Балийский Детектив или Горе от ума

Балийский Детектив или «Горе от ума».

I

Влажный тропический рассвет медленно разгорался над рисовыми террасами Убуда. Небо на востоке сначала налилось жемчужным светом, затем заалело, точно раскалённый уголь, и наконец вылилось золотым сиянием на вершины пальм. В это утро воздух был свеж и ароматен: пахло сырой землёй, цветами франжипани и тонким дымком утренних благовоний, что балийцы по обычаю ставят у порога домов для добрых духов. На фоне пробуждающегося рая острова Бали человеческие тревоги казались особенно чуждыми, но не для того, чья душа сама искала ответа в каждом порыве ветра и шёпоте листьев.

Александр Зорин, человек необычной судьбы и профессии, сидел на деревянной террасе небольшого бунгало, окружённого цветущими деревьями. Перед ним остывала чашка крепкого балийского кофе. Бывший старший следователь по собо важным делам МВД, а ныне детектив-философ на пенсии — так в шутку называли его немногочисленные знакомые — был погружён в созерцание утреннего пейзажа. Обычно в такие часы он медитировал или записывал мысли в кожаный блокнот, который всюду носил с собой. Его глаза, чуть прищуренные, следили за полётом белой цапли над зеркальной гладью ирригационного канала. В уголках его губ таилась мягкая улыбка: Александр находил безмятежное удовольствие в тишине утра, когда разум ещё не отягчён суетой дня и сердце бьётся в унисон с ритмом природы.

Однако сегодня его утреннее уединение было нарушено. По тропинке, петляющей между банановых пальм и кустов гибискуса, спешил человек. Сначала Александр услышал торопливые шаги по гравию, затем, обернувшись, узнал гостя и поспешил к нему  навстречу.

— Сергей! Какими судьбами? — воскликнул Зорин с искренним удивлением и радостью. Он крепко пожал руку мужчине, появившемуся на террасе. Сергей был его старым приятелем, с которым Александр несколько лет назад познакомился на одном философском семинаре в Москве. Судьба снова свела их, но теперь на Бали, где Сергей жил последние месяцы, занимаясь удалённой работой и надеясь найти вдохновение в новых краях.

Но сейчас лицо Сергея было мрачнее дождевой тучи над вулканом Агунг. Он почти не улыбнулся в ответ на приветствие Александра. Под его глазами залегли тени бессонной ночи, волосы были растрёпаны, рубашка измята и небрежно застёгнута .

Александр жестом пригласил друга сесть в плетёное кресло и предложил воды. Сергей опустился, тяжело вздохнув. Некоторое время оба молчали: Александр — выжидая, пока гость соберётся с мыслями, Сергей — пытаясь найти слова для, видимо, нелёгкого разговора.

— У меня беда, — наконец вымолвил Сергей хрипловато. — Пропала Ирина.

Сказать, что Александр удивился, было бы слишком скромно. Он приподнял брови:

— Ирина? Твоя жена? Как это случилось?

— Бывшая жена, — поправил Сергей с горькой усмешкой. — Но дорогой мне человек, сам знаешь… Мы расстались год назад, однако не перестали общаться. Она… — Он замялся, глядя в сторону, на светлеющее небо, будто ища там поддержки. — В общем, она тоже последнее время на Бали. И вот уже третьи сутки как исчезла.

Александр нахмурился. В тихом шелесте утреннего ветерка ему почудился тревожный шёпот. Ещё вчера всё казалось таким мирным — но материальный мир человека хрупок и тонок. Он поставил чашку кофе на резной деревянный  столик и подался вперёд.

— Расскажи всё по порядку, — спокойно сказал он, стараясь голосом придать Сергею уверенности. Тот благодарно взглянул на него и начал свой рассказ:

— Ты же знаешь, Ирина всегда была человеком необычным. Она талантливый биолог, кандидат наук, умница — и вместе с тем её всегда манили вещи, выходящие за пределы научного объяснения. В Москве она интересовалась восточной философией, эзотерикой, читала Блаватскую, суфийских поэтов… А после нашего развода, думаю, эти интересы только усилились — возможно, искала утешение или новый смысл.

Александр кивнул. Он помнил Ирину Смирнову — яркую женщину лет тридцати пяти, с острым умом и пронзительными серыми глазами. Она блистала на научных конференциях, но могла столь же вдохновенно говорить о йоге, ауре человека или цитировать «Бхагавад-Гиту». Таких людей нечасто встретишь — обычно наука и мистицизм враждуют, но Ирина пыталась их примирить в себе. «Горе от ума», — с лёгкой иронией подумал Александр, вспоминая классическое выражение. «Иногда избыточный анализ толкает человека искать спасение в иррациональном», - заключил он.

Сергей продолжил, ломая пальцами поля соломенной шляпы, снятой и теперь лежащей у него на коленях:

— Полгода назад Ирина взяла творческий отпуск и приехала на Бали. Говорила, что ей нужно пожить вне привычной обстановки, среди другой культуры — там, где духовность часть повседневности. Знаешь, тут же каждый день делают подношения богам, празднуют странные для нас праздники… Ей это было интересно.

Пару месяцев все было хорошо — она снимала дом в Убуде, работала над статьями, ходила на классы по кундалини йоге и медитации. Я иногда навещал её, мы ужинали, разговаривали допоздна. Она казалась мне намного спокойнее, чем в Москве, будто нашла какой-то баланс.

Но около месяца назад с ней произошла перемена. Ирина встретила одного человека, гуру… или как его назвать…

Сергей махнул рукой пренебрежительно, но в глазах его мелькнула обида — или ревность? Александр отметил про себя эту тень на лице друга, но промолчал, ожидая дальнейшего.

— Некого Махендру, — продолжил Сергей. — Он наполовину индиец, наполовину балиец, вырос здесь. Называет себя духовным учителем. Собирает небольшие группы искателей истины, проводит ретриты, обряды в местах силы… В общем, типичный нынче персонаж. Таких сейчас много по миру, знаешь, синтетическая духовность для всех и каждого.

Ирина познакомилась с ним на одной лекции по ведической астрологии. Он сумел её заинтересовать — признаюсь, мне этот тип сразу не понравился. Скользкий такой, слишком обаятельный, говорит красиво — хоть сейчас в политику или в пророки. Вокруг него вьётся стайка восторженных учеников, большинство — приезжие, европейцы или наши, которые ищут в Азии чудо.

Александр понимающе улыбнулся краешком губ. Картина была знакомая: немало умных и образованных людей разочаровываются в сухом рационализме и бросаются в объятия гуру, обещающих простые ответы на сложные вопросы души. Сам он тоже в своё время бежал от переизбытка интеллекта вокруг — но предпочёл одиночество природы и книги мудрецов, а не очередного учителя с сомнительной харизмой.

— Так вот, — Сергей говорил всё быстрее, взволнованнее, — Ирина стала ходить к этому Махендре. Сначала просто на беседы раз в неделю, потом он пригласил её участвовать в своём новом ретрите. Он собирал небольшую группу, человек десять, для недельного уединения в горах, в каком-то старинном храме. Обещал им… — Сергей гневно фыркнул, — обещал им приоткрыть врата тайного знания, показать пути к просветлению, соединить разум с сердцем, и прочую высокопарную чепуху.

Последние слова он буквально выплюнул. Было видно, что Сергей крайне скептически относится ко всей этой «эзотерике». Александр молчал, лишь слегка кивая, чтобы не перебивать. В душе он не разделял резкости друга: хотя Махендра и мог оказаться шарлатаном, сами по себе поиски истины ему были понятны. Но сейчас главное было выяснить факты.

— Я пытался отговорить её, — сокрушенно продолжал Сергей, — говорил, что не стоит ехать в глушь с мало знакомыми людьми, что все эти обещания — вероятно спектакль для доверчивых. Но Ирина лишь улыбалась в ответ и цитировала какие-то притчи, что, мол, у страха глаза велики, что сердце должно идти путём, непонятным для рассудка… Она меня тогда обняла и сказала: «Ты не переживай, всё будет хорошо. Мне это нужно. Я чувствую — там я найду ответы». Как я мог ей запретить? Она свободный человек, да и мы уже не муж и жена…

Сергей замолчал, стиснув пальцы так, что побелели суставы. Александр тихо спросил:

— И когда начался этот ретрит?

— Неделю назад, — ответил Сергей. — Они должны были провести семь дней в ретритном центре в горах, недалеко от деревни Тиртаганга, кажется. Я, честно, мало деталей знаю — Ирина сообщила только, что уезжает на неделю, связь там будет ограничена, но раз в два дня она собиралась мне коротко писать, чтобы я не волновался.

Первое сообщение пришло на второй день — короткое, что всё в порядке, очень интенсивные практики, красивые места. Второе — ещё через два дня: она писала, что это удивительный опыт, хотя и непросто, и что потом многое расскажет. Я был спокоен — ну, раз пишет, жива-здорова, чего дергаться.

Но после пятого дня — тишина. Я сначала подумал: может, разгорелось что-то интересное и ей не до телефона. Но когда время ретрита вышло — на седьмой день вечером — а она не появилась и не отозвалась, меня охватила тревога. Я поехал по тому адресу, который она приблизительно описала. Это довольно далеко, в горах, дорога тяжёлая.

И что же ты думаешь? Там, в лесу, у подножия холма, действительно есть старый храм, Пура Похонг, и рядом небольшие бунгало. Но никого из группы я не застал. Местные сказали, все уехали утром того дня, то есть вчера утром, на автобусе вниз в город. А Ирины среди них не было.

— Не было? — переспросил Александр, глаза его сузились. — Что значит, не было? Где же она?

— Вот и я спросил! — Сергей всплеснул руками. — Я нашёл того водителя автобуса, который забирал их. Он помнил группу иностранцев и их руководителя, потому что их было десять, а уехало девять плюс этот Махендра. Я его чуть не тряс за грудки: «Где же ещё одна женщина, моя знакомая?» А он толком не знает. Говорит, мол, не знаю, сэр, была ли она вообще, я привёз тех, кто был…

Сергей умолк, перевёл дыхание, борясь с накатившими эмоциями. Александр чувствовал, как у него самого внутри зарождается холодок беспокойства, словно по солнечной стороне души прошла краткая тень.

— Тогда я начал расспрашивать местных жителей, — мрачно продолжал Сергей. — Оказывается, в ночь перед отъездом случилось что-то странное. Якобы во время заключительной медитации или обряда Ирина неожиданно удалилась вглубь храма одна — и… исчезла. Остальные искали её до рассвета, но не нашли. Махендра сказал всем, что, вероятно, она самостоятельно ушла в ночь, может, получила «призыв горних духов» — так бредово он выразился. И что волноваться не надо, мол, душа выбрала свой путь.

— Как удобно, — тихо заметил Александр, и в голосе его прозвучала острая нотка сарказма, которую он даже не пытался смягчить.

— Вот именно! — воскликнул Сергей. — Просто оставил её там! Спустился утром с остальными, как ни в чём не бывало. Меня он вообще не уведомил — хотя Ирина оставила мой контакт как экстренный. Я узнал обо всём только когда приехал. Ты представляешь моё состояние? Я и злость, и ужас… Еле держусь.

Сергей закрыл лицо ладонями на мгновение, и Александр положил руку ему на плечо, стараясь передать сочувствие. Ветер донёс сладковатый запах цветущей плюмерии, и на террасе снова стало слышно, как в ветвях просыпающихся деревьев перекликаются птицы.

— Ты сообщил в полицию? — тихо спросил Александр.

— Да, сегодня утром съездил в участок, — кивнул Сергей и опустил руки. Лицо его было усталым. — Написал заявление о пропаже. Они, вежливо так, приняли, обещали проверить. Но сам знаешь, тут порядки особые: взрослый человек, иностранец… В общем, не горят они желанием искать беглую иностранку, тем более если гуру заявляет, что она сама ушла. Предполагают, она могла уехать тайком или затеряться — и что через пару дней сама объявится. Я чувствую, что нет у них ни рвения, ни понимания всей возможной опасности. А я… я не могу просто сидеть! Поэтому сразу к тебе.

— Верно сделал, — ответил Александр серьёзно. Его серо-голубые глаза задумчиво смотрели вдаль, где над верхушками пальм уже показалось яркое солнце. — Мы не знаем, что произошло на самом деле. Но ясно, что версия этого Махендры подозрительно удобна для него. Исчезновение человека — не шутка, и будь он настоящим духовным учителем, он бы поднял тревогу, остался искать, привлёк все силы, а не уехал бы с остальными, оставив всё на волю случая.

— Я тоже так думаю! — горячо поддержал Сергей. — Да только кто нас послушает? Я почти уверен: что-то случилось по его вине. Может, несчастный случай, а он скрывает. А может, и преступление… Не знаю. Но чувствую сердцем — Ирина в беде.

— Сердце, говоришь… — повторил задумчиво Александр и чуть улыбнулся краем рта. — Это хорошо, что хоть теперь ты прислушиваешься к сердцу, друг.

Сергей смутился и потупился, понимая, что Александр намекает на его прежний скептицизм по отношению к духовным порывам Ирины. Да, теперь, когда она исчезла, все его рациональные доводы казались прахом, а настоящей оказалась только любовь и беспокойство за неё — голос сердца, заглушивший наконец голос холодного рассудка. Горе от ума — именно так: ум, их обоих некогда разделявший, теперь был бессилен помочь, и Сергей это остро ощутил.

— Прости, — тихо пробормотал он. — Ты прав, я плохо её понимал… Но теперь любое её увлечение кажется мне мелочью, лишь бы она нашлась живая.

— Будем надеяться и действовать, — отозвался Александр мягко. — У нас каждая минута на счету. Соберись, Сергей. Расскажи, куда именно они ездили. Ты сказал, храм Пура Похонг?

— Да, так его назвал один баньяр (староста деревни). Это где-то в предгорьях, на склоне вулкана Батур, если не путаю. Я был в таком состоянии, что плохо запомнил дорогу.

— Ничего, дорогу найдём. Нам стоит отправиться туда как можно скорее, осмотреть место самим, поговорить с местными, может, остались какие следы. А главное — мне нужно встретиться с этим Махендрой.

При имени гуру глаза Зорина блеснули холодным стальным отблеском. Внешне спокойный, проницательный детектив внутри вскипел праведным негодованием. Кто бы ни был этот «учитель», он явно утратил и сердце, и честь, раз позволил своей ученице пропасть, не подняв тревоги. Однако горячиться было рано — впереди следовало много дел и размышлений.

Солнце уже показалось полностью, утренний час близился к концу. Александр быстро собрался: накинул лёгкую льняную рубашку цвета охры, выглянувшую из-под висящей на двери москитной сетки, сунул в сумку блокнот, фонарик, перочинный нож на всякий случай и потрёпанный томик стихов Тагора (он везде носил с собой любимую книгу мудрости, хотя сам не замечал этого чудачества). Не забыл взять воду и аптечку — горы есть горы.

Спустя четверть часа друзья уже выезжали на скутере Сергея с виллы Александра, направляясь на северо-восток острова. Прохладный утренний ветерок бил в лицо, когда они мчались по узким дорогам, минуя пробуждающиеся деревушки, храмы с резными воротами-чандраса и рисовые поля, где склонившиеся крестьяне уже работали по колено в воде. Александр вел скутер, а Сергей обнимал его за пояс. Хотя обычно на дорогах Бали они смеялись и обсуждали красоту острова, сегодня оба молчали, погружённые каждый в свои думы.

Перед мысленным взором Александра всплывали возможные картины произошедшего. Он старался, как учил ещё старый профессор криминалистики, не строить преждевременных версий, но мозг невольно подкидывал предположения: Ирина могла заблудиться ночью в джунглях, упасть в ущелье — тогда надо искать следы, подключать спасателей. Или с ней могли расправиться люди — тогда зачем и как? Кто-то из группы? Сам гуру? Каков мотив? Ревность, деньги, страх разоблачения? А возможно, всё действительно страннее — душевный срыв, уход в саньясу (отшельничество) без предупреждения под влиянием каких-то идей… Нет, Ирина не из тех, кто безмолвно растворится, зная, что её ждут близкие. Скорее уж она стала жертвой, чем добровольной беглянкой.

Он мельком взглянул на Сергея, чьё лицо было каменным. Сколько же раз, наверное, он прокрутил в голове все свои прения с Ириной, все те случаи, когда ставил разум выше чувств, логические доводы выше её интуиции. Горе от ума — эхом отозвались мысли Сергея в душе Александра. Но у того ли ума, что наделён мудростью? Или только у холодного рассудка, отгороженного от любви высокими стенами гордыни?

Скутер взревел на подъёме холма. Дорога становилась всё более извилистой. Они приближались к области, где священное озеро Батур покоится в кальдере древнего вулкана, а вокруг простираются плодородные склоны, усаженные кофейными плантациями и деревнями.

Впереди предстоял долгий день поисков, разговоров и, возможно, открытий. Сердце Александра билось ровно и спокойно, но в груди зрело твёрдое намерение докопаться до истины, какой бы странной и горькой она ни оказалась.

II

Дорога вывела их к небольшой горной деревне, утопающей в зелени. Соломенные крыши домов выглядывали из-за рощ кокосовых пальм. Здесь, вдали от туристических троп, утро было тихим: лишь где-то вдали кукарекал петух, да у колодца негромко переговаривались две женщины, наполняя кувшины. Увидев чужеземцев на скутере, деревенские ребятишки выскочили из-за плетня, смеясь и размахивая руками.

— Pura Pohong? — спросил Александр у мальчишек, называя храм, который они искали. Он заглушил двигатель, и Сергей тоже спешился, протирая пыль с лица. Дети сначала замялись, но, услышав знакомое слово, радостно закивали и наперебой заговорили на бахаса-бали. Один, постарше, лет десяти, указал рукой на узкую тропинку между деревьев и сказал по-английски с сильным акцентом: «Temple — there, up.»

Александр поблагодарил их: «Terima kasih.» Мальчишки захихикали и убежали, продолжая с любопытством посматривать на чужаков.

Сергей уже стремился вперёд, но Александр слегка придержал его за локоть.

— Давай осмотримся спокойно, — тихо сказал он. — Не будем торопиться и делать резких выводов при местных.

Тропинка вела к каменным воротам, наполовину скрытым в тени баньянов. На воротах висела табличка с надписью на индонезийском и английском: «Pura Pohong» — Храм Священного Дерева. Внутри через воротный проём виднелся двор с мощёными плитами, поросшими мхом.

Храм оказался небольшим, сельским, но очень старинным на вид. В центре двора росло огромное дерево с причудливой корой и свисающими воздушными корнями — вероятно, тот самый священный фикус, в честь которого храм и назван. Его крона раскинулась над черепичными крышами алтарей и павильонов, даря прохладу. Несколько каменных статуй в саронгах (традиционных тканях) сторожили вход, их лица были суровы и покрыты налётом времени.

Ни души вокруг не было видно. Только у дальней стены храма копошился старик в чёрной рубахе, подметая опавшие листья. Увидев гостей, он отложил метлу и выпрямился. Лицо его цвета красного дерева избороздили морщины, но глаза смотрели остро.

— Selamat pagi, — поздоровался Александр, складывая ладони у груди. Он сносно говорил по-индонезийски, изучив язык за месяцы жизни здесь, хотя и не свободно.

— Selamat pagi, — отозвался старик, вежливо, но с настороженностью поглядывая на двух мужчин.

— Мы ищем одного человека, — продолжил Александр медленно, подбирая слова. — Здесь несколько дней назад была группа иностранцев с учителем по имени Махендра. Помните?

Жрец кивнул:

— Saya pemangku di sini — я жрец этого храма. Я помню ту группу. Они проводили здесь обряд ночью.

Он говорил по-английски с примесью индонезийского, но вполне понятно. Александр почувствовал облегчение — так будет проще объясниться.

— Да, именно. Мы друзья одной из участниц, женщины по имени Ирина, — вступил в разговор Сергей. Он показывал фотографию Ирины на телефоне. — Она исчезла той ночью. Мы пытаемся понять, что случилось. Вы ничего не знаете об этом?

Лицо жреца омрачилось, он опустил глаза.

— Полиция уже приходила сегодня утром, — тихо сказал он. — Я рассказал им, как всё было. Я провёл для них церемонию медитации, как попросил гуру Махендра, а затем оставил их на время. Было уже очень поздно, почти полночь. Я ушёл к себе в дом (он указал на маленькое строение возле стены). Они остались сами, сказали — будут молиться и медитировать до рассвета.

— Совсем одни? — уточнил Александр.

— Да. Гуру Махендра сам духовный учитель, ему не нужна моя помощь. Я только открыл храм для них, приготовил благовония, свечи… Всё было спокойно. Но примерно через час или два я услышал крики. Я выбежал во двор — все его ученики суетились с фонарями, искали кого-то. Они сказали: “женщина потерялась”. Я сразу позвал соседей, мы вместе обошли весь двор, заглянули в каждый угол, даже за стены — вокруг тёмный лес… Нигде нет. Будто сквозь землю провалилась.

Старик вздохнул, сокрушённо покачал головой и продолжил:

— Гуру Махендра был очень расстроен, но сказал, что, возможно, духи гор призвали её. Если на то их воля, мы не можем вмешаться. Я возразил: надо продолжать искать, но некоторые ученики были измотаны, напуганы, плакали… В общем, поиска большого не вышло.

— Что значит “духи призвали её”? — насторожился Сергей. — Она же живой человек, не вещь!

Жрец смутился от вспышки Сергея. Александр поспешил успокоить друга взглядом.

— Простите, — вмешался он мягко, — мой друг очень переживает. Но вы, уважаемый, правда верите, что она исчезла по воле духов?

Старик пожал плечами, глядя куда-то в сторону, на узор зеленого мха между камней.

— Здесь, на Бали, мир духов очень близко. Иногда случается то, что непонятно уму. Особенно, если человек открывает себя для мира невидимого… Может, её увёл Лейяк, может, Баронг защитил от злого — не знаю. Я простой хранитель храма.

Слова старого жреца звучали искренне, но чувствовалось, что ему самому нелегко в это поверить. Скорее, он повторял привычное объяснение для необъяснимого.

— Однако, — добавил он чуть твёрже, — я также сказал полиции, что лично мне вся эта история не нравится. И дело не в духах.

Александр и Сергей переглянулись.

— Что именно вам не нравится? — спросил детектив.

Старик оглянулся, словно проверяя, нет ли посторонних, и понизил голос:

— Гуру Махендра… Он слишком поспешил уехать. Я утром предлагал ему остаться ещё на день, поискать женщину, обратиться к банджару. Но он отказался, сказал, что время их ограничено, ученики должны возвращаться. Это неправильно. Если гость моего храма пропал, настоящий ответственный человек так бы не сделал.

— Вы мудрый человек, — тихо отметил Александр. — И мы думаем так же.

— Я связал их отъезд с одной вещью, — старик говорил себе под нос, — позже вспомнил: когда ночью мы искали при свете фонарей, одна девушка из группы кричала, что видела белую фигуру вон там, — он указал на тёмный угол двора, где зиял чёрный проём в стене, — будто кто-то в белом прошёл сквозь стену. Все бросились туда, но никого… Я потом подумал: может, то был не дух, а сама Ирина в белой одежде? У них же все были в светлом. Может, она побежала в ту сторону?

— А что за проём в стене? — быстро спросил Александр.

— Там ворота в небольшой садик за храмом, а дальше склон, кусты, тропа вниз к реке… Ночью можно легко свернуть и уйти в джунгли по незнанию.

— Вы ходили туда искать?

— Да, конечно, смотрели до речки — ничего. Но ночь, сами понимаете… Я наутро хотел пойти дальше с деревенскими мужчинами прочесать берег, мало ли упала куда — но они уехали, и полиция сказала ждать.

Александр поблагодарил старого жреца за его рассказ и участие. Тот печально развёл руками:

— Я сожалею. Я всего лишь молюсь, чтобы найдена была жива. Если нужно помочь — я готов.

Друзья заверили, что, возможно, обратятся ещё, и начали обследовать храмовый двор.

Сергей заметил на камнях во дворе следы копоти и воска — видимо, остатки ночных свечей и факелов, которыми освещали обряд и потом поиски. На большой каменной плите у корней священного дерева лежали высохшие подношения: цветы, пепел от сгоревших благовоний и рис — признаки недавней церемонии.

Александр обходил периметр, внимательно рассматривая каждую деталь, словно археолог на раскопках. Его острый взгляд ловил то, что ускользнуло бы от обывателя. Вот у алтаря валяется что-то блестящее… Он поднял — маленький осколок стекла. Фонарь разбился? Да, похоже, часть линзы. Значит, кто-то уронил фонарь в суете. А вот у самой стены — свежая царапина на камне, будто кто-то задел металлическим предметом… Возможно, краем фонаря или ножкой штатива.

— Смотри, — позвал вдруг Сергей, склоняясь над землёй у выхода из двора в направлении того самого садика. На мягкой влажной почве едва различимо отпечаталось нечто похожее на след босой ноги. Причём след был направлен именно наружу, за территорию храма.

— Женская нога, — определил Александр, присев рядом. След был неглубокий, но размером около 36–37, явно не от мужской большой ступни. Контуры смазаны, видимо, от дождя или росы, но ещё различимы. Участники обряда, вероятно, были босиком — так принято в храме, да и для медитаций часто.

— Похоже на след Ирины, — прошептал Сергей взволнованно. — Она всегда ходила босиком на практиках. Значит, она могла выйти сюда…

— Не будем забегать вперёд, — сдержанно ответил Александр, хотя сам почувствовал, как сердце ускорило ход. — Это важный знак. Давай проследим направление.

Дальше за воротами земля переходила в тропинку, устланную опавшими листьями. След быстро терялся. Они прошли ещё метров двадцать вниз по склону, к линии деревьев. Здесь начинался лес, сумрачный даже днём. Под ногами — корни и влажный мох. Если Ирина действительно пошла (или была унесена) сюда ночью, найти её без фонаря трудно.

— Стой, — прошептал вдруг Александр, поднимая руку. Он прислушался. Лес был тих, только стрекотали цикады да где-то капала вода. Но ему почудилось, что в гуще деревьев кто-то наблюдает.

Он сделал несколько шагов в сторону от тропы — и через пару секунд из зарослей раздалось громкое шуршание. Что-то метнулось вверх по стволу дерева. Сергей вздрогнул.

— Спокойно, это, кажется, обезьяна, — усмехнулся Александр, разглядывая пушистый хвост на ветке. Действительно, небольшая макака уселась наверху и теперь с укоризной смотрела на людей, вторгшихся в её владения. В лапках у неё что-то блеснуло.

— Что у неё? — прищурился Сергей.

Обезьяна перехватила предмет, и на землю упала узкая блестящая вещь.

— Похоже, ручка, — заметил Александр и поднял находку. На ладони лежала простая металлическая шариковая ручка, чуть погрызенная одним концом (обезьяними клыками, видимо). На корпусе — стёршийся логотип какого-то московского института.

Сергей ахнул:

— Это же ручка Ирины! Я точно помню — она всегда носила с собой такую, старую, любимую, с её кафедры подарили.

Выходит, обезьяна стащила ручку где-то здесь. Может, её выронила Ирина?

Александр озабоченно поднял глаза на крону, где сидела маленькая воришка. Та что-то прожёвывала, потом кинула вниз ещё один трофей — на этот раз блокнот, потрёпанный и явно пострадавший от зубов.

Детектив стремительно подхватил блокнот, пока тот не скатился в ручей. Обложка из кожзаменителя была изодрана, но внутри, надеялся он, страницы целы.

Сергей узнал вещь мгновенно:

— Это её дневник! Она всегда ведёт записи в таком.

Руки его дрожали от волнения, когда Александр раскрывал размокшие края страниц. Часть записей на первых листах расплылась от влаги — видно, блокнот какое-то время пролежал в сырости. Но дальше текст был различим: аккуратный почерк чёрными чернилами. Он начинался датой, примерно соответствующей началу ретрита.

— Вот, читай, — Александр протянул дневник Сергею. — Это может дать нам ответы.

Сергей жадно пробежал глазами первые страницы, и лицо его слегка просветлело:

— Она описывает, как прошли первые дни… Здесь вот: «2-й день ретрита. Утром практиковали дыхание у подножия водопада, чувствую прилив сил… Махендра говорит вдохновенно, хотя иногда ловлю себя на сомнениях — не слишком ли всё гладко и театрально? Но группа под впечатлением…»

Он перелистнул несколько страниц.

— «4-й день. Сегодня гуру говорил об освобождении разума от оков эго. Красивые слова, но в его глазах я заметила что-то странное, словно холодную тень. Интересно, верит ли он сам в то, что говорит?». — Сергей прочитал вслух, комментируя: — Похоже, она начала сомневаться в его искренности.

— Читай дальше, особенно последние записи, — попросил Александр, всматриваясь в темнеющий лес вокруг. Ему хотелось поскорее убраться обратно на свет, но дневник был ключом, нельзя терять время.

Сергей перевернул ещё пару страниц — там текст выглядел более сбивчивым, строки шли неровно.

— «6-й день, вечер. Наконец-то наедине с дневником. Сегодня произошло нечто важное: я увидела истинное лицо М. Пока остальные были на тихом часе после обеда, я проснулась раньше и пошла прогуляться по окрестностям храма. В глухом углу двора услышала голоса — М. и Команг (его помощник) о чём-то спорили шёпотом. Я не всё разобрала, но уловила: “…не смей вмешиваться, всё должно быть по плану… никто не узнает…” — и что-то про “женщина-учёная” — видимо, обо мне! Мне стало страшно, я нечаянно пошевелила камушек, они замолчали. Надеюсь, не поняли, что их слышали. Ухожу, пока не вышли… Сердце колотится. Может, зря подозреваю, но от холодного блеска в глазах М. у меня мурашки…».

Сергей прервал чтение, вытирая со лба выступивший пот. Он смотрел на Александра, потрясённый.

— Значит, она подслушала какой-то их разговор, — тихо сказал детектив. Александр кивнул мрачно:

— Определённо, что-то против неё замышляли.

— Здесь ещё, — Сергей вернулся к записям: — «Позже вечером М. заметил, что я напряжена, пытался расспросить, всё ли в порядке. Я улыбалась, делая вид, что ничего. Но чую — он мне не верит. Завтра финальный обряд в полночь. Нужно быть очень осторожной. На всякий случай, если со мной что-то случится, доверяю мой дневник силе этого места. Тот, кто ищет правду, найдёт его. Я верю, Александр не оставит всё как есть…».

Голос Сергея дрогнул, он замолк, поражённо осмысливая прочитанное. Александр тоже несколько мгновений стоял молча, держа руку на плече друга. Им обоим передалось волнение и страх Ирины из этих строк.

— Она прямо упомянула меня по имени? — спросил наконец Александр хрипловато.

— Да… Вот: «Я верю, Александр не оставит всё как есть». Вы были её надеждой, выходит. Знала, что я обращусь к тебе.

Детектив опустил голову. В груди разливалось сложное чувство: одновременно гордость за доверие старой приятельницы и горечь, что он не сумел предотвратить опасность. Но хотя бы теперь её послание дошло до них.

— Умница, Ирина, — тихо произнёс он. — Она спрятала дневник, видимо, тут же, недалеко, надеясь, что я или кто-то рассудительный найдёт. И, надо же, в этом помог забавный случай с обезьяной…

Обезьянка, услышав голоса, спрыгнула ниже по веткам и теперь сидела метрах в пяти, держа в лапках огрызок манго и тараща на людей блестящие глаза. Казалось, она ждёт похвалы за свою нечаянную помощь.

— Спасибо тебе, дух лесной, — слегка поклонился ей Александр с улыбкой. — Ты нам очень помог.

Макака что-то чирикнула в ответ и скрылась в листве.

Наступало душное предобеденное время, солнце стояло уже высоко. Пора было возвращаться к храму и обдумать дальнейшее.

— Теперь ясно одно: Ирина не ушла сама, — подытожил Александр по дороге назад. — Она почувствовала угрозу и пропала именно в ту ночь финального обряда. Значит, скорее всего, Махендра что-то с ней сделал, или его помощник Команг.

— Команг? — переспросил Сергей. — Кто это?

— Она упомянула имя. Вероятно, его местный ассистент. Надо выяснить. В любом случае, есть мотив: она их разоблачила или была близка к тому. Они испугались, что она разрушит их репутацию или раскроет тёмные дела. Возможно, решили инсценировать её «мистическое исчезновение», чтобы никто не заподозрил преступления.

— Звучит жутко, но правдоподобно, — кивнул Сергей, заходя вновь во двор храма вслед за Александром. — Что же теперь? В полицию? У них будут основания задержать Махендру.

Александр поморщился:

— Формально — дневник, где на него нет прямых улик, только настороженность. Этого может быть недостаточно. Он легко скажет, что она всё выдумала в бреду мистического фанатизма. Нет, полиция полезна, но сперва мы должны сами попытаться найти Ирину — вдруг она ещё жива и где-то заперта. А для этого нам нужно застать Махендру врасплох или вынудить ошибиться.

— Значит, едем обратно в Убуд? Искать его?

— Да. Ты знаешь, где его можно найти в обычное время?

Сергей задумался:

— Он часто бывал в одном йога-центре, там давал лекции раз в неделю. И, по-моему, у него дом в окрестностях Убуда, что-то вроде виллы, где он принимает учеников. Точный адрес не знаю, но можно узнать через общих знакомых из этой тусовки.

— Вот и займёмся по приезду. Ещё мне хотелось бы поговорить с кем-то из участников ретрита, кто был той ночью. Может, кто-то тоже сомневается в официальной версии.

— Кстати, да, — Сергей хлопнул себя по лбу. — Одну девушку я встречал раньше, она из России, кажется. Ирина упоминала её имя — Ольга. Если найдём её, сможем расспросить.

— Отлично. Тогда план такой: ты разузнай через соцсети или знакомых адрес Махендры или где он бывает. А я попробую выйти на след кого-то из группы, возможно, той Ольги.

Простившись с жрецом-хранителем и ещё раз поблагодарив его, они вернулись к скутеру. Деревенские дети, видно, всё это время караулили чужаков: завидев их, опять заверещали и замахали руками. На этот раз Александр вынул из рюкзака пачку мятных конфет и роздал детворе — те радостно приняли угощение, будто сокровище.

Минут через десять, выехав из деревни, они остановились на обочине, чтобы перевести дух и окончательно решить, что делать дальше. Отсюда открывался потрясающий вид: внизу блестела голубая гладь озера, обрамлённая тёмной полосой лесов, а на том берегу громоздился конус вулкана Батур, окутанный лёгкой дымкой. Красота пейзажа контрастировала с тяжёлым чувством, поселившимся в душе друзей.

Александр достал из рюкзака флягу с водой и сделал пару глотков, затем передал Сергею. Тот пил жадно, будто хотел утолить одновременно жажду и тревогу.

— Она жива, — вдруг уверенно произнёс Сергей, вытирая губы. — Я чувствую это. Пока не найдём тела — будем верить.

— Да, будем верить, — эхом откликнулся Александр, глядя на сверкающее озеро. И мысленно добавил, обращаясь куда-то вверх, к небу или к невидимым духам острова: «Если на то ваша воля, помогите нам вернуть эту женщину в мир живых». Он не был глубоко религиозным, но уважал древние силы природы и духа, знал, что иногда необъяснимое помогает ищущим сердцем.

Дневник Ирины лежал у него на коленях. Александр аккуратно завернул его в полиэтиленовый пакет, что нашёлся в рюкзаке, чтобы сохранить от дальнейших повреждений. Этот дневник теперь — и улика, и руководство к действию. Ещё прозвучат его страницы в нужный момент, уличая виновных.

— Поехали? — спросил Сергей, глядя на друга.

— Поехали, — кивнул Александр. — Нас ждёт разговор с самим гуру. Посмотрим, что запоёт пророк, когда его прижмут к стене факты и совесть.

— Если она у него есть, эта совесть, — мрачно заметил Сергей, заводя мотор.

— Совесть есть у всех, но у некоторых она спит, — тихо сказал Александр, устраиваясь сзади. — Возможно, ему придётся её разбудить — внезапно и болезненно.

Они развернулись и покатили обратно по серпантину, спускаясь с гор, прочь от древнего храма, где под священным деревом правда начала открывать им своё лицо. Теперь предстояла схватка ума и духа с человеком, который, похоже, играл на чужом доверии, не имея ни истинного сердца, ни чистого разума. Что ж, тем интереснее будет испытать его ложь на прочность перед силой реальных доказательств.

III

К полудню они уже были снова в Убуде. Городок жил своей размеренной жизнью: на узких улочках сновали мопеды, туристы неспешно бродили между лавками с сувенирами и кофейнями, где аромат свежесмолотого зерна смешивался с запахом жасмина из храмовых садов. Но для Александра и Сергея мир суетной курортной идиллии был сейчас словно в другом измерении. У них была цель, и каждая минута промедления отдавала горечью.

По дороге Сергей связался через мессенджер с общим знакомым, который посещал те же занятия йогой, что и Ирина. К счастью, он знал Ольгу — ту самую девушку из группы ретрита — и у него даже был её номер. Получив контакты, Сергей сразу написал ей, что хочет срочно встретиться и поговорить об Иринином исчезновении. Сначала ответа не было, но, уже подъезжая к центру Убуда, он получил короткое согласие: Ольга готова увидеться, она сейчас в кафе при Лотосовом пруду у храма богини Сарасвати.

— Она тоже русская, так что языкового барьера не будет, — сказал Сергей, читая сообщение. — Похоже, она напугана, но поговорить согласилась.

— Отлично, — отозвался Александр, лавируя скутером через поток других байков. — Храм Сарасвати… символично. Богиня знания, может, благословит нас разоблачить обман.

Они припарковались неподалёку и пешком дошли до знаменитого пруда с розовыми лотосами. Расстилаясь перед изящным храмом Сарасвати, пруд был полон распустившихся цветов, покачивающихся на широких листьях. Посередине шла каменная дорожка, по краям которой возвышались каменные фигуры стражей обернутые в традиционные балийские саронги. В тихой воде отражались резные врата храма и каменные колонны, украшенные ажурной резьбой. Глаз отдыхал на этой гармоничной картине.

В кафе на краю пруда за столиком в тени балийского павильона их уже ждала девушка лет тридцати с короткой русой стрижкой. Она нервно вертела в ладонях стакан с лимонным соком. Заметив приближающихся мужчин, она поднялась. На её лице отчетливо читалась— смесь облегчения и тревоги.

— Ольга? — спросил Сергей, и она кивнула. — Здравствуйте, я Сергей, мы переписывались. А это Александр, наш друг, детектив… ну, в общем, он помогает найти Ирину.

— Очень приятно, — тихо сказала Ольга, садясь обратно и жестом приглашая гостей сесть напротив.

Александр улыбнулся ей ободряюще:

— Благодарим, что согласились встретиться. Мы понимаем, вы пережили потрясение.

Ольга вздохнула, опустив глаза:

— Да… Это всё ужасно. Я до сих пор не могу поверить, что Ирина исчезла. Мы же только вчера… или уже позавчера… вместе медитировали, разговаривали.

У Александра возникло ощущение, будто он видит перед собой птицу, дрожащую от пережитого урагана: Ольга явно была напугана до глубины души. Плечи поникли, взгляд блуждал. Возможно, на неё давило ещё и то, что она обещала гуру хранить некую “духовную” версию событий. Нужно было осторожно вытянуть из неё правду.

— Понимаю, как вам тяжело, — мягко начал он. — Но чем больше вы нам расскажете о том, что произошло, тем больше шансов найти Ирину. Мы уверены, что она стала жертвой чьей-то злой воли, а не мистического исчезновения.

Ольга слегка вздрогнула и торопливо оглянулась по сторонам, будто опасаясь нежелательных ушей. Затем, наклонившись ближе, зашептала:

— Вы… вы тоже так думаете? Значит, не духи? Ох, господи… Знаете, в ту ночь я сначала поверила Махендре, что это избранность, вознесение… Он так убедительно говорил, что её душа достигла высшего уровня и ушла… А потом, уже когда мы уехали, меня накрыло: нет, что-то не так, это же безумие верить, что живой человек просто растворился!

Голос её задрожал, она судорожно глотнула сок из стакана.

Сергей осторожно похлопал её по руке:

— Пожалуйста, начните с начала. Просто опишите, как всё происходило, шаг за шагом.

— Хорошо… Постараюсь, — кивнула Ольга, закрывая глаза, словно восстанавливая в памяти события. — Весь день шестой у нас шла подготовка к ночному ритуалу завершения. Махендра просил нас много молчать, думать о Высшем. Ирина была сама не своя с утра, я заметила. Спросила — она отмахнулась, сказала, просто не выспалась.

Вечером мы постились, пили только травяной отвар. Все разделили между собой эту чашу… — Ольга наморщила лоб. — Странный был отвар, горьковатый. Мне немного поплохело, и, думаю, не только мне — некоторые выглядели заторможенными потом.

Александр и Сергей переглянулись. Отвар — возможно, с чем-то вроде лёгкого транквилизатора или наркотического средства, чтобы внушаемость повысить?

Ольга продолжала:

— Ближе к полуночи мы все в храме сели в круг, зажгли свечи. Махендра начал петь мантры, мы вместе. Было темно, только свечи освещали наши лица и статую под деревом. Потом он ввёл нас в состояние, как бы… ну, транса. Я не знаю, сколько прошло времени, может, час или больше. Было ощущение, будто сплю и вижу сон, хотя и сижу с открытыми глазами. В какой-то момент Ирина встала и вышла из круга. Я заметила боковым зрением, как она поднялась и тихо пошла прочь — в сторону заднего двора. Но сказать ничего не могла — будто язык онемел, да и регламентом нам предписывалось никого не задерживать, если кто-то захочет уединиться.

— Она просто ушла одна? — уточнил Сергей.

— Да… Я подумала, может, ей плохо стало или какой-то личный инсайт потребовал одиночества. Но странно — обычно Махендра предупреждал, если предполагается индивидуальный опыт. В общем, она растворилась в темноте за колоннадой. Я ещё успела заметить, что фигура мелькнула у двери…

Примерно минут через десять Махендра вывел нас из транса. И тут мы обнаружили, что Ирины нет. Он спросил, где она. Мы сказали, что не знаем, вроде вышла. Тогда он велел включить фонари и поискать во дворе. Мы бегали, звали её… Потом кто-то закричал, мол, видит белую фигуру в саду за стеной, мы туда — ничего. Нашли только её шарф на кусте, кажется. И всё.

Усилием воли Ольга сдержала слёзы.

— Махендра казался встревоженным, но всё твердил: “Не бойтесь, всё под контролем, то, что случилось — великая мистерия, вам ещё откроется суть”. Мы, конечно, не понимали. А он то молился, то говорил, что так было предначертано.

— А помощник его, Команг? — спросил Александр. — Где он был в это время?

— Команг… Его, кстати, я почти не видела той ночью. Он был где-то на заднем плане. Может, готовил машину к отъезду, не знаю. Я только помню: перед началом ритуала он покинул храм, Махендра сказал, что Команг остаётся снаружи дежурить, чтобы никто не помешал. Но когда мы искали Ирину, Команг примчался, тоже изображал поиск вокруг нас с фонарём, а потом так же внезапно исчез… Утром я лишь видела, как он сидел уже в автобусе впереди, молчаливый.

Интересная деталь: Команг отсутствовал в ключевой момент, значит, он вполне мог быть там, где Ирина.

— Когда стало понятно, что она не найдена, — продолжала Ольга, — Махендра собрал нас и объявил, что она достигла, мол, духовного освобождения, её физическое тело более не нужно ей, а душа вознеслась. Я, признаться, была в таком шоке и под остаточным действием отвара, что приняла эти слова как возможные… Звучало, будто святое событие, хотя и странное. Некоторые плакали, но от счастья за неё, представляете? Сейчас мне это кажется безумием, а тогда…

Она прикусила губу, качая головой, не веря собственной наивности.

— Он мастер внушения, — мрачно заметил Александр. — Воспользовался тем, что вы были в затуманенном состоянии сознания.

— Да, видимо, — кивнула Ольга. — Утром он спешил уехать. Приказал ничего никому не говорить, кроме как избранным людям, чтобы не осквернять тайну. Нас почти всех привёз автобусом обратно в Убуд и распустил, сказав, что позже свяжется для обсуждения пережитого. Но мне не даёт покоя всё это. Когда отвар перестал действовать, я осознала: нас обвели вокруг пальца. Ирина пропала! Как мистерия это объясняет? Сердце говорит — произошло зло, но… что, как?

Она беспомощно развела руками. В её глазах стояли слёзы.

— Вы правы, произошло зло, — твёрдо сказал Сергей. — Махендра обманщик. Мы уже нашли дневник Ирины, где есть намёки, что он замышлял против неё. Теперь важно понять — где она сейчас?

— Мы подозреваем, что Махендра или его люди удерживают её, — добавил Александр. — Вероятно, где-то здесь, неподалёку. Потому и поспешил увести группу, чтобы спокойно заниматься преступлением. Ольга, вы знаете, где он может прятать человека? У него есть дом?

— Дом есть, да, — ответила она, вытирая глаза салфеткой. — Большой особняк на окраине, в джунглях, но относительно недалеко. Мы однажды ездили туда на предварительную встречу. Он говорил, что это “пространство для практик”. Там несколько зданий, огорожено. Я помню дорогу примерно.

— Это очень важно, — оживился Александр. — Вы могли бы нам показать?

Ольга явно испугалась и замотала головой:

— Нет-нет, я сама туда не пойду. Боюсь его безумно теперь. Он как узнал вчера, что я сомневаюсь… он мне так посмотрел в глаза, будто душу насквозь видит… До сих пор мороз по коже.

Видимо, Махендра заметил её неверие. Надо поторопиться, пока он не решил “убрать концы”.

— Хорошо, вы можете нам просто нарисовать схему или объяснить, как проехать, — примирительно сказал Александр. — Мы не заставляем вас лично участвовать. Только последнее: вы не знаете, есть ли у него охрана, оружие?

Ольга задумалась:

— Оружия не видела, кроме церемониального криса (кинжала) у алтаря. Охраны нет, только Команг и ещё пара служек, но думаю, сейчас там только он и Команг. Те двое из персонала иногда приходят готовить, убирать, их он, наверное, отпустил, когда уезжал в ретрит. Может, они даже не знают ничего.

— Ясно. Тогда будет проще подобраться незамеченными, — сказал Сергей.

Александр в который раз оценил его мгновенный переход от отчаяния к решимости. Друг явно готов был на всё ради спасения Ирины, и предстоящее дело, похоже, обещало накал.

Ольга быстро на листке из блокнота зарисовала план: от центральной дороги Убуда свернуть на север, за плантациями какао найти боковой съезд, дальше по грунтовке мимо реки… Она обрисовала ориентиры — большой баньян у развилки, статуя Гаруды у ворот.

— Ворота всегда заперты, но забор там частично из дерева, можно перелезть сбоку, если что, — добавила она. — Я… правда, не знаю, там ли она сейчас. Но если где, то там — больше негде.

— Вы нам очень помогли, — поблагодарил Александр, аккуратно складывая нарисованную схему и убирая к себе. — Ирина будет вам благодарна.

— Я… на самом деле ей немного завидовала, — вдруг призналась Ольга тихо. — У неё такой ум, такая сила. Я чувствовала себя глупее на её фоне, а теперь вижу, как глупа была моя зависть. Пусть бы она лучше жила и радовалась…

— Не кори себя, — мягко сказал Сергей. — Главное — мы её вернём.

Ольга слабо улыбнулась:

— Надеюсь. Будьте осторожны. Махендра опасен — как змея. И… если что, я готова свидетельствовать против него, когда придёт время. Только сначала пусть Ира найдётся.

— Обязательно, — подтвердил Александр, поднимаясь. — Сейчас мы поедем туда. Вы же пока не распространяйтесь о нашей встрече, ладно? И лучше не оставайтесь в одиночестве. Если хотите, можем попросить кого-то побыть с вами.

— Спасибо, у меня подруга здесь, пойду к ней, — согласилась Ольга.

Они обменялись номерами телефонов на случай срочной связи. Попрощавшись, Ольга ушла быстрым шагом, стараясь держаться открытых людных мест.

— Что ж, теперь всё почти ясно, — сказал Сергей, расплачиваясь за напитки и вставая из-за столика. — Не терпится проучить этого “пророка”.

— Давай волю прежде всего не эмоциям, а разуму, друг, — остановил его Александр, заметив, как гнев кипит во взгляде Сергея. — Ира нужна нам живая. Если наломаем дров, он может пойти на крайность.

Сергей глубоко вдохнул, усмиряя пыл.

— Да, ты прав. Как действуем?

— Схему мы имеем. Лучше появиться у него внезапно, без предупреждения. Возможно, разделимся: я зайду с главного входа как гость, отвлеку, а ты тем временем через забор, попробуешь найти Ирину. Если она там, то, скорее всего, заперта где-то.

— Пожалуй, так и сделаем, — согласился Сергей. — Вдвоём к нему заходить — насторожится и будет нас держать на виду.

— Верно. Только обещай: никаких геройств. Если что-то пойдёт не так, отступаешь и ждёшь меня или полицию. Кстати, я сейчас черкану сообщение тому полицейскому, кому писал заявление. Сообщу адрес, чтобы имели в виду — вдруг всё затянется или понадобится подмога.

Сергей ухмыльнулся нехорошо:

— Думаешь, появятся? Они ж несильно верят…

— Ну, хотя бы останется след, что мы туда направились, — ответил Александр. — Подстрахуемся на случай, если сам Махендра вдруг не один или… Ну, мало ли.

Он не договорил “если мы пропадём, как Ирина”, но оба поняли. Лучше перестраховаться, пусть и не слишком надеясь на полицию.

Солнце клонилось к закату, когда они вновь оседлали скутер. Предстоял заключительный акт этой драмы — визит в логово лже-гуру. Александр чувствовал, как внутри него смешиваются два состояния: холодная сосредоточенность детектива и горячее негодование человека, жаждущего справедливости. В таких случаях важно балансировать — разум и сердце должны действовать заодно, не мешая, а помогая друг другу.

— Готов? — спросил он Сергея перед выездом.

— Готов, — коротко ответил тот.

Двигатель взревел, и они понеслись по дороге, протискиваясь сквозь вечерний убудский трафик. Впереди на западе алело небо, обещая жгучий закат. Будто само солнце разгорается в последнем танце света перед наступающей темнотой ночи.

“Неужели и наша дуэль с тьмой сейчас достигла заката?” — подумал Александр. Что ж, даже если впереди ночь — он не позволит тьме одержать верх. Только бы успеть вовремя…

IV

Сумерки уже сгустились, когда Александр и Сергей добрались до уединённого владения Махендры. Дорога вывела их к массивным деревянным воротам, украшенным резьбой в виде стилизованных языков пламени и змей. Рядом высилась каменная статуя орла Гаруды — царя всех птиц, хранителя, широко расправившего свои крылья. За воротами виднелся кусочек двора и силуэт большого дома с традиционной балийской архитектурой: остроконечной черепичной крышей и резными деревянными колоннами.

Они остановили скутер в укромном месте, под пальмой чуть поодаль, чтобы шум мотора не выдал их заранее. Оранжевый отблеск заката ещё цеплялся за верхушки деревьев, но внизу меж пальмовых стволов уже темнело.

— Помни план, — шёпотом напомнил Александр. — Я иду к воротам, ты обходишь справа, там, где Ольга говорила про брешь.

Сергей кивнул, лицо его было сосредоточенным. Он сунул за пояс найденную по дороге толстую бамбуковую палку — на всякий случай, как средство самообороны. Александр проверил, что телефон в кармане стоит на беззвучном и что фонарик при необходимости под рукой.

— Удачи, — тихо сказал Сергей.

— И тебе, — ответил Александр.

Они пожали друг другу руки коротко, и затем Сергей бесшумно растворился в зарослях у ограды, стремясь обойти снаружи. Александр же решительно направился прямо к воротам и громко постучал бронзовым кольцом-стукалом, висевшим на створке.

Некоторое время было тихо. Затем где-то внутри ярко вспыхнул свет — видимо, включилось электрическое освещение. Раздались торопливые шаги. Маленькое окошко в воротах приоткрылось, и из темноты блеснули глаза.

— Кто там? — послышался голос Команга. Александр узнал его имя из дневника, да и описание совпадало: крепкий индонезиец средних лет.

— Добрый вечер, — как можно непринуждённее произнёс Александр по-английски. — Простите за беспокойство… Я ищу гуру Махендру. Мне сказали, что могу найти его здесь.

Глаза за окошком сузились:

— Гуру Махендра отдыхает. Что вам нужно?

— У меня к нему личное дело, касающееся духовного поиска, — ответил Александр, сохраняя в голосе вежливость и почтительность. — Очень важное. Я проделал долгий путь.

Он придвинулся ближе к окошку, чтобы Команг мог разглядеть его лицо. Александр излучал радушие и лёгкую смущённость — образ искателя, стучащегося к мудрецу.

— Без приглашения нельзя, — буркнул Команг, но замялся.

— Я понимаю, поздно, — продолжал Александр мягко. — Но дело не терпит отлагательства. Я готов ждать хоть всю ночь у ворот, если нужно, лишь бы получить благословение учителя.

Это была блефующая уловка: показать фанатичную решимость, чтобы Команг не вздумал просто отослать его. И, похоже, сработало: охранник пробормотал что-то недовольное, закрыл окошко. Через минуту массивные ворота со скрипом отворились.

— Проходи, — сказал Команг сухо. — Только тихо.

Александр покорно вошёл внутрь. Двор освещала пара электрических фонарей у дома. Повсюду царила тщательная декоративность: гравийные дорожки, сад камней, невысокий фонтан, сейчас бездействующий. Однако взгляд Александра тотчас отметил у стены внедорожник — вероятно, тот самый, на котором Махендра возит учеников.

Команг провёл гостя по дорожке к просторной открытой веранде дома. Там, под резным деревянным потолком, горел тёплый свет. За низким столиком, усыпанным лепестками цветов, в плетёном кресле, восседал сам Махендра.

При появлении гостя он поднялся. Это был высокий мужчина лет сорока, худощавый, с длинными чёрными волосами, собранными на затылке, и тонкими чертами лица. Белый льняной кафтан придавал ему вид аскета, но глаза — глаза были слишком остры и холодны, как у хищной птицы. Правда, в эту секунду на лице учителя расцвела любезная улыбка.

— Мир дому сему, Намасте, — промолвил Александр, складывая ладони и склоняя голову в почтительном полупоклоне.

— Намасте, и тебе мир, странник, — отозвался Махендра напевно, оценивающе оглядывая незнакомца. — Чем я обязан визиту в столь поздний час?

— Прошу прощения, учитель, за вторжение. Меня зовут Александр, я из России, уже некоторое время живу на Бали. Мне много говорили о вашей мудрости, и вот, наконец, я решился обратиться лично.

Александр говорил спокойно и уважительно, сам удивляясь, как натурально даются ему эти речи. Внутри всё кипело — вот он, вероятный злодей, сидит перед ним, улыбается, изображает святого. Хотелось схватить его за грудки и выкрикнуть все обвинения. Но нельзя — Ирина ещё не спасена, Сергей ещё ищет её где-то поблизости. Нужно дать время.

Махендра жестом пригласил гостя сесть на циновку у низкого столика:

— Что ж, раз пришёл — значит, таково предназначение. Присядь, друг. О чём ты хочешь меня спросить?

Он сел напротив, сложив ноги по-турецки. Команг остался стоять чуть позади хозяина, словно тень, не сводя глаз с Александра.

Детектив опустился на циновку, сделав вид, что немного волнуется (в чём не было нужды, сердце и правда колотилось). Для пущей убедительности он достал из кармана чётки из сандалового дерева, которые иногда таскал как сувенир, и перебрал пальцами.

— Учитель, — начал он негромко, — я ищу равновесия между своим умом и сердцем. Я читал много книг, изучал философию, но покоя не обрёл. Мне говорили, вы помогаете избавиться от тирании рассудка и открыть дух.

Махендра улыбался всё благожелательнее, явно польщённый. Он, конечно, счёл этого позднего гостя очередным интеллектуалом, прельщённым его славой.

— Да, — мягко ответил он, — многие страдают от избытка мыслей и недостатка гармонии. Разум — прекрасный слуга, но ужасный хозяин. Его нужно поставить на место. Видимо, твои поиски привели тебя ко мне не случайно.

— Несомненно, — поклонился Александр. — Я видел, скольких людей вы вдохновили. Ваши ученики рассказывают чудеса… про исцеление, откровения… Даже о вознесении в высший свет.

На последнем слове он будто бы смущённо опустил глаза. И одновременно заметил, как напрягся взгляд гуру. Махендра едва заметно дёрнул уголком рта.

— Вознесения, говоришь… — протянул он. — Слухи преувеличивают. Каждый человек может духовно вознестись, достигнув просветления, но это внутренняя метаморфоза, не внешняя.

— Конечно-конечно, — быстро подхватил Александр. — Я, собственно, спросил, потому что на днях в городе шёпотом пересказывают историю про некую женщину, вашу ученицу… Будто бы она исчезла, растворилась в воздухе, достигнув высшего. Правда ли такое возможно? Честно признаться, уму не верится, но сердцем хочется верить в чудо!

Он изобразил наивный восторг. Это был опасный момент — слишком откровенно упомянул. Но время шло, и Александр надеялся, что Сергей уже близок к цели, так что нужно было надавить.

Махендра наклонился чуть вперёд, улыбка его застыла.

— Чудеса случаются лишь для тех, кто готов их принять, — произнёс он уклончиво. — Той женщине даровано особое благословение, но посторонним об этом знать необязательно.

— Ах, простите, — отступил Александр, будто испугавшись своей дерзкой любознательности. — Я вовсе не хотел выведывать тайны. Просто… если это правда, то выходит, возможно и мне когда-нибудь…

— Тс-с, — поднял ладонь гуру. — Не спеши. Каждый получит по заслугам. Давай лучше поговорим о тебе. Что тебя гнетёт?

Он явно хотел сменить тему. Александр послушно начал рассказывать что-то о своих мнимых метаниях души, но краем глаза замечал: Махендра нервничает. Пальцы его барабанят по колену, взгляд время от времени бросается на Команга. Вероятно, приказывал мысленно быть настороже.

Тем временем Сергей, притаившись за забором, наблюдал, как друг вошёл внутрь. Он обогнул северо-восточный угол участка, где действительно часть ограды была низкой деревянной: перелезть не составило труда. Внутри его встретил сумрак сада. В доме горел свет, и голоса оттуда доносились приглушённо. Сергей прокрался вдоль стены, стараясь держаться в тени кустов.

В нескольких метрах от дома темнело одноэтажное строение — вероятно, сарай или гостевой домик. Ольга говорила, что комплекс включает несколько зданий. Возможно, Ирину держат там. К домику не вело фонарей, лишь луна бледно серебрила его крышу.

Сергей неслышно подошёл к двери и осторожно дёрнул ручку. Заперто. Присел, заглянул в скважину — изнутри торчал ключ. Выбить дверь силой? Это подняло бы шум. Он нащупал в кармане кусок проволоки (захваченную на всякий случай в дороге) и принялся возиться с замком, молясь, чтобы ловкости хватило, чтобы его отпереть.

Несколько мучительных минут — и щелчок. Дверь поддалась. Сергей скользнул внутрь и нащупал фонарик. Крошечный луч высветил простое помещение с циновкой на полу. В углу лежала фигура, накрытая тонким одеялом.

— Ирина! — еле слышно позвал он и бросился к ней.

Она была здесь: бледная, с закрытыми глазами, руки связаны перед собой тонкой верёвкой, рот тоже приклеен лентой. Сергей содрогнулся от ужаса и облегчения одновременно. Жива! Он ощупал пульс на шее — ровный, хоть и слабый. Возможно, под воздействием снотворного.

Бережно сорвал с её рта ленту и развязал руки, шепча:

— Ира, родная, всё хорошо, я здесь…

Она застонала слабо, но не проснулась. Внезапно за спиной послышался тяжёлый шаг. Сергей резко обернулся с фонариком — на пороге силуэт. Команг! Он держал в руке мачете для рубки кокосов, сверкая острым лезвием.

— Не двигайся! — прошипел тот.

Сергей рывком поднялся, заслоняя Ирину собой. В горле пересохло от адреналина, но он старался не выдать страха:

— Не делай глупостей, друг… Полиция уже едет. Вам не скрыться.

Команг хищно ухмыльнулся:

— Это мы посмотрим.

И бросился вперёд, замахнувшись. Сергей успел вскинуть свою бамбуковую палку — лезвие ударило по ней, срезав щепки, но убойной силы удара не достигло. Завязалась яростная, хоть и неуклюжая схватка в тесноте: Команг рубил и колол, Сергей отбивался палкой, понимая, что долго не продержится против стали. Он отступал, отходя от Ирины, маня противника дальше вглубь комнаты, чтоб та не пострадала.

Резкий удар — палка треснула, отлетев в сторону. Команг занёс мачете, прицеливаясь Сергею в плечо. Сергей зажмурился, стараясь хотя бы ухватить руку противника…

Но удара не последовало. Раздался глухой звук и ругань. Сергей открыл глаза: Команг валился на бок, а позади него стоял Александр, держа в руках тяжёлый бронзовый подсвечник, явно только что обрушенный на голову охранника.

— Ты как? — выдохнул Александр.

— Нормально, — пробормотал Сергей, ощущая, как дрожат колени. — Успел…

Команг ещё шевелился, пытаясь встать на четвереньки. Александр безжалостно выхватил у него выпавшее мачете и, перевернув Команга пинком, наставил острие ему к горлу:

— Лежи смирно. Шевельнёшься — зарежу как свинью.

Голос его был ледяной. Команг застыл, тяжело дыша. Видимо, сотрясение и решительность противника убедили его не сопротивляться.

— Держи его, — сказал Александр Сергею, передавая нож. Тот, хотя и потрясён произошедшим, крепко взял оружие и упёрся коленом в грудь Команга, не давая тому шанса вскочить. В глазах Сергея пылал праведный огонь.

Александр же поспешил к Ирине. Он присел, мягко похлопал её по щекам:

— Ира, слышишь? Это Александр, очнись…

Она застонала и медленно приоткрыла глаза. Зрачки были расширены — похоже, действие наркотика всё ещё держало. Но сознание пробуждалось: она сфокусировала взгляд на лице склонившегося над ней мужчины.

— Александр… — выдохнула она едва слышно. — Значит… не подвёл… я знала…

— Тш-ш, потом, потом, — улыбнулся он облегчённо. — Не говори. Ты в безопасности.

— Сергей… — Ирина повернула голову. Сергей, услышав своё имя, оторвал взгляд от пленника:

— Я здесь, Ира, всё хорошо, родная!

Глаза Ирины увлажнились, уголки губ дрогнули в слабой улыбке. Она снова закрыла веки, потеряв силы.

— Надо её вынести на воздух, — сказал Александр. — Пусть подышит, надо смыть с неё то, чем накачали.

— А этот что? — Сергей кивнул на Команга.

— Его свяжем, чтоб не мешал, — решил Александр.

Неподалёку нашёлся моток верёвки (видимо, тот же, что был на Ире). Быстро скрутив Команга по рукам и ногам (не церемонясь, затянули узлы потуже), друзья выволокли его из домика и прислонили к столбу. Команг был оглушён и злился, но слова не произносил, лишь исподлобья сверлил их ненавистью.

Ирину Сергей на руках вынес следом. Она была в сознании лишь частично, голова безвольно склонилась ему на плечо. Он уложил её на низкую скамью в саду, где был доступ свежего воздуха. Александр достал из кармана фляжку с водой, аккуратно побрызгал ей на лицо, дал смочить губы.

— Махендра?! — вдруг спохватился Сергей. — Где он?

Александр сжал челюсти:

— Ускользнул, хитрюга.

Он объяснил коротко: когда разговор на веранде подходил к опасной точке, Команг вдруг сорвался с места и убежал. Махендра сразу смекнул неладное — наверное, понял, что это отвлекающий манёвр. Он метнулся в дом, заперся и, видимо, через чёрный ход кинулся бежать к машине или в джунгли. Александр, бросившись следом, не смог взломать запертую дверь вовремя. Услышал, как завёлся двигатель джипа где-то за домом, потом хруст гравия — похоже, гуру бежал.

— Ничего, далеко не уйдёт, — мрачно добавил Александр. — Полиция уже должна быть на подходе.

Он говорил, чтобы успокоить друга (и себя тоже). На самом деле, неизвестно, получили ли полицейские его сообщение и отреагировали ли. Но обнадёжило другое: вдалеке заскрежетали тормоза и прокричали люди — похоже, тот самый джип Махендры угодил во что-то неподалёку. Затем стало слышно, как ломятся через заросли несколько человек с фонарями.

Сергей крепче прижал к себе Ирину, Александр встал, ожидая развития событий. Из-за дома, спотыкаясь и поддерживая друг друга, вышли двое местных полицейских в форме и… сам Махендра, с руками заломленными назад. Лицо его было исцарапано, на белом кафтане грязные пятна. Видимо, не справился с управлением на бегу и угодил в канаву, где его и перехватили стражи порядка, наконец-то нагрянувшие.

Полицейский сержант узнал Сергея:

— Сэр Михайлов? Мы по адресу… Смотри-ка, и жертва тут!

Второй полицейский, моложе, глядел с удивлением на связанного Команга и беспомощного гуру, которого держал за локоть.

— Вы вовремя, — выдохнул Сергей. — Вот негодяи, похитили женщину.

— Мы уж поняли, — буркнул сержант, выталкивая Махендру вперёд. — Этот болтал что-то про то, что невиновен и его оговорили, но мы разберёмся.

Гуру, поняв, что бежать больше некуда, внезапно откинул голову и заговорил громко, пафосно, будто перед аудиторией:

— Вы не понимаете, что делаете! Я спасал её душу! Эта женщина добровольно осталась в храме, её избрали духи… А эти двое, — он мотнул головой в сторону Александра и Сергея, — просто завидуют моему влиянию и хотят разрушить великое дело!

— Заткнись! — рявкнул сержант, тряхнув пленника.

Но Махендра продолжал, уже с истеричными нотками:

— Вы все глупцы! Думаете, правда на вашей стороне? Да ваши жалкие умы не постигают замысла богов! Я проводник высших сил, мне дозволено то, что вам кажется преступлением!

В его горящих глазах читалось безумие, перемешанное со страхом. Маска благости упала — открылось лицо фанатика или хитреца, загнанного в угол.

Александр шагнул ближе, в упор глядя на лже-гуру:

— Хватит. Никто больше не купится на твои речи. Твоё “великое дело” — ложь и зло. Ты чуть не погубил невинную женщину из-за своей гордыни.

Махендра презрительно скривился:

— Что ты вообще знаешь? Эта учёная сама полезла куда не просят! Я ведь предлагал ей стать моей правой рукой — её ум плюс моя мудрость, мы могли многого достичь. Но нет, она хотела разоблачить меня, грозилась, мир узнает правду… Да кому нужна ваша правда? Люди жаждут чудес, а я их даю! Какая разница, какой ценой? Эти спящие овцы не оценят вашей правды, им комфортнее жить в сладкой лжи!

Он выкрикивал это зло, почти рыча. Полицейские переглянулись: похоже, речь подозреваемого была лучшим признанием.

Александр покачал головой:

— Да, некоторые предпочитают сладкую ложь. Но от этого она не перестаёт быть ложью. Ты мнил себя умнее всех — и вот твой ум без сердца привёл тебя к краю пропасти. Горе от такого ума, не иначе.

Махендра хотел возразить, но осёкся, заметив холодную уверенность в глазах детектива. И ещё — спокойную слабую улыбку Ирины, которая приходила в себя и явно слышала последние слова. Эта картина — жертва спасена, обман раскрыт, — похоже, сломила фанатика.

Он опустил голову, ярость вмиг сменилась изнеможением. Полицейские увели его к машине, благо та уже подъехала к воротам. Второй полицейский подобрал и потащил за собой Команга.

— Вот и всё, — тихо сказал Александр, опускаясь на колени рядом с Сергеем и Ириной. Ирина, лежа у него на руках, шёпотом проговорила:

— Спасибо… вы пришли, как я молилась и верила…

— Тише, тише, — приговаривал Сергей, гладя её по волосам. — Всё кончено, Бог любит тебя, мы вместе.

Александр почувствовал, как комок подкатывает к горлу. Он отступил чуть, давая пространству этих двоих сомкнуться без него. Сергей крепко прижал Ирину к груди, бережно целуя её влажный от испарины и бледный лоб. А она, закрыв глаза, прижалась к нему, наконец-то в безопасности.

Над головой зашуршало. Детектив поднял взгляд: на ветке соседнего дерева, вполнакала освещённой садовым фонарём, сидела всё та же обезьянка — вероятно, пришла с близлежащего храма или просто это ещё один лесной дух, наблюдающий за миром смертных. Сейчас она потирала лапки, довольно ухмыляясь, и блестящие глаза её смотрели прямо на Александра.

Он тихо рассмеялся сквозь слёзы облегчения и вымолвил по-русски:

— Спасибо и тебе, пушистый друг.

— Что? — обернулся Сергей, не расслышав.

— Ничего, — улыбнулся Александр, — это я так, о своём.

Он чувствовал одновременно усталость и глубокое удовлетворение. Ночная мгла плотно окутывала сад, и среди таинственных звуков природы нашлось место и искренней радости — справедливость восторжествовала. И где-то в вышине звездного неба, казалось, будто одобрительно мерцали древние и мудрые звёзды.

V

Первый предрассветный луч коснулся вершин пальм Убуда, когда Александр вновь сидел на террасе своего бунгало посреди рисовых полей. Однако в этот раз он был не один. Рядом, укутавшись в лёгкий шарф, сидела Ирина — бледная, ещё ослабленная, но живая и мягко улыбающаяся. По другую руку от детектива устроился Сергей, устало и счастливо поглядывающий то на Ирину, то на разгорающийся рассвет.

Ночь прошла беспокойно: полиция возила всех в участок для дачи показаний, вызывали судебного врача для осмотра Ирины и проведения медицинской экспертизы, — подтвердилось, что её Ирину накачали дурманящим снадобьем, но теперь опасности нет. Ольга и ещё пара участников ретрита тоже пришли дать свидетельства, потрясённые вскрывшейся правдой. Ближе к утру всех наконец отпустили, и друзья направились к Александру домой — там было спокойнее всего после пережитого.

Александр наполнил три глиняных чашечки свежезаваренным шу пуэром. Аромат чая ободрил всех собравшихся. Ирина обхватила тёплую чашку ладонями:

— Никогда ещё чай не был таким вкусным, — сказала она тихо. — Спасибо вам… за всё.

Она посмотрела на обоих мужчин с глубокой признательностью. Сергей ласково погладил её по плечу:

— Лучше скажи, что чувствуешь, милая.

— Голову чуть ломит… и стыдно немного, — призналась она, опустив глаза. — Я ведь так поверила этому человеку. Возомнила себе, что во всём разбираюсь и всё под контролем, а сама…

Она умолкла, вспоминая, как легко поддалась обаянию гуру. Александр покачал головой:

— Не вам стыдиться, Ирина. Вас обманом вовлекли, опоили и чуть не погубили. Ваша интуиция, наоборот, просигнализировала вовремя — и вы попытались предупредить о его лжи. Без вашего дневника мы бы не успели.

— Да, дневник… — Ирина мягко улыбнулась. — Помню, как я прятала его, едва жива от страха. И думала: если кто и найдёт его, так это вы, Александр. Я столько лет восхищалась вашим умением видеть суть. Наверное, в ту минуту я молилась всем силам, чтобы вы появились.

— Видите как, — отозвался детектив с тёплой улыбкой, — ваши молитвы не пропали даром. Хотя должен сказать, там, на месте, мне помогал не только разум, но и нечто большее. До сих пор не верю, что обезьяна нам так помогла — вот уж действительно загадочный остров.

Ирина удивлённо приподняла брови: про историю с макакой она не знала, и Сергей вполголоса пересказал ей курьёз с выпавшим дневником. Впервые за тяжёлые сутки Ирина тихо засмеялась — серебристый смех прозвучал над террасой, прогоняя остатки мрака.

— Вот видишь, — улыбнулся Сергей, — даже духи леса были на нашей стороне. А я-то, старый скептик, вначале ни в гуру не верил, ни в духов. Теперь уж и не знаю, во что верить, кроме как в тебя.

Он нежно взял её за руку. Ирина ответила тёплым взглядом:

— Верить нужно в любовь. Если бы не она… не знаю, стал бы ты меня искать с таким пылом.

Сергей смутился:

— Признаюсь, когда ты уехала в ретрит, я злился и ревновал больше, чем верил. Но потеряв тебя, понял, что готов на всё, лишь бы вернуть. Моё сердце, которое я так отодвигал, в итоге кричало громче рассудка.

— И слава богу, — тихо сказала она.

Наступила минута молчания, наполненного пробуждающимися звуками утра. Где-то вдали прокричал петух; лёгкий ветерок шевелил листья мангового дерева у крыльца. Александр наблюдал, как небо светлеет всё больше. В его душе царило редкое ощущение гармонии. Распуталось ещё одно дело, но главное — восстановлен справедливый порядок вещей: умный и близкий человек не погиб, невинные соединены, зло побеждено.

— Что теперь будет с… Махендрой? — спросила Ирина, словно читая его мысли, но голосом скорее любопытства, чем тревоги.

Александр пожал плечами:

— Полиция собрала достаточно улик. Ему светит тюремный срок за похищение, незаконное лишение свободы, нанесение вреда. Может, ещё мошенничество припишут. Конечно, он будет выкручиваться — таких хитрецов тюрьма редко исправляет. Но, как он сам и говорил, люди любят чудеса: думаю, на суде публика с удивлением узнает, какие “чудеса” творил их гуру из чисто земных побуждений.

В его голосе сквозила ирония. Сергей усмехнулся:

— Да, такого “просветлённого” далеко не каждая тюрьма видала.

Ирина грустно покачала головой:

— Больше всего жаль тех, кто искренне ему верил. Для них это удар. Представляю, как сейчас разбиты сердца учеников.

— Некоторые уже прозрели, — заметил Александр. — Как Ольга. А кто-то, может, ещё долго не захочет мириться с правдой. Вон, пока нас опрашивали, один из ребят ретрита всё повторял: “Не может быть, это враги подстроили, учитель не виноват”. Он словно сам себя убеждал. Что ж, каждому своё время для прозрения.

— Главное, — тихо сказала Ирина, — что теперь никто больше не пострадает от него. А я… я сделала выводы. Мой ум бунтовал против обыденности, искал чудес — и я чуть не потеряла и разум, и жизнь. Страшно подумать.

Александр мягко возразил:

— Не ум ваш виноват, а скорее гордыня того типа, что воспользовался вашей жаждой истины. Вы человек пытливый, Ирина, в этом нет греха. Грех — обманывать таких людей, играя на их лучших стремлениях.

— Я тоже была не без гордыни, — вздохнула она. — Думала, все вокруг узколобые, а я одна открываю тайны бытия. “Горе от ума” — знакомое ощущение: когда ты чувствуешь себя умнее других, часто остаёшься непонятым и одиноким… Вот и я отдалилась от многих, кроме, пожалуй, вас двоих. И чуть не поплатилась.

Сергей сжал её руку крепче:

— Обещаю, я больше не буду считать твои духовные искания чудачеством. Вместе постигать будем — но осторожно, без самозваных пророков.

Александр поднял чашку чая:

— Позвольте мне произнести тост — хоть и утро на дворе, но за жизнь можно выпить и чаю. Выпьем за то, чтобы ум и сердце у каждого из нас всегда были вместе, а не врозь. Тогда никакой злодей не сможет обмануть ни разум, ни чувства.

— Прекрасно сказано, — улыбнулась Ирина, чокаясь своей чашкой с его. Сергей присоединился.

— Как говорится, одному ума палата, а другому — сердца доброта, а в сумме — сила, — добавил Александр с лукавым блеском в глазах. — Мы вот втроём доказали: логика, любовь и чуточку веры — и никакие злые силы нас не остановят.

— Определённо, — засмеялся Сергей. — Команда ещё та вышла. Что будем делать с этой славой героев, а? Может, детективное агентство откроем — “Разум и Сердце”?

— Почему бы и нет, — поддержала шутку Ирина. — Александр, вы ведь не против, если что, ещё дела расследовать? У вас талант от Бога.

Детектив смущённо отмахнулся:

— Ну уж, я скорее от скуки расследую. Хотя… если позовёте — помогу, чего скрывать. Считайте, что у вас есть друг, готовый в любое время примчаться и вновь сразиться с тьмой — благо, опыт имеется.

Он подмигнул. В душе его шевельнулось лёгкое беспокойство: не слишком ли он обласкан их похвалами? Ведь, по правде, он действовал не только из альтруизма: дело задело его философскую жилку, взывало к справедливости, да и лично Ирину он уважал давно. Но в том и прелесть — когда мотивы сердца и разума совпадают.

— Кстати, — спохватился Сергей, — надо же отметить это дело. Может, вечером выберемся куда-нибудь, ужин устроим? Как старые друзья, без всяких гуру, а?

— Я бы с радостью, — откликнулась Ирина. — Если окрепну окончательно к вечеру.

— Окрепнешь, — заверил Александр. — С таким-то лекарем, — кивнул он на Сергея, — поправишься быстрее, чем думаешь.

Ирина посмотрела на Сергея — в её глазах светилась любовь, которую она, казалось, открыла заново в его лице после всех испытаний.

— Что ж, тогда решено, — удовлетворённо сказал Сергей.

Яркий диск солнца показался над горизонтом, озаряя лица друзей золотистым сиянием. Наступил новый день — тихий, тёплый, с обещанием чего-то хорошего. Ирина глубоко вдохнула утренний воздух:

— Знаете, сейчас я наконец поняла, что искала. Вся эта гонка за тайным знанием… А истинная мудрость вот она — в простых вещах: в заботе, смелости, дружбе. В любви, в конце концов. Сердце и ум — они не враги, просто им нужен мостик.

— Мостик доверия, — кивнул Александр. — Очень правильно. Не зря же на Бали говорят: три гармонии — с людьми, с природой и с богами. То есть между сердцем, умом и духом. Всё должно быть в равновесии.

— Вы превзошли даже моего гуру своими наставлениями, — шутливо отметила Ирина. — На такого учителя я бы согласилась.

— О нет, — рассмеялся Зорин. — Из меня учитель так себе. Я скорее ученик жизни. Вот сегодняшний урок и для меня много значил.

— Какой же? — спросил Сергей.

Александр посмотрел на восходящее солнце:

— Что самая большая ценность — сохранить живую душу, не дать ей погибнуть во тьме, даже если она сама туда забрела из любопытства. Когда разум блуждает во мраке, лишь сердце указывает ему дорогу назад. А когда сердце в отчаянии, разум прокладывает тропу к спасению. По отдельности — беда, вместе — сила.

Ирина тихо кивнула, впитывая его слова. Сергей положил руку ей на плечи и добавил:

— Как у одного классика: “ум с сердцем — когда они в ладу, человеку нет преград”. Не помню, кто сказал, но верно ведь.

— Может, вы и правы, — улыбнулся Александр. Он не стал уточнять или цитировать точно — не это было важно. Главное, что все трое поняли друг друга без лишних книжных истин.

Над их головами пролетела белая цапля, приветствуя новый день. Где-то поблизости зазвенел колокольчик — балийская хозяйка вышла выставить утреннее подношение богам. Мир продолжал свой круговорот, и в этом мирном течении жизни распустился ещё один лотос истины: человек обретает целостность, лишь соединив свет разума и доброту сердца.

Александр поднял чашку, допивая остывший чай. Ему припомнились строки, прочитанные когда-то:
«Я — глупец хоть с сердцем, а ты — с умом, да без сердца,
И оба несчастны, и оба горюем напрасно…»

Он тихо произнёс эти слова по-русски. Ирина с Сергеем переглянулись — им были знакомы эти строки Достоевского, и они кивнули.

— Пусть отныне никто из нас не будет ни без сердца, ни без ума, — заключил Александр тёплым голосом. — Тогда и горевать не придётся.

— Согласны, — одновременно ответили Ирина и Сергей.

Они выпили чай до дна, скрепляя молчаливый союз. А над Бали уже вовсю поднималось солнце нового дня — яркое, мудрое, всепрощающее. На этом острове богов трое людей нашли свою правду. И с этим осознанием герои вступили в новый день, благодаря высшие силы и нежно улыбаясь миру и друг другу.

Вот эпилог, переписанный в духе Льва Николаевича Толстого — с глубиной, философской зрелостью и тонкой любовью к душе человека и природе:

Эпилог

Прошло несколько недель. Над рисовыми полями Убуда вновь задул вечерний ветер — тот самый, что когда-то, быть может, касался лиц древних и оживлял в человеке память о чём-то подлинном, сокровенном. Местные газеты пестрели заголовками: «Дело Ретрита Сатаны» — так назвали то, что никогда не умещалось в рамки уголовного кодекса. Суд готовился, полиция собрала все улики, но над этим клубком человеческой боли, страха и слепоты витало нечто несравнимо большее — голос сердца, зов любви и дух истины, которой часто не видно с трибуны, но которую можно услышать в тишине, если сердце не заперто.

Александр Зорин вновь сидел на террасе. Перед ним лежал блокнот, свежий, ещё пахнущий деревом и ветром. Он писал. Не о вине и не о торжестве закона — об этом пусть говорят судьи. Он писал о женщине, которая на миг утратила себя, о мужчине, который в страдании коснулся смысла, и о себе — не герое, не спасителе, а просто человеке, который оказался рядом, когда чья-то душа колебалась между бездной и молитвой.

В небе, среди облаков, сиял закат — мягкий, бесстрастный, вечный. Как память о Боге, которая не наказывает, но и не забывает.

Иногда, чтобы стать человеком, нужно пройти через страх, боль, падение, — и только тогда, очистившись, увидеть, что любовь не кричит, не требует и не торжествует. Она просто есть. И если она есть — значит, всё было не зря.

Александр отложил ручку. На веранде Ирина играла на флейте — мелодия была проста, как колыбельная, но в ней слышалась целая жизнь: страх, искупление, надежда. Сергей, вернувшись с рынка, улыбнулся, когда увидел на перилах обезьяну. Всё ту же. Она сидела спокойно, как мудрый свидетель, и, казалось, хранила в себе тайну вечного круга — смеха и слёз, света и тени, жизни и смерти.

— Пожалуй, это наш дух-хранитель, — сказал Сергей, усмехнувшись.

Александр кивнул. Он поднял чашку чая, словно давая себе и миру клятву.

— За то, что мы не сошли с ума… — сказал он тихо. — А если и сошли — то, быть может, чтобы хоть на шаг приблизиться к душе.

И в этот момент, в простом человеческом присутствии друг с другом, было больше истины, чем в сотне томов философии.

С уважением, Благомир.