Иванов, Петров, Сийдорофф. часть 41

          В конце сентября, когда закончились работы на полях и в огородах, к Клавиному дому потянулись мужики. Чаще не по собственной воле, а по наущению жён, которые видя, как изменился за это время Михаил, ежедневно жужжали у них над ухом, а некоторые, побойчее, грозили скалкой, чтобы те сходили посмотреть на спортивные снаряды, которые соорудил у себя во дворе Владимир. Всем хотелось, чтобы муж бросил пить и занялся домом, как Сонькин мужик.
          А похорошевшая Соня только подливала масла в огонь, рассказывая женщинам в магазине, что нынче отремонтировал в доме Михаил, какой у него пресс и бицепсы от занятий на тренажёрах и как они теперь вдвоём занимаются физкультурой.
          Сельчанки с завистью смотрели на неё и посмеивались:
          - Интересно, на каком тренажёре ты третьим забеременела?
          Мужики заходили во двор к Клаве, рассматривали немудрящие спортивные снаряды Владимира, качали головой, говоря, что зима не за горами, а на улице не позанимаешься в мороз. Надо ждать лета. Потом они шли в Мишке, смотрели его гордость - лестницу с балясинами, и поднимались по ней на чердак. В их глазах читалось восхищение и немая зависть.
          - Вот тут бы заниматься, - говорили они, стоя у порога, чтобы не запачкать полы, которые Мишка покрасил и сам протирал почти каждый день.
          Наконец Владимир понял, чтобы увлечь всех спортом, и уменьшить употребление спиртного, надо найти место, где бы могли собираться жители от мала до велика. На свой обустроенный чердак Соня чужих точно не пустит.
          Посоветовавшись с Михаилом, они решили сходить в клуб, вдруг там найдётся большая комната, где бы можно было разместить тренажёры.
          Двухэтажное здание клуба, построенное в семидесятые годы, не поражало архитектурными изысками. Деньги на культуру спускали мизерные, поэтому кружки давно закрылись. Виктор Николаевич Пинигин – директор клуба, по образованию режиссёр массовых мероприятий, и его жена Галина Петровна, руководитель ансамбля народной песни, содержали клуб, как могли, работая дополнительно и завхозом, и уборщицей. Встретили просящих они насторожённо, но выслушали, так как были деревенскими интеллигентами и знали, что любое их слово быстро разнесётся по домам без радио, а репутация была дороже всего.
          Видя кислые физиономии, Владимир понял, - люди давно забыли, что такое клубное веселье и радость, и начал рисовать словами новую жизнь, открывающуюся перед ними. Напоследок он сказал:
          - Пошлёте отчёт в главную организацию, какие кружки вы открыли, там поймут, что за люди живут в Непряхино, и обратят на вас внимание. Мы с Михаилом на славу не претендуем! Это будет только ваша инициатива!
          Виктор Николаевич быстро понял перспективы развития клуба и заулыбался, а Галина Петровна задумалась, прикидывая, сколько ей предстоит лишней уборки помещений.
          Под тренажёры решено было занять две большие комнаты, отдельные для женщин и мужчин. Это было сделано по предложению Сергея Петровича (Люськиного мужа), который сказал, что женщины не захотят заниматься с ними из-за своих габаритов и стыдливости.
          Услышав про выделенные комнаты, односельчане стали приходить, чтобы помочь покрасить стены, потолки и сколотить спортивные снаряды из подручных материалов. Деревня откликнулась, правда, не вся – человек десять, но это уже было кое-что.
          Выпросили ещё одно помещение под шахматно-шашечный клуб. Но выяснилось, что в шахматы почти никто не играл, поэтому в первое время там забивали козла и играли в шашки. Иосиф вызвался давать уроки всем желающим, кто хочет постичь шахматную науку. К нему потянулись и дети, и взрослые. На каждый урок Иосифа сопровождал Феликс. Поросёнок тихонько сидел в уголке, и все настолько привыкли к нему, что перестали обращать внимание.  Только Галина Петровна постоянно делала замечания по поводу нежелательного нахождения животного в помещении, но Феликс её игнорировал, многозначительно хрюкнув, проходил в клуб, оставляя Иосифа разбираться с хозяйкой Дома культуры.
          Каждый вечер после тренировок Владимир сидел в доме за столом, рассматривая карту района, что-то записывал и разговаривал с Анной  Фёдоровной. Та вязала, внимательно слушала и давала какие-то советы. Весь день потом он бегал по деревне, общался с людьми, но каждый раз приходил хмурый. Что-то шло не так, как задумывалось: он горел своими идеями, жил ими, а вот жители его не поддерживали, относились ко всему новому насторожённо и прохладно.
          Ему удалось только уговорить трёх женщин, у которых имелись в доме швейные машинки, чтобы те шили вещи, которые создавал и кроил Адольф. Ади был в полной растерянности, когда Владимир сообщил, что собрал для него бригаду швей: ведь он никогда не руководил людьми, да ещё проживающими в разных концах деревни, и очень опасался, что у него ничего не получится. Да и чтобы всё контролировать, необходимо время, а каждый час был у него на вес золота.
          Клава вызвалась помочь и стала посредником между ним и женщинами. Каждое утро она приносила раскроенные ткани, объясняла и показывала, что и как надо было сделать, потом, через день или два, забирала и приносила Адольфу, и он уже доводил вещи до совершенства.
          Когда женщины получили первые деньги, они поняли, что на этом можно зарабатывать, и, бросив все дела, стали строчить целыми днями. Раз в неделю Мария Ивановна увозила вещи в район, а привозила рулоны различных материй, которые теперь заказывал Ираклий.
          Через некоторое время Владимир сообщил, что в начале ноября к нему приезжает Наденька. Все обрадовались, Анна Фёдоровна даже расцеловала его.
За ужином, а теперь ужинали и обедали в доме дружной большой семьёй, Владимир сказал:
          - Я договорился с местными властями в районе, они открывают у нас фельдшерский пункт, который стоял столько лет заколоченный. Наденька по образованию фельдшер, будет там работать. Сейчас идёт тенденция на восстановление ФАП, а сюда, в нашу глухомань, никто не едет. Они так обрадовались! Зарплата ей будет и жильё в этом же доме. Надя все документы уже отправила факсом.
          - Я так рада за вас, - обрадовалась Клава. – Ведь она тоже будет рожать весной, как и я, только раньше?
          - Я вам не всё сказал, – я перееду к Наденьке, будем жить вместе.
          У Иосифа выпала из рук ложка.
          - И вы меня бросаете, значит? А ещё друг, - тихо, с внутренней тоской, сказал он.
          - Да кто же тебя, касатик, бросает? Мы все рядом с тобой. Две свадьбы у нас уже есть. Очередь за тобой.

          Надя приехала через неделю. Владимир с Марией Ивановной встречали её в районном центре на железнодорожном вокзале. Девушка округлилась и похорошела. Увидев Владимира, она расплакалась и, бросившись ему на шею, долго целовала.
Так как дом, который ей выделили под жильё, ещё не был готов, решено было, что она пока поживет в комнате с Анной Федоровной. Встретили её с радостью, и она, не знавшая семейного тепла, обрела его.