лина.
После этого фотограф подошел к ним ближе, еще раз внимательно посмотрел на нее и сказал:
-Тогда приступим. Прошу вас пройти в гримерку.
Выглянув из студии, он сказал распорядителю, изящному и очень элегантному молодому человеку:
-Эдвард, мне нужен образ в небесно-голубых тонах. Прическа должна быть максимально естественной. Распорядись в костюмерной насчет прикида. Побольше шифона и органзы. Стилистам скажи волосы ей распустить и снизу слегка подвить. И никакого мейка, даже припудривания не делать. Акцентировать только самые кончики верхних ресниц. На этом все. Дальше визажисты пусть отдыхают. Не хочу ничем такую красоту испортить.
    Арсений взглянул на Лину, ее длинные темные ресницы действительно на концах были светлее. Сейчас их края даже светились на солнце, которое щедро проникало в огромные окна студии. В его квартире, где он часто рисовал Лину тайком ото всех, солнца не хватало. Между прочим, он совсем забыл показать эти рисунки Агате. Хотя она не видела его работы за весь последний год, слишком много навалилось забот, да и здоровье ее ухудшилось.

    Ассистентка увела Лину и Арсения в соседнее помещение, где находилась гримерка, а фотограф тем временем пультом плотно зашторивал окна от дневного света и указывал помощникам, как установить необходимые фоны.
-Принесите фрукты, сладости и напитки!– крикнул он кому-то,– И купите цветы, обязательно розовые.
-Хорошо хоть Майя всего этого не видит,– услышал Арсений негромкий разговор между собой двух визажисток, сидевших несколько поодаль от них, пока Лину причесывали,– Майю в психушку бы уже давно увезли. Фрукты, сладости, да еще и цветы…. когда такое было, чтобы Илья настолько проникся. Мало ли к нам красивых девочек приходит.

***11
  Июнь начался прекрасной новостью – Лине дали бессрочно 2 группу инвалидности. На радостях Агата даже слегла на целых три дня, после чего с большим трудом восстановилась, чтобы снова начать потихоньку ходить. Это 13 лет назад, когда дочь Агаты, Марина, оформляла инвалидность Лине первый раз, они обе с Агатой от слез не просыхали. Само это слово болезненно резало их уши. Агате казалось, что это слово как клеймо сгубит ее внучке всю жизнь. Но Марине требовалось пособие и другие льготы, а также перевод Лины из обычного в государственный детский сад компенсирующего вида, поскольку тогда они с мужем, работая в институте, слишком мало зарабатывали и очень нуждались в деньгах. Никаких платных услуг логопедов, а тем более частный специализированный детсад они не могли себе позволить.
  Сейчас же Агата и ее дочь даже поплакали, но от счастья, общаясь по скайпу. Отец Лины смеялся над ними, хотя и его сердце не раз дрогнуло, пока они ждали вердикт от мсэ.
  В тот же день у Лины на подоконнике расцвела глоксиния, которую Лина вырастила из семян, посаженных еще в феврале. Это был очень редкий и безумно красивый сорт маджента. Окраска его цветов представляла из себя микс розового, пурпурного, сиреневого и фиолетового оттенков. Найти его стоило большого труда, Арсений для этого перекопал весь интернет. Лина сделала кучу снимков своего "аленького цветочка" и тут же разместила с десяток их у себя в контакте, чтобы все ее друзья порадовались вместе с ней красоте цветущей глоксинии.
  А для Агаты теперь главной заботой стало выйти через своих многочисленных знакомых, накопленных за длинную и бурную искусствоведческую жизнь, на военкома, чтобы получить разъяснения по поводу отсрочки для Арсения. Знакомые с районным военкомом нашлись и теперь Агата ждала лишь весточки от них по интересующему ее вопросу. Одна знакомая сказала ей, что существует еще и альтернативная служба, и в перечне сфер деятельности по такой службе есть образовательная, культурная и социальная. Однако заявление в комиссию на альтернативную службу нужно подавать за 6 месяцев. Либо до 1 апреля в весенний призыв, либо до 1 октября – в осенний. И получалось, что с этим они уже опоздали.
  Но у Агаты имелся один очень существенный козырь. Знакомые, которые обещали ей консультацию у военкома, по большому секрету сообщили Агате, что недавно родившийся у племянницы военкома ребенок имеет синдром Дауна. И что эта племянница, невзирая на заранее известный диагноз, все равно решилась родить.  Значит, его семьи также коснулась боль, думала Агата, он должен понять меня.
  Военком оказался суровым мужчиной неопределенного возраста с седыми висками. Агата, сев перед ним за стол, подала ему письменное пространное описание обстоятельств дела, целое сочинение, должное разжалобить любое сердце. К нему она приложила копии справок и заключений. Военком все внимательно прочитал, после чего вызвал юриста. Юристу потребовалось меньше времени, он что-то тихо сообщил военкому на ухо и удалился.
-Можете быть спокойны за внучку. Согласно прилагаемым вами документам, ее муж имеет все законные основания на отсрочку от призыва. У нашего юриста потом возьмите бланки необходимых заявлений и узнайте сроки их подачи.
Агата наконец-то выдохнула, поскольку до этих слов сидела, затаив дыхание.
-Большое спасибо,– сказала она, но военком, посмотрев ей в глаза, вдруг жестом усадил ее обратно.
-Скажите, этот ваш родственник… Могу я с ним поговорить в частном порядке?
-Конечно, конечно! Я могу дать его телефон.
-Нет, не нужно. Если ему нетрудно, я бы подъехал к вашему дому, чтобы побеседовать с ним об одном деле. Сегодня в 19 часов удобно?

  Домой Агата приехала абсолютно счастливая, и чуть не с порога, задыхаясь, выдала свои новости Арсению и Лине. Арсений внимательно выслушал ее и спросил:
-А что с его внуком? Какой точный диагноз?
-Не знаю. Мои знакомые сказали, что синдром Дауна. Но ребенок родился совсем недавно.
-Понятно. Тогда подберу кое-какую литературу для этого товарища,– сказал Арсений.
-Так вы рады или нет?!– воскликнула Агата.
Лина подскочила и обняла ее:
-Мы очень-очень рады, бадушка. Просто Арсению очень жаль нового дауненка, поэтому он так серьезен.
Агата опомнилась и сказала:
-Да...на радостях я и забыла, что это еще одна трудная судьба.
  Арсений сходил к себе на квартиру, чтобы взять несколько книг по психологии развития детей с синдромом Дауна, и ровно в семь встретился с военкомом.
-Агата Петровна наверно сказала вам, о чем я хотел поговорить?– спросил тот.
-Она обозначила проблему,– ответил Арсений,– Я не работал с даунятами плотно, лишь от случая к случаю и то только вместе с основной моей подопечной. Но у Лины совсем другой диагноз и, соответственно, другие проблемы. Однако за три года сопровождения ее в школе я видел, как развиваются многие дети с синдромом Дауна.
  Вот, подобрал для вас некоторую специальную литературу. Почитайте. Одна из лучших методик для правильного развития таких деток разработана Августовой. Ее книги я также даю вам. Таких детей называют солнечными, поскольку они совершенно беззлобны, чрезвычайно улыбчивы и непомерно добры. Ваш малыш еще слишком мал, но все вы в семье должны внимательно читать рекомендации специалистов и следовать им. И чем раньше начнете, тем лучше. Не только мама и папа, но и ближайшие родственники, с которыми будет общаться такой ребенок. Только тогда он сможет расти счастливым и в будущем станет полноценным членом общества. Задача родителей и тех, кто рядом, именно в этом. Такие дети вполне обучаемы, несмотря на некоторое отставание в развитии, и большинство из них при хорошем уходе и правильном адаптированном воспитании могут после коррекционного садика продолжить обучение в обычной школе.
  Лишь психологическое неприятие других детей бывает обычно препятствием в этом, но во многих школах уже существуют отдельные классы, которые формируют из детей с синдромом, а также другими проблемами со здоровьем, и обычных детей, у которых нет резкого отторжения даунят или церебральников. В более старших классах дети с синдромом учатся на равных с остальными детьми и обычно все их очень любят. 
-А скажите… вы ведь тьютор. Ему же потребуется в дальнейшем такой, как вы?
-Это решают родители и специалисты. Все зависит от самого ребенка и того, как он будет развиваться. Далеко не всем даунятам требуется тьютор. Примерно половина из них через определенный период догоняют по умственному развитию своих обычных сверстников и часто бывают очень талантливы в рисовании, музыке, актерстве. В среде актеров и художников известны случаи выдающихся талантов с синдромом Дауна.
-Понятно. Спасибо вам за книги и разъяснения. Просто трудно принять такое сразу. У нас с женой нет своих детей и племянница мне как дочь. А она не только нам с женой ничего не сказала, но и родителям. Она со своим мужем-недорослем приняла такое решение безо всех нас .

***12
  Лина никак не могла понять, счастлива ли она так, как следовало, от того, что Арсению не придется идти в армию. Ведь вчера вечером, когда еще ничего не было известно, Арсений ей сказал:
-Обещай, что выдержишь срок моей службы, если меня все-таки призовут. Это всего год. Если по-настоящему любишь, то должна выдержать. Люди и не такие испытания проходят, но настоящая любовь помогает им выстоять. Мы найдем тебе на это время другого тьютора, женщину.  Помнишь Лору, которая в школе была твоим тьютором до меня. Она вроде нравилась тебе.
  Лина думала об этом, пока не уснула, прижавшись к Арсению покрепче. Главное она поняла – можно просто любить, так, как она любила папу, маму, бабушку и своих друзей мальчиков. А можно любить по-настоящему. Как она любила только одного Арсения. И доказать ему свою настоящую-пренастоящую любовь можно, только став сильной.
  Она вспоминала моменты, когда ей приходилось ждать его, если он уходил по делам или в магазин за продуктами, вспоминала времена, когда он учился в академии, а она – в школе, когда они не виделись по полдня и даже дольше. Ведь она могла ждать. Да, ей было плохо и скучно без него, она не находила себе места.
    Когда не так давно он заболел и целых десять дней общался с ней только по скайпу, ей хотелось держать его за руку, а без этого ей казалось, что он отделился от нее, и все уже не будет как раньше. Именно поэтому она тогда так нервничала и переживала. Но сейчас она понимала, что все это детство. Взрослая жизнь открылась ей с какой-то другой стороны – Лина словно стала лучше видеть и замечать то, чего не замечала раньше. Например, то, как Арсений все для нее делает, как он постоянно о ней заботится, как отказывается ради нее от общения с друзьями. Даже фильмы и передачи смотрит с ней, отложив те, которые хотел бы посмотреть сам. Все потому, что любит. Значит, и она должна все вытерпеть ради него. Это и будет доказательством.
  Вчера на этом она и уснула со счастливой улыбкой на губах. А сегодня выяснилось, что Арсения наверняка не призовут. И теперь Лина никак не могла решить, как же доказать Арсению, что она любит его по-настоящему.
-Что с тобой? Почему ты так рассеяна, о чем думаешь?– спросил он, внимательно глядя ей в глаза. Когда он так смотрел, у нее не получалось врать. Хотя она всегда была не слишком-то сильна во вранье.
-Понимаешь, я думала, что уже готова, а теперь не знаю, что делать.
-Готова? К чему?
-Ждать и терпеть. Чтобы доказать тебе свою настоящую-пренастоящую любовь.
Арсений улыбнулся:
-Ты готова была ждать и терпеть? Это и есть для меня доказательство.
-Правда?– с сомнением в голосе спросила Лина,– Разве этого достаточно?
-Вполне,– уверил ее Арсений, прижал к себе и поцеловал:
-Ты так красива сейчас при этом свете, просто глаз не оторвать.
-Красива? Как маджента?
-Да, только лучше. Щечки у тебя немного загорели на солнышке и стали золотистыми.
-И из-за этого я стала красивой?
-Не только из-за этого. Твои глаза, волосы, ресницы, стройная фигурка, твое лицо – все вместе делает тебя просто неотразимой.
-Но я даже губы не накрасила.
-Тебе это совсем не нужно. Даже фотограф говорил. Кстати, понравился он тебе?
-Нет. Он как волк.
-Почему?
-Потому что он так смотрел, словно хотел меня укусить.
-Не укусить. Ему другого хотелось от тебя. Ты должна знать, чего хотят мужчины от таких, как ты, молоденьких красивых девочек, и опасаться их в мое отсутствие.
-Я знаю, они хотят от женщин любви.
-В первую очередь они хотят секса. В этом все дело.
-Разве это не одно и то же?
-Боже… конечно, нет! Мужчины иногда могут пытаться получать то, что хотят, без любви, а только ради своих удовольствий. Даже если женщине при этом будет больно и даже если она любит совсем другого. Ты должна это знать и не подавать повода.
-Но ведь секс… мне бывает так хорошо с тобой, я хочу подавать поводы.
-Потому что ты любишь, и потому что я люблю тебя. А представь, если бы вместо меня с тобой захотел секса другой, совершенно чужой мужчина.
-Как это?!! Я не хочу никого, кроме тебя!
-Это я только для примера. Успокойся, Лина!
Лина прижалась к Арсению, и он почувствовал, как сильно она дрожит. Ведь он до сих пор откладывал эту тему для разбора с ней. Все считал, что еще не время.
-Я больше не хочу видеть этого фотографа, и тогда у него не будет никаких моих поводов,– сказала она.
-Я не говорил, что он плохой. Просто ты ему очень нравишься. Человек порой не способен справиться со своими чувствами, но при этом он совершенно необязательно становится насильником.
-Насильником? Который убивает, как в кино?
-Тот, кто убивает – убийца. А насильник – тот, кто силой заставляет другого человека делать что-то или делает это с ним против его воли. Насильник всегда причиняет боль. Однако иногда человек не считается насильником, даже если делает что-то без твоего согласия, особенно, если ты ему нравишься, и он к тебе привязан. Бабушка ведь часто делает что-то против твоих желаний, но все только для твоей пользы. И это доказывает ее любовь к тебе. Поэтому ее нельзя считать насильницей. И еще, помнишь, Даня тебя поцеловал без твоего согласия. Он не хотел причинить тебе боль, а только выразил этим свою к тебе любовь. Он тоже совсем не насильник.
-Значит, если кто-то хочет причинить мне боль, тогда он насильник?
-Да, именно так.
-Тогда медсестра в поликлинике настоящая насильница. Уколы, которые она мне делала, были очень болючими.
-Но для чего она их делала тебе? Подумай. Для того, чтобы ты быстрее выздоровела, она хотела тебе только добра, она лечила тебя. И потому она также не насильница. Обещай, что подумаешь над этим и спросишь меня, если что-то будет тебе непонятно.

***13
  Арсений все-таки уговорил Лину продолжить работу в агентстве, уверив, что все время будет рядом и не позволит фотографу даже подумать о чем-то плохом. А кроме этого Арсений как аргумент привел ей тот факт, что мужчины присутствуют везде – и в транспорте, и на улице, и в учреждениях, даже в школе, где она училась, их было достаточно много. И все они, включая пожилых дяденек, увидев красивую женщину, подсознательно хотели бы ее любви и секса с ней, и это совершенно не значит, что все они насильники. Большинство из них очень хорошие и добрые люди, которые любят и защищают своих жен, детей, своих близких, и которые честно работают и помогают другим.
  Но Лина не понимала, как такое возможно. Тогда Арсений дал ей почитать статьи о подсознании и много беседовал с ней о мужской психологии доступными ей терминами. Хотя ей все равно было трудно принять то, что мужчины, будучи преданными своим женам, все-таки не могут удержаться, чтобы не обращать внимание на других красивых женщин.
    Про подсознательные желания женщин Арсений пока умалчивал, поскольку эта тема была еще сложнее. Слава богу, Лина привыкла ему во всем беспрекословно верить.
    Однако он побеседовал и с фотографом по телефону, прежде чем они с Линой собрались в агентство. Фотограф, явно обескураженный после разговора с Арсением, все-таки честно ему признался:
-Если бы ты не был ее мужем, я бы все отдал за ее любовь.
-Тебе нужна ее любовь? На одну-две ночи? Даже смерти не боишься от моей руки? Ты ведь ничего о ней не знаешь, ты не видел этапов ее роста и даже не представляешь, скольких слёз ее близких, скольких бессонных ночей, тревог и усилий стоило, чтобы вытянуть ее на сегодняшний уровень самоосознания. Это кропотливый многолетний труд, по шажку, по миллиметру. Понять это способен только прошедший такой же путь.
-Я не заметил у нее никаких отклонений. Она совершенно нормальная.
-Я очень этому рад. Однако она не может обходиться без сопровождения, поскольку до сих пор не способна ориентироваться в городской среде и очень трудно контактирует с незнакомыми людьми. Кроме этого она пока слишком наивна и до сих пор не понимает некоторых мотивов окружающих ее людей. Она лишь смутно чувствует чью-то скрытую агрессию, но не способна противостоять ей и хоть как-то защищаться.
-Бляя, я тоже часто ни хрена мотивов женщин не понимаю! Возьми и меня под свою защиту от агрессивных бабских нападок.
-Я что-то не понял – тебя Лина интересует или я?
-Да оба вы меня интересуете! Даже сфотал вас вдвоем несколько раз, когда ты не видел. Покажу, как приедешь, отличные кадры получились.
   
      Арсений вспомнил, как однажды, когда Лине еще не исполнилось 9 лет, она нечаянно разбила банку с вареньем. Конечно, она взяла ее тайком без спроса, потому что тогда ей ограничивали сладкое из-за ее лишнего веса. Несмотря на свою неугомонность и подвижность, в то время она была толстушкой.
    Варенье разбрызгалось по кухне и перемазало всю Лину с ног до головы. А бабушка как раз ушла по своим делам. Арсению пришлось самому справляться с этой ситуацией.
    Он помнил пухленькое тельце маленькой Лины, которое мыл в ванне, намыливая и поливая из душа. А потом вытирал насухо и одевал в чистую одежду. Тогда она его просто умиляла, он чувствовал к ней нежность только как ребенку, почти бесполому существу.
  В то время ему исполнилось 16, и он уже попробовал секс с одноклассницей. Правда, эта связь продлилась всего неделю, и за ней последовало еще несколько таких же коротких связей с некоторыми перерывами. Параллельно с этим его донимали разборки то с одной, то с другой бывшей подружкой. От их претензий у него поначалу голова шла кругом, поскольку он пытался оставаться порядочным парнем по отношению к каждой из них, уговаривал, убеждал, что просто не подходит той или другой, но только две из них отпустили его мирно и тихо. Еще четыре устраивали ему сцены чуть ли не в классе. Одна даже пощечину пыталась влепить, хотя сама же поначалу бегала за ним и приставала, и сама затащила его в постель. Все это научило его изворотливости и осторожности.
    В универе он тоже пытался встречаться и даже занимался сексом, но на последних курсах это было уже только, чтобы заглушить влечение к Лине. Поэтому данные связи заканчивались сразу после первого раза. Он никогда не приводил домой своих партнерш и ни с кем из них не оставался на ночь.

    Арсений часто пытался припомнить, когда же Лина стала вызывать в нем желание. Влечение к ней долго спало в нем, пока он учился в академии. Слишком много людей окружало его, девушки постоянно пытались с ним заигрывать и даже откровенно провоцировали. Отдыхал он от них, только приходя домой. Переодевался и сразу же мчался к Лине.
    В 13-14 лет она выглядела нескладным трогательным подростком, ему все время хотелось защитить ее, потому что она часто пугалась и плакала от страха перед любыми самыми незначительными трудностями. И только, когда он держал ее за руку, успокаивалась. К тому времени детская ее пухлявость постепенно сошла на-нет, пропала и ее тяга к сладкому. Она вообще стала плохо есть, бабушке даже приходилось заставлять ее. Когда бабушка не справлялась, к воспитанию приступал Арсений.
    Но однажды, причесывая Лину утром перед школой, он едва справился с собой, чтобы не обнять ее. Ей тогда исполнилось 15 лет, и она даже близко больше не напоминала пухлую девочку, которой была в детстве. Она очень постройнела, поскольку по-прежнему осталась подвижной и неугомонно веселой.
    Когда она заливалась своим мелодичным звонким смехом, казалось, что в комнате становилось светлее. Лина словно расцвела, хотя тогда женские формы едва наметились у нее и не были очень уж явными. Однако любой мог сразу понять, как прелестна она под одеждой. На нее заглядывались прохожие, не только мужчины, но и женщины, так свежо и радостно она выглядела. Особо обращали на себя внимание ее длинные густые волосы, которые она иногда оставляла распущенными. А когда она надевала короткое платье, Арсений постоянно ревниво ловил взгляды парней и мужчин на ее стройные ножки.
    К тому моменту он уже работал ее тьютором и практически целый день проводил рядом с Линой. Кажется, тогда, в понедельник, причесать ее кроме Арсения было некому. Потому что по понедельникам Агата уходила в свою "Репинку", чтобы получить заявки на корректуру статей. Ей вполне могли их прислать по интернету, но Агате хотелось пообщаться с бывшими своими сослуживцами.
    С того момента для Арсения начались настоящие мучения, ведь Лина привыкла непринужденно прижиматься к нему по всякому поводу, постоянно держать его за руку, возиться с его волосами, играя по вечерам, обнимать за шею в благодарность за сладости. Она любила засыпать, положив голову ему на колени. Он сдерживался изо всех сил. Иногда даже принимал успокоительное.
    Сейчас он вспоминал об этом с улыбкой, но тогда ему приходилось по-настоящему туго. Именно тогда Лина начала обращать внимание на свою внешность и подолгу крутилась перед зеркалом, а еще часто расспрашивала Арсения о том, почему все-таки люди женятся, а не просто решают жить вместе, и как это они подолгу целуются в губы, ведь носы должны им очень мешать при этом. Однако вопроса, зачем люди целуются, у нее никогда не возникало – она всегда охотно целовала своих друзей-мальчиков, родителей, бабушку и Арсения. Но поцелуи эти были поверхностными, и фактически являлись лишь короткими прикосновениями губ. Поэтому, даже когда они уже расписались, она целовала Арсения очень неумело, хотя и старалась изо всех сил. Но, когда он первый раз сам поцеловал ее по-настоящему, она вполне поняла, что такое взрослый поцелуй, потому что в животе у нее все сладостно сжималось и трепетало. Другой вопрос, что самой ей понадобилось некоторое время, чтобы научиться так целовать Арсения.

***14
    Сегодня Лине требовалось появиться в агентстве, поскольку приехал заказчик рекламного ролика и хотел выбрать для него модель. В зале презентаций уже сидели два режиссера и креативный менеджер отдела по созданию концепции рекламы. Арсений заглянул в дверь, но вернулся к фотографу и директору, пока Лину причесывали в гримерке.
-Слишком много незнакомых людей,– сказал Арсений директору,– Для Лины такое может стать проблемой.
-Я предусмотрел это,– ответил директор,– Илья уже поставил большой экран, за которым и будут дефилировать модели по одной. Сначала мальчики, девочки после них. Этот экран – зеркало Гезелла, стоил мне сумасшедших денег из-за своих размеров. Моделей будут видеть в зале презентаций, а они – никого. Я приобрел его для того, чтобы новенькие не смущались на первых порах, пока проходят обучение на подиуме. Думаю, Лине будет за ним спокойно.
-Но она никогда еще не снималась в видео рекламе,– сказал Арсений,– Она может сорвать съемки, и у вас будут финансовые потери. Вы готовы к этому? Тем более, что в нашем контракте указаны только фотосессии.
-Да, я помню. Мы предлагаем вам просто попробовать. Если все пойдет хорошо и на кастинге заказчик выберет именно ее, мы заключим отдельный договор. Вы же говорили, что Лине нужен опыт общения с людьми.
    Фотограф помалкивал, но напряженно следил за реакцией Арсения. Было решено выпустить Лину на подиум первой, чтобы ей не пришлось долго ждать. Арсению директор разрешил ее сопровождать, поскольку, во-первых, у нее не имелось опыта в дефиле, а во-вторых, подиум оказался достаточно высоким, и Арсений боялся, что Лина может оступиться и упасть с него.
    Илья все время крутился рядом и постоянно фотографировал их двоих. А пару раз снял одного Арсения, причем крупным планом. Арсений был слишком занят Линой, чтобы обращать внимание на фотографа. Но когда Лина удалилась, чтобы переодеться, Илья подошел к Арсению и сказал очень тихо, чтобы никто, кроме них двоих, не услышал его слова:
-Послушай, ты вроде в психологии силен. Мне приватный совет очень нужен.
-Сейчас мы уезжаем. Позвони, возможно, смогу уделить тебе несколько минут, но только если ты подъедешь к нашему дому. Мне нельзя оставлять Лину надолго.
    Слава богу, на обратном пути Лина весело смотрела в окно, пока Арсений вел машину и вез ее в один из парков, который сам очень давно не посещал. Ему хотелось показать ей этот старинный парк, где когда-то он сделал серию этюдов. Они в свое время особо нравились Лине, она могла подолгу их рассматривать и все время находила в них какие-то новые, ранее не замеченные детали.
    Между тем Арсению позвонил директор:
-Режиссеры и креативщик единогласно выбрали Лину. Так что нам нужно заключить контракт и оговорить все условия. Я знаю, что ты выставишь кучу ограничений, но Лина сможет заработать по нему почти 20 тысяч долларов. Так что жду вас завтра с утра.
-Но это ведь не Илья будет меня снимать?– спросила Лина с сомнением.
-Нет. Он фотограф, а тебя будут снимать сразу два кинооператора с разных точек. Ты должна немного потерпеть и просто вести себя естественно.
    По дороге в парк он все поглядывал на нее. Он возил Лину уже во многие парки. До того, как у них появилась машина, они не могли себе этого позволить, и теперь наслаждались в полной мере.  Арсения радовало веселье Лины, которая во все глаза смотрела на открывающиеся в поездке виды города и постоянно восклицала:
-Ого, такого я еще не видела! Как же необычно и красиво! Я хочу узнать город лучше, я больше не боюсь его.
    В парке, когда они отдыхали в кафе на открытой веранде и ели мороженое, он спросил:
-А когда ты влюбилась в меня?
-Я наверно всегда тебя любила. Но когда мне исполнилось 15, однажды ты причесывал меня утром перед школой и был так необыкновенно заботлив. Я почувствовала…
-Что именно?– внутренне напрягся Арсений.
-Ну...как бы объяснить, что-то такое, волнительное. И с тех пор мне хотелось чаще к тебе прикасаться, чтобы ощущать это волнение. Оно с того момента всегда стало меня сопровождать. Когда ты прикасался ко мне, оно усиливалось, и мне было невыразимо хорошо. Поэтому я начала бояться, что в будущем, когда окончу школу, ты больше не останешься моим тьютором, и вдруг захочешь жениться на ком-то, а, значит, оставишь меня совсем одну.
    Я долго думала тогда и решила, что должна сама выйти за тебя замуж, чтобы ты никуда не мог от меня деться. Поэтому дала себе задание – стать очень настойчивой в учебе, даже там, где чего-то не понимаю, много-много учиться и получить свидетельство о среднем образовании. Я ведь знала, что если буду лениться, ты начнёшь расстраиваться и вряд ли женишься на такой дурочке. Но у меня все получилось. Правда же здорово, и я молодец?
-Так вот значит, какую изощренную месть ты мне готовила,– засмеялся Арсений, но сердце его замирало, настолько трогательными казались ему такие наивные мысли и решения Лины трехлетней давности. Ведь тогда ее самосознание еще только завершало свое созревание. И кто, как не он, лучше всех видел и понимал это, тем более что и сам сгорал рядом с ней от неумолимого влечения, которое существовало в нем наравне с постоянной заботой о ее развитии и личностном росте.
    Мучило его то, что он знал о двух случаях соблазнения похотливыми тьюторами своих подопечных. Одного даже посадили, а второму навсегда запретили заниматься педагогической деятельностью. Правда, оба этих упыря воспользовались совершенной неразумностью и несовершеннолетием своих воспитанниц. До Лины в плане развития этим девочкам было очень далеко. Одна из них и в 17лет продолжала играть в куколок и лошадок, а у второй речь и поведение даже в 16 лет так и остались на уровне трехлетнего ребенка, при том, что в физическом плане обе они уже обладали аппетитными женскими формами.
    В этом Лина значительно отставала от них. В то время Арсений изо всех сил старался по максимуму блокировать все свои желания по отношению к ней, хотя понимал, что испытывает не просто примитивное влечение к ее телу. Ведь он и раньше, когда она еще только подрастала, любил ее до обожания и даже старался тормозить свое восхищение ее успехами, хотя таланты ее были по-настоящему неординарными.
    Тогда он испытывал к ней что-то сродни родительской любви, и всегда опасался своей необъективности и предвзятости в оценке ее талантов. Сейчас это чувство трансформировалось и углубилось настолько, что он уже не мог разделить свое вдруг возникшее физическое влечение к ее телу и психологическую от нее зависимость. Она полностью поглощала все его мысли и чувства. Он вполне понимал силу ее женственности, но также очень хорошо знал, насколько чисты ее мысли и непорочны чувства, силу которых он мог только предположить, хотя и сам был готов всем для нее пожертвовать.
    Именно поэтому Арсений уже несколько раз заводил с ней разговор на тему ее умозаключений:
-Не строй никаких планов по доказательству своей любви, не пугай меня. Ты уже все мне доказала.
Но Лина упрямо отвечала ему:
-Желание не доказательство. Доказать можно только действием.
Он ведь сам учил ее логическому мышлению, теперь пришла пора пожинать плоды. Но главное, Арсений знал, что ему вряд ли удастся сломить цельность ее натуры, оставалось только найти способ убедить ее изменить свое решение не просто словами.

***15
    Между тем, почти перед самым отъездом Арсения и Лины на море ее отец попросил связи по скайпу и сообщил, что их контракт, который ранее продлили на 3 года, приостановлен на неопределенное время из-за напряженности в отношениях между странами и санкций. Всех работавших с ними российских специалистов официально уже перевели в Оболенск, и скоро все они должны переехать туда. Отпуск им придется также провести под Москвой, поскольку многие их исследования строго засекречены, и к тому же, не могут быть остановлены и требуют постоянного мониторинга и курирования.
    Конечно, все они перед самым началом проекта, еще 10 лет назад, давали расписки о неразглашении. Не только результатов проводимых исследований и их этапов, но также и о том, что все конечные итоги и выводы сначала попадали российским кураторам и только потом в очень урезанном, а порой даже скорректированном, виде их получала и американская сторона. Каким образом это оставалось неизвестно американцам, для самих микробиологов оставалось полной тайной, ведь весь процесс исследований отслеживался американскими наблюдателями, поскольку именно американская сторона предоставляла оборудование и все необходимое для проекта. Российскими были только специалисты. У каждой группы в проекте имелась своя зона охвата, и лишь самое последнее звено собирало полную информацию о результатах всех промежуточных этапов, делало окончательную их обработку и выводы.
    Новый контракт предполагалось заключать со специалистами сразу же по возвращению их в Россию, и по нему родителям Лины сохранялись все условия оплаты. Им предоставлялся коттедж для проживания в жилом поселке при Государственном научном центре прикладной микробиологии и биотехнологии. Мама Арсения также по договору оставалась домработницей в данном коттедже. Ее оплата даже увеличилась. Родители переживали лишь о том, что летом не увидят Лину и Арсения. Хотели, чтобы Агата приехала к ним, но она отказалась, потому что решила поехать к дочери и зятю уже с Арсением и Линой после их возвращения с отдыха. За эти два месяца она хотела пройти очередное полное обследование, на чем настаивал ее лечащий врач. Так они и порешили.
    Однако Лина почти не восприняла новость о том, что родители теперь будут жить в не Штатах, а под Москвой. Она веселилась при разговоре с ними по скайпу, но лишь потому, что Арсений сидел рядом и перед этим смешил ее.
-Мы сможем часто их видеть,– говорил ей Арсений про родителей, она кивала, но оставалась достаточно равнодушной к этому обстоятельству. Хотя, даже когда родители приезжали раз в год повидаться, она вела себя как ребенок – интерес ее к ним угасал почти сразу после первых объятий и получения подарка. Так действовало на нее длительное расставание, за эти годы она почти утратила эмоциональную связь с ними. Их бурные рассказы почти не трогали ее, только Агата и Арсений постоянно подталкивали и убеждали Лину быть поласковей с родителями. Но она лишь сильнее льнула к Арсению и не отпускала его руку, словно боялась, что он оставит ее наедине с ними. А маму Арсения она и вовсе игнорировала, настолько сильно проявлялась ее ревность. Хотя Татьяна всегда очень хорошо к ней относилась, угощала вкусностями и дарила игрушки и книжки.
  Арсений надеялся, что в этом году все будет иначе, ведь Лина повзрослела и, став его женой, обрела уверенность в том, что Арсений принадлежит только ей.
    Утром им предстояло съездить в агентство на съемки. Лина не волновалась, она вообще об этом не думала. Ее занимали совсем другие вопросы. Вместе с бабушкой она решала, что из обновок возьмет на море. Ей хотелось нравиться Арсению, это было частью ее плана. Правда, он говорил, что ей совершенно не нужна косметика и множество нарядов, но Лина решила соответствовать всем стандартам красоты, которые видела по телевизору и в интернете, хотя почти ничего из этого по-настоящему не вызывало у нее никаких эмоций. Она не находила это таким уж красивым.
    Иногда она спрашивала Арсения:
-Я наверно ничего не понимаю в красоте, но мне правда мало что нравится из того, что считается сейчас модным. Все эти силиконовые губы и груди, все эти утянутые джеггинсы и небрежные свободные хламиды, кольца на каждом пальце, пирсинги, афрокосы и тому подобное меня совершенно не интересует. Все это кажется мне таким искусственным и кукольным, что даже неудобно как-то. Но для тебя я готова наряжаться, скажи только, что тебе нравится. Ты ведь художник и лучше меня в этом разбираешься.
    Однако Арсений еще более критично относился к современной моде, нежели она.
-Во всех этих современных тенденциях слишком много надуманности, кича и кринжа, хотя преподносятся они как нечто оригинальное и неповторимое. Однако не могу избавиться от ощущения, что все это уже когда-то было. Меня часто коробит от нарядов девиц на улицах. Поэтому, надевай, что тебе удобно и приятно. Я уверен, вкус не подведет тебя ни в чем.
    Еще на кастинге Лина наконец-то увидела нескольких моделей. Вернее, это они увидели ее и то, как рядом с ней и Арсением неотлучно крутится фотограф. Все они были старше и намного опытнее Лины. Девушки ревниво поедали ее глазами, а парни поглядывали с интересом. Правда, Лина почти не обращала на них внимания, а вот Арсений не слишком уютно чувствовал себя от их взглядов на нее. Он переживал, что Лину это может как-то задеть. Хотя напрасно, она смотрела на них равнодушно, почти так же, как на актеров в театре.
    Он водил ее несколько раз на премьеры известных спектаклей с именитыми актерами, но театральные условности и статичность действия работали против того, чтобы хоть как-то взволновать или хотя бы заинтересовать Лину. Ее внимательный взгляд улавливал нечто в слишком акцентированных позах и движениях актеров, говорившее ей о фальши всего происходящего на сцене. Кино в этом отношении сильно выигрывало динамикой и крупными отработанными планами, где она могла видеть проявление эмоций героев, их слезы, улыбки и слышать даже шепот. А в театре на первом же спектакле Лина спросила Арсения про актеров на сцене:
-Почему они говорят так неестественно громко?
    Он пытался объяснять ей, что театр это не концертная площадка, здесь актеры работают без микрофонов, и тихие звуки зрители дальних рядов могут просто не услышать.
-Но ведь именно слова и то, как они произнесены, важно,– удивлялась она.
    На кастинге Лина, скользнув взглядом по моделям, которых готовили визажисты, сразу поняла, что никто из них не может быть ни интересным, ни опасным. И действительно, Арсений также не проявлял к ним никакого интереса, что ее успокоило. К тому же никто из них даже не попытался познакомиться с Линой, правда, Илья так шикал на них, что им было не до того. Он как коршун не подпускал к Лине и Арсению никого и близко.
    На съемках модели уже не присутствовали, но Лина находилась в центре внимания съемочной группы. Однако все прошло хорошо и достаточно быстро, так что она не успела сильно устать. А постановщик так и вовсе остался в полном восторге:
-У нее прирожденная артистичность. Это редкость среди моделей, хотя все они мечтают об актерской карьере. Но всем им не хватает естественности, органичности, как мы это называем. К тому же ее фактура просто уникальна. С такой внешностью можно вообще ничего не делать в кадре.
    Арсений увозил ее, уже имея на руках подписанный контракт и круглую сумму аванса по нему, которую ему выдал в своем кабинете совершенно счастливый директор. А Лина почти сразу уснула в машине, потому что сегодня они встали очень рано. Накануне вечером он все пытался ее урезонить, чтобы она пораньше уснула, но как обычно не смог устоять против ее желаний. Она не говорила о них напрямую, но стоило ей прижаться к нему, он ощущал, как ему передается какой-то непостижимый трепет ее тела. И тогда все его ограничители словно с резьбы срывало.
    Сейчас, поглядывая на нее в зеркало заднего вида, он думал о том, как будут они счастливы на море. Ведь они собирались туда только вдвоем, раньше с ними всегда ездила Агата.

***16
    Весь июнь Агата чувствовала себя очень плохо. Слишком много волнений ей выпало до этого. А ведь раньше она являлась настоящим бойцом и никогда не сдавалась. Правда, все это было до рождения Линочки. Хотя настоящие проблемы начались позже, когда Лине исполнилось три года и постепенно стали проявляться проблемы в ее развитии. Марина тогда уже вышла на работу, а Лину оформили в детский сад. Через три месяца после зачисления ее перевели в специализированный садик компенсирующего вида.
    Для Агаты это было время метаний от одного специалиста к другому. Марина, ее муж и Агата долго не могли смириться с диагнозами. А муж Агаты и вовсе никаким диагнозам не верил и постоянно занимался с Линой творчеством и развитием речи. Гулял с ней также преимущественно только он. Дедушку Лина любила намного больше родителей и Агаты.
  Он умер, когда Лине исполнилось 12 лет. Тогда Арсений уже почти пять лет каждый день приходил играть с Линой и заниматься с ней по коррекционной программе. Водил гулять ее также Арсений, к тому времени дедушка очень ослабел из-за болезни легких, тогда ему уже исполнилось 83 года. Родители отца Лины жили в Киеве. Они приезжали к сыну всего два раза – один раз на рождение Лины, второй – когда Лине исполнилось 7 лет. Посмотрев на внучку и пообщавшись с ней, они уехали и больше не появились ни разу. А сыну посоветовали пока не поздно сдать ее в специализированный интернат. После этого все общение двух семейств прекратилось навсегда. Муж Агаты назвал их в лицо упырями и сказал, чтобы ноги их больше никогда у него в доме не было.
  Если бы не Арсений, Агата даже представить не могла, как справилась бы со смертью мужа. Похоронами занималась Академия, однако Арсений также приложил все свои силы для их организации при том, что Лина в тот момент полностью оставалась на его попечении – Агата тогда находилась почти в невменяемом состоянии. А Марина с мужем смогли приехать только на поминальные 9 дней и пробыли совсем недолго.
  Недавно Агата ходила на прием к кардиологу, у которого наблюдалась. Еще в начале года он настаивал на радиочастотной катетерной абляции, в просторечие именуемой прижиганием. При мерцательной аритмии эта процедура применяется очень часто. Однако препятствием служил лишний вес Агаты, и доктор прописал ей строгую диету. Именно поэтому у Агаты все это время почти не имелось сил делать хоть какую-то работу по дому. Она лишь готовила еду, всем остальным занимались Арсений и Лина. Но ко времени визита к кардиологу она все-таки сумела скинуть почти 15 кг. И потому прижигание стало вполне возможным. Агата лишь откладывала его на время, ждала, когда ребята улетят на море. Не хотела их волновать и напрягать, не хотела портить им летний отдых, поэтому про операцию ничего не говорила.
  Помогать ей обещала Нюрочка, старинная подруга. По-настоящему старинная, поскольку с Агатой они дружили еще с детства. Нюрочка к своему возрасту осталась одинокой. Муж ее давно погиб в дтп, а единственный сын еще лет семь назад уехал жить в Германию, даже гражданство уже сменил. Он всегда стеснялся своей простоватой матери, поэтому связь их фактически оборвалась. Нюрочка только знала, что он женился, но детей они вдвоем с женой не захотели иметь, жили для себя.
  Агата поддерживала подругу, часто с ней общалась, они вместе ходили по музеям и выставкам, засиживались в кафе. И, конечно, Нюрочка из ее рассказов все знала и о Лине, и об Арсении, Агата показывала ей много фото и видео с ними, но Нюрочка никогда не приходила к ним в гости. Дело в том, что когда Лине исполнилось семь лет, она убежала от посетившей их Нюрочки и забилась в угол. Родители едва сумели успокоить Лину, а Агата проводила гостью в полном недоумении. Лине после этого давали успокоительное целых три дня, но так и не добились от нее никаких объяснений. А на четвертый день после этого инцидента муж Нюрочки погиб.
    Агата много думала об этом и почему-то почти не сомневалась, что Лина тогда почувствовала предстоящее несчастье, и ей было невыносимо присутствие той, которой предстояло большое горе. Косвенно об этом говорила одна игра Лины тех дней – Агата увидела, как Лина положила белого медвежонка на пол и поставила на него две гоночных коллекционных машинки. А сверху полила все это кетчупом. Марина стала ругать ее за кетчуп, но Лина начала сильно плакать, и поэтому мать отстала от нее, тем более, что за внучку вступился дедушка.      
    Со временем все забыли этот случай, но Агата не забыла и рассказала о нем профессору, хотя со времени той игры прошло почти восемь лет. Лине исполнилось уже 15, и она никогда не упоминала об этом. А профессор, внимательно выслушав Агату, сказал, что это наверняка совпадение, Лина могла просто увидеть подобную сцену по телевизору и это очень ее впечатлило. Он даже пытался расспросить об этом Лину, но она совершенно не понимала, о чем он:
-Я никогда не играла с машинками, я же девочка. Машинки собирал папа, у него их целая коллекция. Мне не разрешали их трогать, каждая из них стоит очень дорого, это не простые игрушки из магазина, а настоящие масштабные модели разных марок.
    После этого и Агата перестала вспоминать тот случай. Тем более что однажды, когда Агата гуляла с Линой в парке, и они встретили там Нюрочку, Лина снова спряталась за Агату и не желала показываться, пока Нюрочка не ушла.
-Что такое? Тебе не нравится моя подруга?– спросила тогда Агата. Лине в то время исполнилось 9 лет.
-Мне не нравятся ее духи, голова сразу заболела,– ответила Лина.
  Агата знала, насколько обострено у Лины обоняние, поэтому вполне поверила такому объяснению. Но Нюрочка так больше и не приходила к ней домой в гости. Встречались они всегда на нейтральной территории.       
    Для самой Агаты одиночество было невыносимым. Она не представляла, как перенесет разлуку с Линой и Арсением на целых 2 месяца. Ведь она практически ни на день не разлучалась с ними последние 10 лет. Однако решение, которое она приняла, придавало ей сил. Да и Нюрочка уверяла, что они весело проведут это время вдвоем. Она даже приготовила стопу дорогих женских журналов, чтобы по вечерам вместе с Агатой листать их и вести дамские беседы. Агата ведь очень умная и продвинутая, как сейчас говорят. Именно она помогла Нюрочке открыть аккаунт в контакте и подписала ее на множество полезных и просто интересных групп.
    Нюрочка не была завистливой, но Агате по-доброму завидовала. Особенно ее способности находить контакт с любым человеком. Нашла же она Арсения и привадила его к Лине, да и с этим, как его, военруком, договорилась. А как она боролась за Лину, как добивалась сначала специализированного садика для нее, а потом тьютора в школе. Правда, поначалу тьюторы у Лины все время менялись, зато Арсений каждый вечер приходил и занимался с ней получше любого из них. Агата словно магнит притягивала к себе людей. Мало кто обладает такими способностями. Нюрочка была совсем другая. Уйдя на пенсию, она ни разу не захотела встретиться со своими бывшими сослуживцами в конторе, где работала бухгалтером. Не то, что Агата, которая часто ходила на свою прошлую работу и подолгу общалась там со всеми. И везде ее любили и поддерживали.
 
    Готовиться к операции и сдавать необходимые анализы Агата пока не могла. Ребята сразу заметили бы ее походы в поликлинику. Ведь последнее время она выходила ненадолго – только погулять в сквере возле дома. Продукты и все необходимое для дома они со времен пандемии давно уже заказывали онлайн, поэтому ей не требовалось даже в магазины ходить. Так что пройти полное обследование перед операцией она планировала после отъезда Лины и Арсения.
    Сейчас она на всякий случай приводила все свои дела в порядок. В большой тисненой коробке у нее хранились всякие нужные бумаги и документы. В том числе завещание на участок и загородный дом. Совсем недавно Арсений ездил туда. Он каждый год помогал ей в том, чтобы подготовить дом к лету. И обычно они ездили на дачу на весь июнь. Июль и август Лина уже много лет проводила в санатории на море с Арсением и Агатой. В этом году Агата еще ни разу не ездила на дачу.
  Дом был старый и требовал ухода. Агата нанимала мастеров и постепенно из денег, присылаемых дочерью и зятем, сделала ремонт внутри и снаружи привела фасад в достойный вид. В этом году она хотела сменить там обстановку – во всех четырех комнатах и кухне. А ведь был еще и сад. Правда, Арсений совсем недавно нанимал человека для стрижки травы, но требовалось посмотреть состояние плодовых деревьев и, возможно, еще заказать обрезку и пасынкование новых саженцев. А цветами так и вовсе Агата всегда занималась только сама. Лина лишь немного помогала ей.
  Агата подумала немного, но нашла в папке листок, где уже записала кое-какие поручения для Арсения на всякий случай. Сейчас она добавила туда еще несколько строк и быстро спрятала коробку, чтобы ребята вдруг не увидели ее приготовлений.

***17
    Вечером, когда Лина уселась смотреть по телевизору интересную передачу, Арсений отправился в свою квартиру, чтобы навести там порядок перед отъездом. А заодно пообщаться с матерью. Она очень просила его об этом. Все последнее время им не удавалось поговорить по скайпу наедине. А ей так хотелось смотреть на него. Даже, когда Агата сообщила о регистрации брака Арсения и Лины, Татьяна только видела сына, но ни слова не смогла вставить, потому что Марина рыдала, общаясь с Агатой.
    Татьяну известие о женитьбе сына крайне задело. Ведь он ни словом с ней не обмолвился перед тем, как расписаться с Линой. Хотя все последние годы он привык жить самостоятельно, без нее, и все вопросы решал только сам. Она радовалась этому, когда видела его в свой последний приезд в Россию, год назад. Радовалась тому, как он повзрослел и стал очень красивым парнем. Она знала, что девочки всегда за ним бегали еще в школе, а потом в академии, он даже вроде бы встречался с кем-то. Она не спрашивала, он бы все равно не ответил, но очень надеялась, что Арсений выберет достойную девушку. То, что его избранницей окажется Лина, Татьяна никак не ожидала.
-Арсений! Ты что, поставил на себе крест?– без предисловий воскликнула она, увидев его на экране,– Ты хоть понимаешь, какой травмой для нее будет ваше расставание?
-Мама! Погоди, успокойся! Давай просто поговорим.
  Он видел, что ее трясет. Почему он думал, что она так же рада, как Агата и родители Лины? Он совсем забыл, какая она настоящая. Их длительная разлука оставила в его голове лишь образ ее, как любящей и готовой для него на все. Так и было. В свои приезды она не могла на него наглядеться, привозила кучу подарков, обновки. Ведь он стал взрослым, и ей хотелось, чтобы он одевался стильно. Правда, питерская мода значительно отличалась от бостонской, к которой за много лет уже привыкла Татьяна.
-Мама,– услышала она голос Арсения,– Прошу тебя, пойми, я не собираюсь расставаться с Линой.
-Но ведь ты женился только для отсрочки от армии? Я знаю, Агата на все готова для Лины, но ты не должен был соглашаться на это?
-Соглашаться? Да я люблю ее больше жизни! Для нее я окончил академию, чтобы быть ее тьютором и чтобы ни на минуту не расставаться с ней.
-Любишь? Она ведь… неполноценная. Я очень хочу внуков, а она способна ли родить? Что за семья у вас будет? Умственно отсталая девочка с задержкой развития и ты – вечная нянька при ней? Разве о таком для тебя я мечтала? Лина хорошая девочка, совсем не такая, как другие особенные дети, но ты не должен жертвовать всей своей жизнью...
    Арсений молчал какое-то время, опустив голову. Татьяна смотрела на него через экран и ждала. Конечно, у него слишком доброе сердце, думала она, он всегда меня жалел, помогал во всем, поэтому устроился работать тьютором, ведь у тьюторов в частной школе такая хорошая зарплата… А теперь он говорит, что стал тьютором совсем не для этого?
-Мама,– наконец-то вновь услышала она,– Я никогда не оставлю Лину. Она – смысл моей жизни. Если ты не примешь ее, нам с тобой придется прекратить общение.
-Что?! Как ты можешь такое говорить? Она тебе дороже родной матери?
-Прости. Но да… дороже,– сказал он и отключил скайп.
Татьяна в сердцах набрала его номер по мобильнику. Но он сбросил ее звонок. Она повторила, он снова сбросил, а потом отключил мобильник.
  Арсений сидел и думал, пытаясь смирить свои чувства, но принять слова матери не мог. Между тем настенные часы в кухне пробили 8, а, значит, передача закончилась, и пора было ему вернуться к Лине. Он собрал кое-что из последних незавершенных рисунков в папку и взял с собой.
  Когда он открыл дверь в квартиру, где теперь жил, то чуть носом не уткнулся в Лину.
-Ты почему стоишь тут под дверью?
-Тебя так долго не было,– ответила она, испуганно глядя на него.
-Твоя передача только закончилась,– сказал Арсений и внимательно на нее посмотрел,– Что случилось?
-Нет, ничего… просто…
-Лина, не увиливай! Мы ведь договаривались, что ты не будешь ничего от меня скрывать.
-Мне стало как-то не по себе. Я подумала, вдруг уже надоела тебе, и ты захотел от меня отдохнуть.
-Что еще за фантазии? Ты не можешь мне надоесть. Запомни это.
  Разувшись, он взял ее за руку и повел к ним в комнату, где обнял и так постоял с ней какое-то время.
-Малыш, почему ты так подумала?
-Не знаю. Что-то почувствовала такое… словно кто-то тронул меня холодной рукой. Поэтому очень захотелось прижаться к тебе и согреться. Как сейчас.
  Сердце его сжалось от этих слов. Он поцеловал ее и сказал уже веселым голосом:
-А что у нас с ужином? Я голодный как пёс.
-Пёс, пёс, что принёс? Мне конфетку, мне пирог, положи к нам на порог! – закружилась радостно Лина и помчалась в кухню, где Агата уже накрывала на стол.
  Пусть я плохой сын, подумал он, но родители сплошь и рядом не одобряют выбор своих детей. Тёщи недолюбливают зятьев, свекрови ревнуют сыновей к невесткам. Однако никто не разводится только из-за этого. Если она не поймет меня, что ж, мне придется быть плохим сыном, потому что я не могу не любить Лину. Как можно не любить мою девочку? Как?!!
   Я исполню любой долг перед матерью, но не этот. Потому что это уже не долг, а предательство самого себя, своей души. Прости, мама, но я не позволю сделать Лине больно, она уже неотъемлемая моя часть, и я буду защищать ее даже от тебя.

   Татьяна долго не могла успокоиться после разговора с сыном. В сердцах она хотела позвонить Агате, но вспомнила, что Марина говорила о плохом самочувствии матери. Да и что могла сказать Татьяна Агате кроме обидных слов. Ведь Агату беспокоила лишь Лина, до всех остальных ей было мало дела, тем более до Татьяны. Она только внешне выглядела добросердечной, внимательной и тактичной. Интеллигентская неискоренимая привычка. Все они там, в академии, такие, и муж ее таким же был – на вид уважительным и деликатным, а на деле настоящим деспотом, готовым за внучку душу продать и любого испепелить. Не зря он обрывал Татьяну на полуслове, когда считал, что вошедшая Лина может услышать что-то, способное ее травмировать. Слишком уж они все оберегали ее от нормальных человеческих слов. А что она могла понять-то в свои 7-8 лет? Да и потом, когда старше стала, слушала и смотрела, но понимала ли всё как нужно? Не зря же ей диагнозы всякие ставили, так просто никому диагноз не припаяют. Такое даже за взятку с большим трудом делают, чтобы льготы всякие кому-то поиметь. Но этого ребенка издалека было видно – рисунки эти ее странные, да и слова. Что ни скажет, сиди и думай, о чём это она?
   Но как Агата могла воспользоваться добротой Арсения? Ведь он столько сделал для ее внучки, да и для нее самой. Если бы не он, ее бы уже и на свете не было из-за этой проклятой аритмии. Он отказался от академии художеств, а ведь его работы так хвалили, так хвалили. И что теперь? Простым учителем работать? С его-то талантом художника!
  Марине что-то говорить бесполезно, в их семье всем и всегда управляла ее мать. Марина с мужем насчет домашних дел и всего, что касалось Лины, Агате никогда не перечили. Но, всё-таки, как Агата сумела настолько промыть мозги Арсению, что он с легкостью готов от родной матери отказаться?! Ведь ему лучше других известно всё про умственную отсталость Лины, не мог он воспринимать ее полноценной женщиной. Это же противоестественно для здорового молодого мужчины. Если только Агата не внушила ему свои идеи самоотречения и жертвенности. Она и не на такое способна. И кого Арсений хотел убедить в своей любви к Лине, если 7 лет из 10-ти воспринимал ее как малолетнюю с отклонениями в развитии? Ну, какая любовь? Просто гипертрофированное чувство долга.

***18
    В день отъезда Лина была очень весела. Правда, пару раз она подходила к бабушке и, взяв ее лицо руками, внимательно вглядывалась ей в глаза.
-Что такое?– смеялась Агата,– Дырку во мне просверлишь.
-Бадушка, не забывай принимать свои лекарства. И часто-часто звони.
-Часто не захочу, отдыхайте и веселитесь там. И я буду отдыхать. Хотя бы готовить на всех это время мне не придется.
    Арсению она дала с собой пару наборов таблеток глюкозы с витамином С. Потому что помнила тягу Лины в детстве к сладкому и слова профессора о том, что эта тяга обусловлена не баловством и не вредной привычкой, а повышенной потребностью мозга.
-На всякий случай,– сказала Агата Арсению,– Вдруг в самолете у нее голова закружится. Помнишь, в прошлом году так было. Тогда я тоже ей глюкозку давала и все сразу прошло. Сахар, конечно, вреден, но иногда нужно быстро восполнить его запасы.
    Когда за ними приехало такси, и Агата осталась одна в пустой квартире, то первым делом решила довести все дела до конца, чтобы не думать о них в больнице. Потом она переслала по блютузу с ноутбука на свой мобильник несколько фотографий, где они были сняты с мужем еще лет тридцать пять назад. Арсений долго сканировал весь семейный фотоархив, потому что некоторые фото стали ветшать, и Агата боялась, что они со временем совсем потеряют свой вид. На некоторых уже сейчас не просматривались детали. В другой папке на мобильнике она сохранила фото дочери с мужем и Лины с Арсением.
    Агата, просматривая эти фото, улыбалась – все три пары, каждая по-своему, выглядели на них счастливыми. Что еще нужно человеку,– подумала она,– три поколения счастья. Трудного, но счастья. Долго-долго она смотрела на фото мужа. Там ему было около 50, и выглядел он молодцом – подтянутый, веселый, улыбающийся.
-Люблю тебя, Георгий. Ждёшь меня? Если что со мной не так пойдёт, встречай. Надеюсь, там тебя хвори не одолевают, станем с тобой снова молодыми и счастливыми. Линочка в надежных руках. Арсений ее очень любит, а значит, всё будет хорошо.
    На следующий день она легла в больницу на предоперационное обследование. Сообщила об этом только дочери в Оболенск. Марина перепугалась, но Агата строго-настрого запретила ей говорить об операции Арсению и Лине.
-А кто такая Нюрочка? Та безвкусно одетая тетенька, с которой ты встречаешься иногда?
-Да, моя подруга детства. Не будь надменной, Марина. Нюрочка симпатичная даже без модной одежды, и хотя не имеет высшего образования, обладает природным умом, так что не надо...
-Это от нее Линочка шарахалась в свое время?
-Да, от нее. Не шарахалась. Что-то ее испугало. Ей духи Нюрочкины не понравились. Лина сама мне потом сказала, когда мы Нюрочку случайно в парке встретили. Такими же и воспитательница в детском саду пользовалась. Помнишь, та, что с "бабеттой" вечно ходила?
-Помню эту мымру. Я с ней постоянно ругалась из-за Лины, жалобы писала на нее. Воспитателям же нельзя духи, чтобы аллергию у детей не вызвать. Но эта дурища все время данный пункт нарушала. А что за глупейшее прозвище – Нюрочка?
-Этому прозвищу более 60 лет уже. Родители ее так называли, ну, и мы тоже. Они деревенские были, не принято там девочку Аней звать. Помню, мы в школе над ней потешались из-за Нюрочки. Правда, потом привыкли.
-Тут Татьяна вроде с Арсением по скайпу общалась недавно. Так после этого ходит смурная. Пару тарелок даже случайно разбила, порезалась. Я бинтовала ей руку.
-Вот как? Арсений мне ничего не говорил об этом. Что-то тревожно как-то.
-Перестань, тебе нельзя волноваться. Раз он ничего тебе не сказал, значит, все нормально. Может, они просто по мелочи какой повздорили. Таня еще та паникерша и мастер накручивать себе на пустом месте проблемы. Она его все мальчиком неразумным считает, а он давно взрослый самостоятельный парень. Свекрухи всегда ревнуют сыночков. По личному опыту знаю.

    В больнице после обследований кардиолог пригласил Агату на беседу:
-Как я уже говорил вам, радиочастотная катетерная абляция процедура очень частая и при мерцательной аритмии эффективная. Непредвиденные осложнения, конечно, бывают, но редко. Вы должны знать о них, тем более что у вас имеются и другие проблемы со здоровьем, которые могут стать отправной точкой для осложнений. Однако, взвесив все "за" и "против", мы пришли к выводу, что польза процедуры значительно превышает риски осложнений. Оставлять все в текущем состоянии для вас крайне опасно, аритмия в любой момент способна нанести вам фатальный удар.
    Агата подписала согласие на операцию и ушла в палату. Ей не было страшно, она лишь хотела бы еще раз увидеть Лину и Арсения, но это желание сейчас для нее находилось под запретом.
    Операцию запланировали на завтра, а вечером приехала Марина. Агата поругала ее, но Марина отправила Нюрочку домой, а сама осталась ночевать в палате у матери, потому что операцию назначили на 8 утра.
    Вечером Агата уснула от легкого снотворного, а Марина вышла в холл, так рано она никогда не ложилась. И вдруг мобильник ее завибрировал, звук она убрала, чтобы случайно не разбудить Агату. Звонила Лина:
-Мама! Бадушкин телефон не отвечает! С ней что-то случилось! Ты должна срочно поехать в Питер!
-Лина, доченька, успокойся, час назад я разговаривала с ней. Наверно, у нее просто телефон разрядился, не волнуйся, все хорошо.
    В этот момент санитарка прокатила мимо Марины тележку с грязной посудой из столовой.
-Что это за звук? – удивилась Лина, имевшая очень чуткий слух.
-Да это у нас тут, в новой лаборатории… повезли чашки Петри, ну, ты знаешь для чего они нам.
-Мама, я боюсь! Мне неспокойно за бадушку.
-Все хорошо, говорю же тебе. Она была веселой, шутила, когда со мной разговаривала. Подруга к ней в гости пришла, Нюрочка, небось, чаи распивают и свои бабушкинские дела обсуждают, вот и не видит, что телефон разрядился.
    У Марины по щеке медленно сползла слеза. Она быстро вытерла ее и спросила:
-Как вы устроились? На море уже ходили?
-Мама! У нас все хорошо. Санаторий обновили, море как море, вода очень теплая, еда очень вкусная. Но у меня сейчас все мысли только о бадушке!

***19
    Арсений и Лина вернулись в Питер, не пробыв на море даже недели. Потому что Лина почти ни одной ночи не спала нормально. Металась во сне, вскакивала и подолгу не могла успокоиться.
    Приехав домой, они увидели чемодан Марины. Арсений позвонил ей, и она сказала, что у Агаты после операции осложнение, поэтому Марина ночует у нее в палате уже третью ночь.
    Сама операция прошла хорошо, сердечный ритм нормализовался, однако после процедуры по ходу катетера образовалась большая гематома, и чтобы ее уменьшить, уже два раза делали пункцию. Но помимо этого у Агаты развилось аутоиммунное состояние, с которым сейчас и боролись врачи.
    Марина разрешила Лине и Арсению войти к Агате, но уже через пять минут выставила их за дверь. Потому что Агата выглядела очень плохо, да еще и плакать начала при виде своих любимцев. Но они хотя бы успокоились, что с сердцем у нее теперь все хорошо. Лечащий врач Агаты также убедил их, что главную проблему они решили, а аутоиммунную атаку купируют, и все придет в норму.
-Ты заметил, что бадушка еще похудела? – спросила Лина Арсения.
-Да, заметил. Килограмм 10 еще наверно скинула. Лицо совсем осунулось у нее.
-Но ведь всё будет хорошо?
-Конечно, зачем доктору врать.
  Пока они сидели в коридоре, из палаты вышла Марина:
-Ничего, ничего… всё уже почти нормально. Страшно было, когда гематома начала увеличиваться, тут такая суета началась, я думала, сердце у меня выскочит. Отца-то видели?
-Нет, а что, папа тоже приехал? – удивилась Лина.
-Да, сегодня прилетел. Поехал в "Ленту" продукты подкупить, вас же кормить надо, – улыбнулась Марина, – Жаль, что вы на море так мало побыли, свой медовый месяц прервали.
-Успеем еще. У нас ведь два месяца забронировано. Полетим, если с бабушкой все будет хорошо. Бронь на вторую половину июля и август я пока не отменял,– сказал Арсений.
-Дайте я вас хотя бы обниму, ребятки,– обхватила их обоих Марина и уткнулась носом в плечо Арсению.
 
    Родители Лины уехали через два дня, а Агату выписали только на пятые сутки. Арсений с Линой решили больше не лететь в Сочи, а остались с бабушкой. После их возвращения Агата быстро пошла на поправку, со временем у нее прошла одышка, и ей стало легче переносить нагрузки. Теперь они часто гуляли втроем, что очень радовало Агату. С Арсением и Линой она чувствовала себя по-настоящему счастливой. Теперь они ждали осени, чтобы поехать в Оболенск и там отпраздновать всей семьей регистрацию брака Арсения и Лины, а также полное выздоровление Агаты, в котором они все уже не сомневались.
               
                ***

Послесловие

Психическое развитие ребенка – это непростой процесс созревания и усложнения психических функций и личности, реализующийся под воздействием ряда наследственно-биологических и социальных факторов, таких как воспитание, обучение и влияние окружающей среды. Задержка психического развития, отставание психических процессов и незрелость эмоционально-волевой сферы у детей потенциально могут быть полностью скорректированы с помощью специально организованного обучения, воспитания и большой любви близких людей.


© Copyright: Марк Шувалов,
     октябрь 2022