Тварь 5. Коробка с лампочками

— Вот что, — говорю я Матвею, обдумав все, хотя и думать там было нечего. — Собираем твои вещи и едем ко мне. Родителям пока ничего говорить не будем. Поживешь у меня, успокоишься…

Брат молчит. Мне его молчание непонятно.

— Какие-то возражения? — недоуменно спрашиваю я. — Сомнения, колебания? Может, еще одну ночь планируешь тут провести?

Вместо ответа Матвей встает и выходит из кухни. Слышу, как он шуршит чем-то в кладовой за стенкой, кряхтит и наконец идет обратно. В руках у него коробка, губы плотно сжаты.

— Это что? — любопытствую я, указывая на коробку.

— Лампочки. Мы поедем к тебе с ними, Женька, — отвечает он. — И спать я согласен только при включенном свете.

***

— Женя, почему я не знаю о смерти Вари?

Звонок Игоря застает меня врасплох…

Мы с Матвеем почти закончили укладывать вещи, получилось несколько больших сумок и эта несчастная коробка с лампочками… Одну Матвей вкрутил в патрон, торчащий из потолка в спальне. На всякий случай, как он выразился. Уезжать из берлоги ему жаль, но он не отказывается. Ни у кого из нас нет желания задерживаться здесь, даже у меня, хотя я до сих пор не могу придумать ничего, что объясняло бы чертовщину, описанную братом, хоть сколько-нибудь понятным мне образом. Поверить в существование призраков и зомби я категорически отказываюсь и склоняюсь в итоге к мысли, что Матвей отравился каким-нибудь химикатом во время ремонтных работ. Токсины повлияли на его мозг, и без того уже хорошо прокатанный героином, и привели вот к такому эффекту. С братом я этими соображениями не делюсь, поскольку не хочу, чтобы он перестал мне доверять и ушел искать поддержки в прежней компании.

— Жень, так что? Девушка Матвея, выходит, умерла? — повторяет Игорь, и голос его звучит гулко, словно он где-то в помещении с голыми стенами.

Разнюхал-таки…

Мне просто не хотелось говорить об этом. Не было сил объясняться с кем-то, поэтому ни Матвей, ни родители так и не узнали о том, что ее больше нет. Со временем боль немного притупилась, но стоило мне наткнуться в телефоне на старые фотографии, как становилось так горько и тошно, что впору было завыть. Конечно, у меня были и другие отношения — монашескую жизнь вести не планировалось. Но все они в итоге сходили на нет, разрывались либо мной, либо второй половиной. Следовало признать: за прошедшие пять лет забыть Варю не получилось.

Что касается Игоря, то ему даже не было известно о нашем с Варей романе. Она всегда была для него подружкой Матвея, посадившей его на иглу.

— Мне казалось, этого не нужно. Зачем всем об этом знать? — стараюсь подавить эмоции, но голос предательски дрожит.

— Понимаю, Женя, — отвечает Игорь.

Меня колет его холодность. Что-то не так, нутро сжалось от недоброго предчувствия.

— Тебе, наверное, еще и очень трудно было принять ее смерть? — продолжает Игорь. — Вы же с Варей, оказывается, когда-то близко общались. Очень близко, да?

***

— Женя, здравствуйте. Это Елена Семеновна…

— Здравствуйте, Елена Семеновна, как дела ваши? Известно что-то про Варю?

— А Варенька умерла.

В первое мгновение у меня не нашлось, что ответить. После нашей последней в жизни Вари встречи, во время которой мне так и не удалось получить ни одного ответа на свои вопросы, прошло несколько дней. Мой телефон был у ее матери с самого первого дня нашего с Варей знакомства: женщина волновалась за дочь и взяла с меня обещание оберегать ее в большом городе, поэтому на всякий случай мы обменялись номерами мобильных. После, когда мы искали Матвея, а потом лечили его, Елена Семеновна регулярно звонила с вопросами о Варе: нашлась ли, видел ли кто. И вот сама принесла печальную весть.

— Как это случилось? — глупейший вопрос, но именно он одним из первых почему-то срывается с языка, когда вам сообщают о чьей-то смерти, тем более неожиданной.

— Разбираются, — бесцветно проговорила Елена Семеновна. — Она, оказывается, здесь была… у нас… по подворотням скиталась, а я и не знала даже. Нашли тело, в кармане паспорт, весь затертый, но читаемый, вот мне и позвонили.

Виски заломило, подступил страх от понимания того, что она скажет дальше.

— Женя, вы не могли бы приехать? Нужно опознать ее, а я одна не смогу в морге… Пожалуйста…

И это жалобное «пожалуйста» сломило меня, заставив ответить «да» и сделать для Вари и ее несчастной матери все, что было нужно.

***

Я закрываю глаза. Значит, Игорь знает и это.

— У вас с Варей была любовь, потом авария, и братец просто увел у тебя девушку. А я все думал: зачем тебе искать его подружку по игле? Помогал тебе, носом землю рыл, нашел… А это, оказывается, твоя бывшая! И как так совпало, что она умерла сразу после того? Да еще так подозрительно умерла-то!

— Игорь, ты о чем вообще? — мои пересохшие губы едва шевелятся. — Это не Матвей ее увел — она сама к нему ушла…

Игорь вдруг продолжает уже совсем другим голосом, надтреснутым и уставшим:

— Ты же не знаешь… Это не она Матвея на героин посадила… А он — ее…

Последние слова я слышу нечетко, будто что-то с моими ушами. Их заложило.

— Что?

— Матвей Варе сам первый укол сделал. Мне рассказали, ты послушай… Ее спасать надо было, а вы бросили девчонку.

В ушах звенит. Я зажмуриваюсь и трясу головой. Я не хочу верить в то, что говорит мне Игорь. Перевожу взгляд на Матвея. Он сидит рядом и прислушивается к разговору. Мы молча пялимся друг на друга. Я сбрасываю и откладываю телефон в сторону.