Хель

Как-то раз Дятлов собрался отмечать Новый год за компанию со своим знакомым - Артёмом, а Артём любил отмечать Новый год в деревне у бабы Тони. Вообще он мог себе позволить слетать на праздник в какое-нибудь тёплое и яркое место, но больше всего его прикалывала именно стоящая в снегу по самое не балуйся изба бабули.
Дорога, конечно, была долгой и не сказать чтоб простой, километров за пять они уже почти успели влететь в сугроб и задуматься, как пойдут искать трактор. Но ледяные духи всё-таки решили доставить их к бабе Тоне. Дятлов в лёгкой растерянности бродил по чужой избе, чувствуя одновременно и брезгливость от вида бедности и упадка, и нечто вроде допотопной ностальгии. Не мог даже вспомнить, где и когда с ним это было... крашенный подоконник, облезлая мишура и пенопластовый дед мороз... Ну и чёрт с ними.
Удалось немного поиграться в сурового мужика, чуть наколов дрова, хотя деревянные чушки разваливались очень неохотно. Тушёный петух был жёстким и не особенно вкусным, зато с тортом, пропитанным сгущёнкой, баба Тоня расстаралась. Дятлов не мог отвязаться от раздвоенности - с одной стороны, в толк не мог взять, зачем тут эти рассыпающиеся в пыль половики, зачем невкусный петух... но после перцовки переставал обо всём этом думать. Бабуся подала к столу солёное сало, которое Дятлов в глаза не видел уже лет с десять. Зачем сало, когда нормальный бекон же есть? Но вечер летел в колею литроболла, и все вопросы из головы выветривались.
Артём налегал на перцовку и сало с таким усердием, что Дятлов чуть ли не силой потащил его на крыльцо покурить, чтоб хоть немного отвлечь его от своего занятия.
Кругом уже совсем стемнело. Большие мягкие сугробы весело искрились в свете окна. Небо было чёрное-чёрное, совсем не такое, как городской кисель над шеренгами усталых вечерних телевизоров. И звёзды, казалось, висели так низко, что только протяни руку. Это дома у себя ты до звезды не дотянешься, а здесь - вот, пожалуйста...
- Ща... - пробубнил Артём и зашагал в домашних шлёпках по снегу, подвывая себе под нос нечто, отдалённо похожее на "уночі осінній віє вітер, на болоті сич старий кричить...". Дятлов, глядя на шлёпки, хотел было его остановить, но подумал - хрен с ним, чай не маленький. Артём дошёл до машины, открыл багажник и стал что-то оттуда неловко выковыривать, иногда слышались негромкие удары. Дятлов приблизился к нему. Батюшки-светы: в багажнике хоронился любительский телескоп, надо сказать, не худший из тех, что можно было для собственных утех раздобыть.
- Нихрена себе. И долго ты его прятать собирался? Давай, помогу... - Дятлов стал волноваться, как бы вдуплину пьяный Артём не умудрился кокнуть линзы и ещё чего-нибудь вместе с ними. - Иди в дом, надень чего-нибудь. В тапках же по снегу топчешься...
Артём от него небрежно отмахнулся.
- Не, так и надо. Это ж Хель. Знаешь, что такое Хель? Мне сестра Настька рассказывала. Хель - это ад у этих, как их... норвегов. Весь промороженный.
Эк тебя понесло, мысленно вздохнул Дятлов, хель-ель у него, какой же это Хель, если это самое что ни на есть село Долбиловка.
Дятлов порывался сам установить чудо-прибор, чтобы чего не вышло, но Артём на него цыкнул и, несмотря на свой угар, стал довольно ловко и привычно с ним управляться.
- Во, зырь, - с дымящейся сигаретой во рту пробормотал наконец Тёмыч, уступая место Дятлову.
- Ну и чё это там горит?
- Аль... Аль... Альде... баран.
- А ты тут каждый год с телескопом зависаешь?
- Ну да. Я ж чуть в космическую программу не устроился, разве не говорил? - Тёмыч кисло и нехорошо ухмыльнулся.
- Не говорил. А чё не устроился-то?
- Так брат же заставил в дело пойти. Вон, зырь ещё, Сатурн со своими бубликами висит...

***

Праздничная ночь вышла не слишком весёлой. Тёмыч нарезался так, что лёг спать задолго до сакраментальной минуты, в которую полагается фальшиво улыбаться и брякать высокими бокалами с шампунем, даже если вместо высоких бокалов в руках одни только стаканЫ с перцовкой. Дятлов тоже яйца высиживать смысла не видел, поэтому лёг на отведённой ему кровати под белое одеяло с розовыми цветочками. Пахло свежесрубленной ёлкой и тушёным петухом. Баба Тоня везде погасила свет.
Долгая дорога, пьяный ужин, пьяный деревенский воздух быстро взяли своё, и розовые цветочки, продавленный матрас и запах ёлки растворились в небытие. Дятлов обнаружил себя в лучах очень холодного, иссиня-белого света. Это было бы красиво, если б не было так чуждо, пусто и страшно. Он сделал шаг в одну сторону, в другую - ничего не менялось.
- Это чё такое... Хель? - робко подал голос Дятлов.
- Это, внучек, место, куда попадают мальчики, которые на Аль... Аль... Альде... баран собирались смотреть через иллюминатор, а смотрят в основном через стакан, - раздался голос бабы Тони.
Дятлов вскинулся. Бесформенный ком розовых цветочков свалился с кровати на пол.

***

Утро было ещё сумрачнее. Тёмыч сидел с лицом, похожим на питерский ноябрь, перед ним стояли остатки перцовки и петуха. Только баба Тоня со своей невозмутимой весёлостью хлопотала по кухне.
- Во, газетку нам неделю назад принесли... (Офигеть, бумажная газета, подумал Дятлов. Вот же олухи царя небесного...) Мальчики, хотите гороскоп послушать?
Ни Тёмыч, ни Дятлов не шевельнулись.
- Внучок, - сказала баба Тоня Дятлову, - ты у нас кто по гороскопу?
- Не знаю, - пожал он плечами. Желания этим заниматься не было ни малейшего, но не обижать же было накормившую его старую бабку.
- Именины когда справляешь?
- В октябре.
- Весы, значит... Ну, вот тут и пишут, что всё время сомнениями маешься... Ну а Тёмочка у нас Телец...
- Телец-холодец... - тихо проворчал Артём.
- "Робкий и застенчивый любовник, любит комфорт и стабильность..."
- Ещё как, мать его, любит, - обронил Артём, отправив в себя полный стакан перцовки.