17 мгновений мая

Мария, едва глянув в зеркало заднего вида, круто взяла руль влево, чтобы припарковаться у «Пятёрочки». Отчего невольно подрезала пошедший на обгон серый «Jetour», резко тормознувший с гневными комментариями водителя — модно бородатого джигита. "Да ладно, ладно, не кипятись, побереги нервы!" — буркнула нарушительница. Хотя, в самом деле, оплошность никуда не годная. Что, чёрт возьми, в голове творится?

Об этом и гадать нечего. Ровно год, как небо упало на землю, и Дунай, то бишь Кубань, потёкла вспять... Рухнула, сразу и полностью, прежняя жизнь, словно по щелчку тумблера «Вкл» на «Выкл». И вот прошёл год, снова май, природа цветёт, ласточки летают, вон, плакаты к празднику 9 мая. Тогда было точно так же. Только у Марии имелись любимый муж, уютная квартира, которую она считала домом, интересная работа с возможностью общаться со многими людьми. Поездки по стране, иногда и за рубеж. Наверное, это называлось счастьем? Сейчас и не вспомнить. Просто ощущение полной глупой беззаботности. Несмотря на всякие внешние факторы, вроде военных новостей, санкций, затруднений с выездом. В общем, ничего вопиющего лично.

Сейчас Марии кажется, что она была по-существу неповзрослевшим ребёнком (в двадцать четыре года-то!). Этакой Мальвиной без Артемона, топающей по жизни в кружевном платье с панталончиками, покачивая голубыми кудрями. Ну, не голубыми, а светло-русыми (она поправила причёску в злополучном зеркале), суть не меняется. Оказавшись в очередной командировке, только и думала, чем мужа удивить, порадовать? Разумеется, собой, ненаглядной! Досрочно завершила дела, наведалась в бьюти-бутик, прикупила комплект романтичного белья (продавщица лебезила: Ваш друг просто потеряет голову от Вас!). В цветочном магазине выбрала самую "мужественную", на толстом шипастом стволе чёрную розу. Предупреждать не стала — surprise же! Выехала чуть не в полночь, гнала по пустой автостраде, подпевая бодрым мелодиям из приёмника и пару раз покупая кофе на заправках. Возле подъезда оказалась в шесть, рань ранняя, тем более воскресенье! Автомобиль супруга на обычном месте, как всегда сияет чистотой, как пасхальное яичко. Спит милый, суженый, поди, без задних ног, и тут мы как снег на голову, здрасте!

Улыбаясь и предвкушая, она поднялась на нужный этаж, достала ключ, немного тревожась — вдруг его собрат торчит в замке изнутри и не даст войти неслышно? Нет, входит свободно и проворачивается почти бесшумно. Муж всегда хранит ключ от квартиры вместе с прочими в барсетке, не исключение и в тот раз. Мария отставляет сумку-бэг в угол, вешает демисезонное пальто (май, а утром холодрыга!) на крючок. Затем, не долго думая, раздевается и дальше. Оставшись в одном многообещающем белье, осторожно берёт розу двумя пальцами, встряхивает волосы перед зеркалом, теперь точно — ах!

Правда, обоняние посылает неявный сигнал тревоги от слабо уловимого, но ощутимого присутствия в атмосфере прихожей постороннего запаха. Но странным образом и знакомого. Ладно, с этим разберёмся потом, а сейчас, та-дам, на сцену выходит прима-балерина, звезда пленительного счастья, Мария...

Эта мысленная парадная фраза так и осталось без завершения. Оказавшись внутри спальни, примчавшаяся за тридевять земель жена застыла от удивления, ещё не получившего эмоциональную окраску. Предположительно спящий муж оказался очень даже бодрствующим, лежащим в чём мама родила поверх одеяла со скрещенными за головой руками. На прикроватном столике красовалась целая батарея разнообразного стекла, от винных бутылок (причём некоторые откупоренные и початые), до хрустальных бокалов и вазочек с какой-то снедью. Ещё более странно выглядела брошенная там и сям на полу одежда, словно впопыхах, не разберёшь, что где. Но самым потрясающим было другое: реакция благоверного супруга на её, Марии, появление. Он подскочил, как ошпаренный, с перекошенным от испуга лицом, и ни с того ни с сего принялся тянуть на себя простыню, намереваясь то ли спрятаться, то ли стыдливо прикрыться.

Прошло несколько мгновений, и сконфуженный мозг Марии начал улавливать пикантные подробности. Например, наличие среди кавардака из одежды безусловно женских предметов, вплоть до интимных, и ещё дамской сумочки на одном из кресел, так же подозрительно знакомой. И вскоре смутное подозрение обернулось совершенной ясностью. Открылась дверь, соединяющая спальню с ванной комнатой, и на пороге появилась (снова та-дам!) младшая сестра Марии, Светлана, в наброшенном на голое тело пеньюарчике хозяйки. Вошедшая так же застыла столпом от неожиданности, с раскрытым ртом, словно намеревалась закричать, но потеряла голос. Распахнутые полы её наряда позволяли разглядеть поджарую спортивную фигуру. Над аккуратно постриженным "сердечком" на лобке ярко выделялось тату: тёмно-зелёная хищная змейка, обвившая кольцами красную розу. Мария довольно давно не видела сестру обнаженной, пожалуй, со школы, когда совместно посещали бассейн. Но тогда никакой татуировки, разумеется, не было, а на месте фигурного кустика росли нормальные девичьи завитки. Все эти мысли как-то автоматически скользили в голове, не подавая нервной системе никакого импульса к действию. И лишь перехваченные Марией взгляды, которыми обменялись муж и Светлана (сообщников, застигнутых на месте преступления), всё расставили по местам.

Марию вдруг обдало жаром нестерпимого стыда: то, как она нелепо выглядит в этой водевильной ситуации, но в добавок ядовитая горечь от двойной измены, и множество других яростных чувств словно самум пронеслись в её сознании и, встряхнув, разом перевернули его. Какое-то мертвенное спокойствие наполнило душу, то ли равнодушие приговорённой к казни, то  ли нежелание участвовать в балагане. Она отвернулась, чтобы не видеть разом осточертевшую обстановку, положила розу на столик, произнесла ровным голосом: "Не забудьте в воду поставить, подольше постоит!" и покинула комнату. Уже одеваясь, услышала слабый, словно придушенный оклик сестры: "Маша, Маша, послушай!" В ответ произнесла без гнева и пристрастия: "Я больше тебя не знаю..."

Уйти в никуда было легко, никто за ней не бросился, не хватал за руки, в ногах не валялся. Час проревела в машине, потом разбудила звонком единственную незамужнюю подругу, напросилась пожить. С неблаговерным связалась через «телегу» (так и общались потом до закономерного финала). Красавчик не пробовал объясниться-оправдаться, словно давно всё решил. Договорились, когда Марии бывать дома, чтобы не пересекаться. Разрешил забрать всё, что она захочет. Или даже временно пожить (вот уж нет!). Квартира ипотечная, висит на нём, пусть остаётся. Он сразу и прямо спросил про развод. Как ни омертвела сердцем обманутая жена, сходу ответить не смогла. Лишь через три дня прислала короткое: "Да".

Развод получили гладко, через месяц, в МФЦ. Пошлину оплатил он, и стал с этого времени бывшим. А она оказалась вдруг «мадам Брошкиной», хотя, по-сути, ушла сама. Сняла однокомнатку в высотке, с видом на мутную речку и поля, тоскливые в любое время года. На работе заскучала, потеряла кураж, поэтому уволилась. Нашла другую, зарплата поскромнее, но можно просидеть целый день с выключенной головой, механически улыбаясь.

Сложнее всего было не встречаться с сестрой, жившей у родителей, которых Мария периодически навещала. Приходилось дипломатично выведывать у них наличие-отсутствие младшей их дочурки. Впрочем, дипломатия оказалась напрасной, мама с папой быстро выведали причину размолвки, что вылилось в женские слёзы и мужское угрюмое молчание. Проблема упростилась, когда появилась новость о женитьбе бывших тайных любовников и переезде Светланы в семейное гнёздышко. Мария усмехалась, представляя сестру в том самом пеньюаре, к которому больше не притронулась. А ещё через пару месяцев увидела их из окна машины, проезжая мимо «Детского мира»: счастливая пара будущих родителей, животик сестры тянул месяцев на пять. Все три года совместной жизни муж отнекивался от завести ребёнка. Видать, кто-то нашёл убедительные аргументы...

Ладно, нет хуже прошлое ворошить, просто забить! Зачем-то она подъехала к магазину, вина купить на выходные? А лучше «Вискаря», но хорошего не найти...

Мария нехотя вылезает из авто, щурится на солнце, которое сияет себе сквозь облачко. Эх... вздыхает. И вдруг застывает в мгновенном оцепенении. В пяти метрах перед ней из стеклянных дверей «Пятёрочки» выходит молодой мужчина, довольно высоко роста, с хорошим спокойным лицом, легко одетый (в футболку и шорты), вместо одной ноги которого протез. И следом за ним другой, почти близнец, и ещё, и ещё... Мужчины, парни, примерно от двадцати восьми до тридцати пяти. Весело переговариваются, шутят, в руках пакеты с покупками. Все на протезах, выглядящих аккуратно, технологично, даже эстетски... Блестящий хром, замша, обутые в кроссовки.

Мария невольно пересчитывает их. Семнадцать человек. Проходят на стоянку. Некоторые поднимаются в автобус «Hyundai», вполне уверено, хотя подстраховывают друг друга. Небольшая группа остаются покурить, доносится обычный мужской трёп и смешочки. А, точно, неподалёку же военный госпиталь в бывшем санатории, там реабилитационный центр, значит, ребята оттуда! Мария ловит себя на том, что делает шажочки в направлении этой компании. Но смотрит мимо. Чуть дальше остальных, вместе, но как бы на особицу, стоит, похоже, самый молодой из них. Не курит, просто ловит солнечное тепло (может, намёрзся там, в окопах?). Светлые волосы ёжиком, правильные черты лица, взгляд чуть ироничный и далеко...

Мария совсем близко, так, что на неё обращают внимание, но деликатно отводят взгляды. Докуривают, при этом окурки несут в урну, стесняясь затоптать тут же. И вот она с парнем остаются одни на площадке. Тот спохватывается, направляется вслед остальным. Но на пути чуть не натыкается на девушку. Хочет извиниться и обойти, но Мария поднимает ладонь, то ли предупреждая, то ли упрашивая. Смотрит прямо в глаза, непонятно на что решившись, произносит застенчиво, как школьница: "Привет! Меня зовут Маша, а тебя?" Сердце её стучит так громко, что страшно не услышать ответ. Парень немного (или совершенно) растерян, улыбается довольно глупо, вдруг соображает: "Да, привет, Маша! А я Виталий, из Успенки, как поживаешь?" — "Вроде нормально... А ничего, если я у тебе телефон попрошу, в смысле, номер?" Виталий несколько бесконечных мгновений переваривал информацию, заметно покраснел, полез за сотовым, оправдываясь: "Телефон новый, ещё номер не запомнил..." Мария видит боковым зрением, что их контакт вызвал всеобщее внимание в автобусе, народ тянет головы, рассматривая, и явно не скупится на предположения. Она сама густо краснеет, но настроена довести непонятно что до какого-то конца. Наконец парень диктует, не без запинок, цифры, Мария тут же набирает, и слышит вызов. Всё, есть! Она смотрит весело, почти смеётся: "Так я позвоню, ты не против?" Виталий тоже цветёт майской розой, но с долей недоумения. С каких пор лотерейные билеты с миллионом раздают на улице?

Из автобуса уже явственно кличут (кому романтика, а у людей ужин на носу!). Виталий подходит к ступенькам, оглядывается, почти уже родной. Мария снова поддаётся порыву неведомого, делает быстрые шаги к нему и обнимает порывисто, жарко, и целует куда попало, а попала прямо в губы! Крепкие молодые руки подхватили её за талию, приподняли, прижали. Одобрительный гул и аплодисменты были им салютом. Через мгновенную вечность Мария снова стоит на земле, уже другая, самой себе пока неясная. Виталий стремительно, забыв про протез, взлетает в салон. Прежде, чем захлопнутся дверцы, осмелевшая девушка крикнула водителю: "Смотрите, аккуратно их везите, не дрова!" и помахала им всем, долго слыша развесёлый смех.

Затем снова открыла номера в телефоне, и зафиксировала: "Виталий".