Шестеро в лодке, не считая кошки и собаки

(Продолжение саги об одессой девочке)

                Был ли прав Воланд?

Пора вернуться к нашим взрослым детям. Так уж сложилось, что женившийся Кирилл привёл в наш дом  свою молодую жену Люду. Невестка быстро подружилась с нашей Лерой, мы  нашли приемлемый вариант со спальными местами и зажили мирно впятером в нашей трехкомнатной лодке (36 квадратных метров жилой площади и кухня семь с половиной)  на девятом этаже брежневской девятиэтажки. 

Спустя два года  родился наш первый внук Павлик,  и нас в лодке стало шестеро. Пришлось завести  строгую очерёдность в туа-лет и ванную по утрам и провести реформы на кухне.  Лодка осела по ватерлинию, но сохранила плавучесть.

Приходя с работы, наши доктора с жаром обсуждали интересные медицинские случаи и подковёрную войну в начальствующих сферах. Потом Люда ложилась спать, предоставляя Кириллу и Пав-гику свободу действия. «Мой организм любит поспать», - так объяс-няла Люда эту привычку. Ещё Людин организм любил собак и кошек, организму очень хотелось, чтобы в ногах у него лежала не меховая игрушка, а тёплая живая кошка, например. Так что у нас неизвестно откуда появилась кошка Мурка серой подмосковной породы с раскосыми изумрудными глазами. И стали мы жить всемером, считая Мурку членом экипажа..

                Играем, ищем работу и выходим замуж

Что греха таить? И я любила с Муркой  играть в салки, когда мы с ней оставались одни дома. Она делала вид, что удирает от меня, пряталась за портьерой, а когда я подходила, она высоко выпрыгивала и принимала боевую стойку, вздыбив шерсть и сверкая глазами. Тогда удирала я, а Мурка гналась за мной, хватая меня лапами, но не выпуская когтей. Эта игра не надоедала ей.  Я по старинке кормила её сырой рыбой (дешёвой путассу, в основном). Поэтому у Мурки была густая шёрстка со здоровым блеском, чистые глазки и крепкие зубки, под которыми так и трещали рыбьи кости. Но нрав у неё был независимый, и спать в ногах у Люды она отказывалась, предпочитая кресло.

Всё это время молодой отец менял места работы, надеясь по-лучить жильё, но времена бесплатных квартир уходили в прошлое, казалось, безвозвратно. А тут и наша Лерочка вдруг вышла замуж и вместе с молодым мужем установили в её девичьей светёлке широкую софу. Лодка опасно накренилась, и молодожёны не стали ждать катастрофы: сбежали  к другим родителям.  Равновесие восстанови-лось, но это была краткая передышка.

Примерно в 1991 году стало ясно, , что медсанчасть, где наш сын своими руками создал кабинет компьютерной, а потом и магнит-ной томографии, никогда не решит его квартирный вопрос. Зарплата же по тринадцатому тарифу у врача без степени составляла сто во-семьдесят рублей (я, как доцент, получала триста двадцать). Ну, ещё полставки за работу в травмопункте больницы.  Так что ни получить, ни купить. А тут как раз пошли слухи, что в госпитале ветеранов войн, что недалеко от нас, у платформы «Лось», по инициативе мос-ковского мэра Лужкова для медперсонала строится несколько домов, просто как при социализме! Кирилл рванул туда и был принят как очень нужный специалист: томографисты тогда были нарасхват..

Квартиры в первом доме проехали мимо моих врачей, но уже было выделено место под следующий дом, так что Кирилл с утроен-ным усердием зарабатывал себе авторитет у госпитального начальника Зинченко. Ну, а пока мы продолжали жить на нашем судёнышке вшестером, стараясь не  задевать друг друга локтями и соблюдая де-ликатную очередь в туалет. И всё же кое-кому кое-чего не хватало!

                По совету мудрого раввина!
                …………………………………………
                Раввин: - А теперь верните козу, осла
                и корову  из дома в стойло!
                Ну, и как вам теперь?
                Глава семьи: - Ой, ребе! Как мы теперь
                хорошо живём!
                Из еврейского анекдота

Всё чаще по вечерам в доме стало звучать слово «собака». Листались какие-то проспекты с породами собак, Люда иногда полу-шутя жалобно тянула «Хочу собаку-у-у!», как Трилли из «Белого пу-деля» Куприна. Наш капитан твёрдо стояли на том, что собаке в нашей лодке нет места, но в один прекрасный день, зайдя в комнату Люды и Кирилла, мы обнаружили неуклюжего чёрного щенка с ры-жими подпалинами, толстыми лапами и пуговкой вместо хвоста. Кирилл и Люда виновато заглядывали нам в глаза. Так явочным порядком в лодке появилась собака из породы грозных ротвейлеров.

Если кошка досталась нам даром, то за этого двухмесячного щенка-ротвейлера Люда выложила четыреста долларов какой-то заводчице.

- Это клубная собака, она стоит шестьсот, но хозяйка щенков мне уступила, - оправдывалась Люда. - При наличии дачи собака необходима, я не смогу там ночевать без собаки! Это же защита от во-ров!
У щенка, судя по документам, была английская королевская родословная и грозное амплуа собаки-защитницы. Она была девицей, и имя «Рута» для неё было составлено из начальных букв имён родителей. Мурка брезгливо обходила Рутины лужи и не обращала на неё никакого внимания. Рута беспрекословно признала старшинство кошки.

                Под знаком королевских кровей

Теперь у Люды появилась серьёзная забота, как кормить Руту, чтобы она правильно развивалась. Никакой дешёвой курятины, ника-ких мясных обрезков! Сначала месяца два Люда покупала для неё говяжью вырезку на рынке по немыслимой цене. Потом холодильник стал регулярно заполняться огромными коровьими костями и потро-хами: лёгким, печёнкой-селезёнкой и выменем. Всё это бурлило на кухне в большой кастрюле часами. Рута съедала в день кастрюлю овсянки на этом бульоне с кусками ливера.

На таких харчах щенок быстро вымахал в большую собаку с мягкими висячими ушами, печальными глазами и устрашающими зубами. Теперь Люда принялась её воспитывать. Помнится, несколько уроков ей дал кинолог, а потом они стали заниматься самостоятельно в нашем лесочке. Одетая в толстую куртку и сапоги, с планшетом на боку Люда торжественно выступала, ведя на поводке своё счастье. Финалом была выставка в Комитетском лесу, на которой Рута получила малую золотую медаль за экстерьер и про-валилась по выучке.

Да, под блестящим чёрным мехом у неё катались мощные мускулы, но воспитать в Руте боевые качества или хотя бы научить её спокойно идти рядом не получилось. Выйдя на поводке из подъезда, Рута устремлялась вперёд, волоча за собой хозяина, а силища в ней была огромная. Никаких призывов «Рядом!» она не признавала. Зато она боязливо жалась к ногам, когда её облаивала какая-нибудь мелкая шавка. Но Люда упорно настаивала, что Рута грозно становится между ней и предполагаемым обидчиком. Не знаю, не видела . Принести тапочки или газету наша медалистка не умела, она только обожала мотаться за палкой, как всякая другая не клубная собака без медалей.

                Квартирный вопрос достиг апогея и… разрешился

Так бы мы и жили, как семеро в одном стручке, как вдруг в 1995 году у нас появилась Лиза, сестричка Павлика., маленькое, но горластое создание. Вот парадокс: маленькой Лизе требовалось гораздо  больше места, чем Павлику, который уже ходил в четвёртый класс. Появилось ощущение, что нас не шестеро, а вдвое больше! Но норматив был непреклонным: шесть метров на душу, а нашей жилой площади в лодке как раз и было 36 квадратов.

Но и советы раввина оказались бессмертными. Приняла реше-ние переехать из Тулы в наши места мать Люды, Любовь Ивановна. А пока продавалась старая и покупалась новая квартира, у нас несколько месяцев жила старая бабушка Люды – Татьяна Ивановна.. Лодка уже зачерпнула воды, когда к ней присоединилась Любовь Ивановна. Казалось, капитан вот-вот первым покинет судно,, но весной 1998 года дом для медиков был, наконец,  построен. В мае всё семейство нашего сына  с Муркой и Рутой покинуло нашу лодку и перебралось с нашей улицы  Парковой в Королёве на улицу Стартовую в Москве. Так что чудеса ещё случались в эти самые девяностые!

 По анекдоту нам с Володей теперь жить бы да радоваться, но этот год принёс нам новые, доселе неизвестные огорчения.
(Продолжение следует)