Песочный дом. Глава 3. Последнее лето

В зоне прилётов международного аэропорта Рима стояла большая высеченная из дерева копия Витрувианского человека, известная с детства большинству людей прославленная работа Леонардо да Винчи. «Вот он, идеальный человек, - думал Влад, стоя в длинной очереди перед паспортным столом, - интересно, если бы подобный человек жил среди нас, как бы он себя чувствовал себя, глядя на нас, столь неидеальных?». Влад протянул свой паспорт работнику таможенной службы и лениво улыбнулся, однако тот, не оценив приветливости гостя, неряшливо поставил въездную печать, что окончательно испортило и без того плохое настроение Влада. И хотя им не пришлось долго ждать чемоданы, неприятный осадок от безразличия незнакомого ему итальянца всё же остался.

Пока Алик покупал напитки в кофейне, Лена ловила такси и спорила с водителем, согласовывая цену поездки до гостиницы. Вернувшись, она жестом указала Владу, что машина ждёт на улице, - «таксист сказал, что довезёт за пол-цены, если мы захватим с собой ещё одного пассажира», - сказала она, отпивая обжигающий губы горячий кофе из бумажного стакана. Влад равнодушно пожал плечами, взял чемоданы за рукоятки и поплёлся к выходу, следуя за женой. Сзади следовал Алик, в одной руке держа свою сумку, в другой четырьмя пальцами балансируя стаканчики с кофе. Выйдя из аэропорта, они сразу почувствовала на себе сорокоградусную жару Рима. «Как если бы и не уезжали из Еревана, - подумала Лена, садясь в машину и вытирая капельки пота на лбу бумажной салфеткой, - только гораздо влажнее».

Все трое уселись на задних сидениях автомобиля, так как впереди, рядом с водителем уже сидел молодой, темноволосый мужчина в чёрных очках с курчавыми волосами и гавайской рубашке. «Salve![ Привет! (пер. с итальянского)]», - крикнул он, обращаясь к новым пассажирам, и широко улыбнулся. «Hello», - буркнул Влад в ответ. Полный водитель нажал на газ, и машина тронулась с места. Кондиционер старенького микроавтобуса зашумел, и скоро температура снизилась до терпимой. В машине некоторое время царила тишина, и лишь рёв мотора, треск кондиционера и шум магистрали, окружённой с обеих сторон пожелтевшей от солнца травой, заполняли собой замкнутое пространство автомобиля. Чтобы разбавить царившую в машине неловкую тишину, водитель включил радио, лениво крутя пальцами круглый переключатель радиоволн. Остановив свой выбор на понравившейся ему станции, таксист начал насвистывать себе под нос слова в такт песне: «vuelvo al sur, como se vuelve siempre al amor[ Я возвращаюсь на юг, как всегда возвращаются к любви (пер. с итальянского)]». Влад, будучи главой факультета романо-германской филологии ереванского государственного университета, знал итальянский и моментально перевёл в уме слова песни.

-Красивую музыку слушает наш водитель, - сказал Влад, обернувшись к членам семьи.

Однако Алик и Лена не обратили внимания на слова отца. Лена отвлеченно смотрела вдаль, и сквозь рамку окна у неё перед глазами проплывали проезжающие мимо машины и казавшиеся бесконечными пашни и луга, протянувшиеся вдоль трассы с обеих сторон. Алик же сразу, как они сели в машину, натянул на голову наушники и, закрыв глаза, погрузился в полудрёму, навёрстывая сон, прерванный ранним утренним подъёмом в Лимасоле. Не найдя собеседника среди семьи, Влад, сидевший на серединном кресле, наклонился вперёд и сказал на английском:

-Прошу прощения, а вы сначала нас отвезёте к гостинице или господина рядом с вами?

Водитель ответил, что сначала отвезёт соседа в еврейский квартал, так как он по дороге, а потом высадит их у гостиницы рядом с фонтаном Треви.

-Не дождусь, когда же наконец-то доеду до mia casa[ Моего дома (пер. с итальянского)], - сказал, улыбающийся спутник, услышав ответ водителя, - я три месяца был в командировке в Гонг-Конге, и поверьте мне на слово, найти там cibo kosher[ Кошерную еду (пер. с итальянского)] практически невозможно. Но вот я опять в своём родном городе, citt; della mia infanzia[ Городе моего детства (пер. с итальянского)], - говорил он, приправляя английскую речь итальянскими словами.

Лена всё также не проявляла интереса к беседе и продолжала смотреть в окно и думать о своём, а Влад отреагировал на слова пассажира.

-А вы, позвольте спросить, сами местный, я так понимаю?
-Да, я римлянин, - улыбнулся впереди сидевший пассажир, и солнце отразилось в тёмных линзах его очков, - позвольте представиться, меня зовут Джейкоб, - он повернулся и протянул руку Владу, - а вы, я догадываюсь, туристы. И откуда вы прилетели в наш citta gloriosa[ Славный город (пер. с итальянского)]?
-Меня зовут Владимир, а это моя жена, Лена, - ответил Влад, пожав протянутую руку, - мы из Армении. Мы отдыхали с друзьями на Кипре, подумали, что хотелось бы повидать ещё и Рим этим летом. А то работа, знаете ли, хоть летом хочется успеть отдохнуть и повидать другие страны.
-Bene[ Хорошо (пер. с итальянского)]. У меня много знакомых армян в Риме. Со многими у меня близкие дружественные отношения. Кажется, я даже однажды был на острое рядом с Венецией, и там находилась la chiesa armena[ Армянской церковью (пер. с итальянского)], не так ли?
-Да-да, именно, это остров святого Лазаря, - Влад улыбнулся.
-Очень интересно, - сказал Джейкоб, очертив в воздухе круг указательным пальцем, - меня всегда восхищал ваш трепет к своей вере, тем, как вы почитаете традиции. 
-Да, это так - Влад воодушевился, - мы с детства воспитываем детей в армянской вере, в армянской традиции.
-Che bello[ Как здорово! (пер. с итальянского)]! - воскликнул Джейкоб, - сейчас мало где можно найти верность традиции.

Джейкоб замолчал, и в автосалоне вновь наступила тишина, прерывающаяся лишь шумом мотора. Влад задумался о том, насколько сказанное им действительно отражала ту жизнь, которую он жил. Когда водитель повернул направо, съехав с магистрали, пассажирам открылся вид на Рим, очертания которого появились вдалеке.

-Позвольте мне задать вопрос, - тишину прервал Влад, - меня всегда интересовало, как объяснить то, что народ, вышедший из Египта и прошедший по дну Красного моря, постоянно терял уверенность во Всевышнем?

Джейкоб улыбнулся и кивнул головой.

-Вы задаёте правильные вопросы, - сказал шёпотом Джейкоб как будто говоря сам с собой, а потом продолжил громче, - я сам часто задумывался об этом, но у меня нет готового ответа. Возможно, есть причины, которые нам неизвестны. Их мы поймём только в самом конце замысла Всевышнего. Хотя, конечно, сhiamato nel cono, cono nel naso[ Начало в конце, конец в начале (пер. с итальянского)].
 
«Начало в конце, конец в начале», - повторил Влад понравившуюся фразу в уме, но не успел обдумать её, как водитель чуть невпопад добавил свои пять копеек в беседу.

-E se un regno ; diviso in parti contrarie, quel regno non pu; durare[ Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то, и если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот (пер. с итальянского)], - водитель процитировал Евангелие от Марка и перекрестился открытой ладонью, - бабушка повторяла мне в детстве, светлая ей память.

Тем временем автомобиль уже въехал в Рим, и компания случайных спутников проезжала по дороге вдоль реки Тибр. Машина всё ближе и ближе подъезжала к центру города. Влад бросил взгляд на свою жену,  в восхищении смотревшей на имперскую архитектуру зданий, отражавших яркое солнце ранней осени. Лена улыбалась, и взгляд Влада медленно прошёлся по её улыбке, губам, и морщинкам на щеках, появившихся в последние годы.

-Arrivato[ Приехали (пер. с итальянского)]! - крикнул он и вырулил машину в сторону парковки.

Увлечённый мыслями, Влад не заметил, что автомобиль уже проезжал по улице с ресторанами, увешанными израильскими флагами. «Mmm.. cibo kosher!» - произнёс Джейкоб, проведя языком по обсохшим губам. Припарковавшись у здания, на которое указал Джейкоб, водитель вышел из машины и начал вытаскивать чемодан из багажника. Джейкоб же подошёл к открытому окну заднего сидения и, наклонившись, обратился к Владу.

-Mio caro amico[ Мой дорогой друг (пер. с итальянского)], - Влад увидел белоснежную улыбку Джейкоба, - сердечно рад знакомству. Желаю вам хорошо провести время в Риме. Будет время, навестите меня. Теперь вы знаете, где меня найти, - он вынул из нагрудного кармана рубашки визитку и протянул Владу чёрную карточку из нежной бумаги, шёлковую на ощупь.

Влад пожал протянутую руку Джейкоба и, перед тем как положить визитку во внутренний карман пиджака, обратил внимание на замысловатый узор на одной из сторон шёлковой визитки - белая буквы «А» в объятиях полукруга с загнутыми кончиками. Водитель, отъехав от еврейского квартала, медленно повёл автомобиль по узким улочкам Рима, везя гостей к гостинице у фонтана Треви.

***

В то время как Алик проезжал вместе с родителями по жарким улицам Рима, над Средиземным морем лениво поднималось солнце. Волны после бурной ночи мягко наплывали на песок, отражая солнечные лучи в переливающемся аквамарине. Наступал очередной жаркий день сентябрьского бабьего лета. Хоть и было рано Андрей вместе с родителями успели проснуться и спуститься к морю и теперь загорали на песчаном пляже, пустующем без пока ещё спящих туристов. Проснувшись под кукареканье петухов, Ромина сразу же решила, что они должны спуститься к побережью и искупаться в море, не теряя ни минуты времени. А спешить приходилось из-за того, что отец старшей сестры Андрея Ники, Валдис, муж Ромины от первого брака, обещал заехать за ними вместе с Никой утром и отвезти в одно интересное место, куда, по словам Ники, не каждый турист добирается. Ника, перелетевшая из Еревана в Лимасол год назад, училась в английской академии и готовилась поступать в университет в Лондоне. Хоть Ромина с мужем и сыном находились в Лимасоле уже вторую неделю, встретиться с Валдисом и Никой никак не удавалось, так как Ника была с одноклассниками в Никосии. А так как гости улетали обратно в Ереван следующим утром, Ромина не хотела пропустить последний утренний морской заплыв перед отлётом.

-Мам, напомни, куда именно мы поедем? - Андрей стоял перед матерью, загорающей на песке под крупным красным зонтом.
-Валдис точно не сказал, а я и не спросила. Спроси папу, может, он знает, - ответила она, перелистывая журнал, который она всегда брала с собой на пляж.

Борис тем временем только приходил в себя после ночного пиршества. Скрестив ноги, он сидел на песке перед морем близко от надвигающихся волн. Когда очередная волна накрывала его ступни и бёдра, он вздрагивал, как будто с удивлением каждый раз осознавая их неумолимый прилив. Разум его ещё был в полудрёме, несмотря на утренние усилия Ромины взбодрить мужа. В руке он держал бутылку газированной воды, а на голове косо сидела потрёпанная белая кепка. На вопрос сына, он ответил: «Андрюша… ты же видишь, что я ничего не соображаю. Скоро Валдис приедет, поедем и сами увидим. А сейчас иди, поплавай лучше… мне пока ещё не по себе». Андрей оставил родителей в покое и потопал вдоль берега, по пути собирая ракушки и камушки необычной формы.

Прошедшей ночью вернувшись домой после разговора с Аликом, он сразу лёг в кровать и уснул. Противоречивые эмоции, царивший в его сердце, не позволяли ему полноценно осознать произошедшее накануне. Проснувшись ранним утром, он сначала попытался отодвинуть от себя мысли, но теперь, гуляя по пляжу, начал осознавать, что он зол. Но не на Алика, а на себя. Злость сочеталась с чувством смущения за ступор, парализовавшим его и не позволившим ответить Алику. Теребя ракушки в руке, он мысленно пытался оправдать себя, и смущение действительно отошло на второй план, сменившись желанием поквитаться. И это яркое лихое чувство начало наполнять его энергией. Он потрепал рукой курчавые не расчёсанные волосы и улыбнулся, глядя на быстро плывущие по небу облака.

Гуляя по пляжу, он вскоре дошёл до двух детей, мальчика и девчонки, играющих в песке. Дети не заметили его, так как увлечённо строили песочный замок. С каждой сильной волной, часть замка оказывалась под водой, но дети продолжали смеяться и отстраивать замок заново. Недалеко от них под зонтом сидела молодая женщина, видимо мать детей. Он оглянулся назад в сторону родителей и вдалеке увидел смешную сцену, как Роми пыталась взбодрить Бориса. Она толкала его в воду, а он и не сопротивлялся, только стонал и неуклюже падал боком под надвигающуюся волну, обнимая и затаскивая за собой в море жену. «Как дети», - покачал головой Андрей, бросил ракушки и камни в песок, шагнул в воду и медленно пошёл вглубь, потихоньку привыкая телом к холодной утренней воде.  «Андрей! - громко крикнула Роми издалека, - мы уходим ровно через пятнадцать минут, надо успеть принять душ и подготовиться к поездке». Андрей помахал рукой в сторону родителей и нырнул в воду головой. Прохладная утренняя вода остудила голову, разгорячённую солнцем, и Андрей кролем поплыл вперёд навстречу волнам. Морская вода казалось ему лёгкой и приятной. Волны то бились о его тело, то приятно поднимали его же над водой. «Как же всё-таки хорошо летом на море», - теперь думал Андрей, повернувшись на спину и глазами созерцая голубое безоблачное небо, когда приятная прохлада воды стала привычной. Чувство спокойствия и защищенности окружали его сердце так же, как солёная вода обволакивала его тело. Не оборачиваясь назад, он продолжал плыть дальше и дальше, отдаляясь от берега. Андрей сам не заметил, как он вскоре доплыл до каменных волнорезов. Раньше Андрей ни разу не заплывал так далеко.

Забравшись на волнорезы, он оглянулся и посмотрел в сторону пляжа, на фоне которого родители казались маленькими точками на жёлтом песке. Солнце отражалось в волнах, и блики лучей ослепляли его. Взволнованное море окружало Андрея со всех сторон, и сильный ветер бил в грудь и лицо, сбивая дыхание. Неожиданно странное незнакомое чувство охватило его сердце. Ещё несколько минут назад он ощущал себя в полной гармонии со стихией, а сейчас, осознав, что стоит один среди бушующего моря, он испугался. Андрей громко крикнул, надеясь, что родители услышат его возглас, но голос мгновенно утонул в шуме волн, не дойдя до берега. «Что делать, стоять здесь на камнях и ждать помощи или поплыть обратно?» - думал он. После минутного раздумья Андрей соскользнул с волнорезов и, оттолкнувшись от камней ступнями, поплыл обратно. Но на этот раз плыть оказалось гораздо тяжелее. Вода, казавшаяся такой тёплой и приятной, когда он отдалялся от берега, теперь была холодной и затягивающей, и каждое движение давалось Андрею с трудом. Казалось, что море не желало отпускать его, стремясь удержать в своих объятиях. Ноги начало сводить непривычными судорогами, а нагрянувшая усталость становилась невыносимой. На мгновение он запаниковал, но и пытался успокоить себя. «Просто продолжай плыть, продолжай двигать ногами и руками, берег совсем уже близко, - говорил он сам себе, но дурные мысли приходили ему на ум, - неужели начался отлив, и я не приближаюсь к берегу, а только отдаляюсь?». В лицо ударила волна, и Андрей сильнее зажмурился из-за попавшей в глаза морской воды. Когда казалось, что силы на исходе, ступня дотронулась до песочного дна. Достигнув мели, он прекратил плавать, встал на ноги и пошёл сквозь воду. В глазах у него темнело. «Что это такое происходит со мной?» - спрашивал он себя, боясь упасть в обморок.

Выйдя на берег, Андрей увидел, что его ноги в крови. Он сел на песок и окрикнул родителей, которые уже собирались возвращаться в квартиру. Только когда родители, взяв его за руки, помогли дойти и лечь на лежак, он осознал, что произошло. Облокотившись несколько раз на волнорезы, он порезал ими бёдра и ступни, не осознавая, что волнорезы являлись всего лишь скалами, заострёнными от постоянных ударов волн.  Хотя раны были не глубоки, но обильно кровоточили. И хотя в морской воде он не ощущал боли, теперь стало понятно, почему появились судороги, и нагрянула резкая усталость. Роми разволновалась, видя текущую кровь на ногах сына. «Как ты так умудрился? Зачем тебе было одному плыть так далеко?» - кричала она, оборачивая ноги сына в чистое полотенце. Увидев переполох, издалека подбежала мать двух детей, играющих с песком. Догадавшись о том, что произошло, она принесла с собой аэрозольный йод. Киприотка не говорила по-английски и, оставив им весь флакон, вскоре вернулась к своим детям. Обработав раны и убедившись, что они всё же не опасны, Роми немного успокоились.

-Не волнуйся, - сказал Борис, смотря на сына с лёгким недоумением, - раны красят мужчины. До свадьбы заживёт.
-Видимо сегодня мы поедем без тебя, - произнесла Роми, - останешься дома.
-Мам, кровь уже остановилась, давай лучше наложим бинты и поедем вместе, - запротестовал Андрей, которому совсем не хотелось оставаться одному в квартире.

Андрей попытался встать, но, наступив на песок, понял, что раны на ступнях не позволяют ему уверенно облокотиться на ноги.

-Так дело не пойдёт, - сказала Роми, вздохнув, - лежи здесь, мы пойдём домой, соберём вещи, найдём бинты, а потом, когда Валдис с Никой приедут за нами, мы вместе с ними заберём тебя отсюда. А пока высыхай под солнцем.

Так и решив, Борис с Роминой потопали по горячему песку в сторону трассы и дальше вглубь Старого Города. Андрей же остался один на пляже и начал потихоньку приходить в себя от произошедшего. Подняв буро-коричневое от крови и йода полотенце и посмотрев на свои ноги, он увидел, что порезы больше не кровоточили, кровь свёртывалась. «Ну и угораздило меня всё же, - подумал он, - плыл бы лучше вдоль берега, и зачем надо было отдаляться. Никогда больше не заплыву так глубоко». И, разозлившись, он бросил полотенце на горячий песок и уставился на море. Солнце, поднимавшееся в зенит, начинало палить, и только тень зонта спасала Андрея от надвигающейся жары. Солнце отражалось лучами в морской воде, как вчера ночью отражался в ней же лунный свет.

Физическая слабость тела, будто отвергнутого морем, позволило разуму полностью отдаться чувствам взволнованного сердца, которые он так усердно пытался укоротить. Мысли неминуемо уносили его от жаркой кипрской осени к ереванской весне, когда он и Фелиция впервые посмотрели друг на друга не как одноклассники, а как юноша и девушка. Закрыв глаза, он позволил воспоминаниям поглотить его, и мысли перешли к их первому случайному свиданию в парке, куда их привезли со всем классом. Казалось, что ещё вчера она была для него ничем не отличающейся от других одноклассницей, а теперь чуть ли не в течение нескольких часов, а то и минут, она стала казаться для него именно той, которая нужна ему, чтобы заполнить некую пустоту, которую он в то же мгновенье осознал в себе. Он сидел на скамейке и отвлеченно думал о чем-то своём, а Фелиция неожиданно появилась рядом с ним и неуверенно улыбнулась ему своей девичьей улыбкой. Андрей оглянулся и впервые в столь знакомых зелёных глазах увидел невиданный ранее блеск.

Андрей улыбнулся, вспомнив о том, как сильно он смутился тогда от близости стройной молодой фигуры, и сердце заныло в груди. Так они и сидели весенним днём, разделённые сантиметрами выцветшей скамейки, желая, но боясь произнести что-то, и, замерев, они смотрели друг другу в глаза, не промолвив ни единого звука. В следующие дни и недели, преодолев ступор, они начали общаться длинными бессонными ночами. Лежа, укрывшись тёплыми одеялами в своих комнатах в разных сторонах города, и, уставившись в темноте в неоновый свет экранов мобильных телефонов, они обменивались сообщения. Одной майской ночью, не осознавая, что на него нашло, он написал ей: «спокойной ночи, надеюсь этой ночью мне приснишься ты». После нескольких минут на экране мобильного появилась иконка с нераскрытым конвертом. «Тогда сладких снов тебе», - ответила она. Прочитав ответ Фелиции, Андрей посмотрел в окно, и ему показалось, что все звёзды в ночном весеннем небе Еревана засветились серебрено-зелёным цветом. И, крепче укутавшись в одеяло, он впервые ощутил медленный и приятный прилив неги, распространяющийся от сердца по всему телу. И сейчас, лёжа с порезанными ногами на пластмассовом лежаке, Андрей хмурился, вспоминая о том, как легко он отрёкся от неё прошлой ночью.

-Андрей! Андрей! – прервал его воспоминания радостный крик издалека.

Услышав своё имя, Андрей, облокотившись на лежак, обернулся и увидел сестру, одетую в ситцевое платье, бегущую босиком в его сторону по горячему песку. Он попытался подняться, но рухнул обратно на лежак от резкой боли в стопе. Добежав до Андрея, Ника набросилась на него, крепко обняв. Андрей не видел сестру больше года и удивился про себя, видя сестру столь повзрослевшей за год. Облокотившись на её плечо, Андрей с Никой медленно шаг за шагом пошли по песку в сторону дороги, где их уже ждали родители.

-Ну, как ты так умудрился, - ругала брата Ника, помогая осторожно передвигаться, - ты всё-таки остался таким же неуклюжим, каким и был.
-Видишь, Ника, ты, как и в детстве, меня опять выручаешь, - сказал он, и они засмеялись, несмотря на обжигающие ноги песок.

Вскоре они добрались до ожидающего их синего джипа. За рулём сидел дядя Валдис, отец Ники, рядом с ним Роми, обмахивавшаяся веером. На заднем сидении сидел Борис, который успел задремал, облокотившись на окно.

* * *

Тем временем в Риме Алик вместе с родителями уже располагались в гостиничном номере. Разговор с Джейкобом в такси заставил Влада на некоторое время отвлечься от утренней хандры, однако приятная задумчивость длилась недолго. Обойтись без злоключений не удалось при регистрации номера. Администратор гостиницы долго не могла найти резервацию в системе. Влад терпеливо ждал, пока итальянка сосредоточенно вбивала что-то в клавиатуру и щурилась в монитор компьютера, а потом звонила менеджеру, громко обсуждая что-то на итальянском. Когда неловкая ситуация затянулась ещё на десять минут, Лена взяла чемоданы за рукоятки и пригрозила, что они сейчас же уйдут в другую гостиницу. Резервация в конце концов нашлась, но гостям пришлось ждать в лобби, пока уборщица успеет прибраться в номере. К счастью, неприятные ощущения забылись, когда гости вошли в номер, ведь там их встречал вид на величественный фасад Палаццо Поли.

Войдя в номер, Алик, не обратив внимания на открывшуюся перед ним панораму, сразу же запрыгнул на кровать и вновь уставился в мобильный телефон. «Хоть бы обувь снял», - цыкнула Лена, начав вытаскивать одежду из чемоданов и раскладывать вещи по полочкам в шкафу. Влад тем временем приоткрыл окно, из которого доносился плеск воды и шум галдящих рядом с ним туристов. Лена, отстранившись от раскрытых чемоданов, посмотрела на мужа и сына. Казалось, что оба, погруженные в свои дела и размышления, были мысленно очень далеко от неё.

-Ну, что, так и будем сидеть с унылыми лицами? - сказала Лена, - ладно уж, не помогли мне с чемоданами, но у нас вообще-то всего один день в Риме. Собираетесь провести его в номере?

Влад, отвлёкшись от мыслей, обернулся на жену.

-Дорогая, не надо было чемоданы распаковывать, - произнёс Влад, потерев заспанные глаза, - мы же наоборот тебя ждём. Куда хочешь пойти? Может, успеем ещё сегодня в Ватикан?
-Не успеем, - вздохнула Лена, - лучше завтра утром.
-Алик, - произнёс Влад, присев на кровать рядом с сыном, - может быть, тогда прогуляемся до Колизея? Ты же так любил всё, связанное с Древним Римом.
 
Алик, оторвавшись от телефона, посмотрел на отца.

-Пап, я забыл сказать, - произнёс он, - В Риме сейчас находится моя одноклассница, и мы договорились с ней встретиться, - Алик указал на мобильный.
-И с каких пор ты сам решаешь, где тебе проводить время? - сказал Влад, строго смотря на сына.
-Мы же весь отпуск были вместе, - парировал Алик, расправив руки в стороны, - и почему мне нельзя делать то, что я хочу?
-Я не сказал, что тебе нельзя, - Влад чувствовал, как раздражение вновь начинает наполнять его, но не мог ничего поделать с этим, - я хотел сказать, что было бы лучше, если...
-Так, хватит спорить, - перебила Лена, - пусть Алик встречается с одноклассницей после прогулки с нами.

Влад пожал плечами и, проворчав себе под нос, что Лена не позволяет ему воспитывать сына, он встал с кровати и уставился вновь в открытое окно. Вздохнув, он попытался отвлечь себя наблюдением за туристами, бродящими у фонтана, пока Лена, отложив чемоданы, переодевалась в соседней комнате. Влад смотрел на беззаботных туристов. «Посмотри, - говорил он сам себе, - обычные люди просто живут своей жизнью, радуются вместе. Ни на что не жалуются. Вон даже семья, похожая на нас: муж, жена и сын». Влад бросил короткий взгляд на сына, всё ещё лежавшего на кровати. Подойдя к двери в соседнюю спальню, он приоткрыл её и сквозь проём увидел Лену, переодевавшуюся в чёрное платье. Влад улыбнулся: «Да, и у меня семья точно такая же. Вот только, вернуть бы всё так, как было. Но как же было? И как вернуть?» - спрашивал он сам себя.

Чувство внутреннего разлада с семьёй не всегда тревожило Влада. Долгие годы он жил, как сейчас ему казалось по инерции: преподавал лингвистику, зарабатывал достаточно, чтобы позволить себе скромную, но комфортную жизнь. Однако в последние месяцы он заметил, как длинными вечерами сердце его окутывало уныние. Сначала его начали раздражать студенты, в ленивых взглядах которых он видел презрение к себе. Вскоре раздражение перешло на коллег, один за другим вступавших в Республиканскую партию, особенно после победы на недавних парламентских выборах. А следом Влад заметил, что и дома он не может найти себе покоя, наблюдая, как его растущий сын всё больше времени проводит за компьютером. Но хуже всего стало тогда, когда он осознал, что охладел к жене.

Когда Борис предложил всем вместе улететь на Кипр, Влад обрадовался. «Это то, что нам нужно, - говорил он сам себе, на время отложив в сторону все переживания и загоревшись идеей совместного отпуска, - мы проведём время вместе, и всё станет как было раньше». Но отпуск всё шёл, закаты сменялись рассветами, а ничего не менялось. Влад решил, что ему надо поговорить с Леной, найдя для этого подходящий момент. «Как странно, - думал он, глядя на жену, одевавшуюся в соседней комнате, - прожить с женщиной шестнадцать лет и ни раз не поговорить по душам».

Когда Лена одела туфли, и Алик вспрыгнул с кровати, они вышли из гостиницы и оказались на улице города, где каждая брусчатка каменной мостовой отдавала стуком многовековой истории. Подойдя к фонтану Треви, они на мгновение затаили дыхание, поражённые грандиозностью самого фонтана и величественными нишами дворца, возвышающегося за ним.

-Алик, - Влад обратился к сыну, когда они проходили мимо фонтана, вокруг которого толпились и фотографировались толпы туристов, - существует поверье, что человек, бросивший в этот фонтан монетку, обязательно приедет в Рим ещё раз. Вот так, - и он бросил несколько монет в воду.

Алик неохотно кивнул, и они продолжили двигаться по булыжным улицам сквозь толпы людей. Однако не успели они отойти от фонтана, как Алик неожиданно заявил, что ему нужно свернуть в переулок — он собирается на свидание.

-Прямо сейчас? Не хочешь с семьёй провести больше времени? - Влад, прищурившись, посмотрел на сына.
-Мама, - заныл Алик в ответ, и Лена толкнула мужа в ребро локтем.
-Смотри, не потеряйся там, - вынужденно признал поражение Влад, кладя в руки сына купюры денег.
-Почему я должен потеряться? - смутился Алик и отстранил руку матери, которая пыталась погладить его по голове.

«Мальчик слишком быстро вырос», - подумал Влад, когда они с Леной остались наедине. Пройдя в тишине минут десять, Влад, положив руки в карманы, посмотрел на Лену, которая задумчиво улыбалась и рассматривала потемнение за века каменные фасады зданий. Влад не мог увидеть глаза жены сквозь солнечные очки, спасавшие их от палящего солнца. Проходя мимо спрятавшейся между улочками маленькой базилики Сант-Андреа-делле-Фратте, Лена взяла мужа под руку.

-Влад, я хотела тебя спросить, - сказала она тихо, опередив мужа, - у тебя всё в порядке?

Влад бросив взгляд на памятник ангела Бернини, установленный перед базиликой. Ангел устремил свой показавшийся Владу вопрошающий взгляд в небеса, держа в детских ручках терновый венец. Не ответив на вопрос жены, он вынул её ладонь из-под своей руки и двинулся медленным шагом дальше вдоль улицы. На секунду ему показалось, что мысль примет в его уме определённую форму, и он наконец выразит то, что гложет его, но вместо этого, в конце концов почувствовав на себе пристальный взгляд жены сквозь солнечные очки, он лишь произнёс:

-Что ты имеешь в виду, милая?

Услышав свои же слова как будто со стороны, он почувствовал досаду от того, что произнесённое звучало неискренно спокойным.

-Не знаю, - ответила Лена тоже спокойным тоном, однако Влад почувствовал ноту недовольства, - просто хотела удостовериться, что всё в порядке. Ты сам не свой в последнее время.

«Тяжело», - пронеслась мысль у него в голове. Теперь годы брака казались Владу лишь бесконечной попыткой избежать трудных разговоров. Ничего не ответив, они и дальше ходили по улицам Рима. Город, разгорячённый солнцем, казалось, был полной противоположностью того, что происходило между Владом и Леной.

-Лена, знаешь, ты права, - произнёс Влад, - мне действительно беспокойно.
-Что ты имеешь в виду? - спросила Лена.

«Она наверняка чувствовать то же самое», - подумал он.

-Просто, наверное, я утомился, - сказал Влад, запнувшись, - на работе всё изменилось в последнее время, и мне это неприятно.

Проходя сквозь узкие улочки города, они и не заметили, как дорога привела их к Пьяцца-ди-Спанья, в центре которой стояла колонна Пресвятой Богородицы. До заката было не скоро, и солнце палило на них с безоблачного неба. Рядом с площадью простиралась парадная лестница, ведущая в храм. Присев на ступеньках лестницы, они продолжили разговор.

-Ты начал говорить о работе, - сказала Лена, сняв очки и сразу же прищурившись от яркого солнце.

Влад глазел на площадь, по которой бегали дети и ходили влюблённые парочки, взявшись за руку. Он не снял очков.

-Университет, - Влад повернулся лицом к Лене, -  это, как маленькая модель государства, это действующий организм,  как семья. И изменения, они могут как усилить его, так и разрушить.

Лена продолжала вопросительно смотреть на мужа, пытаясь понять, что он пытается сказать. Влад уже и сам не знал, мысли спутывались в его голове.

-Лена, а знаешь, что, - Влад встал и вытер рукой пот со лба. Лена встала вслед за ним. Он внимательно посмотрел ей в глаза и сказал, - вчера Эдгар рассказал нам по большому секрету, что Кочарян точно не пойдёт на третий срок. Теперь осталось понять, кто будет преемником.

Лицо Лены изменилось, улыбка сошла с лица, и она сказала:

-Какую это имеет связь с тем, о чем мы говорили, - пожав плечами, Лена пошла в сторону толпы студентов, собравшихся под статуей Девы Марии.

«Действительно, ну, какое это может иметь значение», - сам себя выругав, подумал Влад, а на уме вдруг всплыла фраза, которую Влад услышал от Эдгара вчера: «частное есть политическое». Догнав жену, он, стоя сзади, положил руку ей на плечо, ожидая, что она отдёрнет её. Но Лена не отдёрнула. «Странно, совсем не те ощущения, что прежде», - подумал он, почувствовав пальцами овал плеча.

-Извини, - прошептал Влад, - я несу какую-то чушь весь день.
-Ты точно больше ничего не хотел мне сказать? – твёрдо произнесла Лена.

После минутной паузы Влад произнёс:

-А кто эта девушка, с которой встречается Алик?
-Просто одноклассница, - вздохнула Лена, всё же убрав руку мужа с плеча.

* * *

-Ну, что, все пристегнулись? - Валдис окинул взглядом салон автомобиля, в котором расположилась вся большая семья, - потерпевший, как ты там? - он подмигнул Андрею, - как ты умудрился забраться на волнорезы?

Андрей, перемотавший порезанные бёдра и ступни бинтами, которые ему принесла Роми, теперь выглядел, как ожившая мумия.

-Кто же знал, что они острые, - Андрей протянул ладонь Валдису сквозь салон автомобиля, и с неё посыпался обсохший песок.
-Ну ты даёшь, - Валдис пожал повисшую в воздухе руку Андрея и повернул ключ зажигания, заводя мотор автомобиля.
-Как твои дела? – спросил Андрей, пытаясь сменить тему разговора.
-Какие здесь могут быть дела, - ответил Валдис, - море, солнце и горы. Все дела давно остались в Ереване. Сейчас вы мне будете рассказывать, как дела. А то я совсем оторвался от жизни.

Джип пустился в дорогу. Отдаляясь от береговой линии и проезжая Старый Город, сонные гости быстро покидали пределы прибрежного Лимасола. Выехав на трассу, они проехали мимо английской академии, находившейся на окраине города. «Смотри, моя школа!» - показала Ника брату огороженное здание, над которым развивался Юниан Джек. Вскоре дорога на их пути стала более извилистой, так как Валдис увозил их всё дальше от моря в самое сердце Кипра. Борис же отсыпался, навёрстывая минуты сна, оборванного Роминой рано утром. Облокотившись на дверцу, он периодически похрапывал, особенно на крутых поворотах, которые всё чаще и чаще встречались по уходящей в горы дороге. Андрей тем временем не мог спокойно усидеть на сидении. Хотя боль из-за порезов была не резкой, а только ноющей, он ёрзал из-за соли и песка, успевших высохнуть на его теле.

-Мам, - сказал Андрей, окликнув сидевшую на переднем сиденье Ромину, - может, где-то по дороге можно будет купить какое-нибудь чистое белье? Я весь чешусь от соли.

Ромина посмотрела на Валдиса, но тот не успел ответить, так как Ника воскликнула.

-Пап, вдоль дороги скоро будет поворот. Если свернуть, то мы выедем к таверне и деревенскому рынку. Мы всегда заезжаем туда с одноклассниками, когда едем в походы, - сказала Ника энергично, - давайте там остановимся, и Андрюшу переоденем, и купим чего-нибудь поесть в дорогу.

От голоса Ники очнулся Борис.

-А мы ещё не доехали? – буркнул он, недоумённо смотря по сторонам.
-А, проснулся! – крикнул Валдис, заезжая в крутой поворот, на который указала дочь, - доехали и уже обратно едем, конечно, просто тебя решили не будить.

Борис, округлив глаза, посмотрел сначала на сына, а потом на жену, и Роми рассмеялась, поймав на себе обескураженный взгляд мужа.

-Прекращай свои глупые шутки, - сказала она Валдису и толкнула его кулаком в плечо.
-Эй, я за рулём вообще-то, поосторожней! - крикнул он и тоже рассмеялся.
-Так, куда мы всё-таки едем? - спросил Борис, потянувшись и пытаясь привести себя в форму.
-Пап, не говори, это сюрприз! - не дала ответить отцу Ника, - сидите и ждите, пожалуйста. Где-то через час доедем, и сами увидите.
-Ладно, ладно, будет ждать, - ответил Борис, зевнув, и посмотрел в окно в сторону проезжающих рядом машин и густых зелёных холмов, за которыми всё ещё можно было разглядеть синее море.
-Ну, не молчите же вы теперь, а расскажите, что нового происходит в Ереване? - сказал Валдис, не терпевший тишины.
-Всё по-прежнему, - ответила Ромина, - Андрей идёт в школу, Боря и я работаем как обычно. А в городе всё быстро меняется, вот Северный проспект практически достроили.
-Я слышал, что бывшие жильцы жалуются, - Валдис свернул с основной дороги и повёл машину по просёлочной тропе, - говорят, что их выгнали из их домов.
-Всем дали достойную компенсацию, - ответила Ромина недовольно, - и позволили людям выехать из трущоб в новостройки.
-Это были даже не трущобы, а мусорная свалка, - сонным голосом произнёс Борис.

Валдис так удивился, что повернулся и посмотрел на Бориса.

-Папа, смотри вперёд! – крикнула Ника, и Валдис нехотя обернулся.
-Должен же наш город принять достойный вид в конце концов, - Ромина продолжила отвечать.
-Время покажет, - буркнул недовольно Валдис, сильнее нажимая на педаль, из-за чего машина, которую они возили по неровной горной дороге, подпрыгивала ещё сильнее.
-Веди спокойнее, пожалуйста, - недовольно взглянув на отца, произнесла Ника.

Вскоре просёлочная дорога привела их к маленькой греческой таверне, окружённой густым лесом. Подъезжая, они заметили, что в трактире скопилась толпа людей, несмотря на то что место было столь далеко от основной дороги. Припарковав джип неподалёку, семейство вышло из машины. За таверной находился маленький рынок, и Валдис направился туда вместе с Андреем за покупками. Андрей все ещё хромал, но передвигался, опираясь на плечо Валдиса. Остальные заглянули в таверну, из которой доходили волнительные разговоры и бурных смех. Зайдя внутрь, их глаза ослепило обилие красных роз, казалось вся таверна была увешана ими. Сотни роз закрывали собой каждый метр пространства таверны, и инсталляции из цветов свисали со стен. Среди красного убранства, выделялась девушка в белоснежном, хоть и вышедшем из моды платье невесты. Шла подготовка к свадьбе. Рядом с невестой стояли весёлые подруги, поправлявшие на себе разноцветные платья.

Купив холодных закусок, бутербродов из свежего выпеченного хлеба и бутылок пива в баре, они вышли из таверны, где уже заиграла громкая музыка. Валдиса они встретили у автомобиля, он стоял с большим пакетом фруктов. Выложив всю купленную еду на капот машины, они приступили к незапланированному обеду. Оказалось, что никто не успел поесть с утра, и все были рады возможности заморить червячка. Сам Андрей же, переодевшись в чистую одежду в салоне машины, вскоре вышел и присоединился к семье.

-Пап, слушай, - обратилась Ника к отцу, одновременно отрывая горбушку ещё тёплого хлеба, - ты бы видел, как таверну украсили к свадьбе.
-Дай угадаю, - сказал Валдис, заглатывая дольку апельсина, - все декорации из роз, а невеста в белом?
-Невеста вполне себе была ничего, - буркнул Борис, опохмеляясь местным пивом.
-Местная мода? - спросила Ромина.
-Мода! - фыркнул Валдис, - все здесь бегают за модой, забывая исконно кипрские традиции. Я своим приятелей-греков постоянно упрекаю в этом.
-А они что? - спросил Борис.
-А они мне говорят: «Валдис, мы тебя пониманием, но молодёжь теперь другая, чем раньше». Не понимают, что следует держаться того, что ценно.
-За годы жизни в Европе ты стал традиционалистам, - усмехнулась Ромина, - что нельзя было сказать о тебе в Ереване.

Валдис сначала хотел что-то ответить, но, передумав, махнул рукой и положил в рот очередную дольку апельсина. Пока родители вели беседу, Андрей жевал бутерброд с пастурмой и халлуми. Услышав слова Валдис про то, что надо держаться того, что ценно, в уме вновь пронёсся вчерашний разговор с Аликом, и на него вновь нахлынуло неприятное чувство досады. На ум пришла мысль, что уже несколько недель, как он не писал Фелиции,  несмотря на то, что вспоминал её чуть ли не каждый день. Проверив карманы, он осознал, что забыл телефон дома, не взяв его с собой утром на пляж.

-Блин, - произнёс вслух Андрей, и это отвлекло родителей от их мыслей.
-Что случилось? – спросил Борис, обмакивая краешек хлеба в хумус.
-Мобильный забыл дома, - с досадой сказал Андрей.
-Если тебя это успокоит, - засмеялся Борис, - я забыл зарядить телефон ночью, и зарядка уже села.
-Тоже самое у меня, - засмеялась Ромина.
-Вот, что значит, пить всю ночь! – сказал Борис и открыл вторую бутылку пива.
-Не важно, - махнул рукой Валдис, - дальше этого места всё равно мобильная сеть ловит, не будеа мы только к вечеру вернёмся обратно в город.

Подкрепившись, Валдис протёр капот автомобиля, послуживший для семьи импровизированным столом. Семья уселась обратно в джип, и они продолжили поездку, оставив позади сельскую свадьбу. Солнце поднималось в зенит, и наевшиеся гости уселись в джип в полусонном состоянии. Пока дети и Ромина отдыхали, Валдис обсуждал с Борисом качество и количество картофельного урожая на Кипре – «целых четыре урожая в году!» - громко перекрикивая шум мотора. Радио, как и телефонная связь, вскоре действительно пропали. Валдис возил своих гостей всё выше и выше в горы под мифическим названием Троодос, находившимися в крепких объятиях Пафосского леса.

* * *

Пока Влад и Лена гуляли по площади Испании, Алик уселся в кафе неподалёку от римского Пантеона, величественного «храма всех богов».  И хотя Фелиция опаздывала, Алик сидел за столиком рядом с окном, и в предвкушении встречи не мог сдержать глупую улыбку на лице. Лишь только воспоминание о вчерашнем разговоре с Андреем омрачало его приподнятое настроение. Хотя он больше недели готовился поговорить с Андреем, теперь ему казалось, что он выбрал не самые подходящие слова. «Не надо было так резко, - думал он сейчас, - мы ведь друзья в конце концов». Алик посмотрел в окно, и взгляд его остановился на двух уличных торговцах, продававших побрякушки туристам. «С другой стороны  у него не может быть причин для обиды», - заключил Алик свои размышления. Взгляд его остановился на часах, висящих на дальней стене кафе. Алик потянулся к мобильному телефону, чтобы написать Фелиции, как вдруг она вошла в кафе.

Увидев сидевшего рядом с окном Алика, Фелиция улыбнулась, расправила каштановые локоны на смуглых загорелых плечах и прошла в его сторону. Сердце Алика забилось при виде улыбке, по которой он соскучился за летние каникулы.

-Как ты? - произнёс Алик после того, как они обнялись и сели за стол.
-Чудесно! - ответила Фелиция звонко, - Рим просто сказочный город, такой чудесный, такой открытый!
-Я здесь в первый раз, - ответил Алик.
-Я не в первый, но с каждым разом только сильнее хочется остаться здесь навсегда. Так не хочу возвращаться в школу! - засмеялась Фелиция.
-Не страшно прогуливать первую учебную неделю? - ответил Алик.
-Не меньше тебя! - последовал ответ, - Трудно поверить, что через несколько дней всё это останется позади, и мы снова окажемся на скучных уроках.

Алик кивнул и откинулся на стул, нечаянно остановив свой взгляд на зелёных глазах спутницы.

-Может, закажем чего-нибудь? - прервала паузу Фелиция.
-Да, конечно! - Алик вскочил со стула и повернулся, чтобы пойти к кофейной стойке, - что тебе взять?
-Кофе и одну из этих сицилийских трубочек… Забыла слово, вафельные…
-Каноли? - переспросил Алик, и Фелиция закивала головой, показав пальцем в сторону стойки с десертами, где лежала целая груда засахаренных трубочек.

Пока бариста возилась с приготовлением кофе, Алик, стоя у барной стойки, украдкой поглядывал на свою спутницу, уставившуюся на экран телефона. «Красивая», - мелькнуло у него в мыслях, и на миг он замер, любуясь её сосредоточенным лицом. Взяв поднос, на котором лежали стаканы с кофе и две пары каноли с фисташковыми и шоколадными начинками, Алик вернулся к столу, положил поднос на стол, и уселся удобнее на деревянный стул.

-Получается, - сказал Алик, наклонившись ближе к однокласснице, - ты наконец-то вернулась домой?
-Так и есть! - Фелиция отпила молочную пенку из стакана, - и вообще я твёрдо решила: как только закончу школу через три года, перееду сюда, к отцу, поступлю в университет. Но Марта не такая.

Марта была старшей сестре Фелиции, учившейся в той же школе, начинающей  последний одиннадцатый класс.

-Марта уже который год грезит Англией, - сказала Фелиция, неодобрительно покачав головой, и посмотрела в окно, за которым все ещё стояли уличные торговцы, - а какие у тебя планы?
-Пока не знаю, - ответил Алик, чуть нахмурившись, вспоминая вчерашний разговор с Андреем, - может быть, улечу в Лос-Анджелес. Хочу заняться бизнесом. Хотя папа настаивает на том, чтобы я пошёл по его стопам. Профессура…  но я пока не знаю.
-А меня привлекает, когда мальчики знают, чего хотят от жизни, - подмигнула Фелиция.
-Ну, а если ты улетишь в Рим, - Алик продолжал смотрел на подругу, твёрдо держа чашку с кофе перед собой, - ты не будешь скучать по Еревану? По подругам?
-Они меня будут навещать, - сказала Фелиция, поправив волосы за головой, - а в Ереван всегда можно прилетать в гости.

Фелиция хрустнула вафельной трубочкой, глотнула кофе и сказала:

-А вот если я сильно влюблюсь, тогда, может быть, придётся остаться в Ереване.

Фелиция засмеялась, хоть и румянец появился на её щеке. Она отвела взгляд и глотнула из стакана.

-Я должен тебе кое-что сказать, - произнёс Алик, сам от себя этого не ожидая, - я люблю тебя.

Фелиция прикрыла ладонью рот, будто пытаясь скрыть появившуюся улыбку, и покачала головой.

-Алик, - неожиданно став серьёзной ответила Фелиция, - извини, но моё сердце уже занято.
-Ты бы не говорила так, если бы знала, - так же серьёзно ответил Алик.
-Алик… - Фелиция начала смущаться, - ты очень хороший, но...
-Но Андрей лучше? - выпалил Алик.

Фелиция, не окончив то, что хотела сказать изначально, положила стакан с кофе на стол, и ответила:

-Андрей тоже хороший, он очень добрый и внимательный, если ты очень хочешь знать.
-Тогда почему он не написал тебе ни слова за лето? – бросил Алик в ответ.
-Откуда ты знаешь? - прищурив глаза, спросила Фелиция.

Алик заёрзал на деревянном стуле, как будто тот вдруг стал особенно жёстким и неудобным. В голове у него родилась идея, а не рассказать ли Фелиции о его вчерашнем разговоре с Андреем. «Не предам ли я нашу дружбу? - пронеслась мысль в голове, - c другой стороны я освобожу её от сомнений, и этим сделаю всем только лучше». Решившись, Алик начал пересказывать весь их с Андреем ночной разговор.

-Он так и сказал, что ему всё равно? - спросила Фелиция, посмотрев в глаза Алику, когда тот закончил.
-Именно так, - ответил Алик тихим голосом, - он просто не ценит, а я, - Алик взвесил то, что хотел сказать в течение секунды и произнёс, - а я люблю. Я давно хотел это сказать, просто... не было подходящего момента.

«Или храбрости», - подумал сам про себя Алик. Фелиция же, откинувшись назад на стул, посмотрела в окно, за которым проходили толпы туристов под палящим римским солнцем. Задумавшись, она вертела пальцам на столе уже пустую чашку, на донышке которого кофейная гуща складывалась в некое подобие формы, которую ни она, ни Алик не смогли бы прочитать.

-Ну, что ты скажешь? - нетерпеливо прервал тишину Алик.

Фелиция оглянулась на Алика так, как будто она только вспомнила, что он сидит перед ней.

-Ну, если так, тогда, он, - она выдержала паузу, - он меня сильно обидел.

Алик почувствовал, как его щёки вспыхнули - то ли от жары, то ли от второго выпитого за день кофе, то ли от вихря чувств, сменяющих друг друга в его сердце. Фелиция же достала телефон и быстро набрала сообщение. Однако, перед тем как отправить, она остановилась на секунду, стёрла сообщение, написала новое и тогда уже отправила.

-Давай больше не будем про это говорить, - вздохнула она, спрятав телефон в сумке, в ответ на вопросительный взгляд Алика.

И, забыв об Андрее, они продолжили разговаривать про кино, про книги, про то, что Фелиция успела увидеть в Риме, а Алик в Лимасоле. Доев вафельные трубочки, они вышли из кафе и гуляли вместе по городу, пока солнце не перекрасилось в розовый цвет заката и начало опускаться над вечным городом. Алик и Фелиция, впервые ощущая себя не просто мальчиком и девочкой, а юношей и девушкой — взрослыми, самостоятельными, — впитывали романтику города, струившуюся в воздухе и просачивавшуюся сквозь арки узких улочек.

Гуляя по городу Алику казалось, что каждый турист и местный житель, каждый уличный продавец и попрошайка, все объединились в этот день, чтобы создать особенную ауру, поднимавшую Алика над пространством и временем. Когда сумерки начали переходить в ночь, Алик проводил Фелицию до дома её отца, находившегося на берегу Тибра, где Фелиция и жила во время каникул. Перед тем как простится Алик робко наклонился, чтобы поцеловать Фелицию, а она засмеялась и подставила щёку под поцелуй.
***

Выехав из таверны, Валдис продолжил вести машину полную гостей всё выше и выше в горы. Час спустя, когда солнце только начало спускаться с зенита, они наконец достигли места назначения. Преодолев очередной горный перевал, взору гостей открылся монастырь, скрытый как нерушимая крепость высоко в горных лесах Кипра.

-Вот он, - воскликнул Валдис, - вот куда я хотел вас привезти. Это Киккский монастырь.

Припарковав машину, гости вышли из автомобиля. Посмотрев по сторонам, они вдохнули чистый горный воздух, наполняющий нерушимую красоту, которая открылась перед ними среди горных хребтов и перевалов. «Ну, что, пошли?» - сказала Ника, прервав немое созерцание. И они медленно двинулись в сторону основного входа в монастырский комплекс. Они продвигались осторожными шагами, словно боялись нарушить ауру только что открытого ими места. Хромавший Андрей на сей раз держался за руку отца.

-Чуть не забыл сказать, - спохватившись, произнёс Валдис, когда они подошли к главному входу, обрамлённому крестами, - женщинам надо накрыть голову платком, здесь с этим строго.

Секундное замешательство Ромины прервала Ника, которая, оказалось, помнила о платках и принесла с собой две разноцветные шали для себя и матери. Киккский монастырь состоял из отдельных зданий, вход в некоторые был закрыт для туристов, и зайти они могли только в часовню и музей. Спасаясь от палящей жары, в первую очередь гости остановили выбор на музее. Туристов и в правду было мало. Ника оказалась права, когда говорила, что не каждый турист доезжает до столь далёкого от прибрежных курортов места. Пока Валдис вместе с гостями гуляли по музею, издалека послышались песнопения. В часовне началась дневная служба.

Проходя из залы в залу, Борис внимательно рассматривал иконы и реликвии, хранящиеся за стеклянными столами. Каждый раз увидев что-то необычное, он подходил к Ромине, держа под руку сына, и докладывал о том, что увидел.

-Смотри, видишь то серебряное полотно? - прошептал Борис, кивнув в сторону противоположной стены, - за ним находится икона Девы Марии.
-А почему она находится за полотном? - шепнул Андрей в ответ.
-Она сокрыта, - громче произнёс Валдис с противоположной стороны зала, - согласно поверью, если человек увидит лик Девы Марии, он ослепнет от её красоты.
-Получается, что не всё тайное становиться явным, - отреагировал Борис.
-Уместнее было бы сказать, - произнесла Роми, - ценное раскрывается лишь в сокрытии. Ведь к священному невозможно прикоснуться. Его можно только ощутить.

Услышав слова матери, Андрей почувствовал внутреннее напряжение от близости к священному, из-за чего ему захотелось выпрямиться и встать ровно на двух ногах, однако, облокотившись, резкая боль пронзили ступни там, где были порезы. Пришлось снова взять отца за руку. Так они проходили под анфиладами, а с высоких потолков на них смотрели фрески ангелов. Звук песнопений становился всё громче, когда они проходили из одной залы в другую. Медленным шагом, они дошли до маленькой часовни, где началась литургия. Монахи, облачённые в чёрные одеяния, пели гимны на греческом языке, отдавая хвалу Всевышнему. В передних рядах сидели местные жительницы из соседних деревушек, пришедшие на службу. Прихожанки, склонив голову, едва слышно шевелили губами в такт молитвам. «K;rie, el;ison, Christe el;ison»[ Господи, помилуй. Христе, помилуй (пер. с греческого)], - повторяли монахини, погружая в состояние приятной неги гостей, стоявших в нескольких рядах от них. Перед алтарём один из священников смешивал елей и благословенную воду, другой читал молитвы, а третий управлял серебряным держателем с горящим фимиамом. Андрей, стоя рядом с родителями, заворожённо смотрел за ровными движениями священнослужителей. Прошло не меньше пятнадцати минут, когда гости зажгли свечи из коробки для пожертвований у входа в часовню, и, произнеся короткие молитвы, вышли во внутренний двор монастыря.

Сквозь безоблачное небо палило медленно ползущее на запад солнце. Гости же гуляли в тени между высокими колоннами, на которых держались балконы, думая о своём. Проходя по двору, они заметили, что в срединной части под оливковым деревом сидит монах и с закрытыми глазами тихо шепчет слова на неизвестном им языке.

-Здешние монахи, - произнёс Валдис, - особые люди. Они полностью отдалены от мирской жизни. Они весь день молятся, медитируют, готовят вино из винограда, выжимают масло из оливок. И так годами.
-Не представляю такой жизни, - выпалил Андрей.
-Это позволяет им, - Валдис обратился к Андрею, - наблюдать за жизнью с высоты птичьего полёта, рассматривать не сами вещи, а их сущность.
-У нас, к сожаленью, нет такой возможности, - вздохнула Ромина.

Гости продолжали обсуждать монашескую жизнь, не заметив, как монах открыл глаза, бросил на гостей заинтересованный взгляд, встал со своего места и быстрым шагом пошёл в их сторону. Борис и Ромина сначала смутились - им показалось, что их громкий разговор отвлёк монаха от молитвы, и тот собирался сделать им замечание. Однако вместо этого монах подошёл к ним вплотную и крепко обнял Валдиса.

-Знакомьтесь! - произнёс Валдис, - это мой давний друг из Москвы, Георгий.

Удивлённые гости поздоровались с Георгием и представились ему. Выяснилось, что Валдис знал Георгия ещё с юношеских лет. Георгий рассказал, что долгое время занимался бизнесом в Москве. «Неприлично разбогател, - смеясь рассказал он, - а потом, как это часто бывает, всё потерял». Андрей внимательно смотрел на Георгия, высокого светловолосого мужчину с доброй улыбкой и не мог представить, что тот когда-то был бизнесменом. Георгий рассказал, что долгие годы безуспешно пытался восстановить своё состояние. Однажды, блуждая по ночной Москве, находясь в глубокой печали, дорога привела его к церкви, открытой в том позднем часу.

-И с тех пор, - рассказывал Георгий, - я посвятил себя служению. Путешествовал по многим монастырям, и вот уже год живу здесь, в Киккском монастыре. Где-то полгода назад я случайно столкнулся с Валдисом в Лимасоле.
-Лучшая встреча за всё время здесь! - сказал Валдис, похлопав Георгия по плечу.
-А я как успел соскучиться по родной речи, - произнёс Георгий в ответ.

Разговорившись, Георгий предложил гостям посидеть вместе вокруг стола, находившегося в углу противоположной стороны двора. Гости отказывались, но Георгий настаивал и в конце концов смог уговорить. Усадив гостей за стол, он убежал, но вскоре вернулся с двумя кувшинами вина, свежим хлебом и оливками. Андрей с облегчением вздохнул, когда сел на стул. Хотя ноги сильно не болели, но приходилось делать шаги осторожно, чтобы не наступить ненароком на ещё не зажившие раны.

-Какой же у вас восхитительный монастырь, - произнесла Ромина, когда Георгий наконец-то сел вместе с ними.

Георгий рассказал гостям, что Киккский монастырь - один из крупнейший православных монастырей Кипра  и за свою историю он неоднократно восстанавливался после разрушительных пожаров. Андрей, уплетая свежий хлеб с оливками, внимательно слушал отца Георгия, пока тот не закончил свою историю. Некоторое время гости молча сидели, наслаждаясь звоном колоколов из часовни. Отец Георгий смотрел куда-то далеко, находился в своих размышлениях и лишь прерывал знойный покой тем, что подливал вина гостям. Когда его рука оказалась рядом с бокалом Андрея, мальчик заметил замысловатое кольцо, красовавшееся на указательном пальце правой руке монаха. Андрей заметил, что на передней стороне кольца была выгравирована буква «А», обрамлённая золотым полукругом. Странное ощущение нахлынуло на Андрея. Сердце забилось сильнее от мысли, что он где-то видел этот символ раньше, но не мог вспомнить где.

-Вино, - произнёс Георгий, - символ души, а тело – сосуд, содержащий душу.
-Как может вино быть символом души, не понимаю? - сказал Андрей, отвлёкшись от мыслей о кольце.
-Мир - лишь материальная проекция духовных миров, - спокойно сказал Георгий, - мысли создают реальность, а значит изменив наши мысли, мы меняем смысл событий. А меняя смысл событий, меняем сами события. Так вино облагораживает сосуд, в котором налито.

Совсем не поняв слов Георгия, Андрей лишь молча уткнулся в свой бокал.

-По этой логике, - сказала Ромина, - даже какое-то маленькое незначительно событие, даже мысль, может оказаться судьбоносной?
-Мы не знаем, какими дорогами Всевышний ведёт нас, - улыбнулся Георгий, пригубив ещё вина, - и только, когда проходят месяцы и годы, начинаем осознавать, как некогда незначительными событиями выткано полотно судьбы.
-А что делать, когда всё идёт не так, как хочется? - буркнул Борис.
-Терпеть, - засмеялся Валдис.
-Терпение - это привычка, которая вырабатывается в результате долгого созерцания вечности, - добавил Георгий.
-Тебе легко говорить, - ответил Валдис, - здесь спокойно и мирно. И время течёт совсем по-другому чем для нас, вечно беспокойных.
-Когда предаёшься молитве, - ответил Георгий, - спокойствие раскрывается внутри тебя.

Доносящиеся из храма песнопения прекратились, что говорило о завершении дневной литургии. Тишина гор, смешавшись с жарким зноем, вместе с домашним вином склоняли гостей ко сну. Принеся ещё один кувшин вина вместе с банкой горного мёда, Георгий сообщил, что должен вернуться в монастырь. Обнявшись с гостями, он направился обратно в часовню. Солнце ещё не собиралось скрываться за горами, но лучи, сменив угол, теперь покрывали монастырский двор вертикальными тенями, падавшими от колонн. В это время Андрей и Ника раскинулись на сидениях вместе с Борисом, а Валдис вместе с Роминой прогуливались вдоль монастырского двора. Проходя вдоль колоннад, Валдис живо расписывал Ромине, как он внимательно следит за её обучением.

-Я говорил с учителями пару месяцев назад, - сказал Валдис, - они в восторге от Ники. Говорят, что у неё есть все шансы поступить в лучшие английские университеты.
-И чья это заслуга? - улыбнулась Ромина.
-Ну, конечно, же твоя, - ответил Валдис, - хотя я тоже целый год отвечаю за её учёбу, так что и мне достанутся лавры почёта!
-В последний раз, когда я с ней говорила, она хотела учиться на архитектора.
-Так и есть, - Валдис на минуту задумался, - но я всё надеюсь уговорить её выбрать более практичную профессию. Например, финансы или экономику. Но ещё посмотрим. Мы уже приглядываемся к университетам. Подавать надо уже совсем скоро.
-Андрюша видит в ней пример для подражания, - сказала Ромина, - поэтому постарайся сделать так, чтобы она действительно поступила.

Остановившись, они посмотрели через двор на противоположную сторону, где под тенью сидели Андрей и Ника, звонко смеясь.

-Андрюша, я надеюсь, что ты хорошо следишь за моей собакой, - говорила Ника, обращаясь к брату.
-Уж точно лучше, чем ты, - ответил Андрей с укором, - выгуливаю каждый день три раза, до школы, после школы и ещё раз вечером.
-Ну, смотри только, не порежься о верёвку ошейника, - сострила сестра.

Андрей попытался схватить её за длинную косу, но она увернулась, и они оба засмеялись. Борис же, осознавая, что он вновь пьян, с грустной улыбкой смотрел на детей и лишь смеялся иногда в такт их шуткам. 

-Ну, что, возвращаемся в Лимасол? - спросил Валдис, - когда они вместе с Роминой вернулись к столу.
-Видимо пора, - вздохнул Борис, вставая, - нам завтра рано улетать обратно в Ереван.
-Жаль, что с Георгием не успели больше времени провести, - вздохнула Ромина.
-Ничего, - махнул рукой Валдис, - прилетите опять, я уговорю его остаться с нами в Лимасоле подольше, - и в последний раз оглянувшись на часовню, они потопали к машине за стенами монастыря.

Усевшись в машину, всё семейство молча ехало обратно в Лимасол вниз по горным ущельям. Пока автомобиль преодолевал один перевал за другим, каждый из пассажиров думал о своём. Ромина размышляла о том, стоит ли Нике изучать архитектуру или прислушаться к совету отца. Валдис думал о том, что ему стоит пригласить Георгия в гости уже через пару недель, так как в Лимасоле становилось скучно без друзей. Борис размышлял о будущем Андрея и Ники и, в конце концов, заснул, вновь облокотившись на окно. Ника гнала от себя мысли о том, что завтра ей надо в школу и скоро придётся заполнять формы для поступления в университет, а Андрей невольно вспоминал Фелицию, её глаза и улыбку, и приходил к выводу о том, что однако зря он всё таки не ответил Алику вчера на пляже.

Полтора часа спустя, доезжая до Лимасола, они увидели, как солнце начинает спускаться к закату, и Средиземное море окрашивается в ало-розовые тона. Прощаясь, Ника и Андрей крепко обнялись, и долго не хотели отпускать друг друга. «Не пропадай, братишка», - сказала Ника, вытирая слезы. Валдис попрощался с Роминой, пообещав несколько раз, что будет внимателен к Нике. Борис же, пожав руку Валдису, взял Андрея под руку и повёл в апартаменты. «Нам ещё собирать вещи к полёту», - вздохнула Ромина, открывая входную дверь. Но первым делом, они поставили разряжённые мобильные телефоны на зарядку, а Андрей полез проверять свой телефон. И в одно мгновение настроение в квартире резко переменилось. Ромина увидела десятки пропущенных звонков от Эдгара. Перезвонив, все услышали его встревоженный голос: «где же вы весь день пропадаете? На нашего Вартана совершено покушение!». Борис дрогнул и холодным взглядом посмотрел на жену. Андрей тоже стоял, как вкопанный, но уставившись в свой мобильный. Он прочитал сообщение от Фелиции.


Глава 3. Последнее лето

Вартан совсем по-иному представлял себе те ощущения, которые испытывает человек, когда его машина подвергается обстрелу. Разумеется, готовясь к съёмкам в многочисленных боевиках, в которых он не раз становился то трагической жертвой, то храбрым героем, он досконально изучил весь имеющийся голливудский репертуар. Одну только сцену смерти Санни из «Крёстного Отца» он пересмотрел не меньше двух десятков раз. Однако, когда пришлось сыграть подобную роль в реальной жизни, он, в отличие от своих героев, практически ничего не успел почувствовать или предпринять в решающий момент. Перед тем, как потерять сознание, он лишь успел осознать несколько простых истин. Во-первых, продавец в автосалоне Бербанка не соврал, что машина бронирована. Во-вторых, прав был старший брат всегда злившийся, когда Вартан в годы молодости не застёгивал ремень безопасности.  Со временем он привык, пусть и без удовольствия, но годы дискомфорта себя оправдали. В-третьих, если бы не люди в масках, неожиданно показавшиеся из-за окон с двух сторон окруживших автомобилей и направившие автоматы на него и на его супругу Леру, он бы подумал, что на автомобиль сыплется крупный град, несмотря на солнечную и безоблачную погоду Лос-Анджелеса. Окна моментально начали трескаться, но всё же не из-за града, а из-за казавшегося в ту секунду бесконечным потока пуль. Лера взвизгнула и вцепилась в руку мужа, и Вартан резко дёрнул руль направо. Первый удар его машины пришёлся как раз на чёрный Мерседес, из которого стреляли. Водитель Мерседеса надавил на газ и вырвался из-под давления машины Вартана вперёд, а Вартан, в ступоре, не справившись с управлением, врезался в бордюр магистрали, продолжая машинально жать на газ. Ударившись на высокой скорости, машина отскочила от трассы, и, перевернувшись в воздухе несколько раз, остановилась на колёсах, перекрыв пятую межштатную магистраль, протянувшуюся от мексиканской границы вплоть до канадской. Подумать об этом Вартан уже не успел, так как сразу же потерял сознание, ещё в тот момент, когда машина ударилась о бордюр, приведя в действие подушки безопасности. «Прав всё же был брат», - лишь пронеслась у него в голове последняя мысль перед обмороком. Киллеры, не раздумывая, уехали, решив про себя, что даже если стрельба и не увенчалась успехом, столкновения машины должны были закончить дело за них.

Череда автомобилей, плавно движущихся по казавшейся бесконечной магистрали, пересекающей весь Золотой Штат, остановилась, будто сами машины впали в шок от неожиданного происшествия, вклинившегося в размеренное течение жизни. Вскоре почти одновременно на место приехали машины полиции и скорой помощи. «Как думаешь, останутся живы?» - сказал один полицейский другому, когда врачи, надев на Вартана и Леру кислородные маски, укладывали их на носилках в машину скорой помощи. Второй полицейский проворчал себе под нос: «когда проработаешь копом столько же лет, сколько я, перестанешь задавать глупые вопросы», и бросил усталый взгляд на закат, где солнце исчезало за океаном, в котором чуть меньше часа назад купался Вартан с женой и сыном. Сын остался у одноклассников на ночь в Санта-Монике, а Вартан с Лерой ехали обратно в Глендейл, где они жили, однако доехали до него уже в машине скорой помощи, которая забрала их на отрезке между Гриффитс-Парком, куда Вартан нередко приезжал играть в гольф со своими американскими продюсерами и кладбищем Форрест-Лоун, где год назад он похоронил брата, чей совет теперь спас ему жизнь.

Нельзя сказать, что до этого случая жизнь Вартана следовала по стабильной заранее спланированной траектории. Подобная жизнь у него кончилась, едва начавшись, ещё в ранней молодости. На рубеже совершеннолетия его хотели отправить служить в Афганистан - альтернативой, ни много ни мало, был срок за ставшие уже привычными уличные драки. Поразмыслив, он выбрал службу, однако в Афганистан так и не попал. За пару дней до того, как его должны были посадить в самолёт и отправить на далёкий восточный фронт, началась война в Карабахе. В детстве он увлекался восточными единоборствами, и стойкость, которой он научился благодаря им, оказалась весьма полезна не только во время уличных драк с дворовыми ребятами, но и на войне.

Отвоевав с первого дня и до прекращения боевых действий, он вернулся в Ереван уже не подростком, а взрослым мужчиной. Но характер бунтовщика оставался тем же, и без приключений он жить просто не мог. По рекомендации Арсена, своего боевого командира, Вартана приняли в службу президентской охраны, и работу эту он выполнял с большой преданностью и чувством ответственности. Он часто любил вспоминать о том, как они вместе с Арсеном были единственными, оставшимися охранять президентскую резиденцию после того, как 27 октября 1999 г. группа террористов вошли в здание Национального Собрания. «Все сбежали как трусы, все сбежали. А Арсен и я, зарядив свои «калаши» глаз не сомкнули всю ночь», - любил он рассказывать почти что десять лет спустя после нескольких рюмок тутовой водки в компании близких друзей во дворе своего дома в Глендейле. Его историям не было конца, а сын, хоть и было ему семь лет от рождения, уже успел услышать почти все отцовские байки, но каждый раз слушал их заново с чувством безоговорочного восхищения перед героизмом отца.

Да, Вартан поведал многое, работая в президентской охране, но остался верен своей детской мечте, и в конце концов ушёл в мир шоу-бизнеса, который неожиданным для всех образом раскрыл свои объятия перед эпатажным Вартаном. Эпоха Брюса Ли подходила к закату, но Вартан успел поймать угасающий интерес Голливуда к боевикам с элементами восточных единоборств. Для Вартана началась новая жизнь — вдали от политики, с крупными бюджетами, состоятельными продюсерами и, конечно, молодыми актрисами, что нередко становилось поводом для ревности со стороны Леры. Не раз Лера звонила в слезах Ромине и Алине, с кем она близко дружила, после очередного выяснения отношений с мужем. Однако все подобные проблемы меркли в сравнении с тем, с чем ей приходилось иметь дело во время работы мужа в президентской администрации. В каком-то смысле наконец-то наступила та самая стабильность и тот самый покой, о котором мечтала Лера, получившая возможность проводить больше времени с мужем и сыном и наслаждаться простыми радостями красивой калифорнийской жизни в перерывах между громкими премьерами фильмов мужа. Чего ещё нужно было для счастья? Казалось, все сложности позади и ничего не может потревожить их новонайденный рай у калифорнийского побережья в компании голливудских знаменитостей.

Когда к Вартану вернулось сознание, он уже находился в госпитале. Первое, что он почувствовал, было резкой болью вокруг рта из-за кислородной маски. Сначала включились импульсы тела, а потом и разум. «Лера!» - пронеслась молнией мысль в его голове, и он попытался встать с койки, однако голову пронзила резкая режущая боль, и он, потеряв силы, вновь свалился на койку. «Вы находитесь в центральном госпитале Глендейла, успокойтесь, пожалуйста, и лежите», - Вартан услышал голос, но не понял откуда он слышит его, так как в глазах ещё двоилось. Пара медсестёр удерживали его на койке, хотя вновь подняться сил уже и так не хватало. Он хотел крикнуть и спросить, где его жена, но не успел ничего сказать, так как посмотрев по сторонам, он увидел Леру, лежавшую рядом на соседней койке.

«Один Бог знает, как я люблю тебя!», - кричал Вартан часто, когда Лера в припадке ревности набрасывалась на него после съёмок очередной любовной сцены. И действительно, несмотря на привычную для него сухость и редкое проявление ласки, он влюбился в Леру с первого взгляда, когда она, будучи курьером какого-то неизвестного ему министерства приносила письма в президентскую администрацию. Увидев её в первый же раз, Вартан сразу же решил, что она должна быть его женой. Как и за всё хорошее в жизни Вартана, за Леру тоже пришлось вести упорную борьбу. Но не столько с ней, сколько с другим кандидатом на её сердце. В прошлом предпочитавший решать проблемы силовым путём, Вартан, уже к этому времени работавший в службе президентской охраны, сдержал себя и провёл, как он выразился «объяснительную беседу» со своим конкурентом, который перестал отвечать на звонки Леры впредь. Это ознаменовало для Вартана переход от лихих девяностых к новым временам. На свадьбе Леры и Вартана Арсен был их крёстным и завещал молодожёнам долгого мира и любви. Но мира у них было мало, и Лера провела много бессонных ночей в ожидании мужа. Однако, несмотря на все недомолвки и ссоры, Лера продолжала любить Вартана и жизни не представляла без него, а Вартан любил супругу, хоть и чувства поутихли за годы совместной жизни. И сейчас, видя Леру, лежавшую в обмороке, он чувствовал, что подвёл её, чувствовал, что не смог её защитить, и знал, что не простит себе этого никогда.

«Пропади эта чертовая Калифорния», - терзал он себя теперь и корил за бесшабашную и беспечную жизнь последних лет, расслабившую и сделавшую его столь безрассудным. Разозлившись, он почувствовал себя ещё более обессиленным, а белые халаты врачей перед глазами вновь начали расплываться, и сквозь туман, окруживший его разум, перед ним вдруг отчётливо привиделся тот день, когда он в первый раз прилетел в Америку ещё до знакомства с Лерой в середине девяностых в самый первый год его работы в президентской охране. Он прилетел, будучи частью делегации, сопровождающей первого президента Армении, Левона Тер-Петросяна. Само понятие администрации президента существовало на бумаге, а в реальности организовывалось всё из рук вон плохо. Дошло до того, что пропали резервации гостиничный номеров для делегации. В конце концов президенту нашли номер на ночь, а для всей службы охраны, в которой только начал работать Вартан, номеров не нашлось, или же не хватало денег. Местные встречавшие их армяне вынужденно повезли охранников в собственные квартиры на окраине Глендейла. Молодые ребята, надеявшиеся увидеть красоты Америки, впервые вырвавшиеся на Запад, теперь видели длинную вереницу одноэтажных домов, забегаловок и бензоколонок, развернувшихся вдоль дорог без конца и края. «Прямо как у нас в Ванадзоре», - сказал один из охранников, показывая на горы северного Глендейла и куря в окно малюсенькой комнатки, в которую поместили его с Вартаном.

И так в тот самый первый вечер они бродили вдвоём по окраине Глендейла в поисках огней большого города. Пройдя больше двух часов по длинной, выжженной солнцем дороге, они остановились у закусочной и, кое-как объяснившись с кассиром на пальцах, заказали пару чизбургеров. Усевшись на жёсткие диванчике с красной кожаной обивкой, они начали расспрашивать друг друга о прошлом и будущем. Коллега Вартана поделился, что работа в охране ему уже успела порядком поднадоесть, так как платят мало, а рисков много, ситуация в стране нестабильная, и не ясно, когда стабилизируется, если стабилизируется вообще. Вартан же впервые признался, что у него есть мечта уйти в шоу-бизнес, стать актёром. Услышав это, коллега Вартана чуть не подавился едой от смеха. Вартан даже не улыбнулся, видя реакцию друга, и продолжал усердно жевать свой бургер. «А что? Единоборства всегда популярны, в Голливуде боевики снимают, как на конвейере», - сухо произнёс он. Поняв, что Вартан не шутит, коллега утёр слезы, появившиеся от хохота, и сам продолжил есть свой бургер. «Прямо, как Брюс Ли, что ли?» - сострил он, не сдержавшись, чем удостоился усмешки от Вартана. «Брюс Ли мне будет в подмётки не годится. Подожди пару лет, сам увидишь».

Улетая в тот раз из Лос-Анджелеса, Вартан поклялся себе, что вернётся сюда и будет жить не в захолустной комнате на окраине города, а на широкую ногу, в особняке в калифорнийских горах с собственным бассейном, одним словом, так как он представлял себе жизнь кинозвёзд. А годы спустя, несмотря на постоянные усмешки друзей, он всё же своего добился. Уйдя из президентской администрации, он начал сниматься в армянском кино, благо Арсен поспособствовал этому, используя свои широкие связи. Однако, помимо твёрдой воли, талант у Вартана действительно нашёлся, хоть и хромало театральное образование. После съёмок нескольких фильмов в Армении, его пригласили сняться в сериале про армянских эмигрантов в Калифорнии. Сериал оказался успешным, и про Вартана узнал не только армянский зритель, но и американский. Западное побережье узнало и полюбило незатейливого армянского актёра, говорившего на английском со странным акцентом. Ещё несколько второстепенных ролей, и голливудская богема приняла его в свои ряды. Вартан нашёл свою нишу, и несколько фильмов спустя купил особняк в северном Глендейле, где по выходным собирались знаменитые и начинающие актёры, режиссёры и продюсеры, чтобы отведать армянского шашлыка, которым любил угощать Вартан своих новонайденный коллег по ремеслу. Арсен был искренне рад за Вартана, однако не упускал случая пожурить своего бывшего боевого товарища. «Хорошо же ты соскочил с опасной работы, - подтрунивал над ним Арсен, - теперь все опасные трюки за тебя делает твой каскадёр, небось? Не как в старые времена?». Вартан хмурился, но не обижался на закадычного друга. Да и как Вартан мог злиться на Арсена, когда Арсен фактически спас ему жизнь в тот самый 1998 год за полгода до теракта в Национальном Собрании.

Вартан, лёжа в полуобморочном мираже, явственно видел перед глазами роковой февральский день. Вартан проснулся, сонно потянулся, и, бросив взгляд на часы, осознал, что опаздывает на работу. На скорую руку приняв душ и почистив зубы, он быстро приготовил себе яичницу с бастурмой и включил радио. Однако то, что донеслось по нему по радиоволне дало ему понять, что торопиться уже некуда. Президент Тер-Петросян подал в отставку. «Это как так? А мне что теперь делать?» - думал он, не заметив, что яичница подгорает. Сняв сковородку с плиты, он включил телевизор, чтобы удостоверился в том, что он услышал. Временным исполняющим обязанности президента стал Кочарян. Охрана Кочаряна и охрана Тер-Петросяна друг с другом не ладили, особенно напряжения прибавилось за последний год, когда отношения между президентом и премьер-министром натянулись до предела. Охранники, как верные солдаты, то и дело находили поводы для разбирательств, иногда доходящих до рукоприкладства. «И что теперь с нами будет?» - думал Вартан. Недолго пораздумав, он позвонил своему непосредственному начальнику в надежде на то, что тот его успокоит. Однако мёртвым голосом тот ответил Вартану: «на этот номер больше не звони, что хочешь то и делай», и выключил телефон. «Это что за подстава, а!» - разозлился Вартан, и начал нервно есть подгоревшую яичницу с бастурмой. Выхода осталось два, думал он, либо бежать из страны от греха подальше, либо звонить Арсену. Арсен, работавший тогда в Министерстве Обороны, не дав Вартану даже что-то сказать, спокойно произнёс: «будь на работе в положенное время, доверься мне», и бросил трубку.

Вартан ничего не понял. Как это быть на работе? Да, его же на порог не пустят, и это в лучшем случае! Но не послушать своего командира он не мог. Доев яичницу и застегнув на широкой накаченной груди пиджак, он вышел из своей арендованной квартиры на окраине Еревана и поехал в администрацию президента. Каковым же было удивление Вартана, когда перед входом его встретил сам Арсен. «Рад знакомству, - с широкой улыбкой произнёс Арсен, - теперь я твой новый начальник». Так Арсен был назначен главой президентской охраны, и он сразу же попросил Вартана связаться со всеми своими оставшимися безработными коллегами и передать, что они могут выйти на работу, как обычно. Если кто-то не захочет, то никаких ответных действий не будет, все могут быть спокойны. Многие согласились вернуться. «Начинаются новые времена!» - любил повторять Арсен в первые месяцы их совместной работы. А ещё два года спустя Эдгар Саркисов, молодой выпускник Московского института государственной службы, был назначен главой администрации президента. Так Вартан познакомился и подружился с Эдгаром, а затем и с Борисом и Владом, а Лера впоследствии стала закадычной подругой Алины и Ромины. Конечно, переезд в Америку больше не позволял им видеться так часто, как раньше, но поддерживать связь со старыми друзьями было святым делом.

А теперь лёжа на больничной койке, Вартан отстранено наблюдал, как отдельные воспоминания молодости в полудрёме наслаивались друг на друга. Вот он целует Леру перед алтарём в армянской церкви Пасадены, вот он играет свою первую роль в кинофильме, вот он держит в руках своего только что родившегося сына. Вот он показывает Лере особняк, купленный им в северном Глендейле, и как они сидят на лоджии и пьют виски с акулами Голливуда, и он танцует с Лерой под «You Don’t Know What Love Is[ Ты не знаешь, что такое любовь (пер. с английского)]» в исполнении Стинга, а луна и звёзды светят над их головами. А вот он стоит с Арсеном поздней ночью перед президентской резиденцией. Арсен курит сигарету, выдыхает дым в морозную зимнюю ночь, поворачивается к Вартану и говорит: «Не знаю, кому вы молитесь, но ваш Бог вас бережёт». «Чего?» - не поняв, Вартан бросил удивленный взгляд на Арсена. Однако, лицо его боевого товарища исчезло, зима пропала, теперь перед ним стоял врач в белом халате. «Я говорю, вам очень крупно повезло, после такой аварии всего-то отделались парой поломанный рёбер, а жена ваша отделалась царапинами». Вартан хотел спросить врача поподробнее, но яркий свет освятил ему глаза, и зажмурившись, он уже не мог ничего произнести. «Сейчас вам добавят дозу морфина, и вы не будете чувствовать боль. Шок скоро пройдёт, не волнуйтесь». Перед тем как заснуть, Вартан смог всё же осознать, что жизни Леры ничего не угрожает. «Воистину, слава Всевышнему», - подумал Вартан перед тем, как вновь потерять сознание.

***

Не успел самолёт, летевший чартерным рейсом из Ларнаки в Ереван, приземлиться поздней ночью в ереванском аэропорту, как его взяла в кольцо цепочка машин службы безопасности аэропорта. Капитан корабля ещё не успел объявить о том, что полёт успешно окончен, как на борт вошли не менее десятка вооружённых людей, которые, не дав Алине, Ромине и Андрею опомниться, проводили их сквозь салон самолёта, вниз по трапу прямиком к ожидавшему их неподалёку микроавтобусу. Микроавтобус в считанные минуты привёз их к специальной зоне аэропорта, куда их сопроводила дюжина охранников. Ромина недоумевала, а охранники в свою очередь с удивлением и чуть ли не страхов поглядывали от неё и пожимали плечами, ссылаясь на распоряжения сверху, и отказывались расходиться. «Я прилетела в свой город и должна чего-то боятся?» - злилась Роми на охранников, которые оставили попытки объясниться перед ней и никак не реагировали на её слова. В специальной зоне аэропорта, которая представляла собой всего лишь широкую прямоугольную комнату, куда обычно сопровождали важных гостей, их попросили подождать на диване, пока сотрудники не найдут и не принесут их багаж.

Горло Алины першило от сухого ереванского воздуха, столь отличавшегося от морского бриза, успевшего стать привычным за несколько недель отпуска. Утомившись от перелёта, она плюхнулась на диван. Алина часто пересекала границу именно через эту зону, когда возвращалась с Эдгаром с их многочисленных командировок, однако в настолько необычных условиях её встречали впервые. Как и Ромина, она тоже была возмущена поведением сотрудников безопасности, без объяснения и на виду у не менее чем нескольких десятков пассажиров, сопроводивших их из самолёта. «Небось среди пассажиров были те, кто непременно узнали меня», - подумала она и уже представляла себе заголовки завтрашней прессы. Ромина продолжала кричать на охранников, не расходившихся даже в специальной зоне зала ожидания, где кроме них никого не было. «Распоряжение сверху», - лишь только бурчал один из мужчин. «Главный скоро придёт, сам все объяснит», - произнёс другой, устав от криков Ромины. «Посмотрим на вашего главного», - сказала Ромина и, вздохнув, налила себе и подруге свежезаваренного кофе, стоявшего в чайнике на столе, чтобы немного взбодриться. Андрей же, лёг на диване, свернувшись калачиком, и старался снова уснуть. В самолёте он проспал весь полет, в то время как Ромина с Алиной долго не могли прийти в себя от шокировавших новостей из Лос-Анджелеса.

Эдгар и Алина были первыми из компании друзей, кто узнал о покушении на Вартана и Леру. Ничего не предвещало беды, когда Эдгар, искупавшийся вдоволь ранним утром, сидел в прибрежном кафе в предвкушение последнего дня отпуска, попивая кипрское пиво Keo, когда на глаза ему попалась лента новостей, бегущая на экране старого висевшего над головой бармена потрепанного телевизора. «Покушение на голливудскую звезду Вартана Арменяна. Врачи борются за его жизнь». Ладонь, сжимающая запотевший стакан со светлым пивом, застыла на полпути между столом и губами. Другой рукой Эдгар дотронулся до плеча жены, и кивком головы указал на экран. Алина ахнула и уронила вилку, прочитав новость. Минуту спустя, выйдя из ступора, они уже лихорадочно звонили на мобильные Вартана и Леры. Телефон Вартана был выключен, а телефон Леры лишь отвечал гудками. Тогда они начали звонить Борису и Владу, у одного телефон был недосягаемым, а другой не брал трубку. «Что за чертовщина происходит», - выругался Эдгар, пытаясь успокоить сердцебиение. Лишь к вечеру удалось выяснить через армянское консульство в Лос-Анджелесе, что Вартан и Лера живы, а сын их, к большому счастью, был не с ними в той злополучной машине. Когда же объявились остальные друзья, они решили, что Эдгар вместе с Борисом полетят в Лос-Анджелес к Вартану и Лере, а Ромина с Алиной и Андреем вылетят в Ереван на следующий день, как и планировалось.

И вот теперь, когда Эдгар с Борисом ещё летели над Атлантикой из Ларнаки в Лос-Анджелес, Ромина и Алина пили кофе в окружении дюжины сотрудников безопасности и молча смотрели по сторонам. В присутствии вооружённых людей, бросавших в их сторону недовольные взгляды, они чувствовали себя неуютно и не хотели ни о чем разговаривать. Да и говорить-то особо было не о чем. Несмотря на стоический вид, им было действительно страшновато. Конечно, не столько за себя, а в первую очередь за Леру, их добрую и ранимую подругу, сначала тяжело перенёсшую переезд в Америку и разлуку с родителями и друзьями, а теперь ещё вынужденную пройти через страшное испытание. Информация из Лос-Анджелеса доходила противоречивая. «Побыстрей бы долетел Эдгар и лично увидел Леру с Вартаном», - думала Алина про себя.

Мысли их прервал шум из соседнего помещения. Слов было не расслышать, но стало ясно, что один человек громко отчитывал кого-то. Вскоре крики прекратились, послышался звук раздвигаемых в сторону стульев. Через несколько секунд двери служебного входа наотмашь раскрылись, и сквозь них прошёл высокий и тучный мужчина средний лет. На нём впритык сидел костюм, пуговицы буквально лопались, пытаясь удержать пиджак на его габаритном теле. Остановившись и осмотрев комнату, он поймал на себе взгляд Ромины и пошёл в её сторону, тремя шагами пересекая весь зал ожидания от одного до другого края.

-Дорогие мои, не обессудьте за этих идиотов, - сказал он, оказавшись прямо перед женщинами и тихо посапывающим на диване Андреем, - им было лишь приказано проследить, чтобы вы безопасно вышли из аэропорта, а не чтобы устраивали это представление.

Так начал разговор Арсен, глава безопасности президентской администрации, жестом приказав всем охранникам разойтись. Как только те вышли из зала ожидания, он повернулся к Алине.

-Алина, я не могу связаться с Эдиком. Почему его телефон выключен весь день? - строгим голосом спросил он.
-Так они же с Борисом полетели в Лос-Анджелес, к Вартану, через несколько часов только долетят, я думаю, - ответила Алина.

Арсен прищурился и, они так и стояли втроём чуть ли целую минуту, каждый обдумывая сложившуюся ситуацию.

-Арсен, ты можешь мне объяснить, что происходит? - в конце концов вскликнула уставшая Ромина, давая волю эмоциям, - зачем столько охраны? Я хочу отвезти Андрея домой, ему завтра рано в школу, он и так уже пропустил...

Не успела она закончить предложение, как Арсен, подняв ладонь в воздух, прервал её.

-Боюсь, никому нельзя возвращаться в город, а тем более мальчику идти в школу, пока ситуация не проясниться, - сказал он сухо, - вы все сейчас поедете ко мне домой и будете там сидеть до дальнейших распоряжений.
-Этого только не хватало, Арсен, я никуда не поеду, останусь вот прямо здесь в аэропорту пока Борис не вернётся! - закричала Роми и села обратна на диван, недовольно скрестив руки. От её крика проснулся Андрей и удивлённо посмотрел на рослого Арсена сонными глазами.

Арсен грузно поднял брови и посмотрел на выпрямлявшегося на диване Андрея. Ситуацию смогла разрядила Алина:

-Давайте сделаем так, - сказала она, вставая с дивана, - мы все поедем на нашу дачу, пусть один из твоих людей останется с нами, я как раз недавно закончила обставлять гостевые комнаты. А в дороге, Арсен, ты нам нормально объяснишь, что происходит и к чему все эти меры.

Арсен пожал плечами и лениво кивнул. «С этими женщинами лучше не спорить», - подумал он, а Ромина, глянув на сонного сына, вынужденно согласилась с подругой. Не прошло и десяти минут, как чемоданы были погружены в багажник, а они сидели в салоне чёрного Мерседесе, который отвозил их в село Агверан, находившееся в часе езды от аэропорта. Там находилась дача, недавно купленная Эдгаром и Алиной. За рулём сидел один из охранников Арсена. Только когда машина отъехала от аэропорта достаточно далеко и теперь на высокой скорости пересекала пустую ночную трассу, Арсен, не дожидаясь вопросов, грузно повернулся назад с переднего сидения, и начал рассказывать о том, что происходило в городе за последние сутки. Свой рассказ он лишь прерывал, чтобы перекусить большой плиткой молочного шоколада. Отломив очередной кусок и положив его в рот, он поведал, что после покушения на Вартана, в Ереване чуть ли не сразу поползли самые разные слухи, наполняя воздух, успевший разрядиться за длинные и знойные летние каникулы, энергией новой политической драмы.

Американские СМИ уже писали, что покушение могло быть делом рук фанатиков, и скорее всего очередной неудавшийся актёр внушил себе, что он должен спасти мир от растлевающего души Голливуда, и, прикупив оружие, вместе с напарниками решил свести счёты с Арсеном, брезговавшим нанимать себе охрану в Лос-Анджелесе. В это же время в Армении были уверены все, от таксистов до местечковых политиканов, что шоу-бизнес шоу-бизнесом, но политика политикой. А также в Ереване не верили в совпадения. Ведь в тот же день за считанные часы до покушения первый президент Армении, Левон Тер-Петросян, объявил о том, что собирается выступить кандидатом от оппозиции на предстоящих весной выборах. И вдруг, как гром среди ясного неба, совершается покушение на Вартана. А Вартан — это не просто бывший сотрудник президентской охраны и не просто голливудский актёр. Он одновременно и ближайший, и доверенный человек Арсена, и публичная фигура — своего рода главная армянская звезда, чьё имя известно каждому, и чья открытая поддержка того или иного кандидата могла сыграть решающую роль в предстоящих выборах. Арсен же в то время возглавлял всю силовую вертикаль президента, был человеком, приближённым к власти, и с многими имел тесные связи ещё с военных лет. И вот на этом фоне, как первый гром осени, пришедшей на смену безоблачному лету, выстрелы в далёком Лос-Анджелесе сулили сыграть неожиданную роль в предвыборных раскладах далёкой от Калифорнийского побережья Армении.

-Всё-таки не верится, что Тер-Петросян выдвинул свою кандидатуру, - хмуро произнесла Роми, - вся страна хорошо помнит, в каком состоянии он оставил страну в девяностых.
-Тебе повезло, - усмехнулся Арсен, - ты ещё не слышала его речь. Он обрушил на нас всю возможную грязь. Называл коррумпированной мафией, и нёс какой бред про то, что народ должен его использовать, как инструмент для освобождения от режима.
-Чем он занимался хоть все последние годы? – риторически спросила Алина.
-Кто его знает, - буркнул Арсен, книгу писал какую-то. Про крестоносцев.

Полусонный Андрей ловил лишь незнакомые ему ранее имена, а Арсен всё продолжал рассказывать про расползающиеся по городу слухи.

-И вот теперь, - продолжал он, шурша фольгой от плитки шоколада, - они начали шумиху, что, мол, наши люди уже с международными преступниками перестрелки устраивают. Эти же сволочи уже несколько лет в своей прессе из Вартана строят чуть ли не Дона Корлеоне.
-Тогда скорее уже Джонни Фонтейна, а не Корлеоне, - улыбнулась Алина.

Арсен повернулся обратно на сидении, бросив фольгу от плитки в сторону и ладонью убрав со штанов крошки шоколада.

-Но вы не беспокойтесь, - в конце концов сказал он, - шеф скоро разрулит всю эту политическую неразбериху. Просто надо, чтобы он чётко сказал, кого он поддержит на выборах.
-И кто на примете? - вздохнула Ромина.
-А тебе муж не сказал? - улыбнулся Арсен.
-Ты знаешь Бориса, - ответила Ромина, - он мечтает, чтобы Роберт Седракович остался на третий срок.
-Правильно делает, - усмехнулся Арсен, - но посмотрим, как поведут себя республиканцы после этих событий.

Республиканская партия, под председательством премьер-министра Сержа Саркисяна, получила больше половины мест в парламенте после прошедших весной парламентский выборов, и только ленивый не говорил об амбициях Саркисяна стать президентом ближайшей весной. Однако Алина знала, что президент ещё не принял решения о своей позиции, которая могла бы стать определяющей.

-Ты так и не сказал, зачем ты везёшь нас на дачу, а не в город, - напомнила Алина, сменив тему.
-Так я сказал, - сказал Арсен, - я на всякий случай хотел подстраховаться, и поэтому решил, что вам всем лучше побыть в безопасном месте, пока я не буду убеждён, что кое-каким недоумкам не пришло в голову испытать нас на прочность. Подождите пока я разрешу ситуацию... Надо просто удостовериться, что некоторые горячие головы не попытаются устроить этакую бурю в стакане. Я уже не говорю, что и у нас тоже есть ребята, способные на всякое. Нет, хватит с нас неприятностей за последние годы, - он глотнул воды из бутылки и потом долго смотрел вдаль на трассу, освещённую фарами автомобиля.
-А ты не подумал, о том шуме, который завтра утром поднимут журналисты, когда узнают про то, что устроили твои люди в самолёте? - спросила Алина с недовольством.
-Да ну их, этих журналистов, - отмахнулся Арсен, - поднимут шумиху, через день забудут, нам ли не знать. А так-то да, ребята перестарались, - усмехнулся он и вытер губы ладонью, - моя школа.

Когда они доехали до дачи, вокруг уже стояла кромешная, беззвёздная ночь. Тишину нарушало лишь уханье сов, доносившееся из окружающего леса. Въехав на территорию дачи, Арсен первым делом попросил их подождать, пока он вместе с водителем осмотрят территорию и саму дачу. Десять минут спустя, они вернулись и доложили засыпающим в машине, что всё спокойно. Алина предложила Арсену и молодому охраннику переночевать с ними, однако Арсен решительно отказался.

-Идите спать, - отмахнулся он, - боюсь, этой ночью мне спать не доведётся. Володю, моего протеже, я оставляю вам на всякий случай. А я поеду в город, мне надо встретиться с кое-какими людьми, в том числе, чтобы вас поскорее высвободить отсюда, хотя, - тут он глубоко вздохнул полной грудью, - воздух здесь почище, чем в Ереване, да и прохладнее.

Повернувшись к Андрею, он протянул ему руку и сказал:

-А тебя, молодой человек, я оставляю за главного, - и он крепко пожал Андрею руку, так что Андрей даже поморщился от боли в ладони, крепко сжатой в крупной руке Арсена.

Когда Ромина, Алина, Андрей и Володя скрылись за воротами дачи, и Арсен удостоверился, что все в безопасности, он глубоко вдохнул чистый лесной воздух ещё раз, посмотрел на часы, и сев за руль Мерседеса, завёл его и нажал на педаль газа. Ночь обещала быть длинной.

***

На следующее утро, когда солнце уже наполняло спальню, и солнечные лучи просачивались сквозь окно и не задёрнутые шторы, Алина проснулась от глубокого сна, чувствуя теплоту солнечных лучей на своём лице. Зевнув и потянувшись, она улыбнулась от первого сладостного ощущения теплоты. Однако, улыбка исчезла с её лица, когда воспоминание о прошедшем дне и о Вартане и Лере прояснилась в её памяти. С ещё полуоткрытыми глазами она нащупала пальцами мобильный телефон, лежавший на тумбочке рядом с кроватью. «Господи, уже полдень», - подумала она про себя, увидев время. Легли спать они действительно поздно, так что Алина лишь успела постелить спальное белье на новенькие кровати в гостевой комнате для Ромины и Андрея. Охранник Володя улёгся на диване в гостиной. Сама же она, не раскрыв чемоданы, плюхнулась на кровать, успев только переодеться в пижаму. Теперь же сонными глазами она смотрела на экран мобильного, на котором светилась иконка с жёлтым конвертом. Нажав на него, Алина прочитала короткое сообщение от мужа, отправленное поздней ночью: «дорогая, мы уже у Вартана и Леры, у них всё в порядке, не переживай и постарайся выспаться, завтра поговорим». Вздохнув облегчённо, она хотела было позвонить Эдгару, но раздумала, вспомнив, что в Лос-Анджелесе должна быть уже полночь. Положив телефон обратно на тумбочку и, заставив себя встать с кровати, Алина пошла в душевую.

Стоя под потоком прохладной освежающей воды, она чувствовала, как с ещё тёплого ото сна тела смывалась усталость и переживания прошлого дня, и капля за каплей её покидал развязный покой кипрского отпуска. Кожа становилось упругой, соприкасаясь с холодной водой, и Алина, казалось, собирались с мыслями. «Для начала, надо понять, что делать с завтраком, - думала она, суша коротко постриженные волосы полотенцем, - и надо выяснить у Арсена сколько дней ещё нам здесь прятаться». Одевшись в лёгкое тёмно-синее платье, благо погода ещё позволяла одеваться по-летнему, она спустилась со второго этаже на первый, и выйдя из гостиной, оказалась на террасе, где застала курящего Володю.

-Здравствуйте, госпожа Саркисова, хорошо выспались? - спросил он, быстро потушив сигарету в пепельнице, лежавшей на столе.
-Володя, какая я тебе госпожа Саркисова, просто Алина, я же тебе в сестры гожусь, - засмеявшись, ответила она и уселась на стуле, жестом предлагая Володе также присесть.
-А я рано утром ещё проснулся. Привычка, - сказал он с улыбкой, продолжая стоять, - местные жители проходили, предлагали продукты, я не знал, нужно ли что-то купить, поэтому вот взял арбуз и немного сыра, - сказал Володя скороговоркой, - а ещё я купил вам свежие газеты.

Алина только сейчас заметила, что на углу стола стоял пакет, сквозь который был заметен квадрат белого овечьего сыра, большой арбуз и стопка свёрнутых газет.

-Какой ты молодец, Володя, - засмеялась Алина, хлопнув в ладоши, - вот и завтрак готов. Люблю хозяйственных мужчин. Ты женат?
-Никак нет, госпожа Алина, - сказал Володя, запнувшись и покраснев, - но есть подруга, ну, то есть невеста.
-Счастливая у тебя невеста, - пожурила его Алина, - есть какие-то новости от Арсена?
-Я с Арсеном... - поправил себя Володя, - утром переговорил. Он велел сообщить ему, как только вы проснётесь.
-Отлично, тогда позвони ему и передай мне трубку, как только дозвонишься, - сказала Алина и встала со стола, - а я пойду поставлю нам кофе.

Взяв пакет с арбузом и сыром со стола и рулон газет, она зашла обратно в дом. Веранда вела прямиком в гостиную, которая в свою очередь переходила в кухонную зону. Обставляли дачу Алина с Эдгаром вплоть до отлёта на Кипр, поэтому в доме все ещё чувствовался запах краски от только недавно оконченного ремонта. Надо было обжить дом, согреть его и впустить дух и запах жизни, чем Алина и решила заняться, поставив на плиту кофеварку, засыпав её зёрнами, которые остались с прошлого приезда. Пока вода кипятилась, Алина вспомнила про сообщение мужа, и отправила ему ответное письмо: «Слава Богу! Арсен привёз Роми, Андрея и меня на дачу. Сказал, что в городе небезопасно, но видимо он просто решил подстраховаться. С нами остался один из его охранников. Всё в порядке. Возвращайтесь скорее!».

Минуту спустя, запах кофе уже начал наполнять столовую и гостиную. Алина разливала горячий напиток в керамические стаканы для себя и для Володи. Усевшись на диване и положив ногу на ногу, она отхлебнула свежезаваренного напитка и развернула газеты. На первой странице одной газеты красовалась фотография Вартана с кадром из фильма, где он стоял с пистолетом в руке. Заглавие гласило: «главная армянская звезда в водовороте большого криминала». Алина усмехнулась и подумала: «ещё и такую фотографию выбрали!». Раскрыв другую газету, она прочитала: «как власти пытаются запугать народ, убивая своих же подельников». С отвращением отбросив газету в сторону, она окрикнула Володю:

-Володя! - молодой охранник быстро появился в гостиной, - что это за газеты ты купил?
-Госпожа Алина… - начал он.
-Просто Алина, - перебила она, протягивая Володе стакан с кофе.
-Алина, - запнулся Володя, и взял стакан из рук хозяйки дома, - так это же самые популярные газеты, их все читают. Да и других-то и нет.
-Вот это, - Алина ткнула пальцем в заглавие газеты, - вот это нормальные люди не читают. И не покупай такие газеты больше.
-Как скажите, госпожа Алина, - Володя весь красный до кончиков ушей вышел обратно на веранду.

Алина нехотя развернула третью газету и прочитала: «пассажиры самолёта, прилетевшего в Ереван, стали свидетелями сцены, во время которой группа спецназовцев вывели из самолёта жён высокопоставленных чиновников». Вздохнув, она бросила и третью газету в сторону и попыталась сосредоточиться на напитке, но не могла. Казалось её теперь не столько раздражала кавалькада с прессой, которую ей в любом случае предстояло обсудить с Эдгаром, сколько то, что её назвали «женой высокопоставленного чиновника». Она усмехнулась про себя: «и это всё, что я из себя теперь представляю?». Сложив ноги под собой, она положили недопитый стакан на стол и закрыла глаза.

Она пыталась сосредоточиться на дыхании, но сознание то и дело уходило в воспоминания о ранней молодости, об их знакомстве с Эдгаром в середине девяностых в Москве, когда они учились вместе в Московском государственном университете. Дружба окрепла за месяцы и годы, которые они провели на лекциях и семинарах, вместе следя за драматической ситуацией на родине. По окончанию университета, они вместе переехали в Ереван. Друзья постоянно спрашивали, когда же они наконец-то поженятся, но они строго отвечали, что отношения у них только дружеские. Более того, не многие знала, но Алина знала, что Эдгар был помолвлен на бывшей однокласснице ещё до того, как улетел в Москву на учёбу. В Ереване они поступили на магистратуру в Ереванскому государственный университет, параллельно зарабатывая копейки за статьи, которые они писали для зарубежной прессы, интересующейся изменениями, происходящими в Армении на рубеже тысячелетия. Родители и Алины и Эдгара жаловались, что они не остались в Москве, где могли бы иметь высокооплачиваемую работу, но они наотрез отказывались это обсуждать, ибо твердо решили посвятить себя государственной службе, представлять интересы своего вновь рождённого независимого государства.

За неделю до финальных экзаменов, от которых зависело, смогут ли они поступить на дипломатическую служба, Эдгар пришёл в библиотеку позже чем обычно. Алина, сосредоточившаяся на учебниках, не сразу заметила, что глаза у Эдгара были красные от слез. Он лёг на маленький диванчик в комнате, которая служила Алине и спальней, и кабинетом, и рассказал Алине, что расстался с невестой. Помолвка сорвалась. По какой причине Эдгар отказывался объяснять и в ту ночь, и во все последующие. Всю ночь Алина успокаивала Эдгара. В следующие дни она, как могла, помогала Эдгару сдать экзамены, хотя они оба понимали, что сдавал он их вполсилы из-за того, что был не в себе всю последующую экзаменационную неделю. Алина не подозревала и не знала о чувствительной стороне своего приятеля, столь яростно митингующего вместе с ней на улицах Москвы годами ранее.

После экзаменов впереди был целый месяц, когда надо было ждать результатов. Эдгар никого не хотел видеть всё это время кроме Алины. Находится в городе он не хотел, и они уехали загород, случайно остановившись в Агверане, впоследствии ставшего для них любимым местом отдыха. Но тогда Алина злилась на него из-за того, что Эдгар поставил под удар свою карьеру. Давая ему сил перебороть разлад уже бывших отношений, она перебирала все его хорошие качества, а Эдгар не мог не оценить заботу своей подруги. Так к концу летнего отпуска они сами не заметили, как влюбились друг в друга. Вернувшись в Ереван, они получили оценки экзаменов, а также решения касательно стажировки в Министерстве иностранных дел. Алину приняли сразу, а Эдгара нет. «Ничего, сдашь снова экзамены через год», - успокаивала его Алина, а сама приступила к работе. Оказавшись одной из лучших стажеров, она получила постоянное место после испытательного срока, работая лично с Вартаном Осканяном, министром иностранных дел.

Тем временем, Эдгар тщетно искал работу. Несмотря на это, год не успел подойти к концу, как Эдгар неожиданно для всех сделал Алине предложение. Алина, не долго раздумывая, согласилась, на условии, что сможет сосредоточилась на карьере. На том они и договорились. Эдгар подрабатывал, редактируя статьи для газет, пока однажды Алина, готовя репортаж для первого информационного канала, познакомилась с Тиграном Нагдаляном, молодым и энергичным руководителем телестанции, и его заместителем Борисом Вартаняном. От Тиграна она узнала, что президент ищет по всей стране подходящего человека на должность руководителя президентской администрации. Не задумываясь, Алина попросила Тиграна замолвить слово про Эдгара. «Президент устраивает серьёзный конкурс, но ничего не помешает Эдгару попробовать свои силы», - последовал ответ Тиграна. Эдгар отправил своё резюме в администрацию, и Кочарян лично беседовал с ним больше часа. В отличие от работы в Министерстве иностранных дел, оценки магистратуры были не столь важны, а вот знания Эдгара в сфере управление, которые он получил в Москве, очень пригодилось. Алина помнила, как с сияющим взглядом Эдгар вернулся и объявил, что получил работу.

Однако, радость его быстро сменилась тревогой, когда он вдруг осознал всю ответственность, которую он берёт на свои плечи. В конце первого месяца он пришёл домой поздно ночью и сказал Алине, что не справляется. Объем работы для него слишком большой, а отношения с секретарём не складываются. Ему приходится работать за двоих. «Вот, если бы мы работали вместе, помнишь, прямо как во время учёбы, я знаю, у меня бы всё получилось». И вскоре Алина согласилась перейти к администрацию, чтобы помочь наладить её работу. «Но при одном условии, - сказала она, - как только работа пойдёт своим чередом, мы найдём нового секретаря, а я вернусь в Министерстве». На том и договорились. Кочарян неоднозначно принял предложение, однако получив безупречную рекомендацию от Осканяна, не стал возражать. «Главное, чтобы работа шла организованно», - лишь сказал он сухо. А Осканян сначала уговаривал Алину остаться, пророча ей блестящую карьеру в Министерстве, но, в конце концов приняв, что Алина хочет быть рядом с мужем, отпустил её, заверив, что она всегда может вернуться назад.

Прошли годы, Эдгар с Алиной действительно смогли блестяще организовать работу президентской администрации. Эдгар был счастлив и вскоре стал одним из приближённых советников президента, а Алина... Алина, казалось, свыклась, с работой секретаря, хоть и с широкими полномочиями, и подзабывала о своём же решении вернуться в Министерство. И вот только теперь, увидев заголовок дурацкой газеты, её самолюбие было затронуто тем, что она всего лишь «жена чиновника», как её прозвали в газете. «Надо поговорить с Эдиком и надо переговорить с Осканяном», - подумала она, совсем забыв о том, что хотела сосредоточиться на дыхании. «Нет, надо дождаться конца выборов, Эдгар не справится без меня в предвыборный период», - решила она, когда в гостиную вновь зашёл Володя.

-Госпожа, простите, просто Алина, Арсен на связи, - сказал он громко и пройдя сквозь гостиную к Алине, протянул ей мобильный.

Алина выпрямила ноги из позы лотоса, взяла уже подстывший стакан с кофе в одну руку и мобильный в другую.

-Арсен, привет, ты как там? - спросила Алина, отмахнув от себя мысли и возвращаясь в настоящее.
-Всё хорошо, Алиночка, - услышала она в ответ бодрый голос Арсена.

По голосу невозможно было догадаться, что Арсен прошлой ночью не сомкнул глаз ни на минуту.

-Я решаю вопросы, - продолжил он, - всё делаю, чтобы вы могли скоро вернуться в город, вечером точно скажу, надеюсь, что это всё не займёт больше нескольких дней.
-Нескольких дней? Арсен, я не могу так долго находиться в отпуске, - сказала Алина в ответ, - в офисе полно дел, президент не будет доволен.
-Шеф в курсе, не переживай, - ответил Арсен, - давай вечером поговорим, ладно? Надеюсь, смогу всё уладить намного скорее, - сказал он и сменил тему, - есть новости от Эдгара?

Алина рассказала о полученном сообщении от мужа и услышала «Слава Богу!» в ответ от Арсена.

-На связи тогда, - заключил Арсен, - если что нужно будет, просто скажи Володе.
На связи, - ответила Алина и передала трубку обратно Володе. 

***

Когда рейс из Ларнаки благополучно долетел до международного аэропорта Лос-Анджелеса целых четырнадцать часов спустя, Бориса и Эдгара встречал совсем не десант спецслужб. А встречала их длинная, казавшаяся бесконечной, очередь на паспортном контроле. В самолёте поспать им удалось лишь несколько часов, и теперь они пребывали в сонной дрёме. Ожидая получения багажа в толпе туристов и мигрантов, они совсем выбились из сил, как будто не понимая, как они оказались на другой стороне планеты. Перекусив в аэропорту бутербродами из торгового автомата, они взяли в аренду автомобиль, и выехали прямо на обожжённую солнцем бетонную трассу. Взяв направление на север, в сторону Глендейла, они покатились по трассе, пересекающей калифорнийские холмы. Борис был за рулём, а Эдгар сидел, пытаясь разобраться в переплетениях многочисленных дорог, въездов и выездов, скорчившись над картой, которую им выдали вместе с автомобилем.

-Пока держи курс прямо, - говорил Эдгар.
-А здесь другого пути и нет, - пробурчал Борис, - могу ехать и ехать пока не доедем до восточного побережья.

В течение всего полёта, между прерывистыми минутами беспокойного сна, Эдгар и Борис обсуждали, как кому-то могло прийти на ум совершить покушение на Вартана средь бела дня.

-Когда ты позвонил и сказал о покушении, - проговорил Борис Эдгару в самолёте, - я вспомнил о том злополучном дне три года назад.
-Ты про Тиграна? – тяжёлым голосом ответил ему Эдгар.
-Да, - вздохнул Борис, - когда я узнал, что его больше нет, мне показалось, что я потерял брата. И сейчас тоже самое.
-Ты думаешь, - прикусив губу, произнёс Эдгар шёпотом, - в Вартана стреляли те же люди, что и в Тиграна?
-Я не знаю, - нахмурился Борис, - но, если это так, то нашей службе безопасности пора наконец разобраться с этими всем. Сколько ещё это будет продолжаться?

Только в аэропорту они вздохнули, увидев заголовки новостных лент, крутившихся в зоне прилётов: Вартан и Лера живы. Осталось встретиться с другом лично и понять, в каком он состоянии. После часа дороги, проезжая Даунтаун Лос-Анджелеса, Борис почувствовал, что усталость одолевает его, а в глазах начинает мутнеть. Свернув с трассы, они заехали в кофейню, перекусили чем-то, отдалённо напоминавшим еду, и плеснули в горло ещё по одному эспрессо. Горячий невкусный кофе обжёг нёбо Бориса, и он недовольно скорчил лицо.

-Ты устал, приятель, - сказал Эдгар, похлопав друга по плечу.
-Просто насыщенные дни выдались, - ответил Борис, вспоминая события последних дней: попойку в Лимасоле, поездку в монастырь, где они ещё` выпивали с Георгием, и теперь неожиданное происшествие с Вартаном, тёмным пятном лежавшее на, казалось бы, прекрасным во всём остальном летнем отпуске.

Посидев ещё минуту в тишине, которую прерывал лишь вой проезжающих мимо автомобилей, Борис допил эспрессо, вновь поморщившись, и жестом дал понять приятелю: «пошли уже». Теперь за руль сел Эдгар, сумевший наконец-то разобраться в картах и найти верный въезд на трассу. Сорок минут спустя, они доехали до Глендейла. Одноэтажные домики сменяли друг друга, а надписи на вывесках дублировались на двух языках, создавая у друзей ощущение, будто они оказались не на другом конце света от Еревана, а в удивительном месте, где переплетаются и сосуществуют два столь разных мира. Найти центральный госпиталь оказалось не так сложно. Улицы, приближающиеся к нему, были перекрыты и оцеплены полицией, вокруг которых стояла горстка журналистов, пытавшихся узнать хоть что-нибудь новое о покушении, потрясшем Калифорнию.

-Так мы точно не проедем, - угрюмо сказал Борис, смотря на полицейских.
-Ладно, придётся поехать в консульство, - произнёс Эдгар недовольно и нажал на газ, выезжая из-под наплыва журналистов и полицейских.

Консульство Армении располагалась недалеко от госпиталя, в десяти минутах езды, но из-за пробки они проторчали в дороге лишних тридцать минут. Эдгар помнил адрес, так как был здесь по поручению президента ещё год назад, когда представительство только открывалось. Подъехав к огороженному консульству, маленькому зданию, находившемуся в тени небоскрёбов, Эдгар припарковал автомобиль неподалёку и вместе с Борисом двинулся к воротам, закрывавшим вход ко зданию. Нажав на электронный звонок у домофона, им недолго пришлось ждать, прежде чем ворота отворились, и они смогли пройти ко входу. Но не успели они приблизиться, как дверь распахнулась, и из здания консульства вышел невысокого роста худой мужчина, лет тридцати. Это был Сероб Микаелян, консул Армении в Лос-Анджелесе. Пожав руки обоим впопыхах, он сказал: «Как же хорошо, что хоть кто-то приехал», и жестом указал им пройти внутрь. Эдгар кивнул Борису, давая понять, что это и есть консул. Обойдя отдел выдачи виз, где с недовольным видом сидели несколько ожидавших своей очереди граждан, они зашли в маленький конференц-зал. Мужчина плюхнулся в кресло, усадив гостей перед собой.

-Кофе? - спросил он, и не дождавшись ответа, нажал на кнопку на столе и попросил секретаря принести три чашки кофе, - ну, что? - произнёс он, обратившись к гостям в конце концов, - заварушка началась, да? Если что, я давно слал депеши о том, к чему приведёт снисходительное отношение к оппозиционерам. Им дай палец, они руку оторвут!
-Сероб, - перебил его Эдгар, - мы просто приехали, чтобы узнать, в порядке ли Вартан и Лера.
-В порядке, - недовольно произнёс Сероб, - принимая во внимание все обстоятельства, можно сказать, что отделались лёгким испугом. Тебе, - он сказал Эдгару, - известно, кто за этим стоит?
-Мы полдня были в воздухе, оторваны от связи, и пока ничего не знаем, - ответил Эдгар, не скрывая недовольства тоном Сероба.
-А надо было бы знать! - сказал Сероб, вспыхнув. 

В эту минуту в конференц-зал зашла секретарша с подносом, на котором дымились три маленькую чашки с кофе. Сероб нетерпеливо ёрзал на стуле, пока она не положила стаканы на стол и удалилась.

-Так вот, - сказал Сероб, дёргаясь вперёд-назад на стуле, - я лично не сомневаюсь, что это дело рук людей Тер-Петросяна.
-Как такое вообще возможно? - произнёс Эдгар, сделав глоток кофе. Напиток оказался не лучше того, что они с Борисом пили по дороге.
-Ты в курсе, что происходило в Ереване за последние пару дней? -
с вызовом сказал Сероб, - Тер-Петросян хочет консолидировать оппозиционеров и выставить свою кандидатуру весной, вот что происходит!
-Какой-то бред, - проворчал Борис, - он и пол-процента не наберёт.
-Вы в ваших офисах сидите и ничего не видите, а я вижу! - Сероб ударил ладонью по столу, так что задрожали лежавший на них стаканчики.

Эдгар хотел было уже ответить, но Борис поднял ладонь в воздух, жестом прося Сероба успокоиться.

-Сероб, - сказал он усталым голосом, - мы на самом деле прилетели просто, чтобы поведать нашего друга. Мы даже не знаем сейчас ночь или день. Ты можешь провести нас к Вартану и Лере сквозь полицейские кордоны?

Сероб глотнул из своего стакана кофе и сказал вполголоса:

-Разумеется, я вас проведу в больницу, - и добавил, говоря как будто про себя, - а сам я полечу в Ереван, чтобы передать президенту, что на самом деле происходит в стране.
-Для этого существует администрация, - выпалил Эдгар, - а тебе, как консулу, полагается передавать депеши по министерским каналам.

Сероб, не посмотрев на Эдгара, встал со стола, пожал плечами и двинулся в сторону двери. Борис и Эдгар переглянулись и вслед за ним вышли из конференц-зала. Пока Сероб пошёл отдавать поручения своим подчинённым, гости ждали его во дворе консульства за закрытыми воротами.

-Он всегда такой взвинченный? - спросил Борис, кивая в сторону консульства.
-Почти всегда, - неохотно ответил Эдгар, - я ему не доверяю.
-В чём дело? - удивился Борис, глядя на друга.
-Он был приближённым Тер-Петросяна, - выпалил Эдгар, - он перебежчик!
-Вартан тоже работал в администрации при Тер-Петросяне, - сказал Борис.
-Есть большая разница между сотрудниками охраны и дипломатическим корпусом, - сказал Эдгар, поморщившись и злясь, что ему приходится объяснять ясные вещи.
-Ну, хорошо, допустим, что он простой карьерист, - задумавшись произнёс Борис.

Эдгар не успел ничего сказать, так как из здания консульства появился Сероб вместе с молодым парнем, который оказался его водителем. «Оставьте вашу машину здесь, потом заберёте. В госпиталь сейчас легче будет поехать на консульском автомобиле», - сказал он, и они уселись в припаркованный на территории консульства чёрный автомобиль. Ехали они в мрачной тишине пока наконец не доехали до больницы. Обмолвившись парой слов с полицейскими, их машину пропустили ко входу, всё ещё огороженному кордоном полиции.

-Когда стало известно, что Вартан с Лерой живы, полиция решила выставить круглосуточную охрану, на случай если киллеры повторно решат испытать свою удачу, - объяснил Сероб.

Атмосфера внутри пропахнувшего стерильностью госпиталя кардинально отличалось от хаоса, царившего на улице. В госпитале находились лишь лежавшие в палатах пациенты, проходящие мимо врачи и медсёстры в белых халатах. Сероб представился на регистрации, и вскоре вместе с Борисом и Эдгаром они прошли по лестнице на третий этаж, где и лежал Вартан. К ним были представлены двое полицейских, недоверчиво поглядывавших на трёх рослых уставших гостей.

-Когда Лера очнулась от обморока, - говорил Сероб, когда они шли вдоль коридора, - и состояние обоих было стабилизировано, их перевели в разные палаты. Чтобы было спокойнее.

Перед палатой Вартана, находившейся вдали третьего этажа, стояли ещё двое охранников. Войдя в палату, они увидели Вартана, одного лежавшего на койке. Жалюзи на окнах были полностью опущены, поэтому в комнате стоял полумрак, и горела лишь лампа в углу.

-Господи, наконец-то кто-то ещё пришёл меня навестить кроме копов и следователей, - воскликнул Вартан, увидев друзей.
-Так я же у тебя был, - выпалил Сероб и уселся в кресле в углу палаты.
-Ты не в счёт, - угрюмо ответил Вартан, - я тебя и так слишком часто вижу в последнее время.

Сероб пожал плечами и насыпал в ладонь орешков, лежавших в пиале на журнальном столике неподалёку. Один их охранников, стоявших в коридоре, вошёл за гостями и, бросив на всех неодобрительный взгляд, подошёл к окнам и пальцами раздвинул жалюзи, чтобы посмотреть на уличное столпотворение.

-Друг мой, - сказал Борис, подошедший впритык к кровати Вартана, - как же ты нас напугал.

Вартан скривил гримасу на лице.

-Клянусь, - ответил он, сжимая кулак, - я им отомщу, вы не представляете, что я сделаю, когда выйду отсюда! - Вартан побагровел от злости.

Сероб встал с дивана, подошёл вплотную к кровати и облокотился на железный обруч.

-Нам-то хорошо известно, кто за этим стоит. Так ведь, Вартан? - сказал Сероб так громко, что охранник, стоявший у окна, отвернулся и бросил на него недовольный взгляд.
-Конечно, - Вартан руками подсобил себя и поднялся из лежачей позы в полусидящую, облокотившись на две большие подушки, - кто ещё способен на такое? То, что здесь пишут в голливудской прессе, это, просто смешно. Я не верю, что такое мог организовать псих - одиночка. Остаются только те, кто не может простить мне верность нашему президенту, и те, у кого отсутствуют любые моральные преграды.

Борис и Эдгар удивлённо посмотрели на лежавшего Вартана. Борис сложил руки на груди, а Эдгар за спиной. С одной стороны друзья были рады видеть своего приятеля полным сил, с другой стороны мерцающий блеск в глазах и страстные речи настораживали их. Сероб тем временем уселся обратно в кресло перед журнальным столиком.

-И ты считаешь, - сказал Эдгар тихо, - что в центре Лос-Анджелеса устроить покушение на знаменитого актёра сумела группа несчастных оппозиционеров из Еревана? И хотели они это сделать для того, чтобы?
-А ты так не считаешь? - искренне сказал Вартан и уставился на Эдгара, - они ненавидят меня, так как знают, что я работал с ними при власти Тер-Петросяна и всё про них знаю.
-Вот, и я-то же самое говорю! - не скрывая улыбку, присоединился Сероб.
-Борис, - Вартан наклонился ближе к Борису, - вспомни, что произошло с Тиграном. Вспомни…
-Is everything alright?[ Всё в порядке? (пер. с английского)] - бросил охранник, напряжённо наблюдая за всё громче разгоравшимся спором гостей.
-Don’t worry[ Не беспокойся (пер. с английского)], - ответил Вартан и, успокоившись, продолжил, - я просто хочу сказать, что я не оставлю это всё просто так. Я скажу более. Я принял решение. Я вернусь в Ереван и приму участие в президентской кампании. Они видимо думают, что Вартана Арменяна можно просто так запугать! Но они очень сильно ошибаются!

Вартан, сложив руку в кулак, хотел было ударить им по чему-то, но вокруг не было ничего крепкого, поэтому кулак лишь грозно сотряс воздух и вернулся на грудь пострадавшего. 

-А есть вообще какая-нибудь информация от полиции? - произнёс в конце концов Борис.
-Мне ничего не говорят, - произнёс Вартан хмуро, но глаза вновь зажглись секундой спустя, и он сказал в том же пылу, - когда твоя жизнь переворачивается так резко, как у меня, начинаешь переосмысливать прожитые годы. Начинаешь оценивать, что имело смысл, а что нет. И я понял, - он поднял взгляд и посмотрел с улыбкой на друзей, - эта жизнь, которой я жил последние годы, она не имеет ничего общего с той реальностью, в которой мы жили в Ереване. Во всём, что произошло, я вижу знак, что мне пора вернуться домой.
-Мне кажется тебе надо бы обсудить всё с Лерой сначала, - неуверенно сказал Эдгар.
-Обсуждать нечего, я принял решение, - отрезал Вартан резко, - мне надоела эта круглогодичная жара! Пусть прошедшее лето станет последним летом этой жизни! А Лере будет полезно больше времени проводить с подругами, а не целыми днями сидеть дома и думать о том, где я.

Борис и Эдгар знали, что их друг является человеком эмоциональным, но такой резкой перемены в нём они не ожидали. С одной стороны, они хотели порадоваться решению приятеля вернуться в Ереван, но что-то сдерживало их. То ли вид ещё не отошедшего от шока приятеля, то ли присутствие Сероба, нагнетающего и без того нервную атмосферу, сыграло свою роль в том, что, выйдя из палаты Вартана, оба приятеля чувствовали себя лишь немного спокойнее, чем прежде. Пройдя по тихому коридору больницы, они хотели также навестить Леру, но в её палату их не пустили. Медсестра сказала, что Лера спит, и её нельзя тревожить.

-Не беспокойтесь, - сказал Сероб, - врачи здесь отличные, и Вартан с Лерой быстро встанут на ноги.

Не сказав больше ни слова, они спустились по лестницам госпиталя, и вскоре вышли из здания, где их ждала посольская машина. Полиция вновь сняла кордон, давая им проехать, пока журналисты любопытно разглядывали и фотографировали троих гостей, которым разрешили посетить знаменитого актёра. Пока машина ехали по Броад-авеню обратно в сторону консульства, Эдгар написал Алине сообщение о том, что у Вартана и Леры всё в порядке.

-Останетесь ещё на ночь Лос-Анджелесе? - сухо спросил Сероб, прервав тишину.
-Да, - не менее сухо ответил Эдгар, не дожидаясь Бориса, - останемся на ночь, а завтра же вылетим обратно в Ереван. Главное, что мы убедились, что Вартан и Лера живы. Пусть приходят в себя от шока.
-Решение он уже принял, - заметил Сероб.
-Человек в состоянии шока всякое может сказать, - буркнул Борис, - пусть ещё оклемается полностью. А там ясно станет.

Доехав до консульства, Эдгар с Борисом пересели в свой арендованный автомобиль. Сероб уговаривал их остаться на ужин, и Борис был уже готов согласиться, но Эдгар был непреклонен.

-Значит поужинаем в другой раз, - слегка скривив губы в улыбку произнёс Сероб, подойдя к уже отъезжающей машине, - но я не прощаюсь. Мне кажется, мы очень скоро увидимся.

Всю дорогу к ближайшей гостинице они проехали молча. Усталость всё сильнее давила на них, и сил едва хватало, чтобы держать взгляд на дороге и не уснуть за рулём. Не прошло и часа, как Борис с Эдгаром свалились, не раздевшись, в кровати гостиничных номеров. Борис заснул крепким сном, словно младенец, а Эдгар ещё долго ворочался, не в силах унять мысли, тяготившие его голову. Ещё один предстоящий длинный перелёт, шок от покушения на Вартана, неуёмное поведение Сероба и решение Вартана прилететь в Ереван - всё говорило ему о том, что впереди грядут события, к которым надо ещё основательно подготовиться. Беззаботный отдых на Кипре, казалось, кончился не днём ранее, а очень и очень давно.

***

-Шашлыки! - воскликнула Ромина, когда Алина предложила не терять времени впустую, и, раз уж они вынуждены оставаться на даче, устроить себе маленький ужин, чтобы отвлечься от тревожных событий последних дней.

Узнав, что Лена с Владом и Аликом также вернулась из Рима, Алина пригласила их в гости на дачу. Володя же, узнав о том, что планируется шашлык, мигом нашёл местного мясника и купил свежую ягнятину. Володя хотел было уже сам заняться шашлыком, но Алина ему не позволила.

-Думаешь, женщины не способны разжечь костёр и приготовить отличный шашлык? - смеясь, журила его Алина.

Володя смущённо покачал головой, хотя по выражению его лица было ясно, что именно так он и считал. Пока Ромина и Алина мариновали мясо и разжигали костёр, на такси подъехали Лена с Аликом. Влад не приехал, сославшись на занятость в университете. Подруги обнялись, как будто не виделись несколько месяцев несмотря на то, что были вместе в Лимасоле ещё несколько дней назад. Поделившись последними новостями из Лос-Анджелеса, точнее отсутствием их, кроме успокаивающего сообщения от Эдгара и информации из СМИ о том, что Вартан и Лера отделались лёгким испугом и царапинами, женщины вплотную занялись шашлыком. Володя с любопытством наблюдал за женщинами, насаживающими мясо на шампуры и разжигающими костёр из собранных горкой брёвен на мангале. Дача Алины в Агверане, освещённая светом дня, казалась теперь настоящей идиллией. Дворик перед дачным домом состоял из веранды, небольшой лужайки, уличного каменного камина и большой беседки, из которой открывался вид на горы. В самой же беседке стояли лакированный деревянный стол и подвесные кресла-качалки. Вокруг не было никого, так как соседние дома пустовали. Владельцы их уже успели вернуться в город после летних каникул и отпусков.

Пока матери вместе с Алиной, обсуждая последние события, помогали друг дружке переворачивать шампуры, спасая жарящиеся куски мяса от языков пламени, разгоравшегося от капавшего на паленья жира, Андрей вместе с Аликом раскачивались, сидя в креслах-качалках на веранде. Внешне ничем не привлекая внимание женщин, выглядели они, как и должны выглядеть загоревшие и только что вернувшиеся с отпуска дети, ещё не до конца осознавшие, что совсем скоро их летнюю суету поглотит вереница школьных уроков. Однако на этом сходство между ними заканчивалось, ведь внутреннее состояние мальчиков кардинально отличалось друг от друга.

Прочитав сообщение от Фелиции в Лимасоле, в котором Фелиция упрекала его в слабости, Андрей почувствовал, что вновь впал в состояние ступора, как и после разговора с Аликом, лишь только на этот раз чувства его были противоречивые. В предполётной суматохе Андрей так и не решился написать ответное сообщение Фелиции. Всю ночь он вертелся в кровати на даче. Хотя тело устало, но разум горел переполнявшими его мыслями то злясь на Фелицию, то оправдывая её. На мгновение в голове прошла мысль, что можно было бы позвонить ей, но ночью звонить было уже поздно. Проснувшись же утром в меланхоличном состоянии, Андрей уже не хотел ни писать, ни тем более звонить ей. «В конце концов, я пообещал Алику», - подумал Андрей и попытался отвлечь себя.

Конечно, Андрей не был только поглощён переживаниями о Фелиции. Новость про покушение на Вартана потрясла его, но в отличие от родителей, для него Вартан был не много не мало супергероем из фильмов, и с ним ничего не могло произойти плохого. Представление о Вартане давно смешалось с образом из фильмов. Но, узнав о том, что Алик с Леной вскоре приедут на дачу, Андрей вновь нахмурился, чувствуя некоторую неловкость перед одноклассником. И опасения Андрея вскоре действительно оправдались: Алик пребывал в состоянии лёгкой эйфории после дня, проведённого с Фелицией.

Сидя в беседке неподалёку от матерей, мальчики раскачались на висячих качалках и Андрей, уставившись на горы, чувствовал, что начинает закипать внутри от нахлынувшего чувства ревности.

-Сынок, - крикнула Ромина, перебив размышления Андрея, - сбегай и принеси длинный нож с кухни, ещё большой таз и лаваш, чтобы мы уложили куски мяса.

Андрей мигом вспрыгнув с качающегося кресла и побежал на кухню. Мясо было уже готово, и теперь оставалось лишь стянуть куски с помощью ножа с шампуров, уложить в таз и накрыть свежим тонким хлебом. Изрядно проголодавшиеся, все вскоре сели за длинный деревянный стол под верандой и впивали зубы в горячее мясо.

-Ну, что скажешь Володя? - произнесла Алина, бросив взгляд на единственного в среде женской компании мужчину, - не плохо приготовили?
-Бесподобно, - проговорил Володя, разжёвывая кусок во рту.

Женских смех пронёсся сквозь окружавшие их леса.

-Нет ли новостей от Арсена? - спросила Ромина Володю, - может он всё таки присоединиться попозже? А то мы сами всё не съедим.
-Говорил с ним буквально час назад, - отвечал Володя, - он очень занят, всё дела решает. Но надеется, что уже завтра вы сможете вернуться в город.
-Вот и прекрасно! - сказала Ромина, - хотя здесь действительно чудесно. Как отпуск после отпуска. Как будто лето всё ещё не закончилось. 
-Ещё бы, - ответила Алина, - а ты ещё не хотела приезжать, собиралась оставаться в аэропорту.
-Эх, - вздохнула Ромина, подцепляя другой кусок мяса из таза вилкой, - мы все были вчера на эмоциях. Слава Богу, Лера с Вартаном в порядке. Насколько это возможно.

Алина помотала головой, казалось, до сих пор не веря в то, что произошло с их друзьями. Принеся с кухни бутылку вина, они откупорили её, разлили по бокалам и замерли, любуясь идиллией горного пейзажа. День медленно клонил к вечеру, и небо украшалось в розовые тона заката. Шум и гам вечернего застолья сменился тихим шелестом листьев, крутившимся в воздухе от вечернего горного ветра и мягко шелушившегося о ветки елей.

-Молодцы всё же вы с Эдиком, - вздохнула Ромина, -, что купили дачу.
-Ипотеку теперь двадцать лет выплачивать, - засмеялась Алина, пригубив вино.
-Ничего. Вы оба с Эдиком работающие люди, так что закроете, - Ромина улыбнулась и погладила подругу по плечу, - Лена, а ты не рассказываешь, как вы провели время в Риме?

Лена, молчавшая больше подруг в этот вечер, услышав своё имя, медленно оторвала взгляд от пейзажа.

-Мальчики, - сказала Лена после секундного колебания, - вы уже доели? Может пойдёте погулять? Володя, составишь мальчикам компанию?

Андрей и Алик уныло переглянулись — они явно не были настроены покидать стол, но Володя, сообразив, что дамы хотели бы остаться одни, первым поднялся.

-Давайте, парни, - сказал он и махнул мальчикам, - пойдём погуляем, прогулка после обеда, особенно настолько сытного, хороша для пищеварения. Но мы далеко не пойдём, всё же мне надо приглядывать за всеми вами, - смущённо сказал он Алине и Ромине.

Пока Владик с мальчиками отходили от дачи, Алина подливала полусладкого вина в успевшие опустеть бокалы.

-Ну, так говоришь, как вы провели время в Риме? - спросила Алина, облокотившись на деревянный стул.
-Рим, конечно, прекрасен, - ответила Лена, пригубив бокал с вином, - но любой город прекрасен лишь людьми, с которыми ты вместе гуляешь по этому городу, - сказала она резко.

Ромина и Алина переглянулись, но ничего не сказали, продолжая слушать Лену.

-Влад, - вздохнула Лена, медленно вертя бокал, - он совсем уже не тот человек, которого я знала. Хандра, раздражительность, закрытость. Он будто живёт в каком-то своём мире. Всё время жалуется на работу, раздражается из-за мелочей. И так уже несколько месяцев.
-Может, просто устал? - осторожно предположила Ромина.
-Усталость - это одно, - покачала головой Лена, - но он охладел к семье. Отстранился. Я словно перестала для него существовать.

Алина задумчиво провела пальцем по краю бокала.

-Ты пробовала с ним говорить? - тихо спросила она.
-Пробовала, - выдохнула Лена, -но он молчит. Или переводит разговор. Я всё время надеялась, что, если мы просто проведём время вместе, он оттает. Что отпуск что-то изменит. Но ничего. Он был рядом - и при этом где-то очень далеко.

Подруги молчали. Ромина наливала себе вино, не глядя в глаза Лене.

-Я надеялась, - продолжила Лена, - всё время надеялась. Что всё можно вернуть, если просто немного подождать. Что он заметит, что со мной рядом не просто кто-то, а я - его жена. Но, наверное, я просто надоела ему. Или стала слишком прозрачной.

На этих словах Лена не сдержалась: слёзы блеснули в глазах, она отвернулась и быстро промокнула лицо салфеткой. Ромина с Алиной придвинулись ближе и обняли подругу. Они ничего не говорили, но каждая чувствовала: за внешним спокойствием Лены всё это время пряталась тонкая трещина, ставшая теперь пропастью.

-И этот отпуск, это бесконечно мучительное чувство, когда ты лежишь рядом с человеком, который...

Лена не успела закончить мысль, когда послышался шорох приближающихся шагов и голоса мальчиков и Володи. Увидев, что приближается Алик, Лена встала с места и вбежала в дом, чтобы умыться и привести себя в порядок, не желая, чтобы сын видел её заплаканной. Алина пошла в дом за Леной, чтобы не оставлять подругу одну в расстройстве. На веранде осталась лишь Ромина, встречавшая ребят и Володю.

День стремился к вечеру, и погружённые в свои мысли гости продолжили сидеть на веранде и наблюдать за сменяющимися цветами неба. Ромина, укутавшись в плед, который ей принесла Алина, всё думала о столь неожиданном откровении Лены. В памяти пронеслись воспоминания о жизни с Валдисом, о разводе и о совсем недавних переживаниях, когда дочь улетала к отцу в Лимасол. Она улыбнулась, посмотрев на сына, который так же молчаливо сидел, облокотив угрюмо голову на скрещённые руки. Она хотела спросить Андрей о чём он так задумался, но мысли её прервал зазвонивший мобильный Володи. Звонил Арсен из Еревана.

-Ситуация разрешилась! - радостно воскликнул Володя после короткого разговора с начальником, - завтра утром все смогут возвращаться в Ереван.
-Слава Богу, - вздохнула Ромина, сложив руки на груди, - не хватало ещё, чтобы в Ереване беспорядки начались.

Все были рады знать, что их вынужденное заточение закончилось, несмотря на приятную дачную тишину и прохладу. Только Андрей никак не отреагировал, а лишь устало кивнул. Когда сумерки сменились ночью, гости отправились по комнатам и легли, надеясь наконец-то выспаться в спокойствии, зная, что все поводы для волнений последних нескольких дней остались позади. Однако заснуть ещё долго никто не мог. Ромина и Алина думали о Лене и о том, насколько же неожиданным оказалось откровение их подруги. Лена, хоть и пыталась отвлечься, всё ворочалась в кровати, как заболевшая. Алик не мог заснуть от мысли, что совсем скоро вновь увидит Фелицию в школе и сможем проводить время вместе с ней. А Андрей, уставившись в потолок, злился то на Алика, то на Фелицию, но в первую очередь на себя. Ночь выдалась неспокойная для всех, за исключением Володи, который на свежем воздухе спал как ребёнок.