Тень 2. Седой рассвет

...Тебе всегда хотелось знать, почувствовала ли я что-нибудь особенное в нашу первую встречу... Но правда в том, что никаких необычных ощущений у меня не возникло. Я общительна и с удовольствием завожу новые знакомства, а с тобой мне сразу стало интересно. В жизни не встречала никого, кто был бы так умен и столько всего знал! А еще тебя называли будущим отечественной хирургии за блестящую память, выдержку и удивительно ловкие и гибкие пальцы. «Пальцы музыканта», — сказал как-то наш профессор. При этом твой характер ничуть не испортился от бесконечных комплиментов и лести. Скромность, искренность и редкая щедрость отличали тебя, выделяли из толпы подобных. Поначалу я видела в тебе кого угодно, только не страсть всей своей жизни, и рассчитывала исключительно на дружбу, но уже через пару недель после нашего знакомства все изменилось.

***

Игорь уверенно ведет автомобиль по скользкой после дождя дороге. Мы мчим к дому, где Матвей в истерике забился под кровать, и я страшно боюсь, что уже слишком поздно. Смотрю на небо — луна бледнеет, на востоке розовая полоса. Перевожу взгляд на Игоря. Он решительно смотрит вперед, ни на секунду не отвлекаясь. Мы все в неоплатном долгу перед этим человеком. Он в одиночку отважно обходил притоны в поисках Матвея, когда тот срывался и убегал в поисках дозы. Он не жалел времени, чтобы поговорить с каждым из нас и с самим Матвеем, поддерживая, убеждая, внушая надежду. У Игоря таких, как мой брат, много, но именно с нашей семьей он как-то особенно сблизился и до сих пор помогает. Мне, например, он подсказал, как разыскать посадившую Матвея на иглу наркоманку. Игорь тогда хотел пойти со мной, но мне удалось справиться без него. Так даже было лучше, потому что мне не хотелось злоупотреблять его добротой.

Вот и хрущевка Матвея. Вглядываюсь в окна — темные. У меня падает сердце, но Игорь, словно прочитав мои мысли, произносит спокойно и твердо:

— Пока тревожных сигналов нет. Стекла целы, шума не слышно. Я поднимусь, ты стой здесь.

— Еще чего, там брат мой! — возмущаюсь я и раньше Игоря влетаю в подъезд. На улице уже рассвело, но на лестнице кто-то опять выкрутил лампочки, и приходится освещать себе путь экраном смартфона. Берлога Матвея на третьем этаже. Мы стоим перед дверью, Игорь окидывает ее цепким взглядом и констатирует:

— Замок целый…

Толкает — дверь не поддается.

— … и дверь заперта… Не похоже, Женька, что к твоему брату кто-то вломился.

Я достаю ключи от квартиры и осторожно вставляю один из них в верхний замок. Вращаю, отпираю… Дверь по-прежнему не поддается. Пытаюсь открыть нижний замок, но ключ не входит.

— Это сувальдный, — шепчу я Игорю. — Если он открыт, значит, Матвей дома и заперся только на верхний. И еще на ночную задвижку.

— Значит, снаружи мы дверь не откроем, — пожимает плечами Игорь и давит пальцем на кнопку звонка.

В утренней тишине резкий звук режет уши. Мы прислушиваемся, но за дверью тихо. Сердце сжимается в тревоге, я смотрю на Игоря, он хранит спокойствие и ободряюще хлопает меня по плечу. Теперь звоню я — несколько раз подряд, то длинно, то коротко. Мы стоим, надежда на благоприятный исход тает, я хочу что-то сказать, но тут Игорь резко поднимает голову и прикладывает палец к губам. За дверью слабые звуки. Шорох в прихожей, которую Матвей еще только приводил в порядок. Я физически ощущаю, как по ту сторону двери кто-то стоит и смотрит в глазок. Щелчок. Мы с Игорем напрягаемся, он протягивает руку, готовый отбросить меня в сторону в случае чего…

— Женька!!!

На меня с воплем вылетает худое скрючившееся тело, едва не сбивает с ног, но Игорь быстро реагирует: хватает его и толкает обратно в квартиру, входит сам и затаскивает меня. Оказавшись внутри, мы переводим дух, и тут я не могу сдержать возглас изумления.

Перед нами в залитой светом крошечной прихожей стоит мой брат Матвей с искаженным от страха лицом. Мой младший брат. Двадцати четырех лет от роду. Совершенно седой…