Тварь 1. Тень на полу

— Алло! Алло! Матвей, ты? Не слышно! Да говори, что с тобой там?! Матвей!!!

Непонимающе гляжу в экран смартфона. Звонок прошел, Матвей на связи, вот только в динамике шорох и треск, как в старых телефонных трубках или радиоприемниках. Помню, на кухне в старой родительской квартире висел такой. Бывало, крутишь круглый черный диск в поисках «обитаемой» волны, крутишь — и вдруг натыкаешься на живой человеческий голос. А сколько хорошей музыки лилось оттуда вечерами! Появившиеся потом магнитолы, конечно, порадовали и меломанов, и тех, кто хотел записать любимые мелодии на кассету, которую можно было вставить в это же устройство, но все это было не то. Радиоточка на кухонной стене дополняла чаепитие, и ту уютную атмосферу никакими средствами сегодня уже не воспроизвести…

Так, что за лирические отступления? У меня с братом черти что: позвонил и не отвечает! Подношу телефон к уху и снова зову его:

— Матвей!

И наконец слышу слабый, словно через вату пробивающийся, голос:

— Женька… Жень, я попал…

— Ты можешь громче? — я напрягаю слух, но почти не слышу его.

— Не могу, она где-то рядом…

— Кто — рядом? Матвей! Ты опять?!

Меня прошибает озноб. Два года мы вытаскивали Матюху: сначала снимали с иглы, сходили с ума от страха и тревоги во время его ломки, потом караулили, чтобы не добежал опять до дилера или в окно не вышел. У нас получилось, Матвей справился, выкарабкался, а это удается немногим. Лично у меня на глазах в трех семьях одного за другим похоронили единственных сыновей — все Матвеевы друзья. А он выжил и, казалось, оклемался. Казалось…

— Матвей, ты где? — стараюсь, чтобы голос звучал твердо, но не резко, иначе брат психанет, отключит телефон, и где его потом искать?

— Дома… в берлоге…

Берлога — это однушка в старой хрущевке, которую мы купили Матвею, когда он наконец доказал, что повзрослел, осознал ошибки и готов к самостоятельной взрослой жизни. Квартира была убитая, но брат отказался от помощи наемных рабочих и решил самостоятельно превратить неуютное обшарпанное пристанище сначала одинокой бабульки, а затем ее зависимых от горячительных напитков наследников в уютное место, достойное называться Домом. Матвей, с детства обладавший задатками художника, сам нарисовал план квартиры с расстановкой мебели и цветовыми решениям, прикинул, что точно требует срочного ремонта, а с чем можно подождать до лучших времен, и приступил к реализации своих дизайнерских фантазий. Занятие это увлекло его настолько, что все члены нашей большой семьи вздохнули с облегчением: с головой погрузившись в ремонт, Матвей и думать забыл о бывших своих привычках и компании, где впервые укололся. Мы, правда, беспокоились: ведь там, на социальном дне, осталась девушка, с которой у Матвея намечалась любовь, и она могла утянуть парня назад, играя на его древних, как мир, инстинктах. Однако мне удалось разыскать ее, и при встрече стало ясно, что Матвей уже слишком трезв рассудком, чтобы позволить своим инстинктам соблазниться на то, что осталось от некогда энергичной и очень красивой девчонки. По моим прикидкам оставалась ей тогда пара месяцев жизни, не больше, но зачем об этом говорить Мотьке? И с моей стороны было сделано все, чтобы брат не узнал о судьбе бывшей подружки.

Все было хорошо, Матвей занимался берлогой, мы постоянно звонили друг другу, были на связи, в контакте и все вот это… И вот он в панике и прячется от кого-то в собственной квартире. Что мне оставалось думать? Что каким-то чудовищным образом прошлое достало брата? Нашли оставшиеся в живых приятели? Дилер? Сам не выдержал?..

— Матюш, ты на улицу выйти можешь? Или к соседям постучать?

С соседями Матвея у нас договоренность: в случае форс-мажора брат обращается к ним, и тогда они звонят мне или кому-то из родителей. Им неизвестно, что у них в соседях наркоман в завязке; пусть думают, что у Матвея легкое ментальное расстройство с приступами панической атаки. Он эту легенду поддерживает, изо всех сил изображая перед ними разного рода обсессии вроде постоянного мытья рук и страха подхватить инфекцию. И всех все устраивает.

— Матвей! — зову я, потому что брат опять куда-то пропал.

— Не могу, — скулит он. — Она не даст.

— Кто не даст? — стараюсь не показать Матвею свой страх и недоверие к его словам. Психика у него и впрямь неустойчивая, опасно подрывать в нем веру в безоговорочную семейную поддержку.

— Она. Жень, тут такое… Приди, а?

Приехали. Матвею двадцать четыре, страх ему неведом — да и чего бояться человеку, глядевшему в бездну не один год? А сейчас мой отважный брат, проявивший когда-то редкостное мужество, боится… женщины? Кто эта «она»? Первая мысль о бывшей его зазнобе-героинщице, но я тут же хлопаю себя по лбу и отбрасываю ее как невозможную...

— Кто там, Матвей?

Ответа нет, но я слышу, как он дышит. Внезапно связь обрывается, но тут же поступает новый вызов— на этот раз видеозвонок. Я жму кнопку ответа. Экран сереет, и я вижу черноту с прорезавшей ее внизу светлой полосой, глянцевый отблеск в нижней части экрана, смутные тени. Через пару секунд понимаю, что Матвей показывает мне пространство перед телефоном, но не могу ничего разобрать. Что за нити болтаются на пол-экрана? А, это же бахрома на пледе, которым накрыта кровать в спальне Матвеевой берлоги. Светлая полоса отмечает окончание пледа, а глянец — отражение лунного света, падающего из окна.

Мне становится нехорошо от сделанного вывода и подозрения, которое он рождает… Судя по картинке, Матвей находится под кроватью. Он прячется там от чего-то страшного. От того, что, как ему кажется, он видит. От галлюцинации. Я перебираю в уме варианты, и лучшим мне кажется звонок приятелю-медику. Он сможет помочь, подберет препараты, вдвоем мы выведем Матвея из этого морока и… Что это?! Я вздрагиваю так, что чуть не роняю телефон. На экране глянцевый блеск тускнеет. Матвей все еще под кроватью и показывает мне пол перед ней, на который… падает чья-то тень!!!

Тень?! Матвей не один в квартире! Вот оно, нашли его, значит! Пришли и хотят опять затащить в свою трясину!

Очень хочу крикнуть, но этого лучше не делать. Если они не знают, где Матвей, своим воплем я выдам его.

Не прерывая связи с братом, подлетаю к ноутбуку и набиваю в телеграме сообщение Игорю, куратору Матвея в программе реабилитации, описываю ситуацию и, закусив губу, молюсь, чтобы он еще не спал и услышал сигнал из чата…